Просыпаюсь, пытаюсь хоть что-то запомнить, сон облекается во что-то непонятное и ускользает. Засыпаю, опять вижу этот сон, просыпаюсь, пытаясь его ухватить, но он упорно ускользает. Сделала около пяти попыток, в итоге имею непонятный клочок – светлые, почти белые стержни, из которых собирается несложная пространственная конструкция, и на некоторые из которых насаживаются перевитые блекло-красные полые пульсирующие трубки.
Готовится угощение для гостей, бутерброды-канапе из квадратных ломтиков черного хлеба с пышно взбитой бело-розовой массой. Эпизод воспроизводится еще раз. На третий раз там приводится рецепт изготовления канапе (не помню, на каком языке, но не на русском). Читаю его вслух, с последней фразой просыпаюсь, записываю ее: «Дать весь вкус, что имеется в доме». Засыпаю, вижу четвертую часть, все о том же самом, где в финале предстает крытая помойка.
Длинный плоский светильник с установленными в ряд свечками. Но это не свечи, а виды наказаний, одно из которых предназначается Тони. Проснувшись (по-настоящему), пытаюсь вспомнить подробности. Снова оказываюсь в этом сне, снова вижу светильник со свечами-наказаниями. После второго просмотра остается такое же, как и в первый раз, смутное воспоминание. Но в данном случае важно другое — МНЕ УДАЛОСЬ ВЕРНУТЬСЯ В СОН.
Четырехгранный толстостенный, с высоким горлышком сосуд из чистейшего прозрачного хрусталя, заполненный (на три четверти) живой родниковой водой. От него и от воды исходит необыкновенное чувство чистоты, свежести. Это подчеркивается солнечными бликами, играющими на его гранях и на колеблющейся живой воде. Видение символизирует Петю. Был еще и небольшой текст, тоже о нем, без упоминания имени. Просыпаюсь, убеждаюсь, что сосуд запомнился хорошо, а из текста не вспоминается ни слова. Засыпаю, снова вижу этот сон, этот сосуд. Воспринимаю исходящее от него и воды чувство чистоты и свежести. Просыпаюсь, бегло конспектирую, зарисовываю сосуд, смотрю на часы — было без двадцати три часа ночи.
Отдаю наши билеты в кино стоящему у кинотеатра незнакомому молодому человеку (чтобы он их продал). Дома говорю партнеру, что билеты нужно у него забрать. Копаюсь со сборами, времени до начала сеанса остается мало. Партнер уходит за билетами, просит меня идти вдогонку. Зашнуровываю обувь. Шнурок рвется, решаю связать в один узел все его концы (их было ТРИ, и только сейчас, записывая сон, понимаю, что такого быть не может). Думаю, как партнер сможет заполучить билеты, если он не знает, как выглядит молодой человек. Полупросыпаюсь, конспектирую сон, пытаюсь припомнить подробности. Погружаюсь в него снова, появляется новая деталь — смутные темные люди выковыривают из мостовой камни и швыряют их вдоль улицы.
Окрашенные эмоциями взаимоотношения. Сугубо человеческие эмоции эти направлялись на кошек. Из-за кошек сон выглядит неправдоподобным, абсурдным (отмечаю это, полупроснувшись). Еще раз повторяется нечто подобное. Опять полупросыпаюсь с мыслью, что в приснившемся не было бы ничего, достойного внимания, если бы не кошки. И в третий раз все повторяется, и, кажется, в четвертый. Возникает мысленная результирующая фраза: «Такое было давным давно».
Адресованные мне мысленные рекомендации (с визуальным рядом). Проснувшись, не могу ничего записать. Засыпаю, сон повторяется, просыпаюсь, не могу ничего записать. Засыпаю, вижу сон в третий раз, опять ничего не запоминаю.
Додо и Ролл играют во дворе, приглядываю за ними из окна. Вижу въезжающую во двор машину Кима, около которого сидит какой-то мужчина. Бросаюсь расчищать подход к квартире от набросанных мальчиками железяк. Ким с мужчиной входят в квартиру. Сон повторяется еще раз, с другим мужчиной рядом с Кимом.
