Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «И сделает малых сих Мира сего...» (сделает какими-то).
1479
Мысленная, незавершенная фраза (глуховатым мужским голосом, сочувственно): «Вероника, ну почему тебя так ненавидят все...» (имеются в виду все, относящиеся к какой-то категории или категориям).
1480
Любуясь кустами, усыпанными гроздьями нежно-сиреневых и блекло-розовых цветов, попадаю под струйки воды системы орошения. Отхожу в сторону, продолжая любоваться цветами, свешивающимися на изогнутых ветках почти до земли, и тут на меня начинает брызгать еще один фонтанчик.
Вхожу в свою комнату, замечаю какое-то движение на полу, около кровати, перевожу туда взгляд. Вижу осу, взмывшую в воздух после неудачного броска, и крупного паука, счастливо избежавшего нападения и теперь с отрешенным видом замершего на полу. Оса, погарцевав в воздухе, снова бросается на него, и после секундной борьбы вонзает в него жало. С зажатым в лапках пауком зависает под потолком (около голой, без абажура, лампочки), испытывая легкое отвращение от неприятного запаха, исходящего от разлагающегося под действием ее яда паука (комната и кровать виделись условно, остальное виделось и чувствовалось отчетливо).
1483
Собираемся с Петей (младшим школьником) в магазин, за одеждой для него. Говорю, что устала, предлагаю поездку перенести. Петя упрашивает, не могу устоять. Входим в междугородный автобус, сажусь на переднее сиденье, высыпаю из кошелька на ладонь пригоршню монет, чтобы купить билет на Петю (у меня самой имеется проездной абонемент).
Кинофильм, развивающийся в окружающем пространстве. Повествуется о женщине, ушедшей от мужа к офицеру, устроившему ее после этого работать на своей военной базе (она занимается там каким-то примитивным трудом). Охладев к военному, женщина возвращается к мужу. Продолжает работать на военной базе, но — тут в эту женщину превращаюсь я — понимает, что утратила на это право. В очередной раз задумывается об этом, к ее рабочему месту подходит офицер, деликатно намекает, что она не может продолжать тут работать. Женщина (это все еще я) с пониманием относится к его словам, говорит, что вернется на предыдущее место работы. Итак, она (это уже не я) полностью возвращается в свою прежнюю жизнь. Однажды она с мужем и родственниками едет куда-то на машине (родственники следуют за ними на своей). Попадают в катаклизм (кажется, в песчаную бурю). Машины останавливаются, над жизнью этих людей нависает угроза, они не знают, что делать. Маленькая девочка родственников захотела пописать, ее выводят из машины, снимают трусики, сажают малышку на плечи мужчины, чтобы он отнес ее в сторону. Глядя на голую попку малышки, удаляющейся на плечах мужчины, удивляюсь странному способу решения простейшей проблемы (и непонятно, зачем с девочки заблаговременно сняли трусики). Появляется офицер. Главная героиня, якобы все еще любящая его, уходит с ним. Фильм заканчивается. Помолчав, говорю сидящей около меня (и не имеющей отношения к этому фильму) Греме, что в целом ей (Греме) роль удалась, лишь в одном месте она сыграла неубедительно — когда вторично ушла к офицеру якобы по любви.
Три пары небольших гладких каменных шариков, каждая своего цвета (белого, бело-серого и, кажется, коричневого). Шарики перекатывают в ладонях, что-то из ладоней переходит шарики.
Мысленно сообщается, что у меня отняли что-то, мне принадлежащее (нематериальное). Утверждается, однако, что это только так кажется, и что на самом деле все мое при мне. Сообщение незапомнившимся образом иллюстрируется.
1486
Сажусь в пригородную электричку, идущую по высокой насыпи. Знаю, что нужно выйти на одной из ближайших остановок, не могу сообразить, на какой именно. Проехав два-три перегона, на всякий случай выхожу. Полагаю, что дальше смогу добраться пешком или, в крайнем случае, проехать остановку на следующей электричке.
Речь идет о зажигаемых в человеке СВЕЧАХ. Подчеркивается, что особенно важной является «четвертая Свеча».
1489
Рассказываю Пете содержание одного из снов, использую на ходу пришедшее на ум определение. Петя меня поправляет. Удивляюсь двум вещам — как он может лучше меня знать, что мне снится, и почему он поправляет меня с таким видом, будто ему наперед известно, что я собираюсь сказать.
Обвожу взглядом комнату, вижу в дальнем углу старый облезлый холодильник. Говорю себе, что этого не может быть, так как на самом деле в этой комнате холодильник новый. Делаю вывод, что вижу комнату ВО СНЕ. Внимательно осматриваюсь, чтобы выяснить, чем еще снящаяся комната отличается от реальной. Появляются три-четыре незнакомых мне человека и что-то рассказывающая им Нора. Подхожу ближе. Нора сидит на корточках у стены, слева от холодильника. С улыбкой протягиваю руку для приветствия (я не видела Нору около десяти лет), она, не вставая, тянет мне свою. Наши ладони легонько соприкасаются, Нора улыбается. С удивлением вижу у нее отсутствие нескольких зубов (в том числе переднего).
1491
Живу в одном жилище с женщиной, старше меня лет на десять, и мальчиком лет десяти (самой мне лет тридцать). Они постоянно мне досаждают, выматывают нервы. Измученная ими, плачу, повторяя сквозь слезы: «Я не буду с вами жить!»
