Мысленная фраза: «Альтрогены, или другие мысли». Это является названием альманаха, бегло представшего в виде книжицы в мягком светлом переплете.

Идем большой компанией на прогулку, по пути намереваясь зайти за знакомым Жерару семейством. Мне кажется, что являться туда всей гурьбой неудобно, предлагаю, чтобы пошел Жерар с кем-нибудь из ребятишек - «самый маленький и самый большой» (намекаю на высокий рост Жерара). Они уходят, ждем во дворе. Откуда ни возьмись появляется странное сооружение — гибрид соломенного кресла-качалки с детской коляской. В нее забирается кто-то из младших детей, с трудом волоку громоздкое сооружение по земле, присыпанной белейшим снегом. Глядя на бездействующие колеса, объясняю себе это тем, что настал сезон полозьев, поэтому мне приходится так тяжело.

Мысленная фраза (сосредоточенным мужским голосом): «Может ли мне школа дать понимание того, чего я сам не понимаю?»

Мысленная фраза (с выпавшим словом): «На ... осталась им выполненная красная веревка». Видится свисающая сверху толстая ярко-алая веревка из гладких блестящих синтетических волокон.

Рэм украшает свой гостиничный номер. Нахожусь у него. Входит кто-то еще, вижу на наружной стороне открывающейся наружу двери (ничуть этому не удивляясь) номер комнаты «201». Рэм вынимает из корзины красивые безделушки. Советую подождать, пока ему дадут постоянное жилье, так как здесь их могут украсть. Рэм отвечает, что не украдут.

Отправляюсь в сложный путь (куда-то, где уже, кажется, была раньше), но на этот раз теряю интерес к цели путешествия. Этот путь сам перемещал к цели того, кто на него вступил - автоматически движущаяся система дорожек тянулась по пересеченной местности, в том числе по лесам и оврагам.

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «...за третьего Коммунистической партии — это тоже неприятности».

Мысленная, неполностью запомнившаяся, незавершенная фраза, будто бы отражающая суть предыдущего сна: «...заменится шатким рабочим, в ... это...» (слово «рабочий» является существительным).  [см. сон №7148] 

Нахожусь в кабинке общественного туалета (чистого). Помню, что закрывала дверцу, но почти сразу обнаруживаю, что она не закрыта (и не удается хотя бы плотно ее прикрыть). Почему-то гаснет свет. Вдосталь наудивлявшись, оставляю дверь в покое. Напротив возникает дверной проем, видится большое заасфальтированное пространство (похожее на взлетное поле). По нему молча бегут худощавые люди в черном. Слева появляется инвалидная коляска с ярко одетой женщиной, которую везет неприметная пожилая служанка. Поддавшись общему настрою, служанка переходит на бег. Женщина в ярком платье на ходу соскакивает с коляски, на бегу меняется местами со служанкой. Теперь та восседает в коляске, а эта мчит коляску в сторону горизонта, за остальными. Понимаю, что стала свидетельницей социального переворота, в результате которого служанки стали господами, а господа служанками. Внимание возвращается к туалетной кабинке. Она необыкновенно похорошела, ярко освещена, просторна и так живописно оформлена, что уже и не похожа на кабинку общественного туалета. Она теперь напоминает будуар, но для меня это все же туалет. Выйдя, слышу, как какая-то женщина делится впечатлениями о перевороте. «Столько пришлось забыть, от столького отказаться», - говорит она, имея в виду частности жизненного уклада до переворота.

Мысленная фраза (неопределенным голосом, неопределенным тоном): «Перед уходом МЕССИИ».

Передо мной тетрадь для записи снов. Пишу на листе темно-синего цвета, полагая, что это будет «красиво». Еще раз оказываюсь около тетради. Вижу, что пропущено несколько дат. Не понимаю, как это произошло, если веду записи ежедневно. Листаю тетрадь, вижу давешний темно-синий лист, он пришит стежками белой нитки. В смятении листаю тетрадь, пытаясь понять, в чем дело.

Под круглым абстрактным изображением идет относящаяся к нему подпись. Легко читаю ее, но когда пытаюсь мысленно повторить (чтобы записать), прочитанное улетучивается.

Стройного красивого коричневого пуделя тянут за короткий поводок. Пудель крутится и упирается.

