Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (мужскими голосами). Рассудительно: «...так после двадцатого марта».   -  Жизнерадостно: «После двадцатого мая».

Молодая девушка лежит в постели, одеяло чуть отброшено в сторону, на свободном краю кровати стоит блюдо с испеченным тортом. Намазываю на него крем, начала наносить второй слой, крем кончился, иду за добавкой. Вернувшись, не вижу торта. Девушка по-прежнему в постели, одеяло закрывает всю кровать, а торт исчез. С недоумением смотрю на то место, где он был, замечаю под одеялом его слабые контуры. Девушка отбрасывает одеяло. Торта мы не видим (есть еще простыня), но контуры проступают отчетливей. Отбрасываем край простыни, с легким омерзением ожидая увидеть испачканную кремом простыню и безнадежно испорченный торт. Но видим белую, без единого пятнышка простыню и неповрежденный торт.

Сижу на кровати в многоместной комнате общежития, на одном из верхних этажей высотного административного здания. Ожидаю, как и все, вызова на экзамен (это что-то типа аттестации). Думаю, что нужно бы взять туда свой послужной список (или хотя бы освежить его в памяти), но  не делаю ни того, ни другого. И вот я уже там, в большой комнате, заставленной рядами стульев. Обстановка неформальная, как в провинциальном клубе, полно народу, и даже ребятишек. У правой стены, за столом расположилось несколько членов комиссии. Задают какие-то вопросы, я отвечаю (не запомнилось, где я при этом находилась, не исключено, что сидела в задних рядах). Последним вопросом, после оглашения которого член комиссии призвал всех поутихнуть, был вопрос о том, волнуюсь ли я сейчас. Говорю, что этот экзамен — первый в моей жизни, на котором я не волнуюсь, а ведь мне пришлось сдавать много экзаменов, с детства, со школы, и я всегда очень волновалась (сон нецветной, все виделось немного условно; ничьих лиц я не видела; главного, как я полагала, вопроса — о послужном списке  — мне так и не задали).   [см. сон №9027]

Мысленная фраза (спокойным женским голосом): «Не жарко будет?»

Держу тонкую пачку ксерокопий газетных статей. С удивлением замечаю, что каждый лист заключен в полупрозрачную пластиковую оболочку болотного цвета. Вынимаю один из последних листов, вижу текст и штриховые рисунки. Прочесть ничего не удается, не воспринимаются даже рисунки, хотя изображено все отчетливо.

Фрагмент мысленной фразы: «...и расскажет, как семейство кошек превращает в семейное достояние все, что им удалось...».

Мысленная (моя) фраза: «У меня глаза прямо не открываются, спать, что ли, хочется».

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (добродушным мужским голосом): «Пшишь ... Если спросят, ловил ли я рыбку, что наши дяди не ели, скажу нет. Но если спросят, ловил ли типа карася, скажу да» (первым словом как бы кого-то отгоняют; за буквальную достоверность не ручаюсь, но смысл уловлен верно). Смутно, бегло увиделась растрепанная фигура рыбака, которому будто бы принадлежит сказанное.

Углубляю убежище, прямоугольную (мне по бедра) яму. Она тянется с наружной стороны поребрика, напротив кондитерской. Вяло, неуверенно поднимаю со дна светлые булыжники, кладу на дальний край ямы. Неуверенность проистекает из убеждения, что камни все равно будут кем-то сброшены вниз.

Дряхлый, опирающийся на палку старик с трудом держится на расставленных кривоватых, негнущихся ногах. Перед ним, не замечая его, крепкий поджарый парень на четвереньках сосредоточенно подбирает что-то с земли. Парень мешает старику пройти. Старик, выждав, в нетерпении хватает его за футболку, с неправдоподобной легкостью приподнимает кажущегося невесомым парня и убирает с дороги.

Фрагмент мысленной тирады (женским голосом): «И меня вызвали голосовать. Представляете, у меня еще незаполненная анкета...».

Мысленные фразы (женским голосом, деловито): «В Ялту. В Ялте кресла не отнимали».

Мысленное бормотание: «Лили, лежать. Лили, лежать. Сказать Лили: лежать!» (имя произносится с ударением на первом слоге).