Прихожу в какую-то инстанцию, что-то выяснить. Меня опережает другая посетительница, застреваю из-за этого на пороге кабинета, поневоле слышу не предназначенный для моих ушей разговор. Вошедшая выражает преданность хозяйке кабинета, и преуспев в этом, получает новое задание. Запомнилась последняя фраза: «А теперь — на две трети вседозволенность и импровизации, но они будут пресекаться» (пресекаться Свыше, если окажутся чрезмерными). Бегло предстает темноватая периодическая асимметричная кривая со срезаемыми макушками отдельных, слишком выпирающих амплитуд. Новое задание выдается визитерше в отношении меня, это я буду объектом импровизаций и вседозволенности. Попасть на прием к хозяйке кабинета не удается, возвращаюсь домой, утешаясь тем, что могу по крайней мере извлечь незапланированную пользу из невольно подслушанного. Смогу выяснить, ужесточился или смягчился режим воздействий на меня. Листаю дневник в поисках записи, зафиксировавшей характер воздействий, применявшихся в отношении меня до сих пор.
Стою в очереди у прилавка кофейни. Кто-то из стоящих передо мной отказывается от оплаченной покупки. Кассирша говорит, что деньги не возвращают, можно заказать на эту сумму что-нибудь другое. Принимаю активное участие в выборе замены для людей с чеком, превратившихся в моих приятелей. Решаю, что стоит заказать нам троим по чашке кофе и паре пирожных. Выбираем пирожные (это были просто сдобные булки, с разочарованием рассматриваю их). Оказавшаяся позади меня Эля говорит, чтобы на ее долю я заказала две чашки кофе, потому что они с Петей привыкли пить кофе помногу. Петя тоже просит две чашки, иду уточнить заказ (в Петю и Элю превратились предыдущие приятели).
Пробираемся по нагромождениям и насыпям. Карабкаемся, цепляясь за трубы, по склону. Оказываемся перед большим вольером. Кто-то из наших высказывает какую-то мысль и добавляет, что сейчас мы увидим подтверждение. С его подсказки высыпаем в вольер корм. Появляется небольшая, заинтересовавшаяся кормом обезьянка (люди виделись условно, а обезьянка — отчетливо).
Входим в подземный туннель, в нем начинается дождь. Чистые частые капли заливают пол, приходится идти по слою воды (не намокая ни сверху, ни снизу, и не отдавая в этом отчета). Впереди, за изгибом туннеля, слышится шум механизма. Подойдя, видим человека, производящего электросварку. Смотрю на падающие в воду искры, говорю, что наличие воды на участке, где производятся такого вида работы, опасно для жизни. Тут же дается знать (мысленно), что наоборот, именно для защиты от электричества на этом участке пущена вода. Вяло удивляюсь воспринятому, противоречащему моим (полученным, между прочим, в стенах Ленинградского политехнического института) представлениям, в истинности которых уже готова усомниться. Выходим из туннеля. Говорю Атосу, что у некоего молодого человека есть проблема с программированием, излагаю ее. Атос отвечает, что проблема разрешима. Открывает массивный фолиант, говорит, что нужно использовать «гибкие связи». Предстают несколько вертикальных, согнутых пополам толстых кабелей. Признаюсь, что не разбираюсь в компьютерах, и что будет лучше, если молодой человек свяжется с Атосом напрямую. Добавляю: «Знаешь, кто это? Это твой бывший одноклассник Сафт».
Мысленная фраза (мужским голосом, спокойно, с расстановкой): «Я не говорю про СНЫ, которые лежат, вот они, все здесь, без остатка» (сны подразумеваются мои, но имеется в виду, что дело совсем не в них).
1497
Сижу около женщины, занятой шитьем шаровар. Фасон предусматривает двойной шов, в одном месте он оказывается простроченным неправильно, женщина ухватывает нитку и мигом выдергивает ее целиком. Поражаюсь, так как по себе знаю, как трудно распарывать швы. Прошу показать, как это делается, женщина отвечает пустой отговоркой. Пару раз повторяю просьбу, слышу в ответ какую-то ерунду. Отсутствие серьезной причины позволяет быть настойчивой, прошу еще раз. Женщина говорит, что прошивает брюки особым прочным швом, являющимся ее изобретением, это ее патент, и она не хочет раскрывать секрет. Я умолкаю.
1498
Сон, насыщенный опасностями и связанными с этим отрицательными эмоциями. В финале я должна несколько раз пройти над глубоким котлованом по ненадежному, непрочному на вид решетчатому покрытию с застекленными ячейками. Зев котлована лишь ощущается, но мне все равно безумно страшно идти по дощатым переплетениям. Подбадриваю (или понукаю?) себя тем, что другие ходят по этому покрытию и, кажется, и не думают бояться.
Провожу рукой по волосам, обнаруживаю сзади, на ощупь, волосок слишком длинный. Выдергиваю, подношу к глазам. Он предстает в виде толстого, с мизинец, длинного идеального конуса из матово-прозрачного материала (типа оргстекла). Смотрю, не переставая удивляться и воспринимая его как свой волосок. Безуспешно пытаюсь привлечь к диковинке чье-то внимание.
1500
Два параллельных, лежащих на близком расстоянии друг от друга ярко-зеленых шланга.
Зрительно возникшее число «1832». С легкостью опознаю его, удивляюсь, что смогла это сделать, что оно не уплыло. Значит, я понимала, что это ВО СНЕ?