Демонстрация приемов, с помощью которых некие Сущности добывают из недоступных Источников сведения и секреты. Сущности обладают материальной формой (и похожи на грызунов), тайные сведения изображаются в виде материальной среды (в последнем эпизоде она была похожа на смазочное масло и находилась в большом открытом, углубленном в землю резервуаре). Сущности спускают к поверхности массы одну из особей, держа ее на весу, она окунает лапки в темную густую массу, после чего сотоварищи поднимают ее наверх, все проделывается ловко, вертко, споро этими сообразительными, неистощимыми на каверзы, неугомонными созданиями. Сон был длинным, меня неоднократно будил уличный шум, но сон как ни в чем не бывало (или упорно?) продолжался (возобновлялся), как только я в очередной раз засыпала. Тайны, за которыми охотились Сущности, являлись Тайнами Природы или даже Тайнами Создателя.
Стою в очереди к киоску, где продают оконные уплотнения, прикидываю нужную длину. Прежде всего нужно утеплить окно, около которого стоит секретер, где Петя делает уроки. Мысленно вижу секретер и окно в квартире на Рябинной улице. Подходит моя очередь, спрашиваю у продавщицы, сколько стоят уплотнения. Внезапно просыпаюсь, вижу себя в другом месте. Где это я? Не сразу соображаю, что это мое нынешнее реальное жилье. Не сразу соображаю, что Рябинная улица осталась в прошлом. И значит, Петя уже не делает уроки за секретером? Получается, что не делает. А что с ним, где он? Медленно вползает ответ: он уже вырос, и он в селении Адамс. А что с оконным уплотнением? Оказываюсь опять у киоска, перед продавщицей. Решаю, что купить уплотнения все же следует, чтобы утеплить на зиму окно в комнате, где ночует Петя, когда приезжает из селения Адамс ко мне в гости. Прикидываю длину уплотнения.
Лежим с Петей (каждый на своей половине) широкой чистой светлой постели в квартире, похожей на нашу бывшую на Рябинной улице. Петя вернулся ДОМОЙ (в метафизическом смысле, без привязки к конкретному месту). Комната полна света. Я дала Пете букет из нескольких засохших стеблей с головками семян. В какой-то момент и по какому-то поводу Петя произносит странные, непонятные фразы. Просыпаюсь (недостаточно для того, чтобы взяться за блокнот). Снова засыпаю. Сон возобновляется. Мы все там же, уже утро, в комнате полно света. Петя спросонья потирает правое плечо. Вижу на белой простыне, под его плечом, раздражавшие кожу семена одуванчиков (из того букета, что я вручила ему?) Не без труда стряхиваю цепкие семена в ладонь. Пересаживаюсь на край своей реальной кровати, с наслаждением потягиваюсь, не могу открыть глаза. С трудом стряхиваю сонливость, спрашиваю по-прежнему лежащего на широкой кровати Петю: «Тебе легко глаза открывать по утрам? Я, прямо, не могу, без особых преувеличений». Потягиваясь, говорю: «Доброе утро Всем, доброе утро Миру». Объясняю, что говорю так каждое утро.
Петя, Арамис, Белг и я ведем серьезный, дружелюбный разговор. Несколько раз полупросыпаюсь, сон прерывается, успеваю это осознать, снова засыпаю. Сон как ни в чем не бывало продолжается (персонажи виделись условно).
У меня «в гостях» оказывается незнакомая молодая женщина с сынишкой. Оба худые, бледные, бедные, светловолосые. Сидим на моей просторной, прикрытой одеялом кровати. Завожу с мальчиком разговор, задаю наводящие вопросы. Освоившийся ребенок рассказывает много интересного о своем житье и своих планах. Утомившись, затихает, дремлет. Замечаю на одеяле пятнышки его слюны (воспринимаемые мной как последствие его сонливости), с непроизвольной брезгливостью думаю, что одеяло придется стирать. Поначалу решаю выстирать немедленно, останавливает лишь нежелание мешать задремавшим «гостям» (заключаю это слово в кавычки, потому что «гости» появились каким-то непонятным образом). Полупросыпаюсь, неплохо помня содержание сна. Дежурное Я не желает его конспектировать (из-за чего оказался утраченным рассказ мальчика). Засыпаю, опять вижу кровать, на которой слева дремлет мальчик, справа - его мама. Сочувственно смотрю на ее усталое, бледное лицо, подогнутые коленки, локоть худенькой руки, торчащий из-под щеки. Женщина приоткрывает глаза, я мягко, тихо говорю: «Люся, уснули? Ну, спите» (сон был не цветным, реалистичным, только лицо мальчика не виделось).
