Готовится угощение для гостей, бутерброды-канапе из квадратных ломтиков черного хлеба с пышно взбитой бело-розовой массой. Эпизод воспроизводится еще раз. На третий раз там приводится рецепт изготовления канапе (не помню, на каком языке, но не на русском). Читаю его вслух, с последней фразой просыпаюсь, записываю ее: «Дать весь вкус, что имеется в доме». Засыпаю, вижу четвертую часть, все о том же самом, где в финале предстает крытая помойка.
0340
Многолюдный банкет, подходящий (судя по тому, что все уже съедено) к концу. Троцкий* (тот самый) убирает со стола, длинного темного, без скатерти, с круглым отверстием в центре столешницы. Обращаю внимание, как аккуратны движения его рук. Он вытирает стол, стряхивает объедки в отверстие, и проделывает это очень ловко. Подходит Сталин* (тот самый), отзывается с похвалой о Троцком (по поводу уборки стола) и неодобрительно прохаживается насчет нескольких, рядком сидящих женщин, которые тут, на банкете, лузгают семечки.
Молодой мужчина (каким-то образом им являюсь и я) заменяет в пустой квартире поврежденные электрические патроны. В какой бы комнате он ни работал, в дверном проеме (дверей там, кажется, не было) неизменно стоит молоденькая, поучающая его девушка (квартира, кажется, принадлежит ей). Мужчина прикрепляет последний патрон, девушка говорит, что ей нужны носилки. Мужчина отвечает, что они (имеются в виду носилки для мусора) находятся в такой-то комнате. Девушка заявляет, что он сам должен взять их и на них отнести ее, девушку, в одну из комнат. Я (уже развоплощенная с мужчиной) думаю, что молоденькие барышни, даже самые лучшие их экземпляры, не могут без того, чтобы не придумать какую-нибудь несусветную чушь. И что если даже не принимать во внимание нелепое желание прокатиться на носилках для мусора, как вообще может нести носилки один человек.
0342
Мысленное, несколько раз повторившееся слово «Изгнание».
Мысленная фраза: «Там, где тебе интересно побывать, везде» (за порядок слов не ручаюсь). Возможно (если такое возможно) фраза записана мной (из какого-то источника) напрямую, минуя стадию мысленного воспроизведения.
Мысленная фраза, такая длинная, что часть слов выпала из памяти за те мгновенья, что я бралась за блокнот: «Диалектика не в том, чтобы найти оправдание ... диалектика в том, чтобы найти соответствие между ... и...».
0346
Я в школьном возрасте, нам задали на дом сочинение по истории. Всё откуда-то списываю, допустив ошибку. Перевираю годы жизни исторического лица, которое было объектом моей работы (его, жившего в Средние века, я подтащила поближе к нам). Очередной урок литературы. Пролистав сочинение, учительница спрашивает меня о датах жизни героя. Не заподозрив неладное, повторяю ошибку, чем подтверждаю, что все списала. Появляется мысленная фраза: «Хорошо, сказала учительница, тяжело вздохнув, два» (я зарабатываю двойку).
Угол большого темно-серого здания, около которого, среди разбросанного мусора, что-то спокойно вынюхивает крыса.
0348
В изножье моей кровати висит большое чистое зеркало. С его помощью вижу (лежа в кровати) отражение своей приоткрытой двери и проходящего на кухню высокого мужчину.
Приезжаю в гости к Пете, в селение Адамс, почему-то не взяв с собой самого необходимого из одежды. Сижу в отведенном мне жилище и не могу понять, как это я так сплоховала. Разговариваю с Петей, он, между прочим, упоминает, что на днях сильно ударился, ему кажется, что у него откололся кусочек тазовой кости. В тревоге расспрашиваю подробности. Он говорит, что ехал в электричке, была давка, он столкнулся с женщиной и обо что-то ударился. Предстает вагон электрички, в безликой толпе пассажиров выделяется средних лет женщина. У нее тонкие, красивые черты лица и чуть нервозное поведение — возможно оттого, что ее слишком сдавили. Прошу Петю показать ушиб. Вижу почти на боку, пониже талии, свежий, с ладонь, синяк. Осторожно прощупываю место ушиба, чувствую в глубине отколовшийся фрагмент. Говорю об этом, добавляю (или лишь думаю?), что нужно обязательно обратиться к врачу. Вдруг вижу выступающую из петиной спины, под правой лопаткой, часть как бы этого отколовшегося фрагмента. Она была большего размера, плоской, и выходила из спины по направлению к голове. Ни раны, ни крови нет. Говорю, что обломок начал выходить. Мысленно восхищаюсь удивительной способности человеческого организма справляться с проблемами без посторонней помощи. Спрашиваю, не больно ли. Петя отвечает, что не больно, что он вообще ничего не чувствует. Хотела было заклеить пластырем или забинтовать это место, но решаю, что повязка помешает обломку выйти. Предупреждаю, что нужно быть осторожным ночью - обломок может цепляться за простыню. Петя считает, что беспокоиться не о чем. Вижу обломок внутри петиного тела. Он не похож ни на то, что перед этим нащупывалось, ни на то, что торчало под лопаткой. Теперь обломок видится деталью сложного профиля. Не удивляюсь, по конфигурации обломка определяю, что это фрагмент тазобедренного сустава. Говорю, что пока кость целиком не восстановится, нужно беречь сустав, не перегружать его.