«Вы меня, пожалуйста, извините», - говорит продавцу пожилая женщина.

Сон про Зосю завершают мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Зося — это рапсодия. Во-первых, ... а потом, повернувшись к торжественному залу, таинственно заявила...» (фраза обрывается).

Невидимые Сущности что-то мне объясняют - терпеливо, неторопливо, доброжелательно. Подкрепляют объяснения демонстрацией опытов, видимых нерезко, в серых тонах. Просыпаюсь (ничего не запомнив) и снова засыпаю. Полупроснувшись, вижу промелькнувшее в стекле открытой створки окна (под которым стоит моя кушетка) отражение бесформенной дымчато-серой Сущности. Она мягко, бесшумно вылетает из комнаты. Полупроснувшись еще раз, вижу в этом же стекле отражение теребимых ветром веток стоящего за окном дерева. Решаю, что отражение Сущности могло почудиться, что на самом деле я и тогда видела отражение веток. Окончательно проснувшись поутру, присовокупляю к своим впечатлениям тот факт, что эта створка окна в действительности у меня всегда закрыта. А сейчас (при завершении изложения того, что произошло) вспомнилось, что на ночь я приспускаю жалюзи, оставляя незакрытой небольшую щель внизу, так что ветер мог теребить лишь край занавески.

Мысленный диалог (женскими голосами). «У него ничего не было, и он не был женат?»  -   «Нет, - говорит второй и тут же поправляется:  - А я ничего не помню».

Наша семья породнилась (на какой-то почве) с милыми простыми людьми, сразу же расположившими нас к себе. Находимся у них в гостях, в большой комнате (где я обратила внимание на кабинетный рояль). Все чувствуют себя непринужденно, хозяева (возможно, это наша первая встреча) полны природной доброты и безыскусности. Случайно замечаю, что пол в комнате замусорен, начинаю подметать, вижу все больше и больше мусора. Под роялем оказалась залежь серой земли, в шутку говорю, что «тут можно огород развести». Несу выбросить мусор во дворик. Вышедшая за мной женщина (не принадлежащая к нашим новым родственникам) эмоционально объясняет, какие они прекрасные люди, как редко такие люди встречаются, и как нужно это ценить, а мусор в их доме — это незначительный недостаток, не умаляющий достоинств. С недоумением выслушав, отвечаю, что прекрасно все ценю и понимаю.

Многократно повторившиеся рассуждения о сыновьях Принца Чарльза (Гарри и Уильяме).

Сон про вражду дворов (кланов). Агрессивным был соседний, мы только защищались. Они забрасывали нас плодами (орехами?), перекидывая их через крыши низких строений. Вторым направлением их деятельности было изживание группы наших людей из принадлежащего их двору жилища. В итоге наши люди перебираются к нам. Вслед являются представители враждебного клана. Заявляют, что покидая жилище, наши люди прихватили кое-что, им не принадлежащее, в частности, коробку стирального порошка, висевшую на бельевой веревке. Предстает вскрытая коробка стирального порошка, прицепленная прищепкой к бельевой веревке, тянущейся поперек дворика, окруженного низкими светлыми избами.

Просыпаюсь ночью (по естественной надобности), вставать не хочется. В смежной (левой) комнате спит (головой к двери) мама*, мне видна половина ее кровати. Борюсь (вяло) с собой, так проходит какое-то время. Забрезжил рассвет, и я обнаруживаю, что почти вплотную к моей кровати ночевали молодая женщина, ее старушка-мать и дочка (подросток). Они встают, я виновато думаю, что им пришлось спать чуть ли не на голом полу — лишних матрацев у нас нет, но может быть, они подстелили под простыню что-нибудь из своей или нашей одежды? Эти люди, как я понимаю, появились, когда я уже спала, так что я не могла помочь им в устройстве ночлега. Прикидываю, смогли бы мы разместиться на наших двух кроватях (я с мамой, а они трое — на моей), получается тоже не лучший вариант. Сон нецветной, нечеткий, в темных тонах, но натуралистичный; персонажи выглядели полупризрачными.

Мысленная фраза (с деликатным укором): «Конечно, ... что за простодушие» (не запомнилось имя того, к кому относится упрек).

Мысленная фраза (женским голосом): «Пока, наконец, она совсем не умерла». Речь идет об Алисон (героине «Волхва» Джона Фаулза), про которую однажды ложно сообщили, что она умерла.