Обращаясь к собеседнице, около которой стоит ее пес (похожий на лабрадора), и имея в виду именно пса, запальчиво говорю: «Вот дай ему высказаться. Интересно, что он скажет о нашей жизни» (персонажи виделись смутно).

Мысленные фразы: «От легкого деп... Нет, а тут от легкого...» (фраза обрывается; «легкое» является прилагательным).

Преодолеваем препятствия. Руины, вздыбленная земля, овраги, завалы, темные силуэты людей. В последнем эпизоде нам нужно спуститься с огромного бревенчатого сооружения, имевшего форму усеченной четырехгранной пирамиды. Ее ячеистые поверхности позволяли ухватиться руками (да и то некрепко), не давая возможности упереться в ячейки ногами. Учитывая нешуточную высоту и почти отвесную крутизну, это вызывает сильное чувство страха. Но все же не такое сильное, чтобы парализовать все новые попытки найти упоры для ног либо спуститься с помощью рук, то есть практически на весу.

Мысленная фраза (женским голосом, провинциальным тоном): «Ну так уж через лясы точить можно».

Мысленная, незавершенная фраза: «Миллионы этих терпеливых лет...».

Неприятный сон, сопровождавшийся неприятными эмоциями. Они связаны с небольшими светло-желтыми квадратами, которые кто-то то ли раздавал, то ли требовал вернуть, то ли еще что-то.

Мысленное сообщение о веселой вечеринке, на которую отдыхающие на курорте респектабельные персоны явились в пижамах. Бегло видятся несколько мужчин, натягивающих заурядные пижамы поверх черных элегантных костюмов.

Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «Через месяц пребывания в ... он стал перекладывать ... и знания на плечи тех, кто...».

Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «... однако о положениях морали и этики тут также не может быть речи, потому что...».

Кто-то (невидимый) мысленно, с мягкой усмешкой говорит о том, что он так устал, что даже отвертка вываливается у него из рук.

Молочно-белая, почти замкнутая сфера с небольшой трубкой в центре. Из трубки понемногу разбрызгивается нечто, оседающее на внутренней поверхности сферы редкими черными каплями.

Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «...и требующее от него высокой начитанности».

Мысленная фраза (мужским голосом, спокойно, с расстановкой): «Я не говорю про СНЫ, которые лежат, вот они, все здесь, без остатка» (сны подразумеваются мои, но имеется в виду, что дело совсем не в них).

Бездумно приподнимаю верхнюю крышку пианино, машинально заглядываю внутрь, вижу какие-то предметы, мельком умозаключаю, что это тайник. Не вникая в детали, закрываю крышку,  и забываю об обнаруженном. В комнате появляется мама*, подходит к пианино, возбужденно спрашивает: «Кто его открывал?» Опускает вниз верхнюю половину лицевой стенки (над клавиатурой) — и я вижу другой тайник. Полки его (как в каком-нибудь кухонном шкафу) забиты пакетами и банками с продуктами. Запомнилась пара трехлитровых банок с темным (домашним?) вареньем, они лежали бок о бок слева, на средней полке. Смотрю туда и говорю, что я не открывала (отчетливо виделось лишь черное пианино со своим содержимым).

Вхожу на кухню все еще будто бы моей квартиры на Рябинной улице. Отчетливо вижу симптомы того, что здесь изрядно напакостила мелкая Нечисть — где-то надорваны обои, что-то разбито, что-то испачкано, на полу следы, ведущие к двери. Чувствую, что пакостили Существа не злобно и не агрессивно, а просто в соответствии со своей натурой, по зову, так сказать, души.

Текст, в котором содержались исходные данные (или рассуждения), промежуточное умозаключение и глобальный вывод.

Мысленные фразы (женским голосом, высокомерно): «Я сажусь. И сегодняшний день ты будешь сидеть на Дне рождения». Смутно, в блекло-серых тонах видится щуплый молодой мужчина, которому это адресовано.

Мысленная фраза: «Значит, возвращение твое домой».

Мысленная фраза: «Почему мы сколько растем?»

Снимаем на берегу моря большую комнату, из огромного, во всю стену, окна которой открывается великолепный вид. Комната не имеет отдельного входа, приходится пробираться через хозяйские апартаменты. И если наша комната чиста, светла и просторна, то у хозяев темно, неуютно и захламлено. Сдвигаю набросанные на полу хозяйского салона вещи, и только после этого оказываюсь на своей территории. Вижу старое металлическое кресло-качалку с ярко-красным каркасом. Значит, хозяйская бабушка опять любовалась морем из нашего окна (она позволяет себе это иногда, в наше отсутствие). Отношу забытое кресло старушке, попутно обменявшись с ней парой фраз.

