Мысленно произношу (ласково, полушутя): «Поселенец!» Мужской (похожий на петин) голос мысленно отзывается: «Да».
1303
Говорю сама себе: «И ведь я не знаю, куда идти...» (окончание фразы не запомнилось). Речь идет о том, что я не знаю, где завершится операция по чьему-то освобождению. Смутно видится рынок.
1304
Решила покататься на велосипеде. Еду вдоль набережной. Свернув пару раз наобум, неожиданно оказываюсь в центре города. Вдоволь накатавшись по площадям, отправляюсь в обратный путь. Город фантастически, сказочно красив и пуст. Лишь однажды, на узкой улочке меня обогнали два-три велосипедиста, у одного из которых велосипед был неправдоподобно высок.
Скрываемся на чердаке от агрессивного типа, но он пробрался к нам и кого-то покусал. В отчаяньи, за неимением выхода нападаем на него сами. Несмотря на то, что он казался невероятно сильным, удается с ним справиться. Валим его на пол, закручиваем руки вокруг туловища. Одной из них затыкаем его разинутый, готовый к укусам рот. К моему удивлению, руки его оказались слабыми, как бы тряпичными, и длинными, как рукава смирительной рубашки.
Стою в очереди, чтобы купить входной билет в селение Адамс. Известно, что билеты подорожали с "5" до "11" (денежных единиц), отношусь к этому без эмоций. Подходит моя очередь, никто из сельчан не желает меня обслуживать. Видно, как они (кажется, в основном женщины) с отстраненно-замкнутыми лицами проходят мимо, демонстративно не приближаясь к окошку (отношусь к этому спокойно).
1312
В финале сна идем по пустой узкой улице, между массивными буро-коричневыми домами. Попутчики вдруг беспокойно, как бы в поисках укрытия, заметались. Не понимаю, в чем дело. Объясняют, что Конференция решила, что город нужно бомбить. Слышится гул приближающегося, низко летящего самолета. Мечусь от стены к стене, затаскиваю в подворотню противоположного дома темный стол, чтобы взрывной волной его не швырнуло на нас. Распластываюсь, по примеру других, вдоль здания, лицом к стене. Петя лежит тут же, лицом наружу (мы лежим голова к голове). Советую повернуться к стене - это, на мой взгляд, безопасней (сон не был цветным; проснувшись после него, я услышала гул самолета).
1313
Мысленная фраза: «Да, когда поднят ... на завершение спектакля, так он должен петь» (выпало, кажется, слово «голос»).
Мысленно, бессловесно сообщается, и абстрактно иллюстрируется, что меня морочили, обманывали, но в конце концов правда прояснилась, обман ушел. Ситуация изменилась явно в лучшую сторону (сон был в серых тонах).
1315
Мысленная фраза: «Спрятанные вещи находятся, но владельцу не возвращаются».
Средних размеров собака отходит от стены. Вижу на тротуаре ее экскременты. Но также вижу, что это всего лишь искусно выполненный муляж, слишком крупный для такой собаки.
Живем с Петей (раздельно) в одноэтажном городке. Случайно встречаю его на улице, заговариваю. Ясно вижу его лицо, но лицо это совсем не петино. Впадаю в недоумение, хотя твердо знаю, что тот, с кем я разговариваю — Петя. Позже, на другой улице, снова встречаю его. Он одет в темный форменный костюм со множеством блестящих пуговиц. Воображает себя одним из тех, для кого предназначена форма, и идет куда-то в связи с вымышленным амплуа. Из деликатности подыгрываю. Быстро идем по покрытым черной бугристой землей улочкам этого странного городка. Отчетливо вижу петино лицо, и опять это совсем не его лицо. Недоумеваю, твердо зная, что несмотря ни на что, это - Петя.