По поручению Фуфу прихожу к ее знакомым. Дома оказывается только их старший сын, первоклассник. Вынуждена ждать взрослых, хотя пребывание в этой квартире будит необъяснимое чувство тревоги. В одной из комнат на полу лежит малышка, полагаю, что их младшая дочь. Подойдя ближе, вижу двух малышей (девочку и мальчика). Они лежат на полу, бок о бок, почти неподвижно, лица скрыты за раскрашенными масками из папье-маше, изображающими утрированные детские физиономии. Дети встают. Сквозь жуткую оторопь вижу, что это не дети, а ОЖИВШИЕ КУКЛЫ. Решаю пройтись по квартире, чтобы развеяться. Вдоль длинного узкого коридора тянутся двери комнат. Всё выглядит мрачным, там даже мебели нет (по крайней мере, кроватей). На полу лежат матрацы, заправленные новым красивым чистым постельным бельем - единственным светлым пятном в этом жилище.
0351
Человеку дают завуалированную взятку. Не деньгами, а гарантией оплатить услуги сиделки на время его непродолжительной отлучки из дома.
0352
Со старого грязно-серого бревна соскабливают темно-коричневую краску, которой оно было довольно аккуратно окрашено.
0353
Мысленная фраза: «Он дал слепой девушке и солдату».
0354
Транслируемый по телевизору балет, главный герой которого - утрированный идиот, не вынимающий палец изо рта.
Ночь, в квартире холодно. Незабвенная Мицци (но другой расцветки) забралась ко мне под одеяло, протягивает лапу, в которой была то ли заноза, то ли заусеница. Кошка хочет, чтобы я ей помогла.
0357
Человек собирается к врачу. Его спрашивают, все ли болезни лечит его врач. Он отвечает, что все, интересуется, в чем дело. Ему рассказывают, кажется, о перхоти. Он говорит, что нужно приготовить такой-то состав, намазать пораженный участок, какое-то время выждать. А потом, говорит этот человек, переходя почему-то на шутовской тон, нужно втереть туда же остатки состава и «сидеться и смотреться» в зеркало заднего вида какого-то автомобиля.
Рэм украшает свой гостиничный номер. Нахожусь у него. Входит кто-то еще, вижу на наружной стороне открывающейся наружу двери (ничуть этому не удивляясь) номер комнаты «201». Рэм вынимает из корзины красивые безделушки. Советую подождать, пока ему дадут постоянное жилье, так как здесь их могут украсть. Рэм отвечает, что не украдут.
0359
Зачерпываю поварешкой щи из кастрюли, пробую, суп оказывается холодным.
0360
Вокруг автобуса с туристами крутятся два мальчугана. Один бойко напевает: «Я должен...» (третье слово не запомнилось) и выкрикивает: «Я мой друг!»
0361
Выворачиваю на правую сторону светлые носки и что-то произношу.
0362
Изголовье постели, заправленной светло-горчичным бельем, на котором раскрошена шоколадная оболочка от детской сладости.
0363
В полупустой побеленной комнате устанавливают вторую стиральную машину. Говорят, что теперь можно стирать когда удобно: «Хочешь — до первого, хочешь — после первого» (имеется в виду первое число месяца).
0364
Худой больной изможденный человек в белой, болтающейся на нем рубахе лежит в постели и из последних сил пишет (или процарапывает) слово «больно».
P.S. Этот сон был сверхреалистичным.
0365
В большой просторной комнате спят Петя и мальчуган (мама которого находится тут же). Стою перед раскрытым шкафом, развешиваю петину одежду. Включаю стоящий на шкафу портативный радиоприемник, льется необыкновенная музыка. Громкость резко повышается, поспешно тянусь уменьшить звук. Вешалка с одеждой выпадает из рук, и тут (или от этого?) Петя просыпается, сладко потягивается, шутливым тоном требует подать одежду.
0366
В завершение незапомнившегося сна говорю (кому-то в утешение или назидание): "Мне кажется, что незнание прибавляет женственности, так как стыдно говорить «не знаю», и поэтому тянут «не зна-а-аю» (кокетливо)".
