Приехала в гости к непонятной пожилой женщине, да не одна, а с Барбарой (которая с ней незнакома). Все в этом месте было странным. Мы явились с пустыми руками, и это было невежливо. Женщина угостила нас чем-то скудным, что у нее нашлось. Мне захотелось принять душ, стою под струями воды в длинной темной юбке и темной блузке. Ко мне присоединяется Барбара, тоже одетая. Посреди душевой комнаты, в центре круглого поддона, на высокой (выше человеческого роста) треноге стоит большой бак с нагревательным элементом. Из отверстий нижней части бака гроздьями свисает мясной, как бы сварившийся фарш.
0135
Нянчу Додо.
0136
Сон о несоответствии следствий по отношению к вызвавшим их причинам. Я, будто бы, подверглась насилию (сексуальному, но оно не было агрессивным). Оно было анальным (но, вопреки моим теоретическим представлениям, безболезненным, если не сказать больше). От застигнувшего нас человека веет страшной, смертельной угрозой (но почему-то не только и не столько насильнику, сколько мне, причем мне в первую очередь). Все это подразумевается. Сон, как таковой, начинается с того, что я опрометью бросаюсь куда глаза глядят. Вижу небольшую дверцу с открывающимися в обе стороны створками, толкаю их, оказываюсь внутри комнатушки, где сидит привратник. Шмыгаю влево, за дверь, сворачиваюсь на полу, прижавшись к стене. Туда же, мгновенье спустя, влетает насильник, плюхается около меня на пол. Обнаружить нас было проще простого, поскольку дверца была на виду, но по каким-то причинам преследователь туда не заглядывает.
Было слово, и было дело, и даже какие-то кошки. Слово я поленилась записать (понадеявшись, что после многократного повторения оно сохранится до утра и так). Однако ни оно, ни все остальное до утра не сохранилось.
Наблюдаю (из окна) за игрой мальчика с детенышем зверька. Мальчик имеет ко мне отношение (это то ли сын, то ли подопечный). Звереныш (длиной с полруки) покрыт длинной горчичной шерстью, переходящей на концах в черную. Передвигается медленно, да и густая трава мешает, но я все же беспокоюсь, как бы он не удрал. Мальчик исчезает, мигом сбегаю вниз, хватаю зверька. Он цапает меня за указательный палец неправдоподобно тонкими острыми, загнутыми внутрь зубами. После безуспешных попыток снять палец с зубов, дергаю руку и высвобождаюсь. Зверек сохраняет спокойствие, а мне совсем не больно.
Дается знать, что я наилучшим образом разместила шахматного короля. Это было не во время игры. Доска располагалась вертикально, и была совсем не такой материальной, как ей полагалось бы быть - она имела нечеткую, мягко-расплывчатую форму. Вместо шахматных фигур на ее поверхности клубилось что-то неопределенное. Короля там не было видно вообще, и тем не менее, смысл сна именно в том, что я разместила шахматного короля наилучшим образом.
0141
Приходим с детьми в многоэтажное здание, где находятся библиотеки, кружки, секции, а в фойе - концертные площадки. Вместо того, чтобы пойти на заранее облюбованное представление, дети соблазняются чем-то другим. Идут туда, где расставлены полукругом темно-зеленые стулья для зрителей, и где расставляются пюпитры и музыкальные инструменты для оркестра.
0142
Мысленная фраза: "Нам надо уходить отсюда, нас тут ожидают". Фраза завершает сон, в котором были преследования, опасности и приготовление пищи. Помню, что в коротком промежутке между опасностями я нарезала соломкой белый овощ.
Идея сна: "РАЯ НА ЗЕМЛЕ НЕТ, РАЙ - ЭТО ЕДИНСТВО ЛЮДЕЙ". Доказательством служат манипуляции с какими-то предметами. В том числе - вырезание ножницами ровных аккуратных прямоугольников (по типу перфорации) в белом листе бумаги.