Мысленные фразы (тихим женским голосом): «Спрячем вместе. Сейчас немножко...» (фраза обрывается).

Большая, неприятная муха (или какое-то другое насекомое) залетает через балконное окно в мою комнату. Выгоняю ее, она проникает снова. Так повторяется несколько раз, и это при том, что окно лишь чуть-чуть приоткрыто.

Мысленные фразы (женским голосом): «У меня — кризисный на прощанье. Кризисный на прощанье».

Мысленная фраза: «Один текст печальный, другой — сакральный». Появляется пустая открытая, хорошо просушенная светлая деревянная бочка, опоясанная поверху тонкой полосой темного материала. Кто-то (невидимый) разрезает полосу, извлекает из-под нее комочек бумаги (типа засохшего папье-маше). На нем видны сохранившиеся буквы почти полностью смытого текста, написанного красивым почерком, фиолетовыми чернилами. Комочек засовывают в щель между дверью и косяком дверной рамы.

Мысленные фразы (женским голосом): «В центре города. В центре города! Здесь наверняка еще что-нибудь...» (фраза обрывается).

Мысленная фраза: «Превращ... превращение одно» (первое). Смутно видятся пластмассовые, вставляемые друг в друга стаканчики (недоговоренное слово произнесено в начале этой операции, остальное — по завершении).

Мысленный диалог. Глухо, невнятно: «Ис.ожников» (одна буква не уловилась).  -   Задиристо, почти грубо: «И чернокожих?»

Мысленные фразы (бодрым женским голосом): «Теперь — сколько я сделаю на пальцах на ногах. Слушай».

Мысленный диалог (женским и мужским голосами).  Звонко, оживленно: «Виктор?»  -  Механическим басом: «Аллё».

Мне снится, что я СПЛЮ и вижу во сне, как Саша* берет с полки в ванной три предмета (зубную пасту и что-то еще). Потом (я уже не сплю) стою у открытого, залитого солнцем окна, любуясь природой. Тихо подходит Саша, с улыбкой говорит, что взял в ванной зубную пасту. Расширив от удивления глаза, отвечаю, что видела это во сне (там была видна лишь рука берущего, но я знала, что это его рука). Боковым зрением замечаю на моей, еще не заправленной постели растянувшуюся на спине, весело дурачась, сестру в черном пальто. В праведном негодовании поворачиваюсь, чтобы отчитать ее и согнать с кровати. Она (уже без пальто), может быть, только и ждет, чтобы на нее обратили внимание.

Мысленная фраза: «Вообще нет, мы грустили по этому поводу» (не имеется).

Мысленно рассуждаю (о музыкальных упражнениях?), вскользь мелькает осознание, что рассматриваемых вариантов три, а попарных сочетаний их - шесть. Делаю вывод: «Наименее благоприятное — гамма и лучи» (имеется в виду сочетание такой пары). Возникают иллюстрации. К слову «гамма» - невнятная фортепианная клавиатура и последовательное движение в пределах октавы. К слову «лучи» - четкий кружок с расходящимися в стороны радиальными отрезками.

Дается знать, что я наилучшим образом разместила шахматного короля. Это было не во время игры. Доска располагалась вертикально, и была совсем не такой материальной, как ей полагалось бы быть - она имела нечеткую, мягко-расплывчатую форму. Вместо шахматных фигур на ее поверхности клубилось что-то неопределенное. Короля там не было видно вообще, и тем не менее, смысл сна именно в том, что я разместила шахматного короля наилучшим образом.

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «На ... с этими деньгами».

Возле одного из домов небольшого селения устанавливают осветительный фонарь. Осуждают владельца соседнего жилища, убравшего свой фонарь, из-за чего тут и стало так темно. Фонарь собираются подвешивать к невысокому, по пояс человеку, столбу, посредине небольшого горбатого мостика. Это выглядит странным, так как на мосту и без фонаря с трудом можно разминуться. Процесс установки тоже странноватый — в настиле моста проделаны четыре круглых отверстия, из которых сейчас торчат четыре головы в скафандрах, еще пара человек копошится рядом.