0367
Пересеченная местность, преодоление которой сопровождается сильным страхом. Таких моментов было много, запомнился последний. Нам нужно спуститься с очень высокого, практически отвесного, покрытого рыхлой коричневой землей склона. Мне страшно даже представить, что я могу там спуститься. Думаю, что нужно (и можно!) отыскать более безопасный спуск. И в то же время, несмотря на дикий страх, делаю пару шагов вниз. Пугаюсь еще больше (если такое вообще возможно), хочу вернуться. Убеждаюсь, что это исключено (абсолютно исключено). За неимением выхода бросаюсь вперед, и - у-у-ух! - чудесным образом оказываюсь внизу.
0368
В незапомнившемся сне один из персонажей, в черной вязаной шапочке, выражает недовольство своим головным убором, полагая, что шапочка ему не идет.
Выточенные из дерева, раскрашенные муляжи овощей и фруктов. Они выполнены в условной манере, так что не только сразу видно, что они ненастоящие, но и не всегда можно определить, к какому виду плодов они относятся. Но если начать счищать с них кожуру, под ней оказывается настоящий плод (я чистила, кажется, батат).
Сон, повторившийся несколько раз (чтобы разбудить меня?) Демонстрируется небольшая конструкция с несколькими широкими вертикальными, открытыми сверху пазами. Она, будто бы, является моим левым плечевым суставом. Мысленно сообщается, что с ним все в порядке. И так несколько раз — демонстрация сустава и сообщение, что с ним все в порядке.
0371
Помогаю кому-то (возможно, Пете) оформлять к защите чью-то работу. Заполняю бланк, спотыкаюсь на строчке, касающейся цвета волос научного руководителя. Спрашиваю, что туда вписывать. Автор работы говорит, что вписать следует код цветового оттенка волос. Пробежав глазами текст нижней части бланка, отмечает код «321».
0372
На белой, с узором, простыне постели видны слившиеся засохшие пятна крови.
0373
Стою босиком на мокрой половой тряпке, лежащей на холодном полу.
Нянчу нового малыша Камилы. Он, совсем еще кроха, уже ходит. Был момент, когда он выбрался из коляски, куда-то утопал, так что я его с трудом отыскала. И говорить он уже умел (по крайней мере понимал, что говорила ему я). Бродим с ним где-то, я периодически смотрю на часы. Они показывают «без двадцати восемь». Говорю малышу, что пора возвращаться. Входим на веранду, извиняюсь, что вместо четырех часов мы явились в семь сорок (мои часы по-прежнему показывают это время, но лишь на веранде обращаю на это внимание). Камила говорит, что все в порядке, она просила нас вернуться в шесть, и сейчас как раз шесть часов.
0375
Мысленная, повторившаяся, кажется, несколько раз фраза: «Казнь на Амазонке».
0376
Сон о перемещениях по городу на автобусах - с пересадками, ожиданиями на остановках, плутаниями в поисках нужного маршрута.
Ускользающе смутный сон про лекаря-МАГА («Калиостро», записала я ночью, но это слово, кажется, не из сна, а просто возникшая при записи ассоциация). Метод лечения весьма своеобразен. Пациентки в живописном беспорядке лежат на разбросанных на полу ковриках, МАГ расхаживает между ними. Завершив объяснения, приступает к манипуляциям. Первой пациенткой должна была стать я, но до этого дело не дошло [см. сон №0379].
0378
Играю с ребенком в игру. Он начинает, удивительно мудро заняв наиболее благоприятную стартовую позицию.
Нахожусь у Фуфу («у них щенки», записала я ночью, но про щенков ничего не запомнилось). Фуфу собирается отправить сына (им был Ролл) в другую, кажется, страну, в пансион. Погода стоит холодная, дождливая, а она одела ребенку сандалеты (на босу ногу). Несколько раз возражаю, Фуфу не слушает моих доводов. Не в силах представить, как бедный ребенок будет топать по холодным лужам почти босиком, решаю перестать у них бывать. Заявляю об этом в проникновенной пространной, спокойной форме. Фуфу и мальчик внимательно слушают, Фуфу иногда кивает головой, а в конце благодарит. Спохватываюсь, что вещала по-русски, говорю, что они же ничего не поняли, повторяю все на их языке. Фуфу, кажется, еще раз благодарит, я удаляюсь. По дороге домой размышляю, почему она предпочла отлучить меня вместо того, чтобы одеть мальчика по погоде. С беспокойством думаю, что нужно срочно искать новую работу. Чем больше об этом думаю, тем большее беспокойство меня одолевает. И вдруг осеняет, что это мне ПРИСНИЛОСЬ. Испытываю заметное облегчение - и просыпаюсь.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: "Да-а, подумать только. ...из-за него написала «Великое завещание (марала)»" (за слово в скобках не ручаюсь).
