Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «И написала ... а сама ходишь в чем?»
Мысленная фраза: «Любовь зайца к зайчихе сделала зайца человеком».
Мысленная, незавершенная фраза: «Как правило, все туда идут, и только очень малая часть...» (имеется в виду, что лишь малая часть поступает не так, как все).
Мысленная фраза (женским голосом, авторитетно): «Он был и остается человеком».
С недоумением вижу слабый след воды, сочащейся поперек одной из наших комнат. Настораживаюсь, бормочу: «Что это?» Выясняется, что вода стекает из-под плотной глыбы медленно подтаивающего снега, занимающего с треть комнаты. Снег примыкает к трем стенам, в четвертой его грани видится образованное таяньем жерло. Набрякшие, потерявшие белизну стенки его покрыты каплями спадающей вниз прозрачной воды. Внимательно все это рассматриваю.
Мама (сновидческая) вернулась из больницы неузнаваемой. Превратилась в молодую веселую красивую блондинку, одетую в яркое платье, вдоль которого вьется роскошная пушистая коса (эту прическу сделала больничная парикмахерша). Ахаю, говорю находящемуся в соседней комнате мужу (сновидческому), что он ее не узнает. Возвращаюсь в салон, вижу у мамы в руках шариковую ручку (которую она прихватила в больнице, где свирепствует эпидемия гриппа). Советую ручку выбросить, мама неохотно соглашается. Предлагаю ей отдохнуть. Она идет в свою комнату, я, ласково приговаривая, готовлю ей постель. Мама пока что ложится на стоящий у противоположной стены диван. Вот она лежит там, на спине, сжавшись в комок, подтянув колени к подбородку, и мерно, как заведенная, раскачивается вверх-вниз, вверх-вниз. Голова ее коротко острижена, волосы черны, как вороново крыло. Говорю ей что-то приветливое, продолжаю стелить постель (ни в одном из эпизодов мама не была похожа на себя).
Мысленная фраза (женским голосом): «Мне кажется, это дальше».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Не все грешники ... себя осознанием, что совершили грех».
Мысленно повторившееся несколько раз число: «Четырнадцать тысяч девятьсот шестьдесят».
Сон об искусстве ведения дискуссий, с демонстрацией приемов — от убийственных вопросов до оглушительных оплеух.
Кипа тонких светлых, с неровными краями листов, насаженных на ржавый горизонтальный стержень. Проверяю их на соответствие времени, приснившемуся прошлой ночью. [см. сон №0814]
Бесконечно путаясь и каждый раз упорно начиная снова, пытаюсь обозначить годичную череду дней буквами латинского алфавита.
Смотрю на разграфленный лист, строки широкой средней колонки которого заполнены четырехзначным (кажется, одним и тем же) числом. Это перечень имеющихся в моем распоряжении сумм (крупных), которых я, как мне каким-то образом известно, лишилась. В заторможенном оцепенении смотрю на свидетельство финансового краха. Но в глубине души таится почти неуловимая уверенность, что на самом деле со мной все в порядке (взаимоисключающие эмоции находились как бы в непересекающихся плоскостях и не оказывали друг на друга влияние).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «Да, это ... Снимаются ограничения. Понимаете?»
Вижу (извне) себя, спокойно стоящую на газоне у тех самых домов из предыдущего сна (судя по лицу, мне было там лет двадцать). [см. сон №8905]
Мысленная фраза (спокойным мужским голосом): «Давай так рассуждать — ты послан Всевышним, и значит, тебе ничего не грозит».
Мысленная фраза (мужским голосом): «Мясо от восьмиста до двадцати килограммов».
Спешащяя Дореми просит отвести малышку в детский сад, передает мне нарядные носки и башмачки для девочки. Не сразу это поняв, натягиваю и то и другое на себя. Спохватившись, снимаю. Убегая, Дореми напоминает, чтобы я не забыла самое главное, посудину с водой - плескать по дороге, на забаву ребенку. Бегло предстает посудина (кажется, лейка).
Мысленная фраза: «Еще надо дом до конца выстроить» (прежде всего).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (спокойным женским голосом): «...и бросить работу. Вообще вы ведете себя не очень красиво, как я посмотрю».
