Речь идет о зажигаемых в человеке СВЕЧАХ. Подчеркивается, что особенно важной является «четвертая Свеча».
1489
Рассказываю Пете содержание одного из снов, использую на ходу пришедшее на ум определение. Петя меня поправляет. Удивляюсь двум вещам — как он может лучше меня знать, что мне снится, и почему он поправляет меня с таким видом, будто ему наперед известно, что я собираюсь сказать.
Обвожу взглядом комнату, вижу в дальнем углу старый облезлый холодильник. Говорю себе, что этого не может быть, так как на самом деле в этой комнате холодильник новый. Делаю вывод, что вижу комнату ВО СНЕ. Внимательно осматриваюсь, чтобы выяснить, чем еще снящаяся комната отличается от реальной. Появляются три-четыре незнакомых мне человека и что-то рассказывающая им Нора. Подхожу ближе. Нора сидит на корточках у стены, слева от холодильника. С улыбкой протягиваю руку для приветствия (я не видела Нору около десяти лет), она, не вставая, тянет мне свою. Наши ладони легонько соприкасаются, Нора улыбается. С удивлением вижу у нее отсутствие нескольких зубов (в том числе переднего).
1491
Живу в одном жилище с женщиной, старше меня лет на десять, и мальчиком лет десяти (самой мне лет тридцать). Они постоянно мне досаждают, выматывают нервы. Измученная ими, плачу, повторяя сквозь слезы: «Я не буду с вами жить!»
Прихожу в какую-то инстанцию, что-то выяснить. Меня опережает другая посетительница, застреваю из-за этого на пороге кабинета, поневоле слышу не предназначенный для моих ушей разговор. Вошедшая выражает преданность хозяйке кабинета, и преуспев в этом, получает новое задание. Запомнилась последняя фраза: «А теперь — на две трети вседозволенность и импровизации, но они будут пресекаться» (пресекаться Свыше, если окажутся чрезмерными). Бегло предстает темноватая периодическая асимметричная кривая со срезаемыми макушками отдельных, слишком выпирающих амплитуд. Новое задание выдается визитерше в отношении меня, это я буду объектом импровизаций и вседозволенности. Попасть на прием к хозяйке кабинета не удается, возвращаюсь домой, утешаясь тем, что могу по крайней мере извлечь незапланированную пользу из невольно подслушанного. Смогу выяснить, ужесточился или смягчился режим воздействий на меня. Листаю дневник в поисках записи, зафиксировавшей характер воздействий, применявшихся в отношении меня до сих пор.
Стою в очереди у прилавка кофейни. Кто-то из стоящих передо мной отказывается от оплаченной покупки. Кассирша говорит, что деньги не возвращают, можно заказать на эту сумму что-нибудь другое. Принимаю активное участие в выборе замены для людей с чеком, превратившихся в моих приятелей. Решаю, что стоит заказать нам троим по чашке кофе и паре пирожных. Выбираем пирожные (это были просто сдобные булки, с разочарованием рассматриваю их). Оказавшаяся позади меня Эля говорит, чтобы на ее долю я заказала две чашки кофе, потому что они с Петей привыкли пить кофе помногу. Петя тоже просит две чашки, иду уточнить заказ (в Петю и Элю превратились предыдущие приятели).
Пробираемся по нагромождениям и насыпям. Карабкаемся, цепляясь за трубы, по склону. Оказываемся перед большим вольером. Кто-то из наших высказывает какую-то мысль и добавляет, что сейчас мы увидим подтверждение. С его подсказки высыпаем в вольер корм. Появляется небольшая, заинтересовавшаяся кормом обезьянка (люди виделись условно, а обезьянка — отчетливо).
