Мысленная, дважды повторенная фраза (женским голосом, сначала утвердительно, потом задумчиво): «С ... с сыном и воспитанием. С ... с сыном и воспитанием» (одно слово не запомнилось).

Мне снится, что я СПЛЮ (в своей комнате), а сосед в салоне смотрит по телевизору передачи о природе. Удивляюсь несвойственному ему интересу к такого рода передачам, да еще глубокой ночью. Сосед, тем временем, плавно, незаметно превращается в грузного бывшего Премьер-министра Великобритании (Черчилля?)

Мысленная, запомнившаяся с пробелом, незавершенная фраза: «При чем тут ... и болты привязаны...».

Мысленные фразы (мужским голосом): «Мне по шесть часов. Ладно? Тогда я иду».

Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза (женским голосом): «Итак, ... через месяц после окончания...».

Идем с Петей по широкой улице городка, подходим к длинному одноэтажному старому дому, нашему новому пристанищу. За спиной у нас рюкзаки со всеми нашими вещами. Улица не заасфальтирована, по обочинам торчит редкая трава, крутятся две-три собаки. Дом состоит из автономных секций, подходим к нужной, обнаруживаем, что она не освобождена. Сквозь узкие стеклянные вставки двери видим уютную квартиру, в которой кто-то находится. Волнуюсь, так как мы покинули прежнее жилье, и деваться нам некуда. Из глубины квартиры появляется молодой человек с туго набитым рюкзаком, выходит наружу. Понимаем (не сразу), что он забрал остатки вещей. Когда это было еще неясно, я (чтобы найти хоть какое-то утешение в том, что мы не сможем тут поселиться) спросила, не слишком ли здесь шумно от уличных собак. Молодой человек ответил, что шума хватает. Входим, к моему облегчению, внутрь. Секция состоит из большого салона и ряда спальных комнат, в которых предстоит поселиться нам и неизвестным мне петиным друзьям. Порываюсь выяснить, хватит ли на каждого по спальне или придется размещаться менее комфортабельно. Квартира заполняется жильцами, КОТОРЫХ Я КАК БЫ ВИЖУ И НЕ ВИЖУ. Вдруг все исчезают, я остаюсь одна. Набредаю на встроенную в пол салона низкую тумбу, сквозь ее узкие оранжевые окошки вижу большое круглое подвальное помещение, и в нем — наших жильцов. Разглядываю диковинное пространство с низким потолком, низкой восточной мебелью по периметру, и сидящими на полу, вдоль стен, жильцами. Некоторые энергично машут, приглашая (без слов) спуститься к ним. Не знаю, как туда попасть, мне знаками объясняют, где находится вход. Нахожу небольшой люк в глубине салона. Лестницы нет, цепляюсь за какие-то перекладины, молодцевато (и гордясь этим) спускаюсь. Сажусь (все это молча), опять отмечаю диковинность (экзотичность) интерьера, вижу стелющиеся по полу (кажется, земляному) редкие клубы чего-то непонятного, нахожу все это очень интересным.  [см. сон №1120]

Мысленная, завершившая сон фраза (одно слово не запомнилось): «СКАЗКА про инвульсию, Дутикову и...».

Мысленная фраза: «Вы ведь уходите, что же делать-то, а?»

Сон об энергетических манипуляциях, производимых – во благо – группой людей, обладающих высокой энергетикой. Участвую в их действиях, но что мы делали и во имя чего, не запомнилось. Помню, что цель была благая, и еще помню, что там был "реанимационный хор" (но и про хор ничего не запомнилось).

Мысленное двустишье: «Сняли корки с апельсина, я пришла из магазина».

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «И он сидел напротив Ионы ... и предателя».

Нянчу нового малыша Камилы. Он, совсем еще кроха, уже ходит. Был момент, когда он выбрался из коляски, куда-то утопал, так что я его с трудом отыскала. И говорить он уже умел (по крайней мере понимал, что говорила ему я). Бродим с ним где-то, я периодически смотрю на часы. Они показывают «без двадцати восемь». Говорю малышу, что пора возвращаться. Входим на веранду, извиняюсь, что вместо четырех часов мы явились в семь сорок (мои часы по-прежнему показывают это время, но лишь на веранде обращаю на это внимание). Камила говорит, что все в порядке, она просила нас вернуться в шесть, и сейчас как раз шесть часов.

