Женщина (возможно, Фуфу) говорит, что я должна поехать в командировку, а пока что мы выходим прогуляться. Забредаем далеко от дома, оказываемся на маленькой железнодорожной станции, видим приближающийся поезд. Женщина говорит, что на нем мы можем вернуться домой. Вхожу в вагон, она вдруг заявляет, что поезд идет к месту командировки, и велит туда отправляться. Выходка поражает несуразностью. Что касается того, что я отправляюсь в командировку без ничего, то это озадачивает лишь в первый миг - все необходимое можно будет купить на месте, деньги у меня при себе имеются.
Плотные строчки сгруппированных в блоки шифров, используемых для воздействия на людей.
0119
Взаимосвязанная последовательность, предсказывающая цепь событий. Приводится мысленное выражение "Как круги в воде". Предстает серая стоячая вода с расходящимися по поверхности кругами.
0120
Живем в эмиграции, в ужасающей бедности, в трущобах. Я – в коммунальной квартире. Сестра с мамой* и маленькой девочкой - на верхотуре полуразвалившегося дома. Спохватываюсь, что несколько дней не заглядывала к ним, иду туда. Сестры дома нет, в комнате, на чистой белой кровати лежит мама, ничего уже не понимающая, подход к окну загорожен (на всякий случай) мебелью. Появляется сестра, девочка тоже тут, разговариваем о маме. Говорю, что, может быть, мы сделали ошибку, что привезли ее сюда. Сестра отвечает, что, возможно, это и так, но что мы никогда не простили бы себе, если бы оставили ее навсегда одну там, откуда мы приехали.
Огромная ажурная прямоугольная металлическая решетка. Она периодически выдвигалась слева, разделяя живую и неживую среду – людей? растения? воды? – и снова задвигалась, в результате чего среда снова становилась единой.
Живу в необыкновенном месте, среди холмов, тихих улочек, красивых строений. Приезжает сестра, желающая приобрести здесь квартиру, просит помочь. Приходим в контору, из разговоров в очереди узнаем, что тутошний клерк ненавидит всех и вся. Только если посетитель говорит, что прибыл из Одессы и добавляет что-то еще (незапомнившееся), клерково сердце смягчается. Отправляемся в другую контору. Путь лежит по холмам, периодически оборачиваюсь, отыскивая взглядом несколько высоких зданий (ориентиров). Начинает темнеть, навстречу движется красочное моторизованное шествие со светящимися лампочками и дрессированными животными на открытых платформах. Дрессировщик успевает на ходу сказать, что не наказывает своих подопечных, и даже не кричит, разговаривает с ними спокойно, и они его слушаются. В конторе объясняют, что она не обслуживает интересующий нас район. Спрашиваем, куда нам идти, девушка-клерк объясняет (опасаясь опять попасть не туда, несколько раз повторяем, что нам нужна контора, занимающаяся оформлением покупки домов в определенном районе). По дороге говорю сестре, что она должна реально видеть ситуацию. Здесь каждый рассчитывает на себя, помощи ни от кого не полагается, размер выплат растет быстро, и именно поэтому я живу на съемной квартире, даже не мечтая о собственном жилье.
0123
Смутный сон, структурированный как полиэкран. По периферии что-то происходит или просто пассивно присутствует, а в центральном круге совершает какие-то действия спортсмен, силач (это было не спортивное выступление, а что-то совсем другое).
0124
Прощальная вечеринка у Робинов близится к концу. Кира подсказывает, что я могу взять на память что-нибудь из робиновских книг. Вижу, что она и другие гости уже с книгами. Иду в дальнюю, заставленную стеллажами комнату, в темпе осматриваю корешки книг, прихватываю "Винни Пуха". Робин говорит, что должен сделать на книге пометку, а то меня так не выпустят. Возвращает мне ее с пространной записью на форзаце. Там говорится, что книга мне подарена, и что Робины относятся к книгам ответственно.
