Начало мысленной фразы: «A year aqou...».

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Я говорю ... он отвечает, что он должен что-то предпринять, чтобы это не повторилось».

Мысленные фразы (женским голосом): «Тридцать восемь, тридцать восемь. Испортилась наша свадьба».

Мысленная фраза (недовольным мужским голосом): «В любой момент отвечать?»

Смутно видимая, радостно смотрящая на мужчину женщина пытается придать улыбке нейтральный смысл, замаскировать свое чувство. Возникает мысленный, незавершенный комментарий: «Изображает улыбку служения, однако это...».

Мысленные фразы (рассудительным женским голосом): «А здесь куда вы денетесь? Куда вы здесь денетесь? Здесь нельзя бросать ребят» (детей).

В конце странноватого сна спохватываюсь, что забыла передать людям (от которых только что вернулась) удостоверения личности. Узнаю, что туда идет молодой человек, протягиваю ему удостоверения. Одно из них заполнено необычным шрифтом на незнакомом языке, другое заключено в массивную фигурную рамку, в орнаменте которой преобладают элементы тел вращения. Возможно, поэтому молодой человек, забирая их, шутливо восклицает: «Ого! Они крутятся?» В том же тоне отвечаю: «Нет, они вертятся».

Мысленный диспут. Несколько человек что-то пространно излагают. Слушавшая их женщина спокойно, неторопливо опровергает все ими сказанное.

На обширном газоне расположилось множество молодежи, неподалеку от меня сидит девушка-иностранка (единственная не местная). Люди перебрасываются фразами, вступает в разговор и иностранка. Жалуется на тяготы жизни на газоне (где она поселилась за неимением собственного дома). К ней прибилась уличная кошка, вижу обеих ясно, замечаю, что у девушки врожденно изуродованы кисти рук. В связи с чем-то она громогласно заявляет, что тот, кто позволит себе «это сделать» (кажется, обидеть кошку), будет наказан. Она встает, в ее изуродованной руке появляется большой нож. Она делает легкие «предупредительные» метки на лицах поочередно появляющихся перед ней людей с газона. Не причиняющая боли процедура воспринимается как забава. Но вот перед девушкой оказывается Лулу, ей наносится длинный (от подбородка до мочки уха) разрез. Из узкой раны под напором извергается прозрачная вода (как из сжатого шланга). Вижу воду вживую, отдаю себе отчет, что вместо крови изливается вода, как-то (логично) себе это объясняю. Сон показывает крупным планом левый глаз Лулу — вытаращенный от нестерпимой боли, круглый черный блестящий глаз. Следует завершающий эпизод, в финале которого чья-то эмоциональная фраза подводит всему итог: «На коляске — это ты сидел!»

Фрагмент мысленной, незавершенной фразы: «...наш партнер по игре...».

Кому-то, кто не знает, где можно купить ванильный кофе, объясняю, что проще всего зайти для этого в супермаркет на Парижской улице, где он всегда бывает.

Мысленная фраза (женским голосом, озабоченно): «Можно вам сказать?»

Ночую у Камилы (она в командировке). Раннее утро, хлопает входная дверь - значит  Камила вернулась. Не могу открыть глаза, хоть и понимаю, что нужно встать. Меня хватает лишь на то, чтобы пригладить волосы (не хочу, чтобы Камила увидела меня всклокоченной). Чувствую на плече ее руку, слышу шепот: «Вероника, маленькая, вставай». В полусне бормочу: «М-м-м, сейчас». «Вставай, маленькая», - повторяет Камила. «Я большая», - бормочу я. Звучит глупо, но сказать «Я взрослая» кажется еще нелепей. «Я большая», - бормочу я, и Камила шутливо осведомляется: «А не маленькая?»

Мысленная фраза: «Спусти это, пожалуйста».

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Все спорили. С ... с международной линией».

Смотрю на панель похожего на видеомагнитофон черного аппарата, где высвечено время «14:59». Мысленно произношу: «Четырнадцать пятьдесят девять, то есть пятнадцать часов».

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (вялым женским голосом):

Мысленные фразы (мужским голосом): «Это же дети. Дети наших детей. Это же дети, дети» (первая произнесена спокойно, рассудительно, последняя - эмоционально).

Раздается мысленная команда: «Гарнизон, равняйсь!» Следует мысленный комментарий: «Гарнизон стоял навытяжку и перегонял страх из одной категории в другую». Смутно видится стройный крепкий солдат, вытянувшийся (в соответствии с приказом) в струнку. Этот солдат и именуется гарнизоном, не исключено, что в шутку (мягкую, добрую).

