Мысленно сообщается о чем-то, произошедшем «в 1875 году». Фраза начинается со слов: «Почему же...».
1508
В конце сна ко мне приходит изрядное количество разновозрастных мальчиков (от годовалого до восемнадцатилетнего возраста, являвшихся, кажется, между собой братьями). Они должны у меня переночевать. Сооружаю постели во всех мыслимых местах. К моему удивлению, для всех находится место, но смысл сна был в чем-то другом.
1509
Сижу с друзьями за уставленным яствами столом. Посматриваю на Каданэ, которую не видела лет двадцать. Ясно вижу ее лицо, она прекрасно выглядит. И вдруг облик ее меняется. Глаза оказываются подведенными широкими мазками черной туши. Щеки покрыты тонирующей пудрой - на правой из-под смазанной пудры выступает морщинистый участок, на обеих намалеван дикий зигзагообразный знак. Когда Каданэ приоткрывает рот, виден ряд аккуратных новых фарфоровых зубов - мелких, редких, цилиндрических. В довершение, вследствие оптического эффекта, голова Каданэ выглядит стоящей на ее белой закусочной тарелке. Обсуждаем это, а я еще говорю про удивительные зубы.
1510
На фоне нечеткого темноватого интерьера видны мужчина и женщина. Она стоит на ногах, а он, правее — на голове.
Мужчина объясняет состояние Горгора. Показывает фотографию, где на темноватом нечетком фоне видится человек, а правее — Дух (бесформенное полупрозрачное дымчатое сгущение). Мужчина глумливо говорит, что в этом состоит проблема, от этого следует избавиться. Спрашиваю, есть ли у него самого дети. Он отвечает, что есть («а что?») Говорю: «Как же вы можете тогда глумиться над бедой не ваших детей?»
1512
С лиц нескольких мужчин градом катится пот, капли его отскакивают во все стороны. Потом у каждого появляется по стакану воды, которую они спокойно пьют.
1513
Группа людей в лесу на тренировке. Им приходится пить болотную воду, жевать корни выдергиваемой травы, прямо с налипшей землей, и т.п. Позже один из них говорит мне, что в отличие от остальных, старался побыстрей все проглотить, потому что это менее противно, чем долго выплевывать. Сон бегло показывает рты с крупицами песка и частичками земли, которые действительно нелегко выплюнуть зараз.
1514
Разговариваю с кем-то из давних приятелей, расспрашиваю об общих друзьях. Говорю, что отвыкла от них до такой степени, что сейчас, оказавшись рядом, продолжаю чувствовать отчуждение. Похоже, что близость с ними оборвалась в душе насовсем.
Нахожусь в гостях у молодой семьи. Их маленький сынишка возвращается с прогулки вспотевшим, в песке. Веду его в ванную, где отец ребенка моет детскую ванночку. Ставлю мальчика под душ, убеждаюсь, что он начал ополаскиваться, выхожу. С недоумением слышу, как отец (до тех пор не проронивший ни слова) набрасывается на сына с грубой бранью.
Оказываюсь в фантастическом месте. Озираюсь. Осознаю, что наяву такого быть не может, и значит, это мне СНИТСЯ. Начинаю двигаться медленно, осторожно, чтобы не проснуться. Внимательно рассматриваю все вокруг. Решаю записать увиденное, нахожу бланк, исписываю оборотную сторону, ищу что-нибудь еще. Появляется Мона. Спрашиваю, нет ли у нее листка бумаги. Она протягивает бланк, с четверть поверхности которого свободна от текста. Не решаюсь его использовать, полагая, что он важный (хотя Мона и уверяла, что я могу его взять).
1518
Оказываемся в фантастическом месте, среди вздыбленного ландшафта. Здесь прокладывают широкую улицу, засыпанную сейчас песком. Нам нужно пересечь ее с двумя малышами в колясках. Понимаю, что коляски будут застревать в песке, прошу Петю помочь, он соглашается. Смотрю в окно. Начинает смеркаться, засыпанная песком трасса круто уходит вверх. Кое-где на горизонтальных площадках за столиками кафе сидит молодежь. Обочины обрамлены густым лесом и валунами. Говорю, продолжая стоять у окна, что улица освещена и не безлюдна. Принимаемся за трапезу. Петя лежит в кровати, приношу ему тарелку с едой, прошу поторапливаться. Тарелка выскальзывает из петиных рук, падает на каменный пол, но вопреки моим опасениям, не разбивается и даже не переворачивается.
Сижу в парке. Держу пакет с семечками, бросаю понемногу вороне, она их склевывает. И вдруг впрыгивает в пакет, в несколько приемов набивает семечками клюв, тяжело взлетает и улетает. С восхищением пересказываю кому-то этот эпизод, завершая рассказ фразой: «Она, как тяжелый бомбардировщик, взмыла из кулька».
1521
Сон, в котором сообщается о газетных публикациях.
1522
Понемногу увеличивающаяся кучка падающих сверху светлых мягких бумажных полосок (обрезков?).
