Брожу с Лорэной и Додо (дошкольником) по большому участку, примыкающему к вилле, недавно приобретенной (или арендованной) семейством Лорэны. Прибыли сюда впервые, изучаем увиденное. Додо (на трехколесном велосипеде) видит недостаток в том, что здесь слишком многолюдно. Лорэна, обойдя участок в поисках туалета и не обнаружив такового, без смущения приседает там где стоит (стесняюсь за нее я - с соседних участков ее могут увидеть). Я воспринимаю участок как большое поле вспаханной земли, покрытой слоем талого снега. Снег разъезжается под ногами, талая вода грозит затопить обувь. Вижу набрякший полужидкий снег и чистую воду (в отличие от всего остального) необычайно живо. Что же касается людей, то их я не видела, и лишь когда Додо заявил, что здесь слишком многолюдно, мне на миг увиделось вокруг множество призрачных людей.
Идем с Петей по широкой улице городка, подходим к длинному одноэтажному старому дому, нашему новому пристанищу. За спиной у нас рюкзаки со всеми нашими вещами. Улица не заасфальтирована, по обочинам торчит редкая трава, крутятся две-три собаки. Дом состоит из автономных секций, подходим к нужной, обнаруживаем, что она не освобождена. Сквозь узкие стеклянные вставки двери видим уютную квартиру, в которой кто-то находится. Волнуюсь, так как мы покинули прежнее жилье, и деваться нам некуда. Из глубины квартиры появляется молодой человек с туго набитым рюкзаком, выходит наружу. Понимаем (не сразу), что он забрал остатки вещей. Когда это было еще неясно, я (чтобы найти хоть какое-то утешение в том, что мы не сможем тут поселиться) спросила, не слишком ли здесь шумно от уличных собак. Молодой человек ответил, что шума хватает. Входим, к моему облегчению, внутрь. Секция состоит из большого салона и ряда спальных комнат, в которых предстоит поселиться нам и неизвестным мне петиным друзьям. Порываюсь выяснить, хватит ли на каждого по спальне или придется размещаться менее комфортабельно. Квартира заполняется жильцами, КОТОРЫХ Я КАК БЫ ВИЖУ И НЕ ВИЖУ. Вдруг все исчезают, я остаюсь одна. Набредаю на встроенную в пол салона низкую тумбу, сквозь ее узкие оранжевые окошки вижу большое круглое подвальное помещение, и в нем — наших жильцов. Разглядываю диковинное пространство с низким потолком, низкой восточной мебелью по периметру, и сидящими на полу, вдоль стен, жильцами. Некоторые энергично машут, приглашая (без слов) спуститься к ним. Не знаю, как туда попасть, мне знаками объясняют, где находится вход. Нахожу небольшой люк в глубине салона. Лестницы нет, цепляюсь за какие-то перекладины, молодцевато (и гордясь этим) спускаюсь. Сажусь (все это молча), опять отмечаю диковинность (экзотичность) интерьера, вижу стелющиеся по полу (кажется, земляному) редкие клубы чего-то непонятного, нахожу все это очень интересным. [см. сон №1120]
Виден верхний участок скалы с вертикальными полуцилиндрическими (с овальными торцами) нишами - высотой с метр, шириной с треть метра. Сон неторопливо перемещает взгляд вправо, показывая все новые и новые ниши. На их фоне возникает мысленная фраза: «Они не вернулись, они не смогли вернуться в свои...» (окончание не запомнилось). Речь идет о том, что люди не вернулись на ночлег в эти ниши-постели, потому что не смогли вскарабкаться по скале. Сон показывает ее нижнюю часть, загроможденную валунами, на которых маячат полупризрачные темные люди.
Мне предстоит поглотить — принять, вобрать в себя — человека. Он представлен в виде лежащего на земле бревна и окружен несколькими призрачными людьми (это видится нерезко, в серых тонах). Длина бревна соизмерима с ростом человека, диаметр - порядка полуметра. Ощущаемый рядом Петя с укоризной говорит, что я отношусь к человеку (которого должна поглотить) без должного уважения, не уважаю его как личность. Искренне отвергаю упрек. Описанное повторяется несколько раз.