Стараюсь незаметно разминуться с идущей навстречу Лэлой, и мне это удается - даже если она меня  заметила, то, к моему облегчению, не окликнула.

Сон, в котором мы с Петей о чем-то разговаривали.

Смутно, не в цвете виден торс сидящего за столом крепкого мужчины. Взгляд сна направляется через его плечо, на раскрытую книгу. На ней покоится правая рука этого человека. Не сразу — уж слишком это невероятно — до меня доходит, что рука заканчивается ступней, бледной узкой ступней. Всматриваюсь, убеждаюсь, что действительно правая рука мужчины оканчивается ступней.

Мысленная фраза (быстрым женским голосом): «Сегодня в школе выпускн... дни?» (окончание прилагательного не запомнилось).

Мысленная фраза (женским голосом, категорично): «Найти (домиком) четырехэтажного населения» (за слово в скобках не ручаюсь).

Молодая воспитательница предлагает малышам поиграть во дворе, около дома (вместо прогулки в общественный сад). Дети возражают, ссылаясь на ее же обещание отправиться в сад. Присев перед малышами, она мягко говорит: «Нет, это не так» и объясняет, почему на этот раз лучше остаться около дома (кажется, в связи с неустойчивой погодой). Персонажи виделись неотчетливо, но отчетливо ощущалась доброжелательность воспитательницы и ее хороший контакт с детьми.

Условное изображение обращенной влево человеческой головы. К ней приближаются и проникают нее Мысли, имеющие вид сероватых размазаных облачков. Одни Мысли появляются справа, двигаются горизонтально и внедряются через затылок. Другие Мысли появляются сверху, двигаются вертикально и внедряются через темя. Не запомнилось, было ли показано, что происходит с Мыслями, спускающимися сверху. Мысли же, входящие в затылок, поочередно выходят из лба, накапливаясь на некотором от него расстоянии. Сантиметрах в тридцати от головы их связывает в пучки (по нескольку штук) темная проволока. Мысли были редкими, приближались неторопливо (ради наглядности?) Дается понять, что проникающие в темя и проникающие в затылок — это совершенно разные типы Мыслей. Дифференциация объяснялась незапомнившимся образом.

На полу больничного коридора (в котором я оказалась) появляется каменная ЗМЕЯ-РОБОТ. Туловище ее (длиной метра в полтора) состоит из гибко соединенных крупных (с кулак) звеньев светло-песочного, с сероватыми разводами, цвета. Каменно-неподвижное лицо, похожее на человеческое, удивило выражением надменной неприязни. И без того отлично видимую змею сон показывает вблизи, а потом — укрупненно — ее физиономию. Каменная змея мягко, бесшумно пересекла коридор и скользнула (выполняя какое-то задание)  в одну из палат по его правую сторону. А я оказываюсь напротив двух дверей, ведущих в туалеты. В правый (мужской) входит темная бесплотная мужская фигура. Почти сразу же оттуда доносится ее протестующий возглас по поводу залитого водой пола. Наклоняюсь, заглядываю в узкую щель под дверью, вижу почти подобравшуюся к ней чистую воду. Вхожу в женский туалет, здесь тоже на полу вода, но совсем не такая чистая. Нечаянно роняю в нее бывшую в руке чайную ложку. Озадаченно смотрю, осторожно поднимаю, собираясь выбросить в мусорный бак, но потом решаю положить на подоконник — вдруг она кому-нибудь пригодится. На миг, бегло, мое предположение визуализируется: некто берет ложку и тщательно ее моет.   

Мысленная фраза (с которой осыпались почти все слова): «Достижение — это...».

Мысленная фраза (женским голосом): «Давай тогда положим так, а потом я найду». Смутно видятся ссыпаемые в мешочек специи.