Оказываюсь с визитом в селении Адамс. Сижу с селянами на низкой длинной скамье, рассеянно скольжу взглядом по неухоженной, лишенной растительности территории. Справа несколько тихих бессловесных мужчин выполняют какую-то работу. Внезапно они, пребывавшие в беспрекословном, неосознаваемом повиновении, как бы просыпаются. Прекращают работу, тихо выпрямляются, прислушиваются к себе, медленно наполняясь самосознанием. Два-три бригадира, не готовые к такому повороту событий, растеряны.
Обрывок мысленной фразы (в быстром темпе): «Зато этот звук...».
Мысленная, незавершенная фраза (быстрым женским голосом): «А вчера на нашем английском — это ужас, сколько...» (речь идет о происшествии на занятиях английским языком).
Мысленная фраза (женским голосом, с мягким нажимом): «Нужно актуализировать прошлое».
В финале сна стою на платформе в ожидании пригородной электрички. Замечаю, что станция стала теперь конечной. Крупным планом предстает чугунный рельс, крутой петлей уходящий влево, обратно в город. Впечатляет мощь рельса и экспрессия изгиба — в этом видится что-то неукротимое (то, что рельс всего один, а петля мала для своего назачения, вниманием не фиксируется). Видение рельса исчезает, я все стою на платформе. Периодически машинально прислоняюсь к одной из колонн, каждый раз поспешно, брезгливо отшатываясь — ее некогда белая поверхность местами покрыта омерзительной липкой грязью. Каждый раз ошарашенно смотрю на грязь (это были отчетливые, вкривь и вкось разбросанные надписи). Платформа почти пуста, на дальнем торце видится пара пассажиров в темной одежде, да трое молодых, в темной одежде мужчин стоят неподалеку от меня. Полускрытая колонной, украдкой привожу себя в порядок (то ли обдергивая юбку, то ли еще что-то). Вдруг замечаю, что стоящий ко мне лицом мужчина внимательно смотрит в мою сторону.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: « ... я сам по себе, я знаю, что хочу».
Мысленные фразы: «Конечно, я вас знала. Но вот, что устроенность быта вашего...» (фраза обрывается).
Мысленно, медленно произношу: «Натюрморт». Одновременно визуально воспроизвожу это слово в зеркальном отображении.
Снимаем летом у моря пару комнат в строении-муравейнике (к первоначальной хате пристроены, вкривь и вкось, автономные клетушки, предназначенные для наезжающих летом отпускников). В муравейнике шум, гам и очень весело. Девушки-иностранки постоянно что-то требуют у хозяина, здоровенного парня, он на все отвечает: «Да, госпожа». Жизнь бьет ключом, но балаган страшный (когда мы, например, собирались стирать, невозможно было сразу понять, где кончается наша одежда и начинается одежда наших бесчисленных соседей). Как-то раз поднимаюсь к нашим клетушкам по дорожке, где из земли выступают огромные, перевитые лианами корни. Иду по сплошным корням, навстречу сбоку выходит мальчик лет пяти. Правой рукой прижимает к груди кипу скрученных газет, а левую, на ладони которой лежит что-то вроде пары темнозеленых листьев, протягивает в мою сторону и просит: «Накакай мне сюда». Думаю, что вряд ли у меня это сейчас получится, говорю, что по всем вопросам нужно обращаться к хозяину. Какое-то странное имя было у нашего хозяина, кажется, «Щец». Все только и делали, что кричали с утра до вечера: "Щец!", "Щец!", а он неизменно отвечал: «Да, госпожа». К хозяину, говорю я мальчику, мальчик отвечает, что у него уже ЭТО есть, и показывает на свой пакет из газет. В конце сна пишу на круглом листе бумаги про наше житье-бытье, отмечаю, что тут весело, добавляю: «...жаль, что это только во сне», - и просыпаюсь. P.S. То есть сегодня ночью я в очередной раз поняла, что нахожусь ВО СНЕ.
Мысленный , возможно адресованный мне разговор (тремя женскими голосами). «Сними очки». - «Сними очки». - «Вероника, сними очки, а?»
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Это тяжелая работа, когда ... Вообще дома лучше».