Что-то пишу, диктуя себе это вслух. Решаю прочесть написанное, буквы моментально частично исчезают. Опознаю английский язык, но прочесть написанное невозможно, оно бессвязно. Пробую восстановить смысл того, что только что произносила, но смысл уплывает (похоже, как если бы у надутого воздушного шарика размотать нитку и отпустить его).

Несколько военных стреляют из автоматов по автобусу, внутри которого выясняют отношения две враждующие группировки (самих выстрелов не видно и не слышно).

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «И всё это — магические ... контакты».

Чем-то занимаюсь среди каких-то людей. Обнаруживаю исчезновение сумки (украли?) Вяло огорчаюсь, предпринимаю вялые попытки ее отыскать. Куда-то иду, натыкаюсь на других людей. Около меня оказываются девушки. Идут рядом, как бы между прочим говорят, что в селении Адамс недовольны тем, что я приезжаю только по праздникам. Все еще думая о пропаже, переспрашиваю, слишком часто или слишком редко я, по мнению сельчан, приезжаю. Девушки повторяют, что там недовольны тем, что я приезжаю только по праздникам, и дают понять, что сообщают мне это конфиденциально  (сон был призрачно-неуловимым).

Застирываю в ванной над раковиной загрязненные места наволочки. Кто-то из находящихся поблизости замечает, что я «поправилась» (располнела). Соглашаюсь, объясняю это излишним пристрастием к еде. Подумываю, что стоит взвеситься, чтобы проверить, так ли это и в какой степени. Пятна отстираны, но я вижу, что наволочка вообще несвежая, и бросаю ее в кучу приготовленного для стирки белья.

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Придется тебе посидеть, пока ... изо всех сил не налягут и (не изменят ситуацию)» (слова в скобках не произнесены, но заготовлены; «посидеть» - в смысле, набраться терпения).

Обрывки мысленной фразы: «Только вот ... чуть не разбили, совсем...».

Наклонная треугольная площадь, частично окруженная аккуратными, европейского стиля домами и вымощенная матовыми бледно-желтыми каменными кубиками (лишь правый угол ее еще не замощен).

Мысленная, незавершенная фраза: «И когда мы разговаривали, нам часто говорили, что...».

Мысленная, терпеливо подаваемая, несколько раз повторившаяся информация. Запомнилось лишь, что в качестве иллюстрации представал аккуратный прямоугольный блок сероватого, похожего на пемзу материала. Блок каждый раз как бы раскрывался (в вертикальной плоскости, параллельно боковым граням).

Будучи в гостях, захожу в туалет. Сон показывает двух гостей, подсматривающих в щель под дверью. Отчетливо вижу их глаза. Справившись с замешательством, догадываюсь погасить свет. Щелкаю выключателем снаружи двери, которую приходится для этого приоткрыть. Оказываюсь в баре, в полумраке поблескивают развешенные по стенам украшения. Возникает убеждение, что казус в туалете не соответствует действительности. Этого казуса с подглядыванием - бегло промелькнувшего сейчас повторно и так контрастно отличающегося своей яркой освещенностью от полумрака бара — этого казуса будто бы не было. Это будто бы было что-то типа Ложной Действительности.

В конце сна один из персонажей бодро говорит: «И вот, стали собирать цветы для букета».

Мысленные фразы (спокойным женским голосом): «Не шевелись. Не шевелись, не шевелись. Сейчас я его открою».

Мысленная фраза: «БОГИ СОТКАЛИ НЕБО».

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Больше никто не ...? Я думаю, что жук». Смутно, не в цвете видится мужчина, медленно идущий по комнате, всматриваясь в пол.

Вид из полуподвального окна, окруженного врытым в землю открытым бетонным балконом. Воздух снаружи чистый, холодный, влажно-промытый.  

Мысленный монолог, в котором я высказываю просьбы (или соображения). Содержание двух первых не запомнилось. В третьей прошу прекратить использовать кого-то в качестве Медиума. Медиумическое состояние настолько, по моим словам, «грубо», что оказывает крайне неблагоприятное воздействие на психику Медиума, заглушает ее.

