Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (женским голосом): «... бессердечность еще существует» (последнее слово произнесено после небольшой заминки).

Мысленные фразы (женским голосом, первая спокойно, вторая с пафосом): «А мне? Он клялся и уста...» (фраза оборвана на полуслове).

Мысленная фраза (с незапомнившимся словом): «Ориентироваться только на ... честной красоты».

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Подождите ... ну уж сделайте поприличнее».

Мысленная фраза (деловитым женским голосом): «А чем не выделяться?»

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «Сначала ... а потом будут учить меня, что я неправильно прожила свои шестьдесят четыре года».

«Это его папа и мама. Вот папа, а вот мама», - поясняет ребенку взрослый. Он отыскивает и указывает изображения соответствующих голов (или бюстов) на поле большого детского, испещренного иллюстрациями Атласа мира.

Длинная мысленная фраза. Проснувшись, почти без затруднений дважды повторяю ее. Решаю повторить (для верности) еще раз, и фраза тут же из памяти исчезает. Как будто ее и не было!

Морской международный круиз. Обсуждаем предстоящую вечеринку. Предлагаются к приготовлению различные (любимые) закуски, повторяю в уме (или записываю) перечень продуктов, которые следует закупить. Всё готовим, и вот уже сидим за столом. Вижу блюдо с обсыпанной тертым сыром клубникой. Оно тоже было упомянуто, но мы, как я вспоминаю, забыли его приготовить. Встречаюсь взглядом с одной из наших попутчиц (кажется, француженкой), предложившей это блюдо, а теперь с упреком сказавшей: «Я приготовила сама».

Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «...и счастья — так сказала новому мужу (Жаклин Кеннеди)» (слова в скобках еще только заготовлены).

Страничка с текстом. Вверху несколько строк жирного черного шрифта, ниже — разбитый на две колонки перечень, отпечатанный обычным шрифтом и снабженный порядковыми номерами. Удается прочесть первую позицию перечня (после чего текст уплыл): «1. Легор».

Полнометражный сон, не запомнившийся до такой степени, что даже сам факт, что он снился, истаял сразу же после того, как я пометила в блокноте время его появления.

В незапомнившемся сне заявляю, что могу покинуть это (какое-то) место в любое время, когда пожелаю.

Мысленные фразы (женским голосом, примирительно): «Ладно, ладно. Он сдался».

Лейла, ее муж Жермен, еще один мужчина и я совершаем прогулку. Забредаем в длинный глубокий, со сложным рельефом овраг, изобилующий крутыми, не везде проходимыми тропами, водяными запрудами, ручьями, топями, каменистыми завалами. Здесь прогуливается довольно много людей. Жермен останавливается у кромки небольшого пруда, задумчиво смотрит на поверхность чистой прозрачной ледяной воды, медленно входит в пруд, ныряет и плывет в своем толстом овчинном полушубке. В ледяной воде! Я так живо представила, как пропитавшаяся водой шуба тяжелеет и студит Жермена, что по моему телу чуть ли не прошла дрожь (меня передергивает, даже когда я просто перечитываю этот сон). Поступок Жермена (особенно его нарочито небрежные движения) заставляет предположить, что он решил привлечь внимание окружающих. Предположение переходит в уверенность, когда примеру Жермена следует второй наш спутник. Он действует так же нарочито небрежно (но на нем хоть полушубка не было), ясно, что им захотелось взбудоражить народ. А раз так, то и мы с Лейлой удостоимся внимания. С шутливым любопытством пытаюсь прикинуть, как мы с ней выглядим со стороны, достаточно ли хороши в качестве подружек таких крутых суперменов. Решив, что более-менее все в порядке, продолжаю путь. Мы неторопливо бредем по оврагу, порознь, но в одном направлении (влево). Иногда из-за непроходимости дорожек приходится возвращаться немного назад, иду то наобум, то поглядывая вперед, но ни то ни другое ничего в этом овраге не гарантирует.

Мысленный, неполностью запомнившийся диалог. «Есть у тебя двадцатка?»  - «Почему...». Обсуждению, возможно, подлежит смутно видимый печатный текст, в одной из строк которого указано «90%».