Прихожу по делу в организацию. Оставляю сумку в одной из комнат, вхожу в смежную. В обоих помещениях находятся (в подвижном состоянии) сотрудники. Вернувшись, обнаруживаю, что сумка пропала (вместе с находившейся там значительной суммой денег). С недоумением говорю об этом, меня направляют обратно, в смежную комнату. Сажусь там напротив нескольких человек, приготовившихся меня выслушать. До этого сон бегло, условно показал содержимое пропавшей сумки - крупную сумму не принадлежащих мне денег и раздувшийся кошелек, содержащий будто бы такую же сумму моих личных. Последнее ввергает меня в недоумение, чуть ли не в растерянность - непонятно, откуда они могли у меня появиться. Излагаю ситуацию твердым тоном, заостряя внимание на факте пропажи не принадлежащих мне денег и затушевывая остальное. Меня выслушивают молча - непонятно, помогут или нет. Вообще-то, как не без оснований думаю я, могут и не помочь. Могут сказать, что сама виновата, оставив сумку без надзора.
Сефич* хочет на меня посмотреть. Чтобы это предотвратить (или хотя бы оттянуть), спонтанно иду в ванную, к зеркалу, привожу в порядок волосы. Сон показывает их со стороны — пышные, густые, но я вижу их и в зеркале (а лица не вижу, но не отдаю себе в этом отчета). Подстригаю отросшую прядку (вижу и осязаю волосы, совсем как наяву). Сефич направляется в мою сторону (дверь в ванную открыта). Говорю Морсине*, что не закончила приводить себя в порядок, она просит отца подождать. С неудовольствием добавляю, что он уже видел меня, что же он еще хочет (оба персонажа, полупризрачные, темные, находились справа, в большой темноватой, неотчетливо видимой комнате, а я стояла слева, к ним спиной, в примыкающей к этой комнате ванной).
«А, не знаю, ... племя ... познакомиться. Там вообще-то по списку», - говорит молодой мужчина (посетитель?), наклонившись над столом (за которым сидит молодая служащая) и приготовив ручку, чтобы что-то записать (часть слов не запомнилась).
Мысленная фраза: «Я приходила на приход реки и видела ее».
Мысленная фраза (с которой осыпались почти все слова): «Достижение — это...».
Дело происходит в моей комнате, на большой кровати. Лежу по центру, а сестра, обложившись книгами, у стены. Готовится к экзамену, уже ночь, она все не выключает радио. Переругиваюсь с ней, она уверяет, что радио ей помогает, не дает заснуть. Что-то рассказывает и засыпает, уронив голову на книги. За окном темень, хлопает входная дверь, кто-то входит в комнату и тихо выходит. Заканчивается сон мысленной (или просто записанной мной в блокнот) фразой: «Хозяин дома пришел и сказал выключить радио».
Мысленная фраза: « Вы даже не представляете, насколько это было близко по поводу самого певца».
На занятие все принесли по листку с выборочными записями своих снов, и мы, повидимому, как-то с ними работали. Позже оказываюсь в этой учебной комнате одна, случайно замечаю несколько позабытых листков со снами. Я взволнована — такой интимный, личный материал находится в общедоступном месте. Ясно вижу разный формат, разные почерки, разный цвет чернил этих листов. Один из них опознаю как принадлежащий Арамису. Решаю позвонить ему по телефону, а пока что сую листки в недра парты — большой, грубой, допотопной (засунув в нее руку чуть ли не по плечо).
Мысленная фраза: «Стал скаредным».
Мысленная фраза (мужским голосом, обеспокоенно): «Подождите, у меня же точно не получается» (на самом деле).
Мысленная фраза: «А ты, пока не сделал уроков, не кричи на дядю».
По асфальтовой, тянущейся по пустому пространству дороге едет допотопный броневик (это видится как бы сверху). Дорога наличествует лишь на относительно коротком участке перед машиной, продлеваясь по мере продвижения броневика. Броневик останавливается. Мне кажется, что дорога больше не продлится. Чтобы он не застрял в пустынном месте, решаю силой мысли дорогу продлить. Она тут же продлевается сама - не прямо, как я предполагала, а круто свернув вправо. Спустя какое-то время мне опять кажется, что она не продлится. На этот раз броневик застопорился в кустах небольшого оазиса. Опять намереваюсь продлить дорогу, чтобы помочь броневику. Она мигом продлевается сама, строптиво свернув вбок (на этот раз, влево). Понимаю, что это неспроста, и что мне не следует вмешиваться в ситуацию (способность силой мысли продлевать дорогу подразумевалась сама собой).
Мысленная фраза: «Девочку, я нашел себе девочку».
Мысленная фраза: «Что читаешь, там и говоришь».
Сижу за компьютером, подбирая оптимальный алгоритм для выуживания (из текста) фрагментов определенного содержания.
Мысленная фраза: «Возможно, это и так, но...», - и женщина, развивая свою мысль, спокойно, неторопливо опровергает все, что только что ей рассказали.
Мысленный диалог. Неторопливо: «Лопатка такая мокрая». - Возбужденно: «Такая мокрая! Такая мокрая!»
