Медленно проплывает (как при виде из движущегося поезда) пейзаж. На фоне густой растительности в кадре появляется (а потом плавно исчезает за правой границей поля зрения) небольшой, с кролика, трехцветный зверек. Пухлый, как хомяк, он спокойно сидит на задних лапках, растопырив похожие на кошачьи уши.
Виден верхний участок скалы с вертикальными полуцилиндрическими (с овальными торцами) нишами - высотой с метр, шириной с треть метра. Сон неторопливо перемещает взгляд вправо, показывая все новые и новые ниши. На их фоне возникает мысленная фраза: «Они не вернулись, они не смогли вернуться в свои...» (окончание не запомнилось). Речь идет о том, что люди не вернулись на ночлег в эти ниши-постели, потому что не смогли вскарабкаться по скале. Сон показывает ее нижнюю часть, загроможденную валунами, на которых маячат полупризрачные темные люди.
Служебное помещение. Сгрудившаяся у стола рабочая группа мирно обсуждает производственные проблемы. Кто-то вскользь упоминает конструкторов. Новоиспеченный руководитель группы взрывается неистовой вспышкой гнева. Не помня себя, обрушивается с бранью на касту конструкторов. Кричит, трясясь от злости, что конструкторов слишком возвеличили! Без них, якобы, никуда! «Только и слышишь: Конструкторы! Конструкторы!» - паясничая, диким фальцетом взвизгивает он. Сон тем временем плавно переводит взгляд за спину крикуна, в дальний угол комнаты. Там, в уютном полумраке, уронив голову на руки, сладко, безмятежно спит на своем рабочем месте КОНСТРУКТОР. «Тихо, задремал тут один», - добродушно говорят подчиненные, указывая разбушевавшемуся шефу на покоящуюся на чертежной доске голову спящего в ореоле спутанных пшеничных волос.
Фрагмент улицы — палисадники, черная металлическая решетчатая калитка в глубине неширокого зазора между домами. Это видится так, как увидел бы стоящий на тротуаре человек. Точка обзора, плавно покачиваясь, поднимается вверх, оставаясь направленной на те же палисадники, главным образом на черную решетчатую калитку (я проснулась, когда точка обзора поднялась на пару этажей).
Фрагмент улочки. Несколько строений разрушены, здесь собираются возводить новые дома. Площадка частично расчищена, начата прокладка подземных коммуникаций. Точка обзора сдвигается (к моему удивлению) с места, неторопливо перемещается вперед.
Мысленный диалог. «Летающий самолет или плавающий?» - «Нет, проблема не в этом». Предстает разворот яркого глянцевого рекламного журнала. В момент произнесения первой фразы взгляд сна направлен на левый верхний угол левой страницы, а потом переводится в нижний правый угол правой.
Молодая пышнотелая белокожая официантка в форменном черном костюме и белом фартучке стоит спиной. Точка обзора неспешно, плавно, по широкой дуге огибает ее (против часовой стрелки). Теперь официантка видна правым боком. Точка обзора прикована к дебелым ножкам, торчащим из-под короткой юбки. Официантка какое-то время остается неподвижной, а потом неестественно мелкими шажками семенит вправо.
Смутно, не в цвете виден торс сидящего за столом крепкого мужчины. Взгляд сна направляется через его плечо, на раскрытую книгу. На ней покоится правая рука этого человека. Не сразу — уж слишком это невероятно — до меня доходит, что рука заканчивается ступней, бледной узкой ступней. Всматриваюсь, убеждаюсь, что действительно правая рука мужчины оканчивается ступней.
Смутно видится мощная спина сидящего за столом человека. Око сна перемещается, показывает лежащий перед ним лист, разделенный горизонтальными линиями на четыре равные части. Человек рисует свой дом. Трудится над заполнением третьего поля (два верхних уже заполнены). Рисуется везде одно и то же — горизонтальная цепочка крупных корявых ромбов, черные контуры которых обведены тонкой красной линией. Возникает мысленная фраза, содержащая слово «Ватикан» (возможно, состоящая из одного этого слова).