0125
Нам нужно попасть в расположенное на высоком этаже помещение. Пользуемся хлипкими приставными и пожарными лестницами (без перил), тянущимися по наружной стене. Лезть очень страшно, но я карабкаюсь (подбадриваемая остальными). Внутри здания (где лестницы вьются узким серпантином вдоль стен, оставляя сердцевину пустой) лестничный марш обрывается на этаж ниже требуемого, приходится пользоваться стремянкой. Как только я, преодолевая сильный страх, взбираюсь на половину высоты, мои товарищи говорят, что стремянка не закреплена и мне следует немедленно спуститься. Стремянка начинает отходить от стены, но ее удается придержать. Пытаемся попасть в нужное помещение снаружи, выбираемся из окна на нужном этаже, пробираемся вдоль стены по хлипким перекладинам. Все это сопровождается сильным страхом, но в итоге мы достигаем цели. Помогала нам советами пожилая круглолицая женщина. Высунувшись из одного из окон, подсказывала, где можно лезть, а где следует быть особенно осторожными. Покидать помещение было так же трудно и страшно, пришлось сделать несколько опасных попыток, прежде чем удалось оттуда выбраться.
0126
В незапомнившемся сне фигурировали члены жюри, которые любили вставать на голову, и по очереди предавались этому занятию.
0127
Идем с Петей по делу, мне понадобилось в туалет (кажется, это было уже в том здании, куда мы шли). Захожу в кабинку, закрываюсь на защелку, на миг отвлекаюсь, глядь – а унитаз уже занят (при закрытой-то дверце). Кабинка становится просторной, в ней оказывается несколько женщин (хотя очередь должна быть снаружи). В результате этой бестолковщины то жду своего череда внутри кабинки, то выхожу наружу и дергаю дверцы других кабинок. Свербит мысль, что задерживаю Петю (предупредившего, что куда-то торопится). Потратив впустую время, покидаю туалет, идем спешно разыскивать нужное помещение.
0128
В Научной Лаборатории кто-то заявляет, что настало время узнать по секрету некоторые скрываемые сведения, которые помогут нам в чем-то разобраться. Все потихоньку потянулись в одну из подвальных комнат, чтобы услышать их из чьих-то уст. В какой-то момент сна я касалась кончиками пальцев столба в этом здании и пачкала (неумышленно) об него пальцы (это было что-то липкое, вязкое, черного цвета, отдававшего темно-красным).
Появляется внучка Нумы, пухленькая белокожая светловолосая малышка. Разговариваю по телефону с самой Нумой, она говорит, что умерла Версавия. Плачу, спрашиваю, как же так, ведь Фукс недавно говорил, что у Версавии все в порядке, и что в октябре она должна родить. Нума повторяет, что Версавия недавно умерла.
P.S. Наяву с Версавией все в порядке.
0130
В качестве возражения чьему-то желанию (или предложению) приводится довод о том, что еще очень много людей на Земле голодает и вынуждено просить подаяние. Появляется условно невидимая стена (разделяющая тех, кто просит подаяние и тех, у кого просят). В ее горизонтальной прорези закреплены прозрачные пластмассовых ячейки. Находясь слева от стены, вижу, как ячейки наполняются грязной желто-коричневой водой, в которой пошевеливаются, ладонями вверх, кисти рук. Старых и не старых, грязноватых, припухших, желто-коричневого оттенка, в ссадинах и царапинах, одна пара совсем детская, тоже припухшая и чумазая. Руки шевелят пальцами, прося подаяние (самих людей, находящихся по правую сторону стены, не видно, их скрывает невидимая стена).
