Мне снится, что я СПЛЮ. Сквозь сон слышу: кто-то звонит в дверь, сосед открывает звонившему, разговаривает с ним (различаю лишь голоса). Пришедший (что-то требовавший) уходит, решаю, что пора вставать. Открываю глаза - и обнаруживаю себя не в прежней (как я до этого себе представляла), а в своей нынешней квартире, и значит, все предыдущее мне лишь СНИЛОСЬ. Удивляюсь этому сну во сне, для верности повторяю его содержание. Вдруг дверь в мою комнату открывается, кто-то тихо приближается к моей кровати. Я лежу лицом к стене, поэтому лишь слышу (и чувствую) происходящее. Не шелохнувшись, со смесью легкого испуга и неуместного любопытства жду, что будет дальше. Вошедший (я почему-то была уверена, что это лицо мужского пола) останавливается, помедлив, осторожно откидывает край одеяла, опять медлит. Чувствую, что спустя мгновенье он должен улечься в кровать. Не выдерживаю, осторожно приоткрываю глаза - и мигом убеждаюсь, что и это мне лишь снилось, ПОЛУЧАЕТСЯ ТРЕХСЛОЙНЫЙ СОН.
Живу в крошечной квартирке квартала Старые Ручьи, появившийся хозяин предлагает внести квартплату за год вперед. Чтобы не обострять отношения, отвечаю, что подумаю, он уходит, я ложусь спать и засыпаю. Несколько раз ощущаю волновые воздействия, вижу во сне стоящих в мелкой серой воде птиц, похожих на уток с темным оперением и белыми пятнами на голове. Просыпаюсь (не открывая глаз), чувствую себя не в своей постели в Старых Ручьях, а совсем в другом месте. Понимаю, что во время одного из волновых воздействий, вводивших меня в состояния беспамятства, меня похитили и унесли далеко от дома. Обнаруживаю, что лежу на земле, в небольшой полусмятой, герметично закрытой палатке, находящейся на залитом солнцем равнинном пространстве. Справа (снаружи) сидит, положив руки на палатку, молоденькая симпатичная апатичная девушка, левее находится молодой человек, видимый темным силуэтом. Оба спокойно ждут, когда в палатке кончится воздух, я начну биться от удушья, а они, все так же спокойно, будут придерживать палатку и подпитываться (или подпитывать находящихся поблизости товарищей) энергией моей агонии. Неясно было лишь, оставят ли меня в живых, пока воздуха в палатке достаточно, хоть она и выглядит уже, как полуспущенный мяч. Не шевелясь, трезво, спокойно оцениваю ситуацию: уготованного не избежать, на спасение рассчитывать нечего (я даже особенно не задерживалась на этих мыслях), но пока я еще могу дышать, что и делаю, паника мне не поможет. Отстраненно представляю, как буду биться в агонии, а эти двое, снаружи, будут меня придерживать (через ткань палатки), воображаемое на миг визуализируется, но до финала еще есть время, волноваться рано. Тут глаза мои приоткрываются - и я обнаруживаю себя в своей реальной постели.
P.S. Обдумывая сон перед тем, как его изложить, я со слабым удивлением отметила, что какая-то часть моего Я проявила неудовольствие, разочарование тем, что приоткрыв глаза, я прервала сон, и теперь невозможно узнать, чем бы он закончился.
Мне снится, что я СПЛЮ и вижу во сне, как Саша* берет с полки в ванной три предмета (зубную пасту и что-то еще). Потом (я уже не сплю) стою у открытого, залитого солнцем окна, любуясь природой. Тихо подходит Саша, с улыбкой говорит, что взял в ванной зубную пасту. Расширив от удивления глаза, отвечаю, что видела это во сне (там была видна лишь рука берущего, но я знала, что это его рука). Боковым зрением замечаю на моей, еще не заправленной постели растянувшуюся на спине, весело дурачась, сестру в черном пальто. В праведном негодовании поворачиваюсь, чтобы отчитать ее и согнать с кровати. Она (уже без пальто), может быть, только и ждет, чтобы на нее обратили внимание.