1523
На открытой платформе высокой железнодорожной насыпи ищу телефон-автомат, чтобы позвонить Пете (эта часть сна изобиловала суматохой, напряжением, нагромождением темных металлоконструкций). Помню, что должна позвонить. Слышу незамысловатую мелодию, обнаруживаю себя в помещении. Подхожу к ведущей в смежную комнату двери, из которой раздается мелодичный звонок, перешедший в трель будильника. Приоткрыв дверь, вижу стоящий на письменном столе будильник, сопровождающий эвуковые сигналы мягкими пульсирующими вспышками света. Тихо говорю в дверную щель Пете, что пора вставать (его не видно, но я знаю, что он там спит). Он отвечает, что уже проснулся.
Четверостишье, стишок-парадокс. В нем остроумно сообщается, что объявлена скидка на поцелуи — вместо обычных четырех поцелуев будет только два. Об этом становится известно птице, которую сон бегло показывает (она воспринимается как птица-самец). Обрадованная сообщением, она тут же пользуется скидкой и умирает (в стишке об этом сообщается без грусти). Последняя строчка (резюме) не запомнилась.
Вижу в прихожей отставший кусок обоев и раскрошившуюся в этом месте стену. Удивляюсь - мы поселились тут недавно, а перед въездом в квартире был сделан ремонт. В столовой с обоями все в порядке, но вдруг вижу, что часть одного из полотнищ свободно свисает вниз. С любопытством отгибаю его, вижу четыре квадратных, попарно расположенных углубления, уходящие в толщу стены. В одном лежит сливочное масло (прогорклое), в другом остатки изысканного сыра, в остальных тоже продукты. Предполагаю, что прежние жильцы использовали углубления в качестве холодильника (что логично, если учесть толщину стен). Решаю все выбросить, извлекаю масло, берусь за поддон с сыром, вижу зависшего над ним ежа (уцепившегося за шершавую стенку). Делаю вывод, что углубления имеют ответвления, по которым еж пробирается к продуктам. Оставляю сыр в покое (подумываю впредь подкармливать ежа). Входит Петя, подзываю его к тайнику. Петя подходит с трудом, морщась от боли. Отгибаю обои, тараторю про продукты и ежа (в квартире кроме нас находился неизвестный, солидной комплекции мужчина, которого я на миг неотчетливо увидела).
1526
В финале сна сидим за столом во дворе, окруженном аккуратно побеленными мазанками. Рассеянно смотрю перед собой, вижу на крыше соседнего домишки Фукса и Нуму, которая, судя по огромному животу, находится на последнем месяце беременности. Оба медленно подходят к краю, смотрят вниз, собираются спрыгнуть. В тревоге предполагаю, что они хотят покончить жизнь самоубийством. Думаю, что дом для этого недостаточно высок, но покалечиться можно. Они прыгают, сначала Фукс, за ним Нума. Легко приземляются, подсаживаются к нам. Не могу придти в себя, с облегчением избавляясь от ужасных предположений и не переставая удивляться, как легко и удачно они спрыгнули. Вспоминаю, что когда-то раньше то же самое, с такой же целью проделали Берберы. Эмоционально напоминаю всем тот давний эпизод.
1527
Обширное пространство (среда), окрашенное в светло-фиолетовый (или лиловый) цвет красивого оттенка (не запомнилось, что это означает).
1528
Мысленная фраза: «Неважно, какие воды».
1529
Нахожусь с подопечной малышкой на деревянных, нависших над прудом мостках. Сижу на краю, малышка топчется рядом, и вдруг падает в воду. С ужасом смотрю на ее неподвижно застывшую спину. Вялыми движениями руки прикасаюсь к ней, голенькое тельце каждый раз лишь слабо дрейфует в сторону. Ужас мой возрастает, понимаю, что еще немного — и девочка погибнет. Частью сознания отмечаю, что усилия по спасению девочки неизмеримо слабее моего ужаса. Противоречие между безмерным, всевозрастающим ужасом и заведомо неэффективными попытками спасти ребенка удивляют невовлеченную в драматическую ситуацию часть моего Я. Каким-то образом девочка оказывается на мостках. Лихорадочно привожу ее в чувство, в глубине души полагая, что спасти уже не удастся. Переворачиваю вниз головой (в вертикальном положении, лопатками на край мостков), ритмично надавливаю на грудную клетку. У меня нет ни малейшей надежды, я уверена, что уже поздно, но я знаю, что должна вернуть родителям живую девочку. Я должна вернуть родителям живую девочку. Малышка, исторгнув несколько порций воды, начинает дышать. Еще какое-то время давлю толчками на ее грудь, пока окончательно не убеждаюсь, что все в порядке. Заворачиваю девочку в одеяло из темно-коричневого искусственного меха (похожее на медвежью шкуру). Появляются родители, о чем-то разговариваем — кажется, я беспокоилась, что девочке холодно. Вода в пруду была тусклой, мостки - старыми, потемневшими от времени. Девочка, которой был год-полтора, на мостках была одетой, а в воде оказалась голенькой, тело ее было погружено в верхние слои воды.
1530
Калейдоскоп людей и предметов. Захламленная квартира, где на старом диване барахтаются подростки, один постарше, другой помладше. Лежат, головами в разные стороны, и жизнерадостно пихают друг друга ногами. Стол, уставленный посудой, банками и кастрюлями, одну из которых, старую, алюминиевую, решаем выбросить и сливаем в нее помои. Мальчик лет полутора с выразительными, широко расставленными глазами. Ребенок неправдоподобно, неописуемо красив. Держу его на руках, говорю, что он похож на своего отца. Сон бегло показывает полупризрачного молодого, похожего на сынишку мужчину.
