Иду (в сторону горизонта) по пустому, лишенному растительности пространству. Навстречу, чуть левее, идет человек в темно-коричневом одеянии, с наголо обритой головой и гладким, без единой морщинки, лицом бронзового цвета. Когда мы поравнялись, наши головы соударяются. Не чувствую боли, а его голова издает довольно громкий звук. Ничему не удивляясь, отдаю отчет, что если этот человек и является Землянином, то необычным.
Фрагмент сна: «Вообще я за тех, кто способен вернуться на Землю за какие-нибудь пятнадцать тысяч лет», - говорит кто-то. Со стороны слушающих раздаются (дважды) одинаковые возгласы: «У меня тоже такое было!», «У меня тоже такое было!»
По пустому пространству идут (влево) несколько человек в длинных темных одеждах. Один мысленно посылает просьбу, в ответ появляется с десяток больших, с мужской кулак, темных металлических кубов. Они парят в воздухе, между людьми, на уровне их голов, покачиваясь вверх-вниз. Мысленная фраза комментирует количество запрошенных предметов: «Странно, что десять, ведь столько нет, но и не требуется».
Мальчик лет шести, мой сновидческий внук, получил дома травму левого уха (судя по его объяснениям, от звукового удара при пользовании телефоном). Сон показывает телефон и скрученный пружиной шнур, по которому якобы прошла звуковая волна, травмировавшая (обратимо) барабанную перепонку мальчика. Мама ребенка занята, проблему перебрасывают на меня. Звоню, а потом иду в поликлинику, получаю требуемые талоны к врачам. Последний (к ушному) пришлось долго выпрашивать у невероятно беременной медсестры. Она по совместительству присматривает за двумя малышами, спящими на пеленальном столике в рекреационном зале. Дети просыпаются, начинают сходу драться, пытаюсь их успокоить. Беременная медсестра (ее живот был невероятных размеров) молча накрывает малышей, с головой, жестким оранжевым покрывалом. Они затихают, медсестра продолжает читать мне морали. Перепираемся. Покрывало вдруг шевелится, поднимается вверх, под ним обозначаются две человеческие фигуры. С удивлением вижу двух худых, очень высоких (метра под два с половиной) мужчин, стоящих в полный рост на детском пеленальном столике. Оранжевое покрывало болтается у них на плечах. Мужчины кажутся мне совсем не похожими на землян.
У молодого мужчины возникла проблема. Смутно видится человек и символизирующий проблему предмет. Проблема характеризуется настолько сложной, что у человека, казалось, не было никакой возможности с ней справиться. Высшими Сферами человеку придаются дополнительные качества, которые слившись (или дополняя друг друга) идеально подходят к ее решению, она перестает быть непреодолимой. Новые качества символизируются парой плоских прямоугольных металлических пластинок. Они выползают из какой-то щели и располагаются одна над другой, почти вплотную. Дополнительные качества казались (с точки зрения обычной логики) не имеющими к проблеме ни малейшего отношения (грубо говоря, как если бы человека, которому предстоит поднять тяжелый груз, одарили бы абсолютным слухом или умением слагать стихи). Эта несообразность вызывает у меня удивление. Но решение с их помощью проблемы было принято почему-то, наоборот, как само собой разумеющееся.
Стою около веретенообразных светлых, чуть выше человеческого роста, Существ. Спрашиваю у ближнего, кто они такие. Их было порядка четырех, но лишь ближний виделся отчетливо. Остальные - гораздо хуже, возможно, из-за того, что они стояли позади и правей первого. Те, остальные, не виделись такими светлыми, они были как бы подернуты легкой серой дымкой.
Мысленный протест, что так никуда не годится, что если было что-то обещано, оно должно быть предоставлено. Мысленный отклик, что, мол, раз так, то разумеется, обещанное будет предоставлено. Видится серия мелких предметов. Диалог велся Высшими Существами, а обещалось что-то кому-то из нас, человеков (у меня создалось впечатление, что диалог не предназначен для восприятия простым смертным, так что я оказалась в роли неумышленно подслушавшей).
Мысленная фраза: «Вопрошающие слишком снисходительны». Смутно виден Страж с мечом, стоящий у входа в Нижнюю, Подземную область. Ту самую, куда должны направляться (распределяться?) Души умерших (Страж — эти и есть Вопрошающий).