Старая кровать. На ней смутно демонстрируется череда полупризрачных фигур (экскурс в прошлое?), а потом, более отчетливо — еще что-то, связанное с ней и вызвавшее укоризненную реплику (укор направлен на неуважительное отношение к ложу, послужившему такому большому числу поколений).
Сосед по квартире на Рябинной улице в чем-то меня упрекает. Заявляет, что «теперь он знает, что...» (окончание не запомнилось или не воспринялось). Потом миролюбиво усаживается на стул в прихожей, лицом к кухне. Выхожу в прихожую. Вижу на кухне призрачные темноватые фигуры мужчины с ребенком и еще двух взрослых. Спрашиваю соседа, что это. Он говорит, что они пришли что-то купить. Взглядываю туда снова — призрачные фигуры столпились у окошка (или стойки) в дальнем левом углу. Сосед в смятении (заражая им и меня) увлекает меня прочь от кухни. Проходя мимо маленькой комнаты, вижу и там несколько призрачных фигур. А когда мы входим в большую комнату, вижу призрачные фигуры и там. Воспринимаю (или осознаю) установку, что не надо их бояться. Установка овладевает мной, говорю с недоумением, медленным басом: «Хау, кто это?» (мое «хау» было искаженным приветствием «хай»). Призрачные фигуры мгновенно исчезают, во всех помещениях они находились около окон, на максимальном удалении от дверей. [см. сон №3161]
Некто высокий, крупный, в черной одежде входит в кухню из глубины не моей половины квартиры. Двигается бесшумно, легко (невесомо?) Вижу его со спины, когда он проходит через кухонный дверной проем. Вижу из своей комнаты, из кровати. Судя по тому, что он виделся более-менее сносно, в квартире не было слишком темно.
Нам с Петей то и дело попадается на глаза женщина. Темным (возможно, бестелесным) силуэтом бесшумно возникает, и так же бесшумно исчезает внутри нашего жилища. Не обращаем внимания. В завершающем эпизоде собираемся выйти из квартиры. Приостанавливаемся у двери, почувствовав, что женщина стоит по другую ее сторону (снаружи). Сон смутно, сверху показывает знакомый силуэт. Мешкаем, не зная, как поступить. Интуитивно манипулирую нашим дверным замком (новым, стальным, с кнопками набора кода). Что-то набираю на его панели, приоткрываю дверь, и высунув руку, манипулирую замком соседской квартиры. В результате удается беспрепятственно выйти, отделаться от преследовательницы, исчезнувшей на этот раз, кажется, окончательно (сон был темноватым, Петя виделся условно, замок — отчетливо; эмоциональный фон был спокойным, деловитым). Не знаю, чем объяснить, что мы все же прореагировали (впервые) на появление женщины. Может быть, это вызвано тем, что на этот раз она преградила нам выход из квартиры? [см. сон №6867]
В нашей просторной квартире Петя (ему лет пять) самозабвенно играет с пришедшим товарищем. Носятся, размахивая деревянными саблями. Вижу их, пару раз пересекая комнату по своим делам, но сон показывал мальчиков и в мое отсутствие. Эта часть сна была полупризрачной, в блекло-серых тонах. Отчетливо увиделась однажды лишь сабля, показанная крупным планом. Во второй половине сна, красочной, натуралистичной, Петя сидит у меня на коленях. Прочно, крепко вжался в меня, полный решимости не сдвигаться с места. Глаза его закрыты (будто его одолела сонливость). Какое-то время отчетливо вижу (хоть и не должна была бы, ведь он сидит ко мне спиной) вижу его лицо, и не удивляюсь этому. Как не удивляюсь и тому, что ребенок стал ростом чуть ли не с новорожденного. Смотрю на него, такого крепенького, симпатичного, и не могу понять, что с ним случилось, ведь только что он носился с товарищем. К тому же, вдруг вспоминаю я, мужчина дал ему ПАРОЛЬ. Бегло, смутно, в блекло-серых тонах воссоздается (якобы уже виденный мной?) эпизод первой половины сна - худощавая, полубесплотная мужская фигура в комнате, где играли дети. ПАРОЛЬ (судя по контексту, в котором он припомнился) повидимому имел отношение к энергетическому состоянию Пети. Так что у меня нет никаких зацепок, чтобы понять, что и почему произошло с сынишкой. Ласково наклоняюсь, тихо спрашиваю: «Ослаб, что ли, а?»
