Речь идет о зажигаемых в человеке СВЕЧАХ. Подчеркивается, что особенно важной является «четвертая Свеча».
1489
Рассказываю Пете содержание одного из снов, использую на ходу пришедшее на ум определение. Петя меня поправляет. Удивляюсь двум вещам — как он может лучше меня знать, что мне снится, и почему он поправляет меня с таким видом, будто ему наперед известно, что я собираюсь сказать.
Обвожу взглядом комнату, вижу в дальнем углу старый облезлый холодильник. Говорю себе, что этого не может быть, так как на самом деле в этой комнате холодильник новый. Делаю вывод, что вижу комнату ВО СНЕ. Внимательно осматриваюсь, чтобы выяснить, чем еще снящаяся комната отличается от реальной. Появляются три-четыре незнакомых мне человека и что-то рассказывающая им Нора. Подхожу ближе. Нора сидит на корточках у стены, слева от холодильника. С улыбкой протягиваю руку для приветствия (я не видела Нору около десяти лет), она, не вставая, тянет мне свою. Наши ладони легонько соприкасаются, Нора улыбается. С удивлением вижу у нее отсутствие нескольких зубов (в том числе переднего).
1491
Живу в одном жилище с женщиной, старше меня лет на десять, и мальчиком лет десяти (самой мне лет тридцать). Они постоянно мне досаждают, выматывают нервы. Измученная ими, плачу, повторяя сквозь слезы: «Я не буду с вами жить!»
Прихожу в какую-то инстанцию, что-то выяснить. Меня опережает другая посетительница, застреваю из-за этого на пороге кабинета, поневоле слышу не предназначенный для моих ушей разговор. Вошедшая выражает преданность хозяйке кабинета, и преуспев в этом, получает новое задание. Запомнилась последняя фраза: «А теперь — на две трети вседозволенность и импровизации, но они будут пресекаться» (пресекаться Свыше, если окажутся чрезмерными). Бегло предстает темноватая периодическая асимметричная кривая со срезаемыми макушками отдельных, слишком выпирающих амплитуд. Новое задание выдается визитерше в отношении меня, это я буду объектом импровизаций и вседозволенности. Попасть на прием к хозяйке кабинета не удается, возвращаюсь домой, утешаясь тем, что могу по крайней мере извлечь незапланированную пользу из невольно подслушанного. Смогу выяснить, ужесточился или смягчился режим воздействий на меня. Листаю дневник в поисках записи, зафиксировавшей характер воздействий, применявшихся в отношении меня до сих пор.
Стою в очереди у прилавка кофейни. Кто-то из стоящих передо мной отказывается от оплаченной покупки. Кассирша говорит, что деньги не возвращают, можно заказать на эту сумму что-нибудь другое. Принимаю активное участие в выборе замены для людей с чеком, превратившихся в моих приятелей. Решаю, что стоит заказать нам троим по чашке кофе и паре пирожных. Выбираем пирожные (это были просто сдобные булки, с разочарованием рассматриваю их). Оказавшаяся позади меня Эля говорит, чтобы на ее долю я заказала две чашки кофе, потому что они с Петей привыкли пить кофе помногу. Петя тоже просит две чашки, иду уточнить заказ (в Петю и Элю превратились предыдущие приятели).
Пробираемся по нагромождениям и насыпям. Карабкаемся, цепляясь за трубы, по склону. Оказываемся перед большим вольером. Кто-то из наших высказывает какую-то мысль и добавляет, что сейчас мы увидим подтверждение. С его подсказки высыпаем в вольер корм. Появляется небольшая, заинтересовавшаяся кормом обезьянка (люди виделись условно, а обезьянка — отчетливо).
