Читаем текст (напечатанный, кажется, готическим шрифтом). Куски текста соскальзывают со страниц фолианта, повисают перед нами, и по прочтении возвращаются на место. Кто-то говорит, что смысл читаемого не таков, каким мы его понимаем, совсем не таков.
По пустому пространству идут (влево) несколько человек в длинных темных одеждах. Один мысленно посылает просьбу, в ответ появляется с десяток больших, с мужской кулак, темных металлических кубов. Они парят в воздухе, между людьми, на уровне их голов, покачиваясь вверх-вниз. Мысленная фраза комментирует количество запрошенных предметов: «Странно, что десять, ведь столько нет, но и не требуется».
Во все поле зрения разбросано (в вертикальных плоскостях) множество одинаковых кадров с изображением сидящего на правом боку человека в бледно-зеленых брюках. Края кадров размыты, что создает впечатление, будто в воздухе висят видения сидящей фигуры.
Мысленная фраза: «Если одна женщина освободится от кошмара». Появляется молодая рыжеволосая, сидящая на пятках женщина в черных брюках и черной футболке. Из рта женщины горизонтально тянется светло-серый жгут, прикрепленный к висящему в воздухе серому, с футбольный мяч, шару. Поверхность шара оплетена чем-то, похожим на асбестовый шнур, а сам шар является чем-то вроде бомбы.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «А я ... чтобы смогла взять себя в руки и расслабиться». Возникает роскошный раскрытый фолиант с белыми плотными листами и крупным красивым готическим шрифтом. На его фоне в воздухе висит благородная матово-черная бутылка вина. Она находится в наклонном положении, горлышком вниз, и разливает по капельке вина в буквы книги, являющиеся для нее рюмками. Между нею и книгой находится сильный источник чистого света. Расходящиеся в стороны лучи его видны из-за бутылки (чувствовалось, что вино — превосходно).
К небольшим, висящим (разрозненно) в воздухе белым бумажным кружкАм поочередно прикладывают светлый металлический диск-шаблон меньшего диаметра. Прижимая к нему очередной кружок, перегибают бумагу по периметру шаблона.
Раскрытая книга с белыми листами и четким шрифтом. Пробегаю глазами левую страницу, убеждаюсь, что воспринимаю то, на чем останавливается взгляд - значит, я понимала, что я ВО СНЕ. Решаю прочесть кусок текста. Это оказалась длинная фраза, переходящая на правую страницу. Читаю легко, совсем как наяву, и осознаю это. Начинаю просыпаться. Не открывая глаз, вижу фразу висящей в воздухе. Слова, одно за другим, вразнобой, выпадают из памяти и из самой фразы. Стоило мне сосредоточить внимание на начале фразы, как выпадало слово из ее окончания. А как только я кидалась туда, исчезало одно из слов покинутого мной участка. Уцелело несколько разрозненных слов, по которым смысл восстановить невозможно, и я их в блокнот не записала (а зря).
Мысленная фраза (медленно, с расстановкой): «У них крик очень натуральный, очень похожий на вопль этих птиц». Фраза произносится сдвоенно, с небольшим сдвигом по фазе. В качестве иллюстрации в воздухе повисают две одинаковые фигуры, что-то вроде синусоид (но, кажется, они были замкнутыми). Фигуры наложены друг на друга со смещением. Задняя изображает саму фразу, а смещенная вправо передняя — ее озвучивание. То есть имеет место фраза как таковая (первооснова) и фраза изреченная (ее производное).
В конце спокойного миролюбивого сна с энным количеством действующих лиц, наигрываю на пианино начало мелодии, как бы народившейся в душе. Прислушиваюсь. Повторяю эти шестнадцать нот еще раз, и еще. Говорю, что если сопроводить мелодию звуками и шумами окружающего нас мира, то мелодия обретет завершенность, проявится ее истинный смысл. В качестве иллюстрации в воздухе повисает длинная волнистая линия, окруженная с обеих сторон серой неширокой мохнатой полосой. Повторяю про шумовое сопровождение, смутно видимая молодая женщина соглашается со мной.