1502
Что-то говорится о мальчике в черной шляпе. Возникает подросток в черной одежде и черной широкополой шляпе.
1503
Размышляю, как будет меняться площадь треугольника, образованного хордой окружности и двумя радиусами, если один неподвижен, а второй поворачивается по часовой стрелке в верхнем левом квадранте. В результате долгих замысловатых рассуждений прихожу к выводу, что если зависимость площади треугольника от положения радиуса изобразить графически, получится что-то типа полусинусоиды.
1504
Должна перебраться в другой город. Новая хозяйка моего прежнего жилья исполняет для меня (на дорожку, на счастье) удивительный обряд - вытряхивает что-то типа темно-коричневого соуса на плоский круглый светлый пирог. Перед выходом выясняется, что вследствие неразберихи мне придется заново покупать билеты, на что у меня нет денег. Попутчица в предстоящей поездке покупает их, с тем, чтобы, когда мы встретим где-то в пути Сашу*, мы с ним вернули бы ей деньги. Отправляемся в путь, сопряженный со множеством перемещений. Переживаю, что не могу рассчитаться, только об этом и думаю. Мелькает даже мысль отказаться от поезда, идти пешком, но уж очень длинна предстоящая дорога, пешком ее, наверно, не одолеть.
1505
Мне предлагают томик стихов Бодлера. Вместо того, чтобы признаться, что не люблю стихи, витиевато отвечаю: «Я не люблю французскую поэзию».
Мысленно сообщается о чем-то, произошедшем «в 1875 году». Фраза начинается со слов: «Почему же...».
1508
В конце сна ко мне приходит изрядное количество разновозрастных мальчиков (от годовалого до восемнадцатилетнего возраста, являвшихся, кажется, между собой братьями). Они должны у меня переночевать. Сооружаю постели во всех мыслимых местах. К моему удивлению, для всех находится место, но смысл сна был в чем-то другом.
1509
Сижу с друзьями за уставленным яствами столом. Посматриваю на Каданэ, которую не видела лет двадцать. Ясно вижу ее лицо, она прекрасно выглядит. И вдруг облик ее меняется. Глаза оказываются подведенными широкими мазками черной туши. Щеки покрыты тонирующей пудрой - на правой из-под смазанной пудры выступает морщинистый участок, на обеих намалеван дикий зигзагообразный знак. Когда Каданэ приоткрывает рот, виден ряд аккуратных новых фарфоровых зубов - мелких, редких, цилиндрических. В довершение, вследствие оптического эффекта, голова Каданэ выглядит стоящей на ее белой закусочной тарелке. Обсуждаем это, а я еще говорю про удивительные зубы.
1510
На фоне нечеткого темноватого интерьера видны мужчина и женщина. Она стоит на ногах, а он, правее — на голове.
Мужчина объясняет состояние Горгора. Показывает фотографию, где на темноватом нечетком фоне видится человек, а правее — Дух (бесформенное полупрозрачное дымчатое сгущение). Мужчина глумливо говорит, что в этом состоит проблема, от этого следует избавиться. Спрашиваю, есть ли у него самого дети. Он отвечает, что есть («а что?») Говорю: «Как же вы можете тогда глумиться над бедой не ваших детей?»
1512
С лиц нескольких мужчин градом катится пот, капли его отскакивают во все стороны. Потом у каждого появляется по стакану воды, которую они спокойно пьют.
1513
Группа людей в лесу на тренировке. Им приходится пить болотную воду, жевать корни выдергиваемой травы, прямо с налипшей землей, и т.п. Позже один из них говорит мне, что в отличие от остальных, старался побыстрей все проглотить, потому что это менее противно, чем долго выплевывать. Сон бегло показывает рты с крупицами песка и частичками земли, которые действительно нелегко выплюнуть зараз.
1514
Разговариваю с кем-то из давних приятелей, расспрашиваю об общих друзьях. Говорю, что отвыкла от них до такой степени, что сейчас, оказавшись рядом, продолжаю чувствовать отчуждение. Похоже, что близость с ними оборвалась в душе насовсем.
Нахожусь в гостях у молодой семьи. Их маленький сынишка возвращается с прогулки вспотевшим, в песке. Веду его в ванную, где отец ребенка моет детскую ванночку. Ставлю мальчика под душ, убеждаюсь, что он начал ополаскиваться, выхожу. С недоумением слышу, как отец (до тех пор не проронивший ни слова) набрасывается на сына с грубой бранью.
Оказываюсь в фантастическом месте. Озираюсь. Осознаю, что наяву такого быть не может, и значит, это мне СНИТСЯ. Начинаю двигаться медленно, осторожно, чтобы не проснуться. Внимательно рассматриваю все вокруг. Решаю записать увиденное, нахожу бланк, исписываю оборотную сторону, ищу что-нибудь еще. Появляется Мона. Спрашиваю, нет ли у нее листка бумаги. Она протягивает бланк, с четверть поверхности которого свободна от текста. Не решаюсь его использовать, полагая, что он важный (хотя Мона и уверяла, что я могу его взять).
1518
Оказываемся в фантастическом месте, среди вздыбленного ландшафта. Здесь прокладывают широкую улицу, засыпанную сейчас песком. Нам нужно пересечь ее с двумя малышами в колясках. Понимаю, что коляски будут застревать в песке, прошу Петю помочь, он соглашается. Смотрю в окно. Начинает смеркаться, засыпанная песком трасса круто уходит вверх. Кое-где на горизонтальных площадках за столиками кафе сидит молодежь. Обочины обрамлены густым лесом и валунами. Говорю, продолжая стоять у окна, что улица освещена и не безлюдна. Принимаемся за трапезу. Петя лежит в кровати, приношу ему тарелку с едой, прошу поторапливаться. Тарелка выскальзывает из петиных рук, падает на каменный пол, но вопреки моим опасениям, не разбивается и даже не переворачивается.