Входим в подземный туннель, в нем начинается дождь. Чистые частые капли заливают пол, приходится идти по слою воды (не намокая ни сверху, ни снизу, и не отдавая в этом отчета). Впереди, за изгибом туннеля, слышится шум механизма. Подойдя, видим человека, производящего электросварку. Смотрю на падающие в воду искры, говорю, что наличие воды на участке, где производятся такого вида работы, опасно для жизни. Тут же дается знать (мысленно), что наоборот, именно для защиты от электричества на этом участке пущена вода. Вяло удивляюсь воспринятому, противоречащему моим (полученным, между прочим, в стенах Ленинградского политехнического института) представлениям, в истинности которых уже готова усомниться. Выходим из туннеля. Говорю Атосу, что у некоего молодого человека есть проблема с программированием, излагаю ее. Атос отвечает, что проблема разрешима. Открывает массивный фолиант, говорит, что нужно использовать «гибкие связи». Предстают несколько вертикальных, согнутых пополам толстых кабелей. Признаюсь, что не разбираюсь в компьютерах, и что будет лучше, если молодой человек свяжется с Атосом напрямую. Добавляю: «Знаешь, кто это? Это твой бывший одноклассник Сафт».
Мысленная фраза (мужским голосом, спокойно, с расстановкой): «Я не говорю про СНЫ, которые лежат, вот они, все здесь, без остатка» (сны подразумеваются мои, но имеется в виду, что дело совсем не в них).
1497
Сижу около женщины, занятой шитьем шаровар. Фасон предусматривает двойной шов, в одном месте он оказывается простроченным неправильно, женщина ухватывает нитку и мигом выдергивает ее целиком. Поражаюсь, так как по себе знаю, как трудно распарывать швы. Прошу показать, как это делается, женщина отвечает пустой отговоркой. Пару раз повторяю просьбу, слышу в ответ какую-то ерунду. Отсутствие серьезной причины позволяет быть настойчивой, прошу еще раз. Женщина говорит, что прошивает брюки особым прочным швом, являющимся ее изобретением, это ее патент, и она не хочет раскрывать секрет. Я умолкаю.
1498
Сон, насыщенный опасностями и связанными с этим отрицательными эмоциями. В финале я должна несколько раз пройти над глубоким котлованом по ненадежному, непрочному на вид решетчатому покрытию с застекленными ячейками. Зев котлована лишь ощущается, но мне все равно безумно страшно идти по дощатым переплетениям. Подбадриваю (или понукаю?) себя тем, что другие ходят по этому покрытию и, кажется, и не думают бояться.
Провожу рукой по волосам, обнаруживаю сзади, на ощупь, волосок слишком длинный. Выдергиваю, подношу к глазам. Он предстает в виде толстого, с мизинец, длинного идеального конуса из матово-прозрачного материала (типа оргстекла). Смотрю, не переставая удивляться и воспринимая его как свой волосок. Безуспешно пытаюсь привлечь к диковинке чье-то внимание.
1500
Два параллельных, лежащих на близком расстоянии друг от друга ярко-зеленых шланга.
Зрительно возникшее число «1832». С легкостью опознаю его, удивляюсь, что смогла это сделать, что оно не уплыло. Значит, я понимала, что это ВО СНЕ?
1502
Что-то говорится о мальчике в черной шляпе. Возникает подросток в черной одежде и черной широкополой шляпе.
1503
Размышляю, как будет меняться площадь треугольника, образованного хордой окружности и двумя радиусами, если один неподвижен, а второй поворачивается по часовой стрелке в верхнем левом квадранте. В результате долгих замысловатых рассуждений прихожу к выводу, что если зависимость площади треугольника от положения радиуса изобразить графически, получится что-то типа полусинусоиды.
1504
Должна перебраться в другой город. Новая хозяйка моего прежнего жилья исполняет для меня (на дорожку, на счастье) удивительный обряд - вытряхивает что-то типа темно-коричневого соуса на плоский круглый светлый пирог. Перед выходом выясняется, что вследствие неразберихи мне придется заново покупать билеты, на что у меня нет денег. Попутчица в предстоящей поездке покупает их, с тем, чтобы, когда мы встретим где-то в пути Сашу*, мы с ним вернули бы ей деньги. Отправляемся в путь, сопряженный со множеством перемещений. Переживаю, что не могу рассчитаться, только об этом и думаю. Мелькает даже мысль отказаться от поезда, идти пешком, но уж очень длинна предстоящая дорога, пешком ее, наверно, не одолеть.