Передо мной тетрадь для записи снов. Пишу на листе темно-синего цвета, полагая, что это будет «красиво». Еще раз оказываюсь около тетради. Вижу, что пропущено несколько дат. Не понимаю, как это произошло, если веду записи ежедневно. Листаю тетрадь, вижу давешний темно-синий лист, он пришит стежками белой нитки. В смятении листаю тетрадь, пытаясь понять, в чем дело.

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (мужским голосом, печально): «Куда вы ...? Мне все равно ничего не скажете — я все равно ничего не понимаю».

Состригаю с ног редкие волосинки. Но вот в пальцах оказывается ощутимый клочок, смотрю на него с недоумением (этого не может быть), пытаюсь понять, в чем дело. Недоверчиво выпускаю клочок из пальцев, разглаживаю его — рассосредоточившиеся волоски (слева, на колене) видятся привычно редкими, короткими, светлыми, почти незаметными. Однако стоило снова ухватиться за них, как они опять превращаются в ощутимый клочок темных грубых, более длинных волос.

Полнометражный сон, улизнувший из памяти, как только я после него проснулась.

Мысленная фраза: «Прославляющий лидер». Проснувшись, сомневаюсь в прилагательном - в голове шевелится, сменяя друг друга, созвучная пара «прославляющий» и «ославляющий».

Мысленные фразы (решительным мужским голосом): «Она пришла к нам, понимаешь? Она уже устала, понимаешь?»

Сон про самовольные проделки плоского прямоугольного предмета. Он был размером с ладонь, походил (внешне) на вафельную плитку и лежал на краю комода в принадлежащей мужчине комнате. Как бы ожив, предмет срывается с места, летает мягкими рывками и совершает мелкие, не всегда безобидные пакости. Это творится в присутствии хозяина комнаты, которому и самому изрядно достается. ОДНОВРЕМЕННО хозяин комнаты с мрачноватым юмором излагает данный инцидент — как бы уже после его завершения. Вербальное изложение глаголами прошедшего времени синхронизировано с реальными действиями мелкого пакостника. То есть происходит наложение, совмещение времен — настоящего (в котором совершаются пакости) с будущим (в котором о проделках ведется рассказ как о свершившихся). Мужчина виделся на переднем плане, как бы вне комнаты. А то, что в ней творилось, виделось на заднем плане. Временами мужчину не было видно, слышался только его голос.

У Норы День рождения. Гости находятся в глубине квартиры, мы с ней сидим друг против друга в кухонном углу (Нора видится условно, темновато). Говорю, что хочу спросить кое-что, готова ли она ответить мне искренне и серьезно. Добавляю, что это для меня очень важно. Нора, не выказывая заинтересованности, выражает готовность выслушать. Спрашиваю: «Вот тебе исполнилось сейчас (столько-то) лет. Можешь ли ты в это поверить? Осознаешь ли ты, что тебе уже столько лет?» Поясняю, что мне осознать свой возраст не удается. Нора отстраненно отвечает, что по этому вопросу можно посоветоваться с ее мамой, отцом и знакомыми ей психиаторами. Возражаю, что это не ответ. Но Нора продолжает в том же духе и напоминает о якобы общеизвестном МИФЕ «о прекрасной Амазонке, которая убегает от раввинов».

Мысленные фразы (издалека донесшимся женским голосом): «А ты не подавай. Ишь, какие дядьки нетронутые».

Новый персонаж сна обращается ко мне по имени. Остальные недоумевают, не понимая причин фамильярного, на их взглад, поведения. Объясняю, что когда-то давно мы были с этим человеком знакомы. Он был старше меня по должности (а не только, как сейчас, по возрасту), и я была для него просто Вероникой.

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (спокойным женским голосом): «Да и Бог с ним ... Ныне я пребываю там, где хочу».