Остановилась временно в общежитии, на одном из верхних этажей. Поутру спускаюсь на лифте в столовую, вижу местный народ сгрудившимся перед ее стеклянной, закрытой дверью. Спрашиваю, в чем дело. Одна из девушек отвечает, что ночью что-то случилось (и/или кому-то приснился плохой сон), и теперь все боятся входить. Говорю, что в таких случаях используют простое, безотказное средство - нужно зажечь свечу и обойти с ней столовую, особенно углы. Девушка не обращает на мои слова внимания. Поглощенная, как и все, тревогой, говорит, что заболеет тяжелой болезнью, потому что ей приснилось, что ей «прислали сумку, а им не прислали». Добавляет, что с учительницами, которые этой ночью ездили в другой городок, тоже что-то случится. Все были в страшной тревоге, только я не могла понять причину всеобщего беспокойства (возможно, потому что была случайным, посторонним человеком). Когда я вышла из лифта, ко мне радостно бросилась сидевшая справа собака, она встала на задние лапы и принялась лизать мне лицо.

Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог. «Много ...?»  -   «Нет, что могло (быть)? Много ушло спящих...» (фраза обрывается).

Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «И два русских государственных предприятия...» (возможно, была сказано «мероприятия»).

Стою на кухне, у старого холодильника. Около меня находится (или оказывается) человек, держащий бутылку благородного матово-черного цвета (без надписей и этикеток). Человек (я его почти не вижу, мое внимание приковано к бутылке) медленно поднимает ее, выливает капельку жидкости на верхнюю грань дверцы холодильника, приказывает: «Лизни!» Внимательно смотрю на неопределенного цвета каплю, осторожно слизываю ее край, прислушиваюсь к вкусу. Прислушиваюсь вдумчиво, сосредоточенно, и устанавливаю, что вкус — нейтрально-химический. А потом — или это уже следующий сон? - начинает мысленно, на все лады провторяться легкомысленным, игривым тоном одно и то же слово: «Мираж! Мираж! Мираж!»

Наклонная треугольная площадь, частично окруженная аккуратными, европейского стиля домами и вымощенная матовыми бледно-желтыми каменными кубиками (лишь правый угол ее еще не замощен).

Мысленная фраза: «И конечно же, муж, мальчик-муж, продержался бы дольше, продержался бы острее».

Мысленная фраза: «Голоса с двух сторон».

Мысленный диалог. «Всё?» - «Дак не даешь мне» (речь идет о завершении дела).

Мысленные фразы: «Ну-ка, встань сюда. Ты не видишь, что молоденькая идет? Обдь» (этим булькающим звуком тирада завершается).

Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «Мурату тоже ... суммировать сумку на пятьдесят ...».

Нахожусь с подопечной малышкой на деревянных, нависших над прудом мостках. Сижу на краю, малышка топчется рядом, и вдруг падает в воду. С ужасом смотрю на ее неподвижно застывшую спину. Вялыми движениями руки прикасаюсь к ней, голенькое тельце каждый раз лишь слабо дрейфует в сторону. Ужас мой возрастает, понимаю, что еще немного — и девочка погибнет. Частью сознания отмечаю, что усилия по спасению девочки неизмеримо слабее моего ужаса. Противоречие между безмерным, всевозрастающим ужасом и заведомо неэффективными попытками спасти ребенка удивляют невовлеченную в драматическую ситуацию часть моего Я. Каким-то образом девочка оказывается на мостках. Лихорадочно привожу ее в чувство, в глубине души полагая, что спасти уже не удастся. Переворачиваю вниз головой (в вертикальном положении, лопатками на край мостков), ритмично надавливаю на грудную клетку. У меня нет ни малейшей надежды, я уверена, что уже поздно, но я знаю, что должна вернуть родителям живую девочку. Я должна вернуть родителям живую девочку. Малышка, исторгнув несколько порций воды, начинает дышать. Еще какое-то время давлю толчками на ее грудь, пока окончательно не убеждаюсь, что все в порядке. Заворачиваю девочку в одеяло из темно-коричневого искусственного меха (похожее на медвежью шкуру). Появляются родители, о чем-то разговариваем — кажется, я беспокоилась, что девочке холодно. Вода в пруду была тусклой, мостки - старыми, потемневшими от времени. Девочка, которой был год-полтора, на мостках была одетой, а в воде оказалась голенькой, тело ее было погружено в верхние слои воды.

Ощущаю слабый толчок вниз, как будто кровать на мгновенье уходит из-под меня.