1505
Мне предлагают томик стихов Бодлера. Вместо того, чтобы признаться, что не люблю стихи, витиевато отвечаю: «Я не люблю французскую поэзию».
Мысленная, незавершенная фраза: «Несмотря на то, что...».
Спрашиваю зашедшего ко мне Петю, хочет ли он, чтобы я покупала ему городскую газету. Получив согласие, еду в город, оказываюсь на окраине, в по-деревенски уютном квартале, брожу там. Перед открытыми воротам обширного пустого серого помещения небольшая толпа местных жителей молча наблюдает за китайцем в серой робе, старательно драющим пол. Не могу понять, чем вызван интерес. Догадываюсь, что в помещении располагается кухня китайского рыбного ресторана, отмываемая после очередного рабочего дня. Оказываюсь в этом (или соседнем) помещении, где по стенам тянутся (на высоте с пару метров) аквариумы, в каждом из которых плавает по одной крупной, хищной на вид рыбе. Все они бархатисто-черные, приоткрытые рты их полны острых белоснежных зубов. Толпа глазеет теперь на рыб, некоторые зеваки прижимают палец к стеклу, напротив рта рыб, как бы поддразнивая их. Умозаключаю, что рыбы эти (с довольно устрашающими физиономиями) предназначены в пищу — по индивидуальному выбору посетителей ресторана. В одном из аквариумов вижу такое же крупное, бархатисто-черное Существо в позе морского конька. Оно придерживало рукой свой длинный тонкий хвост и воспринималось мной как Черт (я еще подумала, неужели и он предназначен в пищу). Оказываюсь в холле (привокзальном?), вижу прилавок с печатной продукцией, спрашиваю газету. Молоденькая продавщица говорит, что не осталось ни одной (все, кроме лиц людей, виделось в этом сне совсем вживую, только Черт был немного нерезким).
Начало мысленного описания: «В натуральную величину...». Не дослушав, удивляюсь, но поняв, в чем дело, успокаиваюсь.
На вделанном в стену темно-коричневом столе лежит темноватое тыквенное семечко.
Мысленное намерение предъявить распечатку телепросмотров в доказательство, что передачи просматривались целенаправленно.
Мы с Петей (он в юношеском возрасте) подходим к чудесному морю. Иду переодеваться, Петя на берегу разговаривает с молоденькой девушкой. Сон какое-то время показывает его и девушку, которую он видит впервые и с которой ведет оживленную беседу о каком-то селении. Возвращаемся в снятое на время отпуска жилье. Входим в парадную, поднимаемся по чистой лестнице до площадки своего этажа. Она уставлена аккуратными рядами обуви и большими коробками. Дверь в квартиру раскрыта настежь, ветер выдувает наружу белую тюлевую занавеску. Комната наша вымыта до блеска, полна света и свежего воздуха, просторна и прекрасно обставлена. Поскольку мы оставили входную дверь в том положении, в котором ее обнаружили, прикидываю, куда безопасней положить сумку.
Мысленная фраза (молодым энергичным женским голосом): «Понимаете что, что вот самое главное?»
Нахожусь в гостях. Входит женщина с детьми — одному лет пять, другой грудной, закутанный во множество одежек. Нагромождаем в изголовье кровати подушки, усаживаем туда малыша (не раздевая). Старший ребенок получил от хозяев дома подарок — стеклянный, заполненный водой призматоид. Показывает его мне, говорит, что можно подумать, что внутри ничего нет, но если присмотреться, видно плавающие в воде крупинки. Спрашиваю, знает ли мальчик, что в микроскоп увидишь крупинок «в сто раз больше». Пропустив это мимо ушей, мальчик с гордостью сообщает: «А я знаю названия всех трикотажных фирм Америки, меня папа научил» (его отец по работе имеет связь с этими фирмами).
