Мое кому-то сообщение: «Да, я разделяю Мир на Внешний (враждебный или, в крайнем случае, равнодушный) — и мир Внутренний (семьи, соседа, общины, доброжелательный)». Вижу Внешний мир — безграничный, темный, и Внутренний мир — он был, как яйцеобразная капсула, там тоже было темновато, но было ощущение уютного тепла и безопасности.
Несколько человек на тротуаре о чем-то разговаривают. Завершает разговор фраза: «А дальше вы можете посмотреть и увидите, как прекрасен этот Мир и тот Мир». При словах «этот Мир» все вокруг окрашивается в мутноватый оранжевый цвет, а при словах «тот Мир» цвет меняется на нежно-зеленый.
Лежу, пытаясь расслабиться. Вдруг чувствую, что жизнь как бы покидает меня. Смиренно осознаю плачевное состояние, слабым голосом прошу условно ощущаемых окружающих: «Мне плохо, позовите доктора. Мне плохо, позовите доктора. Мне плохо, позовите доктора». Они не реагируют, состояние ухудшается. И вдруг я вижу (через верхний левый угол левого стекла очков) необычайно яркий многокрасочный, теплый фрагмент окружающего внешнего мира. Осознаю контраст по сравнению с тем, как бы подернутым серой пеленой миром, который видится сквозь остальные части очков. С тем, что я вообще раньше всегда видела. Подумалось, что вот, оказывается, какой мир красочный и яркий, а мы его видим сквозь пелену (полагаю это общечеловеческим качеством). Яркий кусочек внешнего мира полностью завладевает вниманием. Перестаю ощущать недомогание, и оно уходит (наяву я если и пользуюсь очками, то только солнечными).
По крайней мере дважды просыпаюсь сразу же после (или в процессе) активных снов, и каждый раз сны решительно ускользают в нижний левый угол, за границу поля зрения.
Понятными казались и сны, персонажами которых являются реальные люди (родственники, друзья), они крепко держатся в памяти, в сердце. Но почему появляются малознакомые, безразличные, не вспоминаемые наяву?
«Подожди, ... играть, ... игрушки», - говорит мне женщина (часть слов не запомнилась). Объясняет: «Когда ей было восемнадцать лет», и осекается, спохватившись, что сболтнула лишнее. Ошарашенно шевелю мозгами над тем, чтО может означать услышанное. Говорим мы о девочке, которой нет еще и двух лет. В голове зарождается недоверчивое предположение, что если малышке уже было когда-то восемнадцать, как это могло произойти.
Мысленная оценка некоей личности. Перечисляются достоинства, придающие личности особую ценность. Появляется небольшой ромб с полупрозрачными прямоугольными лепестками, поочередно отгибающимися от его наружных кромок. На лепестки вписываются достоинства (их было как раз четыре): на первом лепестке появилась надпись «за чистоту», на втором - «за науку», на третьем - «за открытость», на четвертом - «за радость». Полупросыпаюсь после первых двух надписей, так что две последние как бы уже и не снятся, а чуть ли не формулируются мной самой.
Взбираюсь по отвесной металлической лестнице на высокую черную земляную насыпь, по которой поезд должен доставить нас в кино. Лестница забита карабкающимися вверх людьми. У меня с собой мотоцикл, короткими рывками подтаскиваю его вверх, выпихиваю на насыпь, толкаю влево. Он проезжает пару метров и падает на бок. Преодолеваю последние перекладины, вижу вместо него мопед (или велосипед). Думаю, что, может быть, он провалился в щель, которая там обнаружилась, но она оказывается слишком узка. Сетую взобравшемуся на насыпь Пете, он говорит, что мотоцикл разбил полицейский. Объясняет, что когда он и его приятели мчались на своих мотоциклах по шоссе, неизвестно откуда возникший и неизвестно почему рассвирепевший полицейский схватил никому не мешавший мотоцикл, вскинул его над головой и изо всех сил шмякнул оземь. Петя говорит с полуулыбкой, удивляясь непонятной агрессивности полицейского. Сон смутно, сверху показывает группу мотоциклистов на шоссе. Потом, крупным планом, полицейского, хватающего, как разгневанный орангутанг, мой мотоцикл, играючи поднимающего его над головой и разбивающего об землю. Фрагмент с полицейским сон повторил два-три раза.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «Вообще-то вы бы ... держали при себе. У тебя большое имя...» (фраза обрывается).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (страстно, с обидой, с болью): «На меня никто не смотрит! ... но меня не любят».