Нахожусь во врачебном кабинете (по поводу затруднения дыхания). Врач начинает обследование. А сон, раскрыв верхнюю половину моего тела, показывает органы дыхания - пару крупных лопастей с верхней хрящевой кромкой (что делало их похожими на крылья скатов). Лопасти колыхались, создавая движение воздуха (насколько я смогла оценить, с ними было все в порядке). Врач с насмешкой советует мне (в кабинете находится кто-то еще) прекратить к нему обращаться. Из его фразы следует, что я якобы слишком докучаю ему визитами. Резко возмущаюсь тоном и инсинуациями - мало того, что я хожу по врачам только в случае крайней нужды, так у этого врача я вообще сейчас впервые.
Мысленное слово (спокойным мужским голосом): «Мама».
Мысленное число: «Пятьдесят пять». Возможно, оно означает количество кубиков, пересчетом которых я после этого занялась. Неспешно пересчитываю, произношу порядковые номера. Насчитала «пятнадцать», но над верхним рядом лежит несколько неучтенных, более крупных.
Вижу себя со стороны, от макушки до лопаток. Тело ничем не прикрыто, волосы сзади длинноваты, их пора подстричь. Вижу, как поправляю их на темени левой рукой.
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом, издалека): «Сказал, что больше так не будет — как только...».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (начало - бесцветным тоном, а два последних слова — женским выразительным голосом): «Не чувствуется ... который оказался с тобой». На этом записи снов временно прерываются (по объективной причине).
Мысленная фраза (с которой осыпались почти все слова): «Достижение — это...».
Одевая носок, замечаю на пятке дырку. Пораженная тем, что не заметила ее раньше, в панике прикидываю, не сверкала ли я вчера голой пяткой, и как это могло выглядеть со стороны. Гипотетический вариант смутно визуализируется — индифферентные прохожие (светло-серые, условные) и более чем конкретная вопиющая пятка, торчащая из темно-синего носка. Успокоение обретается лишь после того, как в результате углубленного исследования удается установить, что дырка приходится на подошву.
Мысленное, несколько раз повторившееся слово «Познание».
Мысленный диалог. «Помочь мне, коли так». - «Спасибо». Появляется движущийся по неширокой улице автобус, вздымающий клубы пыли.
Мысленная фраза (мужским голосом): «Вместо того, чтобы (сказать) папочка, прости меня пожалуйста» (фраза начата наставительно, а закончена проникновенно, возможно другим лицом).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «А вообще-то у нас не было разбора ... У нас был маленький романтический союз».
Делю что-то (в физическом смысле), снова и снова повторяя процесс. Символически это изображается в виде нескольких стоячих параллелепипедов.
Мысленная фраза: «И объявил тайные гательства, что они недействительны» (речь идет о выборах).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «...а? Купив большой градусник...» (фраза обрывается).
Мысленный диалог. «Мидатлива». - "Ну, отлив-то не нужен".
Два-три сна, в которых мы что-то обсуждали.
Кто-то, перепрыгивая с островка на островок, направляется к какой-то цели.
Высокий, похожий на прямостоящую Пизанскую башню дом со множеством окон. Рыхлая, бесформенно-тучная женщина средних лет и две-три молодых из-за нехватки денег подрабатывают мытьем окон. Толстуха моет у молодых, молодые - у нее, и они друг у друга получают за эту работу деньги.
Мысленная фраза (женским голосом, категорично, осуждающе, проникновенно): «Сквозь предсмертный хрип уговаривать ее, чтобы она написала» (хрип имеется в виду той, о которой идет речь).
Я мыслю, что и не помышляла поймать (убить) комара (или какую-то другую кровососущую мошку) в этой ослепительной белизне справа, как я намереваюсь это сделать, якобы воспроизведя то, что уже произошло. Ослепительная, невероятная, чуть ли не слепящая белизна возникла на какое-то время, справа, в виде не очень широкой полосы. P.S. Уникальный образчик ночного (по горячим следам) конспекта, не узнаваемого при свете дня. Изложено невнятно, и теперь ничего не вспоминается.
Мысленные фразы (полудетским угрюмым женским голосом): «Ну скажи немножко. Почему все такие злые?»
Мысленная, незавершенная фраза: «Я только стремлюсь уведать, правда ли...».