Фесио Арфас говорит, что я могу повидать Петю. Оказываемся на турбазе, среди простых одноэтажных многоместных строений. Иду в солнечных очках по припорошенной снегом земле. В какой-то момент понимаю, что мы в селении Адамс, думаю: «Вот я все же и оказалась тут (опять), незаметно для себя». Спрашиваем у повстречавшихся селян, где Петя, нам отвечают: «На горке». Там его нет, понимаю, что нас обманули. Задаем этот же вопрос сидящим у одного из строений мужчинам. Они совсем было начинают лгать, но вдруг один неохотно говорит: «Он здесь, в моей комнате». Входим в дом, проходим одну комнату, открываем дверь во вторую. Напротив двери, у окна стоит кровать. На ней, закрытый до подбородка одеялом, лежит больной Петя. Глажу его по лбу, говорю, что помогу ему. Обернувшись к Фесио Арфасу, спрашиваю: «Послушайте, Семен, а мы могли бы отвезти его в город с вашей помощью?» (Фесио Арфас виделся абстрактно, а петино бледное лицо - отчетливо, но это было не его, или почти не его, лицо).
1319
Мысленная фраза (мужским, похожим на петин, голосом): «Оказывается, он изменился, у него ... изменился, но он все-таки изменился по каким-то причинам» (одно слово не запомнилось).
Лежу, пытаясь расслабиться. Вдруг чувствую, что жизнь как бы покидает меня. Смиренно осознаю плачевное состояние, слабым голосом прошу условно ощущаемых окружающих: «Мне плохо, позовите доктора. Мне плохо, позовите доктора. Мне плохо, позовите доктора». Они не реагируют, состояние ухудшается. И вдруг я вижу (через верхний левый угол левого стекла очков) необычайно яркий многокрасочный, теплый фрагмент окружающего внешнего мира. Осознаю контраст по сравнению с тем, как бы подернутым серой пеленой миром, который видится сквозь остальные части очков. С тем, что я вообще раньше всегда видела. Подумалось, что вот, оказывается, какой мир красочный и яркий, а мы его видим сквозь пелену (полагаю это общечеловеческим качеством). Яркий кусочек внешнего мира полностью завладевает вниманием. Перестаю ощущать недомогание, и оно уходит (наяву я если и пользуюсь очками, то только солнечными).
1321
На узком каменистом морском берегу в беспамятстве лежит мужчина. Ему оказывает помощь женщина, любящая повторять, что во имя высших идеалов помогает людям бескорыстно. Чувстствую (или вижу?), что в данном случае она преследует меркантильную цель.
На спортивной площадке стоит лошадь. По обе стороны седла сидят, лицом друг к другу, двое взрослых, подстраховывающих девочек. Те по очереди разбегаются и вытянув вперед руки и скользя животами по седлу, перепрыгивают через лошадь.
Мысленно, бессловесно сообщается, что я несколько раз оказываюсь в одной и той же ситуации. Демонстрируется небольшое (с баскетбольный мяч) шаровидное тело, по поверхности которого разбросано штук пять жирных точек.
1324
Напечатанный на листе перечень, состоящий из трех позиций. Удается прочесть и осознать все три, но запомнилась последняя: «Родители всегда чувствуют, когда колют их детей» (имеется в виду любое истязание вообще).
Из моей руки в дикой панике вырывается шарообразное Существо. Мелкий пакостник (размером с теннисный мяч) с темной толстой упругой кожей, усеянной торчащими во все стороны короткими шупальцеобразными отростками. Ему нужно удрать во что бы то ни стало, причем сила стремления скрыться (как я осознала, излагая сон) превышала степень вины его проделок. С туповатой (не окрашенной эмоциями) настойчивостью, из последних сил удерживаю это вертлявое Существо. Вынужденная все крепче сжимать пальцы, в конце концов протыкаю (неумышленно) его плотную упругую кожу, под которой оказывается влажно-мягкое нутро. Не испытывая по отношению к Существу никаких чувств, я лишь стремилась (почему-то) не дать ему скрыться. И нечаянно повредив его тело, понадеялась, что Существо не оправится от раны, погибнет, а значит, не скроется. Он же, как мне кажется, рвался скрыться, чтобы никто не узнал, кто он такой и откуда явился (сон был очень живым).
