Иду в баню, меня сопровождает кто-то, кто ждет на улице. Баня мрачная, темная, грязная. В предбаннике появляются грязные тетеньки (одна с забинтованной рукой или ногой) и долговязый мальчик, которому давно пора ходить в мужское отделение. Кто-то положил на ворох моей одежды купальный костюм, я его чуть по ошибке не одела (в последнюю минуту спохватившись и брезгливо отбросив). Думаю, что нужно немедленно отсюда уйти, но продолжаю копошиться. И все же мне не удалось там помыться, так как я не смогла стянуть с себя платье. Несмотря на длинную застежку-молнию, накрепко застреваю в нем (ощущения, при этом испытываемые, были пренеприятнейшими).
Некая С.Фогюстон развивает бурную деятельность по спасению мужа, совершившего крупное хищение. Страстно и неоднократно выступает публично, убеждая, что супруг ни в чем не виноват. Действие переносится в большой загородный дом (в какие-то мгновенья похожий на коттедж моего детства). Там находится эта женщина, ее муж и разновеликие дети (среди которых была и я). Вокруг забора усадьбы стягиваются полицейские в темно-зеленой форме. Разводим два костра по обе стороны от дома. Взрослые велят нам развести еще один, в большой сковороде, заполненной углями прежнего костра. Костры должны, по преставлению взрослых, являться свидетельством нашей невиновности в глазах подбирающихся полицейских (которых сон иногда мельком показывает). Угли сковороды служат уликой, так как там сжигали то, что не должно попасть в руки полиции. Говорю взрослым, что для полиции не составит труда определить, когда именно горели угли. И если мы разведем поверх них новый огонь, полиция, если что-нибудь заподозрит, сможет с помощью лабораторного анализа установить, что в сковороде следы двух костров. Взрослые говорят, что ни на что уже нет времени, и чтобы мы живо развели в сковороде огонь и сели вокруг него с невинным видом. Все исчезает. Оказываюсь в душевой кабинке, где принимаю душ, и где мыло взбивается в фантастически густую белоснежную пену. Каким-то образом оказывается, что стою я под душем в одежде - будто бы собираясь лишь вымыть голову (покрытую шапкой белоснежной пены) и по неосторожности немного замочив одежду на спине. Удивляюсь, как это я вошла под душ в юбке, блузке и свитере. Одежда полностью намокает, начинаю ее стягивать. Это дается с трудом и не до конца. Свитер снялся, а в блузке застреваю с поднятыми вверх руками, не в силах продвинуться ни взад, ни вперед, и от этого весьма и весьма неприятного чувства просыпаюсь.
Многолюдное застолье (похожее на собрание или тематический банкет). Встаю, и тут же, у стола, одеваю пуловер, а немного погодя - еще два. Происходящее имеет скрытый смысл - одевание первого пуловера запланировано заранее, второй я приняла решение одеть в связи с внезапно возникшими обстоятельствами, а третий — по косвенному указанию Руководительницы (она громогласно заявила, что это «кому-то обещала»). Пуловеры были просторными, однотонными, сочных, ярких цветов, натянула их на себя с легкостью, а поверх одела, тоже через голову, куртку (типа ветровки) невзрачного серого (или защитного) цвета. Боковым зрением отмечаю, как кто-то проделывает нечто подобное. Начинаю все снимать - ветровка снялась без проблем, а в верхнем пуловере застреваю с поднятыми руками, чуть не задохнувшись. Ощущение было непередаваемо тягостным, сердце чуть не остановилось. Почти обреченно задерживаю дыхание, приготовившись к худшему (к этому и шло, но в последний миг пуловер стянулся).