Вечеринка у Тины, в ее новой съемной комнате (подвальной). Туда можно попасть изнутри техкомнатного домишки, через люк, по крутой металлической лестнице. Это неудобно, но зато из окна видно море, совсем близкое, с восхитительно живой изумрудно-бирюзовой водой (о том, каким образом из подвальной комнаты можно что-то видеть, я во сне не задумывалась). По завершении трапезы помогаю, в числе других женщин, убирать со стола. Тина вскользь предлагает остаться ночевать, чтобы мы с ней утром привели все в порядок. Ночевка мной не планировалась, но и отказаться кажется неудобным. Тина упоминает о своей маме. Спрашиваю (просто так), живет ли она с ней тут. Нет, говорит Тина, мама живет в другом месте, но и поныне не перестает поучать (приводится одна из излюбленных фраз родительницы). С пониманием признаюсь, что моя мама* тоже этим не пренебрегает. Сон был не цветным, лишь море в окне, увиденное в начале сна, являло приятное исключение. Тон сна был темноватым, нечетким, персонажи виделись невнятно, все в этом сне было старым, ветхим (за исключением металлической лестницы), и все же сон был удивительно жизненным.

Где-то сижу, вдруг меня охватывает предсмертная дурнота. Она нарастает, меня сильно, однократным толчком рвет, после чего вместо смерти наступает улучшение — очищение, просветление  (рвотные массы были символическими). С удивлением рассказываю об этом грузному молодому человеку. Говорю, что ощущение приближения смерти не вызывало неприятия, потому что в моем представлении Смерть — это возможность найти ответ на вопрос, что ждет нас там, по другую сторону Жизни.

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Сначала двадцать пять человек ... а сегодня - семьдесят».

Справа, на высокой круче над излучиной реки стоят, бок о бок, крестьянские хозяйства, принадлежащие двум братьям. Большие, заросшие травой поляны тянутся от края обрыва до их заборов. Младший брат, долговязый степенный мужик, предлагает старшему, коренастому и такому же степенному, срыть крутой склон, чтобы пустить под пахоту открывшуюся бы при этом плодородную землю. Придется повозиться с валунами, но выгода будет несомненной. Старший брат, тугодум и себе на уме, долго не соглашается, взвешивает, смотрит в сторону реки. Там видится как бы уже срытый склон, полого спускающийся к неподвижной, стального цвета воде. Плодородная коричневая рыхлая земля усеяна (умеренно) валунами. Старший брат вдруг обнаруживает, что ему придется срывать меньше, чем брату, расстояние от реки до его забора короче, чем братово. Это решает дело, он степенно поддерживает идею. Братья стоят у обрыва, а на задах хозяйств, за избами, беззаботно резвятся на воле их ребятишки, походя, играючи подглядывая друг у друга интимные части тел (с невинным детским любопытством, озорным и неуемным).

Незнакомый лоточник (торгующий книгами и газетами) просит, чтобы я его подменила (один раз). Прихожу поутру, вижу около продавца напарницу, с удивлением узнаю в ней Леру*. Они удаляются, спохватываюсь, что продавец не проинструктировал меня и не оставил разменных денег (для сдачи). На миг в этом нецветном смутном сне предстает поддон с секциями, заполненными новыми сверкающими, реалистичными монетами (разного достоинства). Подходит девушка (еще одна напарница), просит предъявить удостоверение личности. Протягиваю его, прошу, чтобы она не смотрела на фото, потому что я вышла там очень плохо. Девушка говорит, что и сама плохо вышла на фотографии удостоверения личности. Добавляет, что, наверно, у всех так. Говорю, что это, наверно, подстраивают Бесы, чтобы огорчать людей, высекать у них отрицательную энергию. Проходящая мимо молодая женщина одаривает меня внимательным взглядом.

Мысленная фраза: «Ну, душенька, не реви». Виден начинающий похныкивать малыш, он лежит на широкой взрослой кровати, на животе, опустив голову на ладошки.

Фрагмент мысленной фразы: «...мясо, растворившееся в желудке...».

Несколько мужчин рассуждают о том, что когда командируют куда-нибудь для подавления беспорядков, можно в течение этих двух месяцев безнаказанно быть сколь угодно агрессивным.