Взбираюсь по топкой поверхности на невысокую кручу.
Гуляю (с двумя приятельницами) по красивому, нарядному центру Города. На пути попадается незаасфальтированный участок. Останавливаюсь, внимательно смотрю, ступаю на один из бугорков серой земли (чтобы свести к минимуму контакт с этим участком) — и вмиг оказываюсь по грудь в густой отвратительной черной жиже. А сразу после этого — стою на прежнем месте, облепленная зловонной грязью, в растерянности не зная, что делать. Эта же участь постигает Люси. Оказываемся в каком-то служебном помещении, где санитарка дает мне коричневатые пижамные штаны и белую рубаху (не новые). Оказываюсь чистой в этой чистой одежде. Санитарка достает комплект чего-то подобного и для Люси. В нерешительности думаю, можно ли будет нам в этом одеянии продолжить прогулку. Появляются Додо, Ролл и их приятель (младшие школьники). Лица Додо и Ролла залиты слезами — якобы по поводу случившегося со мной. Успокаиваю мальчиков (их лица, наша сменная одежда, бугорки серой земли и темная грязь виделись совсем вживую).
Мысленная информация о нюансе изменившейся ситуации в системе жертвы-мучители. Мучители оставили в покое жертв. Разъясняется, что это вовсе не было проявлением гуманности, мучители вынуждены оставить в покое жертв ради собственного спасения. Информация иллюстрировалась незапомнившимися блеклыми изображениями.
Сюжетный сон, в котором спокойно, настойчиво, раз за разом повторялся какой-то эпизод (у меня не получилось как следует проснуться, а к утру все забылось).
Мы, компания друзей (или соседей) как-то общаемся. К нам временно прибивается (не смешиваясь с нами) молодая семья чужеродцев — муж, жена и грудной ребенок. Это тихие безобидные, никому не мешающие люди, собирающиеся уехать. Сейчас мы все находимся в просторной жилой комнате, каждый занят чем-то своим. Пришлая семья расположилась на старом коврике в дальнем правом углу. Идиллию нарушает бесшумно проникший в квартиру отряд Службы Безопасности. Чужеродцы в мгновение ока оказываются в кольце солдат с вилами в руках. Вилы угрожающе наставлены на пленников. Раздается отчаянное «Нет! Нет!!!» женщины. Она лежит на коврике, сидевший на ней малыш начинает падать за спину матери. С содроганием думаю, что он расшибется (дергаюсь было, чтобы поддержать его, но нахожусь для этого слишком далеко, в другом конце комнаты). Ребенок падает мягко, и даже не плачет, мать тут же подхватывает его. Отряд действует четко, слаженно, привычно. Но солдаты — по нелепой ошибке или недоразумению? - видят в безобиднейшем семействе чуть ли не террористов, предполагают в любой момент возможность взрыва. Они нервничают, их руки бьет дрожь. Сон пару раз крупным планом показывает эти руки, сжимающие вилы. Излучаемое отрядом запредельное психическое напряжение угрожает затопить нашу комнату. Вижу своих товарищей неподвижно застывшими, остро чувствую исходящий от отряда, нарастающий страх. Этот НЕ МОЙ СТРАХ сейчас поразит, захлестнет меня. Чтобы защититься, не поддаться ему, мысленно говорю себе: «Надо смотреть, чтобы знать, как это происходит» (знать впредь, на всякий случай). Как только твердо себе это сказала, все в тот же миг исчезает - и я просыпаюсь.
Мысленная, незавершенная фраза (бодрым тоном): «Это внутри, а внутри...».
История любви и охлаждения Пушкина (Александра Сергеевича) к женщине. История повествуется его современником, языком того времени, с упоминанием народных примет. Повествование расцвечивается личным отношением рассказчика к приметам (со ссылками на его собственную жизнь). Такого рода фразы начинаются словами «Когда у меня, например...».