Справа появляется внушительная фигура, облаченная в черное, в том числе в роскошную черную мантию с необыкновенными переливами (что-то вроде блеска драгоценных камней). Фигура окружена многочисленной свитой, тоже в черном. Мы, несколько человек, глядя на появившихся, говорим себе, что «и не представляли, какая величественная мантия у нашего Руководителя» (ничьи лица не виделись, спутники мои лишь ощущались).
По бескрайнему пустому пространству, покрытому темной бугристой землей, спокойно, неторопливо шагает Чужеземец. Одежда его напоминает комбинезон, голову прикрывает шлем (на запомнилось, закрывал ли шлем лицо; сон был не цветным).
Слушаю нескольких Персон — они видятся условно и являются, повидимому, теми, кто нас (людей) изучает, задает условия нашего существования. Когда все умолкли, спрашиваю: получается, что жизнь человечества далека от совершенства, потому что принципиально не может быть совершенной? Потому что принцип неодолимого несовершенства заложен сознательно? Мне отвечают, что да. Спрашиваю, почему это скрыто от людей. Люди должны это знать. Мне отвечают, что нет. Возражаю, говорю, что если людей с пеленок воспитывать с осознанием этого факта, он станет само собой разумеющимся. Избавит людей от бесплодных иллюзий (и боли от их крушения). Переориентирует на поиск действенных средств смягчения их тяжелой ноши, поможет подойти к этому с открытыми глазами (во сне мои реплики были лаконичными).
Перечисляются качества индивида, начиная с зоркого (во всех смыслах) зрения и кончая крепкими, закаленными физической работой руками. Последовательно демонстрируются соответствующие части тела. Когда речь идет о зрении — видны лишь глаза. Потом, по мере перечисления, нос, рот и (возможно) уши. Потом — крепкие загорелые кисти рук, показанные тыльной стороной, с подогнутыми пальцами. Руки типично мужские, натренированные, а вот лицо... Возможно, чтобы подчеркнуть исключительную духовность индивида, его органы восприятия показаны в необычном виде. А возможно, индивид не был человеком, землянином. Или был им лишь отчасти (если вспомнить его крепкие кулаки). Контраст между мужицкими руками и бледным узким нечеловеческим лицом был поразительным.
Кто-то невидимый ведет неторопливый рассказ-пояснение. Появляется группа из трех-четырех худых Существ с крыльями, похожими на крылья Ангелов. Невидимый комментатор поясняет, что Существа (кажется, он их как-то назвал) являются сочетанием «худых» (тощих) Сущностей (их он точно как-то назвал) с «крыльями Парок» (Богинь Судьбы). Существа повернуты левым боком, видятся не в цвете и имеют светло-серый оттенок. «Позови их — и услышишь хлопанье крыльев», - говорит комментатор. Существа бесшумно поводят вверх-вниз сложенными крыльями. «Но крылья Парок не разговаривают», - говорит комментатор. И поясняет (с легкой усмешкой): «Не пятая же часть домашней птицы». Он хочет подчеркнуть, что не следует уподоблять Существа болтливым птицам, составляющим пятую часть одомашненных пернатых.
Слева стоит символический Человек. Справа, напротив него, лежат в ряд четыре Элемента, тоже что-то символизирующие. Элементы представляют собой выточенные из светлого дерева и покрытые светлым лаком цилиндры с закругленными торцами. Они соизмеримы с Человеком, одинаковы и расположены по отношению к Человеку симметрично. Некоторое время Человек и Элементы спокойно, неподвижно находятся друг против друга. Осуществляется мыслительный процесс, раздумье (непонятно, ими ли самими, если они способны на это, или кем-то Высшим). После периода противостояния происходит следующее. В противоположность тому, что всегда (до сих пор) происходило, когда Элементы поглощали, вбирали в себя Человека (по какому-то закону), на этот раз — впервые — Человек поглощает, вбирает в себя Элементы (тоже не в борьбе). Захват обозначен условно, то есть как бы и не показан, но произошел. Эффект (суть которого не раскрывается) от диаметрально измененного действия оказывается тем же самым, прежним. Заключение мыслится непонятно кем, скорей всего все же кем-то Высшим (существует вероятность, что из-за сбоя памяти я перепутала то, что было прежде, с тем, что произошло теперь, так что, возможно, их следует поменять местами).