Ослепительная вспышка белого света. Вижу яркую лампу, свисающею с потолка унылой казенной комнаты. Лампа висит над лежащим на столе покойником в темноватом костюме и ботинках (лицо не виделось). Этот мужчина был моим отцом (сновидческим). Излучающая мощный белый свет лампа до этого горела тусклым желтоватым светом, что бегло теперь демонстрируется. Я, не находящаяся в этом сне, вспышкой света разбужена, спросонья не могу понять, что произошло. Стоит глубокая ночь, кругом темень. Пытаюсь понять что-нибудь про вспышку света, не сразу обращаю внимание на включенное бра в изголовье своей кровати. Оно светит слабым, отдающим желтизной светом. Предполагаю, что, наверно, именно это, почему-то не выключенное мной бра послужило толчком для такого сновидения. Вяло обдумываю сон, решаю его не конспектировать, ну его. Включается установка бодрствующего сознания, что записывать следует всё, и что я утром, как всегда в таких случаях, пожалею, что сон упущен. Решение не конспектировать пересиливает, ничего не записываю, утешаясь, что, может быть, и так не забуду сон до утра. Сон действительно сохранился, и весьма неплохо. Излагаю его сейчас, оживляя в воображении. Оживив бра, внезапно осознаю, что оно не мое теперешнее, а бывшее у нас на Рябинной улице. Это там оно некогда висело в изголовье моей постели (но светило без желтизны). Заостряю на этом внимание, вспоминаю, что во сне, как бы проснувшись от яркой вспышки света, не выключила горящее ночью бра, а наяву сделала бы это непременно (первые три эпизода сна шли против общепринятого течения времени - от более позднего к более раннему).
В огромной толпе выделяется человек в ярком, типа клоунского, красном комбинезоне. Рядом с ним стоит двойник, одетый точно так же.
Условно видимый, воспринятый мной как известное кладбище, склон горы. Над ним, во все Небо распростерлось множество небольших одинаковых, четких изображений женской головы (моей, как мне было известно). Изображения равномерно рассосредоточены в вертикальной плоскости.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Завидев ... он не должен рассеиваться, как кошка, увидевшая дым» (исчезать, как дым). Фраза сопровождается невнятным изображением.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Если бы ... то бы их повели на бой».
Мысленная фраза (медленно, женским голосом): «Вероника, опять снег».
Смутно, не в цвете видится остановившееся на пустынном шоссе такси. Выходит пассажир. Справа, со стороны находящегося поблизости селения подходит селянин, протягивает водителю (за пассажира) небольшую сумму денег, говорит: "Больше нету".
Мысленная фраза (нейтральным мужским голосом): «Ужасно, после чего сам приходишь как вощатка» (речь идет об изнурительной работе).
Несколько находящихся в учрежденческом холле человек говорят о камере предварительного заключения. Любопытство толкает меня сделать несколько шагов, отомкнуть цепочку, приоткрыть в камеру дверь. Глазам предстает мирное светлое квадратное помещение, двухъярусные нары по стенам и неотчетливо видимый мужчина, сидящий на нижнем ярусе, напротив двери.
Мысленные фразы (женским голосом, оптимистично): «Но это было в прошлом. А теперь ... после нескольких тренировок должны...» (фраза обрывается; подлежащее не запомнилось).
Сон, повторившийся несколько раз (чтобы разбудить меня?) Демонстрируется небольшая конструкция с несколькими широкими вертикальными, открытыми сверху пазами. Она, будто бы, является моим левым плечевым суставом. Мысленно сообщается, что с ним все в порядке. И так несколько раз — демонстрация сустава и сообщение, что с ним все в порядке.
Мысленно, бессловесно сообщается, что я несколько раз оказываюсь в одной и той же ситуации. Демонстрируется небольшое (с баскетбольный мяч) шаровидное тело, по поверхности которого разбросано штук пять жирных точек.
Мысленно, многократно повторяются две пушкинские строчки: «там царь Кащей над златом чахнет, там русский дух, там Русью пахнет» (декламация продолжалась до тех пор, пока не разбудила меня как следует).
В финале действие переносится на многолюдную улицу большого города, где на проезжей части что-то, кажется, загорелось (но пламени не видно). Из потоков прохожих сюда стекаются дети, окольцовывают место происшествия поднятой с земли пластиковой сигнальной лентой (белой, с косыми красными полосами). Дети действуют привычно, организованно, будто обучены этому. Этот эпизод является иллюстрацией к предыдущему, происходившему в комнате. Там несколько человек упоминали, среди прочего, что именно так, в случае уличных происшествий, поступают дети в США, там это так принято (персонажи виделись условно, темноватыми, а сигнальная лента - в цвете, натуралистично).
