Сон об энергетических манипуляциях, производимых – во благо – группой людей, обладающих высокой энергетикой. Участвую в их действиях, но что мы делали и во имя чего, не запомнилось. Помню, что цель была благая, и еще помню, что там был "реанимационный хор" (но и про хор ничего не запомнилось).
Молодая девушка лежит в постели, одеяло чуть отброшено в сторону, на свободном краю кровати стоит блюдо с испеченным тортом. Намазываю на него крем, начала наносить второй слой, крем кончился, иду за добавкой. Вернувшись, не вижу торта. Девушка по-прежнему в постели, одеяло закрывает всю кровать, а торт исчез. С недоумением смотрю на то место, где он был, замечаю под одеялом его слабые контуры. Девушка отбрасывает одеяло. Торта мы не видим (есть еще простыня), но контуры проступают отчетливей. Отбрасываем край простыни, с легким омерзением ожидая увидеть испачканную кремом простыню и безнадежно испорченный торт. Но видим белую, без единого пятнышка простыню и неповрежденный торт.
0058
Предстоит тестирование. Вижу пачку больших белых листов со множеством вопросов (сложных) и пачку узких длинных листов с ответами. Обращаю внимание, что часть ответов повторяется из билета в билет.
0059
По ходу дела возникает толпа, в которой присутствует Дана Интернейшнл. Факт ее присутствия придает важность и ценность происходящему.
Живем с Петей в светлом красивом, окруженном садом доме (одноэтажном, многокомнатном). Кто-то дал нам трех больших беспородных котов. Они принимаются носиться по саду, оттуда через окна в дом, по всем комнатам, шкафам, кроватям, устроив бесконечную чехарду и затаскивая налипшую на лапы землю. Опасаюсь, что они могут переколотить мои безделушки, но самое неприятное, конечно же, это комья черной земли на покрывалах. Решив вернуть троицу обратно, обсуждаю этот вопрос с Петей.
0061
Снимаю красивый коттедж. Однажды слышу, что кто-то пытается открыть входную дверь. Перепугавшись, сажусь на пол в укромном углу между стеной и, кажется, книжным шкафом. Входит хозяин коттеджа с еще одним мужчиной. Что-то обсуждаем, прошу (в числе прочего) заделать безобразный несквозной пролом над входной дверью.
Сегодняшние сны можно объединить общим названием "Мухобойка карающая". В первом луплю огромной мухобойкой тех, кто мешает мне запоминать сны (понятие "те, кто мешает" являлось абстрактным). [см. сны №0063, 0064]
Во втором сне мухобойкой досталось тем, кто создает пробки на дорогах - смутно показаны пробки, а процесс с мухобойкой был так же абстрактен, как и в первом случае. [см. сны №0062, 0064]
В третьем сне луплю мухобойкой мачеху малышей, дурно с ними обращавшуюся. Помню детей и неотчетливые сведения о том, что они попали к жестокой мачехе. Помню, как нервничали бедные дети перед ее возвращением домой. При первых же признаках ее придирок к детям я налетела на нее и принялась лупить, вкладывая в удары всю свою силу и злость, удвоенные видом испуганных детей. Мачехе это не причиняет страданий - обряженная, на манер прошлого века, в пышные юбки и белоснежный фартук, она хоть и валялась во время экзекуции у меня в ногах, но не вопила, не стонала, не защищалась от ударов, и вообще была, как манекен. [см. сны №0062, 0063]
Чтобы понять суть трех, приснившихся прошлой ночью коробок (размером с кирпич, каждая своего цвета, но я не помню их из прошлой ночи), нужно на одну налепить аппликацию, и тогда все станет ясно. Вижу, как кто-то (возможно, я) приклеивает аппликацию, представляющую собой абстрактную вязь со множеством закруглений, но до сути трех коробок дело не дошло.
0066
Нахожусь в гостях у Пети, в селении Адамс. Запомнилось, что мне было там хорошо. В этом сне возникли три слова, разнородные, не взаимосвязанные. Первое означало абстрактное понятие, остальные – понятия предметные. Я повторяла их ночью в одном и том же порядке: то-то, то-то и "перекладина". А окончательно проснувшись поутру, помнила лишь последнее.
