Мысленные фразы (энергично): «Ну, нет — так нет. Мы ничего ему не сделаем (плохого)» (последнее слово, возможно, лишь заготовлено).

Обрывки мысленной фразы: «Для ... заболевшей матери» (речь идет о сиделке). Смутно видится больничная палата с сиделкой около одной из пациенток.

Мысленный диалог (глуховатыми женскими голосами, задумчиво). «Всякое бывает».  -  «У гостей бывает всякое настроение».

Мысленно пересказываю якобы приснившееся: «Мы с Петей находимся в многолюдном месте. С нами вместе крутится ... собака» (прилагательное не запомнилось). Смутно видится плотная толпа одинаковых условных (бесплотных?) черных фигур, среди которых стоим мы с Петей (реальные, условно видимые), и вертится вокруг нас вживую видимая крупная светлая добродушная собака (типа лабрадора).

Длинный, натуралистичный сон, в одном из эпизодов которого я не могу стянуть с себя футболку. Стою с поднятыми вверх руками, не в силах понять, в чем дело, как можно застрять в этой просторной бежевой трикотажной футболке. С трудом начиная наконец высвобождаться, обнаруживаю под ней еще одну, белую плотную, тесноватую... В другом эпизоде, в большой унылой умывальной комнате (в левой половине которой возится уборщица) подхожу к белоснежной раковине, вижу в ней яркую симпатичную тряпичную куклу и еще одну поделку. Вспоминаю, что мы недавно нашли их, вместе с книгами, и за ненадобностью выложили где-то в людном месте. Непонятно, как и почему эти вещи оказались в раковине. Чтобы сделать их более заметными, прикрепляю их к крану... В третьем эпизоде иду по улице, вправо, и замечаю на тротуаре с десяток книг в красивых аккуратных обложках. Узнаю в них те самые, что мы нашли с игрушками. Чтобы сделать их более заметными, аккуратно расставляю их (на тротуаре и на невысокой каменной тумбе). Издали (справа) приближается несколько пешеходов, спешу поскорей закончить раскладку... В следующем эпизоде выхожу из своей комнатушки, иду (по какой-то надобности) по длинному коридору, влево, вдоль череды дверей таких же комнат. Одна оказывается открытой, непроизвольно заглядываю в нее, вижу сидящего за белым ноутбуком Петю. Приостанавливаюсь, говорю, что пора спать, уже ранее утро (называю время — кажется, 6:20). Петя отвечает, что сейчас еще вечер (и тоже называет время — кажется, 18:20). То есть я ошиблась ровно на 12 часов (персонажи виделись условно, а все остальное — вживую). 

Низкие контейнеры из светлых неструганых досок. Часть заполнена, не доверху, белыми керамическими плитками.

Комментируя сон, мысленно произношу: «Восемь тысяч семьсот». Мысленно медленно это число пишу.

Мысленный призыв: «Ну, поднялись вместе и всё. Поднялись вместе, посмотрели...» (фраза обрывается). Невнятно видится несколько движущихся людей.

Мысленная фраза: «Он любит бабушку?»

Мысленное слово (размеренным женским голосом): «Самосвал».

Смутно видится мощная спина сидящего за столом человека. Око сна перемещается, показывает лежащий перед ним лист, разделенный горизонтальными линиями на четыре равные части. Человек рисует свой дом. Трудится над заполнением третьего поля (два верхних уже заполнены). Рисуется везде одно и то же — горизонтальная цепочка крупных корявых ромбов, черные контуры которых обведены тонкой красной линией. Возникает мысленная фраза, содержащая слово «Ватикан» (возможно, состоящая из одного этого слова).

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «А ... с одной стороны, никто же этого не знает».

На лавке сидит девушка в светло-серых брюках, босая, с изуродованными (врожденно) ступнями, похожими на толстые сплетенные, сросшиеся корни.