Смутно виден большой, похожий на сарай салон по продаже мебели. Над дверью красуется крупная вывеска: «Совку - мебель».
Фрагмент мысленной фразы: «...в плену общественного мнения..».
На краю прилавка пустого супермаркета почесывается, извернувшись на левый бок, крупная мышь. Теряет равновесие, сваливается на пол, трусит вдоль прилавка, скрывается в щель под ним.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Без ... дед и бабушка, молодые, явились под утро».
В конце сна энергично спорю с оппонентами. Они стояли сплоченной группой в левой части поля зрения, а я — справа от них.
Мысленные фразы: «Все боятся впитывающих. Вы не слышали (об этом)? Впитывающих, вместо куж».
В негустом, поросшем невысокими тонкими деревьями лесу делают привал туристы. Одна из девушек удаляется в сторону. Не находясь там, смотрю вслед гибкой фигурке в длинной юбке и свободной закрытой блузке, изящная головка девушки покрыта платком. Оказываюсь в лесу. Вижу большую нору, всматриваюсь в черное нутро, с любопытством думаю, кому она принадлежит. Слышу шорох. Перевожу взгляд вправо — оттуда появляется крупное (с дикообраза) животное, закамуфлированное ворохом сухой травы. Эдакая лесная кочка на ножках, полностью скрытый зверь, топающий по своим делам.
В старом просторном деревенском доме (с обнесенным забором участком) живет моя семья (сновидческая) и еще одна. Спускаюсь в большой аккуратный подвал. Приходит мысль, что сюда можно снести скопившиеся, не очень нужные вещи. Делюсь идеей с членами семьи, принимаемся за работу. Складываем коробки с ненужными вещами не в подвале, а в углу одной из не принадлежащих нам комнат. Думаю, что авось соседи не рассердятся, и что коробки нужно будет все же спустить в подвал. В этом сне старый темный (как изнутри, так и снаружи) дом контрастировал со светлым аккуратным подвалом; люди воспринимались условно, а коробки и прочее — сносно.
Мысленная фраза (женским голосом): «Хотя он письмо написал, что у тебя...» (энергичная фраза заканчивается неразборчивым бормотанием).
Мысленная фраза: "Ведь он нашелся, его искали и нашли". [см. сон №0855]
С улыбкой рассказывая собеседникам о забавном происшествии, говорю: «Запрятались за ... шкаф, он нас запретил...» (фраза не завершена, прилагательное не запомнилось).
Пришли с Петей в цех, навестить моих знакомых. Они сосредоточенно работают, мы сидим неподалеку, спокойно за ними наблюдаем. Работающие видятся отчетливо, их крепкие, сильные тела обтянуты светлыми футболками и джинсами. Оба склонились над объектом, сборку (или ремонт) которого производят. Говорю, не сводя глаз с работающих: «Я только хочу спросить моего сына — то, что он видит, это служебные отношения или кое-что иное?» Петя говорит: «Кое-что иное». «Правильно. Поехали дальше», - говорю я (понятия не имею, что означают слова «кое-что иное»; словами же «поехали дальше» я предлагаю Пете продолжить рассуждения).
Две одинаковые студии в виде огромных параллелепипедов с прозрачными потолками и стенами. Внутри видится немного темной мебели и некоторое количество людей. Студии стоят параллельно друг другу, почти вплотную. В правой находятся люди искусства. Они то и дело поглядывают через прозрачные стены на тех, кто находится в левой студии, причем смотрят с непонятной холодностью, чуть ли не с неприязнью. В левой находятся лица, не относящиеся к сфере искусства. Они не обращают внимания на своих соседей, возможно, даже не замечают их. Вижу (не находясь в этом сне) в левой студии несколько странных Существ, непринужденно расхаживающих среди людей и держащихся естественно и равноправно. Это двуногие Существа, немного ниже человеческого роста, с головами, похожими на заячьи, только более крупными. Их уши, по-заячьи длинные, более грубые, располагаются по бокам головы. Пристально рассматриваю физиономии Существ, и, в отличие от всего остального, вижу их вживую.