P.S. Спустя какое-то время я начала (и продолжаю поныне) испытывать огорчение, что причинила Существу ущерб. Надеюсь, что Существо благополучно оправилось от нанесенной мной травмы.
1326
Мужчина изумительным голосом поет, и тут же записывает свои песни на пластинки. По очереди берем их, иногда даже слегка из-за них вздорим.
1327
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (на незапомнившемся фоне): «Мальчик ... и ему начинает казаться, что в мире уже ничего интересного нет».
1328
Было опасение, что на всех прибывающих в общественную столовую не хватит вилок. Однако посетители явились со своими вилками (то есть проблемы не существует). Сон смутно показывает большой зал столовой, входящих посетителей с вилками в руках, и отдельно — груду вилок, принадлежащих столовой.
1329
Какому-то человеку напяливают на голову большую раздвоенную подушку.
1330
Сон, в котором, в числе прочего, фигурировала Лоумэла. Как рефрен повторялся там показ множества горящих свечей, стоящих на земле, вплотную друг к другу. Изображение было ярким, пламя свечей — тепло-оранжевым.
P.S. На этом я прекратила (временно) записывать сны, просто сказала себе, что не хочу больше их записывать, и они перестали запоминаться. Я боролась с последствиями пережитого потрясения, и на это уходили все мои силы.
Мысленный комментарий (завершивший сон): «Изображение вкуса габарита похоже на кноп». Фраза содержит заключение о том, что претензии поставщиков на возмещение расходов, связанных с доставкой товаров, непомерно завышены. На первый взгляд фраза кажется белибердой. Но отталкиваясь от понятного во сне смысла, можно предположить, что «изображение» означает «выражение»; «вкус» означает «пристрастие, аппетит»; «габарит» в данном случае - «размер, расход». А «кноп» на каком-то языке или жаргоне должен означать «бессовестное преувеличение».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (решительным женским голосом): «А что, если (не) ... а поместить мои сожаления?»
Купила заурядную книгу в темной обложке (чтобы в качестве приложения заполучить что-то незаурядное). Иду, прижимая ее к груди, к автобусной остановке. У дверей закрытого магазина редкие прохожие воровато выхватывают что-то из картонной коробки и разбегаются по сторонам. Подхожу, в коробке выставлены (за ненадобностью) остатки нераспроданных за день хлебо-булочных изделий. Не спеша выбираю несколько сдобных булок, заворачиваю в газету, иду дальше. Улица все больше покрывается черной грязью, непролазная грязь вынуждает забраться на площадку автостоянки. Не могу оттуда спуститься к остановке, а спрыгнуть страшновато. Около меня оказывается беспризорник в лохмотьях, от него исходит угроза. Появляется троллейбус. Мальчишка с ловкостью ящерицы соскальзывает вниз, но весь его вид говорит, что он в любой момент может изменить решение, снова вскарабкаться наверх и что-то у меня стащить. Безуспешно примериваюсь к крутому спуску, каким-то образом оказываюсь внизу. Грязь исчезла, подхожу к троллейбусу. Обнаруживаю, что книги у меня уже нет, примирительно думаю: «Ну и ладно». Незаметно темнеет. Случайно взглядываю на небо, над домами противоположной стороны улицы вижу месяц и еще что-то странное. Всматриваюсь, убеждаюсь, что не померещилось - в темном Небе, на фоне тонкого серпа молодого месяца видится ромбовидная рамка, оба излучают одинаковый холодный, чуть голубоватый свет ( вижу это ясно).
Едем (в автобусе) в отдаленный хозяйственно-строительный магазин. Мы — это я, Саша* и крупнотелая нескладная женщина. Подъезжаем, стоявший впереди Саша выходит первым. Мы с женщиной спускаемся в толпе пассажиров чуть позже, идем по широкой дороге, я все ищу глазами Сашу. Навстречу идет смуглокожий, восточного типа мужчина с подростком, лицо мужчины мне знакомо (я даже хотела сказать о нем попутчице). Мужчина молча, не глядя в мою сторону, проходит мимо. Преключаю внимание на толпу темных фигур, среди которых мы движемся. Мелькает мысль, что люди могут удивиться тому, что в малоизвестный специализированный магазин идем и мы трое. В поисках Саши оборачиваюсь на ходу, вижу его сидящим на высокой обочине (он присел отдохнуть, рядом с несколькими молодыми людьми). Увидев нас, с некоторым трудом встает, с виноватой улыбкой идет в нашу сторону.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (с юношеским апломбом): «...а кончается тем, что встрепенешься, и будет, в конечном счете, без конца». Видится молоденькая девушка, которой будто бы принадлежит сказанное.
