Страстно излагаю перед кем-то свое жизненное кредо.
1611
Купила в большом, похожем на муравейник универмаге телевизор. Дома обнаруживаю, что в частном режиме он не дает изображения. Оказываюсь с ним в универмаге, техники забирают его, чтобы устранить неполадку. Прошу зафиксировать, что в целом он работает хорошо (чтобы потом не было недоразумений). Техники без слов соглашаются, останавливаются в закутке, подключают телевизор к сети.
1612
Мысленные фразы (женским голосом, медленно, ритмично, мягко): «Где находится клалидол? Что такое клалидол, если такого слова нет?»
1613
Длинный сон о моем визите к Пете, в большой стан, состоящий из множества разбросанных по голому пространству домишек. Приближаясь в конце сна к жилищу, в котором меня разместили, вижу спешащего уйти Петю. Думаю, что возможно, он спешит, чтобы избежать встречи со мной. Не желая мешать, замедляю шаги.
1614
В конце сна рву на клочки листы, буквально сразу похолодев от содеянного. Очнувшись, резонно думаю, что разорванное можно склеить, то есть ситуация не безнадежна.
Сижу на узкой низкой кровати, стоящей у стены маленького гостиничного номера. Многословно, эмоционально, порой сбивчиво излагаю свое вИдение запутанной, чуть ли не ирреальной коллизии. Обращаюсь к нескольким находящимся рядом, смутно воспринимаемым людям и к настенному репродуктору (олицетворяющему главное действующее лицо коллизии). Обращаясь к репродуктору и указывая кивком головы на висящую на стене мантию (или что-то в этом роде), говорю, что по таким-то и таким-то причинам мантия возвращается к нему, «как бумеранг». Говорю: «Я знаю, что что-то случилось, что что-то происходит». По телу пробегает волна (похожая на мягкий оргазм), это истома умирания. Во рту появляются частицы рвоты, перестаю ее замечать, сосредоточившись на переживании ощущения умирания. Лежу, не шелохнувшись, боясь его спугнуть. Проснувшись (наяву), сохраняю неподвижность, цепляясь за остатки рассеивающегося ощущения.
1616
Мысленое понятие: «Центр независимости». Предстает что-то расплывчатое, светлое, являющееся органом независимости.
1617
Стараюсь незаметно разминуться с идущей навстречу Лэлой, и мне это удается - даже если она меня заметила, то, к моему облегчению, не окликнула.
Открываю (наугад) книгу, читаю в нижней части правой страницы: «Мы видимся не зря, какая-то отметина...». Книга в твердой коленкоровой обложке напечатана на плотной качественной бумаге, четким шрифтом. Не могу сказать, на каком языке, потому что не видела ни слов, ни букв, то есть читала необычным способом, но во сне это не выглядело удивительным. [см. сон №1620]
Смотрю в книгу, читаю таким же, как и в предыдущем сне, способом: «Не тормози жизнь. Тебе пятьдесят лет. Ты еще...». Эта книга попроще, она в мягкой светлой обложке, с листами более низкого качества и менее контрастным шрифтом. И опять не могу сказать, на каком это было языке. [см. сон №1619]
1621
Супермаркет ломится от обилия продуктов и покупателей с грудами пакетов. Среди этой вакханалии стоит продавщица, смотрит вокруг и заявляет: «На следующий день я им не оставлю ничего». Меня забавляет интонация - столько было в ней искренней, наивной уверенности, что продавщица лучше всех осведомлена о том, что "им" (покупателям) полагается и в каком количестве. Не удержавшись, говорю ей, что люблю это местное "им".
1622
Читаю записку, обнаруженную в своей комнате. Она написана мелким, похожим на петин почерком, различаю слова, то есть читаю по-настоящему. В записке (без обращения) говорится, что поступило предложение от какого-то мужчины на предмет поселения в квартире, а потом — претензии ко мне: «Ты употребляешь...» (дальше я не запомнила или не дочитала). Понимаю, что мне предлагается съехать с квартиры, подавленно отрываю взгляд от записки.
Белоснежный лист (возможно, книжной страницы), заполненный старинным текстом, отпечатанным крупным красивым готическим шрифтом. Те, кто работает над текстом, обсуждает, анализирует и даже что-то замеряет, находятся за пределами поля зрения, лишь иногда на фоне листа видятся кисти рук. Эти люди (Мудрецы?) были, как мне кажется, из Средневековья. Один раз в процессе их работы возникает мысленное слово, означающее Преисподнюю, Ад. Появляется отверстие с закругленными краями и диаметром с полметра, обнажающее лежащую под ним Черноту (оно виделось на фоне все того же текста).
1624
Груда небольших, с ноготь, одинаковых элементов из чего-то типа гладкого светлого дерева. Кто-то невидимый (или невидимые) производят с ними манипуляции.
1625
Смутно, в серых тонах видится машина-водомет. Думаю, что она не только не похожа на те водометы, которые я видела во время разгона демонстраций, но и чисто конструктивно не похожа на водомет. Изучающе рассматриваю, не могу понять, где у нее находятся накопители воды — неужели в колесах?
1626
Окончание мысленной фразы: «...плоха, и все лицемеры плохи».
1627
Парикмахерская. Прошу Лорэну состричь мне волосы на затылке как можно короче, она соглашается. По окончании стрижки встаю, провожу рукой по затылку, с удовольствием ощущая, какими упругими, приятными на ощупь стали волосы после шампуня. Тут до меня доходит, что Лорэна не выполнила просьбы, волосы недостаточно коротки. Выражаю претензию. На контр-доводы Лорены говорю, что не могу часто ходить в парикмахерскую, поэтому и попросила коротко состричь затылок. Спорим (корректно). Вдруг Лорэна и ее подруга хватают меня сзади за шею, намереваясь, кажется, задушить! Это происходит в тесной прихожей бывшей моей квартиры на улице Рябинной. Ситуация меняется. Теперь Лорэна (или это была не она?) в моих руках. Окунаю ее голову в заполненную водой ванну (или во что-то подобное), держу пару мгновений и отпускаю (не запомнилось, чем закончился сон, в эмоциональном плане он был спокойным).