0067
Молодая женщина с маленьким ребенком занимает пару смежных комнат. Одна комната не примыкает к внешним стенам, и посему не имеет окон. Условия в ней становятся так плохи, что женщина вынуждена переместиться целиком во вторую, стена которой намокает от дождей (чем оказалась плоха первая комната, неясно).
0068
Я должна срочно заказать для кого-то такси, а кого-то другого дожидаться на улице, чтобы передать несколько сумок с вещами (одним из этих людей - кажется, вторым, был Петя). Оставляю сумки на улице, захожу в заведение (типа билетных касс), чтобы заказать такси. Заказ принимают, но не выполняют. Иду снова, спорю. Служащие несут чушь - то, что у них не принимают такие заказы, то, что заказ исполнен, а несколько раз утверждают, что "заказы сегодня только на четвертое число". Издергавшись и так и не решив вопрос, возвращаюсь к сумкам. Время, назначенное для встречи, прошло, теперь придется идти в другое, запасное место. Вижу среди сумок сетку с черными сапогами. Не могу вспомнить, была ли она раньше. И если была, то почему я сейчас думаю, что ее не было, а если ее не было, то откуда она взялась. Вещи не мои, не помню, сколько их было, решаю, что сетка, наверно, была. Беру ее, но лишь только трогаюсь с места, подходят две девушки. Вежливо объясняют, что сетка принадлежит им, что они ненадолго оставили ее возле сумок. И я возвращаю им ее.
0069
Откуда-то из глубин сна выплывает мысленное слово "Индесит".
0070
Кем-то энергично проповедуется в массы тезис о дифференцированном отношении к женщинам, в зависимости от нравственности (или безнравственности) каждой из них.
0071
В бескрайней толпе демонстрируют меткость стрельбы. На голове человека из толпы укрепляют мишень. Сверху, издалека, производят выстрел. Попадают именно туда, куда было задумано.
В огромной толпе выделяется человек в ярком, типа клоунского, красном комбинезоне. Рядом с ним стоит двойник, одетый точно так же.
0073
Фрагмент сна. Большой, диаметром в несколько метров, пластмассовый стакан со светло-бежевым дном и скругленным ободом. Не запомнилось, находилась ли я внутри стакана.
0074
Случайно встречаю Лику, она с мужем расспрашивают меня про дела. Почему-то забираются для этого в свою машину, мне приходится последовать их примеру.
0075
Девушка истово молится, посвящая этому много времени. Замаливает свои грехи.
Мысленные, с пробелами запомнившиеся фразы: «Находящаяся в ... я в ... Находящиеся в ... мы в ...».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Даже к ... задирают, когда неправильно говорят». Смутно видится женщина, будто бы произносящая (беззвучно) эту фразу, скривив рот и прикрывая его рукой.
Мысленная фраза: «О чем-то, до конца».
Мысленная фраза (женским голосом): «Она просто ненормальная».
Мысленные, с пробелами запомнившиеся фразы: «...пошла. ...свидетель, от которого никуда не спрятаться».
Страничка с текстом. Вверху несколько строк жирного черного шрифта, ниже — разбитый на две колонки перечень, отпечатанный обычным шрифтом и снабженный порядковыми номерами. Удается прочесть первую позицию перечня (после чего текст уплыл): «1. Легор».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «Я умоляю вас...».
Подросток младшего школьного возраста стоит среди библиотечных полок, и задрав голову, рассматривает верхние ряды книг.
Передо мной сидит симпатичный малыш. Но вот он поворачивается в сторону — лоб его теперь заметно выпячивается (у виска). Ничего не понимая, смотрю на ребенка в фас, вижу славное личико с чистым, безупречным лбом. Но как только меняю ракурс, отчетливо видится непонятное выпячивание.
Третья реплика мысленного диалога (серьезным женским голосом). «...». - «...». - «Вам сейчас это очень нужно?»
Мысленно произносится термин, начинающийся с «Ме...». Высоко над земной (похожей на карту) поверхностью летит (влево) крупная коричневато-бежевая сова с оранжево-коричневыми светящимися глазами. Она перемещается в вертикальном положении, со сложенными крыльями, из-за чего производит впечатление искусственной. От совы отделяется небольшой (меньший) летательный аппарат, похожий (формой) на огрызок круглого карандаша. Он летит в противоположном направлении, острием вперед, из его кормового сопла излучается что-то типа пламени (или свечения), под цвет глаз совы.