Прихожу на выставку, покупаю билет (за "$12"), иду к выставочным павильонам (удаленным от входа). На пути возникает небольшой крутой подъем, снабженный ступеньками и обнесенный справа перилами. Правее (параллельно) вьется крутая тропа. У подножья служитель спрашивает, какой путь я ищу, мужской или женский. Отвечаю, что женский, он указывает на ступени. Протягивает аляповатый значок, говорю, что у меня нет на это денег, он отвечает, что раз так, можно не платить. Поднимаюсь наверх, решаю на этот раз все бегло осмотреть, чтобы потом придти еще раз и побыть подольше. Возвращаюсь по подземному туннелю, просторному, светлому, со скамьями по стенам. Решаю, что незачем приходить еще раз (и тратиться на входной билет), лучше вернуться в павильоны сейчас. Вижу сестру, она интересуется, что я здесь делаю, отвечаю, что решила вернуться в павильоны. Оказываюсь у давешнего подъема, служитель опять вручает значок, на обороте которого вижу выбитую цену ("$4"). Оказываюсь на покрытой травой и лужицами воды обочине широкой, мокрой от дождя дороги. Слышу за спиной шум приближающейся машины, сторонюсь. Огромный грузовик проезжает почти впритык, теряю равновесие, падаю навзничь, оказываюсь скользящей (уже на животе, головой вперед) за правым задним колесом. Опасаясь, как бы оно не втянуло меня под себя, упираюсь в него рукой. Водитель высовывается из кабины, на ходу знаками требует, чтобы я отцепилась. Сигналю, что не могу ничего поделать, мчимся дальше. На обочине появляется кучка белого щебня, водитель притормаживает, застреваю на щебне, грузовик уносится прочь. Иду к автобусной остановке. В руках оказываются две дорожные сумки, снимаю испачканный намокший плащ, кладу в одну из сумок, сажусь в автобус. Входит старушка с ребенком, уступаю им место, пересаживаюсь подальше, сижу, роясь в сумках.

Мысленная фраза: «Так как же нам усесться за столик так, чтобы все слова переговоров были значащими?»

Сосредоточенно, упорно пытаюсь решить проблему. В качестве илюстрации (символа?) предстает разделенная на клетки доска (шахматная?), склонившись над которой я произвожу какие-то манипуляции (сон был неспешным, в серых тонах).

Мысленная фраза: «Дальняя дорога», предваряющая появление лица Иосифа Кобзона и относящаяся именно к Кобзону.

Мысленная фраза (женским голосом, запальчиво): «Это у тебя так думаешь».

Смутно, в сероватых тонах видится пара рук (до середины предплечья). Руки согнуты в локтях, в левой зажат бумажный кулек, доверху заполненный песком. Эти руки видятся в таком положении, как если бы они были моими, но они не были моими.

Мысленный, с пробелами запомнившийся диалог. «...как самый лучший ... опыт».  -  Мягко: «Ей, может быть, лучше не вспоминать эти травмирующие обстоятельства».

Движемся (влево) сквозь возникшее на нашем пути войско. Поступает мысленный совет не опасаться поднятой войском стрельбы, она мнимая, кажущаяся. Ружья стреляют (влево) бесшумно, безостановочно, выстрелы сопровождаются небольшими клубами светлого дыма. Не прекращаем движения, так как и без подсказки не обращали внимания ни на войско, ни на стрельбу. Сон в светлых тонах, солдаты похожи на грубо вырезанные деревянные игрушечные фигурки. Наша манера перемещения целеустремленностью скорей напоминает движение, например, муравьев, а не людей — мы двигались автоматически.

Смутно, издалека, сверху видна лежащая на кровати женщина. Она вимательно, осторожно ощупывает оголенную правую нижнюю часть живота. Признаю в неразличимой фигуре маму*, понимаю, что ее что-то беспокоит.

В финале сна про Петю появляется пара грубых мужских ботинок.

Мысленные, несколько раз повторившиеся фразы: «Здоровенького? Вызываем на пляж».