Входим в подземный туннель, в нем начинается дождь. Чистые частые капли заливают пол, приходится идти по слою воды (не намокая ни сверху, ни снизу, и не отдавая в этом отчета). Впереди, за изгибом туннеля, слышится шум механизма. Подойдя, видим человека, производящего электросварку. Смотрю на падающие в воду искры, говорю, что наличие воды на участке, где производятся такого вида работы, опасно для жизни. Тут же дается знать (мысленно), что наоборот, именно для защиты от электричества на этом участке пущена вода. Вяло удивляюсь воспринятому, противоречащему моим (полученным, между прочим, в стенах Ленинградского политехнического института) представлениям, в истинности которых уже готова усомниться. Выходим из туннеля. Говорю Атосу, что у некоего молодого человека есть проблема с программированием, излагаю ее. Атос отвечает, что проблема разрешима. Открывает массивный фолиант, говорит, что нужно использовать «гибкие связи». Предстают несколько вертикальных, согнутых пополам толстых кабелей. Признаюсь, что не разбираюсь в компьютерах, и что будет лучше, если молодой человек свяжется с Атосом напрямую. Добавляю: «Знаешь, кто это? Это твой бывший одноклассник Сафт».
Мысленная фраза (мужским голосом, спокойно, с расстановкой): «Я не говорю про СНЫ, которые лежат, вот они, все здесь, без остатка» (сны подразумеваются мои, но имеется в виду, что дело совсем не в них).
1497
Сижу около женщины, занятой шитьем шаровар. Фасон предусматривает двойной шов, в одном месте он оказывается простроченным неправильно, женщина ухватывает нитку и мигом выдергивает ее целиком. Поражаюсь, так как по себе знаю, как трудно распарывать швы. Прошу показать, как это делается, женщина отвечает пустой отговоркой. Пару раз повторяю просьбу, слышу в ответ какую-то ерунду. Отсутствие серьезной причины позволяет быть настойчивой, прошу еще раз. Женщина говорит, что прошивает брюки особым прочным швом, являющимся ее изобретением, это ее патент, и она не хочет раскрывать секрет. Я умолкаю.
1498
Сон, насыщенный опасностями и связанными с этим отрицательными эмоциями. В финале я должна несколько раз пройти над глубоким котлованом по ненадежному, непрочному на вид решетчатому покрытию с застекленными ячейками. Зев котлована лишь ощущается, но мне все равно безумно страшно идти по дощатым переплетениям. Подбадриваю (или понукаю?) себя тем, что другие ходят по этому покрытию и, кажется, и не думают бояться.
Провожу рукой по волосам, обнаруживаю сзади, на ощупь, волосок слишком длинный. Выдергиваю, подношу к глазам. Он предстает в виде толстого, с мизинец, длинного идеального конуса из матово-прозрачного материала (типа оргстекла). Смотрю, не переставая удивляться и воспринимая его как свой волосок. Безуспешно пытаюсь привлечь к диковинке чье-то внимание.
1500
Два параллельных, лежащих на близком расстоянии друг от друга ярко-зеленых шланга.
Зрительно возникшее число «1832». С легкостью опознаю его, удивляюсь, что смогла это сделать, что оно не уплыло. Значит, я понимала, что это ВО СНЕ?
1502
Что-то говорится о мальчике в черной шляпе. Возникает подросток в черной одежде и черной широкополой шляпе.
1503
Размышляю, как будет меняться площадь треугольника, образованного хордой окружности и двумя радиусами, если один неподвижен, а второй поворачивается по часовой стрелке в верхнем левом квадранте. В результате долгих замысловатых рассуждений прихожу к выводу, что если зависимость площади треугольника от положения радиуса изобразить графически, получится что-то типа полусинусоиды.
1504
Должна перебраться в другой город. Новая хозяйка моего прежнего жилья исполняет для меня (на дорожку, на счастье) удивительный обряд - вытряхивает что-то типа темно-коричневого соуса на плоский круглый светлый пирог. Перед выходом выясняется, что вследствие неразберихи мне придется заново покупать билеты, на что у меня нет денег. Попутчица в предстоящей поездке покупает их, с тем, чтобы, когда мы встретим где-то в пути Сашу*, мы с ним вернули бы ей деньги. Отправляемся в путь, сопряженный со множеством перемещений. Переживаю, что не могу рассчитаться, только об этом и думаю. Мелькает даже мысль отказаться от поезда, идти пешком, но уж очень длинна предстоящая дорога, пешком ее, наверно, не одолеть.
1505
Мне предлагают томик стихов Бодлера. Вместо того, чтобы признаться, что не люблю стихи, витиевато отвечаю: «Я не люблю французскую поэзию».