Большая жилая комната. На заднем плане невнятная темная чета стариков (мужчины и женщины). В центре, на брезенте, лежат отчетливо видимые пачка пижам в фабричной упаковке и запечатанная пачка школьных тетрадей. Не находясь в этом сне, недоумеваю, для чего старикам такое количество того и другого. Полупросыпаюсь. Дежурное Я не желает конспектировать сон. Засыпаю. Вижу ту же комнату. На брезенте еще больше пижам и тетрадей, а кроме того - внушительная запечатанная пачка денежных купюр (новых). Мысленно это констатирую. Полупросыпаюсь. Дежурное Я по-прежнему не желает ничего конспектировать. Засыпаю.
На протяжении большей части ночи мысленно произносится восьмистишье (изредка даже условно визуализирующееся). Каждый раз после этого просыпаюсь, и после безуспешных попыток хоть что-нибудь из него вспомнить, снова впадаю в сон. И так почти до самого утра (это было, можно сказать, что-то типа наваждения).
Полупроснувшись, воспроизвожу в памяти только что закончившийся сон (содержавший какие-то объяснения). Но как только просыпаюсь как следует, он вмиг улетучивается из памяти. Засыпаю, вижу его повторно, с тем же результатом.
Коттедж моего детства, в котором живет семейство Камилы. Иду с ее младшими детьми купаться. По просьбе Додо приходится вернуться с полпути, чтобы взять другие купальные трусики для него и его братца. Мальчишки поют мини-песенку, немного скабрезную, про разные виды купальных трусиков. Песенка сопровождается клипом, где некоторые трусики сидят нормально, а некоторые прикрывают попки лишь наполовину. Бассейн располагается не во впадине, а — вопреки законам природы — вздымается горой (во сне это принималось как должное). Додо сходу устремляется туда, Ролл бросается в находяшийся слева широкий газон. Газон зарос густой травой, покрытой такими крупными, обильными каплями росы, что там действительно можно искупаться. Прошу все же Ролла присоединиться к Додо, потому что газон не может быть чистым из-за кошек и собак (это был финальный эпизод сна).
Движемся (влево) сквозь возникшее на нашем пути войско. Поступает мысленный совет не опасаться поднятой войском стрельбы, она мнимая, кажущаяся. Ружья стреляют (влево) бесшумно, безостановочно, выстрелы сопровождаются небольшими клубами светлого дыма. Не прекращаем движения, так как и без подсказки не обращали внимания ни на войско, ни на стрельбу. Сон в светлых тонах, солдаты похожи на грубо вырезанные деревянные игрушечные фигурки. Наша манера перемещения целеустремленностью скорей напоминает движение, например, муравьев, а не людей — мы двигались автоматически.
Мысленная фраза: «И это сделало ее ... менее бессмысленной, чем это кажется на первый взгляд» (не запомнилось, о каком деянии идет речь).
Полнометражный сон (среди персонажей которого была и я) развивался в каком-то сомнительном месте.
Вхожу в большую светлую детскую. Малыши уже проснулись, выстиранная, отглаженная оконная занавеска висит почему-то левой стороной. Спрашиваю, что случилось вчера вечером. Дети наперебой рассказывают, что вчера вечером загорелась занавеска, и было много дыма. Спрашиваю, знают ли они, что нужно делать, когда что-нибудь загорается. Они что-то галдят вразнобой. Объясняю, что в таких случаях нужно УБЕГАТЬ. Вспомнив, что над детской есть еще один этаж, уточняю, что убегать нужно не куда попало, а к выходу из квартиры. Снимаю занавеску, чтобы повернуть ее лицевой стороной, недоумеваю, почему она выглядит неповрежденной. Может быть мама* (она сидела вечером с детьми) обрезала обгоревший край?
Случайно разговорилась с незнакомой женщиной. Узнав, что она работает в Политехническом институте, расспрашиваю об Ивоне и ее детях. Удовлетворив мое любопытство, женщина говорит, что Ивоне приходится сейчас трудно. Заявляю (со скрытым протестом): «Всем трудно». Разгадав подтекст, женщина понимающе смотрит на меня (мы разговаривали на ходу, собеседница виделась условно).
Обрывки мысленной фразы: «...основным ... которой Вероника» (имя произнесено с таким нажимом, что не исключено, что это обращение).
Мысленная фраза (женским голосом): «(Выпустила), а потом бы сказала: Ирочка, положи на место» (за слово в скобках не ручаюсь).