Мысленные фразы (мягким женским голосом): «Нет, нет, нет. Начинайте игру».
Обрывки мысленных фраз (женским голосом): «У меня тоже начинают ... Потому что меня...».
У молодого мужчины возникла проблема. Смутно видится человек и символизирующий проблему предмет. Проблема характеризуется настолько сложной, что у человека, казалось, не было никакой возможности с ней справиться. Высшими Сферами человеку придаются дополнительные качества, которые слившись (или дополняя друг друга) идеально подходят к ее решению, она перестает быть непреодолимой. Новые качества символизируются парой плоских прямоугольных металлических пластинок. Они выползают из какой-то щели и располагаются одна над другой, почти вплотную. Дополнительные качества казались (с точки зрения обычной логики) не имеющими к проблеме ни малейшего отношения (грубо говоря, как если бы человека, которому предстоит поднять тяжелый груз, одарили бы абсолютным слухом или умением слагать стихи). Эта несообразность вызывает у меня удивление. Но решение с их помощью проблемы было принято почему-то, наоборот, как само собой разумеющееся.
Мысленная фраза: «За кого ты подписывалась».
Держу конспект занятий по духовной практике (которые будто бы посещаю). Возвратившаяся из школы сестра (я старше ее в этом сне лет на пятнадцать) говорит, что мой одноклассник просит на время этот конспект. Бегло, смутно предстает наша бывшая школа неподалеку от Мушинской улицы, толпы учеников на перемене, и где-то там подразумеваются сестра и мальчик, на год ее старше, мой одноклассник. Откликаюсь на просьбу положительно, одноклассник приходит к нам (теперь он в моем, взрослом возрасте). Спрашиваю, занимается ли он сам в какой-нибудь группе. Сестра, упредив его, говорит, что он занимается в группе на букву «С». Недоуменно молчу. Сестра выпаливает: «Стена!», и вскочив на ноги, выразительной пантомимой давит плечом на стену. Спрашиваю, продолжает ли наш класс встречаться. Одноклассник говорит, что встречи проходят регулярно, последняя была совсем недавно. Добавляет, что я ведь тоже была на ней. Не успеваю ответить, что не была, как он говорит: «Или ты, как и раньше, по своему обыкновению приходишь на свидание (встречу) и сразу же исчезаешь?» Что-то отвечаю, он замечает: «Хорошо еще, что ты успела защитить диссертацию». Ошарашенно говорю, что ничего не защитила и не собиралась защищать, хотя мне в свое время предлагали. Мне было достаточно (для самолюбия?), что меня считают способной на такое. Этим заканчивается сон, в течение которого раз я думала, что невежливо сидеть перед гостем в солнечных очках, которые вдруг ощутила (и в халате, правда, красивом). Чуть позже поймала себя на том, что почти не закрываю рта, не давая слово вставить гостю, и опять подумалось, что это невежливо. И, наконец, в какой-то момент обратила внимание на разобранный (с опущенной спинкой) диван, по которому кто-то, неясно видимый — уж не сестра ли, школьница - скакал, забавляясь. Мое внимание привлечено неприглядным пятном на стене, не скрытым сейчас диванной спинкой. Испытывая перед гостем неловкость, поглядываю на пятно, а оно все увеличивается, темнеет, превратившись в конце концов в безобразно черное, большое, бесформенное (пятно, как и конспект, виделось ясно, а сестра и абстрактный одноклассник — условно).
Густые темные подтеки сползают с потолка по всем четырем стенам. Пытаюсь их приостановить, направляя вверх светлую, находящуюся у меня в руках пластинку. Мысленно сообщается: «Учитесь держать маниакальный...» (окончание не запомнилось; речь идет о сдерживании).
Бегло, намеками излагается история человека, посетившего Светлую страну, не давшего там подаяния нищему и поплатившегося за это.
Плутаю по городу, пересаживаюсь с транспорта на транспорт, никак не могу попасть в нужное место. Город видится немного сверху, стараюсь не терять из виду пару ориентиров (в том числе высокую узкую желто-белую башню). Однако все это помогает лишь убедиться, что я всякий раз заезжаю куда-то не туда. Оказываюсь в метро (до этого были, кажется, автобусы). На одном из перегонов пересекаем Неву. Воды ее были, как и следовало, серого цвета, а ширина - гораздо больше, чем полагалось бы. От вида огромного водного пространства аж дух захватывает. Внезапно раздается оглушительный визг, от которого я как бы очнулась. Визжат пассажиры. Разогнавшийся до бешеной скорости поезд делает вираж влево, я почему-то лежу на спине, поперек вагона, между двумя противоположными, открытыми дверьми. Центробежной силой меня медленно, неумолимо тащит, головой вперед, к одной из них. В несмолкаемых воплях смотрящих в мою сторону пассажиров звучит неописуемый ужас. Воспринимаю все без эмоций. Поезд мчится по дуге, пассажиры визжат, а я, раскинув руки и устремив взгляд в левую открытую дверь, все ближе оказываюсь к раскрытой правой. Оказавшись около нее, осторожно упираюсь руками в дверные косяки, немного сдвигаюсь вглубь вагона. Осторожно берусь за выступы сиденьев, еще немного отодвигаюсь от двери. В общем, я оттуда не вывалилась.