В конце концов врачу (мне?) попадается, как бы в качестве награды, хороший (с точки зрения врача) пациент. Который не только знал, что желчь должна выйти, но у которого она действительно вышла на ладонь правой руки врача. Почти сразу после того, как врач-хилер в белом халате поднес ладони к левому(!) подреберью сидящего с полуобнаженным торсом пациента.

Чем-то занимаюсь дома, за кухонным столом. Вдруг по другую его сторону присаживается незнакомая миловидная девушка (видимая совсем вживую). Как бы невзначай заговаривает на эзотерические темы (действует ненавязчиво, но упорно, профессионально). Моя реакция (на тему разговора) спокойно-негативна (бессознательно). Девушка то исчезает, то опять оказывается на том же месте. Продолжаю свое занятие, Петя (ясно видимый) занимается чем-то своим в глубине квартиры, изредка появляясь на виду и избегая девушку. Она наращивает воздействие, переходит от общего к частному. Спрашивает, неужели мне не интересно узнать, например, кем я была в прежних жизнях. Говорю, что если и услышу это от них (имею в виду девушку и тех, кто за ней стоит), то не смогу поверить, в этом моя проблема. На помощь девушке приходит молодой человек, гладильщик, возникший около нас со своей гладильной доской и утюгом. Ни на миг не прекращая гладить, снисходительно приводит мне, заблудшей душе, какие-то доводы. Остаюсь глуха и к ним. Парень исчезает. В руках девушки оказывается книжка, прекрасно изданная, с плотными, очень белыми листами. Девушка протягивает ее мне, предлагает (или просит?) прочесть открывшийся текст, несколько коротких эссе (или притч) с жирно набранными заголовками. Пробегаю заголовки глазами, без труда читаю тот, на котором остановился взгляд: «Медоточивая пчела и...» (окончание не запомнилось). Возникает автоматическое желание перелистнуть книгу к началу главы, но что-то неосознаваемое останавливает меня. В нерешительности посматриваю на текст, не пытаясь его прочесть (и так и не коснувшись книги). С сомнением говорю, что не хочу читать главу с конца (предлагаемую девушкой часть главы).

Строгий, безупречный геометрический орнамент, сплетенный из четырех линий ярких акриловых (или компьютерных) цветов — синего, желтого, зеленого, красного. Орнамент висел в воздухе, в вертикальном положении.

Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза (энергичным женским голосом): «Он ... как туда пустить, в движение официально восстановить».

Мысленная фраза: «Уже девяносто раз в неделю».

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «Ой, Галка ... У меня же тоже, значит...» (фраза обрывается).

В преддверии встречи с давними знакомыми беспокоюсь, что меня могут не узнать. А узнав, испытать не самые приятные чувства (я очень изменилась внешне). Короче говоря, беспокоюсь, что могу своим видом огорчить (и чуть ли не испытываю по этому поводу вину). Вопреки опасениям встреча (показанная смутно, бегло, в серых тонах) проходит гладко.

Мысленная фраза: «Вот кто теперь преградил ей путь». Появляется подвальное помещение со множеством низких широких прилавков с семечками, сухофруктами и т.п.

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «...вместе с посиневшей крошкой». После заминки ошибочно вкравшееся слово заменяется правильным: «кошкой».

Мысленная фраза (женским голосом, неторопливо): «Где-то там».

Мысленная фраза (женским голосом, проникновенно): «А к девушке уже подходила молоденькая-молоденькая девушка».

То и дело просыпаюсь, пытаясь вспомнить фразу из предыдущего сна. В результате снится красивая дебелая обнаженная женщина (вид со спины). Она сидит на пятках, томно запрокинув руки за голову. [см. сон №5414] 

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом, убежденно): «С кем еще могла ... моя мать? Они останутся».

Окончание мысленной тирады: «...и страдает от необходимости. Вот тебе бумажку от себя и от меня».