Остаюсь ночевать в квартире малознакомых людей, предоставленная мне кровать стоит в спальне хозяев. Утром сажусь на кровати, снять ночную рубашку. Рубашка не снимается. Изгибаясь, чтобы ее стянуть, чувствую, что в мою сторону поглядывает проснувшийся хозяин дома (нам всем лет под сорок). Рубашка не снимается ни в какую. Попытки ее стянуть сопровождаются тягостными физическими ощущениями, достигающими почти нестерпимой силы. Это вынуждает от них отказаться, иду в ванную в рубашке. Участники сна увлекают меня в одну из комнат, что-то обсуждаем с находящимися там лицами. У меня нейдет из головы, что я неумыта, не почистила зубы, не приняла душ. Не выдержав, говорю об этом окружающим.
Собираюсь с мужем (сновидческим) на день рождения к Василисе. Вдруг решаю переодеться (хотя одета достаточно нарядно, к тому же нам пора выходить). Начинаю снимать блузку (через голову), застреваю с поднятыми вверх руками. Безуспешные попытки высвободиться приводят к нарастающим неприятным ощущениям. Вспоминаю, что застреваю подобным образом не впервые, и что это чревато очень тягостными ощущениями. Прекращаю бороться с блузкой, подумываю расстегнуть пуговицы (а возможно, начинаю их расстегивать). Неприятные ощущения идут на убыль, и тут меня будит шум, раздавшийся (наяву) в квартире за стеной.
P.S. Далеко не впервые в своих снах застреваю я в одежде, и это действительно ведет к тягостным (чуть ли не с угрозой жизни) ощущениям. Но на этот раз я впервые ВСПОМНИЛА ПРЕДЫДУЩИЙ СНОВИДЧЕСКИЙ ОПЫТ. Впервые скорректировала во сне свои действия на основе предыдущего сновидческого опыта, и это начало приводить к положительным результатам. Может быть, мне и удалось бы полностью справиться с ситуацией, если бы меня не разбудил шум за стеной (хотя можно допустить, что шум возник именно для того, чтобы разрешить мое затруднение).
Не могу снять блузку, застряла в ней. Блузка темная, из плотной ткани, тесноватая, с застежкой, но я (почему-то) пыталась стянуть ее через голову, и мгновенно, накрепко застряла. Это не сопровождалось никакими болезненными ощущениями (не в пример всем предыдущим такого рода снам). Будучи не в силах пошевелиться, собираюсь просить помощи (финал не запомнился).
Длинный, натуралистичный сон, в одном из эпизодов которого я не могу стянуть с себя футболку. Стою с поднятыми вверх руками, не в силах понять, в чем дело, как можно застрять в этой просторной бежевой трикотажной футболке. С трудом начиная наконец высвобождаться, обнаруживаю под ней еще одну, белую плотную, тесноватую... В другом эпизоде, в большой унылой умывальной комнате (в левой половине которой возится уборщица) подхожу к белоснежной раковине, вижу в ней яркую симпатичную тряпичную куклу и еще одну поделку. Вспоминаю, что мы недавно нашли их, вместе с книгами, и за ненадобностью выложили где-то в людном месте. Непонятно, как и почему эти вещи оказались в раковине. Чтобы сделать их более заметными, прикрепляю их к крану... В третьем эпизоде иду по улице, вправо, и замечаю на тротуаре с десяток книг в красивых аккуратных обложках. Узнаю в них те самые, что мы нашли с игрушками. Чтобы сделать их более заметными, аккуратно расставляю их (на тротуаре и на невысокой каменной тумбе). Издали (справа) приближается несколько пешеходов, спешу поскорей закончить раскладку... В следующем эпизоде выхожу из своей комнатушки, иду (по какой-то надобности) по длинному коридору, влево, вдоль череды дверей таких же комнат. Одна оказывается открытой, непроизвольно заглядываю в нее, вижу сидящего за белым ноутбуком Петю. Приостанавливаюсь, говорю, что пора спать, уже ранее утро (называю время — кажется, 6:20). Петя отвечает, что сейчас еще вечер (и тоже называет время — кажется, 18:20). То есть я ошиблась ровно на 12 часов (персонажи виделись условно, а все остальное — вживую).