Участвую в многодневном коллективном путешествии, пешая часть которого не запомнилась. Теперь предстоит водная, по широкой реке, с десятком стоянок. Думаю, что если кто-нибудь захочет часть времени провести в одиночестве и не сориентируется в схеме стоянок, он может «выпасть за рамки маршрута». В воображении предстает карта. Слева тянется пространство сухопутной части путешествия, по центру обозначена река с жирными кружками стоянок. Думаю, что если отделившийся уйдет вправо, он не сможет потом попасть ни на одну из стоянок. Гипотетический вариант воспроизводится на воображаемой карте в виде прямого луча, уходящего от одной из жирных точек вниз и вправо (в этом сне природа была натуралистичной, а люди подразумевались).
Мысленные фразы: «Зачем нам глаза?» - с удивлением переспрашивает женский голос. И объясняет: «Чтобы нежно им (зрением) любоваться...» (фраза обрывается).
Уголок запущенного переулка. Разбитый выцветший белесый асфальт, мусорный темно-зеленый бак, выпавшие камни у основания старой покосившейся стены.
Мысленная, незавершенная фраза (мужским голосом): «И когда нужно было пойти — собственно, самим установить ...».
Сразу же по окончании сон скользнул украдкой вбок, влево, за границу поля зрения. Действие его было сознательным, в нем явно чувствовалось желание незаметно скрыться. И это, кстати, далеко не первый случай, когда мне удается (неумышленно) обнаружить сознательное убегание сна.
Мысленный разговор. «Иришкин сын», - говорит кто-то, другие подтверждают: «Сын!», «Сын!» Смутно видится мужчина (сын) рядом с несколькими, такими же смутными людьми.
Саймон предлагает моей маме* полюбоваться его новой занавеской. Сон смутно показывает их обоих в дебрях нашего коммунального жилья. Бегло, смутно предстает фрагмент комнаты Саймона — декоративная занавеска повешена поперек комнаты, играя роль ширмы. Вхожу к себе, с удивлением вижу на столе разобранный компьютер. Встреченный в коридоре Саймон изъявляет готовность его починить. Так значит, это Саймон...? Принимать предложение категорически не хочется, но следуя правилам вежливости, облекаю отказ в доброжелательную форму. Саймон не отступает. Вынужденно отбрасываю деликатность, выражаю отказ более определенно (персонажи, в отличие от компьютера, виделись условно).
Два взрослых крепких человека в одинаковых футболках с оранжево-коричневыми разводами. Рядом вдруг появляется малыш в такой же футболке.
Мысленная фраза (в финале сна): «Частым отлучением отцов от ухода за ребенками».
Возникает тянущийся откуда-то сверху (бесконечный?) свиток с аккуратно отпечатанным вертикальным перечнем имен. Вскоре замечаю строку со своим (полным, данным при рождении) именем и незапомнившейся фамилией. Список исчезает, а я начинаю мысленный нумерологический анализ своего имени, он сводится у меня к единице. Полупроснувшись, мысленно перепроверяю вычисления, имя теперь свелось к четверке. Наутро, не вставая с кровати, еще раз мысленно перепроверяю — имя сводится к девятке. Анализирую свое вымышленное имя «Вероника», и с удивлением обнаруживаю, что оно тоже свелось к девятке.
Мысленные фразы (женским голосом): «Да они у меня есть. Правда, есть».
В театральном зрительном зале мужчина и женщина жестами приглашают друг друга к себе. Один из них стоит в партере, другой - на невысоком балконе, оба демонстрируют, что около них есть свободное место.
Демонстрируется анальное отверстие с медленно выходящим (из меня), сложенным пополам крупным гельминтом. Гельминт и маленькая мышь (не запомнилось, как попала нам в руки она) сброшены в унитаз. Когда мы (я и, кажется, ребенок) спустили воду, испытываю острое, запоздалое сожаление, что мы так необдуманно поступили с мышкой, ведь ее, скорей всего попавшую в мышеловку, можно было просто отпустить на волю. Заглядываю в унитаз, с облегчением вижу столб воды - чистой, похожей на миниатюрный природный водоем с упругими большелистными водными растениями. Там, совсем как рыбка, плавает, лакомясь сочными листьями, наша маленькая мышь (а от гельминта не осталось и следа).
Средних размеров собака совершает прогулку с привычно недовольным видом - она терпеть не может поводок (всё в этом сне было смутным, отчетливо ощущалось лишь хроническое собачье недовольство).