Мысленная фраза (драматически): «Да ... да просто до слез довели» (одно слово не запомнилось).
Мысленно произношу: «Тридцать четыре семьдесят четыре и два», одновременно записывая: «(...3474)2» (в левой половине скобки было, возможно, что-то незапомнившееся).
Зрительно возникшее число «1832». С легкостью опознаю его, удивляюсь, что смогла это сделать, что оно не уплыло. Значит, я понимала, что это ВО СНЕ?
Мысленная фраза: «Ничто не предвещало беды».
Мое правое колено с немного нагноившейся ссадиной осматривает врач (ночью я записала «врач в галстуке», но сейчас ничего об этом не помню). Стирает пальцем гной, и говорит, что завтра мне поставят на колено штамп (об истории болезни).
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «...были выбраны правильно: сначала окрестности, потом окраины, потом Петербург».
Худенькой молоденькой девушке в легком открытом платье стоящий рядом мужчина почесывает спину, забираясь рукой под платье (сверху).
Мысленная фраза: «Так что у меня такое сделать?»
Мысленная фраза: «Жил в моей сессии два года, а потом взял да и умер».
С удовлетворением смотрю на свое, разломавшееся на несколько частей последнее кольцо и выбрасываю его в мусорное ведро.
Законспектировав предыдущий сон, повторяю его, про себя, для закрепления (наяву, с закрытыми глазами). Вижу, что я вытираю вымытые ложку, вилку и нож, и кладу их на старушку из предыдущего сна. Она опять лежит в нижней половине гроба, причем то, что я кладу, оказывается длиной со старушку [см. сон №0527].
Мысленный зов (женским голосом): «Дима! Дима!»
Общественное здание, в одной из комнат девятого этажа которого я временно остановилась. Выхожу с большой сумкой, сажусь в лифт. Его внутренняя обшивка обломана, сквозь прорехи видна металлическая сетка, а сквозь нее - окружающее пространство. Пользоваться таким лифтом неприятно. Еду и думаю, что здание построено недавно, почему же лифт так быстро обветшал? Или это годы с момента постройки здания пролетели так незаметно? Выйдя, обнаруживаю, что оделась не по погоде, приходится вернуться. Вызываю лифт, в нем оказывается сумка с моей одеждой. Переодевшись дома, вхожу в лифт третий раз. В его полу зияет дыра - исчез кусок покрытия, сквозь прореху видна металлическая сетка, соединенная (для крепости?) с потолком кабины толстой металлической цепью. Не лифт, а жуть.
На вделанном в стену темно-коричневом столе лежит темноватое тыквенное семечко.
Лист бумаги с изображением (в серых тонах) мужской головы в обрамлении пышных бакенбард. Вместо лица — бледное сероватое пятно. Обвожу красной авторучкой контур волос, бакенбарды, и в раздумье останавливаюсь.
Мысленная фраза: «Честно скажи, они когда приземлились?»
Несколько десятков темных, размером с футбольный мяч Сущностей спускаются с Неба, входят в находящуюся на Земле группу условно видимых людей, и те, с вселившимися в них Сущностями, предаются неистовствам.
В конце сна стою на улице, бесцельно глазея по сторонам. Смутно, не в цвете вижу прохожих - их поступки, высказывания, плакаты, которые они держат, и прочее. Неожиданно обнаруживаю, что в голове (на основе сиюминутных действий людей) выстраиваются связи с их Прошлым (вызвавшим эти действия) и с Будущим (этими действиями обусловленным). Связи предстают в смутной, абстрактной форме, темноватыми лучами. Они тянутся (от того, на кого в данный момент падает мой взгляд) к темноватому пятну, символизирующему Прошлое, и к такому же пятну, символизирующему Будущее.
Ложимся с Петей спать (наверно, отпуске). В нашем распоряжении широченная кровать, застеленная свежим бельем. Лежу на левой половине, Петя крутится на правой, слегка ударяется головой об навесную полку. Лицо у него невыразимо чистое, ясное. Крутится, снова ударяется (на этот раз затылком) о какую-то решетку. Хватается за место ушиба, морщится, говорит, что удар, несильный, пришелся по чувствительной точке. Взглядываю на петин затылок, там нет никакого следа, да и сам он говорит, что все прошло.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (мужским голосом): «...каждый праздник. Каждый праздник. И наша деревянная?»