Петя столкнулся с неблаговидными поступками лиц, прикрывавшихся видимостью благих намерений. Узрев неожиданный финал, пребывает в недоумении, озадачен. Говорю, что нужно научиться быть бдительным в отношении истинных намерений людей, с которыми вступаешь в контакт. Следует отдавать себе отчет, что не всегда намерения бывают благими, даже если и кажутся таковыми на первый взгляд. Нужно научиться смотреть на вещи более трезво, не обольщаться. Завершаю эту длинную тираду уже в полупроснувшемся состоянии, не открывая глаз, шепотом.

Мысленная, неполностью запомнившаяся, незавершенная фраза: «...батарея от коммунистов...».

Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (из диалога): «Можно прожить пять лет в ...» (фраза обрывается; вторая ее половина должна начаться с уже заготовленных слов «и ничего не»).

Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог. «Против...».  -  «А кто должен быть против?» (таких нет).

Мысленная фраза (женским голосом): «Кто в красивой оболочке живет?»

Два-три человека на спортивной плащадке энергично разворачивают свернутую рулоном белую сетку (похожую на волейбольную, но предназначенную для чего-то типа настольного тенниса). Помогаю им, сетка принадлежит мне и нужна мне сейчас (персонажи видятся условно, а сетка и площадка с полувытоптанными кустами редкой травы — совсем вживую).

Фесио Арфас* заезжает за мной, приглашает в селение Адамс. Отправляюсь с ним, прихватив лишь сумочку. По прибытии он спрашивает, где мои вещи. Отвечаю (лгу), что никогда не беру их с собой. Он говорит, что нужно было взять. Спрашиваю: «Сказать, почему я не взяла?» Добавляю, что с его проницательностью он мог бы сам догадаться - я приехала без вещей, потому что не поверила, что меня на самом деле зовут в селение, это показалось мне слишком невероятным. Фесио Арфас качает головой, повторяет, что вещи надо было взять. Он спокоен и доброжелателен (но видится неясно). В селении меня встречают приветливо. В большом, типа ангара, помещении с десяток женщин сидят на стульях в кружок, и я с ними. У некоторых на коленях дети. У женщины, что находится напротив меня, их даже двое — малышку она держит на коленях, а у той на руках грудничок. Мать бережно обоих поглаживает. Несколько селянок сидят поблизости, вне круга. Одна из них подходит, садится мне на колени (трогательно, доверчиво). Ее темные чистые пушистые волосы лезут мне в рот, то и дело их поправляю. У сидящей напротив меня малышки симпатичные тряпичные кольца на пальцах. Кто-то из женщин спрашивает, знает ли девочка, какая она красивая. Малышка отвечает: «Мне мама не разрешает говорить, какая я» (мама не разрешает ей обсуждать этот вопрос с другими). Любуюсь тряпичными колечками. Вижу перед собой то, из чего они сделаны - это полоски светло-серого холста с цветной продольной нитью, желтой на одной полоске, зеленой на другой (повисшие в воздухе полоски слишком крупны для детских пальцев, но на этом внимание не заостряется). Волосинки опять лезут в рот, поправляю их, задаюсь вопросом, с какой целью молодая женщина забралась мне на колени. Может быть, ей не удается забеременеть, и она полагает, что я каким-то образом могу помочь ей? Женщина напротив с улыбкой говорит, что пора кормить детей. Интересуется: «Знаешь, как мы делаем? Если она (малышка) играла с ниткой масляными руками, то мы эту нитку даем (ребенку, пососать) вместо масла». Улыбается, призывая оценить остроумную хитрость. На миг видится торчащий из небольшого тряпичного мяча обрывок нитки, которую теребят испачканные сливочным маслом детские пальцы. Атмосфера в ангаре мирная, доброжелательная. В очередной раз поправляю волосы продолжающей сидеть у меня на коленях женщины. Думаю, что, может быть, я и в самом деле способна приносить другим удачу? Что ж, если это так, буду только рада.

Окончание мысленной фразы (спокойным женским голосом): «... а то она проснется».

