Прихожу в учреждение за справкой. Служащая занята, приходится долго ждать. Я то выхожу наружу (кажется, у меня была книга, и я ее почитывала), то возвращаюсь к стойке. Наконец барышня отпустила клиентов, переделала все свои дела, однако тут возникает старушка. Что-то бурчу. Барышня отвечает, что это их знакомая старушка, делами которой необходимо сейчас заняться. Старушка заходит за стойку, они раскрывают книгу, начинается урок (для старушки). Текст напечатан крупным красивым старославянским шрифтом. Старушка превращается в крепкую женщину средних лет, голова по самые брови обвязана темным платком, в своих темных одеждах она становится похожей на богомолку (в том числе лицом). Мне велят записаться на прием. Говорю, что не могу знать заранее, когда смогу придти. Велят принести справку о часах работы. Отвечаю, что у меня нет работы, но иногда я страдаю головными болями. Появляются вторая служащая и молодой человек. Первая велит второй оформить мне справку.
Чья-то рука, опирающаяся на край стола и чем-то потряхивающая. Сначала это кажется похожим на связку ключей. Но с каждым встряхиванием оно немного изменяется, и в конце концов превращается в небольшую гроздь винограда с черными матовыми ягодами.
В деревне, при большом стечении народа хоронят старушку. Она была, наверно, безногой, так как занимала половину гроба. Народ ее оплакивает, а я вижу, что хоть глаза ее закрыты, но она пошевеливает то бровями, то губами, да и цвет лица ее совсем не покойницкий. Говорю, что старушка жива, но меня никто не слышит (или не слушает). Все голосят и готовятся к погребению. Смотрю на шевелящееся лицо старушки, повторяю, что она жива. Люди мне не верят. Говорю, что пусть сами проверят, если не верят. Пусть причинят старушке боль и увидят, прореагирует она или нет. Народ внял моим словам, решают положить на лоб старушке тряпку с горячей водой. Полдеревни льют на серую тряпку невероятное количество горячей воды, кладут тряпку на старушечий лоб. Старушка к-а-а-ак взревет (оглушительно!) Садится в гробу, и кажется, у нее даже ноги объявились. Кто-то снимает тряпку со старушкиного лба, тряпка превращается в кусок отварной куриной грудинки, один из присутствующих начинает ее есть. Говорю, что не стоит есть то, что было на покойнике, что я ему дам другой кусок курицы. Открываю коробку, беру один из находящихся там кусков куры, даю этому человеку [см. сон №0528].
Мужское лицо, попеременно закрывающее то один, то другой глаз. Удивленная, пристально смотрю на него. Оно плавно, ловко превращается в другое мужское лицо - нарисованное, с закрытыми глазами, длинными густыми волосами (и с похожим на петин носом).
Молодая женщина, моя дочь (сновидческая) собирается в краткодневную поездку с молодым мужчиной. Поездка предпринимается по ее инициативе. Мужчина, на мой взгляд, внешне интересней, но она вот такая, напористостью компенсирует скудность внешних данных. По возвращении рассказывает, что они познакомились с талантливым, самобытным художником, а спустя немного времени сообщает, что снова уезжает на несколько дней. Спрашиваю, с кем, оказывается, что уже с художником. Дочь уезжает, а я, обескураженная ее взбалмошностью, удивляюсь, как она умудряется заполучить все, что ей приходит в голову. Успокаиваю себя тем, что она, наверно, таким образом взращивает уверенность в себе. Окончательно отстраиваюсь испытанным приемом — мысленно переношу ситуацию на другую семью, что позволяет взглянуть на происходящее со стороны, более беспристрастно. Дочь возвращается. Каким-то образом превращается в Петю, который оживленно рассказывает, что поездка была необыкновенной, что они только очень устали, потому что пришлось много выступать перед группами людей, и что «только бы никто не узнал, откуда они знают то, что рассказывали другим». Говорит, что должен быстро набраться сил, потому что выступления не закончены, сейчас только короткая передышка. Во время его рассказа сон бегло показывает берег озера, где много смутно видимых людей сидят на траве и слушают Петю и еще одного молодого человека. Сон возвращается в комнату, вижу Петю стоящим на фоне окна (против света) с вязаным пестро-светлым чехлом, полностью скрывающим голову. Петя раздувает щеки (как бы полоща рот воздухом) и прижимает к ним пальцы.