Мысленные фразы (легким женским голосом): «Напутала так. Одномерную собачку» (возможно, было сказано не «напутала», а «напутано»).
Мысленный диалог (мужскими голосами). Дружелюбно: «А он совсем не такой». - Ворчливо: «Он в домашних условиях не такой».
Смотрю в книгу, на плотных, очень белых листах которой текст набран четким жирным шрифтом. Книга является чем-то типа толкового словаря, шарю глазами по строчкам, не могу рассмотреть ни слова. Опускаю глаза на нижнюю часть левой страницы, ее слишком широкое нижнее поле выглядит как пробел. Перевожу взгляд (на этом же уровне) на правую страницу, где с легкостью читаю название статьи: «МАГИЯ». Пытаюсь читать дальше, но это не удается.
В щель аппарата, встроенного в стену здания, вводят ключ. Раздается мягкий (похожий на хлопок) сигнальный звук. Операцию повторяют, звук не возникает. Ключ вводят еще несколько раз, но безрезультатно.
Мысленная фраза: «А знаете, чего я хотела сказать?»
Мысленная полувопросительная фраза (женским голосом, озабоченно): «А больше вы не сможете доставать» (возможно, было сказано не «А», а «Но»).
Мысленная фраза (задиристо): «А вы видели, по крайней мере?»
Мысленная фраза (глуховатым женским голосом): «Совершенно угасшего, мертвого дома». Фраза произносится неторопливо, как бы для того, чтобы оценить выразительность, музыкальность звучания, после чего повторяется немного по-иному: «Совершенно угасшего, вымершего дома».
Окончание мысленной фразы (беглым тоном): «... а то будете сидеть на скамье подсудимых».
Смутно видятся ребятишки на просторном, уставленном детской мебелью крыльце. Один малыш отделяется от остальных, решительно идет вправо, к раскладушке и ложится на нее ничком, вытянув руки по швам и повернув влево голову.
Мысленная фраза (голосом Моны, начавшаяся уверенно и к концу растерявшая ход мысли или слова): «Это не та страница, где сопротивление ... надо...».
Раз за разом чиркаю спичкой, но она не зажигается. Присмотревшись, говорю находящимся поблизости людям, что Шон* зачем-то покрыл парафином поверхность коробка. Меняю спички, поворачиваю коробок то одним, то другим боком, нащупываю на краях шероховатые участки, и в конце концов зажигаю спичку, а ею - две свечи. Коробок и спички были чуть ли не с ладонь. Свечи (длиной с палец) закреплены по краям коробка и выглядели, как небрежно сделанные факелы, но загорелись хорошо и сразу.
Листаю журнальчик «The Guide». Возникает мысленная фраза: «Моя дочь смеялась, говоря про это».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «...а? Купив большой градусник...» (фраза обрывается).
Мысленная, неполностью запомнившаяся, несколько раз повторившаяся фраза: «Отчаянье и жестокость, с одной стороны...» (с одной точки зрения).
Мысленная фраза: «Почему о них не говорят и не пишут?» (речь идет об уплотнительных прокладках).
Мысленная фраза (женским голосом): «А это изумительно ... правда?» (не правда ли).
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог. «У нее...?» - «Взять мои документы».
Окончание мысленной фразы (мужским голосом): «...получали не так уж много».
Резкий однократный телефонный звонок.
Мысленная фраза (женским голосом): «И она умерла. Тетя Аля* умерла».
Кто-то говорит мне: «Напиши: выполнить наполненный дворец». Рассеянно переспрашиваю: «Выполнить наполненный дворец?» (возможно, вместо «наполненный» сказано «заполненный»).
Мысленная фраза: «Но это до сих пор не нравится ей».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (задумчивым женским голосом): «...в киоске. Или одну можно купить или десятки, - мысль притормаживается и завершается тем же тоном: - Или тысячи» (речь идет о газетах).
Прогуливаюсь (не без блужданий) по городку, захожу в многоэтажный универмаг (с пустым вертикальным пространством по центру). Неторопливо обхожу его, делаю мелкие покупки. Обнаружив, что где-то их забыла, так же медленно брожу в поисках утерянного.