Произношу и пишу: «Без авторемонта не входить».
Вляпываюсь в политическое дело (составив письмо-протест). Об этом узнает (с моих слов) человек, относящийся ко мне более чем лояльно. С сочувствием (и досадой за мою опрометчивость) говорит: «Эх, уж лучше бы вы анкету какую заполнили». Он имеет в виду, что анкета — это менее опасно. Я же думаю лишь о том, что если меня заберут, что будет с мамой* и Петей, ведь они останутся одни (Петя представлялся младшим школьником).
Мысленные фразы (четко, серьезно, мужским голосом): «Кого, меня? Я, например, на мо(ло)чном предприятии».
Говорю Пете, что даже если ему лично кажется неважным и неинтересным вникать в положения Трудового законодательства, все же следовало бы сделать усилие и вникнуть.
Мысленно, бессловесно сообщается, что какие-то вещи, кажущиеся разными, по своей сути одинаковы. Демонстрируется череда одинаковых предметов (похожих на лишенные дна и крышек шестигранные жестяные банки для хранения чая). Их наружные поверхности разрисованы в коричнево-золотистых тонах, а внутренние - тускло-золотисты.
«Ты все еще его ругаешь?» - спрашиваю я мужчину и добавляю, что ругать не следует, поскольку петины промашки на работе вызваны объективной причиной. В ответ мужчина протестующе вскидывает голову. Дружески пожимаю запястье его согнутой руки, примиряюще говорю: «...но мы же все хоть в какой-то мере знаем друг друга, хоть каплю» (начало фразы не запомнилось). Мужчина остается непреклонным (не жестко). Это имеет место в коридоре (или на лестничной площадке) с низким сводчатым потолком, где мы случайно столкнулись (собеседник виделся условно, а лица его я не видела вообще).
Сижу на низкой скамейке обувного магазина, собираясь примерять обувь. Два башмака от разных пар, на одну и ту же ногу, темные, пыльные, лежат около меня на полу. Беру один из них - и просыпаюсь.
Мысленная фраза: «Она вывозила старых и завозила новых больных». Смутно видится большой больничный (возможно, подвальный) коридор.
Несколько смутно видимых человек ведут в туалет (помочиться) баскетбольного роста мужчину. Окружили его по бокам и сзади (о том, куда его ведут, известно каким-то непонятным образом).
Хирургическая операция. Виден живот, в который несколько раз вонзают ножницы. Но ни криков, ни крови не было.
На полу пустой комнаты лежат, в ряд, заправленные постельным бельем матрацы. В торце одного копошится стоящий на четвереньках паренек в темной куртке, на ее спине красуется крупное число "17".
Произношу несколько раз мысленно, напевая: «Тыща двести двенадцать», одновременно мысленно выписывая это число в воздухе (не превращая в видимое).
Мысленная фраза: «Не нельзя, а не разрешается».
Случайно прохожу мимо дома, в котором когда-то жила, с любопытством заглядываю в окна бывшего пристанища. Там уже кто-то поселился, вещи еще не расставлены, все освещено теплым уютным светом (неясного происхождения). Завораживающий свет контрастирует с блеклым дневным светом снаружи дома. Внутри видимых комнат все выглядит красочней, живей, привлекательней, чем бесцветный вид снаружи.
Стою к окошку учреждения, чтобы сдать пару заполненных дома бланков, нас в очереди всего двое. Появляется женщина, бесцеремонно встает передо мной. Воспринимаю молча, роюсь в сумке в поисках бланков. Чувствую, что одежда за что-то зацепилась. Переключаю внимание — одежда зацепилась за одежду втиснувшейся передо мной женщины. Говорю от удивления: «Ой». С изумлением вижу, что внутренний карман моего жакета оказался засунутым в карман этой женщины. Смотрю с бессмысленным видом, не понимая, как это могло произойти.
Старательно вывожу тушью надписи на чертеже. К столу подсаживается женщина, собирающаяся заняться тем же. С чувством говорит: «Когда-то какие линии я проводила! Такие купец и с деньгами не проведет!» (линии имеются в виду чертежные, такие, повидимому, безупречные, что их ни за какие деньги никто другой не сможет провести).
Мысленная, незавершенная фраза: «Это всё ни о чем...».