В конце странноватого сна спохватываюсь, что забыла передать людям (от которых только что вернулась) удостоверения личности. Узнаю, что туда идет молодой человек, протягиваю ему удостоверения. Одно из них заполнено необычным шрифтом на незнакомом языке, другое заключено в массивную фигурную рамку, в орнаменте которой преобладают элементы тел вращения. Возможно, поэтому молодой человек, забирая их, шутливо восклицает: «Ого! Они крутятся?» В том же тоне отвечаю: «Нет, они вертятся».

Мысленная фраза (с неопределенной интонацией): «Деньги нужны».

Длинный нецветной, в мрачноватых тонах, фрагментарно запомнившийся сон. Пробираемся (без затруднений, неспешно) по усеянному препятствиями пути (по нагромождениям валунов, кучам песка, крутым оврагам с водой на дне, узким неогражденным мостикам), где на глаза попадаются редкие условные фигуры других людей. Достигаем стоящего справа одинокого темноватого строения в пять-шесть этажей, входим внутрь. Здесь находится что-то типа центра развлечений. Мой спутник (сын — не запомнилось, реальный или сновидческий) собирается подняться на один из срединных этажей, в спортзал (мельком показанный по левую сторону сквозного коридора). Я планирую что-то другое, договариваемся о времени связи, чтобы вместе пуститься в обратный путь. Сын уходит в спортзал, я брожу по зданию. Приближается, по моим предположениям, время выхода на связь, набредаю на телефон-автомат. Рабочая панель его расположена горизонтально (и на ней нет приспособления для набора номера, но во сне это меня не удивило). Монетку здесь нужно загонять в щель плашмя, и как только она провалилась в накопитель, из этой же щели выползла «сдача» (монета того же достоинства). Загоняю ее в накопитель, и так как она не моя, представляется, что сейчас я позвоню сыну «бесплатно». Однако из щели опять выползает «сдача», которую я, с теми же эмоциями, отправляю в накопитель. Так повторяется еще несколько раз, но затем  «сдача» выползает из соседней, левой, более крупной щели (которой раньше здесь не было) — теперь это монета более крупного достоинства. Удивившись и успокоив совесть тем, что все происходит не по моей вине (и не по моему желанию), воровато (хотя поблизости никого нет)  присваиваю «сдачу» и произвожу очередную попытку позвонить. Однако из левой щели опять выползает такая же монета. Удивившись и успокоив совесть вторично, вороватым движением забираю и ее — и просыпаюсь.

Мысленно, бессловесно сообщается, что мой бюджет неиссякаем. Видится череда темноватых квадратиков, неплотным потоком медленно проплывающих в воздухе (слева направо).

Мысленная фраза: «Столько зразы» (использован кулинарный термин). По лежащей на столе, накрытой сероватым полотнищем плоти (живой?) чья-то рука наносит сильные удары кухонным деревянным молотком (зрелище вызвало у меня содрогание).

Стою в очереди, чтобы купить входной билет в селение Адамс. Известно, что билеты подорожали с "5" до "11" (денежных единиц), отношусь к этому без эмоций. Подходит моя очередь, никто из сельчан не желает меня обслуживать. Видно, как они (кажется, в основном женщины) с отстраненно-замкнутыми лицами проходят мимо, демонстративно не приближаясь к окошку (отношусь к этому спокойно).

Бордюр из темно-красного кирпича, между двойными стенками которого насыпана черная, герметично закрытая сверху земля. Лишь в одном месте земля еще не прикрыта. Смотрю на этот участок, думаю, что в случае дождя он может свести насмарку всю работу. Сон мимолетно демонстрирует, как это может произойти.

Мысленные фразы (женским голосом; первая не завершена): «Вот ... Эй, твои любимые!»

Летом в деревне снимаем половину старой темной избы. Временными соседями является многочисленное семейство, с которым мы не имеем точек соприкосновения. Но однажды, выйдя за калитку, вижу, что мужчина этого семейства собирается куда-то отправиться на взрослом трехколесном велосипеде. В передней части велосипеда укреплена внушительная корзина, в ней напряженно полулежит моя мама*. Догадываюсь, что сосед взял ее покататься. Зарождается смутное подозрение, что в ситуации есть что-то для мамы опасное. Только когда она возвращается, положительно отзываясь о поездке, беспокойство уходит. Как-то, когда Петя сидел у стола и я подошла к нему, к столу приблизилась соседская девочка. Смотрим на петины светлые волнистые, схваченные резинкой волосы, спускающиеся почти до лопаток. Одобрительно оцениваем их, я замечаю лишь один недостаток — из-за них шея не загорит. Петя убедительно (и неправдоподобно?) доказывает обратное.

