Октябрь 2006

Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «...готовит что-то вкусно, ты съедаешь...».
Мысленная фраза: «О чем-то, до конца».
Мысленная, незавершенная фраза: «Несмотря на то, что...».
Мысленные фразы: «Малюток, маленьких детей. И очень быстро они отучились...» (фраза обрывается).
Мысленная фраза: «Человек давно известен мне, а вот (уток) я никак не могу (изучить)» (за слова в скобках не ручаюсь).
Мысленная фраза: «Малышка отоспалась очень хорошо».
Мысленная фраза: «Ты попал на один из северных островов южной части». Смутно видится крупный, сужающийся книзу материк, в южной (нижней) части которого  - сеть мелких островов (кажется, прямо на поверхности материка).
Мысленные, незавершенные фразы: «Тоже не... Они пытаются, пытаются подняться...» (вторая фраза произнесена эмоционально).
Мысленная фраза: «Как может выдержать Лебедь, если Рак пятится назад?» (см. басни Крылова).
Мысленная фраза: «Каким-то цветом ...тушным была повреждена твоя нога» (одно слово запомнилось неполностью).
Мысленная фраза: «Клекот матери, повторенный, как верное ожидание».
Мысленная, незавершенная фраза: «Он наползал на их спины (и)...». Смутно видятся несколько некрупных мирных животных, покрытых густым темным мехом. На них наползает добравшийся сюда ползком (обессилевший?) человек.
Мысленный диалог.  «Когда лили в шестьдесят первом году».  -  «В шестьдесят первом году?»
Мысленные фразы: «Один только человек. Один только человек настоящим человеком».
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог. «В... ребенке с платьем воспитанниц (приюта)...».  -  Резко: «Убирайся, ну!»
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Правильно ... и правильно они тогда п(опятились)».
Мысленные фразы: «Не так. Он всё сделал не так».
Мысленная, незавершенная фраза: «Хлеб, масло, шоколад бери...». Смутно видимый, сидящий за столом человек протягивает руку, берет что-то из одной из посудин.
Мысленные фразы: «Старушка. Ей было душно. Душнота».
В унылой казенной полупустой комнате, где сидят еще два заказчика, жду с мамой*, когда нами займется перевозчик вещей. Этот крупный мужчина бестолково топчется туда-сюда, но дело не движется. На настенной доске приколот листок с нашим новым адресом. Мама полна скептицизма, грустно говорит, что до нас очередь дойдет не скоро. Перевозчик внезапно переключается на нас, спрашивает адрес. Указываю на лист — он теперь почему-то лежит на столе и написан не моим, а маминым почерком. Перевозчик садится за стол, смотрит на лист, заявляет, что «так не пишут» (сон был не цветным, персонажи виделись неотчетливо).
Мысленные фразы: «В свете отчаянья ... открывать. При свете отчаянья ... открывать» (пропущенное, дважды повторившееся слово было записано ночью в блокнот неразборчиво).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «Когда к ним подъехали ... получившие известие о смерти брата...».
Мысленная фраза: «Перед ним сидела дама, закутанная в норковое манто». Смутно видится закутанная в манто дама, сидящая "перед ним" - пустым казенным столом в казенной комнате.
Двукратный односложный гортанный вскрик (похожий на птичий), что-то типа «Та! Та!»
Мысленная фраза (задумчивым женским голосом): «Мне кажется, что уже всё, наверно, всё».
Мысленная фраза: «Любовь зайца к зайчихе сделала зайца человеком».
Держу лист бумаги, на котором разбросаны знаки (символы). После каждого, на котором останавливается взгляд, медленно произношу по одному слову: «Средствовать. Скопировать. Знать» (судя по интонации, должно последовать четвертое, завершающее слово).
Мысленные фразы (неторопливым женским голосом): «Библиофон. Библиофон. Был ли библиофон для деревьев...» (фраза обрывается).
Мысленные фразы (разными голосами, непонятно, существует ли между ними связь): «Телефонные звонки» и «С копеечку».
Мысленная фраза: «Так что он далеко полетел — он полетел на Запад цивилизации».
Мысленная фраза: «Мне они сказали, что потом пешком вернутся».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Джорджа ... на этот раз задержал. Это был первый день пленения».
Длинная (кажется, печатная), изобилующая пробелами (многоточиями) фраза. Она видится неясно, удается рассмотреть лишь предлог «к». Воспринимаю ее как законспектированную мной мысленную фразу. Безуспешно пытаюсь ее восстановить.
Мысленные фразы: «Каков! Лесорубом был я, идея принадлежала мне».
Мысленная фраза: «Как, например, Ивонка» (имя произносится не без злорадства).
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (мужскими голосами).  «Он..», - неуверенно начинает один.  -  «Параллелен», - лаконично завершает второй (речь идет о  каком-то человеке).
Окончание мысленной фразы (спокойным женским голосом): «... а то она проснется».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (мужским голосом, с удовлетворением): «Хорошо ... помогало очень хорошо».
Мысленная, незавершенная фраза: «Крутил и крутил...».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Проделали бы то же самое с ... дружественного села».
«Шесть, четыре», - говорю я, как бы считывая приведенные ни листе числа. Однако, насколько удалось рассмотреть блок из десятка чисел, ни шестерки, ни четверки он не содержал. Я видела (и опознала) не все числа, помню, что там была единица.
Мысленная фраза (быстрым женским голосом): «Я вижу хоть два коричневых, коричневатых тома, похожих на себя».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «Знание ... и подвоз продуктов питания...».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом) «В этом ... Ежегодно».
Мысленные фразы (мужским голосом): «Я поговорю. Я говорю, с таких пор я себя, даже не знаю...» (фраза обрывается).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (солидным мужским голосом): «В каждом ... должны появляться более эффективные сообщения».
Мысленная фраза (приветливым женским голосом): «Спасибо большое».
Мысленные фразы (легким женским голосом): «Напутала так. Одномерную собачку» (возможно, было сказано не «напутала», а «напутано»).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Уже ... в первой ситуации».
Мысленная фраза: «Явления были одного порядка».
Хронология
Мысленно напевается: «Вот где, вот где, вот где шар растопился, растопился» (растаял).