0144
В наш многоквартирный дом заявляются криминальные элементы. Пока главарь решает какие-то вопросы с одним из жильцов, приспешникам велено привести в порядок электропроводку (она у нас в ужасающем состоянии). Пришельцам приходится изрядно потрудиться. Предлагаю хоть как-то их отблагодарить, жильцы меня поддерживают. Нахожу что-то более-менее сносное на подарок одному из электриков, его помощнику подбирают презент остальные (в моем подарке был серый плюшевый зверек, сладости и несколько сувенирных спичечных коробков).
Просыпаюсь (после незапомнившегося сна) с ощущением, что не могу понять, где я. Ощущение было сильным, и длилось чуть дольше, чем ему полагалось бы длиться.
Иду в баню, меня сопровождает кто-то, кто ждет на улице. Баня мрачная, темная, грязная. В предбаннике появляются грязные тетеньки (одна с забинтованной рукой или ногой) и долговязый мальчик, которому давно пора ходить в мужское отделение. Кто-то положил на ворох моей одежды купальный костюм, я его чуть по ошибке не одела (в последнюю минуту спохватившись и брезгливо отбросив). Думаю, что нужно немедленно отсюда уйти, но продолжаю копошиться. И все же мне не удалось там помыться, так как я не смогла стянуть с себя платье. Несмотря на длинную застежку-молнию, накрепко застреваю в нем (ощущения, при этом испытываемые, были пренеприятнейшими).
Просыпаюсь ночью со сведением, что было три сна как три разветвления, как три расходящихся (или сходящихся, не запомнилось) луча. Потом будто бы был четвертый сон - как большая белая плоскость, находящаяся поблизости от точки смыкания лучей. А потом (кажется, в более позднее пробуждение) было ощущение, что имел место и пятый сон. Но что это были за сны, не запомнилось.
0148
Атиа приехала к кому-то в гости, и я ее случайно повстречала (или она меня отыскала?) Угощаю ее пирожками и, кажется, даже даю приют.
0149
Зацепилась юбкой за дверь редакции газеты, мешаю людям туда войти.
0150
Что-то о бататах - кажется, о способах их приготовления (бататы были мелкие, удлиненной формы).
0151
В сопровождении Пети иду в родильный дом. Входим в большое здание со множеством больничных отделений, плавно переходящих одно в другое. Не сразу находим нужное. Не по вывеске (их там нет), а по медперсоналу - я узнаю многих, так как прихожу сюда уже второй раз. Петя дал мне там попить.
0152
Рассказывается о методах лечения с помощью небольших слепяще-белых шариков, лекарство из которых поступает в организм через кожу ступней ног.
Сосед жалуется, что у него через открытое окно украли словари. Просыпаюсь ночью, вижу, что дверь в мою комнату открыта, решаю, что кто-то норовит что-нибудь украсть у меня. Не предпринимаю никаких мер. Проснувшись поутру (наяву), выясняю, что дверь приоткрылась сквозняком.
0157
Помогаю семейству Камилы.
0158
Лакомимся с Петей в симпатичном кафе. Напоследок заказываем кофе, оплачиваем счет, но от кофе отказываемся (или нам его не приносят, не запомнилось). Просим вернуть деньги, возникает волокита, перемещаемся по большому зданию, в котором размещено кафе. Петя засыпает на краю низкой сцены, я иду на разведку в запутанный универмаг (со множеством галерей, переходов, прилавков). Возвращаюсь к Пете, идем снова в кафе, решив получить хотя бы кофе, раз в деньгах нам отказывают.
0159
Петя, я и идущий между нами крепкий рослый, наголо обритый мужчина куда-то направляемся. Петя (являющийся в этом сне фотографом) снимает мужчину, я на ходу восхищаюсь формой черепа этого человека. Помню свои слова: "Экая лысая мозжища".
0160
Мысленная фраза: "Пять шесть одна шесть тринадцать".
0161
Снились числа, среди которых запомнилось число "10".