Обговариваю с хозяйкой условия аренды дома на время ее отсутствия. По каким-то причинам не переселяюсь. В конце срока решаю наведаться, чтобы сделать уборку (дом простоял пустым около месяца). Приходится несколько раз прогуляться по тротуару, прежде чем дом опознан среди таких же одноэтажных старых домишек. Открываю ключом дверь, вхожу. Из глубины жилья появляется молодой человек, не понимаю, как он сюда попал и что тут делает. Молодой человек держится уверенно, что-то говорит, в том числе упрекает меня за оставленную открытой форточку. Смотрю в направлении его взгляда, вижу в смежной комнате открытую форточку, говорю, что с отъезда хозяйки ни разу сюда не заходила. Встревоженная, иду в дальние комнаты, везде идеальный порядок, дом если и нуждается в уборке, то чисто формально. В одной из комнат на краешке кровати сидят и что-то обсуждают две девушки. Недоумение и обеспокоенность возрастают. В доме нет ни малейших признаков того, что в нем кто-то обосновался, и вдруг откуда-то эти люди. Возвращаюсь в первую комнату, молодой человек все еще там, кроме него вижу Петю. Возникает ощущение, что эти люди подстроили нам ловушку. Смотрю в сторону открытой входной двери, к ней приближается (снаружи) еще один молодой человек. Чувствую, что мы должны немедленно выскочить на улицу, а если придется схватиться с молодыми людьми, то Петя для этого достаточно силен.

Находимся в глухомани, в краткодневной поездке. По случайно оброненным Айс словам узнаю, что для приобретения обратного билета нужно явиться на полустанок (от нас удаленный), получить справку, сдать фотографию и на что-то поставить печать. Удивляюсь, что никто не сообщил мне об этом заблаговременно. Пытаюсь выяснить подробности у Айс, она отделывается странными уклончивыми отговорками. Прихожу на полустанок - Айс сидит там за одним из служебных столов и перебирает пачку белых листков для заметок. Темному (неопрятно-темному) сну противостояли лишь эти белые листки бумаги для заметок.

Мысленная фраза (резким женским голосом): «Почему-то для дураков нету».

Плыву (влево, не прилагая усилий) по течению канала на водном велосипеде. Мне известно, что скоро течением меня вынесет в водоем со стоячей водой, где придется работать педалями изо всех сил. Не для того, чтобы передвигаться, а просто для того, чтобы вместе с велосипедом не пойти ко дну. Приготовилась, водоем приближается, бурный поток выпихивает меня туда, и — о, чудо! - мы (я и велосипед) ничуть не тонем. Нас прекрасно держит глубокая спокойная вода. Вместо того, чтобы бороться за жизнь, плаваю, изредка лениво вращая педалями, любуюсь живой гладью воды, виднеющимся вдали лесом, прекрасным летним днем, островом, возвышающимся посреди водоема (водоем размером с большое озеро). Удивленно радуюсь такому повороту событий. На меня с неописуемым изумлением смотрят с берега Волд Зерот и еще какие-то люди, которые не могут понять, почему мы не тонем (дело в том, что велосипед представлял собой громоздкую архаичную конструкцию, перегруженную массивными металлическими деталями). Люди на берегу перечисляют конструктивные особенности велосипеда в неоспоримое подтверждение того, что он все же должен (или совсем не может) обладать плавучестью. P.S. Сон был, прежде всего, очень живым, гиперреалистичным. Он не сопровождался чувством страха в начале, и радость в финале не была бурной - мотивом ее было не избавление от опасности, а тихое наслаждение всем, что было вокруг.

Справа находится несколько невнятных худощавых людей. Перед ними, левее, стоят, почти впритык друг и другу, четыре невысокие (квадратные в плане) емкости, составленные в суммарный квадрат. В емкостях копошится что-то темное (напоминающее груду головастиков). Стою слева, всеми силами стараясь предотвратить вступление в бесконтактное взаимодействие с Сущностями в емкостях. Это с трудом, но получается. Дается знать, что правильным было бы с ними взаимодействовать. После того, как это (чисто случайно) выясняется, несколько раз вступаю с Сущностями во взаимодействие (сон запомнился в общих чертах; бежевые пластмассовые емкости формой напоминали кормушки для собак — их стенки, как бы для устойчивости, книзу расширялись).

