Сегодняшние сны можно объединить общим названием "Мухобойка карающая". В первом луплю огромной мухобойкой тех, кто мешает мне запоминать сны (понятие "те, кто мешает" являлось абстрактным). [см. сны №0063, 0064]
Во втором сне мухобойкой досталось тем, кто создает пробки на дорогах - смутно показаны пробки, а процесс с мухобойкой был так же абстрактен, как и в первом случае. [см. сны №0062, 0064]
В третьем сне луплю мухобойкой мачеху малышей, дурно с ними обращавшуюся. Помню детей и неотчетливые сведения о том, что они попали к жестокой мачехе. Помню, как нервничали бедные дети перед ее возвращением домой. При первых же признаках ее придирок к детям я налетела на нее и принялась лупить, вкладывая в удары всю свою силу и злость, удвоенные видом испуганных детей. Мачехе это не причиняет страданий - обряженная, на манер прошлого века, в пышные юбки и белоснежный фартук, она хоть и валялась во время экзекуции у меня в ногах, но не вопила, не стонала, не защищалась от ударов, и вообще была, как манекен. [см. сны №0062, 0063]
Белый лист с текстом на древнем, по виду, языке. И сразу же — отчетливая мысль, что раз существует этот текст, значит, можно с его помощью постичь Истинные Знания. Нужно только как-то справиться с языком [см. сон №0253].
Лист с текстом, который я так ясно видела прошлой ночью. Сейчас он почти полностью погружен в щель, вокруг него парит сумеречное облачко. Рассмотреть текст практически невозможно [см. сон № 0249].
Ускользающе смутный сон про лекаря-МАГА («Калиостро», записала я ночью, но это слово, кажется, не из сна, а просто возникшая при записи ассоциация). Метод лечения весьма своеобразен. Пациентки в живописном беспорядке лежат на разбросанных на полу ковриках, МАГ расхаживает между ними. Завершив объяснения, приступает к манипуляциям. Первой пациенткой должна была стать я, но до этого дело не дошло [см. сон №0379].
Возвращаемся с Петей и девушкой с купания. На пути попадается голодная белка. Берем ее, чем-то кормим (из своих запасов). Белочка ест с жадностью, она даже грызет носки, которые ей, шутки ради, подсовывает Петя (за что я на него чуть-чуть сержусь). Наевшись, становится чуть ли не вдвое толще, ее клонит в сон, она прижимается ко мне, затихает. Поворачиваюсь (наяву, не просыпаясь) с боку на бок, понимаю, что никакой белочки у меня в руках нет - и просыпаюсь [см. сон №0649].
Два древних, связанных союзом «и» имени (типа «Дионисий»). Они настойчиво мысленно повторяются, будят меня. Несколько раз повторяю их, но сидящая во мне пятая колонна отказывается их записывать, а к утру они из памяти исчезают [см. сон №0428].
«Два имени возникли снова», - записала я ночью в блокнот. Но сейчас ничего в связи с этим не вспоминается, даже то, что они снились - имеются в виду имена из сна предыдущей ночи [см. сон №0425].
В дверном проеме хижины стоит мужчина средних лет, черноволосый, смугловатый. Стоит в спокойной позе, опершись приподнятыми руками о дверные косяки. С ободряющей полуулыбкой смотрит на меня, приближающуюся справа. В его улыбке — поддержка мне и радость тому, что у меня что-то получилось. Я, тоже с полуулыбкой, подхожу и легонько, на миг, обнимаю его, в знак благодарности. Как Руководителя? Как Учителя? [см. сон №0581]
На улице Красных Крыш стоит (не существующий там наяву) трехэтажный дом. Большое окно верхнего этажа освещено изнутри сильным теплым желтым светом. Виден мужчина, стоящий у стола и смотрящий вниз, все остальное погружено во мрак [см. сны №0502, 0503].