Мысленная фраза (блатным тоном): «Спихнуть надо».

Фраза (возможно, мысленная), принадлежащая женщине и завершившая сон: «А я уже во второй раз эту карту брать не буду» (фраза основана на идиоме «битая карта»).

Мысленная фраза (спокойным женским голосом): «Не жарко будет?»

Фрагменты мысленной фразы: «..но все это не идет ни в какое сравнение с ... которые подавляли огонь, перераспределяли его...».

Мысленная фраза: «Они уже хотели было улыбнуться, как вдруг - Стоп! Вы арестованы!» Смутно видятся два стоящих на тротуаре человека (о которых идет речь), к которым приближаются два-три незнакомца.

Мысленное слово: «Дорвинец».

Маленькая девочка небрежно держит на коленях большую куклу. Не находясь в этом сне, внимательно смотрю на куклу. Ее лицо незаметно превращается в живое лицо младенца.

Мысленные, неполностью запомнившиеся фразы (деловитым мужским голосом): «У них сезон? Но ... я не знаю».

Мысленная фраза: «Мамочка, мне больно, зачем же ты меня ударяешь?»

Обдумываю незапомнившуюся (или оставшуюся за рамками сна) ситуацию. Заключаю, что тогда этот человек будет слишком от всего оторван, что нежелательно. Смутно видится одинокая темноватая фигура, идущая вдоль высокой бетонной стены.