Сижу в парке. Держу пакет с семечками, бросаю понемногу вороне, она их склевывает. И вдруг впрыгивает в пакет, в несколько приемов набивает семечками клюв, тяжело взлетает и улетает. С восхищением пересказываю кому-то этот эпизод, завершая рассказ фразой: «Она, как тяжелый бомбардировщик, взмыла из кулька».
1521
Сон, в котором сообщается о газетных публикациях.
1522
Понемногу увеличивающаяся кучка падающих сверху светлых мягких бумажных полосок (обрезков?).
1523
На открытой платформе высокой железнодорожной насыпи ищу телефон-автомат, чтобы позвонить Пете (эта часть сна изобиловала суматохой, напряжением, нагромождением темных металлоконструкций). Помню, что должна позвонить. Слышу незамысловатую мелодию, обнаруживаю себя в помещении. Подхожу к ведущей в смежную комнату двери, из которой раздается мелодичный звонок, перешедший в трель будильника. Приоткрыв дверь, вижу стоящий на письменном столе будильник, сопровождающий эвуковые сигналы мягкими пульсирующими вспышками света. Тихо говорю в дверную щель Пете, что пора вставать (его не видно, но я знаю, что он там спит). Он отвечает, что уже проснулся.
Четверостишье, стишок-парадокс. В нем остроумно сообщается, что объявлена скидка на поцелуи — вместо обычных четырех поцелуев будет только два. Об этом становится известно птице, которую сон бегло показывает (она воспринимается как птица-самец). Обрадованная сообщением, она тут же пользуется скидкой и умирает (в стишке об этом сообщается без грусти). Последняя строчка (резюме) не запомнилась.
Вижу в прихожей отставший кусок обоев и раскрошившуюся в этом месте стену. Удивляюсь - мы поселились тут недавно, а перед въездом в квартире был сделан ремонт. В столовой с обоями все в порядке, но вдруг вижу, что часть одного из полотнищ свободно свисает вниз. С любопытством отгибаю его, вижу четыре квадратных, попарно расположенных углубления, уходящие в толщу стены. В одном лежит сливочное масло (прогорклое), в другом остатки изысканного сыра, в остальных тоже продукты. Предполагаю, что прежние жильцы использовали углубления в качестве холодильника (что логично, если учесть толщину стен). Решаю все выбросить, извлекаю масло, берусь за поддон с сыром, вижу зависшего над ним ежа (уцепившегося за шершавую стенку). Делаю вывод, что углубления имеют ответвления, по которым еж пробирается к продуктам. Оставляю сыр в покое (подумываю впредь подкармливать ежа). Входит Петя, подзываю его к тайнику. Петя подходит с трудом, морщась от боли. Отгибаю обои, тараторю про продукты и ежа (в квартире кроме нас находился неизвестный, солидной комплекции мужчина, которого я на миг неотчетливо увидела).
1526
В финале сна сидим за столом во дворе, окруженном аккуратно побеленными мазанками. Рассеянно смотрю перед собой, вижу на крыше соседнего домишки Фукса и Нуму, которая, судя по огромному животу, находится на последнем месяце беременности. Оба медленно подходят к краю, смотрят вниз, собираются спрыгнуть. В тревоге предполагаю, что они хотят покончить жизнь самоубийством. Думаю, что дом для этого недостаточно высок, но покалечиться можно. Они прыгают, сначала Фукс, за ним Нума. Легко приземляются, подсаживаются к нам. Не могу придти в себя, с облегчением избавляясь от ужасных предположений и не переставая удивляться, как легко и удачно они спрыгнули. Вспоминаю, что когда-то раньше то же самое, с такой же целью проделали Берберы. Эмоционально напоминаю всем тот давний эпизод.
1527
Обширное пространство (среда), окрашенное в светло-фиолетовый (или лиловый) цвет красивого оттенка (не запомнилось, что это означает).
Мысленная фраза (неторопливым женским голосом): «Очень доброе она заседание производит».
Кто-то спрашивает: «Идрих дома?» Смотрю на часы, отсчитываю время (от "6:35"), говорю: «Он будет минут через двадцать».
Мысленная фраза (женским голосом): «Но хорошо хоть выглядеть можно?»
Мысленные фразы: «Стоп машина, говорит Чернухин. Теперь машина останавливается».
Речь идет о двух Сущностях, обменивающихся информацией нематериальным путем. Сущности находятся (помещены?) в разделенных барьером пространствах. Темноватая среда заполнена по всему объему крупинками (взвешенными в воздухе?), Сущности не видны, но подразумеваются. Основное содержание сна составляет незапомнившееся научное обсуждение (или объяснение) феномена такого рода связи.
В наш многоквартирный дом заявляются криминальные элементы. Пока главарь решает какие-то вопросы с одним из жильцов, приспешникам велено привести в порядок электропроводку (она у нас в ужасающем состоянии). Пришельцам приходится изрядно потрудиться. Предлагаю хоть как-то их отблагодарить, жильцы меня поддерживают. Нахожу что-то более-менее сносное на подарок одному из электриков, его помощнику подбирают презент остальные (в моем подарке был серый плюшевый зверек, сладости и несколько сувенирных спичечных коробков).