Фесио Арфас* заезжает за мной, приглашает в селение Адамс. Отправляюсь с ним, прихватив лишь сумочку. По прибытии он спрашивает, где мои вещи. Отвечаю (лгу), что никогда не беру их с собой. Он говорит, что нужно было взять. Спрашиваю: «Сказать, почему я не взяла?» Добавляю, что с его проницательностью он мог бы сам догадаться - я приехала без вещей, потому что не поверила, что меня на самом деле зовут в селение, это показалось мне слишком невероятным. Фесио Арфас качает головой, повторяет, что вещи надо было взять. Он спокоен и доброжелателен (но видится неясно). В селении меня встречают приветливо. В большом, типа ангара, помещении с десяток женщин сидят на стульях в кружок, и я с ними. У некоторых на коленях дети. У женщины, что находится напротив меня, их даже двое — малышку она держит на коленях, а у той на руках грудничок. Мать бережно обоих поглаживает. Несколько селянок сидят поблизости, вне круга. Одна из них подходит, садится мне на колени (трогательно, доверчиво). Ее темные чистые пушистые волосы лезут мне в рот, то и дело их поправляю. У сидящей напротив меня малышки симпатичные тряпичные кольца на пальцах. Кто-то из женщин спрашивает, знает ли девочка, какая она красивая. Малышка отвечает: «Мне мама не разрешает говорить, какая я» (мама не разрешает ей обсуждать этот вопрос с другими). Любуюсь тряпичными колечками. Вижу перед собой то, из чего они сделаны - это полоски светло-серого холста с цветной продольной нитью, желтой на одной полоске, зеленой на другой (повисшие в воздухе полоски слишком крупны для детских пальцев, но на этом внимание не заостряется). Волосинки опять лезут в рот, поправляю их, задаюсь вопросом, с какой целью молодая женщина забралась мне на колени. Может быть, ей не удается забеременеть, и она полагает, что я каким-то образом могу помочь ей? Женщина напротив с улыбкой говорит, что пора кормить детей. Интересуется: «Знаешь, как мы делаем? Если она (малышка) играла с ниткой масляными руками, то мы эту нитку даем (ребенку, пососать) вместо масла». Улыбается, призывая оценить остроумную хитрость. На миг видится торчащий из небольшого тряпичного мяча обрывок нитки, которую теребят испачканные сливочным маслом детские пальцы. Атмосфера в ангаре мирная, доброжелательная. В очередной раз поправляю волосы продолжающей сидеть у меня на коленях женщины. Думаю, что, может быть, я и в самом деле способна приносить другим удачу? Что ж, если это так, буду только рада.
Преодолеваем с Петей массу искусственных препятствий. В частности, требуется взобраться по высокой вертикальной лестнице, огражденной лишь редкими горизонтальными обручами. С нее нужно перейти на длинные узкие, неогороженные мостки — как бы висевшие в воздухе и уходящие влево, за пределы поля зрения. Петя справляется легко, бесстрашно, мне все дается с трудом. Нахожусь на вершине забитой людьми лестницы, перед лазом, ведущим на мостки. Взбиравшийся за мной мужчина просит пропустить его вперед, он куда-то торопится. Пропускаю, однако теперь в лаз намерена пролезть без очереди женщина. Призадумываюсь. Проще, конечно, пропустить, но снизу напирают другие, так что, похоже, придется поработать локтями. [см. сон №2913]
Два массивных экструдера со сменными насадками. Оба висят в воздухе, как нечто невесомое. Это делает их похожими на компьютерные штучки (во сне этого не осознавалось). Акцентировалось наличие сменных насадок как достоинство устройств.
Рассматриваю висящее в воздухе изображение множества примыкающих друг к другу однотипных баклажаноподобных элементов, пытаюсь определить их цветовую гамму. Мне кажется, что предыдущее (незапомнившееся) изображение было подобных тонов. Говорю кому-то, находящемуся рядом: «Тоже болотно-...» и осекаюсь. Мне кажется, что это все же не болотно-серый, а иной цвет, для обозначения которого мне не подобрать слова.