Мысленные фразы (мужским голосом, спокойно, неторопливо): «Ну что я могу сделать тебе? Наехать на тебя с твоим отцом?» (судя по интонации, тирада не завершена; трудно понять, успокаивает или угрожает говорящий).
Окончание мысленной фразы, которое я строю медленно, слово за словом: «...точно, вы увидите - так это разрушение Старого, слом его, и сооружение Нового». Предстает разрушенное здание, превращенное в груду камней и бревен (мощные бревна привлекли особое внимание).
«Песни Булгакова хочешь?» - спрашиваю я. Женщина в ответ молча мотает головой, грозит пальцем и указывает на одну из строк печатного перечня. Пантомима имеет целью выразить отказ и сообщить, что интересующие женщину записи песен у нее уже имеются (в моем вопросе вместо Булгакова, Михаила Афанасьевича, подразумевается Розенбаум).
Мысленные, неполностью запомнившиеся фразы (возможно, завершившие сон): «Вы слышали? Вот так закончился...».
Мысленно сообщается, что для каких-то целей потребовались (в планетарном масштабе) люди определенного типа, и они появились. Видится множество икринок (черных точек), погруженных в прозрачную желеобразную сероватую среду. [см. сон №1751]
Завершившая сон фраза (возможно, моя): «А это бережение фонфаски» (последнее слово является деепричастием).
Мысленная фраза: «Но мышей, таких маленьких, противных, есть запрещается».
Сон про селение Адамс, в котором я обменялась парой фраз с Ионом, порадовавшись, что помню его имя.
Нахожусь (в числе незнакомых мне людей) в гостях у Лорэны, ведем беседу. Я обмолвилась, что неважно себя чувствую. Стив предлагает для улучшения самочувствия выпить чаю. Наливаю в чашку кипяток, он (к моему удивлению) окрашивается в цвет глазури чашки. Стив бормочет извинения, предлагает другую чашку.
Мысленная фраза (женским голосом): «На полу я буду сидеть или кто-то сл...» (последнее слово воспринялось частично).
По требованию бухгалтерии нового места работы прибываю в Город, в котором когда-то жила. Мне нужно поставить печать о подоходном налоге, стою в длинной очереди, удивляясь такому странному заданию. Думаю, что если в течение двухдневного пребывания останется свободное время, непременно съезжу на Рябинную улицу. Очередь почти не движется. Стоявшая передо мной женщина, с которой мы обменялись парой дружелюбных фраз, исчезает. Вскоре вижу ее уже выходящей из кабинета, награждаю укоризненным взглядом. Появляется служащая, выкладывает на стол предназначенные нам бланки и конверты. Очередь не продвигается, решаю взять инициативу в свои руки, самовольно вхожу в один из кабинетов. Это просторное помещение с несколькими, похожими на медицинские, столами, на двух лежат дети (совсем малышка и девочка лет пяти, обе в темной одежде). Спрашиваю, что здесь происходит. Стоящая около второй девочки женщина говорит: «Групповое изнасилование» (исследование на эту тему). Около женщины стоит мальчуган, еще два-три ребенка видятся на периферии поля зрения (эта часть сна было нецветной, темноватой, условно видимой). Действие перемещается на залитую солнцем многолюдную живую улицу. Мы, несколько человек, идем по ней вправо. Замечаю замешкавшуюся в полете муху (столкнувшуюся с другой?), говорю идущей с нами девочке: «Хочешь, муху поймаю?». Ловким движением хватаю на лету, подношу руку к девочке, разжимаю кулак, вытряхиваю муху на тротуар. Отчетливо видимая, чуть помятая муха неуклюже ползет влево.
Поочередно, крупным планом демонстрируются два мужских портрета, опубликованные на разных страницах газеты.
Мысленные фразы (женскими голосами). Вяло, издалека: «Подминать». - Четко: «Имеется в виду подминание под себя народа».
Поделила (условно) светлую многокомнатную квартиру на правое и левое крыло. Замечаю, что сестра украдкой передвигает что-то из своих вещей (кажется, стиральную машину) в одну из дальних комнат моего крыла, явочным порядком занимает часть моей территории. Протестую, спорим. Предлагаю, во избежание недоразумений, составить юридический документ, оговорить принадлежащую каждой из нас часть квартиры. Сестра категорически не соглашается.