Человек делает массаж шеи и плеч пушистой кошке. В процессе этой процедуры кошка превращается в освежеванную тушку с наполовину обрубленными лапами, но массаж продолжается как ни в чем не бывало.
Нахожусь в гостях у семейства Мэнов, в лачуге. Мэны говорят, что в основном живут не здесь, а в большом городе, у бабушки, и что Лэр - глава компьютерной фирмы. Ничему не верю. Крашу (кажется, с помощью Вэллы) волосы. Взглянув в зеркало, почти не узнаю себя - волосы стали красивого рыжего цвета, с белой прядью надо лбом. Они густы и заплетены во множество косичек (на негритянский манер). Выгляжу совсем по-новому, мне это идет. Перед уходом еще раз подхожу к зеркалу — вижу тускло-серые длинные редкие, не поддающиеся расческе спутанные пряди.
Нахожусь в пустой запущенной, расположенной на первом этаже квартире. Через окна в комнаты забираются уличные кошки. Выгоняю их. Одна, некрупная, черная, шмыгает в разные стороны, мне с ней никак не справиться. Хватаю валяющуюся на полу коробку, накрываю кошку, осторожно двигаю ее к окну. Внезапно коробка распахивается (сверху), кошка выскакивает, превратившись в крупную серую матерую котищу. В безмерном удивлении не понимаю, как такое могло произойти. Кидаюсь за этой кошкой, накрываю другой коробкой. Начинаю кошку убивать, давлю на нее чем-то изо всех сил, стараясь, чтобы она меня не оцарапала. Решив, что с ней покончено, беру за шиворот, выбрасываю в окно. С досадой вижу несколько капель кошачей крови на оконном стекле (на руках моих тоже оказалось немного крови, только бурого цвета). Высовываюсь посмотреть, что стало с кошкой, ничего не вижу в густой траве и кустах. Пристально вглядываюсь - и тут меня будит телефонный звонок.
На крышке зеленого уличного мусорного бака громоздится гора керамических облицовочных плиток. По мере того как я на них смотрю, они превращаются в книжки, примерно такого же размера, в той же, песочно-коричневой цветовой гамме.
За двумя обшарпанными столами большого зала люди обстоятельно обсуждают, как раздать (вернуть) самим себе дипломы (ранее собранные для какой-то надобности). Судя по рассуждениям, проблема невероятно сложна, и просто невозможно представить, как с ней можно справиться. Каждый уверяет, что он на это неспособен. Я (посторонняя) сижу за левым столом, напротив женщины-председателя. Стопка дипломов покоится на углу нашего стола, совсем близко от меня. Я не имею отношения к этим людям, и слушая их, не могу взять в толк, в чем затруднение — ведь как дипломы, так и их владельцы находятся сейчас здесь. На мой взгляд, просто никому не хочется себя обременять. Решаю помочь, предлагаю свои услуги. Председательница недовольна - возможно, я нарушила какой-то ритуал. Но, тем не менее, одобрение получено, приступаю к делу. Беру диплом, отыскиваю фамилию владельца, приглашаю к столу, с улыбкой вручаю диплом, мне улыбаются в ответ. Трудно было лишь отыскать и правильно прочесть фамилии (они вписаны невообразимо корявым почерком). Несколько дипломов в моих руках превращаются во что-то другое, более крупное, из мягкого (кажется, пушистого) материала. Фамилий на них я не нахожу, но на тыльной стороне обнаруживаются фотографии владельцев. На одной изображена симпатичная улыбающаяся, похожая на киноартистку блондинка, а владелица оказывается приятно похожей на свое фото. Беру последний диплом. Он мгновенно превращается в спальный мешок из толстого коричневого плюша. Не запомнилось, как удалось определить фамилию владельца (кажется, по нашивке на изнанке спальника). Оглашаю ее, кто-то с недоумением говорит: «Так он же с полгода как умер». Председательница собирается запереть спальник в большой, появившийся у нее за спиной сейф. Полагаю, что это несправедливо по отношению к членам семьи этого человека, все со мной соглашаются.
Сон о превращениях, трансформациях, сопровождающихся восхитительными, потрясающими ощущениями. Превращения повторяются несколько раз, и каждый раз я ощущаю НЕВЫРАЗИМОЕ БЛАЖЕНСТВО. Были и другие действующие лица, превращения наши виделись со стороны, в дымчато-серых тонах.
