Устроилась на работу (или вернулась на старое место). Стол мой почему-то стоит в лаборатории, к которой я не имею отношения. Здесь все стерильно — белые стены, длинные высокие белые столы с приборами для анализов, лаборантки в белоснежных халатах. Одна то и дело энергично протирает дезинфицирующим раствором поверхность своего стола. Только мой, обыкновенный письменный стол в паре с допотопным кульманом выделяются из общего фона (как и я сама, без белого халата). Пытаюсь понять, почему меня поместили сюда, перебираю пришедшие на ум причины. Вдруг вижу в дальнем углу медленно оседающее с потолка, непонятно откуда просочившееся облачко мелких черных частиц. Смотрю, пытаясь понять, как оно могло проникнуть сквозь потолок. Сон показывает снаружи, за стеной лаборатории, агрегат, производящий черные, похожие на пилюли гранулы, в большом количестве извергающиеся на земляную площадку. Гранулы намного крупнее проникших в лабораторию частиц, возможно, они из таких частиц прессовались. За моим столом оказывается молодой мужчина, встает у кульмана, громко, на всю лабораторию что-то рассказывает. Когда он исчезает, встает одна из лаборанток, что-то с жаром говорит об ушедшем. Отчетливо вижу ее лицо. Из того, что она говорила, запомнилось, что молодой человек был раньше учителем, и поэтому позволял себе замаскированно-кощунственные высказывания. Например, как бы оговорившись, а на самом деле намеренно вместо слова «божки» иногда произносил «рожки» (намекая на атрибут Чертей).
Мысленная фраза, состоящая из двух частей (противопоставлений), соединенных союзом «а», в первой части содержится отрицание, во второй — позитивное утверждение с интонационным выделением слова «интерфернально» ("инфернально"?).
Родители заставляют младшего сына (только что перенесшего серьезную болезнь) идти работать, он отказывается, родители настаивают. Противостояние приводит к тому, что молодой человек превращается в Оборотня, в волка, и яростно вцепляется в загривок крупного неагрессивного пса с густой серой шерстью. Пес даже не защищался, хотя Оборотень нанес ему глубокую рану, темные пятна крови проступают сквозь густую собачью шерсть.
В конце сна несколько человек рассматривают лист с текстом. В последнем предложении содержится слово «Скорпион» (не запомнилось, с заглавной или со строчной буквы). Кто-то говорит (полувопросительно): «Скорпион — это (такая-то) собака?» (прилагательное не запомнилось). Другой уверенно заявляет: «Да. Пресыщенный Дьявол».
Мысленная фраза (возвышенно-эпическим тоном): «И не выдержал Сатан этого, и сомлел». Имеется в виду, что Сатан не выдержал стойкости Иова в перенесении страданий.
P.S. Перед сном (наяву) я размышляла о Книге Иова.
Про мою бабушку* говорят, что она «ни Богу свечка, ни Черту кочерга». Родственники дружно вступаются в ее защиту. Доводом служит приводимое ими свидетельство, что бабушка прожила на свете целых сто лет.
Что-то безрезультатно ищу (в квартире на улице Рябинной). Что-то рассеянно жую на кухне. Зачем-то выхожу в комнату. Возвращаясь на кухню, вижу, что на моей табуретке сидит и ест из моей тарелки невнятный темноватый полупризрачный субъект. Устремляюсь к столу, отгоняю непрошенного гостя в сердцах вырвавшейся фразой: «Уйди от моей тарелки, Черт!» Он исчезает, сажусь за стол. Тут же понимаю, что не смогу есть то, в чем он копался (на тарелке был куриный шницель с жареной картошкой). Сожалею, что отогнала типа. Пусть бы уж поел, раз сама теперь не могу.
P.S. Хочется воспользоваться терминологией Юнга и написать, что непрошенный гость был Существом морально индифферентным. Но он не создавал впечатления оголодавшего (иначе я, возможно, не отогнала бы его). Если же он был голоден, прошу у него (мысленно, задним числом) прощения за то, что прогнала.