Прихожу в первый раз на занятия группы, где обучают раскованности. Участники встают в затылок друг другу, и под музыку (которую не слышно) двигаются по большому кругу, повторяя за кем-то телодвижения. Уверена, что у меня ничего не получится, но, к немалому удивлению, сразу всё само собой получается. Потом проводятся занятия по этикету, все сидят за общим столом и учатся пользоваться множеством разновидностей столовых приборов.

Мысленное определение женщин (поэтесс или вообще богемных, где промелькнули образы Цветаевой и Ахматовой): «Все они — блефоманки».

Мысленно произношу: «Среда» (день недели). Неспешно пишу его над предназначенным для этого отрезком линии вверху ничем еще не заполненного листа блокнота (еженедельника).

Кипа тонких светлых, с неровными краями листов, насаженных на ржавый горизонтальный стержень. Проверяю их на соответствие времени, приснившемуся прошлой ночью. [см. сон №0814]

Обрывок мысленной фразы: «...который, наверно...».

Мысленная фраза: «Облекли джинджи на принятие соответствующей позы» (в этом предложении подлежащее отсутствует).

За стеной моего жилья плачет ребенок. Сон условно показывает плачущую малышку и ее странно реагирующую мать, молодую худощавую женщину. Мать пытается строгостью заставить девочку замолчать. Та плачет еще более бурно (плач не озвучен). Мать несет ребенка к окну (нижнего этажа), кладет на стоящую за окном кровать, покрытую белым пуховым одеялом. Девочка лежит поперек кровати, на животе, мать мнет ее спину и бока, заголяя тело ребенка. Делает это молча, с недоброй целью. Оказываюсь у кухонного окна, не могу понять, что это означает. Может быть мать хочет заходящуюся плачем девочку застудить?

Мысленные фразы: «Минуточку! Минуточку!»

Мысленная фраза (женским голосом, заинтересованно): «Под птиц подделываются».

«Мерзкая, нет чтобы сказать что-то ...», - говорю я с добродушным осуждением (прилагательное не запомнилось).

Мысленная, незавершенная фраза (категорично, женским голосом): «Хотя он не происходит, несмотря на то...». Идет отработка оптимального построения фразы:  по сравнению с оставшимся за рамками сна первым вариантом, где дважды повторялся союз «хотя», один из них удалось заменить предлогом.

Мысленная фраза (завершившая сон): «Этот шум проделал определенную пользу».

Речь идет о зажигаемых в человеке СВЕЧАХ. Подчеркивается, что особенно важной является «четвертая Свеча».

Мысленная фраза (женским голосом): «Потому что память».

Мысленное перечисление: «Филопедия. Кристалл. Тетушка, способная окотиться» (филопедия означает любовь к просвещению, а окотиться — рожать детенышей).

Мысленная фраза (с выпавшим фрагментом): «И вот (наступило) ... солнечные лучи которого меня совсем не волнуют» (окончание вымолвлено сварливой скороговоркой).

Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза (женским голосом): «Меня ... расхожее представление, что...».

У меня возникла проблема в отношении близких мне людей. Преклонных лет мудрец взялся помочь, захотел побеседовать с ними. Оставляю их у него, брожу неподалеку. Решив, что прошло достаточно времени, поворачиваю обратно. Иду неторопливо по пустому пространству песочного цвета земли с полузасохшими клочками травы, подхожу к одиноко стоящему гаражу. Дверь его распахнута, почти все помещение занимает темный автомобиль. В дальнем левом углу, на длинной низкой скамье сидят старик и мои близкие (трое, и по крайней мере двое из них были детьми). Сидят так мирно, уютно, так поглощены беседой, что не решаюсь их окликнуть. Тихо, с улыбкой прохожу мимо, сворачиваю вправо, а перед глазами стоят те четверо на низкой скамейке, в углу металлического гаража.