Нахожусь в странном городе, у каких-то людей. Выхожу, чтобы попасть в другой дом, не могу понять, как туда добраться. Кто-то объясняет дорогу, но все равно плутаю. Все вокруг кажется странным — и дома не похожи на обычные дома, и улицы не похожи на обычные улицы, и люди какие-то полупризрачные. Набредаю на крутой спуск в виде грубо выдолбленного в скальной породе желоба. По дну его сочится струйка воды, серо-зеленые стенки кажутся скользкими. Опасаюсь туда ступить, но вид спокойно идущих в обоих направлениях людей подбадривает. Еще раз окидываю взглядом желоб, вижу, что дно устлано светлыми шероховатыми камешками. Смотрю на покрытые слоем чистой, живой воды камешки (они видятся, в отличие от всего остального, отчетливо), и решаю, что если не наступать на стенки, то мне ничего не грозит. Как только решаю ступить в желоб, он превращается в сдвоенный туннель. Левая, узкая ветвь показалась мне непроходимой, решаю идти по правой. Вход в нее оказывается частично загороженным темным щитом из прессованных опилок. Спихиваю его в левую, неиспользуемую, как я полагала, ветвь, и иду по правой. Сон смутно показывает, как скользящий по левой ветви щит сбивает с ног идущую вверх девушку, ранит (или даже убивает) ее, а потом, кажется, задевает поднимающегося там же молодого человека. Не делая попытки помочь, продолжаю спуск (хотя и держу в уме произошедшее). Выйдя из туннеля, оборачиваюсь. Вижу сдвоенную горку, с которой весело съезжают вниз и карабкаются наверх люди, много людей в черной одежде. Полагаю, что в горки превратились туннели, успокаиваю себя тем, что если бы с девушкой в самом деле случилась беда, люди бы так не веселились, и уж во всяком случае оказали бы ей помощь. Немного погодя, отчетливо осознаю, что сдвоенная горка, на которой резвится масса людей — это вовсе не мои туннели. Ни люди, ни горка не имеют к туннелям никакого отношения.
Мне снится, что я СПЛЮ (в своей комнате), а сосед в салоне смотрит по телевизору передачи о природе. Удивляюсь несвойственному ему интересу к такого рода передачам, да еще глубокой ночью. Сосед, тем временем, плавно, незаметно превращается в грузного бывшего Премьер-министра Великобритании (Черчилля?)
В квартире, где я нахожусь, появляется черная кошка, отношусь к ней вполне терпимо. Проходя мимо дверей одной из комнат, вижу на широкой кровати, рядом с этой кошкой, еще трех, в отличие от первой, шелудивых. Размахивая первой попавшейся одежкой, гоню кошек прочь, с этажа на этаж, все ниже и ниже. Дом был, кажется, башенного типа, спускались мы не по лестницам, а переходя из комнаты в комнату (все они, насколько я смогла разглядеть на бегу, были уютно обставлены). Какие-то люди помогают мне, добираемся почти до выхода из здания. Тут первая кошка и еще одна превращаются в напиток (похожий на кофе с молоком). Каждая - в своем стеклянном бокале, которые стоят рядом, на круглом темном столе. ПРЕВРАТИВШИЕСЯ В НАПИТОК КОШКИ ЧТО-ТО СООБЩАЮТ (кажется, бессловесно). В том числе - что они мне еще пригодятся.
Котенок, задрав хвост, расхаживает из стороны в сторону на небольшом возвышении. Чья-то рука охватывает хвост и быстро передвигает превратившегося в игрушку котенка то вправо, то влево.
В приемной врача что-то оживленно обсуждается. Не вникаю в суть не имеющего ко мне отношения разговора. Но когда кто-то занавешивает газетным листом одну из картин на стене, внимание включается. Обсуждают проблему привлечения новых пациентов. Говорят, что нужно убрать картины, воздействие которых может быть устрашающим, заменить их более привлекательными. Приводят в пример оформление приемной удачливого врача-конкурента, работающего по соседству. Смотрю на картины. Левая (закрытая газетным листом) изображает фрагмент дивана с направленным на него пылесосом. На сиденье дивана, у спинки, лежит человеческая фигурка с отчлененной головой. По мере того как я на нее смотрю, она незаметно превращается в искусное изваяние из терракотового камня, отбитая (или отбившаяся?) голова лежит у ног. На второй картине изображены пациент и врач с большим, с длинной иглой, шприцем. Перевожу взгляд с картины на картину, с усмешкой говорю, что они действительно не очень подходящи для приемной врача.