0131
Присматриваю за тремя детьми (двумя мальчиками и девочкой постарше). Слышу возню снаружи входной двери. Подкрадываюсь, смотрю в щель - три подростка пытаются проникнуть в квартиру. Они удаляются, снова оказываюсь у двери. В нижней ее половине имеется дверца, достаточная для того, чтобы пролез человек, но подростки пытались выломать саму входную дверь. Им это частично удалось - дверь почти сорвана с петель. В страхе запираю ее на две цепочки, решаю позвонить в полицию. Набираю номер, возвращается мать детей (во сне ею была Камила). Хладнокровно выслушав мое сообщение, идет в полицию сама. Приближается к полицейскому участку, звонит в дверь, та медленно ползет вверх. Камила становится на четвереньки, но не проползает внутрь (как это, будто бы, делала раньше), а медленно, по мере движения двери, выпрямляется. Нижний край двери покоится на ее загривке, создавая впечатление, что женщина и дверь составляют одно целое.
0132
Еду в автобусе. У меня много вещей, я полуодета и босиком. Перед своей остановкой начинаю одеваться, вижу, что не успеваю, прошу водителя подождать. Он не захотел, выхожу полуодетой, босой, продолжаю одеваться на остановке. Иду куда-то, где происходит много незапомнившихся событий.
0133
В глубокой, квадратного сечения яме растет дерево, его верхушка не выступает над поверхностью земли. Вижу, что дерево почти засохло, решаю его полить.
Мысленная фраза: «Самое трудное было объяснить, что я в этом убеждена, а не поймана этим».
Он подошел к столу, за которым я сидела, протянул несколько листов печатного текста, сказал, чтобы я прочла, но не списывала. Говорю: «Я никогда не сдираю, пишу сама». Он замечает: «Так делают настоящие писатели». Автоматически реагирую: «Мы над этим не работаем, я надеюсь?» Он (не расслышав?) переспрашивает. Повторяю фразу. Он отрешенно замечает, что настоящими писателями рождаются. Все это происходит, как обычно, в неопределенного назначения помещении с низковатым потолком. Это одна из наших регулярных встреч, на которых этот человек дает мне для проработки тексты, а я пишу по ним рефераты. Мне приходит вдруг в голову, что встреч прошло достаточно много, пожалуй пора спросить, как мне расплачиваться (частями или одноразово, в конце). Это была форма духовного целительства, развития (рука с листами виделась отчетливо, а сам человек - условно, он был невысок ростом и худощав).
Разговариваю с кем-то из давних приятелей, расспрашиваю об общих друзьях. Говорю, что отвыкла от них до такой степени, что сейчас, оказавшись рядом, продолжаю чувствовать отчуждение. Похоже, что близость с ними оборвалась в душе насовсем.
Окончание мысленной фразы: «..а завтра проведу хупии на первом же взводе».
Лаборатория с несколькими столами с приборами. За похожим на осциллограф прибором сидит мужчина. Я, на краешке этого же стола, оформляю коллаж-поздравление Лулу. Еще один сотрудник крутится около нас, отпуская реплики по поводу моих действий. Кто-то другой шмякает громоздкий предмет, повредивший плоды моего труда. Потом меня отвлекают производственные вопросы.
Мысленное обращение: «Владеющий мячом!»
Большая, неприятная муха (или какое-то другое насекомое) залетает через балконное окно в мою комнату. Выгоняю ее, она проникает снова. Так повторяется несколько раз, и это при том, что окно лишь чуть-чуть приоткрыто.
«Я вам дам более практический совет: а вы не пробовали держаться за перила?» - говорю я кому-то. Собеседника не видно, виден лишь уличный, в несколько каменных ступенек спуск с поручнем из черных труб.
Нахожусь у Камилы (по ее просьбе). Она что-то шьет за кухонным столом, Додо и Ролл занимаются чем-то своим.
Блок Комнат отдыха на территории больницы. Задаюсь (не находясь в этом сне) вопросом, каким образом люди могли бы тайно пробираться из комнаты в комнату. Сон показывает подземный ход, соединяющий люки комнат. Туннель (для наглядности?) вскрыт, видны редкие бревна крепежа. Полупризрачный мужчина, касаясь пальцами стен, бредет там, по колено в глинисто-мутной воде. Идет пригнувшись (как бы по невскрытому туннелю), и в то же время торчит по пояс из раскрытого туннеля. Завершает сон мысленная фраза (энергичным мужским голосом): «Должен поклонников заинтересовать».