Обустраиваюсь в большой светлой больничной палате, где смутно видятся пациенты. Интерьер пастельных тонов, атмосфера спокойная, больные ходячие. Медсестра велит нам, трем новичкам, спуститься вниз, на обследование, и взять с собой направления. Дайна и вторая женщина уходят, я копаюсь в тумбочке в поисках нужных бумаг. Краем глаза вижу пациента другой палаты, по-свойски явившегося поболтать. Он непринужденно растягивается на одной из кроватей (на моей, между прочим). Приходит Дайна (за мной), спускаемся вниз по широкой красивой лестнице. Дайна говорит, что будет в процессе нашего со второй женщиной обследования помогать врачу (переводить ему термины с английского языка). Смутно видится медицинский кабинет с кушеткой, монитором и висящей в воздухе строкой английских терминов.
Строгий, безупречный геометрический орнамент, сплетенный из четырех линий ярких акриловых (или компьютерных) цветов — синего, желтого, зеленого, красного. Орнамент висел в воздухе, в вертикальном положении.
«Ужин еще не...», - отрезает пышнотелая женщина в ответ на мой вопрос (окончание фразы не запомнилось). Женщина исчезает, в воздухе повисает новый алюминиевый ковшик, запаянный в пластиковую оболочку.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «Утром, - с укором повторяется, и спокойно отвергается: - Утром было ... как всегда временно».
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «Польской объединенной народной партии...».
Незапомнившийся полнометражный сон, в котором что-то демонстрировалось и объяснялось про меня.
Какие-то люди сварили и съели человека. Обглодали кости (так, что те стали чистыми и гладкими) и сбросили их с высокой каменной набережной в реку. Прохожий, обнаружив кости в реке, сообщил об этом куда следует. Визуальная часть сна была скудной. Увиделось несколько чистых сухих бледно-серых костей, потом - каменная набережная и медленно уходящие в толщу серой воды кости. Остальное содержание стало известным каким-то другим, непонятным образом.
Стою в лавчонке, полки которой до потолка уставлены моющими средствами. Объясняю продавцу (по-английски), что мне требуется.
Провожу рукой по волосам, обнаруживаю сзади, на ощупь, волосок слишком длинный. Выдергиваю, подношу к глазам. Он предстает в виде толстого, с мизинец, длинного идеального конуса из матово-прозрачного материала (типа оргстекла). Смотрю, не переставая удивляться и воспринимая его как свой волосок. Безуспешно пытаюсь привлечь к диковинке чье-то внимание.
Мысленная, частично запомнившаяся фраза (мужским голосом, с досадой): «Карьеру мешать освободить ...» (речь идет о служебном поприще).
Лежу в своей постели, на спине. Слышится легкий звук порхания, в комнату через открытое окно влетает птица с пучком сухих травинок в клюве. Садится на кровать, прилаживает травинки между пододеяльником (в зоне моей ступни) и выемкой в стене. Ясно вижу молодого, только что оперившегося воробья. Запихав травинки, он выпархивает наружу. Думаю, что у него не получится соорудить гнездо между моей ступней и стеной, не могу же я ради этого не покидать кровать. Размышляю, до какой степени может быть слеп инстинкт, он может натолкнуть птицу строить гнездо в самом неподходящем месте. Но зато тот, кто живет инстинктами, избавлен от огорчений, этого спутника неудач. И воробьишка, притащив следующую порцию травинок и не обнаружив первого пучка, автоматически, без эмоций приткнет свою ношу где-нибудь в другом месте.
Столбик из двух чисел, указанная под чертой сумма которых равна "581". К ней прибавлено (в столбик) какое-то число. Выведенной под чертой новой суммой является четырехзначное число, в котором первой была цифра "2".
Мысленная фраза: «Спусти это, пожалуйста».
Мысленное определение (завершившее сон): «Блеклое поколение».
Мысленная, незавершенная фраза: «И поскольку (от) польского соседа и Иван Целовича пришла просьба...». Фраза сопровождается неразборчивым изображением.
Мысленные фразы (женским голосом): «А я ему говорю: собирайся домой и поезжай домой. Если ты читать не умеешь...» (окончание фразы неразборчиво).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (на незапомнившемся фоне): «Мальчик ... и ему начинает казаться, что в мире уже ничего интересного нет».