Прочищаю над раковиной нос. Из ноздрей выскакивают две цепочки мелких предметов, перемежающихся свежими крепкими ростками. Держу цепочки и удивляюсь. Удивляюсь очень сильно, но все же не до такой степени, чтобы сообразить, что такое может только присниться.

Совершаем длинный переход по пересеченной, легко преодолимой местности. Входим в помещение многоэтажного здания, где находятся несколько человек, в том числе Фил (со своей Филой). Фил, дурачась, нацепил юбку (из тонкой, невесомой ткани, свисающей сзади коротким мысом). Поворачивается боком, приподнимает согнутую в колене ногу, обнаженная ягодица торчит из-под юбки. Ему говорят, что это неправильно, просят меня показать, как нужно одевать эту юбку. Говорю Филу, что нужно, чтобы попа только угадывалась, так выглядит более сексуально. Обещаю показать это на деле, пусть только подождет, пока я кончу чистить зубы.

В связи с какой-то выходкой животного называю его «... Пандоры» (первое слово, обозначающее само животное, не запомнилось). Это звучит остроумно (и по делу), с удовольствием повторяю определение несколько раз. Кто-то из условно видимых окружающих подхватывает и тоже повторяет его.

От кого-то укрываясь, взбегаем на самый верх, в чердачную башенку. Бросаемся из крошечного правого помещения в такое же по величине левое, запираем дверь. Спохватываемся, что нужно закрыть и первую (входную) дверь. Каждый изъявляет готовность пожертвовать собой, чтобы добраться до нее. Опасность состоит в угрозе быть обстрелянным карамелью, бросаемой (непонятно кем) с необычайной силой. Выскакиваем в правое помещение. Дверь закрывать поздно — преследователи как раз в этот миг входят. Полетела карамель в темных фантиках - непонятно, кто ее швыряет, она летит в нас, но ни разу ни в кого не попадает. Опасливо ежимся. Столпившиеся у входа преследователи - представители власти в костюмах и светлых плащах — объявляют (нейтральным тоном): «Товарищи! Эта дорога...» (окончание фразы не запомнилось).

Зачерпываю поварешкой щи из кастрюли, пробую, суп оказывается холодным.

Мысленная фраза: «Почему мы сколько растем?»

Кто-то говорит: «Я к этому привык, и мне будет неприятно».

У молодого мужчины возникла проблема. Смутно видится человек и символизирующий проблему предмет. Проблема характеризуется настолько сложной, что у человека, казалось, не было никакой возможности с ней справиться. Высшими Сферами человеку придаются дополнительные качества, которые слившись (или дополняя друг друга) идеально подходят к ее решению, она перестает быть непреодолимой. Новые качества символизируются парой плоских прямоугольных металлических пластинок. Они выползают из какой-то щели и располагаются одна над другой, почти вплотную. Дополнительные качества казались (с точки зрения обычной логики) не имеющими к проблеме ни малейшего отношения (грубо говоря, как если бы человека, которому предстоит поднять тяжелый груз, одарили бы абсолютным слухом или умением слагать стихи). Эта несообразность вызывает у меня удивление. Но решение с их помощью проблемы было принято почему-то, наоборот, как само собой разумеющееся.

Мысленные фразы (женским голосом): «Прогуляемся  завтра, ладно? Черт с ними».

В финале непростого сна лежащая на кровати женщина говорит: «Вероника! Вероника, давай посидим». «Давай», - соглашаюсь я, и усаживаясь на один из двух стоящих поблизости стульев, говорю: «Ну, сели» (сон был нецветной, темноватый, нечеткий).

Из пластикового пакета в картонную коробку пересыпают стиральный порошок. Отчетливо видны как сам порошок внутри коробки, так и взвившееся облачко его частиц. Долго всматриваюсь, удивляясь четкости изображения. Удивление вызвано тем, что мне кажется, что я уже проснулась, но продолжаю (с закрытыми глазами) отчетливо все это видеть.