Мне поручено вручить поздравление юбилярам, болгарам, от имени их соотечественников. Не выполняю поручение в дни, когда юбиляры были в нашем городе, приходится ехать в город Киров, где состоятся торжества. В гостиничном коридоре делегаты одной из групп делятся (по собственной инициативе) советами по поводу оформления поздравительного адреса. Это выглядит так, как если бы мне сообщались правила этикета. Проблема в том, что моих денег вряд ли хватит, чтобы заказать адрес. Но если теперь мне известны все тонкости, и если я умею красиво писать, мне под силу оформить его самостоятельно. Нужно лишь позвонить давшим поручение болгарам, чтобы уточнить текст поздравления.

Мысленные фразы (женским голосом): «Кто эти девочки? Положите его сюда».

Мысленная, незавершенная фраза: «Высший Разум, который, говорят...».

Мысленная фраза: «Резкое возведение в квадрат: трижды три — девять».

Несколько раз в течение ночи повторяется мысленное бессловесное собщение, предупреждающее, что я подвергаю себя чрезмерным нагрузкам, слишком интенсивно и подолгу работая за компьютером. Сообщение сопровождается незапомнившейся илюстрацией.

Мысленная фраза (вялым женским голосом): «Я так думаю — или он позвонит мне, или что» (что-нибудь другое).

Мы (члены сновидческой семьи) принимаем гостей в просторной правой комнате (а в левой, смежной, темноватой, у нас спальня). Появляется симпатичная изумрудная ящерица. Воспринимаю ее как невесть откуда взявшуюся (но когда позднее мы вошли в спальню, там смутно виделась просторная клетка, из которой ящерица будто бы сбежала). Вид у ящерицы смелый, смышленный и немного возбужденный. Мелькает то тут, то там, иногда стремительно взбирается на кого-нибудь из гостей (видимых неотчетливо, темновато). Один из гостей зачем-то наклонился, ящерка с его спины ловко перемахнула на другого. Беспокоюсь, как бы ее нечаянно не раздавили. Наполняюсь тревогой каждый раз, когда вижу ее, такую маленькую, хрупкую (в сравнении с человеческими ногами), не подозревающую о грозящей опасности. Вижу ящерицу отчетливо, особенно когда она на ком-нибудь из гостей. Чувствую даже ее душу — чистую, свободную, бесстрашную, бесхитростную и невинно-озорную. В какой-то момент замечаю, что у нее изо рта что-то торчит, она так и бегает с этим. Трудно определить, что это такое — то ли останки комара, то ли (почему-то приходит мне в голову) она схватила со стола кусочек селедки, а неподобающая пища может принести ей вред. Если бы это был комар, думаю я, она давно бы его проглотила. Хотя, возможно, маленькой плутовке хочется побегать, держа его во рту. Но больше всего волнует, как бы ее не раздавили. Когда она исчезает из виду, мы, полагая что она шмыгнула в спальню, идем туда, сдвигаем мебель, но ящерицу не обнаруживаем. P.S. Из-за прелестной маленькой ящерицы этот сон подбодрил и отвлек меня.

Короткий сон, после которого я полупроснулась, мысленно повторила содержание, но как только собралась его записать, оно вмиг из памяти улетучилось.

Мысленная фраза (женским голосом): «Ну а вас сколько?»

Мысленные фразы: «С вистом. Висты ушли сами».

Обрывок мысленной фразы: «..снизить видения гармонии...».

Мысленная фраза: «В правой руке я держала диван, а левой старалась осторожно поставить его на место».

Окончание длинной мысленной фразы: «...и рассеянность девочки». Смутно видится девочка-подросток.

Мысленная фраза: «В общем-то это вопрос...» (не договорена оценочная характеристика вопроса).

Свободно читаю рукописные листы с широкими пробелами между абзацами и множеством подчеркнутых фраз. Текст излагает какие-то положения с разных, взаимоисключающих точек зрения, чтобы в них разобраться, нужно как следует сосредоточиться. В дополнение к тому, что я читаю, звучит подробный мысленный комментарий, но заключения по поводу прочитанного я строю самостоятельно.

Мысленная фраза (женским голосом): «Син-дин, практическое начинает действовать» ("Син-дин" является обращением).