Стою с мамой* и сестрой на железнодорожной платформе (кажется, мы встретили маму, так как у нее был с собой чемодан). Поздний вечер, идем на ночлег в какую-то квартиру, ложимся спать. На рассвете сестра появляется в моей комнате и говорит, что мама ушла. Разражаюсь слезами - для меня это является неожиданностью. Сестра спокойно объясняет, что мама решила покинуть нас, так как не хочет быть нам обузой. Говорит, что мама решила, по приглашению Креза, уехать на Урал, где на несколько дней собираются люди ее возраста. Спрашиваю, откуда сестре это известно, она отвечает, что кое-что рассказала сама мама, а кое-что содержится в записке, которую мама оставила в комнате. Идем туда, говорю, что заодно хочу рассмотреть квартиру. Как оказалось, она состоит из трех одинаковых комнат. В маминой имеется выход на лестницу, за ней следует комната сестры, моя оказалось самой удаленной (и самой аскетичной). В комнате сестры больше мебели, а в маминой много красивых старинных вещей - резной письменный стол, диковинная напольная лампа и прочее, и даже разукрашенная ниша (тайник), на задней стенке которой висит прозаический электрический счетчик. Возимся у выхода из квартиры, двери нет, проем занавешен рогожей. На лестнице кипит жизнь, лестничная клетка имеет по центру широкое сквозное открытое пространство.

Передо мной неторопливой чередой, с небольшими интервалами появляются (справа) условно видимые незнакомцы. Первый спрашивает, почему я сейчас читаю именно эту, находящуюся у меня в руках книгу. Говорю (боясь попасть впросак), что заинтересовалась, узнав о ней из газет... Один раз подошли сразу двое и почтительно попросили заплатить за них муниципальный налог  и дать денег. Переспрашиваю, они почтительно повторяют просьбу. Задумываюсь над ответом (которым не хочу унизить ни себя, ни их) и говорю, что просто не в силах обрисовать свое реальное материальное положение. Они вежливо переспрашивают, я дружелюбно повторяю сказанное... Последним был велосипедист в белой (противомикробной?) маске, он в разговор не вступал (об остальных незнакомцах не запомнилось ничего).

Необычной формы мясорубка, с выходным отверстием у основания боковой стенки и шумно тарахтящим электроприводом. Закладываю в нее длинные лоскуты серо-бурого мяса, ради забавы слегка оттягивая их на себя.

Ярмарочная территория с красочными балаганами, киосками, аттракционами, кафе и толпами гуляющих. Иду влево с маленькой (лет шести) девочкой. Вдруг девочка падает (будто бы в изнеможении от подразумеваемой мастурбации). Лежит, обессилев, условной темной грудой (на фоне необычайно отчетливого всего остального). Бросив презрительный, отвергающий взгляд, набрасываю на нее что-то темное (бывшую в руках кофту?), продолжаю путь... Эпизод повторяется (дублируется). На этот раз сон показывает также, что происходит за моей спиной. Девочка слабо пошевеливается. С ней сочувственно заговаривает молодой человек, сидящий за ближайшим столиком открытого кафе, она ему что-то отвечает. Потом, не меняя положения, разговаривает (по подразумеваемому сотовому телефону) еще с одним молодым человеком, сидящим в отдалении. Оба ее собеседника, приличные, серьезные, в аккуратных светло-серых костюмах и белых рубашках, видятся (как и всё, за исключением девочки) совсем вживую. Лица их были серьезными, видно, как второй плечом прижимает к уху серебристый сотовый телефон.

Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «Во время ... учитель превращает ученика в...». Смутно видятся нескольких одинаковых бамбуковых палок, расположенных вертикально, одна возле другой.

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (задумчивым женским голосом): «...в киоске. Или одну можно купить или десятки, - мысль притормаживается и завершается тем же тоном: - Или тысячи» (речь идет о газетах).

Стоящий на улице, смутно видимый человек просовывает (почти по плечо) руку в окно нижнего этажа жилого дома. В руке человека горящая лучина, которой он зажигает находящуюся на подоконнике высокую свечу в высоком старинном подсвечнике. Человек не имеет отношения к данному жилищу, эластичный серебристый костюм и короткая стрижка делают его похожим на Инопланетянина.