Две одинаковые студии в виде огромных параллелепипедов с прозрачными потолками и стенами. Внутри видится немного темной мебели и некоторое количество людей. Студии стоят параллельно друг другу, почти вплотную. В правой находятся люди искусства. Они то и дело поглядывают через прозрачные стены на тех, кто находится в левой студии, причем смотрят с непонятной холодностью, чуть ли не с неприязнью. В левой находятся лица, не относящиеся к сфере искусства. Они не обращают внимания на своих соседей, возможно, даже не замечают их. Вижу (не находясь в этом сне) в левой студии несколько странных Существ, непринужденно расхаживающих среди людей и держащихся естественно и равноправно. Это двуногие Существа, немного ниже человеческого роста, с головами, похожими на заячьи, только более крупными. Их уши, по-заячьи длинные, более грубые, располагаются по бокам головы. Пристально рассматриваю физиономии Существ, и, в отличие от всего остального, вижу их вживую.
Завершение длинной сентенции: «...ты обязан развивать чувство Любви и Света». Содержащая перечень основополагающих обязанностей, она формально адресована конкретному неслуху, но по сути обращена ко всем (местоимение «ты» в данном случае собирательное). «Ты» - это каждая из одушевленных мыслящих Сущностей, не вполне самостоятельных, нуждающихся в руководстве. Все они маленькие, одинаковые и выглядят как какие-то элементы (может быть, это были клетки?) Они столпились вокруг высокого, похожего на человека, высокоразвитого Существа (букашки в сравнении с ним). Он разговаривал с ними мягким, терпеливым тоном Учителя. Его длинная тирада непостижимым образом одновременно (синхронно) извлекалась мной из глубинного Источника. Я вытягивала ее с напряжением - ее, готовую каждое мгновение прерваться, разорваться. Она имела вид натянутой нити, и проходя через мою голову, облекалась в слова. Я мысленно произносила их, натужившись, торопливо, чтобы успеть вытянуть побольше, пока не реализовалась угроза обрыва нити. Угроза казалось неизбежной настолько, что я все удивлялась, почему этого еще не произошло. Но этого так и не произошло. Я вытягивала нить, не прикасаясь к ней, просто напряжением воли, а произносимое мной и Учителем было одним и тем же и сливалось воедино (визуальный ряд был нечетким, персонажи воспринимались смутно). [см. сон №3335]
Если предыдущий сон основывался на (оставшемся за рамками) непослушании, то этот похож на обычный урок (ночью я записала также слово «СКАЗКА», сопроводив его вопросительным знаком). Учениками были похожие на предыдущих одушевленные мыслящие, на вполне самостоятельные Сущности, урок вела похожая на женщину Учительница, мягкая и терпеливая. Занятие посвящено строению — царства? организма? - и, в частности, множеству видов имеющихся там дорог, самых невероятных. Рассказывая о них, Учительница снимает со стеллажа соответствующие макеты, нечто вроде грубо выделанных темных покоробленных шкур. На них смоделированы рельефы, по которым узкими полосками тянутся фрагменты дорог. Об одном из типов дорог, как о самом удивительном, Учительница рассказывает с нажимом, привлекая для наглядности образец. Эту липкую дорогу она называет «медово-...» (вторая часть определения не запомнилась). В какой-то момент Учительница делает мягкое замечание тем, кто не желает следовать правилам (отвлекается): «...поэтому встаньте и отойдите в сторону». Визуальный ряд сна был нечетким. Просыпаюсь, конспектирую сон. Начиная снова засыпать, высказываю кому-то желание понять, чтО это было. Мне обещают встречу с Существами обоих снов. [см. сон №3334]
Идет речь о подборе кадров (кажется, в планетарном масштабе) на руководящие должности, требующие высоких интеллектуальных качеств. Подбор производится среди молодых лиц. Кем были осуществлявшие подбор Существа или Силы, я не поняла.
Узнаю о предстоящей лекции по лингвистике, посвященной вопросам языка, созданного для общения с Внеземными Цивилизациями. Оказываюсь во внушительном здании Научного Городка, чтобы узнать подробности. Сквозь открытую дверь аудитории вижу доску, исписанную формулами и символами. Они мне незнакомы, но понимаю, что идет та самая лекция.
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «Все ... а ... с похвалой отозвалась о небесах» (последним словом в последний миг что-то зашифровано - оно введено после мимолетной задержки).
Мысленная, незавершенная фраза (отчеканенная женским голосом): «И везти из южной страны...» (возможно, было сказано не «везти», а «вести»).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Сначала двадцать пять человек ... а сегодня - семьдесят».
Глажу, безудержно ласкаю незабвенную кошку Мицци. Вижу и осязаю ее совсем вживую.