Мысленная фраза: «Он знает кого-то, кто может внести в этот ураган светоч».
Смутно видимая кошка легко вспрыгивает (справа) на подоконник второго этажа розового дома. Невесомо пробегает по нему, и с такой же невесомой легкостью вспрыгивает на крышу балкона следующего этажа.
Пришлая молодежь энергично трудится над созданием усовершенствованных оборонительных (самоходных или плавучих) механизмов. Начиняют их множеством приспособлений (примитивных, но, надо полагать, эффективных). Предстоит осада этого, обнесенного высокими крепкими стенами города. Судя по уровню техники, дело происходит во времена достаточно давние. Завершив работу, молодежь исчезает. Вблизи одного из механизмов появляются две персоны из Комитета по подготовке к обороне. Неторопливо идут вдоль берега моря. Один (скептик) советует второму (старшему по званию) запастись приспособлениями старого, испытанного образца - на всякий случай, для верности. «А то, то в одном (каком-нибудь из них) отказала (какая-нибудь деталь) - и мы не спим на ночь», - недовольно бурчит он, имея в виду усовершенствованные (тирада запомнилась не полностью). Имеется в виду, что из-за возможных неполадок новых механизмов члены Комитета могут лишиться сна.
Часть сотрудников Налогового управления помогает некоторым гражданам мухлевать с отчетностью по подоходному налогу. Дают смоченные комочки ваты для растворения печатного текста, после чего туда можно вносить что угодно другое.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Быть может ... на Западе устарели своими формами существования?»
Мысленная, незавершенная фраза (мужским голосом, в убыстряющемся темпе): «И у них тоже, так как это был затвор и он немного...».
Мысленная фраза (женским голосом): «Еще более страшная — бабочкина зараза».
Мысленные фразы: «До Иден. Доктор Иден» («до» является дружеским сокращением слова «доктор»).
Обрывок мысленной фразы: «...оно дает разум и силу...».
Мысленные фразы: «На Западе есть симпатичная страна. На Западе как-то всегда...» (фраза обрывается).
Мужское лицо, попеременно закрывающее то один, то другой глаз. Удивленная, пристально смотрю на него. Оно плавно, ловко превращается в другое мужское лицо - нарисованное, с закрытыми глазами, длинными густыми волосами (и с похожим на петин носом).
Мысленная фраза: «О куклах».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Не все грешники ... себя осознанием, что совершили грех».
Мысленная фраза (эпически выпеваемая женским голосом): «И радость и покой» (это был финал чего-то).
Полнометражный сон, улизнувший из памяти, как только я после него проснулась.
Я в больнице, где Петя проходит обследование. На глаза попадаются истории болезни, внимание привлекает необычная манера печати - в листы бумаги вбиты пластмассовые объемные буквы. Одна буква валяется на полу, подбираю ее, с интересом рассматриваю. Пытаюсь представить, как осуществляется такая печать. На миг предстает предназначенная для этого громоздкая допотопная типографская машина. Представляю, что листы (в таком случае) должны быть соответствующей толщины, мысленно вижу их стопку с вбитыми буквами. Недоуменно думаю о неразумно возрастающем в таком случае объеме печатной продукции. Появляется пышнотелая молодая медсестра, садится за служебный столик перед папкой результатов обследования. Листает странички, что-то мне объясняет. Лихорадочно шарю глазами по скупым рукописным неразборчивым записям, пытаясь хоть что-нибудь прочесть. В нижней части одного из листов ухватились слова «мать и сын», удается также выяснить, что проблема связана с петиной спиной. Пользуясь добрым расположением духа медсестры, прошу: «Но вы мне потом расскажете, что случилось с Петей?» Она леденеет, строго говорит: «Нет» (имея в виду, что это относится к функции врача), после чего с прежней старательностью листает странички и что-то объясняет. Машинально верчу в пальцах подобранную с пола букву, вспоминаю все, с нею связанное. Критически осматриваю лист истории болезни, вижу его отчетливо, он выглядит, как и предыдущие, обычным. Говорю, что это не оригинал истории болезни, а копия. Медсестра запинается на полуслове, машинально собираясь возразить. Предъявляю ей букву, привожу свои объяснения, она со мной соглашается.