1531
Светлый (в прямом и переносном смысле) сон про мое сватовство. Суть его не в фактах, а в настроении. Происходящее не было реализацией моего желания, это было свалившимся на меня сюрпризом.
Ко мне, живущей в темной избе, приходят Петя и Фесио Арфас. Зачитывают текст, в котором говорится, что я «лежу на печи». Что некоторые другие родители тех, кто живет в селении Адамс, «лежат на кроватях», а я лежу и буду лежать на печи. Смысл текста в том, что «лежащие на кроватях» в какой-то мере приобщены к тайной жизни селения, а «лежащая на печи» - отстранена. Увиделась СКАЗОЧНАЯ побеленная печь с лежанкой (в моей нынешней реальной комнате), а потом - несколько старых темных железных кроватей, стоящих вразброс на открытом пространстве. Петя и Фесио Арфас прочли мне это несколько раз и намеревались зачитывать текст дальше. Под влиянием какой-то эмоции прошу перенести чтение на потом. Всё, относящееся к первой части сна, исчезает. Оказываюсь в своей комнате (где совсем недавно была сказочная печь). С удивлением смотрю на связку своих ключей, валяющуюся на полу около кровати. Поднимаю, недоумеваю, кто мог их сбросить. Оказываюсь в комнате соседа, его ключи тоже валяются на полу около кровати. Подбираю их, и столкнувшись с соседом в недрах избы, передаю ему (введя в удивление и его). В руках у соседа книга, большеформатная, в твердом белом переплете, так издаются обычно СКАЗКИ. Прошу посмотреть. Шрифт крупный, черный, четкий. Скольжу глазами по страницам, на каждой взгляд выхватывает повторяющуюся в тексте фамилию, нашу с Петей фамилию. Заинтересовавшись, беру книгу к себе, ложусь поудобней, раскрываю. В спустившихся сумерках текст неразличим, откладываю чтение, решив, что прочту, когда посветлеет. Мысли возвращаются к ключам, пытаюсь понять, кто мог их сбросить. Чувствую (все еще лежа на кровати) бесконтактное волновое воздействие на мышцы правого бедра. Удивляюсь — и просыпаюсь (персонажи виделись условно, а книга, и особенно наша с Петей фамилия - отчетливо).
Мысленная фраза (женским голосом): «Да, у него выросли как бы эти самые».
Мысленная, неполностью запомнившаяся тирада: «Эта женщина ... Про нее говорили: таких царей абы в руке перечесть».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Узкие-узкие два ...».
Мысленная, незавершенная фраза: «Самый неотличимый ни в чем, я старался...».
Мысленная фраза: «Он просто - ходил, читал, вязал».
Вокруг меня в необычной, светлой атмосфере совершают четкие взаимосвязанные движения с десяток среднего размера предметов. Запомнилось, что одним из них была почти кубическая коробка (размером с обувную). Светлые предметы составляют как бы одно целое со светлой атмосферой сна. Происходящее кажется мне знакомым. Внезапно все прекращается, предметы исчезают. Стою, обуреваемая недоумением. Довольно быстро догадываюсь, почему все исчезло, причем внезапно. Понимаю, что прервали демонстрацию развивавшегося в окружающем пространстве кинофильма. Такого рода демонстрации, как я уверена, я вижу не впервые, и именно поэтому мне показалось знакомым круговращение предметов.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Но ... этого мало, он не унимается». Речь идет о человеке, впадающем в агрессивное состояние. Незапомнившееся имя человека состояло из пяти букв, одной из которых было буква «ш». Смутно видится мужская фигура.
Нахожусь в гостях в замечательном семействе. Оно состоит из молодых симпатичных интеллигентных родителей и двух мальчуганов. Квартира воспринимается мной как находящаяся на одном из верхних этажей. Жилая зона состоит из просторного светлого помещения (спальные комнаты упрятаны в глубине жилья, их не видно). Величина открытого пространства поражает. Здесь всё на виду и все всегда вместе, кто бы чем ни занимался. Интересуюсь, меняли ли они планировку, глава семейства охотно отвечает, что они «снесли четыре стены». Такая открытость вообще свойственна членам этого демократичного семейства, дружного, приветливого, гостеприимного, дом является открытым во всех смыслах. Общее пространство позволяет общаться, не нарушая обычного хода дел. Сейчас отец занят сыновьями, мать хлопочет в кухонном уголке. Расхаживаю с места на место, поддерживаем легкую беседу. У сидящего за столом младшего мальчугана в руках кастрюля - отец сварил сыну (для опыта, развлечения) с десяток маленьких улиток. Мальчик вылавливает их и ест (с панцирем). Смотрю с любопытством, он интересуется: «А у вас в детстве были улитки?» «Нет», - говорю я. Ребенок изумленно переспрашивает: «Не было? Что же вы ели?» Имеется в виду то, что дети едят не на глазах у взрослых, а в своем детском мире. Мысленно ныряю в собственное детство, совсем было приготовилась рассказать про наши одуванчики. В последний миг решаю смолчать, чтобы мальчик не вздумал их пробовать (поскольку по ошибке мог спутать их с ядовитой травой).