Жду в условленном месте маму*. Она подходит, спрашиваю: «Как у вас там?» Она говорит: «Хорошо». Интересуюсь, возможно, потому, что сама собираюсь туда, где находится и откуда пришла сейчас мама (она была спокойной, полупризрачной).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «...родилась первая дочь. Рассказала, что роды были трудные...» (фраза обрывается).
Мысленные фразы: «Чинить хотите? Мы вам дадим денег».
Сон про Зосю завершают мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Зося — это рапсодия. Во-первых, ... а потом, повернувшись к торжественному залу, таинственно заявила...» (фраза обрывается).
Мысленная фраза (завершившая сон): «Y light it for there».
Мысленная фраза (въедливым женским голосом): «На это место посмотреть нельзя».
В этом сне производится множество вычислений.
Мысленные фразы: «Вот мы, например. Почему мы держимся?» (интонация предполагает продолжение высказывания).
Мысленные фразы: «На картошку. На картошку упал, помял ее, и поймут, и поставят» (с пониманием отнесутся к упавшему, не выбранят и помогут подняться).
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (деловитым мужским голосом): «Но для ... финансирования это было большое счастье».
Из магазина выходит девочка с тарелкой в руках. Вспоминаю, что искала именно такую тарелку, вхожу внутрь. Осматриваю крошечное помещение. С удивлением обнаруживаю, что у магазина отсутствует задняя стена, земляной пол полого ведет к широкому ручью. Несколько ребятишек бродят по магазину, спускаются к ручью, копаются в прибрежном песке. Вижу ямку и узкотелую золотую рыбку, барахтающуюся в кашице из воды и песка. По центру ручья тянется металлическое сетчатое заграждение. Сквозь него видится противоположный берег, крутой, высокий, темный, там тоже находится несколько детей. В одном месте заграждение подходит к берегу, у него стоят (спиной ко мне) и смотрят на воду невысокая старушка с маленьким мальчиком. Удивляют разгуливающие по магазину дети, пришедшие поиграть в песке на кромке ручья. Удивляет продавец, не обращающий на них внимания. Говорю себе, что такое возможно только за границей.
Живу на улице (не запомнилось, из каких соображений, но не из-за финансовых проблем). Пристанищем служит сооруженная из подручных материалов маленькая низкая палатка, где умещается матрац и картонная коробка. Чувствую себя абсолютно естественно. Однажды деловито задумываюсь о приближении зимы. Допустим, днем можно будет коротать время в библиотеке, но как справиться с ночными холодами? Пожалуй, никак, а это означает, что к зиме нужно подыскать нормальное жилье.
Мысленное обращение (энергичным женским голосом): «Вероника!» Оно адресовано мне, и судя по интонации, предваряет сообщение (или вопрос).
История любви и охлаждения Пушкина (Александра Сергеевича) к женщине. История повествуется его современником, языком того времени, с упоминанием народных примет. Повествование расцвечивается личным отношением рассказчика к приметам (со ссылками на его собственную жизнь). Такого рода фразы начинаются словами «Когда у меня, например...».
Вокруг меня перемещаются в разных направлениях люди, являющиеся адептами двух мировоззрений и различающиеся цветом одежды. У одних она в бело-голубую клетку, у других белая. Бело-голубые фигуры более многочисленны, видятся отчетливо. Белых фигур меньше, они неуловимей для глаза, призрачней (ничьих лиц я не видела). Сон повторяется еще раз, пополнившись мысленной фразой, произнесенной мной по поводу одного из приснившихся в первоначальной версии лиц: «Он меня позвал и сказал что-то».
Взбираемся по крутой, густо заросшей горе, по невообразимой чащобе. Мало того, что из-за крутизны и густой растительности трудно подниматься, так еще, как я записала ночью, нас "ЦЕПЛЯЕТ КОЛДОВСТВО". Прицепляются эластичные жгуты из чего-то вроде паутины. Одним концом они прикреплены под кустами, вторым цепляются за человека, и пружиня, замедляют передвижение. И все это молча, внезапно, в диком темном лесу. Жгуты, толщиной с пару пальцев, хватали нас осознанно (чтобы не позволить подняться). Но как оказалось, их не трудно отодрать - они на нас охотятся, а мы отбрасываем их и поднимаемся дальше. В общем, все не так страшно.