Лист бумаги с изображением (в серых тонах) мужской головы в обрамлении пышных бакенбард. Вместо лица — бледное сероватое пятно. Обвожу красной авторучкой контур волос, бакенбарды, и в раздумье останавливаюсь.
Окончание мысленного рассуждения: «...когда все положительное, называемое Богом, превращается во Зло».
Мысленная фраза: «Они встретили незнакомца, который чрезвычайно заинтересовал их» (речь идет о двух женщинах).
Потоптавшись перед домом, где только что были в гостях, пускаемся в обратный путь. Жилые строения находятся по правой стороне улицы, за кромкой левого тротуара идет крутой спуск, на промежуточную дорожку которого нам нужно попасть. Почти отвесный, со сложным рельефом спуск покрыт черными грудами земли и припорошен снегом. Мои спутники (как и редкие пешеходы) видятся условными, в черной одежде. Ко мне, находящейся в стороне от остальных, прибивается девочка из нашей компании (видимая такой же условной, но более светлой). Боязливо посматривает на уходящую вниз кручу, просит, чтобы я ей помогла, не бросала ее. Подбадриваю ребенка, деловито осматриваю склон, пытаясь выбрать из протоптанных дорожек приемлемую — все они почти отвесны, на каждой видятся уверенно карабкающиеся люди.
Смутно, в серых тонах видится машина-водомет. Думаю, что она не только не похожа на те водометы, которые я видела во время разгона демонстраций, но и чисто конструктивно не похожа на водомет. Изучающе рассматриваю, не могу понять, где у нее находятся накопители воды — неужели в колесах?
Мысленная фраза: «Удар электрическим током».
Мысленное сообщение о пробуждениях, о переходе от сна к яви. Сгруппированные перечни фактов пробуждения представлены сероватыми абзацами текста, каждый абзац предваряется чем-то типа шифра. Текст рассмотреть не удается, испытываю разочарование тем, что сон ограничился показом исходных данных.
Глава некоего семейства претерпел оглушительное банкротство. Но духом не упал, его деятельность (жизнедеятельность) подчинена теперь одному — спасти семью. Нахожусь у них, в большом, распадающемся доме. Занята тем, чтобы хоть как-то усмирить бедлам, хаос. Поддержать внешний порядок, смягчить таким образом шок этого семейства. Беру старую тележку, брошенную кем-то в жилых комнатах, везу ее на место, в подвал, куда ведет широкая светлая лестница. Подвал (необъятный) был забит рухлядью, было там, в углу возле лестницы, место для тележки. Сейчас от рухляди не осталось и следа. Подвал чист, светел (и удручающе пуст). Около лестницы нагромождено оборудование и материалы (мне показалось, что для производства керамической посуды). Не знаю, можно ли оставить тележку в отданном, судя по всему, в аренду подвале. Оказываюсь опять в жилых комнатах. Глава семьи, очень бледный (только это и выдает его состояние) разговаривает, сидя за столом, с близкой семейству женщиной. Спокойно, деловито обсуждается археологическая находка. Потом этот человек (до чего же он бледен!) говорит по поводу постигшей его беды: «Я вам оставлю дела в лучшем состоянии, чем...» (называется кто-то, попавший в сходную ситуацию). Обращаю внимание на две вещи. Человек говорит «вам», приобщая к своему семейству эту женщину. Человек говорит «вам» - и не означает ли это предчувствие цены, которую ему придется заплатить ради спасения близких? Человек произнес фразу спокойно, но это спокойствие предельного напряжения чувств, воли, сил.
Мысленная, незавершенная фраза: «Когда вас остановили, он был крытый, железный...» (речь идет о фургоне).