Мысленная фраза (быстрым женским голосом): «Взять на экспресс имаго». Медленно повторяю ее, изменив порядок слов и синхронно записывая: «Имаго взять на», - и не успев завершить, просыпаюсь.
Читаю инструкцию (печатный лист с серым, нечетким текстом): «Получается соединение внутри ...».
Мысленная фраза (мужским голосом, неопределенным тоном): «Не за что».
Мысленная фраза (начавшая распадаться за те мгновенья, что я тянулась за блокнотом): «...под давлением всё давящего, всё ... чего-то» (здесь «всё» - в смысле, постоянно).
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «...он сказал это как памятник».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (женским голосом): «...не с кем, единственный ... с кем поддержать».
Завершающие мысленную тираду фразы: «Хоть посмотреть. Хоть посмотреть. Хоть посмотреть. Хоть посмотреть» (эмоциональная окраска возрастает от нейтрально-спокойной до форсированно-жесткой).
Выбираю в универмаге обувь. Продавщицы твердят, что я потеряла на рынке удостоверение личности, что они заберут его и вернут мне. Прослушав это несколько раз, лезу в сумку, не вижу удостоверения, плАчу. Порывшись как следует, удостоверение отыскиваю, показываю продавщицам, они оставляют меня в покое. Потом подступают снова, советуют бдительно относиться к просьбам о пожертвованиях и давать деньги только на разумные цели.
В финале один из персонажей производит в отношении какого-то предмета ординарное (в контексте сна) действие. Однако в полупроснувшемся состоянии умозаключаю (по поводу увиденного), что стабильность форм и стабильность Мира является иллюзией, всё изменяемо - абсолютно всё и в каком угодно направлении.
Мысленные фразы (бойким женским голосом): «В чужой? В чужой квартире вообще не ночевал(а)».
Мысленная фраза о том, что отклонение (от чего-то, хорошо известного) вызывает удивление. Однако и нечто, соответствующее этому хорошо известному, тоже удивительно.
На безлюдном заснеженном школьном дворе женщина наклоняется к мальчику, и поправляя кушак его шубки, что-то с укором выговаривает ребенку.
В театральном зрительном зале мужчина и женщина жестами приглашают друг друга к себе. Один из них стоит в партере, другой - на невысоком балконе, оба демонстрируют, что около них есть свободное место.
Мысленная фраза: «Шестьсот, восемьсот, восемь тысяч».
Стараюсь незаметно разминуться с идущей навстречу Лэлой, и мне это удается - даже если она меня заметила, то, к моему облегчению, не окликнула.
Мысленно, бессловесно сообщается, что энергия отрицательных человеческих эмоций используется некими Сущностями. Все устроено так, чтобы создать у людей впечатление, что они не могут изменить ситуацию. Смутно видится незамкнутый густо-серый тор.
На фоне нечеткого темноватого интерьера видны мужчина и женщина. Она стоит на ногах, а он, правее — на голове.
Мысленная фраза (спокойным мужским голосом): «Я был близок и к спасению и к смерти».
Посвящается Пете, моему сыну. «Даже подумать страшно!» - сказала женщина и храбро задумалась. (Анекдот) ПОНАЧАЛУ я относилась к записи снов как к забаве, но постепенно отношение стало меняться. Удивила активная ночная жизнь как таковая, поражало обилие снов, размах тематик и форм их отображения, все казалось загадочным, непостижимым. Сны игровые, сны-сообщения, сны-советы, вымышленные и реальные персонажи, правдоподобные и неправдоподобные ситуации — что все это значит? Ответа не находилось... Почему некоторые сны стремятся быть записанными, а другие избегают этого? Почему мое ночное Я изредка «отговаривает» меня конспектировать сон, внушая, что сон «неинтересен»? Что за этим стоит? Как расценивать содержащиеся в снах советы и откровения? Каково было бы их действие, если бы сны не записывались? Пропали бы втуне или обогатили бы и в этом случае? Кто посылает эти, подчас далекие от моих жизненных интересов откровения? Как понимать сны, содержащие лишь мысленные фразы? Или сны о полетах, в том числе о полетах внутри вещества? Самыми понятными, как ни странно, показались те, которые рассказывали, с той или иной степенью подробности, о моих прежних жизнях. Я поверила им безоговорочно, поскольку одно незабытое реальное детское переживание как бы подтверждало их правомочность. И если правомочны они, то почему не может быть правомочен и сон, предсказывающий предстоящее появление в нашем мире? (Вообще-то я отношусь к категории людей, не видящих драматизма в одноразовости человеческого существования, просто ужасно хотелось бы узнать «А что дальше?»). Понятными казались и сны, персонажами которых являются реальные люди (родственники, друзья), они крепко держатся в памяти, в сердце. Но почему появляются малознакомые, безразличные, не вспоминаемые наяву? Сны, наполненные