Иду к Берберам. Пробираюсь по немыслимым висячим конструкциям, часть из которых, к тому же, подвижна. Мне, впервые тут оказавшейся, помогают советами несколько следующих туда же человек (родственники Берберов). В квартире находится с десяток гостей (темных неясных фигур). Я пришла, чтобы забрать оставленные кем-то для меня книги Гурджиева. Хозяева, выложив их на стол, предлагают мне взять что-нибудь «почитать». Держу одну, на обложке которой, покрытой темно-золотистым восточным орнаментом, крупно выведено: «ЛЮДИ-МАШИНЫ». Но услышав предложение «почитать», откладываю книгу, упрекаю Берберов в присвоении чужого. В процессе разборки они дают мне тарелку с едой. Расхаживаю по комнате и ем (мой гнев был локальным, сфокусированным на книжной проблеме). Бербер под сурдинку отпускает в мой адрес реплики. Двусмысленно бормочет, что уж я-то, конечно, вся из себя чистая, незапятнанная, «никогда не роюсь в отбросах», не соблазняюсь не мне принадлежащим. Тема присвоения книг исчезает за этой завесой. Отставляю тарелку, и не заикнувшись о книгах, покидаю квартиру. В сопровождении тех же лиц преодолеваю висячие конструкции, но теперь мне не требуются подсказки, пробираюсь самостоятельно.

Мысленная фраза (мужским голосом): «Один-два раза, а потом я заподозрил что-то».

Мысленная фраза (мужским голосом): «Как бы не так!»

Мысленная фраза: «Я у котенок спрошу, котенок идет работать или нет».

Спускаемся и поднимаемся по высокой, покрытой мягким грунтом, отвесной горе. Делать это совсем не трудно - во-первых, нет страха, во-вторых, помогает грунт. Спускаюсь в несколько ловких приятных скользящих прыжков, а при подъеме в грунте образуются под ногами вмятины (ступеньки). Мы сервируем внизу столы, за комплектами столовых приборов для которых нужно каждый раз взбираться наверх. Комплекты иногда были простыми, разрозненными, иногда - изысканными, в футлярах. Беда в том, что они часто пропадали со столов, их кто-то похищал, так что приходилось покупать наверху новые. Говорю Пете, что раз уж все равно воруют, лучше покупать что-нибудь попроще, разрозненное.

Во все поле зрения простираются верхушки трех многоэтажных городских зданий. Плоские крыши крайних находятся на одном уровне, макушка конической крыши среднего — на пару этажей ниже. На краю левой крыши стоит человек. Отталкивается, прыгает, мягко приземляется на скат крыши срединного здания (кажется, за ним прыжок повторил еще один человек, оба виделись издалека, крошечными фигурками).

Фрагмент сна: «Вообще я за тех, кто способен вернуться на Землю за какие-нибудь пятнадцать тысяч лет», - говорит кто-то. Со стороны слушающих раздаются (дважды) одинаковые возгласы: «У меня тоже такое было!», «У меня тоже такое было!»

Мысленная фраза:

В итоге происходящего в этом сне делается вывод, что Духовная Сущность одной из женщин может быть соотнесена с Областью Высочайшего Совершенства. Видится светлая, находящаяся высоко в Небе Область Высочайшего Совершенства, готовая принять достигшую совершенства Духовную Сущность. Но женщина полагает оценку завышенной, она соотносит соответствующую часть себя с нежно-фиолетовой Областью, появляющейся ниже и правее зоны Высочайшего Совершенства.

Смотрю на листы с аккуратным печатным текстом (на незнакомом мне наяву языке). Легко перевожу и записываю пару фраз и показываю их Пете (содержание фраз не запомнилось).

Разматываю сплетение темных, похожих на колючую проволоку прутьев. Обнаруживаю под ним свисающую лампу, светящую приятным матово-белым светом. Обмотка осталась лишь вокруг патрона, осторожно начинаю его высвобождать.

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «...журналистский продолжает работать. Нужен он, не нужен — журналисты посылают статьи».

Незавершенная мысленная фраза (женским голосом): «Они могут быть где угодно, но...».

В центре храмового помещения, занимающего все поле зрения, стоят три высокие, не доходящие до свода белые колонны. Они расположены как бы по диагонали квадрата, и своим белым, аскетичным цветом диссонируют с цветовой гаммой богато оформленного старинного пустого зала.