Подойдя к стойке досмотра, демонстрирую газету и тычу пальцем в одну из мужских рисованных физиономий в правом верхнем углу страницы (подразумевается, что изображение является для меня пропуском). О чем-то глубоко задумавшийся досмотрщик не реагирует. Повторяю свой жест, досмотрщик полуотключенно спохватывается и нелепо вывернув шею смотрит на указываемое мной изображение.
Мысленно произношу: «Тридцать четыре семьдесят четыре и два», одновременно записывая: «(...3474)2» (в левой половине скобки было, возможно, что-то незапомнившееся).
Мысленные фразы (женским голосом, первая спокойно, вторая жалобно): «Ой, Луноход сломался. Девочки, теперь я в безвыходном положении»(«девочками» говорящая называет приятельниц).
Увидев (в настенном зеркале) массу седых прядей на своей голове, удивляюсь и начинаю тут же, не сходя с места, их выстригать. Поначалу — осторожно, потом все более решительно. Несколько подружек (мы в студенческом возрасте) с интересом за мной наблюдают. А я ухватываю седой пук на затылке и одним махом срезаю его под корень. Ожидаю увидеть обезображенную прическу, но вижу себя преобразившейся, мои темные волосы ничуть не пострадали. Убедившись, что опасаться нечего, смело состригаю последние пряди с тыльной стороны головы. Стригла я волосы над развернутыми газетными листами. Падающие седые клочья виделись иногда естественно, а иногда — россыпью мелких одинаковых белых квадратиков (в некоторых случаях перемешанных с черными), и это поначалу вызвало у меня легкое удивление. Все в этом сне виделось натуралистично, я лишь не видела лиц подружек; свое же лицо я видела в зеркале отчетливо, и если оно и не было в точности моим, то все же достаточно похожим. [см. сон №8993]
На узком каменистом морском берегу в беспамятстве лежит мужчина. Ему оказывает помощь женщина, любящая повторять, что во имя высших идеалов помогает людям бескорыстно. Чувстствую (или вижу?), что в данном случае она преследует меркантильную цель.
Даю стоящему рядом, неразличимому человеку денежную купюру, взаймы, по его просьбе. Достаю еще одну (такую же), протягиваю ему же, с той же целью (хотя он ее не просил).
Мысленный, с пробелами запомнившийся диалог. «Дай мне ... балет ... русковью». - «Нет, русковью тут и всё...» (фраза обрывается).
Проявив слабость, решаю обратиться к психиатору, мне кажется, что силы мои на исходе. Оказываюсь в большом казенном здании, в ожидании очереди сажусь на скамью. Когда передо мной остается два-три человека, иду ближе к кабинету. По телу пробегает, на миг отключив меня, волна (ощущение было настолько натуралистичным, что его в полной мере почувствовала не только Я-снящаяся, но и Я-сновидящая). Сажусь, пробую мысленно подготовиться к предстоящему разговору - что я скажу психиатору, что смогу ему сказать? Осознаю, что не смогу сказать абсолютно ничего, потому что «у меня нет для него ни единого слова». Получается, что входить к нему незачем (ощущение, что у меня нет для него ни единого слова, было отчетливым, категоричным).
Мысленный диалог (между мной и Лучиком). «Что-нибудь хочешь?» - «Да нет. Возьми меня с собой». - «Куда, детка?» - Куда-нибудь».
Выполняю письменную работу (в тетради в клетку). Окидываю взглядом аккуратно исписанный лист, испещренный аккуратными помарками, решаю его удалить и вклеить на его место чистый. Пытаюсь вспомнить, где я купила эту тетрадь. Удается воссоздать в памяти прилавок, потом — торговый зал и, наконец, (не без труда) — сам магазин. Иду туда по незаасфальтированным улицам. Раздается негромкое бренчание. Догадываюсь, что это бежит уличная кошка, к хвосту которой что-то привязано озорными детьми. Кошка появляется в поле зрения, неспешно бежит влево. Решаю ей помочь, она оказывается около меня, осматриваю хвост. Появившаяся справа рыхло-упитанная женщина заявляет: «Но ведь и мы...». Она имеет в виду, что и мы, взрослые, будучи детьми, тоже так забавлялись. Отвечаю, что не избежала этого, но только сейчас осознала свой проступок. Осторожно отсоединяю грузик с кошачьего хвоста (стараясь не напугать кошку — чтобы она раньше времени не убежала или не напала на меня). Когда процедура была завершена, дикая кошка доверчиво приласкалась ко мне. Кошка была довольно крупной и выглядела довольно неопрятно, как и все остальное в этом темноватом, нецветном сне. Лишь аккуратная, показанная в цвете тетрадь составляла контрастное исключение (текст виделся четко, но не осознавался).