Зрительный образ, будто бы имеющий отношение к сну про дом на улице Красных Крыш. Это вытянутый в ширину прямоугольник, в нижней строке которого крупными печатными буквами изображено слово «СОЛНЦЕ», а над ним, таким же шрифтом, число «9950» [см. сны №0501, 0503].
В деревне, при большом стечении народа хоронят старушку. Она была, наверно, безногой, так как занимала половину гроба. Народ ее оплакивает, а я вижу, что хоть глаза ее закрыты, но она пошевеливает то бровями, то губами, да и цвет лица ее совсем не покойницкий. Говорю, что старушка жива, но меня никто не слышит (или не слушает). Все голосят и готовятся к погребению. Смотрю на шевелящееся лицо старушки, повторяю, что она жива. Люди мне не верят. Говорю, что пусть сами проверят, если не верят. Пусть причинят старушке боль и увидят, прореагирует она или нет. Народ внял моим словам, решают положить на лоб старушке тряпку с горячей водой. Полдеревни льют на серую тряпку невероятное количество горячей воды, кладут тряпку на старушечий лоб. Старушка к-а-а-ак взревет (оглушительно!) Садится в гробу, и кажется, у нее даже ноги объявились. Кто-то снимает тряпку со старушкиного лба, тряпка превращается в кусок отварной куриной грудинки, один из присутствующих начинает ее есть. Говорю, что не стоит есть то, что было на покойнике, что я ему дам другой кусок курицы. Открываю коробку, беру один из находящихся там кусков куры, даю этому человеку [см. сон №0528].
Законспектировав предыдущий сон, повторяю его, про себя, для закрепления (наяву, с закрытыми глазами). Вижу, что я вытираю вымытые ложку, вилку и нож, и кладу их на старушку из предыдущего сна. Она опять лежит в нижней половине гроба, причем то, что я кладу, оказывается длиной со старушку [см. сон №0527].
Лицо восточного человека, смуглокожего, черноволосого. Не тот ли это человек, который улыбался мне в одном из снов, стоя на пороге хижины? Сейчас у него в верхней части левого уха находится третий глаз [см. сон №0466].
Вижу переплетение балок (как на картинах Дюрера). Поворачиваюсь (наяву, не просыпаясь) с боку на бок, осознаю это во сне. Балки не исчезают. Констатирую, что несмотря на то, что я повернулась на другой бок, «они продолжают быть там» - в противоположность финалу сна про белку [см. сон №0412].
В каком-то смысле превосхожу людей. Они плотно забили большой, без потолка, зал и видятся сверху, условными, темными. ПАРЮ, витаю над ними как нечто легкое, белое, напоминающее длинный шелковый шарф в струях воздуха [см. сон №0679].
Мысленная фраза: «Вообще нет, мы грустили по этому поводу» (не имеется).
Купила заурядную книгу в темной обложке (чтобы в качестве приложения заполучить что-то незаурядное). Иду, прижимая ее к груди, к автобусной остановке. У дверей закрытого магазина редкие прохожие воровато выхватывают что-то из картонной коробки и разбегаются по сторонам. Подхожу, в коробке выставлены (за ненадобностью) остатки нераспроданных за день хлебо-булочных изделий. Не спеша выбираю несколько сдобных булок, заворачиваю в газету, иду дальше. Улица все больше покрывается черной грязью, непролазная грязь вынуждает забраться на площадку автостоянки. Не могу оттуда спуститься к остановке, а спрыгнуть страшновато. Около меня оказывается беспризорник в лохмотьях, от него исходит угроза. Появляется троллейбус. Мальчишка с ловкостью ящерицы соскальзывает вниз, но весь его вид говорит, что он в любой момент может изменить решение, снова вскарабкаться наверх и что-то у меня стащить. Безуспешно примериваюсь к крутому спуску, каким-то образом оказываюсь внизу. Грязь исчезла, подхожу к троллейбусу. Обнаруживаю, что книги у меня уже нет, примирительно думаю: «Ну и ладно». Незаметно темнеет. Случайно взглядываю на небо, над домами противоположной стороны улицы вижу месяц и еще что-то странное. Всматриваюсь, убеждаюсь, что не померещилось - в темном Небе, на фоне тонкого серпа молодого месяца видится ромбовидная рамка, оба излучают одинаковый холодный, чуть голубоватый свет ( вижу это ясно).