Мысленная фраза (кажется, моя): «Этим же ... мой сын очень сильно напуганы» (не запомнилось, какая категория лиц обозначена в упущенной части фразы; сын тоже входит в нее, обособленное о нем упоминание свидетельствует об особом за него беспокойстве).
Мысленная, неполностью запомнившаяся, несколько раз повторившаяся фраза: «Отчаянье и жестокость, с одной стороны...» (с одной точки зрения).
Мысленные фразы (мужским голосом, задумчиво, с расстановкой): «И кто это снова. Так жестоко. Отомстил. Я не знаю».
Мысленная фраза: «Их секли и пускали в Интернет, а они восстанавливались». Речь идет о том, что кого-то карали (или истязали) поркой и запускали в заэкранное пространство Интернета. Но эти люди умудрялись восстанавливать свой человеческий облик и возвращались в нашу Реальность.
Фрагмент мысленной тирады (издалека донесшимся неторопливым женским голосом): «...должно быть кнопочкой. Кнопочкой со значком. Чтобы...».
Аппетитный свежий круглый каравай с румяной корочкой и торчащими во все стороны изюминками.
Мысленная фраза (женским голосом, полувопросительно): «Бестолковый начальник» (возможно, вместо последнего слова было сказано «молчальник»).
Кто-то (не исключено, что я) швыряет в угол комнаты большое зеркало (или стекло), вправленное в круглую светлую раму. Неведомая Сила на лету подхватывает его и плавно опускает на стоящий в углу темный дощатый топчан.
В финале становится известным, что молодому худощавому мужчине дали разрешение. Кто-то из окружающих объясняет, что это что-то типа лицензии. В пояснении нет нужды, и так ясно, о чем речь. Обсуждается, полным или частичным (в данном случае, минимальным) является разрешение. Эти возможности изображаются условными, нечеткими зонами горизонтальной шкалы. Крайний левый участок относится к полному разрешению, крайний правый — к минимально дозволенному.
Слегка поскользнувшись на коврике (своей квартиры), замечаю на нем букашку. Хотела было наступить на нее, но одумалась. Вглядываюсь, не раздавила ли нечаянно. Техник, занимающийся у дверного проема прокладкой проводов, нелюбезно говорит: «Проходите скорей». На ходу, искоса взглядываю на неприятное, с короткой седой бородой лицо, бегло думаю, что у нас таких знакомых нет, мысленно говорю: «Дерьмо!» (в этом сне все виделось вживую).
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «Если убрать то, что есть, а оставить (то, что осталось)...» (слова в скобках, возможно, лишь заготовлены, но они не завершают мысль).
Владелец трейлера берется перевезти агрегат. Его спрашивают, почему он назначает непомерно высокую цену. Он говорит, что заодно подрегулирует соединения агрегата, укрепит их.
Мысленные фразы (женским голосом, неуверенно): «Так (ждать) мне или нет? - и не получив ответа, жалобно поторапливает: - Тетенька, ну тетенька!» (за слово в скобках не ручаюсь).
Мысленная фраза (спокойно): «Народ, который видит меня, очень привязан ко мне своими душевными силами».
Мысленная фраза: «I want nothing».
На фоне антресоли с открытой дверцей низкий мужской хрипловатый голос поет песню (в стиле Челентано).
Мысленная фраза: «Поняли вашего национального героя?»
Женщина сняла с малыша (лет полутора) подгузник, на мою долю выпало еще раз ополоснуть ребенка. Оказываемся у ванны. Увлекшись регулировкой воды, упускаю из виду малыша. Вдруг вижу его, ловко приближающегося по закругленному бортику ванны. Он помогает себе руками, уверенно перехватываясь за свисающие ременные петли. Задним числом пугаюсь, что малыш мог упасть. Ловкость, с которой проделан трюк, намного превышает способности ребенка его возраста, и сделала бы честь любому взрослому. Ставлю малыша в ванну, поливаю из ручного душа. Вода, несмотря на тщательную регулировку, то слишком горяча, то слишком холодна, приходится снова и снова подкручивать краны (ребенок виделся условно, а лица его я не видела вообще).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (постепенно распаляющимся мужским голосом): «И потом, если ... зачем занимать два кресла? Освоим соперничество!!» (в последнем слове слышится чуть ли не рычание).