Вхожу на кухню все еще будто бы моей квартиры на Рябинной улице. Отчетливо вижу симптомы того, что здесь изрядно напакостила мелкая Нечисть — где-то надорваны обои, что-то разбито, что-то испачкано, на полу следы, ведущие к двери. Чувствую, что пакостили Существа не злобно и не агрессивно, а просто в соответствии со своей натурой, по зову, так сказать, души.
1629
Подхожу к парадной дома на улице Рябинной. На цементном крыльце лежит маленький пухлый мальчик в тесноватом темном пальто. Сон сморил ребенка, голова сползла в выщербленное в крыльце углубление, мальчик, не открывая глаз, ворочается, пытаясь устроиться удобней. Не знаю, что делать, пробую хотя бы подложить ему под голову его собственную, лежащую тут же вязаную шапку. Подходит молодая женщина (воспринимаемая как соседка). Говорю, что если ребенок оказался в таком положении по недосмотру своей шестилетней сестры, то лучше ничего не предпринимать, чтобы не навлечь на нее кару. Но если он спит на крыльце по недосмотру взрослых или из-за дурного обращения с ним, нужно отреагировать.
Мысленно сообщается, что для того, чтобы увидеть свет, нужно повернуться к нему спиной. Появляется темный человеческий силуэт, за спиной которого находится источник света (Солнце?) с расходящимися во все стороны лучами.
Мысленно сообщается, что нечто, приобретенное за "тридцать" денежных единиц, в действительности стоит "семьдесят". Таким образом иносказательно сообщается о чем-то нематериальном, приобретенном за цену, неизмеримо более низкую, чем истинная цена.
1632
Что-то обсуждаем. Говорю: «Да, я понимаю, тут у нас что-то разрушилось» (нарушилось, расстроилось).
1633
Обкакавшийся малыш становится на время объектом всеобщего внимания. Кто-то (я?) несколько раз повторяет слово «каки».
1634
Расположенные друг под другом три как бы простейших примера на вычитание, где вместо чисел - изображения, относящиеся к разным категориям. Примеры выглядят формализованной записью логических рассуждений, оценивающих результаты уступок (или жертв?). Два первых отделены от третьего (итогового?) жирной чертой.
1635
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «...лег с прежней покорностью, и ему подчинились...».
1636
Освобождаю свою связку ключей от всего, бывшего у меня во временном пользовании. В результате на кольце сиротливо болтаются всего два ключа — от квартиры и от почтового ящика.
1637
В незапомнившемся сне сижу на одном из массивных темных стульев, стоящих у темного стола. Ерзаю и передвигаю стул, чтобы сесть поудобней.
1638
Большая светлая комната верхнего этажа двухэтажного особняка, куда ведет крутая деревянная лестница. У задней стены набросаны диванные подушки, коврики, одеяла. Укладываю на них спать Ролла (ему лет шесть), раскрываю большую яркую растрепанную книжку, читаю ему Маршака. Ребенок засыпает. На меня внезапно наваливается непреодолимая сонливость. Даже услышав, как внизу открывается дверь, как входит Камила, как она поднимается к нам, не могу заставить себя проснуться. Открыть глаза удается лишь ценой неимоверных усилий.
Мысленный диалог. В Небесную Инстанцию сообщается, что на некую пару людей взвалена непомерная тяжесть (психологическая или психическая). Предстает ее аллегорическое изображение в виде колоссальной темной островерхой горы. Пара людей, о которых идет речь, видится парой темных сглаженных скалистых образований, между которыми находится узкий светлый просвет. Следует формальный ответ, что поскольку на Земле не существует движимых объектов, равных весу гор, сообщение нерелевантно.
Яркий беззаботный солнечный день, наша веселая компания чем-то занята на берегу бассейна. Вхожу в воду, вижу чечевицеобразную светло-серую резиновую ножку от нашей микроволновой печки, ловлю ее. Стоящие на берегу указывают на еще одну, плавающую в отдалении, устремляюсь туда. Бассейн превращается в узкий канал. Подплыв ближе, обнаруживаю, что это не ножка, а торчащий из воды нос большой коричневой змеи. Пытаюсь понять, почему нос змеи показался нам издали похожим на ножку печки. Змея медленно всплывает, вот уже видно всю ее голову. Задорно, энергично брызгаю на нее водой, призываю стоящих на берегу друзей включиться в игру. Некоторые, не приближаясь к змее, обдают ее брызгами. Змея постепенно смещается вправо, к бортику канала, и превращается в большого живописного изумрудного дракона. Слева появляется коричневая игуана. Призываю друзей полюбоваться на эти диковинки, от которых сама в восторге. Изумрудный дракон ухватывает пастью игуану, я все еще нахожусь в воде, неподалеку, а с берега несутся вразнобой радостные вопли: «Динозавр! Динозавр!»
1641
Активный сон, оставивший после себя обрывок мысленной фразы: «...над тиком американца, символизирующим правду любви...» (или «любовь к правде»; а тик имеется в виду нервный).
1642
Мысленные фразы (спокойным мужским голосом): «Я не могу, когда я все дежурю. Утку. Утку, утку купить надо» (утка имеется в виду медицинская).
1643
Стою у прилавка кондитерской. Выполняющая мой заказ буфетчица говорит: «А ты знаешь, что сестра твоя занимается в очень престижной танцевальной секции?» Мне об этом неизвестно, но известно, что буфетчица любит (из благих побуждений) сообщать клиентам что-нибудь об их близких.
1644
Идем с Петей в кино, он берет с собой старый велосипед. При спуске на параллельную улицу натыкается на ветки дерева, на нижних веках выступают слабые полоски крови. Виновато думаю, что когда Петя со мной, с ним почти всегда происходит что-то травмирующее. Петя оставляет велосипед под деревьями, он раздумал на нем ехать. Отвожу велосипед домой. Вернувшись, обнаруживаю на дереве записку, Петя сообщает, что встретил несколько человек из селения Адамс и ушел с ними в другой кинотеатр.
Выдвигаю ящик комода, вижу пару не своих вещей. Их положил сосед, сержусь, несу вещи в его комнату. Квартира наша одновременно является квадратным сквером. Моя комната расположена в левом переднем углу, его — в правом заднем. Обе квадратные, меблированные, обнесенные парапетом. Сквер находится внутри двора и полон детей и взрослых. Вхожу к отсутствующему соседу, обращаю внимание на стоящую справа затрапезную темноватую многоэтажку, из одного из открытых окон которой торчат две бессмысленные мужские физиономии. Думаю, что близость жилого дома является недостатком этой комнаты. Почему-то не освобождаюсь от своей ноши, оказываюсь у себя, опять отправляюсь к соседу. День солнечный, в сквере полно нарядных гуляющих. Вижу наполовину вросшую в песок старую железную кровать, думаю, что нужно бы ее выбросить (согласовав это с квартировладельцем). Не могу выйти к комнате соседа, плутаю и плутаю, сама не понимая, как можно заблудиться в небольшом сквере. Лишь после неоднократных попыток подхожу к искомому месту.