Небольшой городок, приспособившийся (не без пользы для себя) к летним наплывам отдыхающих. Тут много съемного жилья, разветвленная сеть услуг, все простое, незамысловатое, доступное. Нахожусь здесь на летнем отдыхе, в составе многочисленного интеллигентного клана, связанного родственными (или дружескими) узами. Я с ними впервые, и поначалу все идет хорошо. Но потом чувствую дискомфорт, мелкие нападки непонятного толка. Обнаружив, что это переходит в систему, решаю клан покинуть. Решение, как и его реализация, даются непросто. Были проблемы, но никакие опасения по поводу того, справлюсь ли я в одиночку, меня не останавливают. Я скорей готова переносить лишения, чем непонятные нападки. Отделяюсь от клана (с высокой степенью риска), поселяюсь отдельно, и тут же убеждаюсь, что опасения насчет лишений были необоснованными. Жить очень даже можно (а про клан я и не вспоминаю).
С беспокойством наблюдаю за рискованной игрой двух девочек. Младшая раз за разом спрыгивает в песок с верха детской горки, старшая (лет семи) подстраховывает внизу. Молодая мамаша находится неподалеку, но за дочерьми не следит. Один из прыжков начинается неудачно — младшая оступается, старшая проявляет неловкость, пытаясь исправить положение. В результате малышка отлетает за песок, падает (плашмя) на каменные плитки. Цепенеем от неожиданности, глядя на неподвижного ребенка. Говорю мамаше, что старшая девочка действовала правильно, ее винить не за что, но забава сама по себе была рискованной. Добавляю, что считала себя не вправе вмешиваться, поскольку видела, что дети не одни.
Мысленная фраза: "Она готовилась к пятнадцати годам заключения" (тюремного). Этой фразой завершается сон о женщине, собирающейся сделать (или уже совершившей) что-то противоправное, что пошло бы во благо, но с официальной точки зрения являлось наказуемым.
Мысленная фраза: «Объективно существует Реальность».
Мысленная фраза (витиевато): «Чтобы один человек объяснил другому, чтО он (другой) понял — чтобы тот понял, чтО он понял».
Автобус стоит на остановке, лампочка на пульте управления сигнализирует об этом. По истечении некоторого времени она гаснет, зажигается соседняя (правее). Когда ее регламент истекает, вспыхивает третья (еще правее) и горит дольше предыдущей. Автобус все еще на остановке, стою около кабины, перед раскрытой дверью, ни водителя ни пассажиров не вижу (хотя они подразумеваются), внимание направлено на сигнальные лампочки. Обнаруживаю симметрию в циклах их работы — такт крайних длинней такта средней. Я поняла, как действует система, но не смогла додуматься, почему она запрограммирована таким образом.
Мысленная фраза (женским голосом): «(У меня) понедельник свободный» (за слова в скобках не ручаюсь).
«Наступила пора, когда пыльца горчицы и ... улетает в другие края» (название второго вида растений не запомнилось). Это говорит, задумчиво глядя вдаль, стройная массажистка в белом врачебном халате, и что-то записывает в блокнот. Я пришла сюда с мамой* в финале сна.
Мысленная фраза: «Умер от передозировки наркотиков и алкоголя».
Выпавшее из сна слово «иррациональный».
Обрывки мысленной, незавершенной фразы: «Вот что я сделала, ... и пройдя предварительную проверку...».
Окончание мысленной фразы: «...в котором находилось восемь осиротевших взрослых и двое детей» (речь идет о тайном укрытии).
Мысленная фраза (бесстрастным женским голосом): «Эти разные, отрицательные ... эмоции» (одно слово не запомнилось)..