Брожу в знакомом месте, среди красивых, не совсем обычных зданий. Вхожу в одно, вспоминаю, что была когда-то здесь, вхожу в зал. На сцене мальчик-калека декламирует стихи, сопровождая это пантомимой — неуклюже размахивает длинными безвольными руками. Ему помогает находящийся позади него взрослый. С моего места мальчик видится над краем сцены лишь по пояс, напоминая управляемую куклу. Концерт этим заканчивается. Возникшие около меня несколько человек расхваливают мои волосы, уверяют, что «ни у кого нет таких». Сон бегло показывает мою (профессионально выполненную) прическу - торчащие в стороны короткие волосы яркого (как у клоуна) красновато-каштанового цвета. Незнакомцы исчезают, остается одна, коротко стриженная женщина. Хвалит мои волосы, потягивая через соломинку напиток (соломинка зажата зубами, бутылочка болтается на ней, как рожок на соске). Спрашивает, почему я ношу шапку, которая мне велика. Сон бегло показывает разноцветную, крупной вязки шапку, скрывающую мои волосы. Говорю: "Чтобы голова дышала". Женщина уверяет, что это неправильно. Присматривается к моему лицу. Сон бегло показывает шелушащуюся кожу. Женщина говорит, что это дело поправимое, в ее руках появляются авторучка и бланк. Посасывая напиток, спрашивает (приготовившись писать направление): «Так тебя послать к доктору Корнеру?» Сбитая с толку, не имея понятия о докторе, машинально, неуверенно киваю. Женщина начинает писать (всё, кроме людей, виделось натуралистично; люди были полупризрачными, темными; нескладное тело мальчика, напоминающее тряпичную куклу, виделось более-менее ясно).

Мысленные, с пробелами запомнившиеся фразы: «Я не знаю, что ... но сначала ... Сначала мне показалось...» (фраза обрывается).

Прижимаю к себе симпатичную черную морскую свинку.

Купаюсь в одном из соединенных протокой озер. Место не очень приятное (там то ли много народу, то ли вода заросла травой, то ли берега слишком дикие, не помню точно), но купаюсь без отвращения. Услышав сигнал об окончании купания, не выхожу на берег, каким-то образом забредаю во второе озеро. Но потом все же разобралась, что к чему.

В конце сна закрадывается подозрение, что я потеряла обратный билет на самолет. Время для поиска есть, энергично роюсь в карманах одежды, в отделениях рюкзака, и снова в карманах. Ищу билет везде, только не там, где он должен быть, не в бумажнике. Даже дотронуться до него не позволяю себе, чтобы не убедиться, что билет в самом деле потерян (если он потерян). Сон бегло демонстрирует темный, чем-то набитый бумажник, в одном из отделений которого видится что-то, похожее на билет.  [см. сны №4939, 4940]

Мысленная фраза: «Но это бесполезно».

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Когда ... у него уже не было для этого сил». Смутно видится лежащий на кровати тяжелобольной старик, худой, в блеклой больничной пижаме.

В третьем сне луплю мухобойкой мачеху малышей, дурно с ними обращавшуюся. Помню детей и неотчетливые сведения о том, что они попали к жестокой мачехе. Помню, как нервничали бедные дети перед ее возвращением домой. При первых же признаках ее придирок к детям я налетела на нее и принялась лупить, вкладывая в удары всю свою силу и злость, удвоенные видом испуганных детей. Мачехе это не причиняет страданий - обряженная, на манер прошлого века, в пышные юбки и белоснежный фартук, она хоть и валялась во время экзекуции у меня в ногах, но не вопила, не стонала, не защищалась от ударов, и вообще была, как манекен. [см. сны №0062, 0063]

Держу клочок бумаги, попавший ко мне на предыдущей стадии сна. На нем записан номер телефона, по которому я должна получить ответ на заданный сюжетной линией сна вопрос. В холле телефоном воспользоваться не получается. Параллельная линия занята женщиной, восседающей посреди комнаты на диване, среди разбросанных вещей. На просьбу позволить позвонить следует отказ. Женщина объясняет, что сейчас она заканчивает прогревание (какой-то части тела), а после этого начнется полнометражная телепередача, которую она не может пропустить. Так что телефон — с помощью которого она и прогревается и смотрит телепередачи — будет занят долго. Все это время она не отрывает от левого уха круглый черный наушник с тянущимся от него черным проводом. Ничего не остается как смириться с ситуацией (а что я могу поделать?) Но как только смиряюсь, женщина тут же спокойно предоставляет просимое. Подхожу к изящному овальному, загроможденному всякой всячиной столику. Высматриваю (или расчищаю) свободный участок. Дважды, с небольшим нажимом провожу по нему положенной плашмя монеткой — так здесь производится соединение с абонентом. Говорю: «Здравствуйте. Попросите, пожалуйста, товарища Куклачева к телефону», жду ответа. P.S. Этот сон (незапомнившаяся часть которого была еще более абсурдной, чем запомнившаяся) как бы взывал, как бы кричал: да пойми же ты наконец, что все это — просто бред. Вот сейчас уж его наворотили тебе столько, что ты просто обязана это понять (я согласна насчет бреда, но не понимаю, что такое «все это»).