Обсуждается (в кулуарах) неблагоприятная ситуация, неожиданно возникшая на физико-математической кафедре. Сотрудники пытаются понять, чем вызваны гонения, и морально поддерживают студентов. [см. сон №8752]
Нахожусь в гостях у Пети, в селении Адамс, навожу порядок в петином кухонном шкафу. Многое нужно отмыть, кое-что выбросить. На одной из полок вижу, к удивлению, множество пустых стеклянных банок, которые, кажется, тоже собираюсь выбросить.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Ты можешь ... уходить, уходить на рыбу».
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «Она же могла увязаться за каким-нибудь...». Смутно видится один из рядов рынка, по которому, в толпе покупателей, спокойно бредет малышка.
Проявив слабость, решаю обратиться к психиатору, мне кажется, что силы мои на исходе. Оказываюсь в большом казенном здании, в ожидании очереди сажусь на скамью. Когда передо мной остается два-три человека, иду ближе к кабинету. По телу пробегает, на миг отключив меня, волна (ощущение было настолько натуралистичным, что его в полной мере почувствовала не только Я-снящаяся, но и Я-сновидящая). Сажусь, пробую мысленно подготовиться к предстоящему разговору - что я скажу психиатору, что смогу ему сказать? Осознаю, что не смогу сказать абсолютно ничего, потому что «у меня нет для него ни единого слова». Получается, что входить к нему незачем (ощущение, что у меня нет для него ни единого слова, было отчетливым, категоричным).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Нам пришлось ... и посредническая деятельность эта (принесла выгоду)» (слова в скобках не произнесены, но уже заготовлены).
Мысленная фраза: «Что кому ближе». Предстает малоформатный справочник с плотными глянцевыми красочными листами. Он находится в вертикальном положении, кто-то (видны лишь пальцы) неторопливо его перелистывает.
Останавливаемся с Петей (школьником) в незнакомом городе. Выходим на крыльцо помпезного многоэтажного здания (гостиницы?), где обрели временное пристанище, идем с попутчиками осматривать окрестности. Оказываемся у неглубокой узкой речушки с буйной растительностью и мелькающей в воде живностью. Все это (из-за отсутствия цвета, в серых тонах) производит довольно унылое впечатление. Останавливаемся, чтобы рассмотреть бойких обитателей воды... А теперь мы с Петей вдвоем спускаемся с того же крыльца, преодолеваем тот же путь, оказываемся на том же месте у речушки. Смутно видимая женщина что-то выуживает руками из воды и выкладывает на темный, торчащий над водой валун. Присматриваюсь — на камне распростерто несколько светлых ленточных червей (по крайней мере я их приняла за червей). Подходим к воде. Участок земляного берега, на котором мы в прошлый раз стояли, засыпан мелкими белыми камешками, приятно хрустящими под ногами. В воде на этот раз лишь микроскопические мальки и несколько улиток. Подумываю, не прихватить ли улиток для аквариума, пусть там будут пока хоть они.
Лист с печатным (компьютерным) текстом. В верхней половине небольшая иллюстрация (медальон), на уровне которой текст разбит на две колонки. Уверена, что разбивка на столбцы является нарушением. В глубине души шевелится слабое сомнение, что если так отпечатан официальный текст, значит, нарушения нет.
Фрагмент сна: уши (лица, кажется, не было) с крупными, как бы отлитыми из блестящего серебристого материала резными красивыми серьгами.
Мысленные фразы (глуховатым женским голосом, издалека): «Я взяла тебе на остальные. На остальной поезд».