Мысленная фраза (женским голосом): «Мы сейчас с больной тебе на эту голову?» (в смысле, с больной головы на здоровую).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «И... стены. Не совсем высокие. Может, потому и стены и отнять».
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «Я, например, так и знала, что...».
Мысленная, незавершенная фраза: «Сам я — обыкновенный алкоголик, мы пили и...». Смутно видится газетная иллюстрация, где изображен сидящий на фоне природы молодой худощавый мужчина.
Мысленное веселое энергичное восклицание: «Ух! Какая нам разница!»
Мысленная фраза (спокойным мужским голосом): «О! Но по телефону я и брать не буду».
Мысленная фраза (женским голосом): «Что, тебя один день устраивает с этими делами?»
Присевшая перед малышом женщина осторожно обнимает его, и бережно прижав к груди, распрямляется, чтобы куда-то с ним пойти (это видится не в цвете, смутно, в темноватых тонах).
Живущая в Америке женщина демонстрирует тетрадки сына, чтобы проиллюстрировать преимущества американской системы образования. Большеформатные тетради густо исписаны аккуратным, устоявшимся почерком (что с трудом вяжется с первоклашкой, который крутится около нас). Женщина расписывает американскую школу. Видится светлый красивый школьный класс, где слева от доски, на темной этажерке лежат пухлые белые скоросшиватели с досье на учеников. Слушаю и разглядываю все со спокойным любопытством.
В финале сна идем по пустой узкой улице, между массивными буро-коричневыми домами. Попутчики вдруг беспокойно, как бы в поисках укрытия, заметались. Не понимаю, в чем дело. Объясняют, что Конференция решила, что город нужно бомбить. Слышится гул приближающегося, низко летящего самолета. Мечусь от стены к стене, затаскиваю в подворотню противоположного дома темный стол, чтобы взрывной волной его не швырнуло на нас. Распластываюсь, по примеру других, вдоль здания, лицом к стене. Петя лежит тут же, лицом наружу (мы лежим голова к голове). Советую повернуться к стене - это, на мой взгляд, безопасней (сон не был цветным; проснувшись после него, я услышала гул самолета).
Мысленная фраза (женским голосом): «Ветер — в Балте, а ты — в ветре». Интонационно фраза как бы завершена, однако почти сразу следует многозначительное дополнение: «Учуял дорогу».
Мысленные фразы (женским голосом, бесстрастно): «На телефонной крышке. Конного завода».
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог. Нерешительно: «...о-ой, нет». - Издалека, уверенно: «Это наши Духи».
Мысленная, незавершенная фраза: «Палец должен быть под...». Смутно видятся на столе, около тарелки, части столового прибора. Чья-то рука кончиком одного из них перемещает остальные.
Человек волей обстоятельств попал в гибельное место, ситуация безвыходна. Но вот ему дают понять, что если он заявит о желании покинуть это место, он сможет уйти, вместе с женой и ребенком. Кроме того, к ним смогут примкнуть, и тем самым спастись, еще два человека, которым поодиночке не выбраться из этого гиблого места никогда. Спасение зависит лишь от него, ему позволят уйти и увести с собой еще четверых, если он скажет, что хочет уйти. Все обставлено так, что, казалось бы, раздумывать не о чем, но в сознании этого человека ситуация не так однозначна. Заявить о своем желании уйти — значит сдаться, а он никогда не сдавался, и как с этим потом жить? Это все равно будет не жизнь, даже то, что в его руках судьба еще четверых, ничего не меняет. Он решает никуда не уходить, остаться. В результате принятого решения у него появляется определенный шанс победить в ранее безнадежной борьбе, однако об этом человеку знать не дают, то есть шанс существует, но втайне от того, кому он предназначен. Визуальный фон был скудным и почти не запомнился - условно изображалось гибельное место, в нужные моменты появлялись смутные фигуры женщины с ребенком и двух одиночек-мужчин, а те, кто ставили герою сна условия, показаны не были вообще.
Распутываю провода телевизора и радио.
Мысленная фраза: «Теперь в природе появилась новая природа птиц».