страхом, встрясками, всплеском эмоций, преодолением препятствий можно объяснить, например, тем, что изначальное наше «программирование» ориентировано на борьбу за существование. И если в цивилизованном Настоящем поводов для реализации этой программы недостаточно, то возможно, программа по необходимости запускается в сновидениях — для нашего же блага. Возможно, мы погибли бы, если бы не реализовывали ее в нужной степени, как погибли бы, например, исключив работу системы пищеварения или любую другую. А если сны являются одной из систем жизнеобеспечения, то, может быть, пытаться вмешиваться в них так же опасно, как пытаться вмешиваться, например, в частоту сердечных сокращений? Сны, персонажами которых являются неведомые Сущности, Силы и подобные герои, я объяснила себе тем, что все они просто хотят заявить о себе, хотят, чтобы мы о них знали. И я гостеприимно приняла их в свой мир. Самыми загадочными, на мой взгляд, являются Мысленные Фразы. Часть из них обезличена настолько, что даже невозможно определить, чьим голосом это произносится. В произношении других не составляет труда уловить все, вплоть до интонаций, что делает их похожими на обыденные обрывки речи, доносящиеся до человека из окружающего пространства. Но я не могу понять, каким образом мне становиться известным содержание недоговоренных частей чужих фраз и смысл неоднозначных высказываний. И если можно предположить, что само по себе улавливание Мысленных Фраз становится доступным, когда система восприятия человека доведена до соответствующей кондиции, то «доразгадка» чужих мыслей все же кажется непостижимой. По большому счету сны — не более удивительная вещь, чем все остальное, происходящее в нашем организме. Просто они говорят с нами доступным, впечатляющим языком фантазии, красок, чувств - всего, что безотказно действует на воображение, притягивает, подобно Интернету. (Кстати, кто-нибудь задумывался о том, что мы не только и не столько всемогущие искатели острых впечатлений, просиживающие у компьютеров с чашечкой кофе на углу стола, сколько ничтожные пылинки, прилепленные к Земному Шару, безостановочно кружащему нас в бескрайнем, таинственном Космосе? Поверьте, что при достаточной силе воображения это осознание не из слабых.) Однажды, по какому-то наитию, я раскрыла толстую тетрадь с накопившимися записями и углубилась в чтение. Читала, не отрываясь, с неослабевающим интересом и удовольствием переживая все заново. Причем обнаружилась любопытная закономерность — все «страшное» не резонировало, зато остальное наполнило душу такой теплотой, так подбодрило, что я почувствовала себя обновленной. С тех пор раз в несколько лет я перечитываю сны, каждый раз убеждаясь, что они подпитывают меня энергией. Сны стали моим друзьями. Я изо дня в день, годами записывала их, они открывали мне все новые и новые грани. Дело дошло до того, что однажды Сон обратился ко мне как СУБЪЕКТ(!), а пару лет тому назад появилось ощущение, что сны, которые я записываю, хотят выйти к людям. Осознание поначалу было слабым, но повторялось все более упорно, сны хотели осуществить это единственным, повидимому, возможным для них способом - используя меня проводником. Утвердившись в этом, я взялась за дело, для чего пришлось освоить компьютер. Что же касается того, как я отношусь ко всему этому, то можно процитировать один из снов и примечание, которым я его сопроводила, это произошло в воскресенье, 26-го января 2003 года: «Исследователь делает сообщение в кругу специалистов о какой-то (похоже, обнаруженной им лично) особенности психики людей. Удалось запомнить последнюю фразу: «Посмотрите, как это происходит», после которой я проснулась с ощущением, что впервые донырнула в сновидении до заповедного глубинного слоя. Ощущение сопровождалось смутным изображением, иллюстрирующим ныряние. P.S. С тех пор, как в 1996 году я обнаружила в себе способность запоминать сны и стала их записывать, я отношусь к этому как к восхитительному подарку, который принимаю с неизменной благодарностью, дорожу им и не делаю сознательных попыток вмешаться в этот процесс. То есть сегодня ночью я не пыталась нырять, это получилось не по моей воле, но восприняла я это с удовлетворением и благодарностью за то, что мне была предоставлена такая возможность». Реакцию на сны можно сравнить с реакцией Простака, случайно попавшего в Царские Хоромы. Один, пользуясь случаем, будет пытаться добиться аудиенции и получить какую-нибудь выгоду для себя, а другой будет просто любоваться, наслаждаться Невиданным. На мой взгляд, последнее несопоставимо ни с чем.
Мысленные фразы: «О, если б вы видели этот мирок! Этот маленький, тайный мирок». Речь идет о внутреннем мире девочки лет пяти, смутно и бегло показанной.