Прогуливаюсь с молодой местной женщиной по улочкам селения Адамс. Улочки то круто поднимаются вверх, то тут же сбегают вниз, так же неровно течет наша беседа. Когда я пытаюсь задавать вопросы (безобидные, нейтральные), собеседница выражает молчаливое недовольство. И в то же время парадоксальным образом не только поощряет задавать их (когда я, желая погасить ее недовольство, умолкаю), но и с готовностью на них отвечает. А потом все повторяется. Осознаю, что введена поведением этой женщины в противоречивую ситуацию, но не угнетена, поскольку пытаюсь лишь поддержать разговор. Женщина вдруг превращается в Петунью. Вскользь замечает, что испытывает тревогу в отношении мужа, живущего не в селении, и, кажется, в отношении самой себя тоже.
Стою в очереди у прилавка кофейни. Кто-то из стоящих передо мной отказывается от оплаченной покупки. Кассирша говорит, что деньги не возвращают, можно заказать на эту сумму что-нибудь другое. Принимаю активное участие в выборе замены для людей с чеком, превратившихся в моих приятелей. Решаю, что стоит заказать нам троим по чашке кофе и паре пирожных. Выбираем пирожные (это были просто сдобные булки, с разочарованием рассматриваю их). Оказавшаяся позади меня Эля говорит, чтобы на ее долю я заказала две чашки кофе, потому что они с Петей привыкли пить кофе помногу. Петя тоже просит две чашки, иду уточнить заказ (в Петю и Элю превратились предыдущие приятели).
Яркий беззаботный солнечный день, наша веселая компания чем-то занята на берегу бассейна. Вхожу в воду, вижу чечевицеобразную светло-серую резиновую ножку от нашей микроволновой печки, ловлю ее. Стоящие на берегу указывают на еще одну, плавающую в отдалении, устремляюсь туда. Бассейн превращается в узкий канал. Подплыв ближе, обнаруживаю, что это не ножка, а торчащий из воды нос большой коричневой змеи. Пытаюсь понять, почему нос змеи показался нам издали похожим на ножку печки. Змея медленно всплывает, вот уже видно всю ее голову. Задорно, энергично брызгаю на нее водой, призываю стоящих на берегу друзей включиться в игру. Некоторые, не приближаясь к змее, обдают ее брызгами. Змея постепенно смещается вправо, к бортику канала, и превращается в большого живописного изумрудного дракона. Слева появляется коричневая игуана. Призываю друзей полюбоваться на эти диковинки, от которых сама в восторге. Изумрудный дракон ухватывает пастью игуану, я все еще нахожусь в воде, неподалеку, а с берега несутся вразнобой радостные вопли: «Динозавр! Динозавр!»
Кому-то угрожает быть поглощенным серой безликой толпой. Видится огромная плотная толпа серых нечетких безликих (вид со спины?) фигур. Среди этой массы одинаковых - автономная (тоже условная) фигура того, о ком идет речь. Он съедает, одно за другим, эклеры (пирожные). Смутно демонстрируется приоткрытый рот с находящимся перед ним пирожным. Накопив таким образом энергию, тот, о ком идет речь, превращается в ослепительный, в рост человека, столб света (кажется, веретенообразный). Визуализация шла на фоне бессловесного мысленного сообщения.
Мысленная фраза (спокойным мужским полушепотом): «Ты веди себя тихо, не подведи». Смутно, в бледно-серых тонах видятся мужчина и женщина, лежащие (одетыми) друг возле друга.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Подскажите мне ... Что, у нас есть лампочка для этого?»
Мысленные фразы (женским голосом): «Курс Условных Единиц. Я хочу ввести...» (фраза обрывается; условные единицы имеются в виду денежные).
Мысленный разговор. «Вероника, ты играла в ковшик?» - спрашивает спокойный женский голос (имеется в виду, играла ли я с ковшиком, хотя я в этом сне отнюдь не в детском возрасте). Бормочу что-то невразумительное. Мужской голос раздраженно бурчит: «И всё было в порядке!»
Рассматриваем с мамой* два зимних пальто, из которых мы с сестрой выросли. Сон несколько раз демонстрирует крупным планом их прекрасное качество. Обсуждаем, во что их можно перешить.