На развороте глянцевого журнала переливающийся всеми цветами радуги каталог образцов воды. Образцы заключены в прозрачные герметичные кармашки. Заинтересованно вглядываюсь — наполнение кармашков видится то водой, то ее искусной имитацией.
Мысленные, с пробелами запомнившиеся фразы (спокойным женским голосом): «У него устойчивость ... Он ... максимальной устойчивостью» (последняя фраза звучит полувопросительно).
Мысленная, неполностью запомнившаяся, незавершенная фраза: «Как только я ... уснула, что будет подвиг Дервентского, я...».
Мысленное название: «Голова фламинго».
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (женским и мужским голосами). Быстро: "Так что же ты ... квартиру?" - Медлительно: "Куда в такую сказочную квартиру".
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (женскими голосами): «...расскажу». - "Тогда ты мне всё расскажешь».
Чья-то рука, опирающаяся на край стола и чем-то потряхивающая. Сначала это кажется похожим на связку ключей. Но с каждым встряхиванием оно немного изменяется, и в конце концов превращается в небольшую гроздь винограда с черными матовыми ягодами.
Мысленная фраза: «Что читаешь, там и говоришь».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (басовитым женским голосом): «Это ... медвежонок. У которого День Рождения».
Мысленно сообщается и абстрактно иллюстрируется, что то, что кажется совершающимся (происходящим) случайно, на самом деле совершается (происходит) преднамеренно. Сообщение повторилось пять-шесть раз. P.S. Ночью пришлось воспринимать советы дежурного Я не записывать этот сон как не представляющий интереса.
Полнометражный красочный спокойный сон, в котором мы, несколько взрослых и четверо детей, держим путь домой. Дети (младшие школьники, две девочки и два мальчика) были будто бы детьми моей (отсутствующей в этом сне) сестры. В конце пути заходит речь о том, что она дала им имена в честь бывших пассий. Дети (возможно, услышав это) буднично, деловито увязывают свои имена с именами бывших увлечений матери. Не в силах сдержать удивления, говорю попутчикам, что вот какие времена настали, теперь все происходит в открытую. Входим в нашу просторную квартиру. В салоне вольготно развалилась собака, которую мы когда-то нашли на улице. Ласково тормошу ее, она с довольным видом поворачивается на спину, но тут же поспешно вскакивает. Догадываюсь, что мы отсутствовали слишком долго, собаку нужно срочно вывести на прогулку (в этом реалистичном сне только взрослые персонажи виделись условно).
Мысленные фразы (мужским голосом, с мягкой полуулыбкой): «Как тогда. Помнишь?» (судя по интонации, фраза обращена к женщине).
Дважды повторившаяся мысленная фраза (несерьезным тоном): «Господину Кюарэ».
Служащая стоит в кабинете начальства. Прижав к груди папку с бумагами, говорит, что что-то (или кто-то, не запомнилось точно) вызывает у нее острое беспокойство. Начальник велит ей молчать и не сообщать об этом матери сослуживца, с которым это связано. Проникаюсь сочувствием к женщине. Увидев слезы на ее глазах, говорю, что молчать не нужно, нужно сказать о происходящем матери, только осторожно, в мягкой форме. Выходим из кабинета, хочу поговорить подробней. Но тут появляется секретарша с бумагами, сообщает: «Туманный поток информации есть». В воздухе повисает туманный поток. Говорю: «Давайте его мне». Секретарша указывает на ведомость, где мне нужно за него расписаться. Отмечая нужную строку, добавляет: «Каждое слово (этой информации) стоит двадцать (денежных единиц)». Говорю, что это не имеет значения, готовлюсь поставить подпись.
Мысленные фразы (приветливым женским голосом): «А, так это автоматически. Можно нарисовать».
Мысленная фраза (в замедленном темпе): «Она, Люба, она — не Люба, а просто девушка».
Мысленные фразы (мои), подводящие итог оставшемуся за рамками сновидения раздумью: «Грешна формально». «Грешна» (здесь заключение дается в обобщенной форме). «Я из тех, кто грешит формально» (это выражение создано и воспринимается мной максимально приближенным к истинному).