Было опасение, что на всех прибывающих в общественную столовую не хватит вилок. Однако посетители явились со своими вилками (то есть проблемы не существует). Сон смутно показывает большой зал столовой, входящих посетителей с вилками в руках, и отдельно — груду вилок, принадлежащих столовой.
Мысленные фразы (женским голосом): «Перекормить греческий остров. Вернее, с того момента, когда его уже украли?»
Мысленная фраза (возможно, завершившая сон): «Радость и интуиция живет в блаженном наведении на Человека...» (в незапомнившемся окончании говорится, что именно наводят на Человека).
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (поучительно): «...и наоборот, как (насколько) интересно вам (это) знать, спрашивает женщина, и вы говорите, (что) очень интересно».
Распределяем яблоки между пришедшими в гости детьми. Дети спокойно сидят за большим прямоугольным столом. Суть сна состоит в способе распределения яблок.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «...причем предбанник из-за незаконников вывели наружу».
В кресле с высокой спинкой сидит мужчина, будто бы преступник, убивший много людей (как каким-то образом известно). Сидит в спокойной, ненапряженной позе, опираясь на спинку и положив руки на подлокотники.
Мысленная фраза (полувопросительно, женским голосом): «Хорошо он себя чувствует?»
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «...одеяло. Оно там сбилось, сшерстилось», - произношу, возможно, я сама, извлекая из пододеяльника легкое шерстяное одеяло, сбившееся и немного свалявшееся.
Мысленная фраза: «Наши звери освещают тебя светом планеты Земля».
Мысленная фраза (недовольным тоном): «Что нам этот круг задавать» (зачем, почто).
Подлежат общественному разбирательству две молодые супружеские пары. Проблема в том, что обе молодые женщины любят одного из мужей этой четверки и не могут его поделить. Взявшиеся за проблему люди высказывают свои соображения. Когда очередь доходит до меня, говорю, что в любви, как таковой, ничьей вины нет, греховной ее делает установка государства, не признающего многоженства. После длительной дискуссии происходит чудо — одна из женщин соглашается уступить второй. Это действительно выглядит чудом. Говорю второй женщине, что она должна на коленях благодарить уступившую. Женщина опускается на колени, склоняется перед недавней соперницей, от всего сердца благодарит. Обе они были нежными, красивыми и одеты по моде по крайней мере позапрошлого века (соперницы виделись отчетливо, остальные персонажи - условно).
Мысленная фраза: «Вот в этом ящике лежал костюмы и пальто» (речь идет о картонной коробке). Смутно видится высокий худощавый мужчина, стоя на балконе вглядывающийся в глубину антресолей.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «Во время ... учитель превращает ученика в...». Смутно видятся нескольких одинаковых бамбуковых палок, расположенных вертикально, одна возле другой.
Стою спиной к общежитию (в котором только что остановилась?), смотрю на расстилающееся под кручей изумительное голубое море. В моих руках громоздкое, заправленное в пододеяльник одеяло (зачем-то нужное, как помечено ночью в блокноте). Решаю, что по утрам смогу спускаться к морю, радуюсь такой неожиданной возможности. У кромки воды видятся темные силуэты ранних купальщиков. Почему бы и мне не начать прямо сейчас? Иду к спуску. Вдруг вижу на полузасохшей траве у кромки кручи новый телевизор (или компьютер) в серебристом корпусе. Останавливаюсь, внимательно смотрю, он выглядит тут как элемент рекламного проспекта. Со стороны моря появляется воробей, телевизор превращается в (свой собственный?) темноватый остов. Воробей садится на его верхнее переднее ребро. Остов, как бы под весом воробья, плавно опрокидывается вперед. Воробей, благополучно приземлившись, вспархивает на верхнее заднее ребро, остов плавно возвращается в исходное положение (тут нарушены законы механики, но во сне все выглядело закономерным). Наблюдаю за проделками воробья. Становится ясно, что это компьютерная проекция, видимая вживую здесь, на краю обрыва. Это мнение разделяет появившийся слева стройный интеллигентный мужчина в элегантном костюме. В подтверждение отмечаем (не обмениваясь фразами) однообразие (естественных, однако) движений воробья. А тот напоследок усаживается, повернувшись к нам спиной, на верхнее левое ребро. Остов плавно опрокидывается. Воробьишка, вцепившись лапками в ребро и дурашливо распушив перья, препотешно приземляется загривком на засохшую траву. Звучит песня (патриотическая или просто популярная). Мужчина с рефлекторной готовностью подхватывает ее и удаляется вдоль обрыва, влево. Глядя вслед, думаю (имея в виду пение), что он настоящий патриот, истинный гражданин своей страны. Обхватываю покрепче одеяло и решаю спуститься к морю, так маняще голубеющему внизу.