Мысленные фразы (отчеканенные женским голосом): «Нет, нет, нет! Ни в к(оем случае)» (заключенное в скобки не произнесено, но уже заготовлено).
Полновесный сон, после которого я хоть и проснулась, но не законспектировала его, и даже не взглянула на часы — ни на то, ни на другое не было желания.
Сквозь большое, с переплетениями окно заглядываю в пустую комнату. Задняя половина отгорожена несколькими выстроенными в ряд обшарпанными письменными столами. Говорю себе мысленно, что задняя половина комнаты отделена «множеством столов».
Иду по улице. Меня обгоняет молодой человек на велосипеде, потом в этом же направлении проезжает автофургон. Велосипедист вдруг оказывается под ним, заднее правое колесо автофургона раздавило его. С содроганием приближаюсь, заглядываю под машину, с ужасом ожидая увидеть раздавленное тело. Но велосипедист невредим, только очень бледен. Он морщится и несколько раз прижимает ладонь левой руки к предплечью правой. Это было совершенно невероятно для человека, которого переехал автофургон. Тупо смотрю на велосипедиста - он лежит перед самым колесом, опираясь спиной на наклонный фанерный щит. Откуда тут взялся щит? Ничего не понимаю. Велосипедист вдруг оказывается стоящим (как ни в чем не бывало) около меня, протягивает мне велосипед. Еду в том же направлении, что и шла, до меня только теперь доходит смысл фразы, услышанной до того, как меня обогнал велосипедист. «А это - как попадешь!», - с подтекстом произнес тогда кто-то. Теперь мне ясно, что фраза адресовалась велосипедисту и имеет отношение к тому, что произошло. У велосипедиста была соучастница, с которой тоже что-то случилось, но это было уже совсем на периферии моего поля зрения и внимания. Постепенно утверждаюсь в мысли, что увиденное — инсценировка, мистификация. Доезжаю до конца улицы, взбираюсь (на велосипеде) на довольно крутое, похожее на утес возвышение. С трудом разворачиваюсь вокруг столба на его верхней площадке, спускаюсь обратно. Появившийся мальчик просит дать покататься, говорю, что мне самой дали велосипед, чтобы доехать до конца улицы и вернуться.
Мысленная, незавершенная фраза (с незапомнившимся началом первого слова): «...ми, которые отдавали туда, а в свободное время, в свободное время...».
Мысленная фраза: «Уже вкусившая плоды цивилизации». Видится асимметричный плед (или пончо) с бахромой.
Мысленная фраза: «Всё равно, (даже) представая на лошади, вы будете тем, чем раньше были, ни больше и ни меньше» (то есть в любом случае - самим собой).
В последнем эпизоде иду с Петей (в сторону горизонта) по обочине прорубленной в тайге дороги. Сзади раздается шум приближающегося мощного грузовика (сон мельком показывает его). Мы, как по команде, одинаковыми движениями прикрываем на ходу одинаковыми светлыми косынками свои одинаково обнаженные ягодицы (сон бегло демонстрирует и это). Невозмутимо продолжая путь, подумываю, что, пожалуй, это никуда не годится - расхаживать в таком виде в местах, где могут появиться люди. Спохватываюсь (вспоминаю), что мы оба в купальных трусиках. Сон это подтверждает, демонстрируя наши ягодицы обтянутыми черными шерстяными трусиками - теперь именно их мы дружно, как по команде, прикрываем на ходу теми самыми косынками, слегка цепляющимися за шершавую ткань. Получив визуальное подтверждение догадке, успокоительно думаю, что в таком случае положение не так неприлично (ягодицы были одинаковыми, сон акцентировал внимание именно на них, виделись также наши голые ноги и спины).