Занимаюсь изготовлением вещиц для украшения комнаты. Получается совсем неплохо, что меня удивляет (поскольку это совсем не гарантировано). Эпизод воспроизводится несколько раз.
Мысленная фраза (запальчиво, как бы в споре): «Я, как героиня разомкнутого Мира». Видится аппетитный, хорошо пропеченный, обсыпанный кунжутным семенем рогалик (не исключено, что он что-то символизирует).
Мысленная фраза (женским голосом): «Начались фокусы его последней реабилитации» (выкрутасы, причуды).
Смутно видится молодая худенькая женщина с копной пышных черных волос. Она идет неторопливым легким шагом, сложив руки на груди и склонив к плечу голову. Возникает мысленная фраза: «Подошла к новому дому в новой одежде».
Мысленные фразы: «Знаешь, что? Фасаев ушел в заданную Европу».
«Представим еврейство страны этого загадочного Пиринейского полуострова», - говорит докладчик (эта фраза меня разбудила). Доклад по Средневековью читается в наши дни. Параллельно сон демонстрирует красочные, динамичные эпизоды той давней действительности, они виделись совсем вживую (в отличие от смутно видимой аудитории).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «Вот, людоед отхода. ... рыбу они не любят...» (фраза обрывается).
Мысленная фраза (женским голосом): «Но логика!»
Оказываемся с Петей в просторной квартире, где живет богемная молодежь. Петя, по их просьбе, закрепил карниз над окном, а я там все о чем-то с недоумением спрашивала — получала ответ, и чуть погодя опять задавала тот же вопрос (сон был натуралистичный, в светлых тонах).
Мысленная фраза (задиристым женским голосом): «А он говорит: а я не знаю».
Мысленная фраза (женским голосом): «Я сказала: пойдем морем, а она сказала: нет». Видится небольшая морская отмель.
Мысленные фразы (мягким женским голосом): «Кому было, Вероника? Ты не помнишь?» (не было ощущения, что это адресовано мне).
Люди рассказывают длинную историю о том, как собака, привязавшаяся к бездомному мальчику-бродяжке, не давала возможности оказать ему помощь. Не подпускала этих людей к нему, тут же принимаясь громко лаять. Параллельно рассказу события предстают в своей истиной реальности, предшествующей (по шкале времени) рассказу этих людей. Запомнился последний эпизод. Несколько человек сгрудились вокруг мальчика на правом краю поля зрения. Якобы собираясь подстричь, ведут его за собой (влево). Глаза мальчика закрыты, его ведут в спящем состоянии. Собака (лабрадор) громко лает. Мальчик, не открывая глаз, спрашивает: «Что она (собака) говорит?» Ему отвечают: «Что ты спишь». Мальчик сонным голосом повторяет: «Я сплю». Между визуальным (документальным) материалом и сокращенной версией, изложенной устно, имеет место настораживающая разница. В том, что и как рассказывали люди, сквозит фальшь, подталкивающая предположить недоброе. Это ощущение превалирует над в общем-то разумным предположением, что собака в своей настороженности не застрахована от ошибки.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «И ... и у тебя литр молока».
Дерматолог держит только что выписанный мне рецепт и что-то про него объясняет.
Мысленные фразы (спокойным женским голосом): «Зачем ты хочешь снять? Они прекрасно снимаются...» (фраза не завершена). Смутно видится напольная деревянная вешалка, к которой подходит женщина, намереваясь что-то снять.