Студенты, любители туризма, расположились с рюкзаками на полу вокзального зала ожидания. Прибыли сюда на поезде и должны пересесть на другой. Использую оставшееся до посадки время, чтобы одеть (или переодеть) обувь. Одеваю черные туристские ботинки, долго шнурую, натягиваю поверх пару темных высоких сапог, долго шнурую их. Беспокоюсь, не опоздаем ли мы на поезд. Попутчики (все ждут только меня) говорят, что время еще есть. Не преуспев с сапогами, снимаю ботинки, натягиваю сапоги, вожусь со шнуровкой. Меня одолевает уже что-то типа вины, не мешающей, однако, копошиться. Товарищи относятся ко всему спокойно. Наконец пакую рюкзак, трогаемся с места, проходим мимо кафе, расположенного в центре зала ожидания. В витрине стоит миска с топленым молоком. Не могу отвести от него взгляда, вожделение не отпускает. Опять из-за меня задерживаемся. Представляю, как пью молоко, прямо из миски. Но оказывается, среди нас имеется еще двое любителей топленого молока. Просим у буфетчиц пластиковые стаканчики. Нам невежливо отказывают. Не помогает даже то, что одна из наших девушек, опустившись до пререканий, сварливо напоминает буфетчицам, что когда-то что-то у них покупала и не испросила возврат залоговой суммы за посуду. Возникает идея разлить молоко в варежки. Бегло видится варежка из светлого, типа лайки, материала. Из трех рюкзаков достаются три темные вязаные перчатки, под миску подставляются три вывернутых наизнанку пальчика, в них наливается буквально по наперстку молока. Молоко не потекает через шерстяные нити и выглядит химическим. Делаю глоток, ощущаю что-то противное, не похожее на молоко вообще.
Молодой мужчина ушивает свою теплую зимнюю футболку. В искусно ушитой футболке появляется его маленькая дочка.
Мысленная фраза (моя?), завершившая длинный сон и периодически повторявшаяся до моего утреннего пробуждения: «Физические и психические параметры его (этого человека) мне ни к чему». Из содержания сна запомнилась лишь неоднократная демонстрация какого-то абзаца (или абзацев) печатного текста, ни содержание которого, ни язык текста я даже не пыталась разобрать.
Мысленная, незавершенная фраза: «Очень трудный человек, он человек...».
Смутно видимая кошка неторопливо бежит (влево) по пустынному взрыхленному пространству.
Мысленный диалог (мужскими голосами). Скептически: «Ну, и что смешное?» - Задумчиво : «Что смешное... Мама, что смешное?»
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (женскими голосами). Бормочуще: «...поведет туда». - Быстро: «Не поведет. Потом еще раз придется уйти».
Один или несколько снов, события которых разворачивались в одном из прошлых столетий. Один из эпизодов происходил «под секвойей».
Мысленная фраза: «I want nothing».