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза (женским голосом): «Он ... и начал ... у нашей первоклассницы».
Еду в автобусе. Зарядил мелкий дождь, досадую, что не взяла зонт. Выхожу, дождя уже нет, захожу с попутчиками в магазин. В холле выставлены товары к новому учебному году, прилавки облеплены школьниками. Рядом со мной оказывается девочка-подросток (незнакомая, но имеющая ко мне какое-то отношение). Спрашивает, нужны ли по школьной программе приглянувшиеся ей пособия по геометрии. Вижу, что непосредственно к школьной программе они не относятся, даю девочке отрицательный ответ.
Завершившая сон фраза (возможно, моя): «А это бережение фонфаски» (последнее слово является деепричастием).
Мысленная, незавершенная фраза (энергичным женским голосом): «Выходит, что мы эти юбки настрочили».
Атиа приехала к кому-то в гости, и я ее случайно повстречала (или она меня отыскала?) Угощаю ее пирожками и, кажется, даже даю приют.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (энергичным мужским голосом): «Пусть она течет. Не могут, не ... не получается».
Умеренно активный сон с темными субтильными, полупризрачными персонажами. На их фоне выделяется крепкий рослый, конкретный материальный человек. На его долю приходилась самая трудная, повидимому, часть работы, которая не под силу остальным, и с которой он спокойно, неторопливо справляется (не запомнилось, каким видом физического труда мы занимались). В результате человек оказывается смертельно пораженным (сон намеком показывает опасное пятно, затаившееся в его теле), шансов на спасение практически нет. Оказавшись рядом с этим, незнакомым мне представителем старшего поколения, в порыве безотчетного сочувствия обнимаю его. Он в ответ молча, крепко прижимает меня к груди. Так и стоим, в ауре безмолвных эмоций (может быть, впервые во сне я так отчетливо осязала и ощущала Другого).
Мысленные фразы (спокойным женским голосом): «Зачем ты хочешь снять? Они прекрасно снимаются...» (фраза не завершена). Смутно видится напольная деревянная вешалка, к которой подходит женщина, намереваясь что-то снять.
Мысленная фраза: «Тоже, не так уж хорошо все его видели и п(омнили)» (последнее слово не договорено; речь идет о чьем-то дедушке).
Мысленная, незавершенная фраза: «Она и отложила-то его на неопределенный срок для того, чтобы...».
Разговорившись на улице с симпатичной молодой женщиной, узнаю, что она связана с издательским делом, и что у них есть типография. Вспоминаю, что дома лежит что-то растрепавшееся, спрашиваю, нет ли у них переплетной мастерской. Женщина говорит, что есть, заверяет, что мне там помогут. Прихожу по указанному адресу, обращаюсь к одному из сотрудников. Он отвечает отказом, в его тоне сквозит непонятная подозрительность. Из глубины офиса доносится странное монотонное бормотание (голосом давешней женщины). На мой недоуменный вопрос кто-то небрежно бросает, что женщина так «разряжается». Собираюсь уходить. Один из сотрудников на прощанье говорит, что если у меня в связи с полученным отказом возникнут на работе проблемы, я могу адресовать свое начальство к нему. Говорю, что этого не потребуется, поскольку у нас "каждый отвечает за себя сам".
Мысленные фразы (неторопливо): «Для поддержки мысленной того же, - отвергнутая как нескладная, она заменяется другой: - Для мысленной поддержки того же».
В дверном проеме хижины стоит мужчина средних лет, черноволосый, смугловатый. Стоит в спокойной позе, опершись приподнятыми руками о дверные косяки. С ободряющей полуулыбкой смотрит на меня, приближающуюся справа. В его улыбке — поддержка мне и радость тому, что у меня что-то получилось. Я, тоже с полуулыбкой, подхожу и легонько, на миг, обнимаю его, в знак благодарности. Как Руководителя? Как Учителя? [см. сон №0581]
Мысленная, незавершенная фраза: «Но если постепенно считываться, считываться, считываться с тем, что было...».