В арендуемой (на паях) красивой вилле вижу в комнатах вазы с цветами - сосед пригласил на вечеринку друзей. Решаю поправить один из букетов. От моего прикосновения он утопает в вазе, вытащить его не удается, что удивляет и озадачивает меня. Появляются гости, среди них парочка довольно вульгарных девушек. Нечаянно роняю со столика в холле небольшой предмет, он (сквозь пол) падает в подвал. Спускаюсь в запутанный, захламленный подвал (где хранятся мелкие вещи хозяина виллы). Ищу уроненное в нише, попадается все что угодно, только не то, что ищу. Рядом оказываются давешние девушки, суют нос в нишу, берут катушку с частично размотавшейся ниткой. Требую, чтобы они положили ее на место, так как вещи принадлежат нашим хозяевам. Девушки дружно удивляются замечаниям по поводу такой ерунды как катушка ниток. Возвращаюсь наверх. В коридоре сосед протягивает мне чашечку черного кофе, беру ее. Сквозь приоткрытую дверь вижу, как гости рассаживаются вокруг стола.

Петя, Арамис, Белг и я ведем серьезный, дружелюбный разговор. Несколько раз полупросыпаюсь, сон прерывается, успеваю это осознать, снова засыпаю. Сон как ни в чем не бывало продолжается (персонажи виделись условно).

«Вероника, закрой за мной», - холодно бросает смутно видимый мужчина, направляясь к выходу из квартиры. Спустя какое-то время приблизившись к той же двери извне (и оставаясь таким же неразличимым), говорит приветливо: «Вероничка, открой» (приснившаяся квартира находилась на высоком этаже).

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Ах, нет ... через нее не пролезет».

Мысленная фраза: «Он у нас был одним из лучших преподавателей».

Мысленный диалог (женскими голосами). «Что она сказала?»  -  «Раньше вымыть».  -  «Нет...» (фраза обрывается).

Прибыла с визитом в селение Адамс, встречена доброжелательно. Элизабет приветливо улыбается, Барни доверчиво кладет мне на колени голенького четырехмесячного младенца (его возраст — свидетельство самого сновидения). Барни специально дожидалась меня, и вручив младенца, проявила по отношению ко мне безграничное доверие (это подчеркнуто сновидением). Нежно принимаю ребенка, он почти сразу поражает необычайными способностями. Сползает с колен, довольно уверенно ходит, взмахивая для равновесия руками. Разговаривает, свободно строя не по-детски глубокомысленные фразы. Не свожу с него глаз. И вдруг он видится мне не голеньким вундеркиндом, а живой куклой (такого же роста), искусно сшитой из лоскутков тканей. Лицо (не похожее на человеческое) - из гладкой темно-синей ткани, остальная часть головы - из пушистого рыже-коричневого материала. С профессиональным интересом всматриваюсь в безукоризненную линию стыковки материалов, думаю: «Как это у них получилось?»

Видна чья-то кисть руки, лежащая на исписанном листе для записи снов (моем). Из крошечной ранки на безымянном пальце выступила капля крови. Думаю, что ранку нужно залепить лейкопластырем, чтобы кровь (натуралистично видимая) не испачкала лист.

Обрывок мысленной фразы: «...смертного греха...».

Случайно встреченная в казенном учреждении Мона рассказывает о семейном бизнесе. Слушаю краем уха, мысленно отметив, насколько это далеко от моих жизненных интересов. Закончив рассказ, Мона собирается войти в кабинет. Из вежливости (потакая ее словоохотливости) говорю, что подожду. Мона (перестроившись на предстоящее дело?) отчужденно говорит, что сразу должна будет уйти. Поняв, что она потеряла ко мне интерес, деликатно выхожу из положения.

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом, удивленно): «Пара ... исчезла».

Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «Полет займет еще много часов, и это...». Фраза заканчивается видимым (или подразумеваемым) пожиманием плечами.

Полупроснувшись, размышляю (не впервые), почему мы не помним не только состояние раннего детства, но и внутриутробного состояния, и предшествующего ему состояния в виде СПЕРМАТОЗОИДА. Вплывает мысленная, женским голосом произнесенная фраза: «Я - в роли маленького, крошечного, беленького».

Пишу в тетради для записи снов: «Клипэ тоже ... Множество клипэ валялись под стульями, но я не...» (часть слов не запомнилась, кажется, и там, во сне). Неотчетливо видятся клипэ, похожие на сероватые конфетти.