Стою в очереди к киоску, где продают оконные уплотнения, прикидываю нужную длину. Прежде всего нужно утеплить окно, около которого стоит секретер, где Петя делает уроки. Мысленно вижу секретер и окно в квартире на Рябинной улице. Подходит моя очередь, спрашиваю у продавщицы, сколько стоят уплотнения. Внезапно просыпаюсь, вижу себя в другом месте. Где это я? Не сразу соображаю, что это мое нынешнее реальное жилье. Не сразу соображаю, что Рябинная улица осталась в прошлом. И значит, Петя уже не делает уроки за секретером? Получается, что не делает. А что с ним, где он? Медленно вползает ответ: он уже вырос, и он в селении Адамс. А что с оконным уплотнением? Оказываюсь опять у киоска, перед продавщицей. Решаю, что купить уплотнения все же следует, чтобы утеплить на зиму окно в комнате, где ночует Петя, когда приезжает из селения Адамс ко мне в гости. Прикидываю длину уплотнения.
В конце сна энергично спорю с оппонентами. Они стояли сплоченной группой в левой части поля зрения, а я — справа от них.
Просторная красивая светлая (последнее ощущается как-то особо) вилла. Через одну из комнат нижнего этажа, комнату мальчика лет десяти, вдруг хлынула толпа его ровесников. Дети ярко одеты, озорны, возбуждены (в меру). Мы — я и горничная, одетая по моде позапрошлого века — ошеломленно смотрим, как нескончаемая вереница шумных кривляющихся мальчишек тянется через комнату, выходит в холл, а оттуда наружу. Ничего не можем понять, стоим чуть в стороне и смотрим на них. А они все идут и идут. Пожалуй, я должна говорить лишь о своих ощущениях, ведь мне неизвестно, как воспринимает происходящее стоящая рядом служанка, и что думает находящийся неподалеку от нас мальчик. Первым делом думаю, что лучше держаться от толпы детей подальше, ради собственной безопасности не привлекать их внимания. Чувствовалось, что наэлектризованная орава готова (от малейшего толчка) на любые безрассудства. А они все идут и идут. Догадываюсь, что это соученики мальчика, по какой-то прихоти вздумавшие сегодня проложить дорогу из школы домой через его комнату (вопрос о том, выбрана комната именного этого мальчика случайно или нет, остается открытым). А они все идут и идут. Задумываюсь, как они попадают сюда. Выходят они через дверь в передней стене, а как они входят? Вспоминаю, что школа находится за виллой, их разделяет участок запущенного парка. Бегло неясно, в серых тонах предстают школьное здание и парк. Вспоминаю, что в задней стене комнаты мальчика имеется никогда, кажется, не отпиравшаяся дверь, выходящая в парк. Вижу застекленную сверху донизу дверь с темным деревянным переплетением в крупную клетку. Ясно, что дети входят через нее (они как-то ее открыли). А они все идут и идут, их поток и не думает иссякать (ситуацию я обдумывала медленно, заторможенно; мой статус прояснен не был, членом семьи мальчика я не являлась).
Мне стало скучно дома, решаю покататься на мотоцикле соседа. Сосед отсутствует, но, на мой взгляд, мотоцикл можно взять без спросу, ведь именно сосед научил меня на нем ездить и даже давал покататься. Жму на педали, тычу в кнопки, и в конце концов трогаюсь с места. Езжу из конца в конец по двору, потом отваживаюсь наведаться в соседний двор. Преодолеваю канавку, въезжаю по идущей вверх дорожке, упираюсь в низкое металлическое ограждение. Беру левее, мчусь вдоль соседского дома. Оказываюсь внутри этого здания (оставив мотоцикл во дворе). Брожу по пустым комнатам клуба, который когда-то посещала. Здесь собираются делать ремонт, мебель вынесена, остался лишь старый шкаф, стеклянные дверцы которого занавешены яркой клеенкой. Сотрудница клуба снимает ее и объясняет, что поскольку неизвестно, кому та принадлежит, она хочет взять ее для дочери, которой та приглянулась. Клеенку когда-то принесла сюда я, и теперь порадовалась, что это добро кому-то еще пригодится. Когда клеенку отделили от шкафа, нам открылась ее изнанка. Появившаяся около нас женщина прикасается к небольшому узору изнанки, говорит, что это магический символ (узоры разбросаны по светло-желтому полю в геометрическом порядке). Сотрудница клуба сворачивает клеенку, интересуется, как у меня дела (она меня узнала). Рассказывает, что недавно ее дочь спросили (в рамках специального опроса), что ей приснилось в первую ночь по прибытии в этот город. Я тут же, хотя меня никто не тянул за язык, сообщаю, что не только прекрасно помню свой первый тут сон, но и что благодаря своей исключительности он оказал влияние на мою последующую жизнь.