На обширном пространстве собрались участники молодежного лагеря. Все только что прибыли и разбрелись кто куда со своими рюкзаками. Директор-распорядитель, крупный, энергичный мужчина, поручает мне их регистрацию. Организовал в стороне рабочее место, сел рядом (помогать). Пишущая машинка стоит на ящике, провода подключены к электропитанию. Я должна впечатывать данные удостоверений личности в бланки, прокладывая копирку между полагающимися тремя экземплярами. Впрочем, копирку прокладывал, кажется, директор. Он так хлопотливо, неотступно помогает мне советами и действиями, что я, не выдержив, говорю: «Знаете, сколько времени я занимаюсь печатаньем? Уже четырнадцать лет». Стоило мне это произнести, как я тут же допускаю (впервые) ошибку — нижняя строчка не умещается на поле бланка и уходит на валик машинки. Оказываюсь с директором на тротуаре городской улицы. Машинка стоит на ящике, директор подсоединяет провода к электроудлиннителям. Уже без пишущей машинки вхожу с директором в какую-то квартиру. Вслед за нами через приоткрытую дверь вбегают пять крупных кошек - разного цвета, но одинаково бесцеремонных. Рассосредоточившись по квартире, кошки начинают забавляться. Самая нетерпеливая, разбежавшись с порога, подпрыгивает и вцепляется в одну из шарообразных вязаных вещей, подвешенных на книжном стеллаже. Срывает шар, и еще не приземлившись, на лету, самозабвенно тискает и царапает его. От ее толчка остальные шары мягко, красиво разлетаются по комнате. Решаю изгнать непрошенных гостей, но не тут-то было. Директор помогает мне, тоже безрезультатно, кошки не обращают на нас внимания. Одна из разбойниц, рысью вбежав в дальнюю комнату, вспрыгивает на кровать, принимается кататься там с боку на бок и с чем-то играть. Удается схватить игрунью за шиворот, тащу ее (на весу) к выходу. Кошки виделись и ощущались вживую (только морд их я не видела), это были существа, полные жизненной силы и энергии. Люди виделись условно, гораздо условней, чем бланки и корочки удостоверений личности.
Нахожусь (с визитом) в селении Адамс. Оно расположено в бывшей усадьбе моего детства. В финальном эпизоде оказываюсь на каменной гряде, слева от дома. Решительно спихиваю ногами часть больших валунов, и немного расчистив таким образом спуск, легкими, почти невесомыми прыжками перемещаюсь вниз, где, кажется, кому-то об этом рассказываю (сон был не цветным, в темноватых тонах; отчетливо, совсем вживую виделись лишь валуны).
На людной улице обращаю внимание на малютку в руках одной из трех идущих вместе женщин. Малютка оказывается на тротуаре, устремляется к лестничному спуску. В тревоге ускоряю шаги, чтобы ее перехватить. Не успеваю, малютка сваливается (к моему облегчению, мягко) на ступеньку ниже. Шустрая, в светлой одежде малышка было ростом с четверть метра, под стать высоте ступеней. Беру ее на руки, иду искать нерадивых женщин, по пути сказав что-то нелестное в их адрес находившимся поблизости прохожим.
Мысленная, незавершенная фраза: «Ну если бы, конечно, никто не прореагировал...».
Я изо дня в день, годами записывала их, они открывали мне все новые и новые грани. Дело дошло до того, что однажды Сон обратился ко мне как СУБЪЕКТ(!), а пару лет тому назад появилось ощущение, что сны, которые я записываю, хотят выйти к людям. Осознание поначалу было слабым, но повторялось все более упорно, сны хотели осуществить это единственным, повидимому, возможным для них способом - используя меня проводником. Утвердившись в этом, я взялась за дело, для чего пришлось освоить компьютер.
Иду по широкому, проложенному по лесной просеке новому шоссе, соединяющему окраинные районы города. Шоссе безлюдно, иду легко, неторопливо. Вдруг меня сильным толчком рвет, после чего во рту ощущается слабый привкус печенья, которое незадолго до этого я купила (и успела отведать). Деловито думаю, что не следует ходить по безлюдным местам, где никто не сможет помочь, если мне станет дурно (произошедшее выглядело как очищение организма).
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «Если это говорят, (то) говорят сами ребята...».
Сморщенная, небольшого росточка старушка показывает ФОКУС. В ее левой ладошке куриное яйцо, она запихивает его в рот. Этой же рукой обхватывает левый глаз, тянет на себя. Кожа вокруг глаза тянется, как тесто, за рукой, и вот яйцо снова в ладошке. Старушка опять запихивает его в рот, и снова извлекает из глаза. Повторяет фокус многократно. Стою рядом, бдительно слежу за ее действиями, яйцо действительно появляется ниоткуда. Оно было такое белое, матовое, гладкое, по контрасту с морщинистой смуглой ладонью старушки.
На полу больничного коридора (в котором я оказалась) появляется каменная ЗМЕЯ-РОБОТ. Туловище ее (длиной метра в полтора) состоит из гибко соединенных крупных (с кулак) звеньев светло-песочного, с сероватыми разводами, цвета. Каменно-неподвижное лицо, похожее на человеческое, удивило выражением надменной неприязни. И без того отлично видимую змею сон показывает вблизи, а потом — укрупненно — ее физиономию. Каменная змея мягко, бесшумно пересекла коридор и скользнула (выполняя какое-то задание) в одну из палат по его правую сторону. А я оказываюсь напротив двух дверей, ведущих в туалеты. В правый (мужской) входит темная бесплотная мужская фигура. Почти сразу же оттуда доносится ее протестующий возглас по поводу залитого водой пола. Наклоняюсь, заглядываю в узкую щель под дверью, вижу почти подобравшуюся к ней чистую воду. Вхожу в женский туалет, здесь тоже на полу вода, но совсем не такая чистая. Нечаянно роняю в нее бывшую в руке чайную ложку. Озадаченно смотрю, осторожно поднимаю, собираясь выбросить в мусорный бак, но потом решаю положить на подоконник — вдруг она кому-нибудь пригодится. На миг, бегло, мое предположение визуализируется: некто берет ложку и тщательно ее моет.