Мысленная фраза (гулким мужским голосом): «Не знаю, кто у нас — я занят, короче говоря».
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «Конечно, ... но ты должна верить в ... и не вмешиваться в события».
Осторожно извлекаю из картонной коробки длинноногую светлую птицу с поврежденной лапкой. Дикая птица не выказывает нервозности, как бы полностью мне доверившись.
Мысленная фраза: «Выбрала другое время в госпитале». Слова «другое время» несут специфический смысл, а фраза в целом представляет умозаключение о какой-то особе.
Кот, раза в полтора крупней обычного, с рыже-коричневыми кончиками густой черной шерсти, невозмутимо сидит, аккуратно составив прямые передние лапы.
Смутно видится ярко освещенная пустая витрина. Возникает мысленная фраза (требовательным писклявым голоском): «Нам не видно!»
Смотрю в раскрытый журнал, легко прочитываю название одного из коротких рассказов (миниатюр): «Дорога».
Окончание мысленной фразы (беглым тоном): «... а то будете сидеть на скамье подсудимых».
Чем-то заняты (на природе). Среди нас находится инвалид, крепкого телосложения человек на протезах (по колено). Он работает наравне со всеми и излучает редкостное чувство спокойствия, надежности. Меня с ним безотчетно потянуло друг к другу. Сидим на поваленном стволе дерева, почти не замечая остальных, у меня так хорошо, спокойно на душе. Этот человек отстегивает протезы, подходит ко мне без них, сидим, прижавшись друг к другу. Слабо мелькает мысль, не слишком ли быстро произошло сближение, ведь мы увиделись здесь впервые. Мысль слабеет, ее оттесняют другие чувства. Этот человек обнимает меня за плечи, целует. Отвечаю на поцелуй, и вдруг чувствую, что его слюна перетекает в мой рот. В замешательстве, еле сдерживая отвращение, не знаю, как поступить. Очарование пропадает, сменяясь поиском лояльного выхода из неприемлемой ситуации.
Мысленные фразы (женским голосом): «И клялись они друг другу в любви до гроба. В которую оба верили» (речь идет о разнополой паре).
Мысленная фраза: «А на дороге Вэйч расставил ноги» (речь идет о крутом ковбое).
Мысленная, незавершенная фраза: «Дети же ее таланта...».
Обрывок мысленной фразы: «...так много, что я...» («просто не знаю, что и думать», - таким, примерно, должно быть ее окончание).
Сон, в котором упоминался Лаврентий Берия.
Мысленное, почти неуловимое, издалека пробившееся сообщение. Объясняются причины огрубления кожи моих пяток и причины проблемы, соотнесенной с бегло показанной верхней половиной грудного отдела туловища.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Поймали ... до каких пор их можно не ловить, черт возьми, ведь они тоже люди» (последние слова несут позитивный оттенок).
Окончание мысленной тирады (спокойным, уверенным женским голосом): «...хорошо. Не бойся ее ненависти».
Смутно, в серых тонах видятся стоящие на помосте классной комнаты стол и стул. Подходит девушка, намереваясь сесть, нога ее соскальзывает с помоста, девушка чуть не падает.
Мысленный, с пробелами запомнившийся диалог (мужскими голосами). «Если ... то сразу же...». - «Немного поднять».
Мысленная фраза (равнодушным женским голосом): «Ой, что ты говоришь?»
На старой уличной скамье сидят, не доставая ногами до земли, трое детей. Стою напротив левого малыша, поглаживаю его щечки. Ребенок поднимает на меня спокойный взгляд. Отчетливо вижу его лицо, симпатичное, но странное, немного похожее на мордашку какой-нибудь диснеевской зверюшки (двое остальных детей виделись условно, в темных тонах).