Нахожусь среди людей. Чувствую вдруг, что не могу вернуться к себе (в физическом и психологическом смысле). Прошу, чтобы нам создали панику. Мне известно, что в паническом состоянии, в аффекте человек действует инстинктивно, и инстинктивно устремится к себе. Предстоящее (или лишь предполагаемое) тут же демонстрируется — смутно (сверху) видится группа бесплотных спокойных людей, внезапно мягко бросающихся врассыпную. [см. сон №7149]
Умеренно активный сон с темными субтильными, полупризрачными персонажами. На их фоне выделяется крепкий рослый, конкретный материальный человек. На его долю приходилась самая трудная, повидимому, часть работы, которая не под силу остальным, и с которой он спокойно, неторопливо справляется (не запомнилось, каким видом физического труда мы занимались). В результате человек оказывается смертельно пораженным (сон намеком показывает опасное пятно, затаившееся в его теле), шансов на спасение практически нет. Оказавшись рядом с этим, незнакомым мне представителем старшего поколения, в порыве безотчетного сочувствия обнимаю его. Он в ответ молча, крепко прижимает меня к груди. Так и стоим, в ауре безмолвных эмоций (может быть, впервые во сне я так отчетливо осязала и ощущала Другого).
Вижу в стене большую вертикальную трещину (стена вокруг нее немного вздулась), говорю об этом Пете и девушке. Собираемся что-то предпринять — кажется, заделать трещину своими силами и сообщить хозяину жилья. Позже вижу трещину безобразно разросшейся, уже сквозной. Обсуждаем ситуацию. Становится ясно, что потребуется основательный ремонт, на время которого придется съехать с квартиры. Непонятно только, куда. Петя с девушкой исчезают. Лежа на полу, читаю. Появляется полупризрачный молодой человек (до этого пару раз бегло попадавшийся мне на глаза при обсуждении проблемы с трещиной). Понятия не имею, кто он и как попадает в нашу квартиру. А он садится на пол, сбоку от меня, по-свойски оперевшись спиной на мои согнутые в коленях ноги (я этого не осязаю и не фиксирую вниманием). Утыкается в свою книжку, держится так, будто мы сто лет знакомы. Пытаюсь осмыслить ситуацию. Беззлобно спрашиваю: «Слушай, что ты разлегся на меня?» Он, не отрываясь от книги, отвечает каламбуром. С удовольствием успеваю пару раз его повторить, после чего он из памяти улетучивается.
Полновесный сон про Средневековье, среди персонажей которого фигурировало несколько детей десяти-двенадцати лет.
Внимательно рассматриваю свое лицо в лежащем на столе зеркале. Вижу заметные кожные недостатки.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом, с тяжелым вздохом): «Ой, ... Делать теперь нечего».
Красочный спокойный, фрагментарно запомнившийся сон, действие которого развивается в просторной жилой комнате. В какой-то момент кто-то из присутствующих говорит (и остальные с ним соглашаются), что мимика грудного ребенка (находящегося в этой же квартире) так осмысленна и выразительна, как это совсем еще не свойственно младенцам такого возраста... А в финале среди нас появляется человек, несущий (как мне каким-то образом известно) смертельную угрозу. Отношусь к этому серьезно (принимая как данность). Вижу в руках у этого человека небольшую трубку (типа дудочки), один конец которой он подносит к губам, а второй нацеливает на меня. Понимаю, что это грозит мне гибелью, отношусь к этому серьезно (и по-прежнему без примеси каких-либо иных эмоций). Я нахожусь на расстоянии пяти-шести метров от этого человека, вот он дует в трубку... и я, чуть ли не обескураженно, ощущаю правой половиной лица всего лишь легкую, безобидную струйку воздуха (персонажи виделись довольно условно; ничьих лиц я не видела; сон был выдержан в теплых благородных оранжево-коричневых тонах).