Мысленная фраза (завершившая умозаключение): «Злоупотребление такой властью могло привести к человеческим жертвам».
Обрывки мысленной фразы: «Он ... подобно ... в...».
Мысленная фраза: «Нам, ученым объектам».
Мысленный диалог. «По физике должна быть жесткость». - «Да, по физике должна быть жесткость» (требовательность).
В большой нарядный вестибюль входит (с улицы) отряд из шестнадцати построенных в каре солдат. Они облачены в швейковские мундиры и двигаются в полной тишине. Слева, почти вплотную, шагает еще один отряд, копия первого, только рост солдат вдвое ниже. Отряды двигаются синхронно, строевым шагом, и в своем автоматизме похожи на манекены.
Мысленная фраза: «Открытие всегда принадлежит Будущему». Смутно, в серых тонах видится старое темное помещение с низким потолком и несколькими грубыми старыми темными столами. На краю одного кто-то (видны лишь руки) небрежно составляет в кренящуюся на бок стопку оловянные миски. [см. сон №2815]
Мысленная фраза: «Это дерево служило нам от комаров». Видится мощное раскидистое дерево, растущее на газоне, под окном жилища.
Держу пульт управления, похожий на жезл с темным прямоугольным, изящно отделанным набалдашником. Нажимаю на одну из кнопок, не слышу характерного писка. Для проверки жму на соседнюю - с тем же результатом. Во избежание разочарования, что пульт может оказаться неисправным, медлю с нажатием на оставшиеся кнопки.
На прилавке пустого, безлюдного рынка сидит малыш. Переворачивается на четвереньки, резво добирается до невысокого бортика, готов перевалиться через него. Сон намеком демонстрирует предстоящее падение. Не находясь в этом сне, поспешно открываю глаза, чтобы этого не произошло.
Мысленное обращение (женским голосом): «Мальчишки!»
Фрагмент улочки. Несколько строений разрушены, здесь собираются возводить новые дома. Площадка частично расчищена, начата прокладка подземных коммуникаций. Точка обзора сдвигается (к моему удивлению) с места, неторопливо перемещается вперед.
Кто-то рассказывает собеседникам про людей, заключивших пари.
Абсолютно черное тело (диск или сплюснутый шар, размером с футбольный мяч) плавно устремляется вверх (чуть отклоняясь в сторону горизонта). Это возвращается к себе Сон. Каждую ночь он спускается с Небес к человеку, а потом возвращается наверх. Речь идет о чьих-то конкретных сновидениях (уж не о моих ли?). Дается понять, что таким же образом Сны спускаются и к другим людям, демонстрируется нескольких подобных объектов в пространстве между Небом и Землей.
Предпраздничная атмосфера. В большом светлом холле находятся Фуфу, Лучик (дошкольник) и несколько невнятных фигур на периферии. Разговариваю о чем-то с Лучиком, появляется похожий на бродягу мужчина с котомками, просит у меня спички (закурить). Спрашиваю Фуфу, кто это, она говорит, что это свой, указываю ему на лежащий на приступке коробок спичек.
Раскрытая книга, напечатанная похожим на препринтовский шрифтом. Вижу отделенный пробелом от предыдущего абзаца заголовок «Потом». Под ним тянется (почти на полторы строки) предложение, предваряемое индексом (обозначением пункта?) Удается прочесть его первое слово: «Плёнка...». [см. сон №3506]
Мысленная фраза: «Самое трудное было объяснить, что я в этом убеждена, а не поймана этим».
Возвратившись из магазина, ставлю пакет молока в угол низкого ящика, на что-то отвлекаюсь. Слышу за спиной ритмичные звуки глотания, с недоумением оборачиваюсь. Удобно рассевшаяся кошка неспешно лакает молоко через срезанный (мной?) уголок пакета. Прогоняю кошку, несу молоко в холодильник. Спохватываюсь, что его лакала кошка, так что пакет придется с сожалением выбросить.
Мысленные фразы (женским голосом): «Не очень откровенно. От-кро-венно».
Заблудилась в многоэтажном здании. Брожу по переходам и лестницам, не имея представления, как отсюда выбраться.
История любви и охлаждения Пушкина (Александра Сергеевича) к женщине. История повествуется его современником, языком того времени, с упоминанием народных примет. Повествование расцвечивается личным отношением рассказчика к приметам (со ссылками на его собственную жизнь). Такого рода фразы начинаются словами «Когда у меня, например...».
На работе одна из сотрудниц намеками заводит со мной разговор о том, что в комнате, где сидит Вейка, постоянно ощущается неприятный запах. Говорю, что единственной разумной реакцией может быть искренняя благодарность Богу за то, что сей печальный удел выпал другому — посочувствовать, а не осуждать. P.S. Это сон, как и предыдущий, я не законспектировала и даже не взглянула на часы. Ни на то, ни на другое не было желания (подумалось, что, возможно, следует прекратить записывать сны).