Верчу в руках листок полученного письма. Текст видится смутно, и то ли я не могу его прочесть, то ли по иной причине он вызывает у меня недоумение. Внезапно смутный лист обычной писчей бумаги (только что бывший с обеих сторон исписанным) превращается в отчетливо видимый узкий, но при этом кажется и первоначально широким (во сне я не заостряла на этом внимания). Вижу аккуратным почерком, на английском языке написанные слова, перемежающиеся обширными пробелами (выбеленными частями первоначального текста). Пытаюсь понять, что это значит. Вдруг больше половины слов оказываются замазанными круглыми свежими сургучными нашлепками. Додумавшись, в чем дело, показываю письмо находящимся рядом (условно видимым) людям. Говорю, что это письмо от девушек, какое-то время живших с нами в одной квартире, и отправившихся путешествовать на Дальний Восток. Первое их письмо оттуда было подробным (повидимому, именно его я вертела в руках в начале сна). А вот это, второе, они соорудили (в ответ на наше) из своего первого, оставив нужную толику слов. В моем тоне звучит восхищение изобретательностью авторов письма (с которыми мои собеседники не знакомы).
«Я вам дам более практический совет: а вы не пробовали держаться за перила?» - говорю я кому-то. Собеседника не видно, виден лишь уличный, в несколько каменных ступенек спуск с поручнем из черных труб.
Мысленная фраза (ритмично): «А у этой тоже только ...ая защита/ А у этой тоже только маленький живот» (одно слово запомнилось неполностью).
Мысленная фраза: «Спрятанные вещи находятся, но владельцу не возвращаются».
Прихожу на вечер встречи в школу неподалеку от Рябинной улицы, где когда-то учился Петя. Во сне школа была огромной, в ее зале (похожем на цирковой) не было, кажется, ни одного свободного места. Внезапно значительная часть присутствующих устремляется к выходу. Из обрывков разговоров выясняю, что школа эта «только до шестого класса», поэтому все отправляются в школу №932. Решаю тоже пойти туда. Плутаю по белым заснеженным улицам, выхожу к школе (расположенной в здании кинотеатра Катрапс). Перед входом змеится длинная шеренга людей в темной одежде. Пытаюсь проскользнуть без очереди, но на протяжении первых метров очередь обнесена временным ограждением. Собралась было через него перелезть, но вижу идущую параллельно ограждению широкую глубокую канаву. Оценивающе присматриваюсь (канава видится ясно), еще раз окидываю взглядом ограждение. Убедившись, что втереться в толпу удастся лишь за его пределами, иду туда.
Мысленная фраза (женским голосом): «А лимон где?»
Издалека, сверху видится территория автомобильной стоянки перед университетским бассейном. В ворота медленно вбегает человек, убыстряя темп бежит по опаленной солнцем земле вправо, туда, где намеком обозначена будка общественного туалета.
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза (женским голосом): «И не поможет ни ... ни сам приступ с...».
На крыше высокого здания стоит, опершись на металлическое ограждение, парень и методично плюет на тротуар. Плевки шлепаются то передо мной, то позади меня. Я уверена, что чтобы не заполучить плевок, нужно просто спокойно пройти этот участок. И оказываюсь права (парень виделся немного сверху; себя, идущую вправо, я тоже иногда видела сверху).
Долго, сложно добираемся на грузовике с нашим скарбом. Поверх вещей на газете лежит пара крупных уснулых рыбин. Беспокоюсь, как бы склизкая чешуя не испачкала содержимое кузова. Прибываем на место, вещи перенесены в прихожую. Опять попадаются на глаза рыбины, заворачиваю их в газетные листы. Я и сестра (сновидческая) возимся с вещами, мама* ушла в глубь квартиры и там уснула. Нам неизвестно, действительно ли она спит или только делает вид, не желая нам мешать (или нас видеть?) Не знаем, как поступить, не решаемся будить ее. Вдруг слышу незнакомый мужской голос, уговаривающий маму прекратить спать, чтобы успеть повидать нас, пока... - мужчина нерешительно умолкает. Он имеет в виду предстоящее событие, свершение, которое может не в лучшую сторону изменить ситуацию. Он даже, кажется, уверен, что это неминуемо. И осекся, не желая заранее говорить о плохом.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «В нашем ... мире мы никому не позволим девочку наделять (чуждым) именем» (вместо слова в скобках было сходное по смыслу). Речь идет о девушке, девочкой ее называют ласково, покровительственно. Фраза сопровождается неразборчивым изображением.
Мысленная, троекратно повторившаяся фраза (мужским голосом): «Эйн пэ саридж». Первый раз она звучит бесстрастно, потом более эмоционально, и наконец, громко выкрикивается густым, сочным голосом.