Смутно видимая женщина всматривается в находящийся в ее руках лист, опускает его и спрашивает: «Что такое институт?»

Мысленное число: «7.8».

Смутно видится, как кого-то рвет над ванной, следы смывают в сливное отверстие. Во втором (завершающем) эпизоде, видимом ясно, в цвете, полощу здесь выстиранное белье. Вода в белой ванне чистая, прозрачная, живая. Приходится лишь следить, чтобы белье не попадало в зону незакрытого сливного отверстия (мне известно, что тут недавно произошло).

Демонстрируется принцип, гласящий, что то, что ничего не стоит, не стоит ничего. Появляется груда мелких светло-желтых квадратов. Над ними возникает число "2.12", означающее их низкую (суммарную) цену. Под ними образуется воронкообразная дыра (с закругленными, грязно-коричневыми кромками), в которой они исчезают. Изображение было плоским, как на экране.

Реакцию на сны можно сравнить с реакцией Простака, случайно попавшего в Царские Хоромы. Один, пользуясь случаем, будет пытаться добиться аудиенции и получить какую-нибудь выгоду для себя, а другой будет просто любоваться, наслаждаться Невиданным. На мой взгляд, последнее несопоставимо ни с чем.  

Мысленная фраза (с выпавшим словом): «И в мире все сенсорно, и сенсорно ждет...».

Мы, несколько человек, устраиваем кратковременный привал на большой лесной поляне, где уже обосновалась еще одна такая же группа туристов. Между нами завязываются контакты, один из мотивов которых был каким-то неприятным и то и дело повторялся.

По поводу высказанной мысли умозаключается, что такая мысль — ложная, неправдоподобная — если и может быть высказана, то только птицами. Потому что птицы не обладают критическим умом, они глупы. Без запинки добавляется, что подобное мнение о птицах ошибочно.

Мысленные, издалека донесшиеся фразы (женским голосом): «Не сразу. Ты видишь, как хорошо все получается».

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Сидят в очереди, ... какая-то книга» (речь идет о том, что люди ждут книгу). Смутно видятся несколько человек, терпеливо сидящих на  скамье в темноватом казенном помещении.

Полувопросительная мысленная фраза (дружелюбным женским голосом): «Люди молоко любят».

Пытаюсь разорвать трехслойное, диаметром с полметра кольцо. После значительных усилий удается надорвать его сверху, дальше приходится разрезать ножом.

Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «...кто-то берет письма и складывает».

Несколько сидящих в кружок человек что-то мирно обсуждают. Один говорит: «Есть несколько ... в...» (часть слов не запомнилась).

Стою около подростков младшего школьного возраста. Мерной лентой замеряю диаметр их голов (на уровне лба).

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «...и вернешься? Предлагаешь так снять свою обувь...» (фраза обрывается).

Один из смутно видимых мужчин говорит другому: «Мне написано на этот раз».

Мысленный возврат к последнему вчерашнему сну. Он направлен на то, чтобы после извлечения и рассмотрения его содержаний  выявить причины возникновения итоговой пословицы «Любишь кататься — люби и саночки возить». Все преподносится в доброжелательной форме.   [см. сон №2548]

Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «... которые описал в своей книге «Конченый я человек»».

Мысленные фразы (глуховатым женским голосом, задумчиво): «Что сказать? Сказать, что вынести твой портрет? Но тогда никто не поверит».

Негромко напеваю: «...для Кати есть одна примета» (начало не запомнилось).

Большое светлое поместье, пасторальный ландшафт, домики просты и чисты. Здесь живет и работает много людей, в том числе мы с Петей. Однажды в отношении работающих была допущена несправедливость, вызвавшая акцию протеста (это осталось за рамками сновидения). Акцию возглавил Петя (когда я начала просыпаться, у меня неосознанно возникла ассоциация, что Петя - «как Спартак»). Никаких видимых потрясений не наблюдалось, все по-прежнему выглядит тихо и мирно, но однажды в столовой я оказываюсь свидетельницей того, как Петя не получил еды. Отказ мотивировался тем, что время обеда еще не настало. Это было тут совсем не в правилах, усматриваю дискриминацию, громогласно заявляю, что участие в акции протеста, даже в качестве предводителя, не может служить поводом для отказа в предоставлении пищи. Я была настроена очень воинственно.