Около меня, к моему неудовольствию, вьется, ни на минуту не умолкая, Грин. Он исчезает, справа появляется группа людей в темной одежде. Они несут жертву нападения (живую или уже скончавшуюся). Потом в том же направлении проходит десятка два людей в черном. Двигаются напряженно, чуть пригнувшись. Цепко, настороженно удерживают в центре своей плотной массы виновника нападения - Грина, тоже в черной одежде. Он похож повадками на волка (Оборотня), мне даже показалось, что он передвигался на четырех конечностях. На его скуле, у самого уха, зияет кровавая рана и видится что-то белое, типа сухожилия.
В сероватом тумане видятся три персонажа — высокий худощавый мужчина, грудной младенец и коренастый дворник. Первый находится в правой части поля зрения, два других — на левом фланге. Дворник умильно воркует над младенцем: «Ах ты, бесенинда, бесенинда, бесенинда ты моя». Маленький, только что родившийся Бесенок является будто бы сыном стоящего на правом фланге мужчины, взрослого Беса. Я (не находившаяся на той стадии развития событий в самом сне) выстраиваю некие умозаключения, порождающие смутное беспокойство в отношении себя самой. Дело в том, что персонажи хоть и виделись невнятными теневыми фигурами, однако стоящего справа мужчину я воспринимала как своего сына (сновидческого). И если он Бес и породил Беса, не означает ли это, что я сама (по закону, так сказать, видового размножения) являюсь Бесом? Оказываюсь около дворника, спрашиваю, всегда ли родившая Беса является Бесом. Дворник уверенно говорит, что это совсем не обязательно. Бес, говорит дворник, всегда порождает Беса, но сам может быть рожден как Бесом, так и Человеком. Значит, думаю я, может быть я все же являюсь Человеком?. [см. сон №2242]
P.S. А как я отнеслась во сне к тому, что узнала? Приняла спокойно, как данность, не уделив этому особого внимания. Меня почему-то занимала в связи с узнанным лишь проблема собственной идентификации. Сон, как я предполагаю, продемонстрировал, что такая проблема у меня имеется (пресловутое «Кто я?»).
Дружно, споро моем груду тарелок над большими кухонными раковинами огромной коллективной (общинной?) кухни. Начинаем споласкивать их под сильными струями чистой, бьющей из кранов воды. Кто-то предупреждает, чтобы мы поостереглись, потому что вода эта — дьявольская. Искреннее удивляюсь, как чистая проточная вода может оказаться дьявольской. Незапомнившимся образом решаем проблему и ополаскиваем тарелки теперь уже во всех смыслах чистой проточной водой.
Незнакомый лоточник (торгующий книгами и газетами) просит, чтобы я его подменила (один раз). Прихожу поутру, вижу около продавца напарницу, с удивлением узнаю в ней Леру*. Они удаляются, спохватываюсь, что продавец не проинструктировал меня и не оставил разменных денег (для сдачи). На миг в этом нецветном смутном сне предстает поддон с секциями, заполненными новыми сверкающими, реалистичными монетами (разного достоинства). Подходит девушка (еще одна напарница), просит предъявить удостоверение личности. Протягиваю его, прошу, чтобы она не смотрела на фото, потому что я вышла там очень плохо. Девушка говорит, что и сама плохо вышла на фотографии удостоверения личности. Добавляет, что, наверно, у всех так. Говорю, что это, наверно, подстраивают Бесы, чтобы огорчать людей, высекать у них отрицательную энергию. Проходящая мимо молодая женщина одаривает меня внимательным взглядом.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «...взяла метлу, чтобы неспешно, таким же образом учиться (летать на ней)» (слова в скобках не произнесены, но уже заготовлены). Смутно видится швабра со светлой ручкой.