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (женскими голосами). «Вам что, помидоров не нравится?» - «Да, ... помидоров не нравится».
Мысленная, завершившая сон фраза (экспрессивно): «...почему ты не держишься?!!» (обращение не запомнилось, речь идет о противостоянии трудностям).
Мысленные фразы: «Один раз в неделю я, один раз — ты. Подметаем...» (фраза обрывается).
Мысленный диалог (женским и мужским голосами). Медленно: «Если бы меня спросили, я согласна». - Как бы завершая мысль (подстроившись под ее ритм): «Вашу дочку вытащить из воды». Смутно, бегло видится девушка и фрагмент водоема со стоячей, окруженной растительностью водой.
Мысленная, незавершенная фраза: «Насчет рассказа — пусть его окаянная...» (прилагательное относится к чему-то, а не к кому-то).
Идущая навстречу бедно одетая женщина с мальчиком протягивает мне милостыню. Брать подаяние психологически трудней, чем давать, но я, не раздумывая, беру деньги, воспринимая это как урок смирения (думаю, что нужно уметь не только давать, но и брать). Идем некоторое время вместе, женщина оставляет мальчика со мной, чтобы я отвела его к ним домой. Иду с малышом по проспекту, несколько раз пытаюсь сократить путь, но мы оказываемся в тупиках, и приходится возвращаться. Уточняю у мальчика, где находится его дом. Озадаченно тяну: «На Французской площади?» Я полагала, что он живет в более близкой части города. Сон смутно показывает соответствующий район. Думаю, что надо позвонить маме малыша, чтобы она не волновалась. Останавливаемся у лотка со сладостями, предлагаю мальчику что-нибудь выбрать. Он относится к этому очень серьезно, и так как, судя по всему, не искушен в сладостях, помогаю ему советами.
Мысленная фраза: «Я думаю, на своих хотели бы что-нибудь сделать».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «...ли, ... ли, она решает ситуацию, как Грегори Пек». Видится комната, где женщина складывает свою одежду. Не так, как полагалось бы (и как было намеком показано), а небрежно разбрасывая ее. Сон был в темноватых тонах, единственным светлым пятном являлась поверхность гладильной доски, на которой акцентировано внимание и которая являлась тем местом, куда следовало бы складывать одежду.
Мысленная фраза (равнодушным женским голосом): «Ой, что ты говоришь?»
Мысленная фраза: «Сегодня вы все переписАлись, подписались под текстами Госконтролера». Имеется в виду, что указанные лица опубликовали короткие сообщения под (или над) статьей Госконтролера. Статья занимает широкий абзац набранного курсивом текста в нижней половине газетного листа (смутно показанного).
Красивый зал, очередная вечеринка на годовщину окончания школы. Сюда привозят и кладут посреди зала, на стол, тело убитого Клинтона (того самого). Голова его чуть запрокинута назад, на лице довольная улыбка (оно виделось совершенно вживую). Поблизости стоит киношник из Программы Новостей, бойкий парень с крепкой, коротко стриженой головой. Энергично командует нами, говорит, что и как следует делать, и еще, кажется, сортирует прибывающих на желательных и нежелательных на этой вечеринке.