Мысленные фразы (первая невнятно, вторая четко): «Ничего не произошло, только пара валенок сломалась. Сломалась пара валенок». Смутно видится пара темных валенок, от сильного холода ставших хрупкими и сломавшихся поперек голенищ.
Что-то не заладилось у меня с системой обучения на новом месте работы. Пропущено первое занятие, а теперь опаздываю на второе (хоть и пришла во-время). В гардеробе не оказывается свободных номерков, жду, начиная терять терпение — занятие уже началось. Одна из гардеробщиц предлагает сдать пальто на «охраняемое место». Говорит, что такая услуга хоть и стоит денег, но зато пальто будет в сохранности. Услышав про деньги, от услуги отказываюсь. В гардероб вкатывают коляску с очаровательным малышом. Он куксится, собираясь заплакать. Кто-то наклоняется к нему, это не меняет его настроения. Пытаюсь пощелкиванием пальцев привлечь внимание малыша, он проявляет любопытство, улыбаюсь, ребенок перестает кукситься. Номерков все нет, вяло представляю грозящие за опоздание неприятности (сон был редкостно натуралистичен).
Неотрывно смотрю на смутно видимый текст. Он вырублен на большой старой темной доске, крупными буквами, старинным, возможно, шрифтом. Упорно смотрю, и не могу ничего прочесть. Буквы видятся, но не осознаются, а фрагменты текста то и дело скользят (аккуратными блоками) с места на место, не выходя за пределы доски.
В деревенском кинотеатре вместо кресел установлен общий, наклоненный в сторону экрана настил. Зрители лежат на нем на спине, ровными шеренгами. Лежу в одном из передних рядов, между мужчиной и женщиной, с которыми пришла и которых намереваюсь поморочить. Я задумала незадолго до окончания сеанса незаметно натянуть обувь (которую тут принято снимать) и соскочить с настила первой. Совершаемые украдкой действия кажутся моим спутникам непонятными, а мое намерение — неочевидным.
Сражаюсь с муравьями. Их немного, расправляться успеваю (тем более, что дело происходит на моей территории, в квартире). Но вдруг появляются новые. В том числе более крупные, агрессивные, сознательно идущие в бой. Это меня озадачивает.
В этом сне фигурировал Рэм, а меня учили делать (нарочно) что-то не по правилам – нарезать корни (кажется, сельдерея) не тонкими дольками, а толстыми.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (спокойным женским голосом): «Причем мне показалось ... А так ничего говорить не нужно...» (фраза обрывается).
Дружный смех нескольких, мельком и смутно показанных людей.
Мысленная фраза, постепенно пробивавшаяся из глубины, становившаяся все отчетливей, пока я не смогла разобрать и записать ее: «Двести восемьдесят семь». Перед этим были, кажется, еще числа, но они не пробудили меня.
«А сейчас я тебя введу к нему», - говорит мне некто невидимый. Тот, кто до этого делал так, что я как бы была и совсем не была в контакте с каким-то лицом (смутно различимой мужской фигурой). То есть находясь (в физическом смысле) почти вплотную к этому лицу, была (в каком-то другом смысле) совершенно от него отстранена. Все время (с этой целью?) перемещалась то вправо, то влево от него, избегая любого взаимодействия. Все это виделось смутно, условно, и закончилось вышеприведенной фразой.
В финале сна оказываюсь у Камилы (их дом на этот раз похож на коттедж моего детства). Забегаю по делу, на минутку. Камила сообщает, что Додо перенес сложную медицинскую процедуру (говорили, кажется, о гайморите). Уходя, мельком вижу Додо, заторможенного, но спокойного, и вдруг расплакавшегося. Он говорить, что ему плохо, просит подтвердить, что я его люблю. Прижимаю малыша к себе, говорю, что люблю его очень, и что он это отлично знает.
Мысленная фраза (бесцветным женским голосом, издалека): «Это всё равно, как посмотреть на смеющуюся жабу» (тот же эффект).