Проходя через гостинную, машинально взглядываю на стоящий посреди комнаты диван. На нем сидят трое мужчин и три мальчика. Головы подростков опущены на грудь, как бы в глубокой дреме. С шутливым удивлением мысленно говорю (обращаясь в никуда): «Вы что, хотите сказать, что у нас три слуги?» Поправляюсь: «Четыре слуги», обнаружив на диване еще одну детскую фигурку. Однако почти сразу признаю в дремлющей девочке дочь одного из гостей (она сидит, прижавшись к отцовскому боку). С интересом задумываюсь, сами ли мальчики-слуги приготовили сегодня все для великосветского приема или у них есть шеф. Или же слугами руководил кто-нибудь из нас, хозяев дома.
Петя, Арамис, Белг и я ведем серьезный, дружелюбный разговор. Несколько раз полупросыпаюсь, сон прерывается, успеваю это осознать, снова засыпаю. Сон как ни в чем не бывало продолжается (персонажи виделись условно).
Мысленная фраза (женским голосом, нетерпеливо): «Ну, кормили вы меня? Скажите пожалуйста». Смутно, сверху, в темноватых тонах видится женщина, как бы в нетерпении перебирающая руками.
Чьи-то (мои?) руки, вертят пистолет.
Слышу, как глубокой ночью сосед возвращается домой. При этом кажется, что то ли он открывает дверь снаружи, находясь внутри квартиры, то ли, наоборот, находясь снаружи, открывает дверь изнутри.
Мысленная фраза (мужским голосом, смачно, но это не эротика): «Я люблю свое тело».
Обрывки мысленной, незавершенной фразы: «...и близость ... козла и вот...».
Алые шарики, являющиеся признаком выздоровления.
Мне нужно удалить от центра круга стоящие по его периметру V-образные детские кресла с малышами. Приподнимая их, вижу под каждым темную густую грязь. Поскольку кресла низкие, грязью испачканы попки детей. С беспокойством думаю, что детей нужно срочно переодеть, но у меня ничего для этого нет. Утешаюсь, что малыши в подгузниках, так что на кожу грязь не попадет. Кресла переставлялись на залитую солнцем каменную площадку. Собственно говоря, все это место представляло собой скальную поверхность, И НИКАКОЙ ГРЯЗИ ТАМ НЕ БЫЛО И БЫТЬ НЕ МОГЛО. Грязь непонятным образом обнаруживалась, лишь когда я приподнимала креслица. Дети были спокойными, около одного их кресел обнаружилась отвратительная на вид, агрессивная жирная карликовая кошка.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «У меня — ничего ... Это корзинка, это скамейка».
Мысленный диалог. «О, как я любила жить!» - «Можно и красиво жить. Можно и с любимым».
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог. «И я не знаю, где мне найти ... Пустую. Пустую, хорошую бы», - говорит Петя. Ему что-то отвечают, он уточняет: «Так а мне не одну».
Мысленная фраза: «За что перед ребенком вырастает мир». Фраза повторяется в видоизмененой (отредактированной) форме: «За что вырастает перед ребенком мир».
В глубокой, квадратного сечения яме растет дерево, его верхушка не выступает над поверхностью земли. Вижу, что дерево почти засохло, решаю его полить.
Мысленная фраза: «Сколько я изорвала кусков бумаги — это просто не передать».
Мысленная фраза: «Дела от меня долго отходили — дела, даже создание ветров». Имеется в виду пускание ложных слухов, умышленно (или неумышленно) ассоциировавшееся с пусканием ветров.