Кто-то (я?) выводит на листе бумаги математическое выражение и мысленно произносит: «Пятнадцать, умноженное на ноль-семь и деленное на ноль-шесть». Это неторопливо повторяется несколько раз.

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (мужским голосом): «Минуточку, из-за него осталось ... А сам он стесняется?»

На тротуаре, у раскрытой дверцы в цоколе здания, сидит на корточках мужчина. Что-то чинит или проверяет (за дверцей видны трубы). Прохожу мимо, навстречу идет молодой человек. На ходу, преувеличенно индифферентно взглядываем друг на друга.

Мысленная фраза: «Если одна женщина освободится от кошмара». Появляется молодая рыжеволосая, сидящая на пятках женщина в черных брюках и черной футболке. Из рта женщины горизонтально тянется светло-серый жгут, прикрепленный к висящему в воздухе серому, с футбольный мяч, шару. Поверхность шара оплетена чем-то, похожим на асбестовый шнур, а сам шар является чем-то вроде бомбы.

Хомячка пустили на пол, он скрылся. Проверяю, не нагадил ли он где-нибудь (это было единственным проблематичным штрихом). Вижу на коврике у кресла темноватые пятна. Осторожно притрагиваюсь — но нет, пятна сухие - наверно, кто-то когда-то пролил сок. Продолжаю обследовать комнату. Вдруг вижу на полу не хомячка, а маленького ребенка. Воспринимаю это так, будто хомячок превратился в мальчика. Ребенок сидит у раскрытого рюкзака, на дне которого завалялась всякая мелочь. В руке малыша колечко с нанизанными мелкими предметами, в том числе с поблескивающим бутафорским бритвенным лезвием. Малыш бросает колечко в рюкзак, собирается выудить еще что-нибудь. Ласково говорю: «Что ты там нашел? Бритву? Сейчас я тебе дам что-нибудь, безобразный мальчишка». Ищу что-нибудь, более пригодное, типа кубиков, думаю, что их нужно сложить около малыша в неглубокую коробку.

Все началось с того, что я ночью зачем-то вошла на кухню. В стоящей на столе банке с водой беспокойно снует симпатичная рыбка. Вспоминаю, что она давно не кормлена, беру щепотку корма, поворачиваюсь к банке, но рыбки там уже нет. Она бойко скачет (на нижних плавничках?) вдоль плинтуса, в сторону мусорного ведра и прекрасно чувствует себя вне своей стихии - действие хоть и происходит глубокой ночью, но на кухне светло, так что мне все хорошо видно. С трудом ловлю беглянку, водворяю в банку. У мусорного ведра по-хозяйски копошатся мышь, лягушка и еще кто-то, лакомятся объедками из валяющегося на полу пластикового мешка. Держатся так уверенно и привычно, что я думаю: «Вот, оказывается, что тут по ночам происходит!» Невесть откуда взявшийся крупный уличный кот, некрасивый, блекло-песочной масти, назойливо крутится у моих ног (я сидела на корточках, присматриваясь к живности). Зверье и стол с рыбкой исчезают, на кухне возникают четверо серых типов. Держатся непринужденно, как в хорошо знакомом месте. У типов рыхлые грушевидные неопрятные фигуры (разного роста) и дегенеративные лица. Типы поглощены своими делам и не обращают на меня внимания. Но вот один (кажется, самый крупный) протягивает пустой граненый стакан, оплетенный поверху мочалом, и велит: «Сделай себе чай, завари его и напиши (на стакане) свое имя Чеченка, мы его написали на двери». Выхожу в прихожую. Кухонный дверной проем видится закрытым светлой дверью, заляпанной засохшими потеками белой краски. Никакой надписи на двери нет. Опять оказываюсь на кухне. Дверь и стакан исчезают. Типы заняты чем-то своим в дальнем левом углу. От них отделяется худощавый (значит, не все они толстяки? или этот появился позже?), подходит ко мне (он всего чуть-чуть выше меня, но лица его я не видела). Говорит: «Я чувствую, что мы тебе мешаем спать». Отвечаю: «Ничего, я высплюсь утром». Спрашивает: «Когда тебе вставать?» По необъяснимому наитию лгу: «В семь» (хотя на самом деле могу спать как угодно долго). Худощавый обращается к занятым своими делами толстякам: «Слушайте, отпустите ее. Отпустите ее, ей рано вставать». Спрашиваю: «А куда делся кот?» Худощавый непонимающе смотрит на меня. Поясняю: «Кот и все зверюшки». «Они во мне», - говорит он.