Мысленная фраза: «Физическое тело — галактические судьбы». Фраза одновременно предстает в виде плаката. Рассмотреть удается третье ее слово, изображенное крупными красивыми буквами.
Находимся в открытом море, далеко от невидимого берега. В нашем распоряжении большие плоты, обтянутые яркой нарядной тканью. Мой находится дальше всех от берега, я распласталась, тихо блаженствуя, наслаждаясь колышущейся прекрасной живой водой, ощущая ее неизмеримую глубину. Мне нет дела ни до кого и ни до чего на свете. Слева появляется каменная гряда, у торца которой, в нескольких десятках метров от меня стоит женщина... заурядная тетенька в немыслимом бикини... вода не достает ей даже до пояса... И это в открытом море, толщу которого я так хорошо только что ощущала... Недоумение сменяется догадкой, что мелко там из-за гряды. Прикидываю, что если захочу вернуться на берег, смогу воспользоваться этой грядой. Предполагаю, что смогу доплыть до нее (хоть пловец я не ахти какой). Мне даже пришла идея попробовать проплыть, просто так, чтобы быть уверенной в случае чего (тут я впервые подумала, что на море могут подняться волны). Дальше идеи дело не пошло, оставляю эту затею, еще какое-то время бездумно блаженствую. Возвращается мысль о волнах, толща воды пару раз вздувается бугром. Нестрашным, сразу улегшимся, но показавшим, что в случае чего с морем шутки плохи. Деловито размышляю, что мы тогда будем делать. Раздается треск моторов. Со стороны берега подлетают два несуразных летательных аппарата, опускаются на крышу появившегося справа сооружения, частично торчащего над водой. Из аппаратов выскакивают похожие на десантников американцы, скрываются в подводной части строения. Наша группа тоже вроде бы там, все чем-то заняты, одна я не могу понять, в чем дело. Я уже нахожусь на крыше сооружения, вижу Лейлу, прошу объяснить, что происходит. Говорю, что сама понять не могу из-за слабого знания английского языка. Поколебавшись, Лейла соглашается объяснить, зовет меня для этого в подводную часть. Оказываемся там (не запомнилось, делали ли мы там что-нибудь, помню лишь, что в помещении больше никого не было). По инициативе Лейлы лезем опять наверх. Она впереди, с легкостью, я позади, с трудом (Лейла виделась условно, а женщина у каменной гряды — отчетливо, хоть и без лица, но со всеми своими жировыми складочками). [см. сон №7171]
Мысленная фраза (вдумчиво, сосредоточенно): «Его рост, его интуиция». «Его мера», - в тон, тоже мысленно, добавляю я, завершая чью-ту фразу. Не было понятно, о ком идет речь, и проснувшись, я удивлена тем, что сформулировала окончание не мне принадлежащей фразы. Это было и похоже и не похоже на диалог.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Узнать ... где, у кого, как и когда не было».
Табуретка, стоящая возле кухонного стола, у стены, и исписанный синими чернилами листок бумаги, придавленный одной из ее ножек.
По бескрайнему пустому пространству, покрытому темной бугристой землей, спокойно, неторопливо шагает Чужеземец. Одежда его напоминает комбинезон, голову прикрывает шлем (на запомнилось, закрывал ли шлем лицо; сон был не цветным).
Держу на весу плоский кусок сырого мяса, оглаживая его пальцами второй руки.
Черно-белая пятнистая длинношерстная собака (похожая на охотничью) со свисающим кровавым лоскутом кожи на правой стороне морды. Спокойная, бодрая, она настороженно, заинтересованно приближается к одному из припаркованных у тротуара автомобилей (учуяв кота?) Вытягивает шею, пытается просунуть под машину голову.
В финале сна высоко в Небе появляется самолет, серебристый корпус которого ярко блестит в солнечных лучах. Мгновенно и незаметно темнеет. Слева, над крышами одноэтажного городка, появляется еще один — темный, гигантский, светящийся по контуру неоновым светом. Носовая часть его выглядит, как акулья морда, он летит очень низко и обладает поразительной маневренностью. Медленно, бесшумно, как бы невесомо перемещается он по небу. В этом зрелище было что-то завораживающее. Редкие прохожие не обращают на него внимания, я же смотрю во все глаза. Самолет оказывается над морем огней городка (круто сбегающего вниз по широкому склону). На их фоне громадный бесшумный, как бы невесомый самолет выглядит фантастически. Сон заканчивается, приступаю к его конспектированию, мысленно повторяя одну и ту же фразу: «Он светился светящимся светом». Фраза будит меня по-настоящему.