На белом листе размашистым почерком написано что-то про «мисс Старковский». Читаю текст, но сразу же по прочтении смысл уплывает.
Мысленные фразы: «Сюда вроде бы хорошо. Сгубили как бы».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «... по правой стене, здесь — лифт. Перед лифтом?»
Борвич* тяжело заболел, Лера просит помочь за ним ухаживать, быть при нем почти неотлучно (за услугу предлагается плата). Быть неотлучно (где бы то ни было) для меня непереносимо, но этим людям я не могу отказать. Беспокоит лишь вопрос инъекций. Я ни разу в жизни не делала уколов, и теперь извлекаю из памяти все, что когда-либо читала на эту тему, и все, что помню про уколы, сделанные когда-либо мне.
Мысленная фраза (женским голосом): «Вот, например, нога, ее не сдвинешь, она и так сдвигается с большим скрипом» (с трудом).
Мысленные фразы (бойким женским голосом): «Наказание? Не нахожу. Каждый день живу в особом МИРЕ СНОВ...» (фраза обрывается; «не нахожу» - в смысле, не думаю, что имеет место наказание).
Мысленные фразы: «Тмудато?» - «В том же самом стиле».
Отдыхаем с Петей (он в старшем школьном возрасте) в деревне. Предлагаю оставшиеся пару недель провести где-нибудь в другом месте, Петя соглашается, но считает, что хлопотать о билетах рано. «Сегодня у нас что, первое апреля?» - уточняет он и говорит, что до тридцатого числа у нас уйма времени. Хочу сказать, что он считает неверно, ведь тридцатого наш отдых заканчивается, и значит, в нашем распоряжении всего две недели.
Мысленная фраза: «Трижды шесть — восемнадцать».
Вижу в стене большую вертикальную трещину (стена вокруг нее немного вздулась), говорю об этом Пете и девушке. Собираемся что-то предпринять — кажется, заделать трещину своими силами и сообщить хозяину жилья. Позже вижу трещину безобразно разросшейся, уже сквозной. Обсуждаем ситуацию. Становится ясно, что потребуется основательный ремонт, на время которого придется съехать с квартиры. Непонятно только, куда. Петя с девушкой исчезают. Лежа на полу, читаю. Появляется полупризрачный молодой человек (до этого пару раз бегло попадавшийся мне на глаза при обсуждении проблемы с трещиной). Понятия не имею, кто он и как попадает в нашу квартиру. А он садится на пол, сбоку от меня, по-свойски оперевшись спиной на мои согнутые в коленях ноги (я этого не осязаю и не фиксирую вниманием). Утыкается в свою книжку, держится так, будто мы сто лет знакомы. Пытаюсь осмыслить ситуацию. Беззлобно спрашиваю: «Слушай, что ты разлегся на меня?» Он, не отрываясь от книги, отвечает каламбуром. С удовольствием успеваю пару раз его повторить, после чего он из памяти улетучивается.
Мысленная фраза (женским голосом): «Нужно спокойно относиться к жизни».
Разговариваю с Петей в левой из смежных комнат. Через широкий распахнутый дверной проем вижу в правой комнате Александру. Она лежит на моей кровати, поверх опрятной постели, и прислушивается к нашему разговору. Использует, как я понимаю, возможность потренироваться в русском языке (оба персонажа виделись условно; комнаты были аскетичными, светлыми, чистыми).
Мысленная фраза (женским голосом): «Ты сказал, что так хорошо выглядит всю ночь» (возможно, было сказано «сказала»).