Спрашиваю зашедшего ко мне Петю, хочет ли он, чтобы я покупала ему городскую газету. Получив согласие, еду в город, оказываюсь на окраине, в по-деревенски уютном квартале, брожу там. Перед открытыми воротам обширного пустого серого помещения небольшая толпа местных жителей молча наблюдает за китайцем в серой робе, старательно драющим пол. Не могу понять, чем вызван интерес. Догадываюсь, что в помещении располагается кухня китайского рыбного ресторана, отмываемая после очередного рабочего дня. Оказываюсь в этом (или соседнем) помещении, где по стенам тянутся (на высоте с пару метров) аквариумы, в каждом из которых плавает по одной крупной, хищной на вид рыбе. Все они бархатисто-черные, приоткрытые рты их полны острых белоснежных зубов. Толпа глазеет теперь на рыб, некоторые зеваки прижимают палец к стеклу, напротив рта рыб, как бы поддразнивая их. Умозаключаю, что рыбы эти (с довольно устрашающими физиономиями) предназначены в пищу — по индивидуальному выбору посетителей ресторана. В одном из аквариумов вижу такое же крупное, бархатисто-черное Существо в позе морского конька. Оно придерживало рукой свой длинный тонкий хвост и воспринималось мной как Черт (я еще подумала, неужели и он предназначен в пищу). Оказываюсь в холле (привокзальном?), вижу прилавок с печатной продукцией, спрашиваю газету. Молоденькая продавщица говорит, что не осталось ни одной (все, кроме лиц людей, виделось в этом сне совсем вживую, только Черт был немного нерезким).
В ожидании автобуса стою, рассеянно отключившись, неподалеку от остановки. Появившийся рядом, смутно видимый человек вкрадчиво говорит, указывая в ее сторону: «Пивокровные. Смотри, там сколько уже набралось» (имеется в виду, что в автобус будет трудно попасть). Включаюсь, вижу небольшое скопление одинаковых фигур в черной одежде (почему-то названных «кровопийцами, вампирами» - таков истинный смысл употребленного слова-перевертыша «пивокровные»). Понимаю, что с посадкой в самом деле могут быть проблемы, иду поближе к остановке.
Незапомнившаяся дословно мысленная фраза, в которой сообщается о лице, именуемом «Враг номер один». Каким-то образом понятно, что лицо это отнюдь не является врагом ни по отношению к автору фразы, ни по отношению к его единомышленникам (которым фраза адресована). Звание «Враг помер один» указанное лицо имеет на другом, более высоком уровне — возможно, глобальном.
Нахожусь в гостях. Женская половина в углу салона присматривается к жене Яшмана, рядом с которой сейчас находится его неофициальная пассия. Перемываем им косточки, единодушно отдавая предпочтение пассии с ее «тонкой шейкой и тонкой талией». Персонажи сна виделись без лиц, мои собеседницы были полупризрачными, объекты наших пересудов виделись отчетливей, но не до такой степени, которая позволила бы сравнивать талии и шейки.
В центре храмового помещения, занимающего все поле зрения, стоят три высокие, не доходящие до свода белые колонны. Они расположены как бы по диагонали квадрата, и своим белым, аскетичным цветом диссонируют с цветовой гаммой богато оформленного старинного пустого зала.
Слабая кратковременная вибрация извне прошила мое тело (я спала на животе).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Правильно ... и правильно они тогда п(опятились)».
Посреди комнаты, на старом ковре усажены в круг несколько крупных плюшевых игрушечных зверюшек. Внимание привлекает темная обезьяна, которая (в отличие от остальных, неподвижных) слегка поднимает и опускает длинные передние лапы.
Мы размещены в гостинице, где будут происходить заседания международного совещания. Встретившийся в коридоре англичанин делится со мной (по собственной инициативе) советами. В числе прочего говорит, что к началу заседания нужно приобрести оконную занавеску и полотенце (которое сон бегло показывает). Про занавеску разъяснений не дано, пытаюсь отыскать кого-либо из английской делегации. Вижу в коридоре семейство, принятое за английское — два одинаковых ребенка чинно идут перед четой солидных родителей. Дети были такими аккуратными, такими белоголовыми, в таких новых свободных, в крупную серо-белую клетку пиджачках, доходящих им почти до пят (чему я слегка удивилась), что у меня не было никаких сомнений, что передо мной настоящие англичане. Увы, они оказались туристами. Обращаюсь к обслуживающему персоналу. Горничная подводит меня к нужному окну. Внушительные размеры оконного проема не вызывают у меня энтузиазма, решаю, по возможности, покупки избежать, говорю: «Зачем же мне бросаться деньгами» (взрослые персонажи виделись смутно, а дети - отчетливо).