Журнал регистрации, в который вносят несколько строчек с моими данными.
Мне снится, что я СПЛЮ (в своей комнате), а сосед в салоне смотрит по телевизору передачи о природе. Удивляюсь несвойственному ему интересу к такого рода передачам, да еще глубокой ночью. Сосед, тем временем, плавно, незаметно превращается в грузного бывшего Премьер-министра Великобритании (Черчилля?)
Мысленный диалог (мужским и женским голосами). Степенно, со сдержанной улыбкой: «Выдержу». - Оживленно: «Ну вот смотрите».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «А вот ... ты можешь сказать, что он, это, не растерялся?»
Обрывки мысленной фразы (мужским голосом, рассудительно): «...или ... в случае ... жертвовать тем же» (имеется в виду жертва непринципиальная).
На мысленный вопрос, как в селении Адамс решается проблема распределения работ, следует мысленный ответ: «Даже если судно (стоит в порту), они снимают любого, кто может помочь в это время». Слова, заключенные в скобки, не произнесены, но подразумеваются, и даже подкрепляются смутным показом стоящего у причала судна. Фаза повторялась до тех пор, пока я ее не записала.
Мысленная, незавершенная фраза: «Самый неотличимый ни в чем, я старался...».
На краю большой пластины, испещренной рядами правильных шестиугольных вмятин, стоит человеческая фигурка с поднятыми вверх руками. На этом фоне возникает мысленная фраза, из которой запомнилось слово «орфический».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «...что все спят, что бы он тогда ответил? Ему надо на концерт...» (фраза обрывается).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «Если оно не ... в обещанном указом сроке, то (придется)...» (за слово в скобках не ручаюсь).
Мысленные, незавершенные фразы (первая спокойная, вторая запальчивая): «Наш детский флот...Только в одном нашем детском флоте...».
Мысленная фраза: «Поднять их — значит, сбросить со старых материалов». Видится квадратный люк, крышку которого медленно задвигают - она скользит по направляющим пазам влево, и не доходя до края, останавливается.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «Лейтенант, не является ли в известных случаях...».
Мысленная фраза (насмешливо): «Вино шесть лет хранятся, а...» (последнее слово разобрать не удалось).
Информация о каких-то людях. В одной из частей говорилось о психически больном человеке. На его схематичном изображении шла (от шеи вверх и вправо) длинная прямая линия, названная «линией трудоголика». Еще одна часть называлась «Обыкновенная история». Появившийся там мужчина начал свой рассказ словами «У меня не было...».
Раздается мысленная команда: «Гарнизон, равняйсь!» Следует мысленный комментарий: «Гарнизон стоял навытяжку и перегонял страх из одной категории в другую». Смутно видится стройный крепкий солдат, вытянувшийся (в соответствии с приказом) в струнку. Этот солдат и именуется гарнизоном, не исключено, что в шутку (мягкую, добрую).
Фраза из сна: «Вас вызывают военные».
Мысленная фраза (издалека, будничным тоном): «Лучше снять все, снять все с себя».
Ко мне в автобусе привязался хулиган, крепкий наглый парень. Пассажиры (смутные темные фигуры) не реагируют. Впадаю в паническую растерянность, не в силах что-либо предпринять (смутно чувствуя, что любое движение или слово лишь раззадорят этого типа). На счастье, за меня вступается солдат, такой же крепкий, как и хулиган, и даже чем-то на него похожий (я была чуть старше их). Хулиган не предвещающим ничего хорошего тоном предлагает солдату выйти (поговорить). Оказываемся вне автобуса, входим вслед за хулиганом в недостроенный дом. Меня лично никто сюда не звал, нахожусь здесь из чувства долга, не позволяющего бросить заступника на произвол судьбы. Атмосфера накаляется. Хотя ничего еще не произошло и не вымолвлено ни слова, всем существом предчувствую ужас надвигающейся расправы. Невыносимый, парализующий ужас, которым сопровождается воображаемое предстоящее смертоубийство. Появляется девушка, напарница хулигана, солдат исчезает. Выходим из здания, следую за не обращающим на меня внимания хулиганом (полагая, что солдат может появиться и готовая разделить с ним трагическую судьбу). Девушка намекает, что ни мне, ни солдату ничего плохого не будет. Это приносит облегчение, но решаю все же солдата дождаться. По пути к хулигану примыкают подельники, растрепанные темные фигуры, настоящие клошары. Девушка шепотом предупреждает, чтобы я стерла с лица выражение безмятежности (неконтролируемо возникшее, повидимому, после ее первого сообщения). Напускаю маску серьезности и озабоченности. И не только проникаюсь заодно этими чувствами, но и делаю безотчетное умозаключение, что для собственной безопасности человеку вообще, наверно, лучше всего всегда держать на лице такую маску.