Выхожу из автобуса, решив оставшуюся часть пути проделать пешком. Иду почти наугад, узнаю одну из вывесок, понимаю, что нахожусь вблизи нужного места. Приободряюсь, сворачиваю в глубину квартала, с удовольствием топаю босиком по мелким белым камешкам, которыми усыпаны дорожки. Внимание привлекает что-то необычное на крыше одного из домов. На обращенной в мою сторону половине крутой двускатной черепичной крыши сидит кружком группа людей. На такой высоте и крутизне? Недоверчиво присматриваюсь (этого не может быть!) Но нет, они действительно сидят там с самым непринужденным видом. Точка созерцания поднимается на их уровень, теперь я вижу все до мельчайших подробностей. В центре круга - молодая женщина с младенцем на руках, по периметру расположились, то и дело перебираясь с места на место и даже пританцовывая, детишки постарше. Все выглядит так мирно, естественно, как на какой-нибудь поляне. Мне показалось, что они там празднуют День рождения.
Панорама светлого города. Точка созерцания плавно, неторопливо опоясывает (по идеальной окружности, против часовой стрелки) городской центр. Не завершив полного оборота, разворачивается в обратную сторону, и теперь демонстрирует то, что находится снаружи траектории. Мельком панорама дается неподвижной, из другого источника, сверху (при этом видится обозначенная тонкой черной линией часть траектории точки созерцания).
Мысленная фраза: «Так вот построен еще один год». Возникает белоснежная полярная пустыня, лед которой покрыт ровным слоем плотного снега. В одном месте снег аккуратно счищен, видно, что толщина его составляет сантиметров пятнадцать. Пейзаж медленно уплывает вправо, как бы экспонируемый невидимым объективом (находящимся вне поля зрения, на переднем плане).
Нецветной, в темноватых тонах сон, условно видимые персонажи которого находятся в левой части поля зрения. Там происходит что-то, сопровождавшееся (почему-то) душераздирающими криками. Потом око сновидения поднимается над стоящей справа от нас стеной (каменной, выше человеческого роста). За ней видится уходящее к горизонту пустое взрыхленное блекло-серое пространство. Оно не вызывает никаких эмоций, и тем не менее, я вдруг испускаю оглушительный жуткий, нечеловеческий вопль. И тут же (из-за этого?) просыпаюсь, обуреваемая лишь опасением, не потревожила ли сон окрестных жителей - мне никак было не установить, насколько реальным был мой вопль.
Мысленная, неполностью запомнившаяся, незавершенная фраза: «Ничего нельзя есть в ... где сосредото...».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (поучительно): «...и наоборот, как (насколько) интересно вам (это) знать, спрашивает женщина, и вы говорите, (что) очень интересно».
Мысленная фраза (мужским голосом, снисходительно): «А почему не сказать?»
Мысленный диалог (мужским и женским голосами). Степенно, со сдержанной улыбкой: «Выдержу». - Оживленно: «Ну вот смотрите».
Большая, ярко освещенная цилиндрическая будка с застекленным верхом (диспетчерская?), все уставлено приборами. Один сотрудник сидит за столом, второй стоит рядом, и посматривая на бумаги в своей руке, что-то озабоченно говорит.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Потом услышала шум, услышала, что повидимому ... и проснулась».
Стою в торце длинного узкого коридора, по обе стороны которого (или по крайней мере по правой стороне) множество открытых дверей в светлые комнаты. Около меня крутится черная, средней величины собака с чистой волнистой шерстью. Собака хочет играть. Швыряю вдоль коридора стеклянную банку. Неловко выскользнув, банка падает неподалеку, собака бросается к ней. Швыряю что-то другое более удачно, прямо до противоположной стены.
Мысленные фразы (женским голосом): «А у вас — кто у вас? А у вас — кто у вас? Кто у вас, говорю?» (начатая спокойно тирада завершается резко, почти грубо).