Мысленная, незавершенная фраза: «Он такой с небольшим, так что...» (речь идет о предмете).

Мысленный призыв (мужским голосом): «Тетя Марусь! Тетя Маруся!»

Мысленные, неполностью запомнившиеся фразы: «Как они хохотали. Эта, как была...».

Оказываемся с Петей в городе, где когда-то жили. Иду за продуктами, по пути думаю, как хорошо, что Петя повзрослел — теперь он сам сможет разогревать себе еду (не то что в детстве). Сон смутно, бегло показывает Петю-школьника на кухне нашей бывшей квартиры на Рябинной улице. Вхожу в красивую Кондитерскую. В просторном зале за уютными столиками сидят редкие посетители, которых обслуживают нарядные молоденькие вежливые официантки. За одним из столиков - пожилая женщина с маленьким мальчиком. Оба в темной (как и остальные посетители) одежде — по контрасту со светлым интерьером зала (включающим ассортимент продукции и свеженьких, как пирожные, официанток). Женщина говорит ребенку, что если он хочет приглянувшееся пирожное (сверх того, что они получили и оплатили), то можно его стащить. Подходит к витрине, берет пирожное. Думаю, что поскольку оно предназначено ребенку, никакого греха в этом нет. В смежном зале выложены экзотические мясные изделия - тушка небольшого ската с влажно-серой кожей и еще две-три непонятных, таких же влажно-серых, одна подозрительно напоминает освежеванную кошку (все видятся отчетливо). Продавец, указывая на «кошку», говорит покупателю: «Вот это, например, стоит семьдесят рублей». Названная сумма велика, догадываюсь, что это отдел деликатесов.

Мысленная фраза: «...он бросился за иноземным типом» (в незапомнившемся дословно начале фразы говорится, что это совершено ради спасения кого-то из своих).

Мысленное двустишье (возможно, завершившее сон), незаписанное по горячим следам, и к утру забывшееся.

Мысленные фразы (женским голосом): «Постижимо ли это? Постижимо ли? - проникновенно вопрошается, после чего с нарастающей экспрессией рявкается:  -  Так обманывать Людей!» (последнее слово накачано энергией до предела, но мне показалось, что ярость вызвана не сочувствием к обманываемым Людям, а чем-то другим).

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Узкие-узкие два ...».

Мысленный диалог. «Их всех забросали конфетками».  -  «С какой стати?»

Смутно видимая женщина вдруг убыстряет шаги, подходит к стоящему на пустом пространстве столу, берет что-то из вазы и кладет в рот.

Финал фантастически навороченного сна. Большой ангар. Крупной молодой женщине нужно спуститься в подвальное помещение. Быстрыми шагами подходит она к ведущему оттуда, работающему на подъем эскалатору, привычно ступает на него. Находясь неподалеку, с интересом наблюдаю. Женщина падает на спину, скользит вниз по гладкой (бесступенчатой) ленте эскалатора. Отмечаю, что хоть и медленно, но она действительно спускается. Объясняю это тем, что вес женщины превышает вертикальную составляющую силы тяги эскалатора. Внизу, где лента плавной дугой переходит в горизонтальный участок, женщину тащит наверх. Объясняю это тем, что из-за изменения угла наклона изменилось соотношение сил, равнодействующая теперь направлена вверх. Женщину неуклонно тащит наверх, что приводит ее в страшный гнев, который она бурно выражает доступными ей средствами.

Кто-то рассказывает собеседникам про людей, заключивших пари.

Завершая легкий, с улыбкой, телефонный разговор, серьезно спрашиваю: «Я жду фортэ». Собеседник говорит: «На месте, я готова сейчас». Ответ меня озадачивает. Я спрашивала о времени прибытия на работу, а отнюдь не о времени нанесения дружеского визита. К тому же неясно, почему собеседник заговорил о себе в женском роде.