Мысленный, неполностью запомнившийся диалог. «Всё это ... когда ... в классе прочла...» (фраза не завершена). - «В классе?» - «В классе».
Прямоугольная, обшитая рассохшимися побуревшими досками яма в иссушенном зноем лесу. Яма замаскирована, но по периметру, между обшивкой и землей, идет предательская канавка. Как бы от нечего делать, канавку засыпаю.
Обрывки мысленной фразы: «Все эти ... были вне внимания...» (речь идет о признаках или симптомах).
Мысленные фразы (женским голосом, резко): «...жаешь? Что ты думаешь?» (первое слово разобралось неполностью).
Очетливый (не оглушительный) звук взрыва, после чего бегло видится черный рыхлый вертикальный диск.
Что-то обдумывая, говорю сама себе мысленно: «Ага, понятно».
Мысленная фраза: «И коридор останется открытым, чтобы смолчать». Предстает вид из квартиры предпоследнего этажа на светлую, с пустым пространством по центру, лестничную клетку.
Напечатанный на листе перечень, состоящий из трех позиций. Удается прочесть и осознать все три, но запомнилась последняя: «Родители всегда чувствуют, когда колют их детей» (имеется в виду любое истязание вообще).
Ближе к концу сна в жилой комнате появляется ворона, которая четко произносит три короткие фразы. Они не имеют отношения к происходящему, ворона воспроизвела их бездумно (как когда-то слышанные?)
«...не так?» — спрашиваю я (начало фразы не запомнилось), разворачивая новую пару черных носков. Стоящая рядом женщина говорит: «Конечно, не так!»
Мысленная фраза (игривым женским голосом): «Я так понимаю, что она ошиблась номерком».
Ветер поднимает с тротуара блекло-желтые осенние листья, среди которых особенно много очень мелких листов.
Красочный спокойный, фрагментарно запомнившийся сон, действие которого развивается в просторной жилой комнате. В какой-то момент кто-то из присутствующих говорит (и остальные с ним соглашаются), что мимика грудного ребенка (находящегося в этой же квартире) так осмысленна и выразительна, как это совсем еще не свойственно младенцам такого возраста... А в финале среди нас появляется человек, несущий (как мне каким-то образом известно) смертельную угрозу. Отношусь к этому серьезно (принимая как данность). Вижу в руках у этого человека небольшую трубку (типа дудочки), один конец которой он подносит к губам, а второй нацеливает на меня. Понимаю, что это грозит мне гибелью, отношусь к этому серьезно (и по-прежнему без примеси каких-либо иных эмоций). Я нахожусь на расстоянии пяти-шести метров от этого человека, вот он дует в трубку... и я, чуть ли не обескураженно, ощущаю правой половиной лица всего лишь легкую, безобидную струйку воздуха (персонажи виделись довольно условно; ничьих лиц я не видела; сон был выдержан в теплых благородных оранжево-коричневых тонах).
Иду по знакомому кварталу, ставшему в каком-то смысле незнакомым, на ходу обращая внимание на продовольственные магазины с невиданными деликатесами (помню соблазнительную тушку крупной рыбы особого копчения). На обратном пути решаю купить что-нибудь (чтобы кого-то угостить), вхожу в те же магазины, но вижу лишь заурядные продукты.
Мысленная фраза (женским голосом): «Нет, оказывается, здесь просто сиденье».
Смотрю на крышу здания с находящимися там рабочими, удивляюсь, как быстро оно построено. Вдруг все заволакивается густыми клубами черного дыма.
Вижу себя со стороны, от макушки до лопаток. Тело ничем не прикрыто, волосы сзади длинноваты, их пора подстричь. Вижу, как поправляю их на темени левой рукой.