Кто-то приносит на работу найденного крошечного тигренка. Сажаем его в старую клетку, ставим в пустой комнате. Спустя какое-то время малыш заскулил, мы столпились вокруг. Ему дают молоко, он поглощает его с отменным аппетитом. Беспокоюсь, что питье холодное, как бы малютку не разобрал понос. Думаю, что хорошо бы на первое время, пока тигренок такой беспомощный, забирать его по очереди домой. Но ведь он, небось, не даст как следует поспать. И, наконец, начинаю думать об оборудовании для него хорошей переносной клетки с мягким спальным местом (все в этом сне виделось условно, но отчетливо ощущались беспомощность и жизненная сила тигренка).
Мысленный диалог. «Помочь мне, коли так». - «Спасибо». Появляется движущийся по неширокой улице автобус, вздымающий клубы пыли.
Мысленная фраза: «Венера за одну ночь сменила название с КраснАя на КрАсная».
Мысленный диалог (мужскими голосами). Глухо, издалека: «Но это же у меня». - Громко, энергично: «Я считаю свою очередь сгоревшей, а...» (фраза обрывается).
Мысленная фраза (женским голосом): «Раньше автобусы ходили регулярно на улицу».
Два малыша миролюбиво играют в песочнице с какой-то вещицей, один нечаянно забрасывает ее в сторону. Просят прохожего принести ее. Получив, начинают истошно кричать, каждый вопит, что игрушка - именно его.
В течение ночи безуспешно пытаюсь вспомнить что-то, связанное фотографией. Фотография вдруг визуализируется. На смутном фоне стоит в ряд несколько человек. На левом фланге, рядом с велосипедом, стоит, подняв руку, Петя.
Мысленная фраза: «Станут спрашивать».
Приезжаю в гости к сестре. Она с мужем живет в колхозе, где старые темные избы и жирная рыхлая, ничем не засаженная черная земля. Гуляем по голому полю, они рассказывают, что у них была овчарка, которую они по какой-то причине вынуждены были куда-то деть. Появляется симпатичный щенок-подросток той же породы. Они говорят, что это их щенок, и какой он славный, милый - нет, он не от той овчарки. И снова о том, какой он славный. Вкрадчиво, елейными голосами предлагают щенка мне. В моих руках оказывается обрывок веревки, к которой привязан щенок, иду с ним по черной рыхлой земле. Спохватываюсь, что щенок привяжет меня к дому, придется менять образ жизни, к чему я не готова (и не вижу в этом нужды). Поворачиваю обратно, говорю, что брать щенка передумала. Сестра с мужем грубо набрасываются на меня. Поначалу опешив, беру себя в руки. Холодно заявляю, что раз они, безо всякого основания, позволяют себе такое, я знать их не хочу. Выпускаю из рук поводок и, не удержавшись, швыряю им вслед пару темных бесформенных диванных подушек, непонятным образом оказавшихся у меня и принадлежащих тем, в кого я их запустила (сестра и ее муж лишь ощущались, а щенок, жирная земля и подушки виделись ясно).
Возникает числовой показатель «4.9». Кто-то невидимый (или я сама) произносит его значение. По мере озвучивания показатель видоизменяется. Пока произносится первая цифра, перед второй выскакивает ноль. Пока произносится этот ноль, справа от него выскакивает еще один ноль. Показатель принимает вид «4.009» и озвучивается, соответственно, как «Четыре, точка, ноль-ноль девять».
Выходим из гостиницы, идем на ознакомительную прогулку по городку, оказываемся на пыльной рыночной площади. Рынок пуст, лишь на одном прилавке выложены свежие грибы - некрасивые, разлохмаченные (природно), сросшиеся в блоки. Кое-кто из наших склонятся их купить. Протестую, уверяю, что гораздо лучше (и интересней) насобирать их позже самим в лесу. Оказываемся на большой поляне, покрытой густой сочной травой. Не запомнилось, как мы там развлекались, помню, что намеревалась за что-то обрызгать одну из наших женщин (все мы были молоды). Несколько раз в моей ладошке оказывается (незапомнившимся образом) чистая прозрачная вода, каждый раз размахиваюсь, представляя, как брызги окропляют женщину, но каждый раз не довожу дело до конца (посчитав его слишком дерзким?) В конце концов ограничиваюсь бойким признанием в своем намерении, добавляя, что «лишь в самый последний миг» отказалась от его реализации (персонажи виделись условно, остальное — совсем как наяву).
Мысленные фразы (женским голосом): «Потом (мысленно) скрывается что-то. Как мысль за словами» (за слово в скобках не ручаюсь).