До окончания отпуска оставалась пара дней, когда меня вызвали на работу и отправили на совещание (в качестве нашего представителя). В большом административном здании нахожу на одном из верхних этажей нужную комнату, перед ней очередь из нескольких молодых людей, одна из девушек стоит с подростком, черты и выражение лица которого были странными, искоса поглядываю на него. Пытаюсь представить, какие вопросы будут решаться на совещании. Вдруг они за рамками моей компетенции? Вдруг нужно будет подписывать бумаги, чертежи? Понимаю, что при необходимости подписать придется, и что потом мы в любом случае выкрутимся, но все же это меня беспокоит. Со мной заговаривает девушка, пришедшая со странным подростком, узнаю от нее, что вызванных в этот кабинет отправляют, оказывается, эмиссарами за границу, недели на три, причем выезжать нужно через два-три дня. Небось, в какую-нибудь глушь, недоверчиво спрашиваю я, примеряясь к новой ситуации. Нет, говорит девушка, эмиссар сам выбирает страну, любую, хоть Америку, в зависимости от выбранного места лишь корректируется срок командировки. Вот так повезло мне! Деловито прикидываю, как успеть за пару дней собраться и решить домашние дела (на моем попечении мама* и Петя, школьник, смутно в этот миг показавшиеся). Кроме того, нужно утрясти вопрос на работе - надеюсь, что там переживут мое дополнительное, сразу после отпуска, отсутствие. Это же надо, думаю я, какая чудесная халява мне подвернулась.
Мысленные фразы (женским голосом): «Не слышу. ГОлоса не слышу, - доносится вяло, издалека, после чего четко повторяется: - ГОлоса не слышу».
Мысленные фразы (женским голосом): «В центре города. В центре города! Здесь наверняка еще что-нибудь...» (фраза обрывается).
Выпавшее из сна слово «иррациональный».
Мысленная, издалека донесшаяся фраза: «Это тот, защелкнутый». P.S. На этом записи снов временно прерываются (по объективной причине).
Окончание мысленной фразы: «...стала выезжать уже не за сорок километров, а за сорок километров».
Мысленная фраза: «Это имя — имя, которое очень любят».
Мысленная фраза (с пафосом): «И как отдают за государство, и как отдают за государство, и как отдают за государство и все его качества зла» (слова «все его» выговорены нервозным фальцетом).
Некий процесс (или ситуация) представлен в форме огромного стакана с коричневатыми стенками и блекло-оранжевым дном. Я должна привести его в порядок, исправить. Приступаю к делу, манипулируя стаканом и привлекая детали той же цветовой гаммы.
Мысленное слово (четко, по слогам): «Ми-син-то».
Мысленные фразы (женским голосом): «Не в ту читать. Читать выбрасывать, а не ...» (фраза обрывается).
«А теперь я скажу, почему я не сказала тебе, сколько. Потому что я хуже всех», - с усмешкой говорит мне Мона, характеризуя свое материальное положение.
Смутно видится небольшое, вытянутое в длину кафе. Темноватые столики с посетителями контрастируют с белоснежной задней стеной, поверхность которой занимает сочное, в охряно-золотистых тонах панно, изображающее пышную осеннюю природу.
Говорю кому-то: «Газ надо выключить. Выключи газ». В финале оказываюсь в комнате, где вдруг обнаруживаю высокую груду рухляди, отрезающую меня от выхода. С недоумением смотрю, в глаза бросается старое облезлое кресло с отодранной обшивкой. Баррикаду будто бы соорудила продолжающая над ней трудиться мама*, находящаяся в первой половине комнаты и потому невидимая мной. Приходит мысль, что если рухлядь вспыхнет, мне несдобровать. Все еще не включившись как следует, спрашиваю: «А что это ты делаешь? Мама, мама!»
Кто-то (невидимый) мысленно, с мягкой усмешкой говорит о том, что он так устал, что даже отвертка вываливается у него из рук.
Мысленная фраза: «Пусть сначала мелодии».
Мысленная фраза (женским голосом): «Но логика!»
Около жилого дома стоит высокое засохшее дерево с отваливающимися ветками и расщепленной верхушкой. Кто-то (возможно, я) его спиливает. Отламывает фрагменты длиной в полтора-два метра, иногда помогая пилой, но всегда сначала ломая.
Мысленная фраза, с которой у меня, после нее полупроснувшейся, было связано что-то любопытное.
Мысленный диалог (женскими голосами). Спокойно: «И в сорок пятом - сорок шестом.» - Эмоционально: «И в сорок пятом. Даже в сорок шестом!» (неясно, о каком из прошлых столетий идет речь).
Сны, наполненные страхом, встрясками, всплеском эмоций, преодолением препятствий можно объяснить, например, тем, что изначальное наше «программирование» ориентировано на борьбу за существование. И если в цивилизованном Настоящем поводов для реализации этой программы недостаточно, то возможно, программа по необходимости запускается в сновидениях — для нашего же блага. Возможно, мы погибли бы, если бы не реализовывали ее в нужной степени, как погибли бы, например, исключив работу системы пищеварения или любую другую.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (женским голосом): «...но, ой, ... Боже, получилось так страшно и некрасиво».