Кто-то (невидимый) с восхищением рассказывает об «обаятельной» Мальвине*, бесстрашной находчивой разбойнице, у которой «рук нет, но зато в ногах такая сила». Рассказывает, как в критический момент разбойница в одиночку посетила (поочередно) главарей враждебных кланов (с трепетом и смаком перечисляются их клички). Как она, вызвав к себе сочувствие, склонила их на свою сторону. Смутно, бегло демонстрируется безрукая разбойница, идущая в наступление (в том числе на главарей), орудуя ногами, как ассы восточных единоборств. «Вы про эти ноги напишите», - брюзжит невидимый оппонент рассказчика. Он воспринимает ситуацию по-иному. Полагает, что убойные ноги станут козырем против того, чтобы разбойницу пощадили на предстоящем процессе, несмотря на то, что она заручилась поддержкой семерых главарей.
Стоим, несколько человек, в пустой (нежилой?) комнате, где на стенах изредка появляются — то тут, то там — небольшие черные змейки (люди виделись условно, а змейки на обшарпанных стенах — совсем вживую).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «...и вернешься? Предлагаешь так снять свою обувь...» (фраза обрывается).
Ставлю на электроплитку кастрюлю (с супом?) и поглядываю вправо, на комплект новых красивых никелированных чайников (заварной находится на основном). Подумываю ими воспользоваться.
Нам нужно встретиться с Гуру. Он является, что-то происходит. По окончании встречи Гуру идет часть пути рядом со мной. Мы лично не знакомы, идем молча, и вдруг он спрашивает: «Ты можешь приготовить яйцо?» С недоумением говорю: «Да» (ведь это же элементарно — сварить яйцо, оно даже предстало в моем воображении). Почти сразу спохватываюсь, что глагол «приготовить» неоднозначен, не так прост. Говорю (пряча улыбку), что приготовить, в смысле, сварить яйцо я могу. Но приготовить, в смысле, сотворить яйцо — его скорлупу, желток и белок — не могу. Гуру с довольным видом смеется. Тут наши пути расходятся, Гуру растворяется в толпе людей, заполнивших большой зал ожидания вокзала, к выходу из которого мы приблизились. Ныряю в массивные крестообразные вращающиеся двери, не попрощавшись, с опозданием отдавая себе в этом отчет. Поступила так от смущения, либо из ложного (детского) чувства независимости. Персонажи сна виделись условно, Гуру воспринимался как невысокий щуплый, полный сил человек в светловатой одежде (лица его я не видела).
Мысленная фраза: «Прикрепленный отдых поэтому».
Под круглым абстрактным изображением идет относящаяся к нему подпись. Легко читаю ее, но когда пытаюсь мысленно повторить (чтобы записать), прочитанное улетучивается.
Мысленная фраза: «Это ваша очередь».
Нахожусь с деловым визитом в роскошной квартире, в семье преуспевающих предпринимателей. Они сидят за столом, заполняя на мое имя бланки. По указанию хозяев горничная на это время выводит ко мне добродушного веселого щенка (типа дога, землистого цвета). Играю с ним. Щенок временами выглядит как живая (сборная) игрушка. Фиксирую это, говорю хозяевам, что у щенка еще нет прочных соединений между частями тела (именно потому, что он еще щенок). Перед уходом отвожу его вглубь квартиры, к горничной, которая должна будет препроводить его в его комнату (щенка так лелеют, что не оставляют без надзора ни на миг).
Мысленная, незавершенная фраза: «Да, из-за того, что проезжает одна правительственная машина...». Смутно видится одна из улиц, которая по указанной причине будет временно перекрыта.
Полновесный сон, истаявший, как только я после него проснулась.
Большая поляна, место отдыха горожан, расположившихся на зеленой траве. Я устроилась на одной из массивных темно-коричневых скамей. Подходит религиозный юноша, заводит нейтральный, безобидный разговор. Не успеваем обменяться и десятком фраз, как юношу мягко, деликатно отзывает пастырь. Он сидит неподалеку, на траве, в кружке молодых людей. Юноша возвращается к ним, я спохватываюсь, что на мне нет юбки. Здесь это не возбраняется, можно даже загорать, но голые ноги неуместны при разговоре с религиозным человеком. Запоздало натягиваю юбку... Это уже третье воспроизведение одной и той же ситуации. В предыдущих юноша подходил более издалека, каждый раз с другой стороны (в напоенном чистым воздухом уголке пространства под бледно-голубым летним небом все виделось реалистично).