Мысленная просьба: «Бориса Егорович, мне!» (непонятно, почему к имени добавлена буква "а").
Мысленный, с пробелами запомнившийся диалог. «...как самый лучший ... опыт». - Мягко: «Ей, может быть, лучше не вспоминать эти травмирующие обстоятельства».
Три-четыре светло-серые, неопределенной формы Сущности передавали мне часть чего-то своего, нематериального. Их головы расщеплялись, из каждой вытягивался в моем направлении тонкий темный стержень (или луч?) Однако перед самым моим лицом лучи, к моему удивлению, скачком превращались в ничто. Попытки Сущностей повторились несколько раз, но результат был одним и тем же — передаваемое превращается в ничто, и я каждый раз слегка этому удивляюсь.
В полутемной мрачноватой квартире ночуем мы с сестрой и Лэр с двумя-тремя своими сотрудницами. Те устроились в просторной, с несколькими спальными местами, левой комнате, а Лэр оказался в изножье единственной широкой кровати правой комнаты, где под светлым теплым одеялом спим мы с сестрой. Присутствие Лэра причиняет мне неудобство, мешает — не могу понять, почему он не ночует со своими, в более комфортных условиях.
Распределяем яблоки между пришедшими в гости детьми. Дети спокойно сидят за большим прямоугольным столом. Суть сна состоит в способе распределения яблок.
Кто-то говорит, что будет развивать меня в соответствиии с моими задатками. Подробно, терпеливо объясняет это. В числе прочего что-то говорилось о моей правой руке (не запомнилось, был ли зримый облик у того, кто со мной разговаривал). P.S. Наяву я левша.
По утоптанной дорожке деревенской околицы, между плетнями, бегут (или почти бегут) встревоженные девочки в темной одежде. За ними видится широкое (вскопанное?) поле с полоской леса на горизонте.
Мысленная фраза (неторопливо): «Этой покаявшейся, (непрощенной Душе)» (слова в скобках не произнесены, но заготовлены).
Исхудавший от голода варан в результате этого выпадает в щель между поддоном и нижним краем стенки клетки. Он длиной с полметра, с бугристой, пепельно-бурой кожей. Осторожно беру его, нежно целую, подставляю под теплый душ, медленно перемещая из стороны в сторону. Варан приоткрывает рот всякий раз, когда под струями оказывается его голова. Невозможно понять, нравится ли ему купание - открывает ли он рот от удовольствия или в знак протеста или же он таким образом пытается утолить жажду. Моментами в том, как он приоткрывал рот, виделись намеки на детскую простодушную игривость, дурашливость. После купания обтираю его бумажными полотенцами, собираюсь покормить, что-то говорю ему (щель, через которую варан вывалился, была слишком узка по сравнению с его габаритами, но во сне это прошло мимо внимания).
Мысленные фразы: «И вот он на минуточку вышел. Из тюрьмы» («на минуточку» является идиомой).
Строка моей банковской распечатки: "– 239 ".
Сон об энергетических манипуляциях, производимых – во благо – группой людей, обладающих высокой энергетикой. Участвую в их действиях, но что мы делали и во имя чего, не запомнилось. Помню, что цель была благая, и еще помню, что там был "реанимационный хор" (но и про хор ничего не запомнилось).
Статья верхней половины последней газетной страницы. Состоящий из нескольких слов заголовок набран жирным шрифтом (возможно, на английском или немецком языке). Материал посвящен человеку, который «всё преодолел». В нижнем правом углу статьи приведено поясное изображение молодого мужчины с тонкими чертами лица и густой черной шевелюрой.
Мысленная фраза: «У меня по этому поводу особое мнение».
Экскурсия на завод плохо организована, теряем массу времени. Сидим в помещении, подолгу ждем чего-то (или кого-то), это вызывает недовольство (спокойное, без раздражения). Напоминаем друг другу, что у нас экскурсии всегда организуются четко. Мне не сидится, отправляюсь побродить по территории. Теряю ориентацию, каким-то образом умудряюсь вернуться в исходную точку, где обнаруживаю остальных все в том же положении.