Человек с рюкзаком за спиной стоит в небольшой гостиничной комнате. Примеривается, неловко бросается на кровать. У него травмирована нога, он ее, кажется, не может сгибать, и поэтому ложится таким странным образом.
Вхожу в помещение, вижу на полу у стены белую крысу. Крыса спокойна и симпатична, помещение не является жилой комнатой (тем более, моей), и все же почему-то начинаю крысу изгонять. С помощью оказавшейся в руках лопаты удается отшвырнуть крысу к окну, пытаюсь выкинуть ее наружу. Крыса пассивна. Убедившись, что выбросить не удается, начинаю ее убивать. Упорно (без тени агрессии) машу лопатой, каждый раз непостижимым образом промахиваясь — лопата обрушивается то с одной, то с другой стороны, в считанных миллиметрах от крысы. Крыса неподвижно сидит передо мной, и вдруг я слышу (не ушами, а как-то по-другому), что она заговорила, тихо, спокойно, внятно. Люди добрые, говорит крыса, за что меня так, ведь я же ...(тут она употребила какой-то неологизм). Крыса хочет сказать, что поедая отбросы, способствует сохранению чистоты, то есть приносит людям пользу. Просыпаюсь, вспоминаю, что происходило во сне, испытываю неприятное чувство по поводу немотивированного нападения на симпатичного зверька. Утешает, что я все же не причинила крысе вреда.
В небольшой красивый пузатый графин с красным вином доливаю что-то светлое и смесь взбалтываю.
Стилизованное изображение человека, небрежно слепленная темная, высотой с палец, куколка (от талии до колен она имела форму правильного усеченного конуса). Слева появляется заточенный светлый карандаш, его острие втыкают в спину куколки (оно входит легко, как в пластилин), а образовавшуюся воронкообразную вмятину заполняют твердым непластичным материалом того же цвета. Куколку протыкают (заделывая вмятины) еще в нескольких местах. Сон не был законспектирован, но его содержание не давало мне покоя до самого утра. При пробуждении у меня возникла мысль, что он демонстровал приемы духовного лечения (состоящего в замене менее стойкого более стойким).
Мысленное размышление: «В понедельник поехать в Москву? Или остаться тут, с малышом?»
«...совсем не хочется. Потому что снимать штаны и носить какие-нибудь юбки...» (речь идет о брюках как привычном виде одежды). Это серьезно, спокойно, деловито говорит женщина с отталкивающе безобразным (показанным крупным планом) лицом. Смотреть на это лицо невозможно. Но тон, которым женщина высказывает свое суждение, изобличает душу простую, безвредную, искреннюю (которой почему-то претят юбки).
Кому-то (или чему-то) мешаю, решено меня ликвидировать, но не простым и быстрым способом, а медленным подмешиванием в пищу чего-то смертоносного. Мне это известно, но я лишь мысленно отмечаю, что отравленная пища имеет обычный вкус и не вызывает какого-либо необычного эффекта. Сон был в светлых тонах, мы занимались там какой-то трудовой деятельностью (на открытом пространстве), еду нам приносили прямо туда, это были порции чего-то светлого, аппетитно выглядевшего, похожего на непышные, аккуратные торты.
Мысленная, незавершенная фраза (задумчивым женским голосом): «Можно слиться с ней, а не идти в нее через потоки воды...».
Какой-то человек (сторож?) спрашивает: «А ты кто?» Отвечаю: «Я из Ленинграда». (см. финал сна №2398)
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «Кричит, что ... а в выборах на первое марта тоже не разрешались».
Мысленная фраза: «Уж лучше вечером принести».
Расплачиваясь за какие-то покупки, отхватываю пятерней комья пластичного материала (мягкой глины?) и протягиваю их продавцам. Дело происходит на торговой площади; отчетливо виделся и осязался в этом смутном, нецветном сне лишь пластичный материал.
Жду автобуса на остановке, находяшейся вне населенного пункта. Приходится выбирать, сесть ли на обычный автобус или на более редко появляющийся экспресс. Расписание движения мне неизвестно, решение принимаю вслепую - сажусь в первый появившийся (тихоходный), и прибываю к месту назначения одновременно с экспрессом (или самую малость позже). Расплачиваюсь (со служащим станции прибытия) монетами низкого достоинства, удивляясь неправдоподобной дешевизне проезда.
Мысленная фраза: «Мы улавливаем десятью пятыми своего...». Фраза приостановлена, идет мысленный выбор между словами «тела» и «организма».
В финале диалога один из специалистов-человековедов говорит (начало фразы не запомнилось): «...или соскользнуть вниз» (утратить социальный статус). Коллега-женщина отвечает (не запомнился тот же самый фрагмент): «Я не знаю, насколько ... но соскользнуть вниз — это действительно...» (фраза обрывается; имеется в виду, что это весьма вероятно).
В конце сна отрезаю ломти мяса, нанизанного большим куском на вертикальный шампур. Мясо сырое, но почему-то буроватого цвета.
Мысленный диалог. Глухо, издалека: «За это (из-за этого) мы останемся». - Отчетливо, быстро: «А я бесплатно живу».