Мысленное признание: «Больше всего мне нравится девушка, подруга Коби».

Мысленные фразы (почти отчеканенные): «А также. Птицы на деревьях не кладут» (речь идет о кладке яиц).

Обрывок мысленного диалога. Я, с улыбкой:  «...это я помню».  -  Собеседник: «Помнишь?»

Держу на весу плоский кусок сырого мяса, оглаживая его пальцами второй руки.

Беспокоясь за Петю, отправляюсь его проведать. Иду (вправо) по туннелю, вырубленному в скальном грунте. Сворачиваю на повороте налево, оказываюсь у небольшой пещеры, украдкой заглядываю внутрь. На постели скального ложа вижу Петю, он лежит на спине, с закрытыми глазами, выражениие лица спокойное, безмятежное. Подносит ко рту ломтик мармелада, неторопливо жует. Успокоенная, поворачиваю назад. В пещере раздается чей-то голос. Тихо возвращаюсь. У петиной постели сидят два-три человека из селения Адамс. Один проникновенно говорит, что ему (или им всем) негде переночевать. Петя, судя по выражению лица, принимает все за чистую монету, мне же ясно, что все это - сочиненная с какой-то целью небылица. Иду к выходу. На каменном уступе сидит красивая птица (похожая оперением на голубую сойку, только раза в два крупнее). Еще на одном уступе попадается еще одна птица, такая же крупная, более яркой, пестрой окраски. Обе они находились в примыкающей к пещере части туннеля.

Мысленная фраза (быстрым женским голосом): «Я вижу хоть два коричневых, коричневатых тома, похожих на себя».

Мысленный разговор. «Вероника, ты играла в ковшик?» - спрашивает спокойный женский голос (имеется в виду, играла ли я с ковшиком, хотя я в этом сне отнюдь не в детском возрасте). Бормочу что-то невразумительное. Мужской голос раздраженно бурчит: «И всё было в порядке!»

Мысленная фраза: «Ощущения мужчины из прошлой среды» (среды обитания).

Со мной разговаривают (кажется, о Пете) два Духа. Они сидят на противоположных краях застеленной светлым постельным бельем кровати, я стою перед ней.

Мысленный диалог (женскими голосами). Резко: «От девяносто пятого года!»  -  Вяло: «Ну вот, наверно, то же самое» (речь идет об экзамене).

Жирный неприятный паук прытко пытается скрыться (не запомнилось, удалось ли нам изловить и выпроводить его). Кто-то подключает что-то к электросети. Шнур удлиннителя тянется через всю комнату, мне кажется это нерациональным. Осматриваю стены, нахожу наполовину свободный двойник, под ним две розетки. Выдергиваю его за ненадобностью, он рассыпается в моих руках, да и розетки оказываются трухлявыми.

В большом деревянном сарае чем-то заняты люди (среди которых нахожусь и я). Справа, в небольшом загоне, лежат, вплотную друг к другу, и пошевеливают ушами симпатичные буро-серые кролики.

Кто-то мягко, настойчиво, мысленно в чем-то меня убеждает. Это сопровождается невнятным, дымчато-серым изображением. Один из бесформенных объектов олицетворяет меня. Второй, более мелкий, пристроившийся у меня под боком, олицетворяет ту, которая производит внушение. Не запомнилось, о чем шла речь — не исключено, что и во сне мной воспринимался лишь тон убеждения (по крайней мере на сознательном уровне).  [см. сон №4437]

Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «И бубнит что-то типа того, что ...».

Мысленная, незавершенная фраза (мягким женским голосом): «Они будут принадлежать ему, если я выиграю процесс».

Мысленная, мне адресованная фраза (будто бы касающаяся предыдущего сна): «Тебе помогает Амир, но...». В окончании говорится, что помогаю себе я сама (поначалу фраза помнилась целиком, но пока я спросонья соображала, что к чему и удивлялась, что окончание фразы вроде бы противоречит началу, сон сморил меня, я уснула, ничего не записав и даже не взглянув на часы). [см. сон №7717] 

Мысленная фраза: «Трехмерные разовые стереотипы».

Мысленное двустишье: «А в такие смотришь ты/ Чтоб запоминать черты» (речь идет об очках).

Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: "Играют ... класса только за своих, за своих (и)..." (класс имеется в виду школьный).

Вывалившееся из сна число «724».