Мысленная, незавершенная фраза: «В попытках обелить Ньютона...».
Мысленные фразы: «Половина от без четверти двенадцать. Половина людей от без четверти двенадцать».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «Мы в ... ездили в прошлом году. Таких он присосок наделал...» (фраза обрывается).
Плутаем, оказываемся на газоне, разделяющем полосы проезжей части улицы. Дело происходит вечером, идем гурьбой. Этьена вдруг срывается с места, мчится вперед, она будто бы увидела падающую звезду. Смотрю в том направлении, никакой падающей звезды не вижу, а Этьена мчится во весь опор. Насмешливо кричу ей вслед: «Быстрей!».
Смутно, бегло видится группа мальчиков младшего подросткового возраста.
Обрывок мысленной фразы (в быстром темпе): «Зато этот звук...».
Мысленная, неполностью запомнившаяся, незавершенная фраза: «...эта стая обезьян, находящихся в, а частично вне ее зависимости...». Смутно видится несколько крупных темношерстных обезьян в кронах мощных деревьев.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Она ... но не болела». P.S. Любопытно, что когда я после этой фразы проснулась, фраза тут же из памяти исчезла. Записываю время ее появления, помечаю, что она истаяла. И фраза тут же возвращается.
Мысленное, неполностью запомнившееся двустишье: «...породу/ В романтическом и ласковом письме».
Действие сна разворачивается на железнодорожной станции со множеством разъездных путей и неподвижных черных составов.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Потом услышала шум, услышала, что повидимому ... и проснулась».
Сон об энергетических манипуляциях, производимых – во благо – группой людей, обладающих высокой энергетикой. Участвую в их действиях, но что мы делали и во имя чего, не запомнилось. Помню, что цель была благая, и еще помню, что там был "реанимационный хор" (но и про хор ничего не запомнилось).
Мы с сестрой (совсем юные) и Петя (младший школьник) стоим, по-летнему одетые, у калитки. Вдруг вижу удивительное явление в Небе. Там появляется бесшумный летательный аппарат, темный, большой, тупоносый, похожий на вездеход. Легко, без натуги приближается к нашему городку, и вот он уже над крайними крышами узких островерхих домов и башенок. Обретя себя, кричу сестре и Пете: «Вот он, вот он опять!» Не сводя с него глаз, в восторге кричу: «Вот он! Боже, какое счастье, что я его вижу!» Он, не долетев и до середины поля зрения, резко (как при падении) идет вниз и исчезает за домами. Говорю: «Наверно, упал». Он вдруг появляется опять, в том же месте, так же бесшумно. Огромный, теперь раза в два больше, медленно теряя скорость, поднимается над крышами — как бы отскочив вверх после удара о землю. Косо, вверх брюхом на миг зависает и медленно падает. Раздается слабый, несоразмерный с такой махиной звук удара, после которого я просыпаюсь — так стремительно и неожиданно, что в первый миг даже не осознаю этого (сестра и Петя виделись условно, все остальное - отчетливо).
Мысленная фраза: «По мере продвижения они окрашивались, одни — в форму пирожных и хлеба, другие — в форму кровавого мяса».
Мысленная фраза (женским голосом): «Вот она в выходные дни».
Хвостик мысленной тирады (медлительным мужским голосом): «...в уголке. Так там же кофе или чай» (имеется в виду кухонный уголок учреждения).
Сквозь арку видится небольшой каменный дворик. Молодой монах в длинном коричневом одеянии, подпоясанном белым шнуром, толкает к стене молодого монаха, одетого в черное. Со стороны кажется, что это игра. Сон крупным планом показывает лицо черного монаха — белокожее, с тонкими красивыми чертами и тревожно-недоуменным взглядом жгуче-черных глаз. Становится ясно, что это совсем не игра - коричневый монах маскирует под игру свою агрессию.
Одним из персонажей сна была курица. Белая, голошеяя, она находилась справа, у границы поля зрения. [см. сон №5127]
Стопка книг.
Мысленная фраза: «Период, растет этот период рутинной мысли».
Мысленные, неполностью запомнившиеся фразы (спокойным женским голосом): «То есть подписывать это можно. Нельзя...».
Мысленные фразы (уверенным женским голосом): «Не может быть. Не может быть, ведь там столько книг...» (фраза обрывается).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «Вот ... которая к ней подошла. Вероника, материал же не найти».