Вижу лист того же формата, что те, на которых наяву записываю сны. На нем аккуратным почерком изложено содержание двух снов. В тексте второго замечаю пару раз повторившуюся фамилию Вейки. Предполагаю, что это те самые, не законспектированные мной наяву, предыдущие два сна этой ночи. Полупроснувшись (по-настоящему), истолковываю это так, что мне дается знать, что прекращать записывать сны не стоит. Зажигаю свет, конспектирую сон.
После того, как кто-то что-то объявил, небольшая толпа набрасывается с бесцеремонными объятиями и поцелуями на находящегося среди них человека. Человек (вследствие ошеломления?) не предпринимает попыток высвободиться.
Мысленная фраза (женским голосом, медленно, с расстановкой): «Почему я пугаю людей, словно я динозавриха?» (женщина задается вопросом, почему люди ее избегают).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Какая ... по большому счету».
Худой больной изможденный человек в белой, болтающейся на нем рубахе лежит в постели и из последних сил пишет (или процарапывает) слово «больно». P.S. Этот сон был сверхреалистичным.
Мысленная фраза (деловитым женским голосом): «Сдала в эту, в библиотеку, с опозданием».
Созерцаю шесть направлений, расходящихся (не пересекаясь) в стороны и выглядевших как широкие прямые дорожки в светлом редком лесу. Возникает мысленная, не до конца запомнившаяся фраза: «Действительно, пока мы не узнаем что-нибудь из этого...». Имеется в виду, что прежде чем выбрать направление, нужно узнать, что они все из себя представляют.
«И это мое полотенце!» - предупреждаю я незнакомого человека, совсем было собравшегося вытереть руки моим темно-синим махровым полотенцем, висящим на кухонном гвозде.
Мысленная фраза: «И надо отстоять меня и его».
Мысленная, незавершенная фраза: «И его одолела шумная тревога по поводу...».
Мысленные фразы (женским голосом, в ответ на что-то неразборчивое): «И в мое счастье. Чужой карман ровно в мое счастье, ты понимаешь?»
В составе многочисленной группы незнакомых людей прибываю на сельхозработы (месяца на два). Обескураженно обнаруживаю, что не взяла самого необходимого. Раздумываю, каким образом можно доставить сюда свои вещи. Случайно услышав, что кто-то из членов группы должен по общественным делам поехать в Город, прикидываю, как использовать эту возможность.
Петя (в младшем подростковом возрасте) сидит со своим корректором (и, по совместительству, редактором) в кабинете издательства. Обсуждаются вопросы нескольких (двух-трех) вышедших петиных книг. Переговоры ведет корректор, по их завершении сотрудница издательства отсылает визитеров в еще один кабинет. Корректор с живейшим интересом относится к указанному месту (внутри пустого вертикального пространства по оси этого многоэтажного здания), удивляется, что здесь сохранилось такого рода помещение. Сон показывает цилиндрическое пространство, часть которого, на одном из срединных этажей, занята темноватой комнатой, заставленной и завешенной культовыми предметами и символами. Корректор со знанием дела осматривается, обращает внимание на пятиконечные звезды, что-то говорит по их поводу стоящей рядом сотруднице издательства (промелькнуло слово «мистический»)... Во втором эпизоде в издательстве (уже в другом) нахожусь я (не запомнилось, с Петей или без него). Веду переговоры по поводу издания его очередной книги. Объясняю, что у него уже вышло несколько полуофициально изданных книг, а теперь он хочет выпустить книгу официально, это будет что-то типа научной фантастики по вирусологии. Сотрудница издательства задает вопросы по теме книги, отвечаю, что ничего не знаю - могу только сказать, что автор перенес в недавнем прошлом инфекционную болезнь. «Так он (написал) по этим мотивам?» - спрашивает сотрудница. «Не знаю, понятия не имею», - говорю я. Сон нецветной, персонажи виделись условно, ясно предстало лишь светлое пустое пространство по центру здания.
Сон о грандиозном событии, связанном с Небесными явлениями. Оказываюсь, с несколькими спутниками, в бескрайней безликой толпе, вовлеченной в незапомнившееся реагирование на происходящее в Небе. Это было величественное зрелище, из которого почти ничего не запомнилось. Одним из появившихся в Небе видений была изображенная тонкими светящимися голубоватыми линиями фигура странного человекообразного Существа в чем-то типа скафандра. На горизонте темнели огромные мрачные (полуразрушенные?) строения. Рельеф местности был умеренно гористым, невнятные человеческие массы перемещались по нему в разных направлениях. Все земное было смутным, в темных тонах, и виделось сверху. Возвратившись к себе, пересказываем увиденное Окнесу. Он относится к нашим словам со снисходительной усмешкой. P.S. На этот раз все было так многолюдно и внушительно, что я — впервые — отнеслась к такого рода явлению без восторженной экзальтации.