Смотрю в окно, вижу нечто любопытное под окнами противоположного дома. На импровизированном, чем-то загроможденном столике сидит несколько птиц. На миг отвлекшись, боковым зрением фиксирую взметнувшуюся вспышку белого огня. С беспокойством всматриваюсь, ожидая увидеть обгоревших птиц, но там все цело и невредимо. Это была вспышка магния, задействованная только сейчас замеченным фотографом. Ему позирует сова. Вот она приподнимает над головой крыло, как бы салютуя кому-то, а вот прижимает крыло к груди, к сердцу. Фотограф знай молча щелкает затвором. Неотрывно слежу за проделками потешной совы (и вижу ее, в отличие от всего остального, ясно). Птицы исчезают. Подходит расхлюстанная толстуха, лезет к фотографу с советами, он не обращает на нее внимания. Из окна высовывается хозяйка этой части двора. Фотограф испрашивает разрешение сделать несколько снимков правее, для чего ему необходимо прикрыть дополнительный участок поверхности. Справа от зеленоватого покрытия, на котором стоит столик, расстилается (кем-то или само по себе) старое потрепанное бледно-серое полотнище.

Мысленные фразы: «Законы движения. Первый раз взять законы движения и попробовать их откомментировать».

Ласково приговаривая, покачиваю сидящую у меня на коленях малышку.

Мысленно, бессловесно сообщается, что две некие Сущности неразрывно связаны в Прошлом, Настоящем и Будущем (для обозначения Настоящего использовано незапомнившееся незнакомое определение). Демонстрируется пара непонятных, находящихся впритык друг к другу Сущностей. От них влево, в Прошлое, тянутся два параллельных темных луча, постепенно сближающихся и сходящихся в одной точке. Потом два таких же луча тянутся вправо, в Будущее, и постепенно сближаясь, сходятся в одну точку и там.

Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «Так из позы ... и зарожденного...». Речь идет о зачавшей женщине (не о позе зачатия, а о чем-то другом, смутно изображенном).

Мысленные фразы (глуховатым женским голосом): «Что, пошли (отправились) туда. Вероника!»

Мне предлагают составить описание изобретения. Пребываю в нерешительности, поскольку незнакома с этой областью техники.

Сон о преследовании человека. Процесс был спокойным как со стороны преследуемого, так и со стороны преследователей, развивался вправо и закончился ничем, преследуемый схвачен не был. Но этот сон с какого-то момента сопровождался странными ощущениями моего мозга. Это были мягкие бесконтактные надавливания на правое полушарие, над виском. Было представление, что в этой области отсутствует фрагмент черепной коробки, мозг защищен только кожей. Воздействия были безболезненными, отчетливыми, многократными, не грубыми. След от них держится до сих пор. P.S. Спустя полгода мне пришла догадка, что, возможно, в этом сне имело место не преследование, а изгнание.

Пистолет (похожий на пистолеты автозаправочных станций) с тянущимся куда-то шлангом. Крючкообразный ствол его введен в частично вскрытую черепную коробку ребенка. Возникает мысленная фраза: "Согласно ... медицине головка этого ребенка не весит ничего" (одно слово не запомнилось).

Мысленный диалог (мужскими голосами).  Неспешно: «Я с Таней расселюсь». Быстро: «А по-моему, я с Таней расселился. Надо же, две дочки...» (фраза обрывается).

В коонце сна с жаром говорю: «Да, но ведь в то, что им только кажется, они же верят».

Мысленная фраза (женским голосом): «Ничего, если, может быть, и есть целую неделю» (здесь "есть" - в смысле "имеется").

Мысленная, с пробелом запомнившаяся, издалека пробившаяся фраза (женским голосом): «И... пятая семья сюда приедет учиться».

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Давай ... по математике».

Стою в лавчонке, полки которой до потолка уставлены моющими средствами. Объясняю продавцу (по-английски), что мне требуется.

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Тогда бы ... являлась функцией от начинающего».