Вижу (отчетливей, чем наяву) петин затылок - он коротко острижен, на левой половине вздута шишка. Думаю, что раз травма уже позади, бессмысленно переживать об этом сейчас, это уж точно ничему не поможет.
Демонстрирую лист календаря за август-сентябрь 1999 года, указываю на дату «26 августа», обведенную красным кружком. Это тот день, когда со мной случился аффект (наяву).
Проехала на автобусе нужную остановку, в связи с чем затеяла разговор с водителем. Полупроснувшись, без труда воспроизвожу эту, довольно длинную цепочку реплик. Точнее, возможно, как бы воспроизвожу, поскольку диалога в автобусе, возможно, и не было — он реализуется, возможно, лишь сейчас, в полупроснувшемся состоянии (и тогда его нельзя назвать «воспроизводимым»). Проснувшись сразу же после всего этого по-настоящему, не помню из диалога ни единого слова, диалог из памяти ускользнул.
На излучине пустынной улочки, под большим деревом стоит плоский решетчатый пластмассовый ящик. Из него доносятся негромкие протестующие повизгивания животного.
Сон о четверых друзьях, которых объединяет любовь к поэзии (кажется, они и сами пишут стихи). Миникружок, состоящий из двух молодых мужчин и двух девушек. Все они стройны, воспитанны, дружны, и возможно, относятся к акмеистами второй половины прошлого века.
Мысленный, неполностью запомнившийся диалог. «Есть у тебя двадцатка?» - «Почему...». Обсуждению, возможно, подлежит смутно видимый печатный текст, в одной из строк которого указано «90%».
Обрывки мысленной фразы: "Какое-то время был ... наше с Алей...".
Живой сон с несколькими персонажами. В один из моментов объясняю (в связи с чем-то) одному из мужчин, что моя одежда пошита из «электростойкого» материала (непроницаемого для электричества), а в финале привлекаю внимание этого человека (для большей убедительности) к самой ткани.
Стою в больничном коридоре, прошу женщину-врача не прописывать мне лекарств. Мотивирую тем, что за всю жизнь принимала их считанное число раз. Врач соглашается, и тут же дает полный доверху лекарственный стаканчик (видимый, в отличие от врача, отчетливо). Стаканчик заполнен темной масcой с мелкими темными горошинами. Держу лекарство, не отваживаясь принять. Меня хватает лишь на то, чтобы мысленно представлять, что оно у меня во рту и что я запиваю его доброй порцией воды. Вообразила это уже несколько раз, но дальше дело не идет.
Незавершенная мысленная фраза (с вопросительной интонацией): «А что ты знаешь, если ты хочешь..».
Завершение мысленной тирады: «...можно попробовать. То, что вы не едите — больно и обидно».
Мысленные фразы: «От легкого деп... Нет, а тут от легкого...» (фраза обрывается; «легкое» является прилагательным).
Обрывки мысленных фраз (мужским голосом): «Ты мне говорил, что спектакль ...? Кто-то мне сказал...». Смутно видятся два мужчины, один из которых энергично кивает в ответ на заданный вопрос.
Кто-то быстро приоткрывает (изнутри) дверь чулана, где стоит (наяву) стиральная машина. В образовавшуюся щель видно, что в чулане никого нет, и тем не менее, несомненно, что дверь энергично приоткрыта именно изнутри.
Сон с несколькими действующими лицами (среди которых была и я), в котором велись какие-то разговоры.
Мысленные фразы (мужским голосом, деловито): «А сыну как? Двадцать четыре года?» (речь идет о возрасте).
Две собаки, большая и маленькая, играют друг с другом.
Мысленные фразы: «И я отправляюсь вдогонку, - после чего твердо повторяется: - Вдогонку».