Мысленная фраза (женским голосом): «Потому что в панике просыпается и думает, что молоко кончилось».
Мысленные фразы: «Он возвращается, вместе со мной. Он возвращается вместе со мной».
Разговариваю по телефону с Лейлой по поводу книг. Она спрашивает, сообщила ли я что-то Этьене. Говорю: «Нет, не сказала. Уж она-то, ты же знаешь, сколько через ее-то руки книг прошло». Смутно видится Лейла, прижимающая к ушам телефонные трубки - она одновременно разговаривает со мной и с Этьеной.
Завершив выступление, артист разговорного жанра (высокий стройный подвижный молодой мужчина) отходит к левому краю сцены, а справа появляется Второй, его антипод. Он и ростом ниже, и фигурой не вышел, и облик у него недочеловеческий (похожий на безобидные чудища, которыми наводнены детские телеканалы), он пытается представиться Первым, производит телодвижения, стремясь изменить пропорции фигуры и облик в целом, и моментами действительно становится неуловимо похожим на Первого (хотя его кряжистая фигура остается при нем, это выглядело поразительным, отдаю себе в этом отчет). Этот Второй еще и пел, голоса его я не слышала, но видно было, как он энергично открывает рот, а шея его при этом раздувалась, как у поющей лягушки. Что-то движущееся оказывается перед моим лицом, отрываю взгляд от сцены, вижу (у кончика своего носа) голову змеи (или Дракона), отмахиваюсь, как от мухи, оглядываюсь - я уже, оказывается, не в тесном зале театрика, а в большом открытом, забитом людьми амфитеатре, голова змеи (или Дракона) изумительно красивого изумрудного цвета тянется на длинной шее вправо, вдоль нашего ряда (не обращая на нас внимания), целью ее, как выясняется через несколько мгновений, является Первый актер, сидящий в нашем ряду, вот до него-то голова на длинной шее и добралась (и, кажется, напала на него). Раздается предостерегающий крик: «На обезьян, на обезьян не смотри!» (воспринимаю предостережение адресованным мне).
Подходим с Петей к множительной машине, заправляем бумагой и требующим копирования материалом, ненадолго отлучаемся. На скамье в коридоре вижу два одинаковых пестрых банных полотенца, догадываюсь, что поблизости находится душевая кабинка. Возвращаемся к машине, там хозяйничают мужчина и женщина. Наш материал вынут, высказываю упрек, добавляю, что бумага - лично наша. Нарушители признают мою правоту, и даже растеряны. Извлекаю их материал, под ним нащупывается тонкая, принадлежащая еще одному клиенту книжица. А вот и он сам, молодой парень, желваки ходуном ходят от злости. С таким спорить опасно, но я, настроив себя соответствующим образом, спокойно объясняю ситуацию (в начале конфликта я несколько раз звала для подкрепления Петю, но он где-то закопался и не появился).
В конце сна перечисляются объекты, с которыми перед этим производились манипуляции: «Магазин, roof, ручка, дверца».
Красивая просторная, ярко освещенная ванная. Увидев там корзину для грязного белья, с удивлением думаю, что вот, оказывается, где она у них находится. Почему же дед малышки (несколько дней тому назад) вошел в спальню родителей, чтобы бросить в грязное белье кухонное полотенце. В воображении воссоздается этот эпизод. Прихожу к выводу, что тогда я просто ошиблась, поскольку двери спальни и ванной находятся рядом.
В особняке Дженни прием, нахожусь среди гостей. В салоне периодически рассыпается паркет. В образовавшиеся дыры видится несущая конструкция, а сквозь нее — непонятное пространство. Большое, красивое, со столом, крытым зеленым сукном, оно выглядит ярче, чем в жизни. Складываем паркет, но он опять и опять рассыпается. Спрашиваю у прислуги, можно ли сделать что-нибудь радикальное. Мне говорят, что нужно купить специальную плотную бумагу и наклеить паркет на нее. Сон демонстрирует коричневую, покрытую с одной стороны клеем бумагу и процесс склейки. Недоумеваю, как бумага сможет выдержать вес людей, но принимаю совет всерьез. Намереваюсь купить бумагу (и получить потом с Дженни компенсацию расходов). Гости выходят во внутренний дворик - покрытую ярко-зеленой травой лужайку. На ее левом краю вижу неподвижно лежащего молодого человека (кажется, это сын Дженни). Он был связан по рукам и ногам длинной белой лентой.