Сочиняются стихотворные строчки. Первая уже готова и мысленно произносится: «И тут такое, Пушкин, дело». К ней придумана рифма, теперь идет формирование второй строки под заданный ритм.
Мысленная, неполностью запомнившаяся, неторопливая фраза: «Без разрушения соборов и сталкивания вниз...». Смутно, в темных тонах видится верхняя часть старинного (культового?) здания. С кромки его крыши неправдоподобно медленно падает крупное архитектурное украшение (оно видится с уровня крыши).
Мысленная фраза: «Установка состояла из телевизора со старым утюгом».
Сон, в котором мне предсказывается что-то успешное.
На упаковке (кажется, электродрели), на фоне рисунка в серо-голубых тонах, крупными буквами напечатано слово «YIOE», которое нужно почему-то читать справа налево.
Мысленная фраза (мужским голосом, насмешливо): «Про ето, про ето и дальше, да?»
В конце фантастического сна идем по тротуару малолюдной улицы. Сверху, из непонятного (нематериального?) источника звучит перечисление имен (или не только имен). Когда раздается имя «Рафаэль», мы проходим мимо уличного прилавка, на пустой дощатой поверхности которого торчком стоит крупная свежеотрубленная рыбья голова (округлой формы, с приоткрытым ртом). Голова соотносится с произнесенным именем, она и является Рафаэлем. Следующим произносится имя «Рафаель». На похожем, тоже пустом прилавке видим в этот момент вторую, стоящую торчком крупную свежеотрубленную рыбью голову (вытянутой формы). Эта голова является Рафаелем (обе головы виделись натуралистично, как и прилавки, а люди - более чем условно).
Узнаю о новом Постановлении (лично меня не затрагивающем), признаю его несправедливым. Передвигаясь от позиции к позиции выстраиваю мысленное опровержение. Сбой в позициях вынуждает оставить опровержение незавершенным. О моих попытках становится известно лицам, имеющим непосредственное отношение к Постановлению. Им известен лишь сам факт, да и то искаженный, и тем не менее, пара разгневанных женщин осыпает меня упреками. Начинаю излагать свое рассуждение (не исключено, что сон начался с этого эпизода, а предыдущее подразумевается). Та, что сидит напротив меня, плотная неряшливая брюнетка в темной одежде, недовольно молчит. Сидящая правее субтильная, более светлая дама то и дело агрессивно меня перебивает. Постепенно к ней присоединяются несколько невнятных мужчин. Отстроившись (не сразу) от них, довожу рассуждение до конца. Дамы (не вникавшие в суть) узнаЮт, что я их Постановление не опровергла, обдают меня бессловесным туповатым пренебрежением и успокаиваются (ничьи лица не виделись, документ виделся отчетливо).
Мысленные фразы (женским голосом, как ремарка к предыдущему сну): «Они имели дело с Жанной Кис. На самом деле псевдоним продолжается» (то есть он упомянут здесь в сокращенном виде). [см. сон №8783]
Несколько раз повторившийся сон, в иносказательной форме повествующий, как быстро, четко решает проблемы некий молодой человек. Проблемы символизируются следующими друг за другом предметами. Молодой человек, действуя умело и спокойно, успешно с ними справляется, совершая (на символическом уровне) физические на них воздействия. Происходит это на корабле.
Мысленная фраза (грубоватым женским голосом): «А лучше уйди отсюда».