Мысленное двустишье (строчки которого заканчиваются возвратными глаголами прошедшего времени). В женском голосе, его произносящем, к концу второй строчки чувствовалась улыбка, чуть ли не сдавленный смешок.
Проснувшись, смотрю на небольшой прямоугольник плотной вишневой бумаги, расчерченный (от руки) на две колонки горизонтальных строк. В некоторых небрежно, печатными буквами вписаны названия якобы моих, незапомнившихся снов этой ночи. Припоминаю, что в самом деле всю ночь что-то периодически снилось, подкалываю список к своему ночному блокноту и засыпаю. А проснувшись (поутру) по-настоящему, никакого списка не обнаруживаю.
Лежу, пытаясь расслабиться. Вдруг чувствую, что жизнь как бы покидает меня. Смиренно осознаю плачевное состояние, слабым голосом прошу условно ощущаемых окружающих: «Мне плохо, позовите доктора. Мне плохо, позовите доктора. Мне плохо, позовите доктора». Они не реагируют, состояние ухудшается. И вдруг я вижу (через верхний левый угол левого стекла очков) необычайно яркий многокрасочный, теплый фрагмент окружающего внешнего мира. Осознаю контраст по сравнению с тем, как бы подернутым серой пеленой миром, который видится сквозь остальные части очков. С тем, что я вообще раньше всегда видела. Подумалось, что вот, оказывается, какой мир красочный и яркий, а мы его видим сквозь пелену (полагаю это общечеловеческим качеством). Яркий кусочек внешнего мира полностью завладевает вниманием. Перестаю ощущать недомогание, и оно уходит (наяву я если и пользуюсь очками, то только солнечными).
Условно видимый человек щелкает выключателем, расположенным справа от белой (под цвет стен) двери, ведущей в смежную комнату (не заметно было, чтобы освещение при этом изменилось). Потом берется за круглую ручку двери и начинает все более остервенело дергать ее на себя, упершись левой рукой в дверной косяк. А сон тем временем показывает (крупным планом) стык левого косяка с дверью (давая понять, что дверь открывается не наружу, а внутрь смежной комнаты).
«Как это делают?» - мысленно переспрашивает кто-то и объясняет: «Выбрасывают листок с чьим-то именем». Появляется листок бумаги, выбрасываемый в форточку с высокого этажа. Листок падает на тянущийся вдоль фасада здания козырек, прибивается к кучке потемневшего снега (речь шла о бросании жребия). Видится часть комнаты со стоящей в углу кроватью. На ней, на спине, головой к двери, лежит человек в спортивном костюме. Он расслабленно-сосредоточен и пытается левитировать.
На тесноватой неуютной кухне сосед готовит еду. Вижу на столе два одинаковых чайника, спрашиваю, зачем ему два. Он говорит, что второй нужен для подмены. Шутливо (или с сарказмом?) заявляю, что для подмены он мог бы использовать (с таким же успехом) три, десять, ... называю наугад еще несколько возрастающих чисел. Завершаю числом «элефант», обозначающим (на английском языке, как я полагала) тысячу чайников.
Фрагмент мысленной тирады (мужским голосом, с оттенком раздражения или недовольства): «...а мы размазываем кровь жертвы по соплям...».
Обрывки мысленной тирады: «...очень красивые и ... Посмотреть на них, конечно, можно». Видится пучок темных проводов для присоединения видеотехники (или чего-то подобного).
Смутный сон, структурированный как полиэкран. По периферии что-то происходит или просто пассивно присутствует, а в центральном круге совершает какие-то действия спортсмен, силач (это было не спортивное выступление, а что-то совсем другое).
Дело происходит в жилище Ланы. В финале сна принимаюсь энергично нарезать портфель на полосы, чтобы пустить их на приготовление пищи (Лана уже гремит на кухне кастрюлями). Взрезав верхнюю часть портфеля, вижу в обнажившемся кармане кучку мелких вещей. Останавливаюсь, говорю Политэну и Лане, что не могу продолжить разделку портфеля, потому что там вещи кого-то из их сыновей. Тут появляется (возвращается домой) владелец портфеля, Норман, их младший сын (он был в школьном возрасте).