Мысленная фраза: «Она преградила весь свой путь». Появляется линованый лист бумаги, на котором я неспешно записываю и одновременно мысленно произношу ту же самую фразу, изменив лишь порядок слов: «Весь свой путь она преградила». К моменту пробуждения успеваю произнести ее полностью, а дописать лишь до предпоследнего слова (включительно).
К оказавшейся в селении Адамс женщине подходит один из селян, крепко обнимает ее, осыпает поцелуями. Он безмерно рад, возбужден, поражен тем, что наконец-то встретил ту, в которой признал Лилит. А женщина ничего такого не чувствует, она ощущает себя лишь случайным гостем селения и совсем не идентифицирует себя с Лилит. Мужчина же вне себя от того, что Лилит - точнее, та, которая некогда была ею - каким-то чудом объявилась, что она ОПЯТЬ С НИМИ (сон был безмолвным; имеется в виду Лилит, первая жена библейского Адама).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Пятнышко на стене...».
Мысленные фразы (пронзительным женским голосом): «Это мы называем сиденьем? Тогда надо, наверно, из этих?»
Короткий сон, мгновенно (бесследно) истаявший, как только я после него проснулась.
Мысленная, неполностью запомнившаяся, незавершенная фраза (неторопливо, задумчиво): «...тоже не умеет отжить, отбросить...» (изжить, отбросить то, что мешает в жизни).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Стало быть не ... ли какой-нибудь психиатрической больницы».
Обрывок мысленной, незавершенной фразы: «Этот обычай стал ... как только...».
В конце сна один из идущих небольшой группой персонажей говорит (как бы подводя итог): «Таким образом, я вижу, что Человечество пришло на нашу планету организованно ...» (окончание фразы, предварявшееся союзом «а» или «но», не запомнилось). Речь идет о планете Земля, на которой находятся персонажи сна, относящиеся (по крайней мере судя по внешности) к когорте ученых.
Мысленные фразы (женским голосом): «Ну, давай, засыпай. Ну, давай, засыпай» (речь идет о погружении в сон). Первая фраза звучит мягко, вторая — настойчивей, в ней проскальзывают нотки нетерпения и фамильярности.
Мысленные фразы (глуховатым женским голосом, задумчиво): «Что сказать? Сказать, что вынести твой портрет? Но тогда никто не поверит».
Большое, покрытое белесым льдом озеро с поросшими редким лесом берегами. Слева на льду, неподалеку от берега, неподвижной бесформенной грудой лежат два-три только что упавших человека в темной одежде. Еще один, тоже в темном, вступает на лед, делает несколько шагов, спотыкается и падает поблизости, превратившись в такую же бесформенную груду.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (спокойным женским голосом): «И каких же ты синтезировала ...? Из ряда семьи?» Видится девочка, раз за разом безуспешно пытающаяся одеть через голову тонкую белую блузку, недостаточно для этого расстегнутую.
Мысленный диалог. «Три и четыре — это двенадцать?» - «Нет, по-моему, четырнадцать».
Окончание мысленной фразы: «...плоха, и все лицемеры плохи».
Вижу на стене своей квартиры маленького светлого жука (похожего на божью коровку). Присмотревшись, обнаруживаю рядом с ним крошечного жучонка, эвакуирую обоих за окно.
Сдираю с чего-то белую наклейку. Появляется мысленная фраза: «И потом, кто хочет добраться до глубины...» (окончание неразборчиво).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (оживленно): «Расскажите-ка мне, как вы ... как вы собираетесь кушать».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (спокойным мужским голосом): «Вы еще там подольше подождите — я бы не сказал, что ...».
Мысленные фразы (женским голосом): «Мой Петя — хороший мальчик. Вот недавно мы с ним брассировали по городу, вдоль нашей булочной и обратно».