Нахожусь в гостях в замечательном семействе. Оно состоит из молодых симпатичных интеллигентных родителей и двух мальчуганов. Квартира воспринимается мной как находящаяся на одном из верхних этажей. Жилая зона состоит из просторного светлого помещения (спальные комнаты упрятаны в глубине жилья, их не видно). Величина открытого пространства поражает. Здесь всё на виду и все всегда вместе, кто бы чем ни занимался. Интересуюсь, меняли ли они планировку, глава семейства охотно отвечает, что они «снесли четыре стены». Такая открытость вообще свойственна членам этого демократичного семейства, дружного, приветливого, гостеприимного, дом является открытым во всех смыслах. Общее пространство позволяет общаться, не нарушая обычного хода дел. Сейчас отец занят сыновьями, мать хлопочет в кухонном уголке. Расхаживаю с места на место, поддерживаем легкую беседу. У сидящего за столом младшего мальчугана в руках кастрюля - отец сварил сыну (для опыта, развлечения) с десяток маленьких улиток. Мальчик вылавливает их и ест (с панцирем). Смотрю с любопытством, он интересуется: «А у вас в детстве были улитки?» «Нет», - говорю я. Ребенок изумленно переспрашивает: «Не было? Что же вы ели?» Имеется в виду то, что дети едят не на глазах у взрослых, а в своем детском мире. Мысленно ныряю в собственное детство, совсем было приготовилась рассказать про наши одуванчики. В последний миг решаю смолчать, чтобы мальчик не вздумал их пробовать (поскольку по ошибке мог спутать их с ядовитой травой).
Динамичный сон, в одном из эпизодов которого участники конкурса должны запомнить ряд географических названий. Говорю товарищам, что задание мне не по силам, у меня еще в школе была по географии тройка. «Тройка с минусом», - привираю я, чтобы подчеркнуть неспособность запоминать названия. Кто-то из наших что-то советует (или объясняет), вселяя надежду на успех.
Мысленная фраза (вожделенно): «Причем так, чтобы лето было радостным».
Мысленная фраза: «Эта Наташа, ...кина дочь, она развелась с мужем» (начало одного слова было невнятным).
Обрывки мысленной фразы: «Кроме ... утилитаризм...» (имеется в виду художественное направление).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «...готовит что-то вкусно, ты съедаешь...».
Мысленная, неполностью запомнившаяся, несколько раз повторившаяся фраза: «Отчаянье и жестокость, с одной стороны...» (с одной точки зрения).
Вывалившееся из сна число «724».
Большой (с газетный) лист с текстом. В текст вкраплены числа, отпечатанные более крупным жирным, рукописным шрифтом, одним из них было число «61».
Мысленно произношу и одновременно пишу: «Армию нашу включили, она...». Тут вдруг пространное, заготовленное окончание фразы исчезает — такое впечатление, что сознательно. А еще пара слов хоть и произнеслась мысленно («была без»), но записать их я не успеваю (записываемое не виделось, оно находилось ниже границы поля зрения).
Выворачиваю на правую сторону детские черные шаровары, обнаруживаю на штанине лохматую дыру.
Мысленная фраза: «Сначала была тишина, а потом кто-то сказал: здесь кто-то есть». Речь идет о том, что один из находящихся в комнате людей вдруг почувствовал присутствие среди них кого-то Невидимого.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза (спокойным женским голосом): «И в Ад (отправишь) на.ильников Рая...» (за слово в скобках не ручаюсь; в предпоследнем слове не запомнилась буква).
Нахожусь в корпусе светлой, расположенной на обширной территории больницы. Мне должны сделать несложную операцию, медсестра говорит, что операция назначена «на десять часов утра». До этого срока еще есть время. Оказываюсь в дальнем корпусе, помогаю мужчине (знакомому?) заполнить предоперационные документы. Время подходит к десяти, но мне неудобно прервать оказание помощи. Вот уже перевалило за десять. Опасаясь, что меня не примут, прошу проходящего мимо пациента подменить меня. У поста медсестер слышу, как одна напустилась на моего подопечного (с опозданием сдавшего документы) - говорит, что впервые видит такую безалаберность. Услышанное вселяет надежду - если ругают, а не прогоняют, значит, в конце концов, примут. А значит, примут и меня. Не исключаю, однако, и противоположный вариант (что операцию отменят), а также промежуточный исход (что прооперируют, но позже). Все это крутится в голове, пока я иду к нужному корпусу. Интуиция подсказывает, что все обойдется, примут без проблем. И сразу же всплывает беспокойство по поводу самой операции (территория больницы была светла чуть ли не до святости).