На открытой платформе высокой железнодорожной насыпи ищу телефон-автомат, чтобы позвонить Пете (эта часть сна изобиловала суматохой, напряжением, нагромождением темных металлоконструкций). Помню, что должна позвонить. Слышу незамысловатую мелодию, обнаруживаю себя в помещении. Подхожу к ведущей в смежную комнату двери, из которой раздается мелодичный звонок, перешедший в трель будильника. Приоткрыв дверь, вижу стоящий на письменном столе будильник, сопровождающий эвуковые сигналы мягкими пульсирующими вспышками света. Тихо говорю в дверную щель Пете, что пора вставать (его не видно, но я знаю, что он там спит). Он отвечает, что уже проснулся.
Кто-то что-то пишет (или выводит узор) на большом листе бумаги в клетку.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза (решительным тоном): «И там был ребенок ... младший, который вдруг запел...».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Конечно, .... принять (наркотики), чтобы хоть один раз оказаться выше» (вместо слова «наркотики» использовано жаргонное слово).
Мысленная фраза (женским голосом): «Тут у нас такой, синенько-розовенький».
Русский нувориш в телевизионном интервью солидно излагает эпопею с местными медицинскими светилами, за консультации у которых приходится неофициально доплачивать. «Как в Палестине», - говорит он, как бы в оправдание. Действие перемещается в спальню этого человека. Он лежит на роскошной кровати. Напротив стоит горничная, простецкая деревенская девчонка в безупречной темной униформе с белой наколкой и белым фартучком. Безапелляционным тоном дает медицинские советы, демонстрирует появляющиеся у нее руках препараты, и некоторые даже применяет.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Машина ... она подождет, когда соберутся все».
Спускаемся с Петей на эскалаторе (или я только об этом думаю?), тревожусь, что Петю может затянуть в механизм. Спокойный, внушающий доверие мужчина уверяет, что опасения мои напрасны, и что ничего не случится. [см. сон №1653]
Мысленная фраза (женским голосом, взволнованно): «А я посмотрела там, где это нужно».
Крупная неопрятная, неприятная женщина указывает на покосившуюся люстру, объясняет, что вытирала с нее пыль, поэтому в комнате такой беспорядок. Но там настоящий бедлам — вещи и мебель сбиты в кучу под люстрой, даже ковер (старый, потрепанный) свернут рулоном и засунут туда же. Спрашиваю про ковер, женщина объясняет, что убрала его, так как обтирала люстру. Интересуюсь, почему он для этого должен находиться именно под ней.
Вижу (извне) себя, спокойно стоящую на газоне у тех самых домов из предыдущего сна (судя по лицу, мне было там лет двадцать). [см. сон №8905]
В незапомнившемся сне фигурировал алый автомобиль, одно колесо которого (кажется, правое переднее) приподнято, машина в этом месте подперта палкой.
Нахожусь (в числе незнакомых мне людей) в гостях у Лорэны, ведем беседу. Я обмолвилась, что неважно себя чувствую. Стив предлагает для улучшения самочувствия выпить чаю. Наливаю в чашку кипяток, он (к моему удивлению) окрашивается в цвет глазури чашки. Стив бормочет извинения, предлагает другую чашку.
Чья-то рука, опирающаяся на край стола и чем-то потряхивающая. Сначала это кажется похожим на связку ключей. Но с каждым встряхиванием оно немного изменяется, и в конце концов превращается в небольшую гроздь винограда с черными матовыми ягодами.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «А когда светит, но не греет, и я ... то тогда тоже можно видеть...».
Худой больной изможденный человек в белой, болтающейся на нем рубахе лежит в постели и из последних сил пишет (или процарапывает) слово «больно». P.S. Этот сон был сверхреалистичным.
На фоне смутно видимой рекламной страницы массивного справочника возникает мысленная фраза: «Сила столика напротив Энна?»(столик имеется в виду ресторанный).