Окончание мысленной тирады (спокойным, уверенным женским голосом): «...хорошо. Не бойся ее ненависти».
Большая жилая комната. На заднем плане невнятная темная чета стариков (мужчины и женщины). В центре, на брезенте, лежат отчетливо видимые пачка пижам в фабричной упаковке и запечатанная пачка школьных тетрадей. Не находясь в этом сне, недоумеваю, для чего старикам такое количество того и другого. Полупросыпаюсь. Дежурное Я не желает конспектировать сон. Засыпаю. Вижу ту же комнату. На брезенте еще больше пижам и тетрадей, а кроме того - внушительная запечатанная пачка денежных купюр (новых). Мысленно это констатирую. Полупросыпаюсь. Дежурное Я по-прежнему не желает ничего конспектировать. Засыпаю.
Мысленная фраза (женским голосом): «Син-дин, практическое начинает действовать» ("Син-дин" является обращением).
Когда-то меня загрызли (насмерть) три хищника — пума, тигр и еще кто-то. Сейчас об этом снимают фильм, c участием тех же людей и зверей. Съемки ведутся в роскошном дворце. Животные (которые в конце фильма должны еще раз растерзать меня) свободно по нему расхаживают. Изредка впадают в агрессивность, и тогда мы все спасаемся бегством. Однажды выскакиваем через несколько дверей дворцового зала, бросаемся вниз по широкой красивой, покрытой алым бархатом лестнице. На нижних ступенях дорогу преграждает еще одна съемочная группа. В панике объясняем, что за нами гонятся хищные звери. Эти люди отвечают, что не намерены из-за наших проблем транжирить свое съемочное время, которое, между прочим, очень дорого стоит. В одном из эпизодов лежу на паркетном полу, хищницы склоняются надо мной. Готовлюсь к худшему, мысленно представляю, как они вонзают в меня зубы. Перескакиваю на размышления о том, что хищники хватают жертву, когда та, наверно, выделяет запах страха. Задумываюсь, с какой целью так устроено в природе. Возможно, философствование подавило страх, звери меня не тронули, хотя кто-то из этой троицы уже держал во рту или даже слегка куснул мой палец (на руке). Несмотря на однозначность сюжета, в процессе съемок была определенная направленность изменить ход событий (особенно, финал). Но все ограничивается дискуссиями актерского состава в перерывах между эпизодами. Рассуждаем (как всегда, серьезно, спокойно), что это просто безумие позволять хищникам разгуливать среди людей. Прижав руки к груди, страстно говорю, что хищник всегда остается хищником, даже если его прямо из материнской утробы переместить в человеческую среду. С другой стороны, говорим и о том, что этот трагический фильм безусловно произведет должный эффект и послужит хорошим предостережением. Помню, что мои потенциальные пожирательницы были необычайно красивы, грациозны, и что я умудрилась проснуться до завершения съемок.
Мысленная фраза: «Понять это трудно мне самой».
Нахожусь около изящной беседки, зарисовываю геометрический узор (элемент ее орнамента?) Это имеет место в начале двадцатого века, в Баден-Бадене, в парке, где прогуливается аристократическая публика в нарядных белых туалетах (кажется, люди были из России).
Смутно, не в цвете видно небрежно выводимую кем-то цифру «8».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Вообще ... со стеклом. Со стеклом».
Ясно видится петино лицо. Он стоит в состоянии легкой, безмятежной задумчивости, уперев в щеку указательный палец. Петино лицо необыкновенно светло, чисто, прекрасно.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (молодым мужским голосом): «...поломаем ... поломаем ... поломаем, все равно же ломать».
Мысленная фраза (женским голосом, обличающе): «И вы считаете это нормальным?» (речь идет о неправдоподобно малом количестве стариков, нуждающихся в помощи в зимний период).
Мы, две женщины, приходим за помощью (или советом) к старцу, занимающемуся простым ремеслом. Разговариваем в его, похожей на пещеру мастерской. В ожидании чего-то отхожу в угол, сажусь на груду больших камней (сон был необыкновенным, прежде всего в отношении природы).
Мысленный разговор, состоящий из вопросов и ответов. Последние вопрос и ответ касались отношения к армии.
Мысленная фраза: «A start forme for снов». Имеется в виду, что данный момент является оптимальным для восприятия снов. Неясно, относилось ли это к моему состоянию или к состоянию любого спящего (сон приснился в 5:45).
Мысленная, незавершенная фраза: «Для меня этот раздел присутствует...». Речь идет о том, что впечатления о недавнем путешествии все еще очень живы. Бегло предстает серое северное море (похожее на Балтийское).
Мысленная фраза (глуховатым женским голосом, задумчиво): «Меня уже ничего не пугает — ни твоя злоба, ни твоя беззлобность».