В финале длинного спокойного сна, отвечая на уточняющие вопросы о ценах, говорю: «Потому что я спряталась где-то и подслушала». Я произнесла эту фразу наяву, шепотом, и она меня разбудила.
В нашу большую дружную коммуналку пришли гости, в том числе молодая семья с ребенком. Жена, хрупкая нервная блондинка, сообщает (по секрету), что муж ей изменяет, она высказала ему упреки и теперь не знает, чем все кончится. Когда гости засобирались домой и сгрудились у входной двери, изменщик-муж (похожий на Вуди Аллена) несколько раз суетливо заскочил в комнату одного из наших жильцов, а когда все вышли на лестничную площадку, он опять шмыгает в эту комнату, с видом оскорбленной невинности давая понять, что домой возвращаться не намерен. Потрясенная жена его возвращается в квартиру, и трепеща от любви к мужу, говорит мне, что не может уйти без него. Она выглядит очень взволнованной и — чтобы немного подбодриться? - просит стакан молока и ломтик белого хлеба, приношу и то и другое.
В этом сне упоминалась «страница 243».
Мысленный оклик: "Вероника!", на который я, тоже мысленно, откликаюсь: «А?»
Мысленно произношу и одновременно записываю фразу (начало не запомнилось): «...как будто равное положение».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «...настаивал как на влиянии, так и на вызываемым им...».
Опытный, сильный стоматолог производит сложные (безболезненные) манипуляции с несколькими моими зубами.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «Сейчас же все равно ... со мной пойдете».
Мысленная фраза (деловитым тоном): «Но я бы взбудоражила общественным мнением так же, как тогда».
Мысленная фраза: «Отец-принц посчитал свою дочь слишком хорошей для других, и взял ее себе». Смутно видится толпа (претендентов на руку девушки, о которой идет речь?)
В финале сна демонстрируются три вида мочалок (природных, растительных). Они значительно крупнее, чем им полагалось бы быть, о них что-то подробно сообщается, условно имитируется их применение (мочалки виделись натуралистично, а все остальное — красочное, живое, было на периферии поля зрения).
Мысленная фраза (женским голосом, с оттенком ироничного восхищения): «У-у-у, какие ножки у мальчишек, а?» Бегло, условно видится несколько голенастых подростков.
На пути попадается дом, который мы должны пройти насквозь. Входим легко, а на выходе оказывается что-то труднопроходимое. Петя и остальные преодолевают преграду и выходят, мне преодолеть не удается. Слоняясь по дому, неожиданно набредаю на обычный, безо всяких преград, пологий выход, выхожу наружу. Наткнувшись на Петю, показываю ему, с легким удивлением, этот выход.
Брожу по многолюдному рынку, мне нужно купить два гроба. Разыскивая их, безостановочно машинально повторяю двух- или четырехстишье. В людской тесноте вижу, кажется, то, что ищу. Правда, гробы (их было именно два) выглядят залежалыми, их блеклые шершавые доски рассохлись, посерели. При ближайшем рассмотрении оказывается, что это похожие на них размером ящики. Но потом нахожу и гробы.
Мысленные фразы (дружелюбным женским голосом): «Так вот, оказывается, кто их переехал! Димка!» (речь идет о перевозке домашнего скарба при переезде с квартиры на квартиру).
Электрический обогреватель в углу комнаты.
Обрывки мысленного диалога. «Нет, что я ... чувствительностью». - «Чувствительностью ... ? Цветной?»
Мысленная фраза: «Его освободили с дедом».
Мысленная фраза: "Мы думали, что ты певец, а ты певица". Предстает тот, о ком идет речь - это мужчина среднего роста, среднего возраста, средней упитанности.