Заправляю свою постель в небольшой больничной палате. Сняв одеяло, вижу под ним простыню с двумя большими засохшими темными пятнами крови. Понимаю, что одеяло и простыня положены поверх моего комплекта белья пациенткой с соседней кровати. У меня с этой женщиной сложились вполне дружелюбные отношения, так что непонятно, зачем она это сделала. Начиная снимать чужое белье, прикидываю, как бы вернуть его поделикатней и незаметней.
В конце сна рву на клочки листы, буквально сразу похолодев от содеянного. Очнувшись, резонно думаю, что разорванное можно склеить, то есть ситуация не безнадежна.
Адресованные мне мысленные рекомендации (с визуальным рядом). Проснувшись, не могу ничего записать. Засыпаю, сон повторяется, просыпаюсь, не могу ничего записать. Засыпаю, вижу сон в третий раз, опять ничего не запоминаю.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Не все грешники ... себя осознанием, что совершили грех».
Нахожусь с мамой* в лечебном учреждении. Она настойчиво склоняет меня к тому, чтобы я прошла медицинское обследование. Не обращаю внимания, моя позиция в этом вопросе противоположна. Около нас возникает доктор, высокий худощавый мужчина в сером. Неторопливо, молча иду с ним по территории. Думаю, что, пожалуй, пора высказать свою точку зрения в отношении обследования. Объясняю, что я против профилактических обследований - без них Дух человека спокоен, и это благотворно влияет на физическое состояние (врач виделся условно, мама лишь ощущалась).
Лана, опираясь на тросточку, идет мне навстречу по Мушинской улице. Спрашиваю, почему она с тросточкой. Отвечает, что потому что очень холодно, особенно в одной из комнат. Продолжая говорить, взбирается по наружной лестнице к себе, на седьмой этаж. Оказываюсь в своей бывшей квартире на этой улице. Сестра дома, входная дверь открыта, в прихожей крутится небольшая короткошерстная светлая собака. Недоумеваю, почему дверь не заперта и почему дверные замки обшиты грязными матерчатыми чехлами, говорю, что чехлы нужно выбросить. Сестра отвечает, что не смогла закрыть дверь, потому что замки старые, их нужно сменить. Большим ржавым допотопным ключом с трудом запираю входную дверь. Думаю, что новые замки, может быть, и лучше, зато старые надежней, так что менять, пожалуй, не стоит.
Нахожусь в странном городе, у каких-то людей. Выхожу, чтобы попасть в другой дом, не могу понять, как туда добраться. Кто-то объясняет дорогу, но все равно плутаю. Все вокруг кажется странным — и дома не похожи на обычные дома, и улицы не похожи на обычные улицы, и люди какие-то полупризрачные. Набредаю на крутой спуск в виде грубо выдолбленного в скальной породе желоба. По дну его сочится струйка воды, серо-зеленые стенки кажутся скользкими. Опасаюсь туда ступить, но вид спокойно идущих в обоих направлениях людей подбадривает. Еще раз окидываю взглядом желоб, вижу, что дно устлано светлыми шероховатыми камешками. Смотрю на покрытые слоем чистой, живой воды камешки (они видятся, в отличие от всего остального, отчетливо), и решаю, что если не наступать на стенки, то мне ничего не грозит. Как только решаю ступить в желоб, он превращается в сдвоенный туннель. Левая, узкая ветвь показалась мне непроходимой, решаю идти по правой. Вход в нее оказывается частично загороженным темным щитом из прессованных опилок. Спихиваю его в левую, неиспользуемую, как я полагала, ветвь, и иду по правой. Сон смутно показывает, как скользящий по левой ветви щит сбивает с ног идущую вверх девушку, ранит (или даже убивает) ее, а потом, кажется, задевает поднимающегося там же молодого человека. Не делая попытки помочь, продолжаю спуск (хотя и держу в уме произошедшее). Выйдя из туннеля, оборачиваюсь. Вижу сдвоенную горку, с которой весело съезжают вниз и карабкаются наверх люди, много людей в черной одежде. Полагаю, что в горки превратились туннели, успокаиваю себя тем, что если бы с девушкой в самом деле случилась беда, люди бы так не веселились, и уж во всяком случае оказали бы ей помощь. Немного погодя, отчетливо осознаю, что сдвоенная горка, на которой резвится масса людей — это вовсе не мои туннели. Ни люди, ни горка не имеют к туннелям никакого отношения.
Мысленные фразы: «Этих детей? Их поставили на ноги» (ввели в самостоятельную жизнь, вырастили).
Мысленные фразы (женским голосом): «Сейчас мы едим, а вот тогда... А вот тогда, (как) сказал этот умный человек».
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза (завершившая сон): «...они будут ..., а ты будешь всегда убегать, как волк, большой и страшный».
Окончание мысленной фразы: «...и эпидемией не изменишь чудес».
Незапомнившийся сон с участием итальянской актрисы Орнеллы Мутти.
Мысленные фразы (женским голосом): «Министерство. Министерство внутренних дел».
Мысленная фраза (женским голосом): «У тебя еще сорок две минуты» (оспаривается что-то, как бы сказанное перед этим).
Незапомнившийся сон, последнюю фразу которого я завершила вслух, на миг проснувшись.
Мысленная фраза: «И будет то же самое, точно то же самое, что и почищенная, насаженная на вилку морковь». Бегло видится свежая аппетитная морковка.