Мысленная фраза (безапелляционно): «Близко, близко от мочевой извилины».
Мысленная фраза: «С кем меньше представления, того больше».
Мысленная, незавершенная фраза (то ли высоким мужским, то ли низким женским голосом):
Мысленный, неполностью запомнившийся диалог (женскими голосами). «Я хочу дать...». - «...?» - «Дать девочкам, чтоб не торопиться».
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (мужскими голосами). Баритон: «У меня ... был». - Бас: «Ну, солидно».
Мысленная фраза: «Я не очень сомневаюсь, но надо сушить».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (женским голосом, буднично): «... а вот денег нету».
Наклонная треугольная площадь, частично окруженная аккуратными, европейского стиля домами и вымощенная матовыми бледно-желтыми каменными кубиками (лишь правый угол ее еще не замощен).
В конце полного событий сна у меня появляется Петя. Светящийся внутренним светом, обновленный, перерожденный, говорит, что перешел в другую веру. Я лежала на кровати, усталая, изможденная, думая, что Петя подойдет и расскажет подробней. Он не подходит. Выждав, решаю выйти в салон, чтобы поговорить с ним, спускаю с кровати ноги, нащупываю комнатные тапки.
Прибыла с визитом в селение Адамс, встречена доброжелательно. Элизабет приветливо улыбается, Барни доверчиво кладет мне на колени голенького четырехмесячного младенца (его возраст — свидетельство самого сновидения). Барни специально дожидалась меня, и вручив младенца, проявила по отношению ко мне безграничное доверие (это подчеркнуто сновидением). Нежно принимаю ребенка, он почти сразу поражает необычайными способностями. Сползает с колен, довольно уверенно ходит, взмахивая для равновесия руками. Разговаривает, свободно строя не по-детски глубокомысленные фразы. Не свожу с него глаз. И вдруг он видится мне не голеньким вундеркиндом, а живой куклой (такого же роста), искусно сшитой из лоскутков тканей. Лицо (не похожее на человеческое) - из гладкой темно-синей ткани, остальная часть головы - из пушистого рыже-коричневого материала. С профессиональным интересом всматриваюсь в безукоризненную линию стыковки материалов, думаю: «Как это у них получилось?»
Мысленная фраза: «...он бросился за иноземным типом» (в незапомнившемся дословно начале фразы говорится, что это совершено ради спасения кого-то из своих).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «И... стены. Не совсем высокие. Может, потому и стены и отнять».
Лечу в самолете. Отлучаюсь со своего места, по возвращении вижу, что оно занято - в салоне появились новые пасажиры, мужчина с двумя детьми. Мальчик сидит в моем кресле, стою в замешательстве, не желая беспокоить ребенка, потом все же вежливо указываю на оставленные мной вещи, прошу пересесть. Рядом сидел мой знакомый, и это было, наверно, главной причиной просьбы (симптомов полета не ощущалось, появление в летящем самолете новых пассажиров не вызвало удивления).
Открываю оглавление художественной книги, оно почему-то напечатано на нижней половине правой страницы. Читаю строчку, другую — и просыпаюсь (не запомнив ни слова).
Мысленная фраза (женским голосом): «В январе уже».
Петя (в младшем подростковом возрасте) сидит со своим корректором (и, по совместительству, редактором) в кабинете издательства. Обсуждаются вопросы нескольких (двух-трех) вышедших петиных книг. Переговоры ведет корректор, по их завершении сотрудница издательства отсылает визитеров в еще один кабинет. Корректор с живейшим интересом относится к указанному месту (внутри пустого вертикального пространства по оси этого многоэтажного здания), удивляется, что здесь сохранилось такого рода помещение. Сон показывает цилиндрическое пространство, часть которого, на одном из срединных этажей, занята темноватой комнатой, заставленной и завешенной культовыми предметами и символами. Корректор со знанием дела осматривается, обращает внимание на пятиконечные звезды, что-то говорит по их поводу стоящей рядом сотруднице издательства (промелькнуло слово «мистический»)... Во втором эпизоде в издательстве (уже в другом) нахожусь я (не запомнилось, с Петей или без него). Веду переговоры по поводу издания его очередной книги. Объясняю, что у него уже вышло несколько полуофициально изданных книг, а теперь он хочет выпустить книгу официально, это будет что-то типа научной фантастики по вирусологии. Сотрудница издательства задает вопросы по теме книги, отвечаю, что ничего не знаю - могу только сказать, что автор перенес в недавнем прошлом инфекционную болезнь. «Так он (написал) по этим мотивам?» - спрашивает сотрудница. «Не знаю, понятия не имею», - говорю я. Сон нецветной, персонажи виделись условно, ясно предстало лишь светлое пустое пространство по центру здания.