Слушаю нескольких Персон — они видятся условно и являются, повидимому, теми, кто нас (людей) изучает, задает условия нашего существования. Когда все умолкли, спрашиваю: получается, что жизнь человечества далека от совершенства, потому что принципиально не может быть совершенной? Потому что принцип неодолимого несовершенства заложен сознательно? Мне отвечают, что да. Спрашиваю, почему это скрыто от людей. Люди должны это знать. Мне отвечают, что нет. Возражаю, говорю, что если людей с пеленок воспитывать с осознанием этого факта, он станет само собой разумеющимся. Избавит людей от бесплодных иллюзий (и боли от их крушения). Переориентирует на поиск действенных средств смягчения их тяжелой ноши, поможет подойти к этому с открытыми глазами (во сне мои реплики были лаконичными).
Сон, в котором фигурируют светлые таблички-надписи.
Задняя стенка общественного туалета (похожая на внутреннюю сторону дверцы холодильника) так грязна, что я беру скребок и начинаю ее очищать. Слышу, как посетительницы ругают смотрительниц туалета за грязь, те невозмутимо отвечают, что за всем следит начальство, не позволяющее ничего делать без специального указания - раз начальство ничего по поводу туалета не приказывает, значит тут чисто. Закончив скрести стенку, заявляю, что ничего подобного (кабинки туалета были без дверей).
Мысленная фраза (женским голосом): «Фильм надо вытянуть, я тогда посмотрю».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «...сюда, чтобы выяснить, насколько возможно и реально...».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Быть может ... на Западе устарели своими формами существования?»
Мысленные фразы (женским голосом, медленно, ритмично, мягко): «Где находится клалидол? Что такое клалидол, если такого слова нет?»
Мысленная фраза (молодым мужским голосом, оптимистично): «Я на стройке живу».
Это был не страшный сон, не кошмар, а что-то другое, непонятное, исторгавшее из меня беспрерывные громкие стоны, чуть ли не рычания, от которых я и проснулась. Что это было? Ничего не могу вспомнить. Ни на мое физическое, ни на эмоциональное сегодняшнее состояние это не повлияло. Разве что утром какое-то время держалось неопределенное ощущение в груди (по центру, на ладонь ниже подбородка), что-то вроде легкого давления или стеснения.
Сон-сообщение о том, как умелое использование особого психического состояния бедняков позволяет успешно решать проблемы богачей (неясно, что имелось в виду под особым психическим состоянием бедняков, - возможно, речь идет о психическом состоянии бедняков как таковом). Идея иллюстрируется (с целью инструктажа?) наглядным пособием, в динамике, где бедняк представлен чуть ли не вживую.
Мысленная, незавершенная фраза: «Кто бы мог подумать, что этот ...ый книжный снежный ком...» (одно слово запомнилось неполностью).
Полярные льды, подготовка к отбору лучших полярников. Претенденты - шеренга из пары десятков крепких мужчин в толстых темных комбинезонах, сапогах, перчатках, капюшонах и солнечных очках. Силой веет от этих людей, их темный ряд контрастирует с бескрайней белизной снега и торосов. Из находящейся на заднем плане палатки появляется прибывшая с Большой земли отборочная комиссия, состоящая из нескольких, кажущихся изнеженными неполярников. Подспудно навевается сопоставление (противопоставление) силы Выбираемых и интеллекта Выбирающих. Первые - тип исполнителей, вторые - раса вершителей (первые ничего такого не осознают).
Решаю выкинуть из квартиры хлам. Осматриваю полки, шкафы, углы, сваливаю все ненужное на пол в прихожей. Берусь за швабру, вижу, что квартира полна сора, тщательно мету его к груде хлама. В разгар работы является Сафт с женой, детьми и двумя незнакомыми мужчинами. Прибывшим на короткий постой, им некуда приткнуться в просторной, но сейчас перевернутой вверх дном квартире. Энергично разбираю грязь, чтобы высвободить место. Спохватываюсь, что прибывшие, возможно, голодны, прошу маму* приготовить перекусить. Подходит Сафт, вежливо говорит: «Можно вам сказать, что последние пять часов мы ничего не ели?» С досадой подгоняю маму: «Мама, я, кажется, не так уж часто прошу тебя о помощи». Отчетливо вижу ореол ее волос, внимательно смотрю на них (это были реальные мамины волосы). Возобновляю уборку. Мама несет в комнату кофе и тарелку с бутербродами. Прошу добавить что-нибудь еще, в ее свободной руке возникает еще одна тарелка, с нарядными бутербродами-канапе. Прибывшие окружают стол, одному из мужчин не хватает места. Он берет что-то из-за спин других, на ощупь, скептически осматривает добычу, говорит с разочарованием: «Скудные у вас запасы, очень скудные». От безвыходности решаю использовать еду соседа, лезу в холодильник, но вижу в его кастрюле лишь подливку от баклажан.