Мысленная фраза (женским голосом): «По поводу операции — он был готов к ней, насколько это возможно» (не уловился смысл слова «операция»).
Мысленная фраза (деловитым мужским голосом): «Попробовал — ничего не получается».
Мысленные фразы (женским голосом, в ответ на что-то неразборчивое): «И в мое счастье. Чужой карман ровно в мое счастье, ты понимаешь?»
Начало мысленной фразы: «Их внутренним молитвам должна...».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «А я ... мне больно».
Въезд в подземный транспортный туннель. К арке примыкает идущий параллельно шоссе участок высокой серой стены. Перед ней видится (такой маленький на ее фоне) человек, обращенный лицом в сторону туннеля.
Мы с приятельницей, призванные для выполнения гражданской обязанности, оказываемся далеко от дома. В увольнительную идем в город (на окраине которого размещены). Прогулка была запутанной. Решаю, что можем навестить живущую где-то здесь Цесарку. Пришлось поблуждать, поспрашивать дорогу, и вот мы уже у нее на кухне. Это большое темноватое полуподвальное помещение с низким потолком, старое, неуютное. Посредине стоят (параллельно) три длинных темных стола с такими же скамьями и множеством пустых темных мисок. Цесарка объясняет, что у нее большое семейство. Два стола предназначены для внуков от двух ее детей (по столу на клан), третий стол — для детей ее мужа от первого брака. Смотрю на столы, не могу понять, с одной или с обеих их сторон садятся едоки. Столы узкие, стоят тесно, если садиться с обеих сторон, окажешься зажатым между спиной и носом сотрапезников. Судя по количеству мисок, кажется, так и происходит. Спохватываюсь, с опозданием представляю приятельницу Цесарке. Выясняется, что они знакомы (заочно, по переписке). Приятельница вдруг с пафосом заявляет, что сейчас, в присутствии всех (хотя на кухне в этот момент присутствует, кроме нас, лишь два-три члена семейства, тихо беседующие за одним из столов), в присутствии всех мы должны наконец-то рассказать всё о... (не запомнилось, о чем). На это не последовало никакой реакции. Цесарка рассказывает о домочадцах (атмосфера сна была необычной).
Мысленные фразы: «Хочешь, если зайду в город. По любому такому вопросу».
Мысленные, частично запомнившиеся фразы (женским голосом): «Теперь у нас ... Аппарат чудесный, который...».
Раскрытая книга, напечатанная похожим на препринтовский шрифтом. Вижу отделенный пробелом от предыдущего абзаца заголовок «Потом». Под ним тянется (почти на полторы строки) предложение, предваряемое индексом (обозначением пункта?) Удается прочесть его первое слово: «Плёнка...». [см. сон №3506]
Мысленная фраза: «Дома там они разговаривают, разговаривают беспрерывно».
Обрывки мысленых фраз: «Я бы ... могла бы и ... Я бы запросто».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (решительным женским голосом): «А ты ... Не хотела сюда придти, и всё».
Мысленные фразы: «Сменные туфли, которые я снимала и одевала. А они очень дорогие».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (принадлежащая будто бы мужчине из предыдущего сна): «Кто бы знал, как (лично) я сам ... до этого момента» (за слово в скобках не ручаюсь). [см. сон №6491]
Визуальная часть сна не запомнилась. По ее поводу мысленно провозглашается: «Год две тысячи первый». Бессловесным образом дается понять, что мы с Петей до сих пор живем представлениями (понятиями) того времени.
Мысленная фраза: «Венера за одну ночь сменила название с КраснАя на КрАсная».
Мысленно сообщается, что у меня отняли что-то, мне принадлежащее (нематериальное). Утверждается, однако, что это только так кажется, и что на самом деле все мое при мне. Сообщение незапомнившимся образом иллюстрируется.