Вид со стороны свинцового, с мелкими спокойными волнами моря на прибрежную часть. Это широкий, полого вздымающийся холм с компактным массивом узких разноэтажных домов со множеством шпилей и башенок, устремленных в серое мглистое небо. Льющийся из окон яркий чистый свет кажется удивительным и загадочным на оттеняющем сером фоне. Компактный массив зданий напоминает издали друзу кристаллов, и тоже выглядит загадочным и удивительным.
Мысленные фразы (женским голосом): «Не взяли тебя сегодня? Не взяли».
Газетная, во весь лист, статья с подписью, в которой указана лишь должность официального представителя Украины.
Рассказываю что-то Лесе. Она говорит: «Это еще что, а вот у моего сына в классе несколько учеников оказались лишними людьми». Объясняет, что школьная администрация признала лишними, подлежащими отбраковке несколько мальчиков с атипичными поведенческими (и/или психическими) характеристиками.
Лист с текстом, который я так ясно видела прошлой ночью. Сейчас он почти полностью погружен в щель, вокруг него парит сумеречное облачко. Рассмотреть текст практически невозможно [см. сон № 0249].
На горизонтальную гранитную плиту падают (справа, под углом) гранитные шарики, отскакивают влево и исчезают за границей поля зрения (коричневатые поверхности плиты и шариков отполированы). Полупроснувшись, повторяю (в полудреме) содержание сна. Снова уснув, воспринимаю мысленную фразу: «Скакала, еще как скакала». Фраза не просто относится к этому сну, она будто бы разрешает мое якобы сомнение по поводу того, действительно ли я была одним из отскакивающих от плиты шариков.
Мысленная фраза: «Папочка, произнес он громко, покажи мне вот это и вот это!» Фраза начинает один из абзацев мельком представшей книги.
Мысленная фраза (возмущенно оправдывающимся женским голосом): «Я не играла в Интернете».
Мысленный оклик: "Вероника!", на который я, тоже мысленно, откликаюсь: «А?»
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «И коробка и обязанность...».
В незапомнившейся форме повторился сон предыдущей ночи. [см. сон №1551]
В конце полного событий сна у меня появляется Петя. Светящийся внутренним светом, обновленный, перерожденный, говорит, что перешел в другую веру. Я лежала на кровати, усталая, изможденная, думая, что Петя подойдет и расскажет подробней. Он не подходит. Выждав, решаю выйти в салон, чтобы поговорить с ним, спускаю с кровати ноги, нащупываю комнатные тапки.
Помню лишь, что находилась в фантастическом месте.
Приехала в селение Адамс, навестить Петю. Он появился далеко не сразу, сказался занятым и почти сразу исчез. От нечего делать решаю сходить на рынок, за сладостями. Оказываюсь на рынке (далеко от селения и, кажется, забыв о нем). Чувствую, что вроде бы меня преследуют. Осторожно оглядываюсь, вижу двух мужчин и старика. Ускоряю шаги, эти трое не отстают. Сворачиваю за угол, и выждав пару мгновений, выхожу обратно. Преследователям приходится удалиться. Эпизод не задел эмоций, хотелось отделаться от типов, как хотелось бы стряхнуть соринки с одежды.
Рассказываю Пете содержание одного из снов, использую на ходу пришедшее на ум определение. Петя меня поправляет. Удивляюсь двум вещам — как он может лучше меня знать, что мне снится, и почему он поправляет меня с таким видом, будто ему наперед известно, что я собираюсь сказать.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «То, что дают там попробовать ... Беленькая, похожая на белый шоколад».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «Есть такие, которые записываются после школы в ветеринарный институт и...».
Раскрытая книга, верхнюю половину правой страницы которой занимает иллюстрация в серых тонах. Ниже - слово-заголовок и текст на старорусском языке, с ятями. Вижу все отчетливо, но ни прочесть текст, ни рассмотреть иллюстрацию не удается.
Мысленная фраза (недовольным мужским голосом): «В любой момент отвечать?»