Спускаюсь по наружной стене многоэтажного здания, пользуясь вделанными в нее отрезками вертикальных труб. Берусь одной рукой, соскальзываю вниз, берусь второй за следующую, повторяю маневр. Тело удерживается (силой рук) в горизонтальном положении, получается что-то типа полета. Испытываю наслаждение от спуска, от своей ловкости и от того, как послушно мне мое тело. За спуском следят стоящие на земле люди. Один из них, Родриго, замечает, что никогда бы не подумал, что я способна на такое. Говорю (имея в виду его селение Адамс): «А вы думаете, что только вы такие необыкновенные? Я — тоже, только в другом роде». Кто-то еще говорит о гибкости и крепости моего позвоночника.
Рассказываю женщине содержание письма (или фактов жизни) ее взрослой дочери. Та на меня сердится. Ее упреки были просто всплесками эмоций, а мои объяснения содеянного были логичны и обоснованны.
Мысленные фразы (быстрым женским голосом): «Вообще-то сырыми. Девочки — да. А может, попробовать?»
На клочке картона небрежными каракулями написано объявление. Оно видится отчетливо, но прочесть ничего не удается.
Мысленная фраза: «Кстати, у нас лишен вопроса один нераз... СОН» (одно слово воспринялось неполностью).
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (женским голосом): «... бессердечность еще существует» (последнее слово произнесено после небольшой заминки).
Пара белесых воздушных шариков, слабо подпрыгивая на ветру, перекатывается по поверхности земли. На одном грубо намалевано обрамленное платком женское лицо и туловище (до середины бедер) в платье с глубоким декольте. На втором - мужская физиономия (рожа) в головном уборе. Шарик-мужчина все время допрыгивает до шарика-женщины и целует ее в декольте, она всякий раз целомудренно отпрыгивает в сторону. Это выглядит так смешно, что стоящие неподалеку подростки (среди которых были Додо, Ролл и их приятель Эрил) покатываются со смеху. Шарик-мужчина в очередной раз допрыгивает до шарика-женщины и внезапно сильно кусает ее за левое бедро. Шарик-женщина хватается за укушенное место - оно предстает в виде настоящей, поврежденной укусом плоти.
Жилище Фуфу, но без присущего ему беспорядка. Нахожусь там в качестве приходящей помощницы, но долго, сладко сплю в кровати Фуфу (и постель была чистой, и я спала голышом). Проснувшись, мельком думаю, что, может быть, Фуфу будет неприятно, что я спала в ее постели. Отправляюсь получать деньги за работу. Вместо того, чтобы получить, сама даю ей купюру в "50" денежных единиц. Она высыпает мне на ладонь горсть монет, сдачу, дважды обманув (дает сдачу не с 50, а с 25, и подсовывает несколько чужеродных монет, уверяя, что они у нас в ходу). Поскольку я терпеть не могу уличать лгущего, молча возвращаюсь домой (сон запомнился не полностью).
Что-то сообщаю. В моей интерпретации ситуация представляется в лучшем, чем на самом деле, виде. Возможно, мой оптимизм оказывал благотворное влияние на ход событий, меняя их в лучшую сторону. Возникает лист бумаги, разграфленный на три колонки (узкой в центре и широких по бокам). На фоне бледного шрифта в нижней половине средней колонки видна яркая красная звездочка.
Мысленная фраза, в которой говорится о стволах орудий и «пушечном мясе», которым заряжают эти стволы.
Многократно повторившееся, направленное влево, незапомнившееся действие (сон не был цветным).
Мысленная фраза, завершающая тираду (жестким женским голосом): «И говорят: вот, возьмите этих людей, которые были тут!»
Мысленные фразы: «Минуточку! Минуточку!»
Мысленные фразы (мужским бархатистым голосом, в котором звучит улыбка): «Одэс. Маленькая Дебора».
Просторная аудитория, слушателей еще немного, пересаживаюсь с места на место — хочу сидеть в стороне от всех. В конце концов это удается, занятие начинается. Преподавательница, невысокая, средних лет женщина, читает лекцию, заводит речь о психологических проблемах людей, не имеющих собственного жилья.