Мысленная фраза: «Будто бы и расстегнуть можно было только Иоанном, но это неправда».
Смутно, в сероватых тонах видится (как бы немного сверху) большой зал, плотно заполненный массой условных слушателей. Слева, на сцене, стоит за трибуной условный лектор, только что закончивший, повидимому, доклад, и призвавший публику высказаться. Повисшую тишину прорезает возглас из задних рядов: «А мне приснился на эту тему СОН!» Лектор отзывается: «Ну что ж, выкладывай!»
Две жирные, обведенные кружками точки, находящиеся на одном уровне и разнесенные почти к боковым границам поля зрения. Точки привлекают мое внимание, заставляют о чем-то размышлять. Оказываются (в результате моих размышлений?) соединенными жирной прямой линией. Под ними появляются еще две, помельче.
Мысленная фраза: «Мир природы и инстинктов сознания» (речь идет о двух составляющих Мира).
Незапомнившийся сон про Додо, которому кто-то злонамеренно повредил голеностопный сустав.
Читаю небольшой абзац на листе своеобразно расположенного текста, и тут же прочитанное забывается.
Подросток решил заняться серьезными химическими опытами. Не можем сообразить, где обустроить ему лабораторию, дома такую площадь выделить не представляется возможным. Вспоминаю, что квартире принадлежит помещение в подвале. Когда-то я там побывала, и сейчас мысленно увидела его. Нужно только уточнить, по-прежнему ли оно свободно. Отправляемся на проверку — я, еще одна женщина и Нико*. Идем не спеша (у Нико больное сердце), спускаемся по высоким ступеням, преодолеваем первый пролет. Ниже лестница раздваивается, каждая ветвь ведет в свою, изолированную половину. Не могу вспомнить, какая ветвь нам нужна. После непродолжительного раздумья поворачиваю влево. Оказываемся в бескрайнем, похожем на муравейник подвале. Изначально каждое из его помещений принадлежало какой-нибудь из квартир, но теперь ситуация изменилась. Помещения обрели непонятных хозяев, там оборудуются жилища, возводятся внутренние стены с дверными и оконными проемами, кое-где уже установлена мебель. Наше бывшее помещение занято. Проходим мимо в разной степени обустроенных жилищ, стараясь не привлекать ничьего внимания, видим людей, занятых своими делами. Чувствую, что если нас заметят, это может иметь для нас нежелательные последствия. Посреди одной из недостроенных комнат видим стоящий напротив телевизора деревянный, заполненный водой куб. В него погружены пятки двух пар ног, принадлежащих сидящим на диване перед телевизором мужчине и подростку (видны лишь ноги). Помещение ассоциируется у меня с притоном. Примкнувший к нам по пути паренек (не исключено, что тот самый любитель химии) объясняет, что для таких телезрителей (бездумно перескакивающих с канала на канал) создано устройство, переключающее программы автоматически. Оно мельком визуализируется (мои спутники виделись менее внятно, чем обитателей подвального этажа).
Короткий сон, мгновенно (бесследно) истаявший, как только я после него проснулась.
В конце сна получаю от кого-то книгу. С чьих-то слов записываю что-то на клочке бумаги. Подходит двоюродный брат (сновидческий), отдаю ему книгу. Он пытается отобрать (в шутку) мой клочок, отдавать который я не намерена. Борюсь, приговаривая: «Отдай! Рассержусь!» Брату удается завладеть клочком, теряю к нему интерес. А стоило потерять интерес, как клочок тут же молча возвращен.
Вечеринка у Тины, в ее новой съемной комнате (подвальной). Туда можно попасть изнутри техкомнатного домишки, через люк, по крутой металлической лестнице. Это неудобно, но зато из окна видно море, совсем близкое, с восхитительно живой изумрудно-бирюзовой водой (о том, каким образом из подвальной комнаты можно что-то видеть, я во сне не задумывалась). По завершении трапезы помогаю, в числе других женщин, убирать со стола. Тина вскользь предлагает остаться ночевать, чтобы мы с ней утром привели все в порядок. Ночевка мной не планировалась, но и отказаться кажется неудобным. Тина упоминает о своей маме. Спрашиваю (просто так), живет ли она с ней тут. Нет, говорит Тина, мама живет в другом месте, но и поныне не перестает поучать (приводится одна из излюбленных фраз родительницы). С пониманием признаюсь, что моя мама* тоже этим не пренебрегает. Сон был не цветным, лишь море в окне, увиденное в начале сна, являло приятное исключение. Тон сна был темноватым, нечетким, персонажи виделись невнятно, все в этом сне было старым, ветхим (за исключением металлической лестницы), и все же сон был удивительно жизненным.