Мысленная фраза: «А затем стали распространяться все выше и выше, во все стороны света и континента». [см. сон №3900]
Мысленная фраза: «Галя-мама».
Манипулирую стеклянными трубками. Манипуляции осуществляются (или воссоздаются) несколько раз подряд.
Мысленно сообщается, что кто-то (возможно, я) воспринимал что-то не в истинном (а в кажущемся) виде, «и даже не подозревал, что это не так».
Мысленная, c незапомнившимся словом, незавершенная фраза (женским голосом): «Даже та ... юбка, которую я повесила, по его хотенью, прямо над его головой...» (на видном месте). Смутно видится вешалка с юбкой, которую угадываемая женщина вешает на полураскрытую дверцу платяного шкафа.
Слева стоит символический Человек. Справа, напротив него, лежат в ряд четыре Элемента, тоже что-то символизирующие. Элементы представляют собой выточенные из светлого дерева и покрытые светлым лаком цилиндры с закругленными торцами. Они соизмеримы с Человеком, одинаковы и расположены по отношению к Человеку симметрично. Некоторое время Человек и Элементы спокойно, неподвижно находятся друг против друга. Осуществляется мыслительный процесс, раздумье (непонятно, ими ли самими, если они способны на это, или кем-то Высшим). После периода противостояния происходит следующее. В противоположность тому, что всегда (до сих пор) происходило, когда Элементы поглощали, вбирали в себя Человека (по какому-то закону), на этот раз — впервые — Человек поглощает, вбирает в себя Элементы (тоже не в борьбе). Захват обозначен условно, то есть как бы и не показан, но произошел. Эффект (суть которого не раскрывается) от диаметрально измененного действия оказывается тем же самым, прежним. Заключение мыслится непонятно кем, скорей всего все же кем-то Высшим (существует вероятность, что из-за сбоя памяти я перепутала то, что было прежде, с тем, что произошло теперь, так что, возможно, их следует поменять местами).
Мысленная фраза (женским голосом): «И чтобы вы помнили первоначальную раскладку сил, напомню первую фразу: РАБЫ НЕ МЫ».
Мысленная фраза: «Ваше нудное слово — оно найдет его» (возможно, вместо "нудное" было произнесено "нужное").
У нас уже имеется у каждого по бутылке первой части (подсорта) этих трех сортов вин. Теперь стараемся уточнить название вина третьей части. Забрасываем вопросами тех, кто сведущ в названиях, переспрашиваем, записываем, исправляем записанное. Речь идет о пользующихся спросом красных винах. Суетимся, стремясь воспользоваться удачным моментом присутствия лиц, обладающих возможностью раздобыть для нас этот дефицит.
Мысленная фраза: «Он подошел к стеклу с одной стороны, а они подошли к нему с другой». Смутно видится пустое помещение, отделенное от тротуара толстым витринным стеклом. Из глубины, по замусоренному полу к стеклу приближается мужчина. По тротуару в его направлении идет небольшая группа таких же неясных, темноватых людей.
«Пять пятьдесят семь», - говорю я, глядя на настенные часы и отмечая необычный вид стрелок. Я назвала время в соответствии с показаниями часов, хотя «на самом деле» (как мне каким-то образом известно) в этот момент было «полдевятого утра».
Похожий на барак дом, окруженный садом и покинутый прежним обитателем (кажется, Лулу). Брожу по анфиладе комнат, копаюсь в остатках вещей, собираю то, что может пригодиться (или просто понравилось). Крупные вещи складываю в кучу, безделушки засовываю в вместительный карман. Подхожу к книжному шкафу, забитому увесистыми белыми брошюрами (принадлежащими конторе, которая должна сюда въехать). Беру пластиковые мешки, в один перекладываю безделушки, продолжаю собирательство. Юджин называет это «мышиной возней». Возражаю, говорю, что при переездах всегда так бывает, и тут самое главное — не забыть ничего нужного (не в пример находящимся тут людям, я имела на вещи права).