Смутно, в бледно-серых тонах виден забитый мусором прозрачный пластиковый мешок. Он валяется на тротуаре, у мусорного бака. Внутри него осторожно пробирается крыса. Не понимаю, как она умудрилась забраться в завязанный мешок.
Смотрю на несколько исписанных с обеих сторон клочков бумаги (якобы конспектов снов сегодняшней ночи), слегка удивляясь такому обильному улову.
Снимаем летом у моря пару комнат в строении-муравейнике (к первоначальной хате пристроены, вкривь и вкось, автономные клетушки, предназначенные для наезжающих летом отпускников). В муравейнике шум, гам и очень весело. Девушки-иностранки постоянно что-то требуют у хозяина, здоровенного парня, он на все отвечает: «Да, госпожа». Жизнь бьет ключом, но балаган страшный (когда мы, например, собирались стирать, невозможно было сразу понять, где кончается наша одежда и начинается одежда наших бесчисленных соседей). Как-то раз поднимаюсь к нашим клетушкам по дорожке, где из земли выступают огромные, перевитые лианами корни. Иду по сплошным корням, навстречу сбоку выходит мальчик лет пяти. Правой рукой прижимает к груди кипу скрученных газет, а левую, на ладони которой лежит что-то вроде пары темнозеленых листьев, протягивает в мою сторону и просит: «Накакай мне сюда». Думаю, что вряд ли у меня это сейчас получится, говорю, что по всем вопросам нужно обращаться к хозяину. Какое-то странное имя было у нашего хозяина, кажется, «Щец». Все только и делали, что кричали с утра до вечера: "Щец!", "Щец!", а он неизменно отвечал: «Да, госпожа». К хозяину, говорю я мальчику, мальчик отвечает, что у него уже ЭТО есть, и показывает на свой пакет из газет. В конце сна пишу на круглом листе бумаги про наше житье-бытье, отмечаю, что тут весело, добавляю: «...жаль, что это только во сне», - и просыпаюсь. P.S. То есть сегодня ночью я в очередной раз поняла, что нахожусь ВО СНЕ.
Мысленное бормотание: «Лили, лежать. Лили, лежать. Сказать Лили: лежать!» (имя произносится с ударением на первом слоге).
«И забыл. И забыл нам сказать, нам сообщить», - говорит смутно видимый официальный представитель стоящему рядом человеку (по поводу какой-то ситуации).
Несколько человек занимаются (в студии?) музыкальными импровизациями. Запомнилось как ударник, пользуясь перерывами в игре, отрабатывал движения палочками — мягко касался ими определенных зон на размалеванном вертикальном щите, находящемся от него на расстоянии вытянутой руки.
Мне выдвигают обвинения. Утверждаю, что не только не делала этого, но и «не прикасалась к этому даже подушечками своих пальцев». И не только не прикасалась, но даже мысленно не планировала совершить то, в чем меня обвиняют.
Едем с Петей навестить селение Адамс. Едем на автобусе, потом на пригородном поезде, прибываем на место поздним вечером. В сумерках обширная, заросшая деревьями территория селения видится отчетливо, как и сами селяне (в красочной одежде). Все заняты делами, лишь изредка кто-нибудь вступает в кратковременный разговор с Петей. Нахожусь в стороне, ни к чему особенно не присматриваясь. Вдруг вижу, что в результате этих беглых, непонятных контактов Петя оказывается опьяненным, лежит в ложбине, в полной прострации. Моей задачей становится предотвратить что-то опасное, ожидающее нас теперь здесь. Беру Петю (взрослого) на руки (условно осязая, и не чувствуя веса), уношу. Кстати оказывается темень, так что нас никто не видит, да поблизости никто и не появляется. Решаю пойти к поезду, вспоминаю, что по ночам он не ходит. На глаза попадается пирамида саманных кирпичей (сложенных, наверно, на просушку). Решаю попробовать спрятаться внутри пирамиды (она была метра под два высотой). Предполагаю, если она окажется не полой, выбросить изнутри часть кирпичей. В воображении бегло это вижу.