Встретилась на улице с Ринолом, чтобы передать (по его просьбе) пачку газет. Стоим на улице, сумка с кошельком оставлены мной проблизости, на пустом прилавке. Пересчитываем газеты, дело доходит до рассчетов. Газеты покупает Ринол, но платить почему-то должна я (ему). Он отходит за калькулятором, я в это время молниеносно перемножаю в уме "13" (комплектов газет) на "13" (копеек?), получается "339", делю на "100", получаю "3.39" (рубля?) Со скрытой гордостью рапортую о результате Ринолу, успевшему за это время лишь достать калькулятор. Иду за деньгами. С грустью обнаруживаю, что кошелек пуст, все монетки повытаскали (чуть ли не на глазах) крутящиеся поблизости мальчишки. Печально говорю об этом Ринолу, он из вежливости ахает. Говорю, что полагала, что тут не воруют. Ринол меланхолично замечает, что люди везде одинаковы - одни такие, другие другие, одни честные, другие воришки, одни спокойные, другие вспыльчивые. Не соглашаюсь, привожу в пример Эстонию, где, как мне известно, в свое время воровства не было вообще. Ринол отделывается междометиями, ему эта тема неинтересна (он виделся, в отличие от всего остального, условно).
С удивлением смотрю в якобы свою тетрадь для заметок. Правая страница пуста, левая исписана не моим почерком.
Мысленные фразы (женским голосом, спокойно, неторопливо): «Выдумывать. Даже не выдумывать, (а)...» (фраза обрывается).
Мысленная, незавершенная фраза: «Высший Разум, который, говорят...».
Мысленная, незавершенная фраза (мягким женским голосом): «Они будут принадлежать ему, если я выиграю процесс».
Мысленная фраза: «Поднять их — значит, сбросить со старых материалов». Видится квадратный люк, крышку которого медленно задвигают - она скользит по направляющим пазам влево, и не доходя до края, останавливается.
Белоснежная квадратная ванна, частично заполненная чистой водой. Несмотря на закрытые краны, вода прибывает, на поверхности образуются буруны. Спешу к находящимся поблизости людями, говорю, что повидимому лопнула труба, нужно срочно вызвать сантехника. Повторяю это несколько раз, поглядывая на прибывающую воду (но не выдергиваю пробку, хотя такая мысль и мелькнула). Неисправность устранена, возвращаемся к ванне. В сливное отверстие уходят остатки воды, засоренной, к нашему удивлению, мелкими точками, на поверку оказавшимися мушками, их количество растет на глазах. Когда вода уходит почти вся, видим у сливного отверстия омерзительное на вид насекомое (предполагаем, что черные мушки — его приплод). Еще раз явившись взглянуть на ванну, находим ее первозданно чистой, насекомых смыло.
Мысленная фраза (неспешным женским голосом): «И мог привыкнуть не так успешно, как до сих пор».
В финале сна говорю его персонажам, что лиц, из-за которых они претерпели столько страха, бояться не нужно. Объясняю, что лица эти не являлись живыми людьми, «они были нарисованными». Предстает лист бумаги с поясным (небрежным) изображением двух-трех лиц. Не запомнилось, видела ли этот лист лишь я, или он был виден и моим невнятным собеседникам. «Они были нарисованными» - это мое умозаключение по итогам воспринятого, что-то типа ясновидения. Людям же, претерпевшим столько страха, указанные лица казались живыми, реальными, настоящими.
Обрывки мысленной фразы: «Три желания - ... и учиться».
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «А я, неизменная в своих коротких пальто...».
Оказываюсь в гостях у Пети, в селении Адамс, среди танцующих селян. Была уверена, что у меня ничего не получится, но (к собственному удивлению и даже удовольствию) все получается. Танцую легко, наравне с остальными. [см. сон №2255]
Мысленная фраза: «Девять и девять — восемнадцать».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «За ... до этого здесь жили петворецкие синие...» (последнее слово является условным обозначением).
Несколько магнитофонных кассет, аккуратно сложенных в две стопки. На каждой записан вид танцев, запомнилось, что на одной из них было написано "Танго".
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Когда ... у него уже не было для этого сил». Смутно видится лежащий на кровати тяжелобольной старик, худой, в блеклой больничной пижаме.
Что-то тягучее (вроде начинающего засахариваться меда) стекает из столовой ложки, которую я держу над ведром (похожим на ведро для мытья полов).