Сквозь сон слышу робкое пение не в меру ранней пичужки. Воэникает мысленная, относящаяся к этому фраза-комментарий, состоящая из двух частей, разделенных словами «однако если».
Мысленная фраза (молодым энергичным женским голосом): «Понимаете что, что вот самое главное?»
В антракте юмористического представления (кажется, КВН) обращаю внимание на молодого человека. Мне говорят, что это и есть знаменитый юморист (имярек). С удивлением отвечаю, что в лицо этот человек мне знаком, но я и представить не могла, что он — тот самый имярек (сон не был цветным).
Мысленная фраза: «Ознакомьтесь с видами и род». Мне не дает покоя ошибка в падеже последнего слова. Мысленно повторяю фразу, ставя последнее слово то в единственном, то во множественном числе, но не могу знать, как будет правильно (так и проснулась, кажется, с недоумением).
Наружная стена здания с налепленными под окном почтовыми ящиками. Дверца одного откинута внутрь, ящик выглядит, как вырубленная в стене ниша. Небольшая птица подлетает к нему, и тут же с громким тревожным криком бросается прочь. Распахивается окно, смутно видимый мужчина с беспокойством выглядывает наружу. Находящаяся где-то поблизости птица не умолкает. Бегло демонстрируется, что ее испугало. В узкой щели почтового ящика видится комочек серых перьев, обагренных мазками темной крови — это истерзанный (и непонятно, живой ли) птенец (но не этой птицы). Возникает мысленная фраза (касающаяся того, что увидела птица): «...а спина вся красная» (начало не запомнилось). Имеется в виду обагренная кровью спинка птенца, на миг визуализировавшаяся.
В конце сна звоню Лесе, узнать, что нам задали по математике (повидимому, я пропустила занятия по болезни). Леся обещает придти, и вскоре является. В моем новом учебнике нужных задач не находим, Леся звонит кому-то еще. Красочный, до этого, похоже, ни разу не открывавшийся учебник математики видится поразительно ясно (а Леся - условно).
Мысленная фраза (женским голосом): «По статье «Бесхозность, исключительность»». Смутно видится птица, о которой идет речь.
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (мужскими голосами). «...а не надо?» - «Нет, лучше в классе».
Мысленная фраза (покладистым женским голосом): «Я говорю, что Ирочка должна держать».
Сестра протягивает руки к пластиковой коробке, и пытаясь ее открыть, говорит: «Посмотрим» (речь идет о содержимом коробки).
Полнометражный сон, действие которого разворачивается вокруг ставшего известным факта прелюбодеяния, совершенного кем-то из нас (не исключено, что мной).
Мысленная фраза: «Вероника, вспоминаешь?» Невнятно видится что-то расплывчатое, в серых тонах, принятое мной за обобщенного представителя старых друзей, задавшего этот вопрос. Полагая, что речь идет о моем бывшем городе, отрицательно (чуть ли не виновато) качаю головой. Спохватываюсь, что, скорей всего, спрашивается о бывших друзьях, отвечаю (мысленно, полупроснувшись): «Не всех, но многих, причем спонтанно».
Держу один из петиных башмаков, заглядываю внутрь. С изумлением вижу торчащую в щели между лопнувшей подметкой и верхом башмака крупную гусеницу с хитиновой оболочкой, усеянной мелкими шипами. Как она могла туда попасть? Поспешно извлекаю ее, радуясь, что мне это удалось. На всякий случай проверяю второй башмак, там тоже гусеница. Мое изумление возрастает. Быстро вытряхиваю и эту. Эпизод с гусеницами повторился несколько раз.
Несколько ярких красочных диванных подушек, разбросанных по какой-то поверхности.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (задумчивым женским голосом): «...в киоске. Или одну можно купить или десятки, - мысль притормаживается и завершается тем же тоном: - Или тысячи» (речь идет о газетах).