Спрашиваю мистера Krackа: «Are you know what a time is today?» Он не понимает. Повторяю: «What a time is today», полагая, что спрашиваю о сегодняшней температуре воздуха.
Очередная лекция по гуманитарной дисциплине. Слушаю с удовольствием, бегло конспектирую, сравниваю этот курс с давними техническими, прослушанными в студенческие годы (сравнение не в их пользу). Отвлекаюсь еще на что-то, утешаюсь тем, что по этому курсу имеется, к счастью, учебное пособие. Предстает пухлая светлая брошюра, видимая (в отличие от всего остального) более-менее сносно, но отчетливей всего виделась моя большеформатная тетрадь для конспектов.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (сбивчивым женским голосом): «И даже совсем даже перестала совсем даже...».
Мысленная, мне адресованная фраза: «Сначала включаем телевизор» (чтобы что-то увидеть, понять и записать). Возникает пустой, слабо светящийся телевизионный экран.
Жильцы квартиры выясняют отношения, среди них находится временно живущая здесь беременная женщина, которая с какой-то целью передвигала мебель.
Мысленная, частично запомнившаяся фраза: «Плетнев — версию надежды ... удвоил».
Молодая женщина с детской коляской стоит на наклонной деревенской площади. Делает (боком) два осторожных шага вниз. Не меняя положения и не выпуская из рук коляску, продолжает спуск бойкими боковыми прыжками.
Выставка картин художника по имени «Нати». Запомнилась корзинка с боковым отверстием, заполненная визитками художника.
Просторная красивая светлая (последнее ощущается как-то особо) вилла. Через одну из комнат нижнего этажа, комнату мальчика лет десяти, вдруг хлынула толпа его ровесников. Дети ярко одеты, озорны, возбуждены (в меру). Мы — я и горничная, одетая по моде позапрошлого века — ошеломленно смотрим, как нескончаемая вереница шумных кривляющихся мальчишек тянется через комнату, выходит в холл, а оттуда наружу. Ничего не можем понять, стоим чуть в стороне и смотрим на них. А они все идут и идут. Пожалуй, я должна говорить лишь о своих ощущениях, ведь мне неизвестно, как воспринимает происходящее стоящая рядом служанка, и что думает находящийся неподалеку от нас мальчик. Первым делом думаю, что лучше держаться от толпы детей подальше, ради собственной безопасности не привлекать их внимания. Чувствовалось, что наэлектризованная орава готова (от малейшего толчка) на любые безрассудства. А они все идут и идут. Догадываюсь, что это соученики мальчика, по какой-то прихоти вздумавшие сегодня проложить дорогу из школы домой через его комнату (вопрос о том, выбрана комната именного этого мальчика случайно или нет, остается открытым). А они все идут и идут. Задумываюсь, как они попадают сюда. Выходят они через дверь в передней стене, а как они входят? Вспоминаю, что школа находится за виллой, их разделяет участок запущенного парка. Бегло неясно, в серых тонах предстают школьное здание и парк. Вспоминаю, что в задней стене комнаты мальчика имеется никогда, кажется, не отпиравшаяся дверь, выходящая в парк. Вижу застекленную сверху донизу дверь с темным деревянным переплетением в крупную клетку. Ясно, что дети входят через нее (они как-то ее открыли). А они все идут и идут, их поток и не думает иссякать (ситуацию я обдумывала медленно, заторможенно; мой статус прояснен не был, членом семьи мальчика я не являлась).
Малыша приучают к опрятности (в общественном туалете). Младенец, не обращая внимания на усилия взрослых, поглощен тем, что и положено существу его возраста. Ползает, обследуя все, что попадается на глаза, периодически припадает ртом к участкам пола, к нижней кромке перегородок кабинок. Я (не находясь в этом сне) брезгливо передергиваюсь (происходящее виделось смутно).