Стою на кухне, у старого холодильника. Около меня находится (или оказывается) человек, держащий бутылку благородного матово-черного цвета (без надписей и этикеток). Человек (я его почти не вижу, мое внимание приковано к бутылке) медленно поднимает ее, выливает капельку жидкости на верхнюю грань дверцы холодильника, приказывает: «Лизни!» Внимательно смотрю на неопределенного цвета каплю, осторожно слизываю ее край, прислушиваюсь к вкусу. Прислушиваюсь вдумчиво, сосредоточенно, и устанавливаю, что вкус — нейтрально-химический. А потом — или это уже следующий сон? - начинает мысленно, на все лады провторяться легкомысленным, игривым тоном одно и то же слово: «Мираж! Мираж! Мираж!»
Мысленная фраза: «Первая душа — сто девять».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (женским голосом): «...хотя даже на пятьдесят процентов».
Мысленный диалог (мужским и женским голосами). «Я, пожалуй, на работе сделаю такую». - «Фильтюшку осилить».
Завершаю (мысленную?) фразу словом «однон», выговариваю его четко, старательно, по слогам.
Мысленная фраза (задорно): «То есть в двенадцать уже будет два часа?» (речь идет о времени как таковом).
Покупки для праздничной пирушки завершены, докладываю (тем, кто не ходил с нами), что закуплено все, так что мероприятие можно «хоть сейчас начинать». Хвастаюсь, что удалось уложиться в сумму, меньшую запланированной — из расчета «не на 360, а на 240» (это удельные суммы в каких-то денежных единицах). Несмотря на прозаичность содержания, сон происходил в фантастической обстановке.
Несколько смутно видимых людей о чем-то рассуждают. Один говорит: «Корове, забодай она самого ... человека, пришлось бы...» (фраза обрывается, часть слов не запомнилась).
Мысленная фраза: «И мы вошли в лес, и вдруг они все перед нами раскричались». Видятся джунгли и цепочка белых людей в шортах, светлых рубашках, пробковых шлемах. Люди окружаются толпой дикарей, аборигенов, бесшумно, миролюбиво появляющихся из-под полога тропической растительности.
Мысленная фраза (быстрым женским голосом): «И теперь еще одна хотела вспоминать».
Мысленные, неполностью запомнившиеся фразы (женским голосом). «...в большом городе, - тут степенный тон меняется на энергичный: - Ты ведь тоже где-то родилась».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Он ... ко всем пограничным состояниям сознания».
Незапомнившееся продолжение сна предыдущей ночи. [см. сон №1138]
Петя приводит в порядок мой забитый деликатесами холодильник. Говорит, что нужно докупить маринованные огурцы, отвечаю, что он их не заметил. С недоумением вижу зияющую пустоту в нижней части холодильника, не сразу догадываюсь, что отсутствуют две полки. Предполагаю, что Петя их выбросил, но нет, он, присев на корточки, насухо их вытирает. Мы должны вскоре пойти в гости, отмечаю, как хорошо Петя выглядит. Аккуратно подстриженные усы придают ему респектабельный вид и делают похожим на Кларка Гейбла из кинофильма «Унесенные ветром».
Лежа в постели, с любопытством слежу за паучонком, детенышем паука из предыдущего сна. Почти круглый (с ноготь большого пальца), он проворно исследует поверхность нижней половины моего живота, то и дело зачем-то приостанавливаясь. Забеспокоившись в конце концов, не выбирает ли он место для укуса, я паучонка стряхиваю (все виделась отчетливейше). [см. сон №8714]
Мысленная, незавершенная фраза: «Взяв одну из утренних школ...».
Мысленная, частично запомнившаяся фраза (женским голосом): «... кончилось, уже и в школу придется идти» (на собрание?)
Большая служебная комната, от одного из сотрудников исходит незримая угроза. В отличие от занятых работой остальных, лежу на кровати, у стены, не имея возможности следить за действиями этого типа. Мое положение делает меня абсолютно беззащитной, однако понимаю, что только сохраняя его, смогу избежать опасности (думаю об этом трезво, без страха).
Читаем текст (напечатанный, кажется, готическим шрифтом). Куски текста соскальзывают со страниц фолианта, повисают перед нами, и по прочтении возвращаются на место. Кто-то говорит, что смысл читаемого не таков, каким мы его понимаем, совсем не таков.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (спокойным мужским голосом): «Ну, наверно ... обманул. Он вернулся и сказал им».
Мысленная незавершенная фраза (задумчивым мужским голосом): «У меня такой нос, что...».
Мысленная фраза: «А мы нашли способ, как их сберечь».
Нянчу, немного суетливо, двух маленьких, тепло одетых детей.
В небольшой лощине расположилась группа людей. Среди них оказывается никому не знакомый человек, которому (как чужаку) грозит с их стороны серьезная опасность. Чтобы спасти незнакомца, из среды этих людей выходит подросток (юноша), приближается к чужаку и крепко обнимает его, делая вид, что хорошо его знает, и что чужак — вовсе не чужак.