Проводим с Петей (дошкольником) летний отпуск в курортном городке. Несколько живущих поблизости мужчин (наших случайных знакомых) собираются с детьми на морскую прогулку и берут с собой Петю. Спохватившись, что он не взял деньги на билет, иду вслед, оказываюсь на палубе готового к отплытию корабля. Выясняется, что Петя о деньгах позаботился, сон бегло это демонстрирует (в абстрактной форме). Поражаюсь смышленности и оперативности ребенка в денежных вопросах. Сижу, с сынком на коленях, на длинной, забитой пассажирами скамье у рубки верхней палубы. Петя выглядит вялым, говорит, что неважно себя чувствует. Решаю остаться с ним, на корабле (который вообще-то уже вышел в открытое море). Свинцовый корабль выглядит плотью от плоти тяжелого свинцового моря и больше похож на списанный эсминец, чем на прогулочное судно (там, во сне, не уделялось этому внимания). Билет придется купить (вынужденно) по возвращении в порт. Сидящая рядом женщина (прочитав мои мысли?) предостерегающе говорит: «Да вы что!» С жаром предупреждает, что за безбилетный проезд капитан оштрафует и ссадит с судна, причем в таком месте, откуда вернуться будет сложно. Не реагирую ни на тон, ни на слова - сижу спокойно с сыночком на коленях, смотрю на тяжелое свинцовое море под свинцовым небом, и машинально думаю, что все обойдется.
Мысленная фраза (женским голосом): «Почему вы побывали там, где никогда не были?»
Мысленные фразы (спокойным мужским голосом): «Я не могу, когда я все дежурю. Утку. Утку, утку купить надо» (утка имеется в виду медицинская).
Мысленная фраза: «Она преградила весь свой путь». Появляется линованый лист бумаги, на котором я неспешно записываю и одновременно мысленно произношу ту же самую фразу, изменив лишь порядок слов: «Весь свой путь она преградила». К моменту пробуждения успеваю произнести ее полностью, а дописать лишь до предпоследнего слова (включительно).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «На ... я изобрел удивительный способ сохранить растения».
Женщина (якобы моя мама*, но совсем на нее не похожая) без видимой причины два раза падает навзничь, и от второго падения умирает.
Мысленная фраза: «За любой стенкой заинтересованный столик».
Мысленная фраза (деловито): «Скажите пожалуйста, а что вы хотите?»
Обрывки мысленной фразы (загадочным тоном): «А спустя ... после этого...».
Обрывок мысленной фразы: «..на два года...».
Мысленная, незавершенная фраза: «К маме и папе, особенно к папе — такое разнообразие...».
Мысленное слово: «Эсхатологический».
Газетная статья обо мне. Она занимает с пол-листа (не по-современному плотного и белого), на немецком, кажется, языке. Приведена поясная фотография пожилого интеллигентного мужчины европейского типа — в темных брюках с подтяжками, в светлой рубашке и черном живописном берете. Мужчина спокойно смотрит в объектив, опершись руками на пояс.
Нравоучительная книжка с картинками. Ее читают, медленно переворачивая страницы. На одной говорится о том, что в благонравных семьях принято одаривать нуждающихся милостыней. На другой - о семьях неблагонравных, в которых «...потом дурак съедает солдата».
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом, убежденно): «Конечно, конституционное право (они имеют)...» (слова в скобках не произнесены, но уже заготовлены).
Мысленные фразы (брюзгливым женским голосом): «Ну какие еще (клумбы)! Исторические личности!» (за слово в скобках не ручаюсь).
Мысленные фразы: «Вот мы, например. Почему мы держимся?» (интонация предполагает продолжение высказывания).
Мысленные фразы (задумчиво, неторопливо): «Что такое финкс? Это кусочек маленькой материи».
Мысленная фраза (мужским голосом, задумчиво): «А может быть, они не, потому что у них слишком большая программа».