Студенты, любители туризма, расположились с рюкзаками на полу вокзального зала ожидания. Прибыли сюда на поезде и должны пересесть на другой. Использую оставшееся до посадки время, чтобы одеть (или переодеть) обувь. Одеваю черные туристские ботинки, долго шнурую, натягиваю поверх пару темных высоких сапог, долго шнурую их. Беспокоюсь, не опоздаем ли мы на поезд. Попутчики (все ждут только меня) говорят, что время еще есть. Не преуспев с сапогами, снимаю ботинки, натягиваю сапоги, вожусь со шнуровкой. Меня одолевает уже что-то типа вины, не мешающей, однако, копошиться. Товарищи относятся ко всему спокойно. Наконец пакую рюкзак, трогаемся с места, проходим мимо кафе, расположенного в центре зала ожидания. В витрине стоит миска с топленым молоком. Не могу отвести от него взгляда, вожделение не отпускает. Опять из-за меня задерживаемся. Представляю, как пью молоко, прямо из миски. Но оказывается, среди нас имеется еще двое любителей топленого молока. Просим у буфетчиц пластиковые стаканчики. Нам невежливо отказывают. Не помогает даже то, что одна из наших девушек, опустившись до пререканий, сварливо напоминает буфетчицам, что когда-то что-то у них покупала и не испросила возврат залоговой суммы за посуду. Возникает идея разлить молоко в варежки. Бегло видится варежка из светлого, типа лайки, материала. Из трех рюкзаков достаются три темные вязаные перчатки, под миску подставляются три вывернутых наизнанку пальчика, в них наливается буквально по наперстку молока. Молоко не потекает через шерстяные нити и выглядит химическим. Делаю глоток, ощущаю что-то противное, не похожее на молоко вообще.

Мысленная фраза (молодым мужским голосом, оптимистично): «Я на стройке живу».

Мысленная фраза (завершившая сон): «Далеко не сразу оставил он меня» (оставил в покое).

Мысленный диалог (мужским и женским голосами). Деловито: «Ты говоришь, превратили?»  -  «Сталину. В больницу...» (фраза обрывается; возможно, вместо «превратили» было сказано «прекратили»).

Магазинная полка с редкими невысокими стопками светлых футболок.

Мысленная, незавершенная фраза (задумчивым женским голосом): «На весь мир — при всей ее реальной возможности...».

Светло-коричневые атласные суперобложки четырех книг (возможно, четырехтомника). Удается прочесть названия средних книг. На одной напечатано мелким шрифтом «Большевизм», под ним крупно, броско «Стрельба». На другой — мелким шрифтом «Большевизм», под ним крупно «Тайна».

Крупная неопрятная, неприятная женщина указывает на покосившуюся люстру, объясняет, что вытирала с нее пыль, поэтому в комнате такой беспорядок. Но там настоящий бедлам — вещи и мебель сбиты в кучу под люстрой, даже ковер (старый, потрепанный) свернут рулоном и засунут туда же. Спрашиваю про ковер, женщина объясняет, что убрала его, так как обтирала люстру. Интересуюсь, почему он для этого должен находиться именно под ней.

Мысленная фраза: «Червивая революция».

Нахожусь с визитом в селении Адамс, сижу на песчаном косогоре, сбегающем к небольшому искусственному озеру с прозрачной спокойной водой. Селянки удочками вытаскивают из воды странно неподвижных крупных черно-белых рыбин. Знаю, что правее, у меня за спиной, есть больший водоем, еще не заполненный водой, а по другую сторону, слева, находится еще одно маленькое озеро. Спрашиваю (без слов), можно ли к нему сходить, ближняя женщина кивком головы дает разрешение и им же указывает направление. Здесь тоже очень красиво, вода такая же живая и спокойная, только озеро это обнесено каменными бортиками (атмосфера сна была безмолвной, фантастической).

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Уже никто туда не ходит, через ... все говорят, что ноги там сломают» (про ноги — идиома).

Мысленная фраза (быстрым тенором): «Тебя женЫ не нужно еще, нет?»

В этом сне события разворачивались на голом обширном пространстве серой земли (я была одним из участников).

«Мерзкая, нет чтобы сказать что-то ...», - говорю я с добродушным осуждением (прилагательное не запомнилось).

Укладываем (с незнакомой женщиной) свои вещи в пустой шкаф. Женщина, не придавая процессу значения, кладет свои как попало, вперемешку с моими. Обратив, в конце концов, на это внимание, пытаюсь мягко склонить ее к тому, чтобы у каждой из нас были свои полки.

Окончание мысленного диалога. «Надолго?»  -   «Нет, к счастью, ненадолго. Если бы у меня все время так было...» (фраза обрывается).

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Между ... (вечно) существует пропорциональная связь» (за слово в скобках не ручаюсь).

Мысленные фразы (женским голосом): «Я являюсь ... и психиатором одновременно. А училась я во Франции» (пропущенным словом, возможно, является слово «психологом»).

Мысленная фраза: «Что кому ближе». Предстает малоформатный справочник с плотными глянцевыми красочными листами. Он находится в вертикальном положении, кто-то (видны лишь пальцы) неторопливо его перелистывает.