Спустя много лет после Второй Мировой Войны оказалось возможным посчитать «освобожденными» тех из оставшихся в живых жертв Катастрофы, у которых имеются велосипеды. Однако не совсем ясно, как осуществить это на практике. Прошло столько лет, жертвы сжились с травмой, она вросла в них. И вот теперь им нанесут новую - «освобожденных» освободят от ложного представления, что с ними происходило что-то ужасное. Приобщат к тайне, что пережитое ими было мнимым (в этом состоит суть "освобождения"). Ясно, что предстоящая акция заденет всех, всколыхнет старые переживания, расколет монолитную массу жертв надвое. Группа лиц, занимающихся этой проблемой, понятия не имела, как к ней подступиться, пока не вспомнили, что на всех жертв когда-то были заведены папки. Появляется толстая стопка заполненных бланков (на той, военной поры, грубой бумаге). Один из группы бормочет: «Погодите, погодите», - он узнал бланки. Придвигает их к себе, говорит об отраженном в бланках нюансе, автоматически выводящим часть жертв из претендентов на «освобождение» (похоже, что этот человек имел прямое отношение к бланкам в момент их составления). Он углубляется в их изучение, остальные растерянно спрашивают себя, как лучше решить проблему. Похолодев от предвиденья того, чем это в любом случае обернется, предлагаю: «Я бы сделала им лотерею»(среди бланков).

Стройная женщина в красивом шелковом халате появляется из-за угла комнаты. В руке у женщины кружка, из которой нечаянно вываливается кусок сосиски. Женщина провожает его взглядом и мягко говорит: «Тьфу, сосиски...» (окончание фразы не запомнилось).

Мысленная фраза (возможно, моя): «Разбираю, разгребаю бумаги, ничего, мол, все уместится».

Пришла за Петей в запущенную, нежилую квартиру в обветшалом здании. Она облюбована деклассированными элементами (миролюбивыми). Здесь у них нечто типа клуба (а возможно, и жилья), куда они натащили ломаную мебель, старые игры, игрушки и т.п. Брожу по полупустым комнатам, где маячат чем-то занятые темные фигуры. Внимание привлекает большое старое, составленное из двух половин зеркало. Оно занимает почти всю стену, слева от входной двери. Один из верхних углов его, смятый, покореженный, немного отошел от стены. Обеспокоенно думаю, что если кто-нибудь нечаянно врежется в зеркало, это может привести к серьезной травме осколками. Кто-то действительно в него врезается, и я с облегчением убеждаюсь, что зеркало металлическое, так что об осколках не может быть речи. Появляется Петя (видимый почти неразличимо). Собираюсь, в соответствии с нашей договоренностью, уйти с ним отсюда, он уходить категорически отказывается. Вспылив от неожиданного, непонятного отказа, устремляюсь к выходу. Быстрыми шагами пересекаю двор, за мной ползет электроуправляемая игрушечная машинка, старая, черная, неизвестно где подобранная. Оборачиваюсь к одному из завсегдатаев этого места, манипулирующему машинкой, и говорю: «Ты думаешь, что я...». Окончание фразы дословно не запомнилось — я спрашиваю, уж не воображает ли он, что я подобна управляемой игрушке (сон был не цветным).

Чудесное живое море в ряби мелких, освещаемых солнцем волн. Видна покачиваемая волнами яхта. На палубе — с десяток крепких мужчин в темной одежде. У одного куртка (или толстый жилет) красивого темно-зеленого цвета, оживляющего всю картину. Берег не виден, солнце угадывается на переднем плане. Не находясь в самом сне, с удовольствием смотрю на оживленные солнечными бликами волны.

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Стало быть не ... ли какой-нибудь психиатрической больницы».