Всей семьей (сновидческой) находимся в старинном храме, переоборудованном в очаг культуры. В следующем эпизоде отец молча дает знать, что сейчас мы, на этот раз вдвоем, отправимся туда снова. В автобусе отец исчезает. Беспокоюсь, что не найду дорогу, потом решаю, что поскольку здание храма высокое и своеобразное, увижу его. Вижу его — оно величественной темной махиной возвышается на вершине крутого холма (не заметить его невозможно). Нечаянно проезжаю нужную остановку. Приходится часть пути идти пешком, в том числе форсировать немыслимо крутой спуск, покрытый черной жирной землей. Меня хватает лишь на то, чтобы опасливо протянуть вниз ногу и тут же отдергивать ее обратно, хотя я вижу спокойно пробирающихся людей (темных, полубесплотных) на нижней половине склона. Ценой определенных усилий удается со спуском справиться. Оказываюсь в храме, останавливаюсь у книжной стойки. С любопытством смотрю на единственную находящуюся там книгу, протягиваю к ней руку. Подходит нарядная, подтянутая женщина, сотрудница этого учреждения. Открывает книгу, что-то мне объясняет. [см. сны №7172, 7174]
Молодой мужчина ведет за руку маленькую девочку. Занятый своими мыслями, идет все быстрей, не выпуская руку малышки. Девочка на ходу выворачивает голову, не в силах оторвать взгляда от заинтересовавшего ее предмета.
Мысленный диалог (женскими голосами). Спокойно: «Я скажу, что вы не можете найти общего языка». - Эмоционально: «Мои, мои ч...» ( не договорены слова «части тела»).
Неотчетливо запомнившаяся мысленная фраза: «(Кто-то) не рассчитал, считая, (что) этим поездом (можно) отправиться в путь».
В финале сна с несколькими действующими лицами (среди которых была и я) несколько раз повторяется (дословно) одно и то же соображение (довод? факт?).
Мысленные фразы: «Вот мы, например. Почему мы держимся?» (интонация предполагает продолжение высказывания).
Мысленная фраза: «И что-то кричит: не трогай меня, от тебя мне больно!» (почему-то кричит).
Медленно читаю начало фразы: «Сон открывается...» (первое слово напечатано в зеркальном отображении).
В конце сна сижу в уставленной рядами белых пластмассовых стульев комнате. На коленях у меня грудной ребенок. Справа подходит мальчуган лет двух, жмется ко мне. Пересаживаю грудничка на левое колено, мальчугана сажаю на правое, ласково приобнимаю обоих. Справа появляется и тихо садится рядом молодой человек «двадцати двух лет» (как мне каким-то образом известно). Сидим вчетвером в последнем ряду пустой (или не совсем пустой) комнаты. Отчетливо ощущаю всех троих внетелесно.
Во все поле зрения простираются верхушки трех многоэтажных городских зданий. Плоские крыши крайних находятся на одном уровне, макушка конической крыши среднего — на пару этажей ниже. На краю левой крыши стоит человек. Отталкивается, прыгает, мягко приземляется на скат крыши срединного здания (кажется, за ним прыжок повторил еще один человек, оба виделись издалека, крошечными фигурками).
«Стена. А где...?» - задаюсь я вопросом, пытаясь понять, куда девалась дверь, которую только что бегло, но отчетливо видела в правой стене комнаты. Внимательно осматриваю это место, вижу окно и неглубокий выступ. Двери же не только нет, но для нее как бы и нет места. Хотя только что место для нее было, и была сама эта, наружная дверь.
Держу открытую книгу, пристально смотрю на красивый шрифт, чтобы опознать язык (и значит, как бы понимаю, что книга мне СНИТСЯ). Листаю в обе стороны несколько страниц, чтобы что-то отыскать в библиографическом перечне одной из глав.
Мысленная фраза (завершившая сон): «Y light it for there».
Стою у прилавка кондитерской. Выполняющая мой заказ буфетчица говорит: «А ты знаешь, что сестра твоя занимается в очень престижной танцевальной секции?» Мне об этом неизвестно, но известно, что буфетчица любит (из благих побуждений) сообщать клиентам что-нибудь об их близких.
Мысленный, адресованный третьему лицу диалог (женским и мужским голосами). Глуховато: «Каждого попросить про себя (не вслух) прочитать». - Четко: «В тысячу раз лучше, чем ты читаешь».