Мысленная фраза-стих: «Я мерял все не меркой правоверной».
Когда-то меня загрызли (насмерть) три хищника — пума, тигр и еще кто-то. Сейчас об этом снимают фильм, c участием тех же людей и зверей. Съемки ведутся в роскошном дворце. Животные (которые в конце фильма должны еще раз растерзать меня) свободно по нему расхаживают. Изредка впадают в агрессивность, и тогда мы все спасаемся бегством. Однажды выскакиваем через несколько дверей дворцового зала, бросаемся вниз по широкой красивой, покрытой алым бархатом лестнице. На нижних ступенях дорогу преграждает еще одна съемочная группа. В панике объясняем, что за нами гонятся хищные звери. Эти люди отвечают, что не намерены из-за наших проблем транжирить свое съемочное время, которое, между прочим, очень дорого стоит. В одном из эпизодов лежу на паркетном полу, хищницы склоняются надо мной. Готовлюсь к худшему, мысленно представляю, как они вонзают в меня зубы. Перескакиваю на размышления о том, что хищники хватают жертву, когда та, наверно, выделяет запах страха. Задумываюсь, с какой целью так устроено в природе. Возможно, философствование подавило страх, звери меня не тронули, хотя кто-то из этой троицы уже держал во рту или даже слегка куснул мой палец (на руке). Несмотря на однозначность сюжета, в процессе съемок была определенная направленность изменить ход событий (особенно, финал). Но все ограничивается дискуссиями актерского состава в перерывах между эпизодами. Рассуждаем (как всегда, серьезно, спокойно), что это просто безумие позволять хищникам разгуливать среди людей. Прижав руки к груди, страстно говорю, что хищник всегда остается хищником, даже если его прямо из материнской утробы переместить в человеческую среду. С другой стороны, говорим и о том, что этот трагический фильм безусловно произведет должный эффект и послужит хорошим предостережением. Помню, что мои потенциальные пожирательницы были необычайно красивы, грациозны, и что я умудрилась проснуться до завершения съемок.
Мысленная фраза: «Даже могут сказать, а чё это они там занимались».
Мысленные, на разные лады произносимые фразы (женским голосом): «Вот наше море. Наше море. Наше море».
В третьем сне луплю мухобойкой мачеху малышей, дурно с ними обращавшуюся. Помню детей и неотчетливые сведения о том, что они попали к жестокой мачехе. Помню, как нервничали бедные дети перед ее возвращением домой. При первых же признаках ее придирок к детям я налетела на нее и принялась лупить, вкладывая в удары всю свою силу и злость, удвоенные видом испуганных детей. Мачехе это не причиняет страданий - обряженная, на манер прошлого века, в пышные юбки и белоснежный фартук, она хоть и валялась во время экзекуции у меня в ногах, но не вопила, не стонала, не защищалась от ударов, и вообще была, как манекен. [см. сны №0062, 0063]
Предоставилась возможность задать вопросы этому человеку. Дело происходит в людном месте, около рыночной площади. Мне мешает находящаяся во рту конфета. Не только ощущаю, но и (каким-то образом) ясно вижу беловатую, с темным повидлом, карамельку, только что из фантика. Выплевывать жалко, разговаривать с конфетой во рту - невежливо. Можно выложить конфету на зажатый у меня в руке, исписанный с обеих сторон клочок бумаги, но тогда не удастся прочесть то, что я хочу спросить. Стою, как Буриданов осел, непростительно злоупотребляя временем этого человека. Не могу сказать, кем он был, виделся же он такой же безликой фигурой в темной одежде, как и попадавшие в поле бокового зрения прохожие.
Мысленная фраза: «Уникальный пилигрим».
Обстоятельный сон, где мне, на примере собственной жизни, демонстрируется, что как бы жизнь ни перемалывала человека, главное все же не это само по себе. Главное — как человек воспринимает происходящее. Восприятие может изменить то, что происходит, изменить ход событий. Абстрактно, в серых тонах изображается то ли моя жизнь в целом, то ли какой-то ее период, то ли отдельные фрагменты. Это было что-то тяжелое, безжалостное. Но как только изменилось восприятие, изменилась и сама ситуация.
|
|