Советы-указания мне, все в серых тонах. В конце появляется изображенное крупными печатными буквами непонятное слово на иностранном языке. [см. сны №№ 0698, 0699, 0701, 0702]
Две одинаковые студии в виде огромных параллелепипедов с прозрачными потолками и стенами. Внутри видится немного темной мебели и некоторое количество людей. Студии стоят параллельно друг другу, почти вплотную. В правой находятся люди искусства. Они то и дело поглядывают через прозрачные стены на тех, кто находится в левой студии, причем смотрят с непонятной холодностью, чуть ли не с неприязнью. В левой находятся лица, не относящиеся к сфере искусства. Они не обращают внимания на своих соседей, возможно, даже не замечают их. Вижу (не находясь в этом сне) в левой студии несколько странных Существ, непринужденно расхаживающих среди людей и держащихся естественно и равноправно. Это двуногие Существа, немного ниже человеческого роста, с головами, похожими на заячьи, только более крупными. Их уши, по-заячьи длинные, более грубые, располагаются по бокам головы. Пристально рассматриваю физиономии Существ, и, в отличие от всего остального, вижу их вживую.
Фраза, завершившая сон: «Хорошо, отвечаю я спокойно, но внутренне содрогнувшись».
Разговариваю с молодой крупной высокой женщиной. Мы неторопливо бродим по большому неуютному торговому центру, присаживаясь где-нибудь ненадолго, и снова бесцельно бредем наугад. И все это время я рассказываю всевозможные истории о животных. После одной, самой (на мой взгляд) любопытной, говорю: «Представляешь?» Спутница, дотоле хранившая молчание, отвечает: «У меня не хватает для этого воображения. Вы, когда захотите...» (дальше дословно не запомнилось, женщина дает понять, что равнодушна к животным, так что когда я захочу нейтрализовать ее, я могу рассказывать именно о них). Тут обнаруживается, что я где-то забыла свой зонт. Отправляемся, так же неторопливо, и теперь уже молча, на поиски. Оказываемся в небольшой пустой секции, где в углу стоят швабры (и прочие приспособления для уборки этого центра). Полагая, что зонт должен быть тут, внимательно все осматриваю, и не найдя его, огорчаюсь (на мой несновидческий взгляд, чрезмерно). Сон был нецветным, спутница ощущалась условно, как и всплывший в памяти зонт, к ручке которого был прикреплен какой-то мой документ (удостоверение личности?)
Мысленная, незавершенная фраза (моя): «Нет, я уже нашла, обрезала чей-то хвост» (имеется в виду мельком показанный угол клочка бумаги).
Мысленная фраза (с неопределенной интонацией): «Деньги нужны».
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом, задумчиво): «Дифференцироваться может бесконечно долго, и процесс...».
Сижу за столом, перед несколькими условно видимыми, темноватыми фигурами. Они делятся со мной Знаниями. По завершении беседы один говорит, что во всем сказанном - кроме вопроса о смерти, в существование которой он лично не верит — безусловно есть резон. Так что я должна отнестись к услышанному соответствующим образом.
Приглашена к Камиле (с целью заглаживания их вины). Атмосфера сна слегка ирреальна, жилище не похоже на их реальное, поведение Камилы странно. Разговариваю с Кимом и с Додо, ухожу из этого дома с пакетом мусора в руках, на выходе сталкиваюсь с двумя-тремя входившими приятельницами Камилы.
Мысленная фраза (женским голосом): «Ребеночек — может, вы возьмете его?»
Прихожу на выставку, покупаю билет (за "$12"), иду к выставочным павильонам (удаленным от входа). На пути возникает небольшой крутой подъем, снабженный ступеньками и обнесенный справа перилами. Правее (параллельно) вьется крутая тропа. У подножья служитель спрашивает, какой путь я ищу, мужской или женский. Отвечаю, что женский, он указывает на ступени. Протягивает аляповатый значок, говорю, что у меня нет на это денег, он отвечает, что раз так, можно не платить. Поднимаюсь наверх, решаю на этот раз все бегло осмотреть, чтобы потом придти еще раз и побыть подольше. Возвращаюсь по подземному туннелю, просторному, светлому, со скамьями по стенам. Решаю, что незачем приходить еще раз (и тратиться на входной билет), лучше вернуться в павильоны сейчас. Вижу сестру, она интересуется, что я здесь делаю, отвечаю, что решила вернуться в павильоны. Оказываюсь у давешнего подъема, служитель опять вручает значок, на обороте которого вижу выбитую цену ("$4"). Оказываюсь на покрытой травой и лужицами воды обочине широкой, мокрой от дождя дороги. Слышу за спиной шум приближающейся машины, сторонюсь. Огромный грузовик проезжает почти впритык, теряю равновесие, падаю навзничь, оказываюсь скользящей (уже на животе, головой вперед) за правым задним колесом. Опасаясь, как бы оно не втянуло меня под себя, упираюсь в него рукой. Водитель высовывается из кабины, на ходу знаками требует, чтобы я отцепилась. Сигналю, что не могу ничего поделать, мчимся дальше. На обочине появляется кучка белого щебня, водитель притормаживает, застреваю на щебне, грузовик уносится прочь. Иду к автобусной остановке. В руках оказываются две дорожные сумки, снимаю испачканный намокший плащ, кладу в одну из сумок, сажусь в автобус. Входит старушка с ребенком, уступаю им место, пересаживаюсь подальше, сижу, роясь в сумках.