На полу больничного коридора (в котором я оказалась) появляется каменная ЗМЕЯ-РОБОТ. Туловище ее (длиной метра в полтора) состоит из гибко соединенных крупных (с кулак) звеньев светло-песочного, с сероватыми разводами, цвета. Каменно-неподвижное лицо, похожее на человеческое, удивило выражением надменной неприязни. И без того отлично видимую змею сон показывает вблизи, а потом — укрупненно — ее физиономию. Каменная змея мягко, бесшумно пересекла коридор и скользнула (выполняя какое-то задание) в одну из палат по его правую сторону. А я оказываюсь напротив двух дверей, ведущих в туалеты. В правый (мужской) входит темная бесплотная мужская фигура. Почти сразу же оттуда доносится ее протестующий возглас по поводу залитого водой пола. Наклоняюсь, заглядываю в узкую щель под дверью, вижу почти подобравшуюся к ней чистую воду. Вхожу в женский туалет, здесь тоже на полу вода, но совсем не такая чистая. Нечаянно роняю в нее бывшую в руке чайную ложку. Озадаченно смотрю, осторожно поднимаю, собираясь выбросить в мусорный бак, но потом решаю положить на подоконник — вдруг она кому-нибудь пригодится. На миг, бегло, мое предположение визуализируется: некто берет ложку и тщательно ее моет.
Мысленные фразы (женским голосом): «Нет, если не сильно. Надо пораньше немножко подойти».
Сомнительного вида девочка-подросток пришла ко мне поговорить о фильме. Девочка выглядит бродяжкой, одета во что-то блеклое, но чистое. Ее комната находится по-соседству, в этом же многоэтажном, похожем на муравейник общежитии. Разговариваем довольно долго. Меня вдруг как что-то слабо толкнуло в сердце, что моя сумка украдена. Не реагирую, продолжаем беседовать. Случайно взглядываю на то место, где на вбитом в стену гвозде должна висеть сумка. Всматриваюсь в плохо освещенное место, мне кажется, что я то вижу, то не вижу сумку. В конце концов убеждаюсь, что ее нет. Смотрю на девочку — она сидит, разведя в стороны колени, платье между ними топорщится, прикрывая какой-то предмет. Понимаю, что это моя сумка, рывком протягиваю руки, сквозь платье вцепляюсь в нее. Громко зову Петю (он в одной из соседних комнат). Петя появляется с недовольным, отстраненным видом. Не разжимая рук, рассказываю, что произошло. [см. сон №2599]
Какой-то сон, проворно улизнувший, как только я после него проснулась.
Мысленные фразы (женским голосом, резко): «...жаешь? Что ты думаешь?» (первое слово разобралось неполностью).
Мысленная фраза (женским голосом): «Мы еще (погуляемся) с мамочкой» (за слово в скобках не ручаюсь).
Мысленная фраза (энергичным женским голосом): «Стиральная машина есть, у меня - своё».
Семейство Икс досаждает соседям, с притворно наивным видом совершая мелкие пакости на лестничной клетке. Пытаюсь, прикинувшись простушкой, убедить их хотя бы не загромождать проход.
Три-четыре светло-серые, неопределенной формы Сущности передавали мне часть чего-то своего, нематериального. Их головы расщеплялись, из каждой вытягивался в моем направлении тонкий темный стержень (или луч?) Однако перед самым моим лицом лучи, к моему удивлению, скачком превращались в ничто. Попытки Сущностей повторились несколько раз, но результат был одним и тем же — передаваемое превращается в ничто, и я каждый раз слегка этому удивляюсь.
Фрагмент мысленной фразы: «Директор им тоже сказал...».
Меня похищают два вооруженных молодых человека (сон не был агрессивным).
Некто предъявляет претензии (или обвинения) группе лиц за противоправное применение наркотиков - за использование их в неподобающем месте, без ведома тех, кому они вводятся (персонажи обеих сторон виделись смутно, не в цвете).