Лежу на широкой постели. Ощущаю слабый укол, нащупываю выступающий из матраца кончик иглы. Извлекаю средних размеров швейную иглу с необычным, открытым с одной стороны ушком, на котором болтается обрывок темной нитки. Удивляюсь, тщательно исследую матрац, одну за другой извлекаю еще пять игл. Крепких обычных, одинаковых игл. Недоуменно смотрю на них, показываю Туве. Говорю, что не может быть, чтобы я, так долго пользуясь матрацем, ни разу до этого не почувствовала иголок.
Мысленные фразы (женским голосом): «Ну, возможно птичка — это была (всего лишь) птичка. Просто птичка» (речь идет о пометке в тексте).
Большое светлое поместье, пасторальный ландшафт, домики просты и чисты. Здесь живет и работает много людей, в том числе мы с Петей. Однажды в отношении работающих была допущена несправедливость, вызвавшая акцию протеста (это осталось за рамками сновидения). Акцию возглавил Петя (когда я начала просыпаться, у меня неосознанно возникла ассоциация, что Петя - «как Спартак»). Никаких видимых потрясений не наблюдалось, все по-прежнему выглядит тихо и мирно, но однажды в столовой я оказываюсь свидетельницей того, как Петя не получил еды. Отказ мотивировался тем, что время обеда еще не настало. Это было тут совсем не в правилах, усматриваю дискриминацию, громогласно заявляю, что участие в акции протеста, даже в качестве предводителя, не может служить поводом для отказа в предоставлении пищи. Я была настроена очень воинственно.
Длинное узкое, плохо освещенное фойе кинотеатра. Молчаливые зрители в темной одежде сидят на старых темных фанерных сиденьях. В углу, на подмостках, собираются музыканты, тоже в темной одежде. Сейчас начнется концерт, традиционно предваряющий киносеанс.
Говорится что-то положительное о компании «RTL-пистолет» (в опровержение сказанного о ней до этого).
Мысленный диалог. «Они это всё прикрывает». - «Потом еще за стеной красить».
Мне стало скучно дома, решаю покататься на мотоцикле соседа. Сосед отсутствует, но, на мой взгляд, мотоцикл можно взять без спросу, ведь именно сосед научил меня на нем ездить и даже давал покататься. Жму на педали, тычу в кнопки, и в конце концов трогаюсь с места. Езжу из конца в конец по двору, потом отваживаюсь наведаться в соседний двор. Преодолеваю канавку, въезжаю по идущей вверх дорожке, упираюсь в низкое металлическое ограждение. Беру левее, мчусь вдоль соседского дома. Оказываюсь внутри этого здания (оставив мотоцикл во дворе). Брожу по пустым комнатам клуба, который когда-то посещала. Здесь собираются делать ремонт, мебель вынесена, остался лишь старый шкаф, стеклянные дверцы которого занавешены яркой клеенкой. Сотрудница клуба снимает ее и объясняет, что поскольку неизвестно, кому та принадлежит, она хочет взять ее для дочери, которой та приглянулась. Клеенку когда-то принесла сюда я, и теперь порадовалась, что это добро кому-то еще пригодится. Когда клеенку отделили от шкафа, нам открылась ее изнанка. Появившаяся около нас женщина прикасается к небольшому узору изнанки, говорит, что это магический символ (узоры разбросаны по светло-желтому полю в геометрическом порядке). Сотрудница клуба сворачивает клеенку, интересуется, как у меня дела (она меня узнала). Рассказывает, что недавно ее дочь спросили (в рамках специального опроса), что ей приснилось в первую ночь по прибытии в этот город. Я тут же, хотя меня никто не тянул за язык, сообщаю, что не только прекрасно помню свой первый тут сон, но и что благодаря своей исключительности он оказал влияние на мою последующую жизнь.