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (мужским голосом): «А ты помнишь, мы ... улицы Латинской».

Нахожусь среди людей. Чувствую вдруг, что не могу вернуться к себе (в физическом и психологическом смысле). Прошу, чтобы нам создали панику. Мне известно, что в паническом состоянии, в аффекте человек действует инстинктивно, и инстинктивно устремится к себе. Предстоящее (или лишь предполагаемое) тут же демонстрируется — смутно (сверху) видится группа бесплотных спокойных людей, внезапно мягко бросающихся врассыпную.  [см. сон №7149] 

Мысленная, частично запомнившаяся фраза: «Миссия ... с проверкой».

Мирный сон, персонажами которого были красивая кобра, молодая женщина и я.   [см. сон №4929]

Лихо, привычно съезжаю по ступенькам лестничных пролетов. Как с ледяных горок, ловко, не покачнувшись. Это такой кайф! Поскольку я уже давно изобрела для себя такой вид развлечения, у меня все получается безукоризненно. Проходящие люди провожают меня удивленными взглядами, но я не обращаю внимания, я ловлю кайф.

Мысленная фраза: «За любой стенкой заинтересованный столик».

Обрывки мысленной фразы на фоне раскрытой книги, где эта фраза напечатана: «...и знают, что уйдя от ... и найдя...».

Пришла за Петей в запущенную, нежилую квартиру в обветшалом здании. Она облюбована деклассированными элементами (миролюбивыми). Здесь у них нечто типа клуба (а возможно, и жилья), куда они натащили ломаную мебель, старые игры, игрушки и т.п. Брожу по полупустым комнатам, где маячат чем-то занятые темные фигуры. Внимание привлекает большое старое, составленное из двух половин зеркало. Оно занимает почти всю стену, слева от входной двери. Один из верхних углов его, смятый, покореженный, немного отошел от стены. Обеспокоенно думаю, что если кто-нибудь нечаянно врежется в зеркало, это может привести к серьезной травме осколками. Кто-то действительно в него врезается, и я с облегчением убеждаюсь, что зеркало металлическое, так что об осколках не может быть речи. Появляется Петя (видимый почти неразличимо). Собираюсь, в соответствии с нашей договоренностью, уйти с ним отсюда, он уходить категорически отказывается. Вспылив от неожиданного, непонятного отказа, устремляюсь к выходу. Быстрыми шагами пересекаю двор, за мной ползет электроуправляемая игрушечная машинка, старая, черная, неизвестно где подобранная. Оборачиваюсь к одному из завсегдатаев этого места, манипулирующему машинкой, и говорю: «Ты думаешь, что я...». Окончание фразы дословно не запомнилось — я спрашиваю, уж не воображает ли он, что я подобна управляемой игрушке (сон был не цветным).

Смутная сценка из века паровых машин. Один человек, встретив другого на вокзале, куда-то сопровождает его.

На улице Красных Крыш стоит (не существующий там наяву) трехэтажный дом. Большое окно верхнего этажа освещено изнутри сильным теплым желтым светом. Виден мужчина, стоящий у стола и смотрящий вниз, все остальное погружено во мрак [см. сны №0502, 0503].

Потоптавшись перед домом, где только что были в гостях, пускаемся в обратный путь. Жилые строения находятся по правой стороне улицы, за кромкой левого тротуара идет крутой спуск, на промежуточную дорожку которого нам нужно попасть. Почти отвесный, со сложным рельефом спуск покрыт черными грудами земли и припорошен снегом. Мои спутники (как и редкие пешеходы) видятся условными, в черной одежде. Ко мне, находящейся в стороне от остальных, прибивается девочка из нашей компании (видимая такой же условной, но более светлой). Боязливо посматривает на уходящую вниз кручу, просит, чтобы я ей помогла, не бросала ее. Подбадриваю ребенка, деловито осматриваю склон, пытаясь выбрать из протоптанных дорожек приемлемую — все они почти отвесны, на каждой видятся уверенно карабкающиеся люди.