Находимся с Петей в кампусе учебного заведения, где он сдает вступительные экзамены, остался последний, ищем нужный корпус. Появившийся Сафт берется (под видом знающего местные порядки) помочь, но лишь морочит голову - направляет нас не туда, и проделывает это не единожды. Все же добираемся до места, Сафт теперь убеждает Петю, что бланк направления на экзамен не тот, что нужен, и пытается его забрать. Петя простосердечно доверяет Сафту, а я — не доверяю, перехватываю бланк, засовываю в карман (свой или петин), бланк мнется, но решаю, что это не страшно. Этим заканчивается визуальная часть сна. Возникает мысленная информация, что последний экзамен (в отличие от предыдущих) будет очень трудным, поскольку СИЛЫ, по которым сдавались предыдущие экзамены, имели стремление к возрастанию (имеются в виду законы развития этих СИЛ), а СИЛА ТВОРЕНИЯ, по которой предстоит сдавать экзамен, имеет, в отличие от них, тенденцию к убыванию (речь идет об экзаменах теоретических).

Мысленная фраза (спокойным женским голосом): «Вот уж, действительно, пожар так пожар».

Мысленный разовор (мужскими голосами). Издалека: «Теперь можно».  -   Ближе: «Уже нужно?»  -   Близко, отчетливо, со скрытой усмешкой: «Нет, ну почему».

В светлой комнате играю со светлым малышом. Тормошу его, сажаю на плоскую светлую подушку, тяну на себя. Делаю вид, что тяну с помощью вымышленной веревки, как бы натянутой между уголком подушки и моим лбом. Бегло вижу эту вымышленную веревку (она была светлой, толстой, пушистой). Устраиваю шуточную аварию, осторожно, с ласковыми возгласами заваливая малыша на бочок. Малыш сохраняет сосредоточенный, изучающе-серьезный вид.

Мысленное четверостишье (кажется, завершившее сон). Первая строчка запомнилась неполностью, в ней говорится про Солнце, которое «...кому-то в руки село/ Но кому какое в этом дело/ Лично вам, в доверчивые руки/ Но возможно, это было все от скуки».

Читаю написанный латинскими буквами текст. И хотя каждое слово там было абракадаброй, смысл понятен.

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: "Я хочу услышать ... из «Тристана и Изольды», причем авторскую (изначальную) версию" (слово в скобках передает суть незапомнившегося дословно).

Мысленные фразы: «С видом на жительство. Два пустения с видом на жительство».

Мысленная фраза (бойким женским голосом): «Двадцать второй» (числительное стоит в дательном падеже).

Фрагмент мысленной тирады: «...тяжело. Даже вспомнить о том, как я вспоминала...».

Мысленная фраза (женским голосом): «Ну, молодец какой».

Мысленная, мне адресованная фраза: «Сначала включаем телевизор» (чтобы что-то увидеть, понять и записать). Возникает пустой, слабо светящийся телевизионный экран.

Мысленная фраза: «Папочка, произнес он громко, покажи мне вот это и вот это!» Фраза начинает один из абзацев мельком представшей книги.

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «...над землей. А потом над землей...» (фраза обрывается).

Мысленный диалог (женскими голосами).  Полувопросительно, спокойно: «Ты и так ее склонила?»  -  Бойко: «Да. Уговорила? Да, уговорила».

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Основное ... - штурм, в самом широком смысле этого слова».

Фрагмент диалога невидимых собеседников. «Вот ты говоришь, - рассудительно говорит один, и после непродолжительной паузы продолжает: - Здесь нужно нефть по любой цене, вот здесь вот». Появляется расстеленная на столе светлая карта с условными обозначениями, в том числе Х-образными метками. По одной из них говорящий постукивает указательным пальцем (палец показан крупным планом, а видимый участок карты относится к сухопутному району).

Мысленные фразы (отчеканенные женским голосом): «Нет, нет, нет! Ни в к(оем случае)» (заключенное в скобки не произнесено, но уже заготовлено).

Небольшая металлическая клеть с земляным, кажется, полом. Она находится в углу старого двора, вместо крыши там старые темные доски, а на дверце - отчетливо видимый новый навесной замок.

Смутно видимый человек спускается по лестнице с легкой двухколесной тележкой. Светлые резиновые колеса ее мягко прыгают со ступеньки на ступеньку.