Случайно взглянув на Небо, вижу огромную, в серых тонах композицию из четырех, стоящих в затылок друг другу человек: трое взрослых (передний похож на Ленина) и (перед ним) мальчик с ружьем наизготовку. Меня охватывает восторг, вспоминаю, что не впервые вижу Небесные видения. Обнаруживаю, что видимое является малым фрагментом развернувшейся в Небе картины, у меня аж дух захватило! На голубом Небе простирается гигантское кольцо с размещенными (как, например, Знаки Зодиака) композициями, пытаюсь рассмотреть остальные, это не удается (та, которую вижу, располагалась в правом нижнем квадранте). Подходит Петя, тоже видевший небесную картину (уже исчезнувшую), радуюсь за него, возбужденно пересказываю то, что удалось рассмотреть самой, обозначаю цифрой «7» порядковый (координатный) номер виденных мной фигур (отсчитывая от верхней точки по часовой стрелке). Говорю, что во всем необычном, что попадается мне на глаза, всегда пытаюсь отыскать знак, подсказку для разрешения терзающей меня коллизии (связанной с пережитым в 1999 году потрясением). Петя бурчит что-то неодобрительное. Горячо добавляю, что так и не могу перестать верить тому, что некогда видела, и в то же время не могу поверить тому же самому. Петя недовольно бурчит. Раздается выстрел, подходим к окну (очутившись в нашей бывшей квартире на Рябинной улице). Сквозь ночной мрак видим внизу, на проезжей части улицы допотопный трактор, из вертикальной выхлопной трубы которого вырывается облачко огня. Так это он издал такой звук? Справа от трактора появляются двое напряженных мужчин, у одного в руке пистолет - кажется, они собираются стрелять по окнам. Быстро выключаем свет, переходим на кухню. С лестничной площадки доносятся голоса соседок, одна говорит, что если эти мужчины позвонят в дверь, нужно открыть им «как ни в чем не бывало» (ради собственной безопасности). Совет кажется странным, решаю уточнить, высовываюсь на лестницу, спрашиваю: «Так дверь не открывать?», Зея вежливо, но холодно отвечает: «Нет, дверь не открывать» и мягко, но совсем не вежливо прикрывает нашу дверь (голова Зеи совсем седая, и это меня удивило больше всего, лицо виделось ясно, но это было не ее лицо). И откуда, думаю я, Зее может быть известно, как нужно поступать в этой ситуации? И почему в ее отношении ко мне сквозит такая неприязнь? 

Мысленный диалог (женским и мужским голосами).  Издалека: «Потому что они ма...  Потому что они, энта, маленькие».  -   Отчетливо: «И все разные».

В читальном зале ко мне подсаживается и заводит разговор мужчина в темной одежде. Я не расположена вести беседу, отвечаю лишь из вежливости. Мужчина делает вид, что не замечает этого. Держится участливо, как ни в чем не бывало продолжает расспросы. Из  запомнившейся части диалога можно увидеть, насколько он в этом преуспел. Он (услышав, что мой муж умер): «Вы его потом хоронили?» Я (с недоумением): «Да». Он (сочувственно): «Да, я знаю, это очень тяжело... А почему вы опоздали на свадьбу?» Распространяюсь о своей рассеянности. Он (ободряюще): «Ну, это ничего». Чуть помолчав, говорит: «Ему нужно выйти к людям». Я: «???» Он демонстрирует реальную (юношескую) фотографию умершего мужа, и водя по ней пальцем, объясняет: «У него взгляд высокомерный и надменность в изгибе губ». Говорит: «Вот» и кладет передо мной газету. Я: «Что это?» Он (давая понять, что прекрасно помнит, что я не верю в гороскопы): «Гороскоп». Бросаю взгляд на газету — это страничка гороскопов на текущий день. Бормочу что-то нечленораздельное, засовываю газету в верхний ящик стола и приступаю к прерванной работе.

Мысленные фразы: «Они спрашивали. Они спрашивали, сколько тех, кто должен...» (фраза обрывается).

Мысленный диалог. «Ты не обглодок», - доносится издалека мужской голос. Я повторяю: «Я не  обглодок». И снова: «Ты не обглодок». - «Я не обглодок». P.S. Дело в том, что после того, что со мной произошло (и происходит) с 26 августа 1999 года, у меня часто бывает ощущение, что те, кого я полагаю повинными в произошедшем, обглодали меня (энергетически).

Мысленная фраза: «Понимаешь, почему это?»

Размышляю о шуме, в связи с чем приходит на ум «1968-й год».

Мысленные фразы (первая невнятно, вторая четко): «Ничего не произошло, только пара валенок сломалась. Сломалась пара валенок». Смутно видится пара темных валенок, от сильного холода ставших хрупкими и сломавшихся поперек голенищ.