В конце сна говорю собеседнице: «Миленькая, я ведь так и не знаю, что с ним». Фраза эта, которой я отчаянно пытаюсь вымолить разъяснения, сопровождается эмоциональным всплеском такой силы, что он не сразу гаснет и после того, как я просыпаюсь.

Мысленные фразы: «Восемь тридцать. Пора просыпаться».

Вывалившаяся из сна, отражающая его содержание мысленная фраза: "Фрукты – может быть, я должна была их купить, а может быть, я их видела между ресторанчиком, подвалом и мной ".

В конце сна появляются титры с его названием: «ЧУЖИЕ».

Мультфильм, рисованные персонажи которого действуют в окружающем пространстве (во сне это мной не фиксируется). Меня занимает действие, динамичное, насыщенное изобретательными трюками. В последнем эпизоде появляются два забавных одинаковых грудных младенца в коротких светлых распашонках. Вот младенцы уже на садовой скамейке, стоящей перед серым многоэтажным жилым домом. Появляется длинный гибкий шест. Карапузы, бок о бок, взбираются по нему, шлепаются на четвереньки на широкий подоконник открытого окна одного из верхних этажей. Резво ползут, голыми попками наружу, вглубь комнаты. Скрываются из виду под ободряющий возглас стоящей под окнами, смутно видимой реальной женщины, кричащей им вдогонку: «Буду ждать вас!».

Мысленный, неполностью запомнившийся диалог. Деловито: «Заниматься будете?» -  "...".  -  Деловито: «А почему деятельностью?»

Молодая женщина, моя дочь (сновидческая) собирается в краткодневную поездку с молодым мужчиной. Поездка предпринимается по ее инициативе. Мужчина, на мой взгляд, внешне интересней, но она вот такая, напористостью компенсирует скудность внешних данных. По возвращении рассказывает, что они познакомились с талантливым, самобытным художником, а спустя немного времени сообщает, что снова уезжает на несколько дней. Спрашиваю, с кем, оказывается, что уже с художником. Дочь уезжает, а я, обескураженная ее взбалмошностью, удивляюсь, как она умудряется заполучить все, что ей приходит в голову. Успокаиваю себя тем, что она, наверно, таким образом взращивает уверенность в себе. Окончательно отстраиваюсь испытанным приемом — мысленно переношу ситуацию на другую семью, что позволяет взглянуть на происходящее со стороны, более беспристрастно. Дочь возвращается. Каким-то образом превращается в Петю, который оживленно рассказывает, что поездка была необыкновенной, что они только очень устали, потому что пришлось много выступать перед группами людей, и что «только бы никто не узнал, откуда они знают то, что рассказывали другим». Говорит, что должен быстро набраться сил, потому что выступления не закончены, сейчас только короткая передышка. Во время его рассказа сон бегло показывает берег озера, где много смутно видимых людей сидят на траве и слушают Петю и еще одного молодого человека. Сон возвращается в комнату, вижу Петю стоящим на фоне окна (против света) с вязаным пестро-светлым чехлом, полностью скрывающим голову. Петя раздувает щеки (как бы полоща рот воздухом) и прижимает к ним пальцы.

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Непонимание со стороны ... новых для него людей».

Мысленная фраза (с незапомнившимся словом): «Ориентироваться только на ... честной красоты».

Мысленная, незавершенная фраза: «Она и отложила-то его на неопределенный срок для того, чтобы...».

Обрывок мысленной фразы: «...про то, как ... из России...».

Мысленная фраза (рассудительно, неторопливо): «Ибо художник может добавлять сколько угодно, а скульптор — ничего, скульптор может только отсекать». Смутно, бегло видится мольберт с незавершенной (или завершенной) картиной.

Мысленная, запомнившаяся с пробелом, незавершенная фраза (ровным голосом): «А кот ... увидел его однажды вечером...».

Я должна срочно заказать для кого-то такси, а кого-то другого дожидаться на улице, чтобы передать несколько сумок с вещами (одним из этих людей - кажется, вторым, был Петя). Оставляю сумки на улице, захожу в заведение (типа билетных касс), чтобы заказать такси. Заказ принимают, но не выполняют. Иду снова, спорю. Служащие несут чушь - то, что у них не принимают такие заказы, то, что заказ исполнен, а несколько раз утверждают, что "заказы сегодня только на четвертое число". Издергавшись и так и не решив вопрос, возвращаюсь к сумкам. Время, назначенное для встречи, прошло, теперь придется идти в другое, запасное место. Вижу среди сумок сетку с черными сапогами. Не могу вспомнить, была ли она раньше. И если была, то почему я сейчас думаю, что ее не было, а если ее не было, то откуда она взялась. Вещи не мои, не помню, сколько их было, решаю, что сетка, наверно, была. Беру ее, но лишь только трогаюсь с места, подходят две девушки. Вежливо объясняют, что сетка принадлежит им, что они ненадолго оставили ее возле сумок. И я возвращаю им ее.