Раздается щелчок приоткрывшейся двери. Понимаю, что ее приоткрыл Петя, он хочет прослушать сообщения автоответчика, не мешая лежащему в комнате, больному Левалу*. Высовываюсь в коридор, говорю: «Выноси телефон сюда». Аппарат скачком перемещается со стены в комнате на комод в коридоре. Озадаченно смотрю на изменившуюся трубку (у нее исчезла нижняя половина). Туповато пытаюсь сообразить, как ею теперь пользоваться (телефон виделся отчетливо, персонажи — условно).
Мысленная фраза (быстрым женским голосом): «У меня уже голова почему-то ненастоящая».
Раннее утро. Лежу в постели, рядом, на такой же светлой кровати лежит (спит?) сестра (мы в студенческом возрасте). За стеной, в соседской квартире раздается громкое протяжное страдальческое позевывание (или стон?) Потом такое же протяжное, страдальческое, исторгаемое тем же сочным мужским голосом восклицание: «Батюшки!» Говорю сестре: «Слышишь, там орет кто-то. Больной?» Сестра молча кивает. Говорю: «Или просто спать еще хочет». Смутно видится мужчина, лежащий (одетым) на кровати соседской квартиры.
Городок подвергся нападению орды. Сон смутно показывает вступивших в предместье захватчиков. У них грубые темные примитивные лица, это вообще какие-то другие люди, варвары, непохожие на нас. А городок похож на любой, достаточно древний городишко среднерусской полосы. Сейчас он (по причине нашествия или по какой-то другой) пуст, все дома заперты. Мы (небольшая группа) пытаемся скрыться от захватчиков. Поскольку те движутся медленной лавой, цель наша не быстро убежать, а надежно спрятаться. Перебегаем по пустым улочкам, заходим (каким-то образом вскрывая двери) в дома, проходим насквозь, ни в одном не чувствуем себя надежно защищенными. Перебираемся от дома к дому в полной тишине и молчании. Не запомнилось, испытывали ли мы страх, - кажется, это был не страх, а сосредоточенность на поиске безопасного места. И было еще своеобразное чувство (мне его не сформулировать), навеваемое пустым городом, безмолвными улицами, покинутыми, запертыми домами. В одном обнаруживаем двух-трех молодых девушек, решивших переждать опасность дома. Судя по их виду, они не были напуганы, а лишь больше обычного сосредоточенны. Их дом не показался нам надежным, проходим его насквозь, устремляемся к следующему.
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (женским и мужским голосами). «А нельзя...?» - С дутой многозначительностью: «Я подумаю. Я советую...» (фраза обрывается).
Мысленная фраза (отстраненно): «Очень нравится придти и наказать».
В ответ на незапомнившуюся фразу женщина говорит с полуулыбкой: «Ну так я же знаю, почему это может быть». Чувствуется (или даже бегло видится), что собеседники женщины мягко, понимающе улыбаются.
Мысленная фраза (женским голосом): «Потому что в панике просыпается и думает, что молоко кончилось».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (бодрым мужским голосом): «И тогда вас ... в больницу. Если болячку не получили, так считайте, что вы получили удовольствие».
Предохранительный клапан настенного электробойлера выпускает слабую струйку воды. Специалист говорит: «А это — уровень перенесли» (имеется в виду изменение уровня максимальной температуры воды).
Газетная страница, заполненная цветными репродукциями. В центре - большая, в прямоугольной рамке, а по периферии — маленькие, в квадратных рамках.
Мысленная, незавершенная фраза: «Так, живой двойник, а не живая вещь, имеют...».
В финале сна женщина уверяет, что я не вернула ей (или не возместила иным способом) рулон бумажных полотенец, рулон туалетной бумаги и что-то третье, такого же пошиба. Уверяю, что этого быть не может, так как всегда всё возвращаю (с лихвой). Предлагаю, если она хочет, впредь вести запись взятого и возвращаемого.
Мысленные фразы (мужским голосом): «Ты живешь в какой стране? Чтоб не под стеклом».