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (женскими голосами). «Трудно...?» - Мягко: «Ничего не трудно».
Мысленная фраза, которой некая личность выражает сожаление по поводу того, что «не сделала этого во-время».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (мужским голосом): «Я... перед отъездом. Перед отъездом, пока тебя дома нет».
Нам нужно перебраться из помещения в помещение через небольшое, высоко расположенное оконце. Для этого приходится взбираться на подставку, отодвигать темную одежду, висящую перед окошком, и протискиваться в него. Это удается мне без проблем (хоть и не без труда). Но в финале сна я в окошке подзастреваю, приходится протискиваться более энергично (просыпаюсь до того, как это завершилось).
Мысленная фраза: « Вы даже не представляете, насколько это было близко по поводу самого певца».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «...со мной соседка говорила. Ну, что-то говорила (о том), что я могу сказать».
Мысленная фраза (неторопливо): «Если бы повысить скорость усвоения материала, их визита — визита в Германию».
Мысленная, неполностью запомнившаяся, незавершенная фраза: «...батарея от коммунистов...».
Давлю противного паука, сползшего с белой кафельной стены на белый пол.
Динамичный сон, из которого запомнилась фигурировавшая там (не на первых ролях) крошечная, с полмизинца, ярко раскрашенная куколка (или игрушечная зверюшка) .
Большой черный лакированный автомобиль старинного дизайна медленно движется вдоль поребрика. Медленно поворачивает у одного из домов и въезжает (поднимается) по нескольким ступеням внутрь парадной.
Мысленная фраза, завершившая сон: «Так вот кто, оказывается, зачинщик!»
Смотрю на листы с аккуратным печатным текстом (на незнакомом мне наяву языке). Легко перевожу и записываю пару фраз и показываю их Пете (содержание фраз не запомнилось).
Мысленная, незавершенная фраза: «И Я направило ей письмо, а Царское Правительство...».
В этом сне упоминалась «страница 243».
Вдоль задней стены одной из наших комнат проходит часть ствола живого дерева со старым, уходящим в темную глубину дуплом. Дупло находится на высоте с полметра от пола, случайно обнаруживаю, что его облюбовала симпатичная бело-коричневая мышь. Отношусь к этому благосклонно. Мышь пуглива, осторожничает, не покидает пределов дупла. Стараюсь не делать резких движений, чтобы иметь возможность понаблюдать. Со временем мышь освоилась, появляется в обозримой части дупла по-свойски, запросто. Это кажется забавным. Подойдя к дуплу, с любопытством легонько дую на мышь, чтобы посмотреть, как она среагирует. Реакция была отменной — в мгновенье ока мышь скрывается в темном жерле, создав при этом воздушный поток, втянувший в дупло кое-какую мелочь из комнаты. Озадаченно призадумываюсь, так ли безопасно иметь в комнате дупло, неизвестно куда ведущее, и мышь, создающую такие воздушные потоки. Тем более, что этим ее потоком сейчас чуть было не унесло мою одежду, висящую справа от дупла. И вообще, с некоторой опаской начинаю думать я, что способны утягивать за собой, вытягивать из человеческого жилья такие воздушные потоки? Решаю, что стоит осведомиться в «Словаре символов» о символических значениях дупла.