1646
Сон про что-то, видимое мной. Оно было одним, а казалось другим. Иллюстрацией служил видимый в щель яркий свет.
1647
На небольшой площади на перекрестке узеньких улочек, облепленных невысокими домишками, ждут прибытия религиозной машины, которая отвезет больных туда, где их обязательно вылечат. Было известно, что она не сможет вместить всех нуждающихся, беспокоюсь о своем подопечном (его должны откуда-то доставить сюда). На краю площади дремлет на стуле упитанный молодой человек, поставленный тут дежурным, голова его свесилась на грудь, тело обмякло. Прибывает темный, с металлическим кузовом фургон. Все зашевелились, распорядитель с упреком тычет в бок задремавшего дежурного, вокруг машины толкотня. Стою в стороне, мне известно, что моего подопечного уже привезли. Решаю пробраться к машине, выяснить, там ли он, пожелать всего хорошего. Лезу по вертикальной плоскости, цепляюсь за переплетения труб, все время срываясь вниз. Упорно лезу снова и снова, беспокоясь лишь о том, что машина может уйти. Справляюсь с подъемом, забираюсь на задние ступеньки медленно тронувшегося с места фургона. Ступенек было три, незакрытые дверцы кузова болтаются над ними из стороны в сторону, из проушины для навесного замка свисает массивная металлическая цепь. Пустой тамбур, тоже с открытой дверью, ведет в темное нутро фургона. Оттуда, спустившись с нар, выходит тот, кого я ищу. Он одет в выцветшие чистые, болтающиеся на нем светло-коричневые штаны и рубаху (похоже, казенные). Радуюсь, что вижу его, что он попал в машину, говорю: «Пиши!» На ступеньки вскарабкивается мужчина, спрашивает находящихся в фургоне: «Стукнул и упал - это художник тот?»
Мне мысленно объясняют особенности психических явлений. Объясняют терпеливо, неоднократно, сопровождая иллюстрациями.
1649
Два-три однотипных сна грубого, низменного содержания, там действовала группа лиц, грубость выражалась преимущественно вербально. Я была пассивным персонажем, но говорилось и демонстрировалось все именно мне.
Мы с соседом стали замечать (по почти неуловимым признакам), что в наше отсутствие в квартиру кто-то наведывается. Со временем признаки становятся более явными, в квартире появляются котята — иногда один, иногда пара. Однажды видим настенную фарфоровую тарелку расколотой пополам (но продолжающей висеть на своем месте), из вертикального разлома выпячивается что-то типа трухлявой древесины. Решаем, что это дело рук соседского паренька, что он играл в мяч и попал в тарелку. Зовем его, за ним увязывается очередной котенок. Парень невозмутимо признается, что наведывается в нашу квартиру. Спрашиваю, как он открывает дверь, он спокойно отвечает, что с помощью ... (произносится непонятное слово). Спрашиваю, что это такое, он идет к себе, приносит и протягивает мне отмычку. Беру ее двумя пальцами, это крошечный, с ноготь, плоский блестящий ключик сложного профиля. Парень уходит. Держа отмычку двумя пальцами, снимаю со стены разбитую тарелку — теперь она воспринимается мной как принадлежащая соседям, несу обе вещи к ним.
Серия сновидений, содержащих мысленные, адресованные мне советы по поводу того, как нужно поступать с какими-то психическими проявлениями. Уверялось, что нужно дать им как следует прорасти и только потом реагировать. Бегло, смутно демонстрируется нескольких активно растущих пучков. Не соглашаюсь, поскольку советуемое противоречит моим представлениям. Говорю, что нечего ждать нежелательных явлений, нужно предотвращать их возникновение.
1652
Мысленно повторившееся несколько раз число: «Четырнадцать тысяч девятьсот шестьдесят».
Спускаюсь с Петей (ему лет десять) на эскалаторе, состоящем из пролетов, перемежающихся движущимися горизонтальными площадками. Находящийся впереди меня Петя приседает на одной из них, прислонившись к стене, на которой укреплена плоская батарея парового отопления. Пугаюсь, что его может затянуть в механизм эскалатора, в тревоге прошу встать. К счастью, все обходится, мы благополучно завершаем спуск. На эскалаторе кроме нас был лишь стоящий перед нами крупный мужчина. [см. сон №1655]
1654
Мне поручено написать поздравление и заполнить пару поздравительных открыток. Спрашиваю, можно ли выполнить это завтра, говорю, что за сегодня не успею. Мне заявлено, что нужно сделать все сегодня.
Спускаемся с Петей на эскалаторе (или я только об этом думаю?), тревожусь, что Петю может затянуть в механизм. Спокойный, внушающий доверие мужчина уверяет, что опасения мои напрасны, и что ничего не случится. [см. сон №1653]
Кому-то угрожает быть поглощенным серой безликой толпой. Видится огромная плотная толпа серых нечетких безликих (вид со спины?) фигур. Среди этой массы одинаковых - автономная (тоже условная) фигура того, о ком идет речь. Он съедает, одно за другим, эклеры (пирожные). Смутно демонстрируется приоткрытый рот с находящимся перед ним пирожным. Накопив таким образом энергию, тот, о ком идет речь, превращается в ослепительный, в рост человека, столб света (кажется, веретенообразный). Визуализация шла на фоне бессловесного мысленного сообщения.
1657
Большое светлое поместье, пасторальный ландшафт, домики просты и чисты. Здесь живет и работает много людей, в том числе мы с Петей. Однажды в отношении работающих была допущена несправедливость, вызвавшая акцию протеста (это осталось за рамками сновидения). Акцию возглавил Петя (когда я начала просыпаться, у меня неосознанно возникла ассоциация, что Петя - «как Спартак»). Никаких видимых потрясений не наблюдалось, все по-прежнему выглядит тихо и мирно, но однажды в столовой я оказываюсь свидетельницей того, как Петя не получил еды. Отказ мотивировался тем, что время обеда еще не настало. Это было тут совсем не в правилах, усматриваю дискриминацию, громогласно заявляю, что участие в акции протеста, даже в качестве предводителя, не может служить поводом для отказа в предоставлении пищи. Я была настроена очень воинственно.