Мне нужно уложить в холодильник, в поддон для овощей, три больших кочана капусты. Так как изначально ясно, что они там не поместятся, я озадачена.
Смотрю (не находясь в самом сне) на картонную пачку кофе. Легко читаю слово «COFFEE» и находящееся под ним слово. Я даже не заметила(!), что последнее напечатано задом наперед - «tnatsnI», прочла его справа налево, не задумываясь.
Пробегает спортсмен (в темпе стайера), держа вымпел - насаженную на короткое древко красивую рыбу (похожую на копченую скумбрию). Спортсменка (бегунья) с вымпелом-рыбой стоит около ведущего, внутри образованного нами круга. Ведущий объясняет, что бегунья должна будет вбежать в круг, легким поцелуем отметить кого-нибудь, и этим отправить его в бег вместо себя. Так же должен действовать каждый последующий. Спортсменка убегает. Спрашиваю, любой ли из стоящих в круге может оказаться выбранным. Ведущий говорит, что лишь те, кто в состоянии бегать, интересуется, что у меня за проблема (помеха). Уклончиво присочиняю, что что-то с позвоночником. «С позвоночником?» - переспрашивает он, и с искренним сожалением сетует, что не знает, как этому помочь. С моим позвоночником все в порядке, я хочу избежать шанса быть выбранной путем неприемлемого для меня способа (поцелуем).
Смутно видятся три женщины, конвоирующие четвертую. Та вдруг бросается наутек, они мчатся за ней. Это происходит на городской улице, покрытой грязным, подтаявшим снегом. Беглянка схвачена. Одна из преследовательниц, потрясая вздернутыми руками, темпераментно сообщает: «Журналистское расследование показало, что только что сбежавшая...» (окончание не запомнилось). С досадой говорю: «Ну зачем они так», полагая, что вполне можно было позволить женщине убежать.
Мысленная фраза: «Альтрогены, или другие мысли». Это является названием альманаха, бегло представшего в виде книжицы в мягком светлом переплете.
Повисшая в воздухе овальная рама (как бы верхняя часть автобусного окна). Пространство ее заполнено схематичными изображениями пешеходов, выполненными линиями ярких акриловых цветов.
Подравниваю ножницами края бумажных округлых листов. Складываю пополам, подрезаю, прикладываю к чему-то, светящемуся несильным багровым светом. Обнаруживается, что подрезаю небезупречно.
Сон, повествующий о религиозных культах (запомнилось, что среди них был суфизм). Последовательно демонстрируется очередной драгоценный камень и смутные элементы соответствующего культа, камни были размером с палец, красивые, яркие, разнообразных цветовых оттенков.
Мысленная фраза: «Жак в основном будет реформатором». Фраза относится к распределению ролей в предстоящем мероприятии (акции), а Жаком называют Петю.
Полнометражный сон, среди персонажей которого была и я.
Мысленный рассказ о политических аспектах жизни американцев. Рассказ излагается мужским голосом, эзоповским языком, с мягким сарказмом, и смутно визуализируется. Запомнился обрывок последней фразы: «... в семь пятьдесят семь заходит солнце, в семь семьдесят семь — в крайнем случае приглашают объясниться».