В конце сна выбираем для кого-то мужские рубашки. Роемся в забитой образцами черной стойке, ничего подходящего не находим. Завершается сон фразой, принадлежащей находящемуся среди нас юноше (не исключено, что рубашки искались для него): «Она чихнула кожей — и я кожей, она чихнула телом — и я телом». Речь идет об индуцированных действиях (чих кожей - это предваряющие чихание содрогания, чих телом - само чихание).

Мысленная фраза: «Вы видели вытеснение молитвы?»

Смотрю на светлую раскрытую книгу, вижу следы двух вырванных листов. В нижнем углу левой страницы указан номер «101». Прикидываю, каким должен быть номер правой, вижу номер «104», решаю, что все правильно.

Обдумываю ситуацию, умозаключаю, что там произошел «опять сбой типа железобетонного вина в зубах у Анны» (имеется в виду нечто такое же абсурдное, как словосочетание «железобетонное вино»).

Предупреждаю сестру: «Чаще надо ... Желудок — и уже в больнице» (часть слов не запомнилась).

Кабинет лечебного учреждения. Стою около сидящей передо мной девушки (пациентки), насаживаю на ниппель соскочивший конец резиновой трубки. Пухленькая, в белом халате медсестра укоряет меня за то, что трубка соскочила по моему недосмотру. Возможно это и так, но я знаю, что это не представляет никакой угрозы состоянию девушки. Ниппель вживлен за ее левым ухом, чуть выше ушной мочки. Осторожно, без труда насаживаю трубку. Пришлось проделывать это неоднократно — и каждый раз я твердо знала, что девушка не подвергается опасности. Насаживая в очередной раз трубку, рассказываю девушке про неумышленно недобросовестного врача. Сон смутно, бегло показывает его — коренастого, в белом халате.

Мысленные фразы: «Где же ливень? Где же ливень

Осматриваем полученные из ателье (или магазина) новые костюмы. Мужчина привычно обнаруживает, что его костюм плохо отглажен. Неторопливо выворачивает на левую сторону брюки, демонстрирует типичные огрехи. На одной из штанин серия зеленых штрихов. Спрашиваю, что это, догадываюсь, что это следы раскройных меток, мужчина это подтверждает. Приступаем к глажке. Первой была, кажется, я, следующей - одна из женщин. Переживаю, что она опередила мужчину, который объяснял нам про огрехи.

Мысленная фраза: «Война на истощение».

Мысленная фраза: «Была одета зеленая маленькая субретка, Мелюзина» (последнее слово добавилось как бы само собой, когда я уже начала просыпаться).

В финале сна кто-то что-то рассказывает. Высмеиваю употребленное рассказчиком слово «придется» как неискреннее: «Придется! Ой, придется! Ха-ха-ха, придется!» (рассказчик произносил это слово грустно и соотносил с собой).

Смутно, не в цвете виден торс сидящего за столом крепкого мужчины. Взгляд сна направляется через его плечо, на раскрытую книгу. На ней покоится правая рука этого человека. Не сразу — уж слишком это невероятно — до меня доходит, что рука заканчивается ступней, бледной узкой ступней. Всматриваюсь, убеждаюсь, что действительно правая рука мужчины оканчивается ступней.

Мысленный диалог (мужскими голосами). «Шлепайте».  - Ворчливо: «Шлепай вот теперь» (он не желает идти куда велят).

Мысленная фраза: «Сказал, что он должен пойти на другую линию».

Объясняю тонкости сновидений сидящему рядом, условно видимому мужчине: «Если во СНЕ хлеб видится сыром, это означает, что явный СОН перевернулся».

Нарядная малышка берется за лепесток беловатого цветка и говорит: «Бно». Проделывает то же самое у второго цветка, и у третьего, так она крутится у меня под ногами. Чтобы она мне не мешала, подвожу ее к находящемуся позади нас, необыкновенному ярко-оранжевому светящемуся цветку, девочка переключается на него.

Додо (в малышовом возрасте) распевает, по конкретному поводу, песенку "Он большой".

Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом, озабоченно): «Ударил — Наташу, а потом до меня ...».