Мысленная фраза: «Предпринимат — кибенемат» (речь идет о предпринимателе).
Собираюсь умыться у старой уличной водяной колонки, набираю в руки воду. Пухлый карапуз топает ко мне, с намерением помешать. Легонько, добродушно брызгаю в него водой, он не останавливается. Брызгаю (так же легонько) еще несколько раз, вижу крупным планом личико, покрытое мельчайшими искрящимися бисеринками воды. У торца стоящей тут же каменной скамьи малыш споткнулся, покачнулся, теряя равновесие. Молниеносно протягиваю руки, чтобы поддержать его. Карапуз справляется сам, он теперь совсем рядом, я возобновляю игру. P.S. В последнее время у меня притупляется желание конспектировать сны. Не объясняется ли это усталостью — ведь я уже десять лет веду записи (16-го сентября был юбилей).
Приехала в гости к Пете. Здесь что-то типа санатория с обширной территорией. Для торжественной трапезы (праздничной или по случаю приезда родственников) среди деревьев расставлены длинные, покрытые белыми скатертями столы. Захожу в петину комнату (рассчитанную на несколько человек), сейчас здесь никого нет. Мне нужно что-то взять, открываю петину тумбочку, вижу стопку чистых старых тряпок. В моих руках оказывается открытый Журнал для записей, на который наброшена тряпка (такая же серая, застиранная, как и те, что в тумбочке). Нечаянно задеваю ее, она сползает, автоматически читаю приоткрывшуюся фразу. Начало не запомнилось, потом идет слово, скрытое изображением правосторонней спирали, а за ним - слова «называет себя каббалистом» (знаком спирали замаскировано имя). Оказываюсь под деревьями, за крайним левым столом, между обитательницами селения Адамс — Элизабет (справа) и Тигах (слева). Делюсь с Элизабет недоумением по поводу непонятного сокрытия имени в Журнале. Она молчит, а потом с энтузиазмом рассказывает что-то о книге, которую Петя то ли заказал, то ли купил в Варшаве. Спохватываюсь, что он должен подойти, а для него нет стула. Иду за стулом к ближайшему (еще пустому, как и все остальные) столу.
Думаю о билете на самолет (из второго сна этой ночи). Проанализировав ситуацию, умозаключаю (мысленно): "Я не виновата". [см. сны №4937, 4939]
Бессловесное мысленное сообщение, Благая Весть. Предсказание о том, что вскоре в Городе родится девочка по имени Катя. Оно дается на фоне прекрасного, полного живительного света, бледно-голубого Неба, под которым, на нижней кромке поля зрения, виднеются макушки светлых городских крыш. В следующем эпизоде стою в Лаборатории (темноватой, лишенной красок) перед стеллажом, уставленным темными растрепанными книгами. Переставляю их (кажется, прячу что-то из книг за другими). Вижу на полках, среди книг, крупные металлические детали, с недоумением смотрю на них, иду с претензиями к Левалу* (более чем условной фигуре). Полупроснувшись, мучительно пытаюсь понять, куда делась Лулу (моя сотрудница). В конце концов до меня доходит, что Лаборатория мне СНИТСЯ. В третьем эпизоде получаю (незапомнившимся, материальным образом) персональное сообщение, что девочка по имени Катя появилась, родилась. Удивляюсь, что родители дали дочке такое имя, додумываюсь до какого-то объяснения. В финальном эпизоде спешу поздравить родителей девочки, звоню им. Сон смутно показывает их реальное жилище. Спрашиваю, нужна ли помощь, отец малышки говорит, что пока не нужна.
Мысленная фраза, мягко, настойчиво пробивавшаяся в сознание (не исключено, что она связана с чем-то снившимся): «А сейчас — медленно, но рано».
Мысленная фраза (женским голосом): «Пока, наконец, она совсем не умерла». Речь идет об Алисон (героине «Волхва» Джона Фаулза), про которую однажды ложно сообщили, что она умерла.
Нахожусь с визитом в селении Адамс, помогаю после трапезы убирать со столов. Составленные на длинные поддоны пиалы переносятся на кухню. Все уходят. Решаю очистить пиалы от остатков пищи (речь идет о посуде, в которой еда выставлялась). Оказавшаяся рядом тихая молодая женщина одобрительно относится к моей идее. Говорит, что эти остатки возьмет она или они пригодятся кому-нибудь другому. Принимаемся за дело (кухня была большой, но обветшалой, запущенной, неухоженной).
К человеку, занимающемуся научными исследованиями, является незнакомая женщина. Пришла с протестом против эксплуатации психических возможностей ребенка, находящегося для этой цели у исследователя. Около смутно видимых мужчины и женщины появляется смутно видимый мальчик младшего школьного возраста. Речь идет о том, что ученый использует ребенка для исследования СНОВИДЕНИЙ. Искусственно вызываемые ночные кошмары подвергают психику мальчика непозволительным стрессам. К тому же ребенок, в силу возраста, неспособен оценить степень опасности экспериментов. В ответ на изреченное женщиной (не имеющей непосредственного отношения к мальчику) ученый (для которого мальчик является нашедшим тут приют найденышем) с энтузиазмом пускается в объяснения исследований. Говорит так страстно, что невозможно не понять, что он руководствуется исключительно научным интересом, не видит никаких злоупотреблений и находится вне рамок общепринятой морали. Он не оправдывается перед женщиной, а искренне, увлеченно рассказывает о своих успехах. Признается, что недавно нашел и приютил еще одного, совершенно уникального ребенка, у которого нарушены все стандартные системы восприятия. Вот этот-то ребенок дает поистине удивительные результаты. Вместо первого, незаметно исчезнувшего мальчика возникает смутно видимый второй, ровесник первого, калека ( аутист? слепоглехонемой?) С помощью этого найденыша удалось проникнуть в дотоле недоступную область. Это не обычные сны-кошмары, а нечто принципиально иное, потрясающее, уверяет ученый. Его энтузиазм нарастает, он не может остановиться, он трепещет, он готов продемонстрировать этой женщине, тут оказавшейся (он не помнит, почему и как), продемонстрировать ей образец уникальных сновидений. И он почти торжественно объявляет: «Ну что, мы сегодня наблюдаем СТРАШНЫЙ СОН».