Исполнив сложное светлое музыкальное произведение (единственное, исполнением которого я каким-то образом овладела), успешно прохожу отборочный конкурс на участие в семинаре фортепианной музыки. Радостно предвкушаю предстоящее событие. Но вдруг пронзает мысль, что я не умею читать ноты, утратила навык (которому была обучена в детстве), а без этого участие в семинаре невозможно. Думаю об этом спокойно. Это идея сна. В соответствующий момент предстал мягкий радостный свет, так воспринималось исполнение конкурсного произведения. Потом — свет, соотнесенный (как на условной географической карте) с Уралом, так воспринимался предстоящий семинар. Что же касается вопроса о том, каким образом при отсутствии навыка я смогла исполнить сложное произведение, то тут была скрыта какая-то тайна, какой-то обман. Кажется, во сне мне было что-то известно по этому поводу. Во время конкурсной игры я была так увлечена музыкой, что, кажется, и не подозревала, что идет прослушивание.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Ну, а о том, что ... я и не думал, даже не знаю, чё делать-то надо». Смутно видится молодой человек, автор фразы.
Мысленная, неполностью запомнившаяся, издалека донесшаяся фраза: «...запутаешься, и если ты слепой - увидишь».
Кто-то говорит мне: «Напиши: выполнить наполненный дворец». Рассеянно переспрашиваю: «Выполнить наполненный дворец?» (возможно, вместо «наполненный» сказано «заполненный»).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Все спорили. С ... с международной линией».
Мама* рассказывает о сумке, которую хотела бы купить. Оказавшись в указанном районе, захожу в магазины, пытаясь определить, о каком из них говорилось и какая сумка имелась в виду. [см. сон №3840]
Мысленная фраза: «Десять, тринадцать и восемнадцать». Судя по тому, что я принялась высчитывать, на какие дни недели это выпадает, числа воспринялись мной как даты. А то, что за точку отсчета было взято «воскресенье, шестнадцатого числа», позволяет предположить, что я имела в виду нынешний ноябрь.
Мысленные фразы: «С розгами, без повода. Они пишут — без повода, с розгами».
Кому-то мысленно сетую, что с таких-то пор и по такой-то причине почти постоянно испытываю слабые ощущения в области правого виска. Заканчиваю рассказ фразой: «А из виска, из виска, как будто выходит луч темно-зеленого цвета».
«Из-за бескрайнего», - произношу я мысленно, отдергивая край оконной занавески и забирая с подоконника пару нацепленных на тонкое колечко ключей.
Наполовину разобранная картонная коробка. На одной из ее поверхностей красивым жирным шрифтом напечатано «Рооh» (это начало какого-то слова).
Мысленные фразы (женским голосом): «Нет. А он не сказал, что он хотел сделать» (на последних словах голос понижен до баса).
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог. «В... ребенке с платьем воспитанниц (приюта)...». - Резко: «Убирайся, ну!»
Мысленная фраза (женским голосом, ворчливо, в ответ на упрек, который мне не удалось ухватить): «Просто я не возмущаюсь».
Мысленный диалог (мужским и женским голосами). «Никто вас не шалит». - «Никто меня особенно не советует» (не рекомендует).
В финале светлого полнометражного сна, среди персонажей которого была Ганна, говорю (прервав ее расспросы): «Ну ладно, пока!», и ухожу.
Мысленная фраза: «А дедушка стал ходить на разведку» (для прояснения бытовой ситуации). Смутно видится улица, направление пути дедушки.
Последняя строчка рукописного текста завершается числом «130». Оно плохо уместилось, цифры наползают друг на друга. Зачеркиваю его, чтобы записать в следующей, пока еще пустой строке.
Мысленная фраза (с деликатным укором): «Конечно, ... что за простодушие» (не запомнилось имя того, к кому относится упрек).
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «Я знаю, что ... вытащили матрац и бросили в углу комнаты». Смутно виден сложенный пополам матрац в дальнем углу комнаты.
Мысленная фраза: «Уже девяносто раз в неделю».
Мысленная фраза (энергичным женским голосом): «Я хочу сказать, что я совершенно стала бессильной».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «... а (имярек), оказывается, верит в справедливость».
В незапомнившемся сне смеюсь над какой-то ситуацией.
Мысленная фраза (женским голосом): «Семью семь — пятьдесят шесть, семью восемь — пятьдесят восемь».