Заполняю таблицу. Левый столбец содержат текст (определения?), правый пуст. Запомнились три заполненных мной поля: знак «-», не являющийся прочерком; знак «Х», означающий отсутствие чего-то; и знак «мат», означающий математику.
Мысленные, завершившие сон фразы (глуховатым женским голосом, с расстановкой): «Расскажите мне словами. В переднем слове. Расскажите всё».
Ощущаю толчки, как при землетрясении. Из проходящей в моей комнате трубы (парового отопления?) медленно течет вода. В квартире появляется Мими. На наши (с соседом) вопросы говорит, что вернулась сюда, потому что в том месте, где она была, очень жарко. Встречаем Мими приветливо (она лежит в кровати на колесиках), ласково разговариваем. Разворачиваем кровать то так, то эдак, чтобы ей было удобно. Все это происходит в моей комнате. Пол покрыт темно-оранжевым песком (или торфом), поверх которого идет слой чего-то такого же, но темно-коричневого. При движении кровати слои сминаются.
«Я не могу сейчас вспомнить, у вас был курс с лошадью?» - спрашивает преподавательница (речь идет о материале, касающемся лошадей). Преподавательнице нужно сориентироваться перед началом очередной лекции. Смутно, в темных тонах видится аудитория с находящейся на преподавательском месте женщиной.
Мысленная фраза: «Но ведь мама кое-что еще знает».
Мысленная фраза: «Кончик независимости пиподного настроения».
Мысленные фразы: «Они отказались в больнице? Значит, взять их в плен (невозможно)» (слово в скобках не произнесено, но уже заготовлено).
Мысленная, незавершенная фраза: «Нет, ты несколько раз говорил «чистенький», а...».
Мысленные фразы: «Я устала. И не хочу спать».
Занимаюсь изготовлением вещиц для украшения комнаты. Получается совсем неплохо, что меня удивляет (поскольку это совсем не гарантировано). Эпизод воспроизводится несколько раз.
Мысленная фраза, какое-то время пассивно сохранявшаяся в полупроснувшемся сознании. Когда же спохватываюсь ее записать, она тут же мягко улетучивается из памяти.
Мысленный диалог. «Мидатлива». - "Ну, отлив-то не нужен".
В финале спокойного сна (среди персонажей которого была и я) появляются полумягкие упругие валики, устлавшие часть поверхности и перекатывающиеся под ногами, облегчая ходьбу.
Мысленная фраза (мечтательно): «Мы бы хотели поговорить с нами».
Тихая домашняя атмосфера. Лежу на диване, под пледом, читаю, Петя (в студенческом возрасте) занимается чем-то своим. Мы совсем не заметили, как к нам проникли эти два кота, два серых уличных кота, крупных, матерых, с невыразительными плебейскими мордами (и неправдоподобно чистые). Не обращаем на них внимания. Они ведут себя все более бесцеремонно (хотя по кошачьим меркам - естественно). Когда же один запрыгивает на плед (где уже лежит второй) и совершает совокупительные движения (по отношению к своему ли товарищу, к пледу или к моим, прикрытым пледом ступням), терпение мое лопается. Открываем входную дверь, гоним котов прочь, коты безмозгло шарахаются в стороны. Пару раз удается загнать одного почти к самой двери, но безмозглый кот оба раза шмыгает в приоткрытый стенной шкаф. Темп и эмоциональный накал нарастают. Коты бегают все проворней, а я до невозможности возбуждена этими бестолочами (только Петя сохраняет спокойствие). Прошу его придержать створки стенного шкафа, он, возможно, не проявил должной расторопности, я, взвинченная сверх всякой меры, рычу сквозь сжатые зубы: «Держи шкаф! Держи шкаф!». Когда шкаф закрыли, суматоха еще больше усилилась. В какой-то момент зачем-то наклоняюсь, очумевший кот в поисках убежища вспрыгивает мне на поясницу, ныряет под блузку, протискивается вдоль спины. Я этого не чувствую, сон показывает это со стороны (Петя ощущался, а разбойники-коты виделись вживую).