Справа, на высокой круче над излучиной реки стоят, бок о бок, крестьянские хозяйства, принадлежащие двум братьям. Большие, заросшие травой поляны тянутся от края обрыва до их заборов. Младший брат, долговязый степенный мужик, предлагает старшему, коренастому и такому же степенному, срыть крутой склон, чтобы пустить под пахоту открывшуюся бы при этом плодородную землю. Придется повозиться с валунами, но выгода будет несомненной. Старший брат, тугодум и себе на уме, долго не соглашается, взвешивает, смотрит в сторону реки. Там видится как бы уже срытый склон, полого спускающийся к неподвижной, стального цвета воде. Плодородная коричневая рыхлая земля усеяна (умеренно) валунами. Старший брат вдруг обнаруживает, что ему придется срывать меньше, чем брату, расстояние от реки до его забора короче, чем братово. Это решает дело, он степенно поддерживает идею. Братья стоят у обрыва, а на задах хозяйств, за избами, беззаботно резвятся на воле их ребятишки, походя, играючи подглядывая друг у друга интимные части тел (с невинным детским любопытством, озорным и неуемным).

Окончание мысленной фразы (женским голосом): «...я не собираюсь вносить изменения».

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «А он не ... - туда нельзя и сюда нельзя».

Географическая карта Африки с городом «Анкара», он же «Афины». Город обозначен на крайнем африканском севере, к нему (и от него) идет много черных жирных стрелок.

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (решительным женским голосом): «А ты ... Не хотела сюда придти, и всё».

Окончание мысленной фразы (женским голосом): «...разъехалось, против него, единственного».

Слева стоит символический Человек. Справа, напротив него, лежат в ряд четыре Элемента, тоже что-то символизирующие. Элементы представляют собой выточенные из светлого дерева и покрытые светлым лаком цилиндры с закругленными торцами. Они соизмеримы с Человеком, одинаковы и расположены по отношению к Человеку симметрично. Некоторое время Человек и Элементы спокойно, неподвижно находятся друг против друга. Осуществляется мыслительный процесс, раздумье (непонятно, ими ли самими, если они способны на это, или кем-то Высшим). После периода противостояния происходит следующее. В противоположность тому, что всегда (до сих пор) происходило, когда Элементы поглощали, вбирали в себя Человека (по какому-то закону), на этот раз — впервые — Человек поглощает, вбирает в себя Элементы (тоже не в борьбе). Захват обозначен условно, то есть как бы и не показан, но произошел. Эффект (суть которого не раскрывается) от диаметрально измененного действия оказывается тем же самым, прежним. Заключение мыслится непонятно кем, скорей всего все же кем-то Высшим (существует вероятность, что из-за сбоя памяти я перепутала то, что было прежде, с тем, что произошло теперь, так что, возможно, их следует поменять местами).

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «И... стены. Не совсем высокие. Может, потому и стены и отнять».

Решаю на доске математические примеры, мне всё кто-то (или что-то) мешает. Делаю ошибки, заклеиваю неправильное липкой белой бумагой, на ней пишу верное.

Вхожу в помещение, вижу на полу у стены белую крысу. Крыса спокойна и симпатична, помещение не является жилой комнатой (тем более, моей), и все же почему-то начинаю крысу изгонять. С помощью оказавшейся в руках лопаты удается отшвырнуть крысу к окну, пытаюсь выкинуть ее наружу. Крыса пассивна. Убедившись, что выбросить не удается, начинаю ее убивать. Упорно (без тени агрессии) машу лопатой, каждый раз непостижимым образом промахиваясь — лопата обрушивается то с одной, то с другой стороны, в считанных миллиметрах от крысы. Крыса неподвижно сидит передо мной, и вдруг я слышу (не ушами, а как-то по-другому), что она заговорила, тихо, спокойно, внятно. Люди добрые, говорит крыса, за что меня так, ведь я же ...(тут она употребила какой-то неологизм). Крыса хочет сказать, что поедая отбросы, способствует сохранению чистоты, то есть приносит людям пользу. Просыпаюсь, вспоминаю, что происходило во сне, испытываю неприятное чувство по поводу немотивированного нападения на симпатичного зверька. Утешает, что я все же не причинила крысе вреда.

Мысленная фраза (неуверенным женским голосом): "И все же портфель качнулся в их сторону".

Мысленная, незавершенная фраза: «Задача эта была, пожалуй...».

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Поможет ли ... если введена Особая Пощада?» (вместо слов «поможет ли», возможно, прозвучало «подходит ли»).