Мысленные фразы: «Одно из этих писем. Писем? Письмов?»
Разговариваю с высоким англоязычным мужчиной, стараясь избегать даже упоминания какой-то темы. Мы стоим у старой полуразрушенной бетонной стены, я держу конец шланга и осторожно поливаю горячей водой выбоину в стене. Потом нечто подобное происходит при моем разговоре с пышнотелой англоязычной женщиной, в моих руках все тот же шланг с горячей водой (собеседники виделись неотчетливо).
Сон о словесном противоборстве двух групп людей. В финале дело происходит в большом подвальном (или полуподвальном) помещении, в центре которого две большие раковины с водопроводными кранами (все это темное, старое). Поблизости, в тазу, плавают (как живые) вареные рыбы. Одни - с белым мясом и частично отвалившейся красно-золотистой чешуей, другие - с темно-болотной, неповрежденной чешуей. Люди вылавливают их черпаками, одну за одной, и переносят в правую раковину (для разделки). На полу образуются натеки воды, говорю, что лучше, проще и быстрей рыб можно переложить, поставив таз на край раковины. Вот он уже там, а я просыпаюсь.
Демонстрирую лист календаря за август-сентябрь 1999 года, указываю на дату «26 августа», обведенную красным кружком. Это тот день, когда со мной случился аффект (наяву).
Мысленная фраза: «Посидим рядом с совой в зрительном зале».
Идея сна: "РАЯ НА ЗЕМЛЕ НЕТ, РАЙ - ЭТО ЕДИНСТВО ЛЮДЕЙ". Доказательством служат манипуляции с какими-то предметами. В том числе - вырезание ножницами ровных аккуратных прямоугольников (по типу перфорации) в белом листе бумаги.
«А ... все эти дела. Я почему-то думал (о том), что это такое», - говорит мужчина (часть слов не запомнилась). Мужчина стоит рядом с женщиной и смотрит, как и она, на смутные, быстро перемещающиеся темные облака.
Мысленная фраза (женским голосом, философски): «Вообще, не появляется такое желание - подниматься».
«Подожди, ... играть, ... игрушки», - говорит мне женщина (часть слов не запомнилась). Объясняет: «Когда ей было восемнадцать лет», и осекается, спохватившись, что сболтнула лишнее. Ошарашенно шевелю мозгами над тем, чтО может означать услышанное. Говорим мы о девочке, которой нет еще и двух лет. В голове зарождается недоверчивое предположение, что если малышке уже было когда-то восемнадцать, как это могло произойти.
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом, задумчиво): «Поэтому, чтобы еще раз не закричать...».
Смутно, как бы всплывая из неведомых глубин, достигает меня почти неуловимое волновое сообщение, что непонятное и неизвестное на самом деле понятно и известно. Предстает бездонная, бескрайняя толща темно-серой субстанции (не твердой и не жидкой), находящейся там, в неведомых глубинах. Это Разум, древний, мощный, всеобъемлющий. Похоже было, что он лишен органов восприятия (в нашем понимании). Он вызвал у меня необъяснимое чувство симпатии. Вполне возможно, что по натуре он грозен, но это ничего не меняло. Он был Другим, но при этом не чужим - трудно все это объяснить. [см. сон №2295]
Оказываюсь в гостях у Петуховых, в Америке. Меня тепло принимают в уютном доме, и однажды приводят в странное, обнесенное белыми стенами место. Небольшое декоративное озеро окружено зеленой лужайкой со множеством деревянных шезлонгов. Люди приходят сюда, рассаживаются в шезлонги и погружаются в созерцание голубого мелководного озера на фоне белых стен. Мы пробыли там довольно долго, до меня не дошел смысл ритуала, раздражала замкнутость пространства, белые стены. Допускаю, что при определенном настрое что-то можно увидеть, слабо чувствую, что в этом действительно что-то есть.
Я умираю. Сижу на полу, опершись локтем о свою кровать, и умираю. Жизнь медленно покидает меня, одна за другой отключаются части тела. Думаю: «Так вот как, оказывается, это происходит». Квартира пуста, лишь в дверях моей комнаты стоит сестра, никак на меня не реагирующая. Угасающее сознание наблюдает за происходящим - во рту появились следы рвоты, на миг перехватило дыхание. Отмечаю, что пока еще дышу, и что самым мучительным будет, наверно, прекращение дыхания, удушье. И тут я вспоминаю про Петю, про что-то, чего он может лишиться, если я сейчас здесь умру. Прекращаю наблюдать за процессом умирания, прошу сестру вызвать скорую помощь. Сестра не реагирует, а я не удивляюсь этому, озабоченная мыслями о Пете. Вот я уже слабо пошевелилась, вот с трудом, но встаю, чувствуя, как с каждым мгновеньем состояние умирания покидает меня. Вот уже иду в ванную прополоскать рот и выплевываю несколько небольших черных, непонятного происхождения сгустков.
Длинная мысленная фраза. Проснувшись, почти без затруднений дважды повторяю ее. Решаю повторить (для верности) еще раз, и фраза тут же из памяти исчезает. Как будто ее и не было!
Раскрытая книга, верхнюю половину правой страницы которой занимает иллюстрация в серых тонах. Ниже - слово-заголовок и текст на старорусском языке, с ятями. Вижу все отчетливо, но ни прочесть текст, ни рассмотреть иллюстрацию не удается.
Мысленная фраза (женским голосом, издалека): «Они не занимают очень большой площади».