Разговариваю по телефону с Петей, перескакиваем с темы на тему. На одну из его фраз шутливо реагирую: «Я этого сейчас делать не буду» (оставлю на потом). Шутка вырвалась непроизвольно, импульсивно. Ответом было ТАКОЕ молчание, что вмиг стало ясно — она может дорого стоить не только мне, но и ни в чем не повинному Пете. Я по-дурацки пошутила по поводу фразы из ежедневных новостей, где сообщалось о чем-то противоправном (совершенном или запланированном).
Незавершенная мысленная фраза: «А он такой чувственный...».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Потом, не ... отвечаю на вопрос».
Мысленная фраза: «Держись немножко наверху».
Мысленная фраза (надсадным мужским голосом): «Я к тому говорю» (вдобавок).
Мысленная фраза: «Иногда казалось, что человек может существовать в двух обхватах».
Сон, в котором мы с Петей о чем-то разговаривали.
Фрагмент мысленной фразы: «...покрасили эту зеле(ную)...».
Мысленные фразы: «Взрыв произошел. Он сказал, что взрыв произошел из-за того, что в прошлый раз...» (фраза обрывается).
Прихожу к Камиле (оказать какую-то помощь), что-то делаю наверху, в детских комнатах. Камила, Додо и Ролл находятся внизу, сон бегло, смутно показывает их (мальчики были в младшем подростковом возрасте). Этажи квартиры соединены внутренним лифтом, таким тесным, что я оба раза вынуждена была стоять там навытяжку. Перед уходом говорю Камиле, что приходила, кажется, зря, так как почти ничего не сделала.
Мысленная фраза: "Они сделали по всем правилам, будьте спокойны".
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (женским голосом): «...которые приехали за двумя мальчиками, приехали не туда куда надо».
Сон, в котором несколько раз повторился один и тот же эпизод — зачернение отдельных слов печатного текста (не запомнилось, тех же ли самых).
Провожу занятие с группой малышей. От души веселюсь их выходкам, со смехом пересказываю забавные эпизоды пришедшему мне на смену мужчине (сон не был цветным).
Обрывок мысленной фразы: «...союз, упал на этой...».
Худой узкоплечий мужчина возвращается по улице от зубного врача, украдкой вытирая непрошенные слезинки (сон был в дымчато-серых тонах).
В конце активного сна (среди персонажей которого была и я) мальчик спрашивает отца: «Папа, разве мужчины и шкодят?»
Обрывки мысленной фразы (мужским голосом, деловито): «Это ... здесь ... рвет, рвет» (имеется в виду рвота).
Собираясь бросать жребий, выдвигают ящик письменного стола. Около него сидит дородная женщина с листами вариантов полей. Один из них положат на дно ящика, в который будут забрасывать игральную кость. Женщина заторможенно перебирает листки, как бы не зная, на каком остановиться. Ее действия вызывающе незаконны - выбор должен производиться наугад. Но она продолжает перебирать листы пухлыми, крупным планом показанными пальцами.
Незавершенная мысленная фраза (женским голосом): «У меня еще скорее, потому что, потому что самый нужный...».
В этом сне фигурировали, среди прочих лиц, женщина по имени Михаль и мужчина по имени Шарон.
Мысленная фраза: «Станут спрашивать».
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (женским и мужским голосами). Издалека, мягко: «И сколько ни ... исправлять опасности». - Близко, четко: «Я и исправляю с удовольствием».
Мысленные фразы (неторопливо): «Для поддержки мысленной того же, - отвергнутая как нескладная, она заменяется другой: - Для мысленной поддержки того же».
Мысленные фразы: «К Наташе. Которые вот эти вот...» (фраза обрывается).