В большое, уставленное компьютерами и прочей техникой помещение входит посетитель. Суюсь что-то подсоединить, делаю неправильно, передаю Жерару, он спокойно все налаживает. Появляется Петя с большой плоской коробкой, извлекает очередной прибор. Интересуюсь, что это. Петя словоохотливо объясняет, что это «аппликатор», тренажер для отработки новых процедур на компьютерах.
Мысленная, несколько раз повторившаяся, и несмотря на это, неполностью запомнившаяся фраза: «Он вышел после того, как Тони Блайзер предложил ему...».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Ах, нет ... через нее не пролезет».
Какие-то люди говорят, что могут предоставить нам с Петей возможность поразвлечься, дадут ключи от пустой квартиры в Москве и от пустующего жилья в Америке, где мы сможем остановиться. Беру ключи (или это был уже, кажется, другой ключ), иду в туалет - вхожу в парадную, поднимаюсь на последний этаж, ключ несколько раз падает на ступеньки, удивляюсь. Далеко не с первой попытки отпираю дверь туалета, слишком долго там задерживаюсь, чуть ли не физически чувствуя, как уходит время, бегло представшее в виде серого туманного внушительного параллелепипеда (в горизонтальном положении, в правой части поля зрения).
Говорю мужчине, что Пете нужна новая обувь (взамен износившейся). Мужчина уверяет, что петина обувь в порядке. Зная, что это не так, беру пару петиных башмаков (дело происходит в квартире), осматриваю (обувь, в отличие от всего остального, видится отчетливо). Указываю на стоптанные каблуки и потертость по бокам.
Дважды повторившаяся мысленная фраза (несерьезным тоном): «Господину Кюарэ».
Перед выходом тщательно привожу себя в порядок перед зеркалом (высоким, старинным, в темной деревянной раме). На улице обнаруживаю, что я по пояс (сверху) голая. Удивляюсь, как такое могло случиться, ведь я помню, что одевалась, стоя перед зеркалом. Вижу на тротуаре стойки с женской одеждой. Совсем было прохожу мимо, но вспомнив про наготу, решаю, что это более чем серьезный повод для покупки. Выбираю костюм, спрашиваю у одной из покупательниц, сколько он стоит. Она говорит: «Восемь тысяч». Спрашиваю, уверена ли она в этом. Она говорит, что уверена, в подтверждение добавляет, что мы с ней подошли сюда почти одновременно, почти одновременно принялись за примерку и примеряем почти одинаковые вещи. Мне мой костюм кажется привлекательней, радуюсь, что оказалась здесь чуть раньше и сумела завладеть им. Нагота же, судя по всему, меня уже не волнует (или я о ней забыла).
Иду по улице с маленьким мальчиком на руках. Он пересказывает речи людей, вменяющих мне неблаговидные поступки (последний был связан с моим неумеренным пристрастием к вину, остальные не запомнились). Услышанное вызывает удивление. В отношении, например, первого проступка происходит искажение времени - мальчик пересказывает нечто, совершенное мной, будто бы, в данный момент(?!). Говорю, как же я могла это совершить, если сейчас просто иду по улице с ним, мальчиком, на руках: он сам может убедиться, что сказанное не соответствует действительности. Так же неопровержимо доказываю несостоятельность остальных обвинений и лишь в отношении последнего в нерешительности умолкаю - если это и верно в какой-то степени, то от этого ни мне, ни другим нет вреда.
Мысленная фраза (блатным тоном): «Спихнуть надо».
Большое, покрытое белесым льдом озеро с поросшими редким лесом берегами. Слева на льду, неподалеку от берега, неподвижной бесформенной грудой лежат два-три только что упавших человека в темной одежде. Еще один, тоже в темном, вступает на лед, делает несколько шагов, спотыкается и падает поблизости, превратившись в такую же бесформенную груду.