Вхожу утром в ванную. С удивлением вижу на внутренней поверхности ванны налет черной грязи. Перевожу взгляд на вторую ванну — там то же самое. Удивляюсь, как сосед умудрился испачкать обе. Мельком думаю, что может быть, нам стоит поделить их. Спешу на работу, но хватаю коробку с моющим средством, пытаюсь отмыть грязь. Взглядываю на третью ванну (стоящую перпендикулярно первым двум), вижу грязь и там. Время поджимает, откладываю наведение чистоты на вечер.
Петя демонстрирует полученную на новом месте работы экипировку. Выложил на стол несколько разновеликих черных сумок и футляров — для бумаг, для ноутбука, для обычного сотового телефона и для многофункционального. Прошу показать второй, мне хочется выяснить, снабжен ли он фотокамерой. Петя открывает футляр — и я просыпаюсь.
Разматываю сплетение темных, похожих на колючую проволоку прутьев. Обнаруживаю под ним свисающую лампу, светящую приятным матово-белым светом. Обмотка осталась лишь вокруг патрона, осторожно начинаю его высвобождать.
Мысленные фразы (женским голосом): «Прогуляемся завтра, ладно? Черт с ними».
Понятными казались и сны, персонажами которых являются реальные люди (родственники, друзья), они крепко держатся в памяти, в сердце. Но почему появляются малознакомые, безразличные, не вспоминаемые наяву?
Неширокий столбик текста, написанного зелеными чернилами, на русском языке. Удалось прочесть несколько слов. Позже — или это был уже другой сон? - опять возник текст. Таким же столбиком, только чернила на этот раз были красными, а язык английским. Удалось прочитать и записать верхнюю строчку: «Summer independed».
Мысленные фразы: «Ну-ка, встань сюда. Ты не видишь, что молоденькая идет? Обдь» (этим булькающим звуком тирада завершается).
Мысленные фразы: «А когда-то было раз-два-три. И у меня было раз-два-три» (речь идет о количестве членов семьи, как бы мысленно пересчитываемых).
Нахожусь в гостях у Пети, в селении Адамс. Запомнилось, что мне было там хорошо. В этом сне возникли три слова, разнородные, не взаимосвязанные. Первое означало абстрактное понятие, остальные – понятия предметные. Я повторяла их ночью в одном и том же порядке: то-то, то-то и "перекладина". А окончательно проснувшись поутру, помнила лишь последнее.
Гуляю (с двумя приятельницами) по красивому, нарядному центру Города. На пути попадается незаасфальтированный участок. Останавливаюсь, внимательно смотрю, ступаю на один из бугорков серой земли (чтобы свести к минимуму контакт с этим участком) — и вмиг оказываюсь по грудь в густой отвратительной черной жиже. А сразу после этого — стою на прежнем месте, облепленная зловонной грязью, в растерянности не зная, что делать. Эта же участь постигает Люси. Оказываемся в каком-то служебном помещении, где санитарка дает мне коричневатые пижамные штаны и белую рубаху (не новые). Оказываюсь чистой в этой чистой одежде. Санитарка достает комплект чего-то подобного и для Люси. В нерешительности думаю, можно ли будет нам в этом одеянии продолжить прогулку. Появляются Додо, Ролл и их приятель (младшие школьники). Лица Додо и Ролла залиты слезами — якобы по поводу случившегося со мной. Успокаиваю мальчиков (их лица, наша сменная одежда, бугорки серой земли и темная грязь виделись совсем вживую).
Мысленные, неполностью запомнившиеся фразы (женским голосом, приветливо): «...Сергеева. А где ваш сынок?»
Сефич* хочет на меня посмотреть. Чтобы это предотвратить (или хотя бы оттянуть), спонтанно иду в ванную, к зеркалу, привожу в порядок волосы. Сон показывает их со стороны — пышные, густые, но я вижу их и в зеркале (а лица не вижу, но не отдаю себе в этом отчета). Подстригаю отросшую прядку (вижу и осязаю волосы, совсем как наяву). Сефич направляется в мою сторону (дверь в ванную открыта). Говорю Морсине*, что не закончила приводить себя в порядок, она просит отца подождать. С неудовольствием добавляю, что он уже видел меня, что же он еще хочет (оба персонажа, полупризрачные, темные, находились справа, в большой темноватой, неотчетливо видимой комнате, а я стояла слева, к ним спиной, в примыкающей к этой комнате ванной).
Мысленная фраза (строгим женским голосом): «Вероника, как тебе не стыдно?»
Являюсь единственным свидетелем (а возможно, соучастником) происшествия (не драматичного). Откликаюсь на просьбу журналиста рассказать, что произошло. Журналист владеет только английским языком, мне приходится туговато. Стараюсь держаться непринужденно, пускаю в ход все, на что способна, но заминок избежать не удается. Кстати приходится появление любопытствующей женщины, настырно пытающейся выяснить какую-то частность (возможно, не имеющую отношения к моему рассказу, а лишь привязанную к этому месту). Женщина смазывает мои заминки. Отвлекаясь, чтобы подать ей очередную реплику, получаю возможность лихорадочно подыскать в уме нужные английские слова, чтобы потом непринужденно произнести их журналисту (общение с женщиной велось на русском языке).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (быстрым мужским голосом): «Вот когда ... будешь ходить» (куда-то).