Редактируем стандарт, зачеркиваем абзац, вписываем между его строк новую редакцию. Вдруг в нашем распоряжении оказывается самоклеящаяся бумажная полоса, соответствующая размеру только что зачеркнутого абзаца, на ней идентичным шрифтом напечатана новая редакция (только что сформулированная!), я удивлена, озадачена, остальные принимают появление полоски без эмоций (эти два-три человека лишь ощущались).

Яркий беззаботный солнечный день, наша веселая компания чем-то занята на берегу бассейна. Вхожу в воду, вижу чечевицеобразную светло-серую резиновую ножку от нашей микроволновой печки, ловлю ее. Стоящие на берегу указывают на еще одну, плавающую в отдалении, устремляюсь туда. Бассейн превращается в узкий канал. Подплыв ближе, обнаруживаю, что это не ножка, а торчащий из воды нос большой коричневой змеи. Пытаюсь понять, почему нос змеи показался нам издали похожим на ножку печки. Змея медленно всплывает, вот уже видно всю ее голову. Задорно, энергично брызгаю на нее водой, призываю стоящих на берегу друзей включиться в игру. Некоторые, не приближаясь к змее, обдают ее брызгами. Змея постепенно смещается вправо, к бортику канала, и превращается в большого живописного изумрудного дракона. Слева появляется коричневая игуана. Призываю друзей полюбоваться на эти диковинки, от которых сама в восторге. Изумрудный дракон ухватывает пастью игуану, я все еще нахожусь в воде, неподалеку, а с берега несутся вразнобой радостные вопли: «Динозавр! Динозавр!»

Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза, произнесенная отцом попавшей в тюрьму дочери: «Она просила меня принести ей ..., точно мы не виделись с ней всего...». Смутно видится женская фигура.

Мысленные, частично запомнившиеся фразы (женским голосом): «И надо ... потому что это жизненный вопрос. Смотрите: спасли девочку и не ...» (не спасли кого-то еще?)

Мысленная фраза: «Ты уже знаешь — да? - что могут заштрахтовать?»

Ночь, лежу (ослабленная?) в постели. Ко мне приближается (с недобрыми намерениями) мама*, видимая темным неотчетливым силуэтом. Все обходится, по какой-то причине ей не удалось осуществить задуманное... И вот я снова лежу в постели, дело, как и в прошлый раз, происходит ночью, в темноте. Мама приближается снова, садится (боком) мне на ноги (отчетливо это чувствую). Ее намерение состоит в чем-то дурном - кажется, она хочет лишить меня жизни. Протягивает руки, я изо всех сил стараюсь вывернуться, высвободиться и безостановочно кричу: «А-а-а-а! А-а-а-а!» Вывернуться не удается, я как припечатана ее весом. Дело выглядит безнадежным, но я не прекращаю сопротивляться и кричать. Постепенно, с неимоверным трудом мне начинает удаваться движение, наращиваю силы — и просыпаюсь.

Мысленная фраза (женским голосом, испытующе): «Куда идешь вместе со мной?»

Мысленная фраза: «Нам, ученым объектам».

Ведется речь о пользе исправительных учреждений - в том смысле, что она хоть и мала, но несомненна.

Мысленный диалог (женскими голосами). «Цахи». - «Ну, не Цахи». - «Сегодняшнее-то, здравствуйте».

Мысленная фраза (женским голосом, категорично, осуждающе, проникновенно): «Сквозь предсмертный хрип уговаривать ее, чтобы она написала» (хрип имеется в виду той, о которой идет речь).

Сосед говорит по телефону (начало фразы не запомнилось): «...afterday». Этим он будто бы хочет что-то стереть в моем сознании.

Мысленная фраза: "Крайний мир не для Ленина, праздников этих мест не хватает".

На прилавке пустого, безлюдного рынка сидит малыш. Переворачивается на четвереньки, резво добирается до невысокого бортика, готов перевалиться через него. Сон намеком демонстрирует предстоящее падение. Не находясь в этом сне, поспешно открываю глаза, чтобы этого не произошло.