Незапомнившееся мысленное рассуждение о крупном российском ученом, скончавшемся в 2007 году. Завершается рассуждение упоминанием об американском, такого же ранга ученом, скончавшемся в этом же году. Называется фамилия американца: «Коннексик», смутно видится газетная страница с посвященной ему статьей. Статья иллюстрируется карандашным наброском головы американца (в профиль) с задумчиво поднесенной к виску рукой. Рисунок видится ясно, одухотворенностью осенено не только лицо, но и пальцы руки. Мысленно сообщается, что это «далеко не портрет, но далеко не волевой жест». Ниже и правей приведены несколько четко видимых эскизных проработок кистей рук.
Спокойный сон в мягких, светлых тонах. Ближе к финишу смотрю на заговоривших со мной трех человек (одной из них была девушка, а двое других, незапомнившихся, были постарше). Они стоят у правой границы поля зрения, и я совсем вживую (кажется, отдавая себе в этом отчет) вижу их чистые, светлые лица .
Молодая женщина с новорожденным мальчиком на руках, его головка покоится на логтевом сгибе правой руки женщины.
Мирный сон, персонажами которого были красивая кобра, молодая женщина и я. [см. сон №4929]
Четверостишье, стишок-парадокс. В нем остроумно сообщается, что объявлена скидка на поцелуи — вместо обычных четырех поцелуев будет только два. Об этом становится известно птице, которую сон бегло показывает (она воспринимается как птица-самец). Обрадованная сообщением, она тут же пользуется скидкой и умирает (в стишке об этом сообщается без грусти). Последняя строчка (резюме) не запомнилась.
Возвращаюсь домой, звоню в дверь. Петя не слышит звонка из-за громко включенного телевизора. Смутно, бегло видится комната на Рябинной улице с орущим телевизором и сидящим перед ним Петей. Звоню снова и снова, то длинным звонком, то серией коротких. Слышу, что звук телевизора понизился, воспринимаю это как ухудшение ситуации. Звонок почти потерял голос, не знаю, что делать. Подумалось кидать камешки в окно, но решаю, что не доброшу (все же седьмой этаж), да и промахнуться можно, угодить в чужие окна. Предполагаю попробовать позвонить домой от соседей, по телефону. Но услышит ли Петя телефонный звонок?
Человеку дают завуалированную взятку. Не деньгами, а гарантией оплатить услуги сиделки на время его непродолжительной отлучки из дома.
Человек и окружающие предметы представлены в виде скопления микроскопических темно-серых частиц (энергетических полей). Контуры тел сохраняют при этом привычные очертания.
Мысленная фраза (эпически выпеваемая женским голосом): «И радость и покой» (это был финал чего-то).
Мысленная фраза: «Я еще неделю могу выполнять подобные обязанности». Фраза принадлежит молодому человеку, угадываемому около вороха темной верхней одежды, лежащей на столе химчистки.
Мысленная фраза (женским голосом): «Мы должны перебираться насквозь».
Читаю инструкцию (печатный лист с серым, нечетким текстом): «Получается соединение внутри ...».
Мысленная фраза (решительно): «Ой, ой, ой, ходить с высокой радостью».
Молодой мужчина (каким-то образом им являюсь и я) заменяет в пустой квартире поврежденные электрические патроны. В какой бы комнате он ни работал, в дверном проеме (дверей там, кажется, не было) неизменно стоит молоденькая, поучающая его девушка (квартира, кажется, принадлежит ей). Мужчина прикрепляет последний патрон, девушка говорит, что ей нужны носилки. Мужчина отвечает, что они (имеются в виду носилки для мусора) находятся в такой-то комнате. Девушка заявляет, что он сам должен взять их и на них отнести ее, девушку, в одну из комнат. Я (уже развоплощенная с мужчиной) думаю, что молоденькие барышни, даже самые лучшие их экземпляры, не могут без того, чтобы не придумать какую-нибудь несусветную чушь. И что если даже не принимать во внимание нелепое желание прокатиться на носилках для мусора, как вообще может нести носилки один человек.
Смутно виден стоящий на рельсах одинокий товарный вагон. Дверь распахнута, несколько смутных фигур выгружают (ночью я записала, что спасают) находящиеся там груды бумаг.
Обрывок мысленной фразы: «...школы, носящей Знак высокой культуры...». Смутно видится величественный фасад школы.
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (женскими голосами). «Трудно...?» - Мягко: «Ничего не трудно».
Мысленная фраза: «Если одна женщина освободится от кошмара». Появляется молодая рыжеволосая, сидящая на пятках женщина в черных брюках и черной футболке. Из рта женщины горизонтально тянется светло-серый жгут, прикрепленный к висящему в воздухе серому, с футбольный мяч, шару. Поверхность шара оплетена чем-то, похожим на асбестовый шнур, а сам шар является чем-то вроде бомбы.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом, решительно): «Значит ... боишься. Не сравнить».
Мысленная фраза (бесцветным женским голосом, издалека): «Это всё равно, как посмотреть на смеющуюся жабу» (тот же эффект).
Мысленная, неполностью запомнившаяся, незавершенная фраза: «Учитывая, что это в ... в достаточно недозволенном...».
Мысленная фраза (спокойным женским голосом): «У меня были сломаны два ве(нца)».
На вечеринке у худощавого мужчины гости весело танцуют (по-старинке, парами). Вдруг одна пара, запнувшись, падает на пол. Потом это происходит еще с одной. Падения, как и сами падающие, выглядят как-то слишком уж карикатурно.
Мысленная фраза: «Всё вам нравится, и хорошо, и как дела».