Сон с несколькими действующими лицами (среди которых была и я), содержавший конфликтную ситуацию.
Нахожусь в корпусе светлой, расположенной на обширной территории больницы. Мне должны сделать несложную операцию, медсестра говорит, что операция назначена «на десять часов утра». До этого срока еще есть время. Оказываюсь в дальнем корпусе, помогаю мужчине (знакомому?) заполнить предоперационные документы. Время подходит к десяти, но мне неудобно прервать оказание помощи. Вот уже перевалило за десять. Опасаясь, что меня не примут, прошу проходящего мимо пациента подменить меня. У поста медсестер слышу, как одна напустилась на моего подопечного (с опозданием сдавшего документы) - говорит, что впервые видит такую безалаберность. Услышанное вселяет надежду - если ругают, а не прогоняют, значит, в конце концов, примут. А значит, примут и меня. Не исключаю, однако, и противоположный вариант (что операцию отменят), а также промежуточный исход (что прооперируют, но позже). Все это крутится в голове, пока я иду к нужному корпусу. Интуиция подсказывает, что все обойдется, примут без проблем. И сразу же всплывает беспокойство по поводу самой операции (территория больницы была светла чуть ли не до святости).
Небольшая группа Апостолов (или Пророков) в длинных коричневых одеяниях идет вправо. Среди них нахожусь я, в своем обычном качестве.
Мысленная фраза: «Счет начинается теперь с двадцати четырех часов» (возможно, вместо «счет» было сказано «отсчет»).
Мысленные высказывания о престолонаследии, а потом — просто о наследии. Появляется Пушкин (Александр Сергеевич), блюющий (pardon!) из окна второго этажа. На этом фоне проходит мысль, что все пушкинское принадлежит народу - и ЭТО, в том числе, тоже (про свесившегося из окна человека было просто известно, что это Пушкин, виделся же он, как и все остальное в этом сне, условно).
«А, не знаю, ... племя ... познакомиться. Там вообще-то по списку», - говорит молодой мужчина (посетитель?), наклонившись над столом (за которым сидит молодая служащая) и приготовив ручку, чтобы что-то записать (часть слов не запомнилась).
В светлой прозрачной стеклянной миске перемешиваются проблемы, которые потом кто-то (я?) принимает внутрь. Миска видится отчетливо, перемешивающая проблемы кисть руки - условно. Сами проблемы невидимы, о их наличии можно судить косвенно, по шевелению пальцев в миске. О том, что проблемы принимают внутрь, только известно. Все это повторяется несколько раз.
Мысленные фразы: «Она в отдельной комнате. Она в удельной комнате для этого...» (фраза обрывается).
Мысленная, c незапомнившимся словом, незавершенная фраза (женским голосом): «Даже та ... юбка, которую я повесила, по его хотенью, прямо над его головой...» (на видном месте). Смутно видится вешалка с юбкой, которую угадываемая женщина вешает на полураскрытую дверцу платяного шкафа.
Мысленные, с пробелами запомнившиеся фразы (женским голосом): «Там такая же ... А это ведь ... Краснодарского района».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «Я знаю, что ... вытащили матрац и бросили в углу комнаты». Смутно виден сложенный пополам матрац в дальнем углу комнаты.
Мысленная фраза (женским голосом, рассеянно): «На такси я должна выйти из перчаток».
Предпраздничная атмосфера. В большом светлом холле находятся Фуфу, Лучик (дошкольник) и несколько невнятных фигур на периферии. Разговариваю о чем-то с Лучиком, появляется похожий на бродягу мужчина с котомками, просит у меня спички (закурить). Спрашиваю Фуфу, кто это, она говорит, что это свой, указываю ему на лежащий на приступке коробок спичек.
Сквозь ячейку частично (или полностью) оголенных стропил на чердак влетает черная, похожая на ворона птица, опускается на рыхлую черную землю, покрывающую пол чердака, и захватив что-то в клюв, медленно вылетает через другую ячейку (птица прилетела слева, а улетает вправо). Это происходит в сумерках, в почти осязаемом безмолвии, воспринимаемом как существенный элемент сна (я видела, что унесла в клюве птица, но сразу же забыла; видение было неотчетливым, я при этом просто дремала).
Мысленные фразы (полудетским угрюмым женским голосом): «Ну скажи немножко. Почему все такие злые?»