Сижу за компьютером. На экране появляются (поочередно) незапомнившиеся предметные изображения, на которые я реагирую незапомнившимися манипуляциями (действую неспешно, почти автоматически, без напряжения). Но вот вместо очередного предмета (они появлялись у правой кромки экрана) я вижу там СЛОВО, печатное слово «waiting». И прежде чем включается мой механизм реагирования, сон показывает это же слово (в таком же виде и в той же части экрана) на личном компьютере Пети, в его жилище (не запомнилось, был ли он там в это время). Приостанавливаюсь, не зная, как реагировать, чтобы ненароком не причинить ущерб Пете, — и просыпаюсь.
Обрывки мысленной фразы: «Норма ... - не менее двенадцати вас на...».
Мысленная фраза: «Но как же можно объяснить такие горячие случаи у Наташи?»
За завтраком в туристской гостинице сижу в компании трех, условно видимых персон. Складываю объедки не на край тарелки, а на свою гостевую карту (лежащую на углу стола). Неопрятная официантка убирает использованную посуду, смахивает в миску мусор (в том числе карту). Спохватываюсь, что в карте отрывные талоны на последующие трапезы, иду в кухонный блок в поисках утраченного. Меня отсылают к какой-то Тане, иду по коридору, громко взывая: «Таня! Таня!» Один раз слышу (отклик?): «Вероника!» Продолжаю выкрикивать Таню, случайно нахожу ее на ведущем в подвал лестничном пролете. Таня оказывается молодой симпатичной женщиной с пышными светлыми волосами, в легком красивом платье. Она лежит, вытянувшись на спине, вдоль ступеньки (использует это укромное место для передышки). Говорит: «Идем, если еще не сожгли» и ведет к печи для сжигания мусора. Подходим к обслуживающей печь работнице (похожей на ту, что убирала со стола). Этим заканчивается сон, но мне каким-то образом было ясно, что утеря гостевой карты ничем мне не грозит.
Мысленная фраза (женским голосом, неторопливо): «Научной осно(вы никакой нет)» (заключенное в скобки не произнесено, но уже заготовлено).
Фрагмент мысленной фразы: «Это значит, что при пятом времени запуска катушка ...».
Мысленная фраза (женским голосом, бодро): «Танцевать будет чистенько» (речь идет о молодом мужчине).
Мысленная, незавершенная фраза: «А покуда рассеивалась вся эта публика...».
Мысленный диалог (женскими голосами): «...вы нас в ужас повергаете» (незапомнившееся обращение состоит из старорусских благородных имени и отчества). Собеседница отвечает: «Не думаете же вы, что мы сами ему не подвержены». Тон диалога деловит, хладнокровен, как у современных бизнес-леди.
Мысленный диалог (мужскими голосами). Бормотание: «Семь — шесть — два». - Уточнение: «Там семь — шесть — восемь».
Пробираемся (прогуливаемся? путешествуем?) по джунглям. Видим зверька, из любопытства следуем за ним, попадаем к дивному, находящемуся в небольшой впадине озеру. Похожий на рукотворный спуск покрыт редкими пучками короткой травы. Прихотливо изрезанные берега обрамлены буйной зеленью, островки и кочки украшены сочной крупнолистной тропической растительностью, прозрачная вода заселена всевозможной живностью. В восхищении говорю, что «могла бы тут полжизни прожить». Спохватываюсь, что озеро мало, купаться здесь не получится. С любопытством его разглядываю. Среди крепких подводных растений неторопливо плывет черепаха, снуют рыбки, посреди озера стоит, по колено в воде, карликовая свинка (не запомнились остальные, но все они были в прекрасном состоянии). На центральном острове крупная бурая ящерица (или это варан?) забралась на невысокий, почти скрытый зеленью, уставленный яствами стол. Тянет шею к большой плоской кастрюле с салатом и, кажется, намеревается полакомиться. Говорю спутникам (ощущаемым темноватыми полутенями): «А ящерица все к салату поближе пододвигается».
Персонажами сна были Фуфу и Лучик. Он (в своем нынешнем, восемнадцатилетнем возрасте), в конце сна спящий под слишком легким одеялом, беспокойно ворочается от холода.