Иду к выходу с территории университетского кампуса. Чтобы попасть на автобусную остановку, нужно лишь (как я хорошо помню) пересечь простирающуюся за воротами кампуса обширную площадь. Однако на этот раз площадь оказывается плотно застроенной смутно видимым комплексом серых производственных цехов, в беспорядочных узких проходах между которыми я застреваю, как в лабиринте. В какой-то момент ко мне примыкает пара студентов, юноша и девушка (я лет на десять старше них). Молча блуждаем среди непривлекательных сооружений, не в силах выбраться из ловушки. Иногда заходим внутрь зданий, и когда на пути попадается незакрытая комната (что-то типа конторки), предлагаю зайти и попросить помощи у сидящих там двух женщин. Одна из них охотно объясняет дорогу (сплошные повороты направо-налево). С удивлением замечаю, что конторка гораздо просторней, чем виделась сквозь дверной проем. Там, в правом ее крыле, стоят четыре больничные койки с тумбочками. На заправленных свежим светлым бельем кроватях молча лежат (на спине, укрытые до подбородка) четыре пациентки. Выходим из конторки, начинаем осознанное продвижение по лабиринту. В одном месте с удивлением вижу (сквозь незакрытую дверь) большую, человек на десять палату, копию первой (обе они, в отличие от невнятного, неряшливого нагромождения цехов, виделись ясно). В одном месте пришлось протискиваться по узкому проходу с серыми шершавыми бетонными стенами и кое-где торчащей ржавой арматурой. В этом месте с горячностью говорю своим молчаливым спутникам, что я всегда, когда предоставляется хоть малейшая возможность, спрашиваю подсказки, чтобы выбраться из затруднительного положения. Ребята сохраняют молчание, а я мысленно отмечаю, что горячность моя была чрезмерной, но мне хотелось, чтобы они взяли на заметку мои слова. Вскоре мы входим в пустое помещение (такое же, как и все тут, темное, невнятное) и ложимся отдохнуть на стоящие там условные кровати. Я засыпаю, а проснувшись, не могу разобрать в полумраке, спят ли или уже встали мои спутники. Мне кажется то так, то эдак, и я даже осознаю эту двойственность. Не знаю, как поступить, но потом решаю, что если ребята уйдут без меня, я не пропаду — ведь женщина подробно объяснила нам дорогу (само объяснение мной не запомнилось). Персонажи виделись условными, темными фигурами, а зона «лабиринта» была не только сама по себе (в отличие от всего остального) серой, но и как бы погружена в полупрозрачный сероватый туман.
Мысленные, ритмичные фразы: «Крап-крап-крап! Это мальчик ... крап» (одно слово не запомнилось). Это произносится бойким тоном («крап», возможно, подражает шагам мальчика). Возникает отклик, он звучит замедленно, утрированным басом: «Крра-крра-крра! Это...» (фраза обрывается). Смутно видится закрытая жестянка с будто бы собачьим кормом, а правее, совсем уж неразборчиво, темная собака (звуки «крра», возможно, имитируют звук вскрываемой консервной банки). Сон был не цветным, игривым.
Мысленные фразы (женским голосом): «И боятся ее, с ее подозрительностью. Иди сюда! Иди сюда!».
Мысленная фраза: «Шестьдесят два».
Мысленные фразы: «Кроме как поорать на себя, - говорит спокойный женский голос и тут же поправляется: - На тебя».
Активный полнометражный сон, среди участников которого была и я, и в котором было что-то остроумное.
Со старого грязно-серого бревна соскабливают темно-коричневую краску, которой оно было довольно аккуратно окрашено.
Ненадолго выпадаю из сна со словами: «Тридцать три — одиннадцать — сорок четыре».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «Кроме ... Машина у меня не получилась» (начало второй фразы почти пропето легкомысленным тоном).
Провожу летний отпуск в дачном городке, где находятся и Кира с Юджином. Зайдя к ним, вижу Киру в нарядном платье (хотя мы ходили там полуодетыми, чуть ли не в пляжных костюмах). Оказалось, что они собираются в дальний книжный магазин. Сон бегло показывает старый (как и всё остальное в этом городке) домишко магазина. Решаю присоединиться, возвращаюсь домой переодеться. Обнаруживаю, что забыла у Киры ключи. Только было поворачиваю обратно, как на помощь приходит хозяин жилья (непонятным образом узнавший о моей проблеме). Говорит, что у них есть запасной ключ, идет в кухонный уголок. Понимая, что не должна знать, где хранится запасной ключ, деликатно отворачиваюсь к стене. Вижу эту дощатую серую стену поразительно ясно, стою и разглядываю ее шершавую поверхность (стена и нарядное платье Киры виделись в вживую).