Два массивных экструдера со сменными насадками. Оба висят в воздухе, как нечто невесомое. Это делает их похожими на компьютерные штучки (во сне этого не осознавалось). Акцентировалось наличие сменных насадок как достоинство устройств.
Прохожу по просторному вестибюлю (учреждения?) Краем глаза замечаю большую, занавешенную шторкой классную доску. Она укреплена (довольно высоко) на стене, вдоль которой пролегает мой путь. Испытываю строптивое, сопровождающееся затаенной торжествующей улыбкой удовлетворение от того, что все-таки увидела эту доску.
В старой просторной избе находятся три-четыре незнакомых мне человека и Усач с невестой (упитанной, средних лет женщиной). Предстоит их свадьба. Оказываюсь (никому, кроме Усача, не знакомая) званной среди этих гостей. Удивляюсь. В течение всего сна бродим, все вместе, то по избе, то вне ее, по старой безлюдной деревушке. В одном месте участок улицы покрыт грязью, мои светлые туфли оказываются заляпанными комочками черной жирной земли. Не сразу нахожу клочок чего-то, чем привожу туфли в порядок. Сон показал загрязненный участок улицы крупным планом, грязь (как и на туфлях) виделась ясно, в отличие от всего остального в этом темноватом нецветном сне, где не виделось ничьих лиц.
В особняке Дженни прием, нахожусь среди гостей. В салоне периодически рассыпается паркет. В образовавшиеся дыры видится несущая конструкция, а сквозь нее — непонятное пространство. Большое, красивое, со столом, крытым зеленым сукном, оно выглядит ярче, чем в жизни. Складываем паркет, но он опять и опять рассыпается. Спрашиваю у прислуги, можно ли сделать что-нибудь радикальное. Мне говорят, что нужно купить специальную плотную бумагу и наклеить паркет на нее. Сон демонстрирует коричневую, покрытую с одной стороны клеем бумагу и процесс склейки. Недоумеваю, как бумага сможет выдержать вес людей, но принимаю совет всерьез. Намереваюсь купить бумагу (и получить потом с Дженни компенсацию расходов). Гости выходят во внутренний дворик - покрытую ярко-зеленой травой лужайку. На ее левом краю вижу неподвижно лежащего молодого человека (кажется, это сын Дженни). Он был связан по рукам и ногам длинной белой лентой.
Мысленно напеваю: «Им от меня, подобный...» (фраза обрывается).
Окончание мысленной фразы: «...а только говорила, что надо было делать».
Сидим с Петей в большом темноватом служебном помещении, где находится еще несколько визитеров и несколько клерков. Сидим в стороне, наблюдая за странными, непонятными действиями остальных. Постепенно у меня зарождается смутное прозрение по поводу происходящего. Говорю Пете: «Ты знаешь, я, кажется, начинаю понимать...» (окончание не запомнилось). Петя пока хранит молчание.
Оказываюсь в конструкторском отделе. Пробравшись через нагромождение кульманов, вижу на стене в дальнем углу рекламный листок лечебного центра, занимающегося промыванием легких. Оказываюсь в соседнем конструкторском отделе, где должна, по просьбе Камилы, забрать ее сыновей. Пристраиваю на время тяжелую сумку в закуток, натыкаюсь на Еву. Она рассказывает, что у ее сына проблема с легкими, сообщаю ей про рекламный листок. Наконец-то обращаю внимание на своих подопечных - они стоят рядышком, такие маленькие по сравнению с кульманами. Медсестра в белом халате ввозит в отдел, с трудом лавируя между чертежными досками, больничную каталку. На каталке лежит конструктор Карандасов с загипсованными снизу доверху ногами (и угадывающейся верху некоей частью тела в виде темного треугольника). Между кульманами появляются еще две-три каталки с загипсованными людьми.
Мысленная фраза: «По (отдельности) хоть пили, но в (дело) не входили» (за слова в скобках не ручаюсь).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (быстрым женским голосом): «Нет, ну ... Я обнаружила, что на самом деле».
Мысленные фразы (мужским голосом): «Мне опять подбили глаз», - констатируется спокойно, философски, и с детской запальчивостью добавляется: «Эти членские мальчишки...» (фраза обрывается).