Случайно прохожу мимо дома, в котором когда-то жила, с любопытством заглядываю в окна бывшего пристанища. Там уже кто-то поселился, вещи еще не расставлены, все освещено теплым уютным светом (неясного происхождения). Завораживающий свет контрастирует с блеклым дневным светом снаружи дома. Внутри видимых комнат все выглядит красочней, живей, привлекательней, чем бесцветный вид снаружи.
Мысленная фраза: «Как они — шесть дней в неделю, почти пешком».
Мысленный диалог (женскими голосами). Бесстрастно: «Это место мне кажется пустым». - Заинтересованно: «Почему?». - Бесстрастно: «Потому что молодость всегда...» (фраза не завершена).
В пустой комнате, около дивана скачет по ковру небольшой упругий мячик.
Мысленные фразы (мужским голосом): «Сними собачку. На голову».
В старой просторной избе находятся три-четыре незнакомых мне человека и Усач с невестой (упитанной, средних лет женщиной). Предстоит их свадьба. Оказываюсь (никому, кроме Усача, не знакомая) званной среди этих гостей. Удивляюсь. В течение всего сна бродим, все вместе, то по избе, то вне ее, по старой безлюдной деревушке. В одном месте участок улицы покрыт грязью, мои светлые туфли оказываются заляпанными комочками черной жирной земли. Не сразу нахожу клочок чего-то, чем привожу туфли в порядок. Сон показал загрязненный участок улицы крупным планом, грязь (как и на туфлях) виделась ясно, в отличие от всего остального в этом темноватом нецветном сне, где не виделось ничьих лиц.
Малознакомый толстяк лет сорока изводит меня приступам своей ревности. Сбивает с толку, создавая невероятные ситуации. Внезапно возникает передо мной (его ровесницей), уличает в измене, превратно толкует мои поступки. Это было бы забавно, если бы он не относился ко всему слишком серьезно, с неизменным сарказмом осыпая меня дурацкими обвинениями. Не знаю, что делать. Имеет место вопиющее взаимонепонимание, диаметрально противоположное видение ситуаций. Его мышление изощренно, но туповато в своей узкой направленности. Начинаю терять душевное равновесие (однажды он даже имел нахальство позвонить мне со своими упреками по телефону). Где-то в середине сна не выдерживаю, говорю: «Да что это такое! Хотите, я расскажу вам свою жизнь?» Следует саркастический ответ, что я могу это сделать, но мне это не поможет. Рассказываю - его ничто не трогает. Он видит то, чего нет, я же способна лишь на безмолвное возмущение. Фактографическая канва его деяний не запомнилась, в памяти сохранился последний эпизод. Женщина, одна из второстепенных персонажей сна, должна передать мне какую-то мелочь. Договорились, что я спущу для этого из окна своей квартиры ведро на веревке. Выбираю не то окно, о котором мы договорились. Не исключено, что выбор пал на единственное, полускрытое эркером окно, именно из-за этого типа — я дошла до того, что стала предпринимать кое-какие меры предосторожности, чтобы сталкиваться с ним пореже. Старое покореженное ведро спущено вниз, женщина все не появляется. Потеряв терпение, отдергиваю краешек шторы, украдкой выглядываю наружу. На пустыре перед домом никого нет, ни души не видно и вдали. И тут перед окном, почти прижавшись к стеклу, возникает этот человек со своими хладнокровными упреками по поводу даже этой, безобиднейшей ситуации. Он так меня допек, что я отмахнулась от мысли, как он смог оказаться на уровне второго этажа. Сон был похож на комедию положений. С моей точки зрения тип вторгся в мою жизнь незаконно. Но судя по его последовательному поведению, он как бы имеет к этому основания (о которых мне ничего не известно). Он считает, что я принадлежу ему (или что-то в этом роде), бред какой-то (лица преследователя я не видела, хоть и провела большую часть сна нос к носу с ним).
Нахожусь в гостях у Пети. Перед уходом стою с ним на кухне, он что-то перекладывает из посуды в посуду. Говорю, что у меня есть удобные пластмассовые крышки для жестяных консервных банок, предлагаю с ним поделиться, Петя не проявляет к этому интереса.
Мысленные фразы: «Она взяла за правило ни во что не вмешиваться. Никогда, ни за что и ни во что. Но сегодня она ввязалась, и это ей понравилось».
Лейла приехала из Америки к нам в гости. Иду с ней к кому-то, у кого она должна получить деньги за джинсы. Она ведет переговоры, мое внимание привлекают газовые плиты с пустыми включенными конфорками. Спрашиваю у пожилой женщины, зачем им столько плит, она отвечает, что для обогрева квартиры. Удивляюсь. Вижу в глубине кухни еще несколько включенных плит. Пересчитываю, их оказывается пять, шестая обнаруживается в недрах квартиры. Около нас крутится малышня. Решаю, что трое детей принадлежат одной семье, я еще трое — другой, и что все они являются родственниками. Говорю, что если площадь жилья уменьшить на ту часть, которую занимают плиты, то оставшуюся вполне можно было бы обогреть конвенциональными средствами.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза (женским голосом): «..и начинает петь, слова его вырываются так непроизвольно...» (чувствуется симпатия к обезоруживающей искренности того, о ком идет речь).
В незапомнившейся форме повторился сон предыдущей ночи. [см. сон №1551]
Рассказываю женщине содержание письма (или фактов жизни) ее взрослой дочери. Та на меня сердится. Ее упреки были просто всплесками эмоций, а мои объяснения содеянного были логичны и обоснованны.