Нахожусь с сестрой дома. В комнату бесшумно входят ОНИ, три-четыре бесплотных Существа (с внешностью заурядных мужчин в сером, с серыми незапоминающимися лицами). Входят деловито, по-хозяйски. И хотя мы никогда ни о чем подобном не слышали и даже не подозревали, мгновенно догадываемся, что означает этот визит. Явились по наши Души. Поскольку это неотвратимо (и рано или поздно ожидает каждого), нами овладевает оцепенелое спокойствие. ОНИ собираются забрать наши вещи, всё подчистую. Один присаживается к журнальному столику, бегло просматривает бумаги. Пренебрежительно думаю, что вот так ОНИ накапливают себе богатства. Представляю там, у НИХ, где-то далеко, горы реквизированного, презренные кучи хлама. Идем с НИМИ вдоль нашего дома, редкие прохожие не обращают на нас внимания, слабо затеплившаяся было надежда на помощь тихо гаснет. ОНИ исчезают. Поворачиваем с сестрой обратно. Подумав, говорю, что в общем не имею ничего против того, что нас ожидает. К настоящему времени жизнь уже не кажется мне такой необходимой, баланс удовольствий и неудовольствий в ней сравнялся. Сестра соглашается, добавляет, что из удовольствий у нее осталось лишь скромное удовольствие тишины выходных дней. Поскольку ОНИ не появляются, думаю (сохраняя прежнее состояние духа), что, возможно, инцидент исчерпан. Тут же вижу в подворотне нашего дома ЛИЦО. Оно белеет на фоне темно-серого свода подворотни, четко видимое, на уровне гипотетической человеческой шеи. Понимаю, что ничего не исчерпано, тем более, что у второй подворотни стоят три фигуры, подобные первым. Подходят к нам, говорят про вещи, собираясь их забрать. Обсуждают эту проблему, я вдруг замечаю, что сестра исчезла. Спрашиваю: «А где моя сестра?» Приходится дважды повторить вопрос, прежде чем один из НИХ говорит: «Я ее на рынок отправил» (телепортировал). Иду с НИМИ по нашему двору, ОНИ о чем-то разговаривают, запомнился обрывок последней фразы (произнесенный с такой экспрессией, что я тут же проснулась): «...какой-то идиотской моды». [см. сны №4685-4688]
Меня послали (или пригласили) на лекцию. Прихожу немного раньше, решаю пока послушать другую, которую читал Кафф. Вернувшись в свою аудиторию, узнаю, что лекция отменена.
Мысленный диалог (женскими голосами). Спокойно: «Это то же самое». - Суетливо: «То же самое, если взрослый...» (фраза обрывается).
Меня захлестывает волна неописуемой радости от ощущения, что Петя сейчас, в данный момент, успешно прошел Трансформацию.
Мысленная фраза: «Чтобы не нарушить индивидуальность».
Окончание мысленной фразы: «...и оно имеет элементную закваску».
Два ребенка, мальчик и девочка, бегут вверх по улице Блиц, осторожно перебегают проезжую часть напротив театра Таро. Вместо того, чтобы войти в него, на бегу разворачиваются и устремляются прочь, вниз, пересекая улицу по диагонали.
«Наташа сдает экзамен», - произношу я название начавшегося сна.
Соединяю две части украшения из серовато-серебристого шероховатого металла. Элементы плохо насаживаются друг на друга, колочу по верхнему молотком, защитив от повреждения деревянной ручкой другого молотка.
Окончание мысленной фразы: «...так же, как появляется боль или болтливость» (судя по заминке перед последним словом, упоминание болтливости первоначально не планировалось).
Стараюсь незаметно разминуться с идущей навстречу Лэлой, и мне это удается - даже если она меня заметила, то, к моему облегчению, не окликнула.
С удивлением вижу катышки пыли на полу своей комнаты — откуда они взялись? Тщательно, не торопясь, подметаю.
Несколько стоящих у парадной жильцов обсуждают проблему расхода воды. Кто-то упоминает расход в тысячу с чем-то (каких-то единиц). Одна из женщин говорит: «А я, скорее всего, на Всемирной выставке делаю семьсот».