Мысленное размышление: «В понедельник поехать в Москву? Или остаться тут, с малышом?»
Сон, состоявший из сплетений всевозможной ЛЖИ.
Безуспешно ищу себе место на морском берегу. Мешает необычный рельеф (скопище крутых, заросших редким кустарником взгорков) и обилие отдыхающих, угнездившихся на всех мало-мальски приемлемых участках этой вздыбленной поверхности (всё видится красочно, отчетливо).
Мысленная фраза (женским голосом): «Да, она пришла к ней и дейст...» (окончание слова скомкано).
Возвращаюсь домой, звоню в дверь. Петя не слышит звонка из-за громко включенного телевизора. Смутно, бегло видится комната на Рябинной улице с орущим телевизором и сидящим перед ним Петей. Звоню снова и снова, то длинным звонком, то серией коротких. Слышу, что звук телевизора понизился, воспринимаю это как ухудшение ситуации. Звонок почти потерял голос, не знаю, что делать. Подумалось кидать камешки в окно, но решаю, что не доброшу (все же седьмой этаж), да и промахнуться можно, угодить в чужие окна. Предполагаю попробовать позвонить домой от соседей, по телефону. Но услышит ли Петя телефонный звонок?
Возвращаюсь домой с мальчиком лет двенадцати, фантастический путь наш почти не запомнился. По мере приближения к дому взгляд выхватывает фрагменты, в которых узнаю элементы недавно снившегося. Один раз это был, например, участок стены здания, из-под облупившейся штукатурки которого проглядывала старая темная кирпичная кладка. Удивляюсь совпадениями того, что вижу сейчас, с тем, что недавно видела во сне (имеются в виду сны во сне). Поднимаемся по лестнице, открываем дверь большой старой коммунальной квартиры. Из глубины выходит высокий молодой мужчина (сосед), медленно говорит: «Вы знаете...». Обстоятельно повествует, как в квартиру приходила незнакомая женщина, обманным путем завладевшая нашей комнатой. Появляется соседка, подходим к двери нашей комнаты. Лист, которым она опечатана, испещрен записями и печатями. Решаем комнату вскрыть. Соседка предварительно записывает на свободном углу листа (как бы легализируя то, что мы собираемся сделать): «Была открыта аккуратно...» (окончание не запомнилось). [см. сон №2215]
Мать (или отец) зовет дочь ужинать. Девушка разражается бурным многословным протестом, из которого родители узнают, что она уже взрослая! и сама знает, что ей нужно! и нечего ее звать, как маленькую! и сколько раз можно это объяснять!! Девушка бушует в свое удовольствие, родители сохраняют мудрое спокойствие.
Мысленная фраза (моя?), завершившая длинный сон и периодически повторявшаяся до моего утреннего пробуждения: «Физические и психические параметры его (этого человека) мне ни к чему». Из содержания сна запомнилась лишь неоднократная демонстрация какого-то абзаца (или абзацев) печатного текста, ни содержание которого, ни язык текста я даже не пыталась разобрать.
Наблюдаю за несколькими нечетко видимыми детьми (лет от шести и младше). Старший мальчик (находившийся в привилегированном положении) то и дело досаждает старшей девочке. Та, не отвечая на нападки, по-детски незлобливо каждый раз устраняется. Все это выглядело достаточно безобидно, и я не вмешивалась. Но вот мальчик наносит девочке удар по голове. Девочка реагирует в своей обычной манере. Обеспокоенно подхожу, вижу на темени девочки бледноватое пятно крови, с укоризной говорю мальчику: «Ты ей голову разбил».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Ты можешь ... уходить, уходить на рыбу».
Сам сон не запомнился, помню свою мысль из него. Мысль о том, что я уже понесла наказание (имеется в виду наказание КАРМИЧЕСКОЕ), зачем же мне спущено еще. Особого драматизма в вопросе не было. Либо потому, что в этом, дополнительном наказании главным был лишь факт его наличия, либо потому, что я знала, что с такого рода наказаниями не спорят. Просто пыталась понять, за что оно мне ниспослано.