В старинном поморском северном селе хоронят старую женщину. Виден (сверху) участок безлюдной улицы с крепкими избами из мощных, потемневших бревен, за ними - край холодного свинцового моря. На земле стоит условно видимый гроб с телом женщины в темной одежде. Возникает мысленная фраза (запомнившаяся обрывочно): «А почему ... если ты Смирнов, а...?»

Мысленное умозаключение, чуть ли не напеваемое мной: «Как что-то себе усвоишь - потом не понять другого» (речь идет о понятиях, представлениях).

Едем (в автобусе) в отдаленный хозяйственно-строительный магазин. Мы — это я, Саша* и крупнотелая нескладная женщина. Подъезжаем, стоявший впереди Саша выходит первым. Мы с женщиной спускаемся в толпе пассажиров чуть позже, идем по широкой дороге, я все ищу глазами Сашу. Навстречу идет смуглокожий, восточного типа мужчина с подростком, лицо мужчины мне знакомо (я даже хотела сказать о нем попутчице). Мужчина молча, не глядя в мою сторону, проходит мимо. Преключаю внимание на толпу темных фигур, среди которых мы движемся. Мелькает мысль, что люди могут удивиться тому, что в малоизвестный специализированный магазин идем и мы трое. В поисках Саши оборачиваюсь на ходу, вижу его сидящим на высокой обочине (он присел отдохнуть, рядом с несколькими молодыми людьми). Увидев нас, с некоторым трудом встает, с виноватой улыбкой идет в нашу сторону.

Большая емкость из толстого бутылочного стекла с квадратным дном, на наружной поверхности которого скапливается влага. Медленно наклоняю емкость из стороны в сторону. Влага тяжелым полновеснымии чистыми каплями падает на песок, далеко простирающийся во все стороны — кажется, это была пустыня.

Слово «дождливый» из незавершенной мысленной фразы.

Вернулись в Город, в котором когда-то жили. Обнаруживается, что бывшая наша квартира (сновидческая) занята. Легкий шок типа «Как же так?» сменяется трезвым «Почему мы раньше об этом не подумали?»

Выпавшая из сна фраза: «Потому что абсолютно все люди всегда могут это делать».

Женщина приготавливает купание ребенка - либо потому, что подоспело время, либо потому, что малышу захотелось поплескаться, либо женщина решила занять его, чтобы без помех продолжить общение с приятельницей, либо по всем причинам одновременно. Допотопная оцинкованная ванночка стоит на полу посреди комнаты. В ванне, по бедра в воде, сидит малыш. Женщина осторожно, понемножку доливает туда (из глубокой тарелки) поносного вида фекалии. Малыш спокойно играет с водой и так же спокойно размазывает попадающиеся под руку фекалии по стенкам ванны. Женщина добавляет их с разных сторон, стараясь не попасть на ребенка (как если бы она добавляла горячую воду). Одновременно она полуосознанно, отстраненно фиксирует (мысленно), что сама не знает, зачем это делает (не подумав? не сосредоточившись, потому что ждет подружка?), и что этого можно было не делать. Но делать продолжает. Изнывающая от нетерпения приятельница, почувствовав запах, с отвращением говорит: «Фу-у», заявляет, что все это «противно». Женщина буднично отвечает: «Ой, не говори. Дети иногда такого захотят, чего ты бы никогда не захотел, не будь их матерью» (возможно, этой женщиной была я).

Обрывок мысленной фразы (женским голосом): «Шарлатан, гостивший...».

Небольшой лист с текстом, напечатанным редким жирным черным шрифтом. Выделяется слово «жизнь», напечатанное красным цветом. Там же были слова «материал для тела», которые я несколько раз произношу.

Мысленная фраза: «Я приходила на приход реки и видела ее».

Мысленные, неполностью запомнившиеся фразы (женским голосом): «...вообще. Мое внимание» (сказанное завершается довольным хмыканьем).

Мысленная утвердительная фраза (женским голосом): «Что запрещено совершенно».