Безуспешно ищу себе место на морском берегу. Мешает необычный рельеф (скопище крутых, заросших редким кустарником взгорков) и обилие отдыхающих, угнездившихся на всех мало-мальски приемлемых участках этой вздыбленной поверхности (всё видится красочно, отчетливо).
Действие сна разворачивалось в хирургическом отделении больницы, где среди ожидающих операции была и я.
Мысленная фраза (женским голосом): «У меня (гангина) съел глаза» (за слово в скобках не ручаюсь).
Мысленный протест, что так никуда не годится, что если было что-то обещано, оно должно быть предоставлено. Мысленный отклик, что, мол, раз так, то разумеется, обещанное будет предоставлено. Видится серия мелких предметов. Диалог велся Высшими Существами, а обещалось что-то кому-то из нас, человеков (у меня создалось впечатление, что диалог не предназначен для восприятия простым смертным, так что я оказалась в роли неумышленно подслушавшей).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «... к пласту жизни, в который он, окончив перевопло(щаться)...».
Мысленно произношу: «И обед», записывая последнее слово на листке отрывного календаря.
Внимательно осматриваюсь в жилой комнате, чтобы понять, чем она сейчас отличается от реальной (комната не ассоциировалась ни с одной, знакомой мне наяву — повидимому имеет место вспоминание сна в сновидении).
Раскрытая книга с белоснежными страницами и изысканным шрифтом. Можно подумать, что напечатано художественное произведение, но это «Инструкция к пиле». Пытаюсь прочесть текст, лихорадочно шарю глазами по строчкам. Слова то ли мгновенно ускользают, то ли превращаются в бессмыслицу. И хотя читать их успеваю, смысл прочитанного тут же уплывает.
Мысленная фраза (женским голосом): «Не этот вот, который, а подчеркивается».
Каменная стена подковообразной (в плане) формы, с двумя-тремя каменными ступенями изнутри, в торце.
На металлической сетке старой железной кровати лежит чуть меньшего размера матрац. Взирающие на это невидимые люди спрашивают: «И что будем делать?»
В числе нескольких визитеров находимся у известного писателя, в заставленной книгами комнате. Сидим в креслах вокруг массивных журнальных столов, писатель расхаживает между нами. Все выбирают себе книги. Петя отобрал (пометил в списке?) несколько, писатель уже вручил мне первый том. Показываю Пете, он говорит: «Это чистая фантастика». Спрашиваю: «А в следующем томе что?» Он говорит: «'Дорога туда' и ...» (окончание не запомнилось).
На краю большой пластины, испещренной рядами правильных шестиугольных вмятин, стоит человеческая фигурка с поднятыми вверх руками. На этом фоне возникает мысленная фраза, из которой запомнилось слово «орфический».
На экране натуралистично выглядящего сотового телефона светится строчка: «Моя бабушка...» (дальше прочитать не удалось).
Мысленная фраза (женским голосом): «Жидкость и сметану».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «...тебя зовут. Подчеркнуто в тридц...» (фраза обрывается).
Мысленная фраза (деловитым женским голосом, как бы в ответ кому-то): «Трудно найти такое счастье, чтоб было написано».
Окна частного дома с одной стороны выходят в заросший высокими деревьями сад, а с противоположной — на море. От стеклянной двери к морю ведет короткая дорожка, заканчивающаяся каменным крыльцом с погруженной в воду нижней ступенькой.
В финале сна (или начиная после него просыпаться) мысленно произношу (по его поводу): «Но тогда не только сбегая, а...» (фраза обрывается, речь идет о тайном бегстве).
В конце сна спрашиваю одного из мужчин, как его зовут. Он говорит: "Баль-Тан". «А тебя?» - спрашиваю Петю. Он говорит: «Бааль-Итан».