Мысленная фраза: «Если одна женщина освободится от кошмара». Появляется молодая рыжеволосая, сидящая на пятках женщина в черных брюках и черной футболке. Из рта женщины горизонтально тянется светло-серый жгут, прикрепленный к висящему в воздухе серому, с футбольный мяч, шару. Поверхность шара оплетена чем-то, похожим на асбестовый шнур, а сам шар является чем-то вроде бомбы.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Там, где ... чешется ночью».
Провожая попутчиков, перевожу их через озеро в известном месте, где чистая прозрачная вода так мелка, а дно так прочно, что это скорей похоже на лужу. На обратном пути беру правее. Иду босиком, с закрытыми глазами, с ватным одеялом в руках. Вода здесь темная, дно топкое. Ноги увязают почти по колено, подмокшее одеяло приходится поднять над головой. Иду осторожно, стараясь не сбиться с направления и не в силах открыть глаза. Ноги то и дело натыкаются на острые камни, но пока все обходится. Внимание обострено до предела. Убеждаю себя, что чтобы не сбиться с пути, я должна открыть глаза (в то же время осторожно переставляя ноги, чтобы не пораниться о камни). Одна из напряженнейших попыток приводит к успеху, глаза мои открываются - я вижу собственную комнату, я проснулась. [см. сон №4973]
Мысленное слово: «Тетраграммофон».
Три человека выходят, порознь, из дверей цветочного магазина - две стройные молодые женщины и такой же мужчина. Все элегантно, по-деловому одеты, и походка у них тоже деловая.
Мысленная фраза (энергичным женским голосом): «Раз (уж) двухкопеечных нет, двух(копеечных)» (заключенное в скобки подразумевается).
Мысленная, незавершенная фраза: «А вот мы в сорок девятом...» (имеется в виду 1949-й год).
На белом подносе несколько больших белых плоских тарелок, на каждой немного остатков пищи ярких цветов. Все вместе выглядит эстетично и выразительно.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «Во имя ... во время недвижия...».
Кто-то рассказывает о благотворном действии какой-то науки (кажется, математики). Сначала человек говорит обобщенно, потом переходит на себя лично. Эта часть повествования начинается фразой "Я убил одну женщину".
В конце сна стою с приятельницами у буфетной стойки, намереваюсь заказать кофе и пирожное. Стоящие передо мной приятельницы, все, как одна, говорят буфетчице: «Капучино и кофе». Автоматически повторяю за ними: «Капучино и кофе», не очень представляя, что такое капучино. Смутно припоминаю, что это что-то из взбитых сливок. А как же пирожное? Спохватываюсь, заказываю и пирожное. Получаю на маленькой тарелке бисквитное пирожное с несъедобным на вид, ядовито-желтым кремом.
Немаловажной деталью этого сна был букет искусственных цветов, которому я в каком-то смысле удивлялась.
Мужчина рассказывает о несущем религиозную окраску эпизоде, свидетелем которого только что оказался. Эпизод произвел на него, далекого от религии, сильное впечатление. Спрашивает нас, местных жителей, где поблизости находится церковь - ему впервые в жизни захотелось помолиться Богу. Даем адрес, я добавляю, что для молитвы необходим соответствующий настрой.
Мысленная, незавершенная фраза: «Ну если бы, конечно, никто не прореагировал...».
Окончание мысленной, издалека донесшейся фразы (быстрым женским голосом): «...а о Азии ничего не рассказываю».
«И это мое полотенце!» - предупреждаю я незнакомого человека, совсем было собравшегося вытереть руки моим темно-синим махровым полотенцем, висящим на кухонном гвозде.
Мысленная фраза (бодро, припеваючи): «И пойду детей лечить».
Обрывки мысленной фразы (мужским голосом, рассудительно): «...или ... в случае ... жертвовать тем же» (имеется в виду жертва непринципиальная).
Мысленные фразы (женским голосом): «Почему я тебя спрашиваю? Потому что нельзя перечислять...» (фраза обрывается).
«...не так?» — спрашиваю я (начало фразы не запомнилось), разворачивая новую пару черных носков. Стоящая рядом женщина говорит: «Конечно, не так!»