Мысленная фраза, повторившаяся несколько раз, и почти вся осыпавшаяся, как только я собралась ее записывать: «...- это сэт-гэйц...?»

Нам грозит опасность (не очень серьезная), что-то предпринимаем, выходим из темной избы. Холмистая местность покрыта снегом. В какой-то момент остаюсь одна, снег набивается в высокие грубые сапоги, выковыриваю его, спрыгиваю в неглубокую яму. Слышу шум, издаваемый враждебными людьми. Замечаю (внутри ямы) уходящий наклонно вниз, освещенный туннель. В дальнем конце видна большая светлая пещера, где несколько человек в темной одежде пилят и колют дрова (поглощенные делом люди меня не замечают). Понимаю, что создаваемый ими шум и есть тот самый, что я слышала раньше.

Сон из жизни не нашей эпохи. Кто-то приводит гипотетические примеры газетных заголовков, по которым можно было бы судить о происходящем. Заголовки придумываются экспромтом, произносятся артистично. Их было пять-шесть, запомнился (неполностью) последний: «Двенадцать покровителей маркизы ... появляются в печати с периодичностью...» (в обозначении периодичности остроумно обыгрывается срок женской беременности).

Мысленное слово: «Эрдженс».

Дверцы лифта раздвигаются, из кабины выходит несколько человек. Они показаны отчетливо, крупным планом, деловито шагающими по коридору. Дверцы раздвигаются еще раз. На этот раз из кабины выходят двое-трое взрослых по виду людей ростом с карандаш. Идут по коридору с таким же деловым видом, как и предыдущие.

Мне и еще одной женщине предстоит амбулаторная операция. Медсестра спрашивает, как быстро мы отходим от наркоза. Отвечаю, основываясь на ранее перенесенных больничных операциях. Она говорит, что это не одно и то же. Удивляюсь, какая может быть разница между операцией в больнице и в поликлинике.

Вид из полуподвального окна, окруженного врытым в землю открытым бетонным балконом. Воздух снаружи чистый, холодный, влажно-промытый.  

Мысленная фраза (строгим женским голосом): «А вы о директоре больше ничего не говорите до конца месяца».

Нахожусь с двумя незнакомыми мужчинами на верхней площадке лестничной клетки старого многоэтажного дома. Ветераны организовали здесь мемориал, по стенам развешены текстовые экспонаты в темных рамках. Один из мужчин дает мне подробные объяснения. Подходим к последнему экспонату, мужчина что-то объясняет, поворачиваемся, чтобы уйти. И тут я вижу на тесной ранее площадке автомобиль - Мерседес, из которого вяло валит черный дым. Краска корпуса обгорела, кое-где на черном фоне просвечивают нетронутые огнем участки серо-голубого цвета. Смотрю на догорающую машину, спрашиваю: «Что это?» Мужчина лаконично, на ходу отвечает: «Подожгли». Говорю с опаской: «А вдруг она взорвется?» Он, не оборачиваясь, равнодушно роняет: «Так вот этого я и боюсь». Охваченная паникой, бросаюсь к выходу, но в тесноте мне мешает мой неторопливый собеседник. Изо всех сил пихаю его в спину, пытаясь пробиться на ведущую вниз лестницу. Пихаю и пихаю, и от этого просыпаюсь (сон был не цветным, мужчины виделись условно, а автомобиль - великолепно).

Стою перед зеркалом в ванной, повернув голову, приглаживаю волосы. Сзади они отросли неровно, думаю, что пора их подровнять (наяву в таком ракурсе можно себя увидеть только с помощью двух зеркал).

Вожусь с грудной малышкой в комнате, где присутствует несколько смутно видимых взрослых. Перехожу в спальню, кладу малышку на широкую двухспальную кровать. Девочка лежит на спине, поворачивает голову к плечу, из ротика на белую простыню выпадают (или она выпихивает их) несколько сероватых комочков. Подбираю их (они похожи на комочки жеваной бумаги), кладу на прикроватную тумбочку. Склоняюсь над малюткой, ласково спрашиваю, не могла бы она впредь класть ненужное ей хотя бы на край тумбочки, а не сплевывать в постель.

Категории снов