Мысленное слово (утробным голосом): «Воум».
Мысленные фразы (женским голосом): «И не звонить. Сказал(а), что попозже звонить». Слово «сказал» непонятным образом воспринималось и как «сказала» - оно как бы мерцало то так, то так. Даже когда я, уже проснувшись, попробовала фразу на слух, результат был таким же.
Случайно встреченная в казенном учреждении Мона рассказывает о семейном бизнесе. Слушаю краем уха, мысленно отметив, насколько это далеко от моих жизненных интересов. Закончив рассказ, Мона собирается войти в кабинет. Из вежливости (потакая ее словоохотливости) говорю, что подожду. Мона (перестроившись на предстоящее дело?) отчужденно говорит, что сразу должна будет уйти. Поняв, что она потеряла ко мне интерес, деликатно выхожу из положения.
Кто-то что-то забрал, и теперь оно возникло в виде темных кирпичей.
Смотрю на столбик фраз, каждая из которых начинается с новой строки. Читаю. Возмущаюсь содержанием. Начинаю их переписывать. [см. сон №3480]
Мысленная фраза (озабоченным женским голосом): «Как это — заставить сына греть, как в прошлом порядке?»
Брожу по незнакомому городу, наш поезд сделал в нем длительную остановку. Сейчас я в центре. Внимательно осматриваюсь, чтобы выделить и запомнить какой-нибудь ориентир (именно здесь я должна буду позже встретиться с кем-то из попутчиков). У идущей навстречу женщины спрашиваю, как называется город. Она говорит, что не знает, это не ее город. По каким-то признакам догадываюсь, что мы в Украине, спрашиваю наугад: «Это Ивановск?» Женщина отвечает, что нет. Пытаюсь вспомнить названия других украинских городов, выуживаю из памяти еще одно: «Ивано-Франковск?» Женщина отвечает, что нет. Все исчезает. Перед моими глазами написанное на листе бумаги имя. Внимательно смотрю на него. Оно изображено тщательно прорисованными знаками, похожими на геометрические, и напоминает пиктографическое письмо. Сосредоточено обдумываю его. Оно превращается (в воображении) в трехмерное, удается его прочесть: «Яхмидт». Сообщаю о своем открытии сотрудникам: «У Таньки трехмерное имя. У всех двухмерное, а у нее трехмерное».
В сопровождении Пети иду в родильный дом. Входим в большое здание со множеством больничных отделений, плавно переходящих одно в другое. Не сразу находим нужное. Не по вывеске (их там нет), а по медперсоналу - я узнаю многих, так как прихожу сюда уже второй раз. Петя дал мне там попить.
В конце сна вижу на балконе ежа, спохватываюсь, что у него нет воды. Обдумываю, какую посудину использовать, чтобы он ее не опрокидывал. Решаю взять керамический горшочек и закопать его по горло в землю, толстым слоем покрывающую пол балкона. Решение бегло визуализируется (в отличие от ежа - натуралистично).
Обустраиваюсь на новом месте работы, в большом светлом зале с рядами столов, за которыми сидят аккуратные сотрудники (в основном, молодые женщины) в светлой одежде. Выбрала стол в пустом правом углу, под широким окном, иду за стулом влево, где имеется еще несколько незанятых мест и сидит одна из сотрудниц. Извиняюсь за беспокойство, беру свободный стул, он оказывается складным, проверяю его на прочность. Стул потрескивает, но не ломается, решаю, что сойдет. Несу его к себе, и вдруг вижу в срединной части зала сотрудника в аккуратных блекло-синих трикотажных трусах. Это высокий молодой мужчина с солидным животом, мощной грудной клеткой и обильным волосяным покровом. Он держится так естественно, что мое кратковременное удивление сменяется спокойным предположением, что ему, наверно, жарко (хотя жары не чувствовалось). Все в этом сне виделось ясно и выглядело реалистично, я лишь не видела ничьих лиц.
Брожу по центральной части незнакомого города, периодически вступая в кратковременные контакты с доброжелательными местными жителями. Постепенно накапливающиеся зрительные впечатления приводят к осознанию, что я в этом городе уже когда-то однажды была. У меня как бы пелена спадает с глаз, схема города приобретает знакомые очертания, что позволяет теперь более уверенно ориентироваться (сон был светлый, красочный, натуралистичный).
Обрывки мысленной, незавершенной фразы: «Вот что я сделала, ... и пройдя предварительную проверку...».