Мысленная фраза: «Установка состояла из телевизора со старым утюгом».
Играем в игру «Веселая радость». У каждого на руках серые картонные листы с десятком вопросов. На других, более крупных листах содержатся ответы. Нужно вырезать правильные ответы и наклеивать около соответствующих вопросов. Сержусь на участников игры, постоянно на что-то отвлекавшихся.
Женский, с грузинским акцентом, голос спрашивает полноватую женщину: «Вы скажите, вы жить хотите?»
Мысленные фразы (женским голосом): «Понятно. В психологии?»
Полновесный сон, после которого я хоть и проснулась, но не законспектировала его, и даже не взглянула на часы — ни на то, ни на другое не было желания.
Прыгаю по расчерченным «классикам» (это такая детская игра). Классики мои расчерчены необычно, и я была отнюдь не ребенком. Прыгаю из квадрата в квадрат по заданной схеме, а Душа моя в это время перемещается похожим образом в соответствующих Небесных Сферах. В зонах, как я записала ночью, НЕВЫРАЗИМОГО БЛАЖЕНСТВА.
Завернутое тельце новорожденного, выброшенное в уличный мусорный контейнер.
К правой ветви гиперболы строится касательная, а левее (в зоне нижней части) - еще одна касательная. Это делается для решения далеких от математики проблем.
Мысленная фраза-рекомендация: «И не надо думать, чтобы думать, что придумать».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «А иногда ... здорово. Как это их сняли?» (засняли).
Длинный сон, в какой-то момент которого я записываю дату «03.02.08.», то есть дату ИЗ БУДУЩЕГО.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «Эти люди ... и свободные в своих проявлениях в рамках принятого социального поведения...».
Мысленные фразы (мужским голосом, дружелюбно): «Але, это я. Это я. В центре недавно».
Держу пульт управления, похожий на жезл с темным прямоугольным, изящно отделанным набалдашником. Нажимаю на одну из кнопок, не слышу характерного писка. Для проверки жму на соседнюю - с тем же результатом. Во избежание разочарования, что пульт может оказаться неисправным, медлю с нажатием на оставшиеся кнопки.
К временно живущему у меня Пете зашла по делу девушка, его ровесница. Они что-то обсуждают в одной из комнат, а я вдруг обращаю внимание на плачевное состояние второй комнаты — обои там кое-где отстали от стен, и местами прикреплены к ним крупными болтами (знаю, что это дело рук Пети, и с благодарностью это отмечаю). Петя появляется около меня, предлагаю купить новые обои и комнату переклеить, Петя соглашается. Тут я замечаю, что обои не в порядке лишь на двух (смежных) стенах, говорю, что можно переклеить только их, так даже получится оригинальней. Петя и девушка идут на кухню, перекусить перед уходом. Спохватываюсь, что холодильник почти пуст, беспокоюсь, найдут ли они там хоть что-нибудь (персонажи виделись условно, а остальное — поразительно отчетливо).
Мысленная фраза, завершающая тираду (жестким женским голосом): «И говорят: вот, возьмите этих людей, которые были тут!»
Незапомнившееся мысленное рассуждение о крупном российском ученом, скончавшемся в 2007 году. Завершается рассуждение упоминанием об американском, такого же ранга ученом, скончавшемся в этом же году. Называется фамилия американца: «Коннексик», смутно видится газетная страница с посвященной ему статьей. Статья иллюстрируется карандашным наброском головы американца (в профиль) с задумчиво поднесенной к виску рукой. Рисунок видится ясно, одухотворенностью осенено не только лицо, но и пальцы руки. Мысленно сообщается, что это «далеко не портрет, но далеко не волевой жест». Ниже и правей приведены несколько четко видимых эскизных проработок кистей рук.
Нянчу малышку в сквере, где находятся, в том числе, ее родители. Малышка видит на дереве темные, похожие на вишню ягоды, хочет их отведать. Куда-то спешу, но будучи не в силах отказать ребенку, прошу стоящую под деревом пару молодых людей нарвать ягод. Набралась горсть, вижу среди них примесь других, мелких, тоже темных. Оставляю малышку с ягодами, устремляюсь к автобусной остановке. Допуская, что мой автобус уже ушел, прикидываю, не стоит ли подскочить к остановке другого маршрута, но втайне надеюсь, что сейчас появится мой.