В своей квартире, на большой кровати лежит только что родившая Кира. Роды были нелегкими, так что тут находится медсестра. Слабенький новорожденный лежит под боком у Киры, я стою около кровати. Кира, несмотря на перенесенные (и предстоящие) тяготы, пребывает в поразительно беспечном настроении, хотя и признается, что страдает от болей. Таково же ее отношение к младенцу - со страхом вижу, как она, желая подтянуть его повыше, ухватила дитя чуть ли не за голову. Медсестра неспешно готовится к исполнению процедур, приносит катетеры (для внутривенных вливаний), полупрозрачные трубки заполнены темно-красной кровью. Несколько катетеров кладутся в изножье кровати, в том числе на лежащие поверх одеяла крекеры (которые мы вообще-то собирались есть). Как в ступоре, не свожу взгляда с этой картины — смятое темное одеяло, на нем пара пакетов крекеров, а поверх - заполненный кровью (но снаружи чистый) катетер. В ночном блокноте у меня помечено, что сон был натуралистичен до жути. [см. сон №4728]
В нашу большую дружную коммуналку пришли гости, в том числе молодая семья с ребенком. Жена, хрупкая нервная блондинка, сообщает (по секрету), что муж ей изменяет, она высказала ему упреки и теперь не знает, чем все кончится. Когда гости засобирались домой и сгрудились у входной двери, изменщик-муж (похожий на Вуди Аллена) несколько раз суетливо заскочил в комнату одного из наших жильцов, а когда все вышли на лестничную площадку, он опять шмыгает в эту комнату, с видом оскорбленной невинности давая понять, что домой возвращаться не намерен. Потрясенная жена его возвращается в квартиру, и трепеща от любви к мужу, говорит мне, что не может уйти без него. Она выглядит очень взволнованной и — чтобы немного подбодриться? - просит стакан молока и ломтик белого хлеба, приношу и то и другое.
Едем (в автобусе) в отдаленный хозяйственно-строительный магазин. Мы — это я, Саша* и крупнотелая нескладная женщина. Подъезжаем, стоявший впереди Саша выходит первым. Мы с женщиной спускаемся в толпе пассажиров чуть позже, идем по широкой дороге, я все ищу глазами Сашу. Навстречу идет смуглокожий, восточного типа мужчина с подростком, лицо мужчины мне знакомо (я даже хотела сказать о нем попутчице). Мужчина молча, не глядя в мою сторону, проходит мимо. Преключаю внимание на толпу темных фигур, среди которых мы движемся. Мелькает мысль, что люди могут удивиться тому, что в малоизвестный специализированный магазин идем и мы трое. В поисках Саши оборачиваюсь на ходу, вижу его сидящим на высокой обочине (он присел отдохнуть, рядом с несколькими молодыми людьми). Увидев нас, с некоторым трудом встает, с виноватой улыбкой идет в нашу сторону.
На устланном серым ковровым покрытием полу лежит продолговатая игрушка (или деталь игрушки) и маленький игрушечный солдатик в ярком мундире (с преобладанием красного цвета). Поднимаю его, на его месте в тот же миг оказывается другой, в окраске которого преобладает синий цвет. Беру и этого, на его месте мгновенно появляется третий, окраска которого была преимущественно зеленой.
Отец малыша дурным обращением причиняет ребенку боль. Это происходит в большой комнате, где за служебными столами сидит десятка полтора темных фигур. Все в едином порыве бесшумно вскакивают со своих мест и молча застывают. Точнее не вскакивают, а как бы мягким рывком приводятся в вертикальное положение (как, например, иголки под действием магнита). Но силой этой все же была реакция на действия мужчины. Беру острый камень, несколько раз ударяю им по старой вылинявшей ленте горизонтального транспортера — чтобы жестокий отец почувствовал, что такое боль, почувствовал бы на себе самом. Окружающие, вернувшиеся в сидячее положение, единодушно дают мне понять, что так поступать нельзя.
Мысленная, незавершенная фраза: «Очень трудный человек, он человек...».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (возбужденным женским голосом): «Бурно растет ... Он желтый особенно».
Мысленное пояснение к сну предыдущей ночи. Фраза будила меня несколько раз (безуспешно). Запомнилось, что она содержала противопоставление: «Они ... а вы...». [см. сон №5126]
Мысленные фразы (молодым женским голосом, с недоумением): «Как же так? Мама говорила: сядешь — и ты будешь свободна» (имеется в виду обретение в каком-то смысле свободы после приземления в новой стране). Смутно виден зал аэропорта, а потом - правосторонняя спираль. Светлая, безупречно правильная, огромная (нескольких метров в поперечнике) спираль находилась, кажется, на стене аэропорта.
На работе народ собирается перекусить бутербродами. Кто-то из тех, кто взялся их приготовить, спрашивает меня, из такого-то ли хлеба сделать их на мою долю. Чуть ли не с возмущением говорю: «Да!», полагая, что всем известно, что я люблю именно этот вид хлеба.
Мысленная фраза (женским, издалека донесшимся голосом): «Конечно, для нас это очень важно».
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом, возбужденно): «Если долго показываться не буду - значит, зачерпнули с какой-то свиньей, а это все равно...».
Занимаюсь уборкой квартиры. В одной из комнат отлавливаю непрошенных гостей — мясистую светло-песочную ночную бабочку и еще какое-то насекомое. Несу к окну, вижу под столом изумительно красивую, с четверть метра длиной малахитовую змейку с белым узором вдоль спины. Понятия не имея, ядовита она или нет, ухватываю пониже головы и выбрасываю, вместе с насекомыми, в кусты за окном. Случайно взглядываю под столик, вижу такую большую мощную многослойную паутину, какой никогда в жизни не видела. Удивляюсь, как она могла тут появиться, снимаю ее.
Окрашенные эмоциями взаимоотношения. Сугубо человеческие эмоции эти направлялись на кошек. Из-за кошек сон выглядит неправдоподобным, абсурдным (отмечаю это, полупроснувшись). Еще раз повторяется нечто подобное. Опять полупросыпаюсь с мыслью, что в приснившемся не было бы ничего, достойного внимания, если бы не кошки. И в третий раз все повторяется, и, кажется, в четвертый. Возникает мысленная результирующая фраза: «Такое было давным давно».
Мысленный на что-то ответ (женским голосом): «Нет, нет, нет, нет, нет, нет».
Мысленная фраза (женским голосом): «Это (невозможно), и ты не сможешь ждать, пока я запрошу» (за слово в скобках не ручаюсь).
Мысленное слово (утробным голосом): «Воум».
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (женскими голосами). Быстро: «Вот ... ты куда думаешь?» - Жестко: «Куда мне думать?» (думать не о чем).
«Как была, так и осталась (вам верна). Только вот (разве что) ... приняла работу», - говорит крестьянка (служанка) хозяйке (часть слов не запомнилась). Обеих смутно видно на фоне сельскохозяйственных угодий.