В мое жизненное пространство (жилище) вторглась сестра со своими домочадцами и намерением пробыть непредсказуемо долго. Сон состоит из наших перепирательств. Когда они достигли апогея, мы с ней оказываемся стоящими по щиколотку в мутной грязной воде, ровным слоем покрывающей поверхность большой деревянной двухспальной кровати. Исчерпав словесные доводы, перехожу к попыткам выпихнуть сестру, и кажется, мне это удается (все, кроме грязной воды, виделось условно).
«Ой, золотуся!» - ласково говорю я, похлопывая забравшегося на плечо серого котенка. Только что я извлекла из его пасти длинный узкий шарф, который котенок стащил в смежной комнате. На моих глазах стянул его у маленького мальчика, ребенок этого не заметил, а его бабушка лишь сокрушенно поохала. Я сказала, что верну им шарф, отловила похитителя, отчетливо почувствовав напрягшееся тельце. Погладила котенка, он расслабился, взяла его на руки, без труда извлекла шарф. Совсем успокоившийся шалун забирается мне на плечо (сон был в серых тонах, отчетливо виделся лишь котенок).
Вожусь с грудной малышкой в комнате, где присутствует несколько смутно видимых взрослых. Перехожу в спальню, кладу малышку на широкую двухспальную кровать. Девочка лежит на спине, поворачивает голову к плечу, из ротика на белую простыню выпадают (или она выпихивает их) несколько сероватых комочков. Подбираю их (они похожи на комочки жеваной бумаги), кладу на прикроватную тумбочку. Склоняюсь над малюткой, ласково спрашиваю, не могла бы она впредь класть ненужное ей хотя бы на край тумбочки, а не сплевывать в постель.
Мысленное слово: «Муриокер».
Мысленные фразы (мои, в финале незапомнившегося сна): «Объявляю при всех: я в нокауте, - и тут же поправляюсь: - В нокдауне» (имеется в виду материальное положение).
Мысленное подбадривающее наставление: «А теперь приготовься — и выходи» (появляйся).
Мысленная фраза: «Начало зимы, вот оно началось хорошо». Фраза сопровождается неразборчивым изображением.
Мысленные фразы. Предлагается куда-то вывести спасаемого, укрыть его, на что женский голос цинично роняет: «И там потихоньку выбросить».
Серая упитаная кошка неторопливо вгрызается в брюшко второй, тоже упитанной, серой, неподвижно свернувшейся и кажущейся мертвой. В результате она начинает проявлять признаки жизни, чуть-чуть изменяя положение и слабо пошевеливаясь.
Мысленная фраза (женским голосом): «Соль не надобавлять?»
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза (женским голосом): «...я в театре видела ... - тебе привет передавала».
На фоне невразумительного блеклого изображения возникает мысленная фраза (начало не запомнилось, а может быть, его и не было): «...и назвали это как игра ненормальных на поле противника». Полупроснувшись, пару раз повторяю ее и перевожу в аббревиатуру: «ИННПП».
Мысленная фраза, содержащая слова «вне государственности» и фамилию «Пораз».
Стою на кухне, у старого холодильника. Около меня находится (или оказывается) человек, держащий бутылку благородного матово-черного цвета (без надписей и этикеток). Человек (я его почти не вижу, мое внимание приковано к бутылке) медленно поднимает ее, выливает капельку жидкости на верхнюю грань дверцы холодильника, приказывает: «Лизни!» Внимательно смотрю на неопределенного цвета каплю, осторожно слизываю ее край, прислушиваюсь к вкусу. Прислушиваюсь вдумчиво, сосредоточенно, и устанавливаю, что вкус — нейтрально-химический. А потом — или это уже следующий сон? - начинает мысленно, на все лады провторяться легкомысленным, игривым тоном одно и то же слово: «Мираж! Мираж! Мираж!»
Мысленная фраза: «Сделал ручкой» (удалился).
Табуретка, стоящая возле кухонного стола, у стены, и исписанный синими чернилами листок бумаги, придавленный одной из ее ножек.
Мысленные фразы (женским голосом, приветливо): «Да и на улице ты. Хоть ты и дохленок...» (фраза обрывается).
Мысленные фразы: «С видом на жительство. Два пустения с видом на жительство».