Крупный худой кролик с короткой блестящей черной шерсткой с трудом протискивается (наружу) в щель под дверью. Находясь внутри дома, каким-то образом вижу и переднюю часть кролика.
Мысленные фразы (мягким, пробным тоном): «Сказал нам, - после недолгого размышления фраза заменяется более выразительной: - Горестно доложил нам».
Мысленная фраза (женским голосом, ласково): «Иди в ... сейчас иди» (одно слово не запомнилось).
Мысленная фраза (женским голосом): «Из-за этой тетеньки кто-нибудь высовывается» (по вызванной ею причине).
Обрывки мысленной фразы: «...говорили ... что кое-кто не прочь и от дерева отделаться».
Выворачиваю на правую сторону светлые носки и что-то произношу.
Оказываюсь (по кратковременной надобности) в отделении больницы, состоящем из многоместных помещений, разделенных полотнищами на единичные секции. В одном из проходов между полотнищами вижу растерянного плачущего малыша, он потерялся. Беру его за руку, отправляюсь на поиски — откидываю поочередно края полотнищ в надежде, что малыш увидит где-нибудь своих родственников (сон нецветной, отчетливо виделись и даже, кажется, осязались, лишь полотнища).
Мысленные фразы (энергично): «Воздух? Но тогда (это) выглядит вообще непонятно».
Делю (в уме) число «314» на что-то, получаю в результате «101.7». Проверяю обратным умножением, с удовольствием убеждаюсь, что все в порядке. Но перемножив еще раз частное и делитель (который лишь в этот момент появляется в явном виде, это число «2») вижу, что допустила ошибку.
Во второй половине ночи было несколько снов ТАКОГО, повидимому, содержания, что просыпаясь поутру под их впечатлением, я отреагировала спокойной (деловитой) мыслью: «В какие-то дебри влезла сегодня».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Мы только ... лежали под голыми ватниками».
Сон о ПРЕВРАЩЕНИИ. Но что это было за превращение, обратимым оно было или необратимым, со мной ли оно совершалось или не со мной, не запомнилось.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «В их ... полное неверие с полным признанием».
Кто-то быстро приоткрывает (изнутри) дверь чулана, где стоит (наяву) стиральная машина. В образовавшуюся щель видно, что в чулане никого нет, и тем не менее, несомненно, что дверь энергично приоткрыта именно изнутри.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза, протараторенная женским голосом: «...работа, я сейчас по телефону запишу, по телефону запишу, запишу по телефону, пожалуйста».
Мысленная фраза (ритмично, полушутливым тоном): «Любительница крупных и теплых помидор».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Нет ... у меня это».
Люди совершают обряд крещения. Окунаются в речку, настолько мелкую, что им приходится низко приседать, чтобы погрузиться с головой. Две женщины — крупная, полная, в ярком цветастом платье, и невысокая, худенькая, в чем-то темном - уже окунулись по разу, зажав пальцами носы. Теперь худая тянет полную окунуться еще раз. Та не хочет, худая настаивает, уверяя, что это снимет болезни. Под принуждением худой полная приседает, окунается с головой. И вдруг резко выпрямляется, вскрикивает «Ой-ё! Ой-ё!», поворачивается вокруг своей оси и замертво падает. Лежит на дне речки, вытянувшись на спине, ногами к берегу, и всю ее хорошо видно сквозь тонкий слой чистой прозрачной воды (сон был очень живым).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Там, где ... чешется ночью».
Мысленная, несколько раз повторившаяся, и несмотря на это, неполностью запомнившаяся фраза: «Он вышел после того, как Тони Блайзер предложил ему...».
Огромный пустой холл с высоченным потолком, светлыми мраморными стенами и высоко расположенными в дальней стене окнами, через которые льется холодный свет. Внимание сна сосредоточено на коренастом мужчине, стоящем около массивной колонны. Сначала он сильно кашлянул, издав неэстетичное хлюпающее «Кхе!», а чуть погодя грубо сплюнул на пол.
Мысленная фраза: «Я приходила на приход реки и видела ее».
Мысленные фразы (нерешительно, жидковатым мужским голосом): «Раскачать. Начинать так или... Нет, сейчас нельзя, потому что...» (фраза обрывается).
Мысленная фраза (мужским голосом, спокойно, с расстановкой): «Я не говорю про СНЫ, которые лежат, вот они, все здесь, без остатка» (сны подразумеваются мои, но имеется в виду, что дело совсем не в них).