Мысленная фраза: «Девочку, я нашел себе девочку».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (эмоциональным мужским голосом): «Да Наташка ... я пойду ведь не (с) растопыренными глазами».
Мысленно произношу: «Шесть, семь, восемь, девять». Полупроснувшись, прикидываю, какое сегодня число. Получается, что как раз девятое, отмечаю это совпадение.
Спустя много лет после Второй Мировой Войны оказалось возможным посчитать «освобожденными» тех из оставшихся в живых жертв Катастрофы, у которых имеются велосипеды. Однако не совсем ясно, как осуществить это на практике. Прошло столько лет, жертвы сжились с травмой, она вросла в них. И вот теперь им нанесут новую - «освобожденных» освободят от ложного представления, что с ними происходило что-то ужасное. Приобщат к тайне, что пережитое ими было мнимым (в этом состоит суть "освобождения"). Ясно, что предстоящая акция заденет всех, всколыхнет старые переживания, расколет монолитную массу жертв надвое. Группа лиц, занимающихся этой проблемой, понятия не имела, как к ней подступиться, пока не вспомнили, что на всех жертв когда-то были заведены папки. Появляется толстая стопка заполненных бланков (на той, военной поры, грубой бумаге). Один из группы бормочет: «Погодите, погодите», - он узнал бланки. Придвигает их к себе, говорит об отраженном в бланках нюансе, автоматически выводящим часть жертв из претендентов на «освобождение» (похоже, что этот человек имел прямое отношение к бланкам в момент их составления). Он углубляется в их изучение, остальные растерянно спрашивают себя, как лучше решить проблему. Похолодев от предвиденья того, чем это в любом случае обернется, предлагаю: «Я бы сделала им лотерею»(среди бланков).
Мысленная фраза (пожилым женским голосом, дрогнувшим на первом слове): «Марк сказал, чтО».
Сон о преследовании человека. Процесс был спокойным как со стороны преследуемого, так и со стороны преследователей, развивался вправо и закончился ничем, преследуемый схвачен не был. Но этот сон с какого-то момента сопровождался странными ощущениями моего мозга. Это были мягкие бесконтактные надавливания на правое полушарие, над виском. Было представление, что в этой области отсутствует фрагмент черепной коробки, мозг защищен только кожей. Воздействия были безболезненными, отчетливыми, многократными, не грубыми. След от них держится до сих пор. P.S. Спустя полгода мне пришла догадка, что, возможно, в этом сне имело место не преследование, а изгнание.
Мысленные фразы (мужским голосом): «Это же дети. Дети наших детей. Это же дети,дети» (первая произнесена спокойно, рассудительно, последняя - эмоционально).
Демонстрируется работа Комиссии по отбору кандидата на пост Премьер-министра (без привязки к стране). По одну сторону стола переговоров сидят несколько смутно видимых персон в темных костюмах, по другую — претендент. Он виден лучше и является Нестандартно Мыслящей Личностью. У меня зарождается подозрение, что из-за нестандартности Комиссия его не пропустит... По истечении какого-то времени предстает это же заседание. Претендент доведен Комиссией до того, что начал заговариваться, неадекватно отвечать на вопросы. Предполагая этот исход (правда, не в такой безжалостной форме), испытываю сочувствие к претенденту и неприязнь к Комиссии. С запоздалой досадой думаю, что не пойди претендент на собеседование, у него был бы более простой путь занять пост не Премьер-министра даже, а Президента. Досада вызвана тем, что претендент (мне совсем не знакомый) как бы своими руками довел дело до такого финала. А можно было без труда скопить некую сумму и вручить ее (взяткой) нужному чиновнику. Претенденту известно о такой возможности, но он ею по каким-то соображением не воспользовался (претендент подразумевался сновидением пригодным как для того, так и для другого поста, хотя внешне был похож на нелепого толстяка, стоявшего вчера передо мной, наяву, в очереди на почте).
Лежа в своей реальной постели, вижу на полу черную (толщиной с палец) извилистую трещину, пересекающую комнату на расстоянии с полметра от дальней стены.
Мысленная фраза: «Они встретили незнакомца, который чрезвычайно заинтересовал их» (речь идет о двух женщинах).
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (спокойным мужским голосом): «Пока ... у меня единственная мечта — освободить...».
Окончание мысленной фразы (высоким женским голосом): «...и ведь становится легче».
Медленно формируется начало мысленной фразы: «В результате конфликта...». После обдумывания оно видоизменяется: «В результате изменения условий...». Теперь оно содержит причину, первичную по отношению к обозначенной в первом варианте. Без раздумий формулируется завершение мысли: «...Разум поднимается на более высокую ступень» (здесь содержится изначальный вопрос, ответ на который подыскивался). Появляется (не в цвете) медленно распространяющийся вправо, похожий на лаву слой (границы его, кроме фронтального участка, находятся за пределами поля зрения). Масса добирается до оказавшейся не ее пути старой каменной рукотворной ступени и медленно, как лава, на нее наползает. Масса олицетворяет РАЗУМ - повидимому очень древний.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом) «В этом ... Ежегодно».
Мне нужно подняться на параллельную улицу, останавливаюсь у смежных проходов. Правый наверняка сквозной. Но он такой унылый со своими стоптанными ступенями и безобразным серым ограждением. Левый является полной противоположностью. Новые, обрамленные зеленью ступени выделаны из нарядного светлого камня, на нижних стоят вазоны с яркими цветущими растениями. Проход выглядит таким ухоженным, что у меня закрадывается подозрение, не является ли он тупиковым - не ведет ли лишь к виднеющемуся на склоне новому светлому жилому дому. Смотрю наверх, пытаясь угадать, куда ведет этот проход, а потом - чисто интуитивно - решаю, что он мне годится. Осторожно выискиваю среди вазонов место для ног, и утвердившись на нижних ступенях, снова смотрю наверх. Теперь мне видна вся лестница. Широкий красивый верхний пролет ее совсем не заканчивается тупиком. Он не только не заканчивается тупиком, но и ведет куда-то выше земли. Решаю отправиться по нему.
Несколько только что изготовленных одинаковых паспарту с широкими белыми полями. Кто-то (невидимый) наносит им, поочередно, укол карандашным грифелем, после чего сияющая белизна полей угасает, превращается в тускло-серый цвет.
Написанная мной, красными чернилами фраза видится целиком. И в то же время я ее пишу. Вывожу в конце верхней строчки слово «мою», ставлю знак ударения над вторым слогом.
Ареной действия является жилой, неплотной застройки квартал с невысокими старыми домами. Действующими лицами - небольшая группа, Петя и я (в качестве пассивного наблюдателя). Петя раз за разом прячется, группа раз за разом его отыскивает. Все это происходит как-то механически — без азарта, свойственного бы игре или преследованию. Непонятно, что это было такое, демонстрировавшееся к тому же условно. Прятался Петя за домами, а иногда и в домах. Потом справа, на свободном от застройки участке, земля оказывается покрытой холмами свежего белейшего пушистого снега. Пару раз виделось, что группа отыскивает Петю в снежных холмах — заходят с тыла и выкапывают его (с занимаемой мной позиции тылы не видны). Группа состояла из пяти-шести полупризрачных фигур в темной одежде, Петя тоже виделся условно. Сон не показывал, как он прятался, я лишь раз за разом видела, как его находят. И — может быть, именно поэтому? - в финале умозаключаю: «ПЕТЯ ПРЯЧЕТСЯ, НО ПРЯЧЕТСЯ ТАК, ЧТОБЫ ЕГО СМОГЛИ НАЙТИ».
Я должна дать концерт (исполнить фортепианное произведение в сопровождении какого-то инструмента). Иду отдохнуть, засыпаю, должна встать за пару часов до начала (принять душ, переодеться, порепетировать). Просыпаюсь в назначенный срок, не могу заставить себя выбраться из постели, хоть и понукаю тем, что время идет. Вдруг начинает казаться, что не помню вещи, которую должна играть. Размышляю (не вставая), что, может быть, все не так страшно и вспомню пьесу, как только сяду за рояль (в утешение припоминаются давние экзамены в музыкальной школе, где происходило нечто подобное). Сон бегло показывает сцену со стоящим на ней белым роялем. Прикидываю, что произойдет, если выйду на сцену и не смогу играть. Отменят концерт? (думалось об этом без огорчения). Иду в душ. В большом помещении слева стоит унитаз, справа находится душ (без перегородок). Открываю кран, входит грузная тетенька в темном халате (уборщица), усаживается на унитаз. Я затосковала, но это было еще не все. Вдруг вижу в стене (напротив входной двери) распахнутые широкие двухстворчатые ворота, а сквозь них - залитые солнцем дорожную колею, траву, деревья. Я буквально остолбенела. Спохватившись, с силой толкаю правую створку ворот и, кажется, именно в этот момент просыпаюсь.
Мысленная фраза: «Наши звери освещают тебя светом планеты Земля».
Мысленное слово «Ивана» (женское имя).
Купила заурядную книгу в темной обложке (чтобы в качестве приложения заполучить что-то незаурядное). Иду, прижимая ее к груди, к автобусной остановке. У дверей закрытого магазина редкие прохожие воровато выхватывают что-то из картонной коробки и разбегаются по сторонам. Подхожу, в коробке выставлены (за ненадобностью) остатки нераспроданных за день хлебо-булочных изделий. Не спеша выбираю несколько сдобных булок, заворачиваю в газету, иду дальше. Улица все больше покрывается черной грязью, непролазная грязь вынуждает забраться на площадку автостоянки. Не могу оттуда спуститься к остановке, а спрыгнуть страшновато. Около меня оказывается беспризорник в лохмотьях, от него исходит угроза. Появляется троллейбус. Мальчишка с ловкостью ящерицы соскальзывает вниз, но весь его вид говорит, что он в любой момент может изменить решение, снова вскарабкаться наверх и что-то у меня стащить. Безуспешно примериваюсь к крутому спуску, каким-то образом оказываюсь внизу. Грязь исчезла, подхожу к троллейбусу. Обнаруживаю, что книги у меня уже нет, примирительно думаю: «Ну и ладно». Незаметно темнеет. Случайно взглядываю на небо, над домами противоположной стороны улицы вижу месяц и еще что-то странное. Всматриваюсь, убеждаюсь, что не померещилось - в темном Небе, на фоне тонкого серпа молодого месяца видится ромбовидная рамка, оба излучают одинаковый холодный, чуть голубоватый свет ( вижу это ясно).
Фрагменты то ли самостоятельной мысленной фразы, то ли фразы из сна: «...без труда ... в никуда...».
Полнометражный сон, бесследно истаявший, как только я начала после него просыпаться.
Мысленный диалог. «Что ты хочешь этим сказать?» - «Что ты...» (окончание не запомнилось или не воспринялось).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Он, по-моему, близок к этому ... к шагу».
Проснувшись, пытаюсь припомнить сон. Возникает мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза (возможно, моя): «...сурового, когда нельзя даже посмотреть на это что-то...». Неясно, имеет ли она отношение к приснившемуся. В приснившемся фигурировало что-то маленькое, абсолютно черное, живое. Это был как бы периодически раскрывающийся мешочек, из которого высовывалось нечто шевелящееся, типа мясистого стебля. Мешочек самостоятельно перемещался по земле, вокруг стоящего автомобиля (видимого, в отличие от мешочка, неотчетливо).
Кладу поперек горлышка пустой пластмассовой банки чайную ложку, пытаюсь сверху навинтить крышку (хотя ясно, что ложка этого сделать не позволит). Возникает мысленная фраза, в которой говорится о какой-то женщине.
Смутно видится пара небольших мягких шариков, покрытых сероватым пушком. Это будто бы пара мужских яичек, по поводу которых мысленный женский голос говорит с недоумением: «Их никогда у меня не было».
Выдергиваю из стопки газету, полагая, что это и есть искомая. Говорю собеседнице: «Смотри...», и осекаюсь. Хотела назвать газету и что-то в ней показать, но вижу, что вытащила не ту (сон был не цветным, отчетливо виделись лишь газеты).
Мысленная фраза (женским голосом): «Тех, которые не дают вам сведений».
Полупроснувшись(?) анализирую два предыдущих сна, пытаюсь понять, что они означают. Умозаключаю, что они символизируют «ОТРЫВ ОТ РОДИТЕЛЕЙ: первый - от матери, а второй - от отца». [см. сны №7172, 7173]
Мысленный диалог (женскими голосами). Настырно: «У вас мальчик? У вас мальчик?» - Горделиво: «Да».