Некая С.Фогюстон развивает бурную деятельность по спасению мужа, совершившего крупное хищение. Страстно и неоднократно выступает публично, убеждая, что супруг ни в чем не виноват. Действие переносится в большой загородный дом (в какие-то мгновенья похожий на коттедж моего детства). Там находится эта женщина, ее муж и разновеликие дети (среди которых была и я). Вокруг забора усадьбы стягиваются полицейские в темно-зеленой форме. Разводим два костра по обе стороны от дома. Взрослые велят нам развести еще один, в большой сковороде, заполненной углями прежнего костра. Костры должны, по преставлению взрослых, являться свидетельством нашей невиновности в глазах подбирающихся полицейских (которых сон иногда мельком показывает). Угли сковороды служат уликой, так как там сжигали то, что не должно попасть в руки полиции. Говорю взрослым, что для полиции не составит труда определить, когда именно горели угли. И если мы разведем поверх них новый огонь, полиция, если что-нибудь заподозрит, сможет с помощью лабораторного анализа установить, что в сковороде следы двух костров. Взрослые говорят, что ни на что уже нет времени, и чтобы мы живо развели в сковороде огонь и сели вокруг него с невинным видом. Все исчезает. Оказываюсь в душевой кабинке, где принимаю душ, и где мыло взбивается в фантастически густую белоснежную пену. Каким-то образом оказывается, что стою я под душем в одежде - будто бы собираясь лишь вымыть голову (покрытую шапкой белоснежной пены) и по неосторожности немного замочив одежду на спине. Удивляюсь, как это я вошла под душ в юбке, блузке и свитере. Одежда полностью намокает, начинаю ее стягивать. Это дается с трудом и не до конца. Свитер снялся, а в блузке застреваю с поднятыми вверх руками, не в силах продвинуться ни взад, ни вперед, и от этого весьма и весьма неприятного чувства просыпаюсь.
Совершаю череду последовательных, вытекающих одно из другого действий. Процесс символически предстает в виде ломаной линии, состоящей из пяти одинаковых по длине звеньев, построение идет вправо и вниз (по часовой стрелке), образуя фрагмент правильного многоугольника (упоминание о многоугольнике приводится мной для наглядности).
Сон, в котором фигурируют светлые таблички-надписи.
Мысленный диалог. «Что ты хочешь этим сказать?» - «Что ты...» (окончание не запомнилось или не воспринялось).
Мысленный диалог (женским и мужским голосами). Заинтересованно: «Что, час? Интересно». - Спокойно: «Вот сейчас они все соединятся».
Проехала на автобусе нужную остановку, в связи с чем затеяла разговор с водителем. Полупроснувшись, без труда воспроизвожу эту, довольно длинную цепочку реплик. Точнее, возможно, как бы воспроизвожу, поскольку диалога в автобусе, возможно, и не было — он реализуется, возможно, лишь сейчас, в полупроснувшемся состоянии (и тогда его нельзя назвать «воспроизводимым»). Проснувшись сразу же после всего этого по-настоящему, не помню из диалога ни единого слова, диалог из памяти ускользнул.
Несколько раз повторившаяся в обрывках мысленных фраз фамилия (женского рода, в родительном падеже): «Карасеву».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Наконец вещь, вымощенная от ... тиснением» (слово «вымощенная» использовано в несвойственном ему значении «устраненная»; а тиснение - в смысле, вытиснение).
Старика-утопленника вносят в море, в надежде, что он поможет отыскать его пропавшего там сына. В воде окостеневшее тело оживает, старик медленно протягивает руку. Сильный луч света падает на указанный им участок моря и высвечивает старуху-утопленницу. Кисти ее вздернутых, как бы в мольбе о помощи, рук выступают из воды.
Мысленная фраза, подводящая итог сну. В ней говорится, что если бы не какие-то обстоятельства, можно было бы воспринимать даже отдаленные районы (речь идет о внетелесном восприятии).
Забредаю на окраину незнакомого города, оказываюсь в унылом, обшарпанном помещении, где в беспорядке стоят блоки старых темных фанерных сидений. Вижу неотчетливых людей, похожих на неприкаянных обитателей общежития для фабричных рабочих - женщину в темной одежде и двух мужчин (высокого мрачного костлявого брюнета и еще одного, пониже ростом, покрепче, посветлей). Сажусь неподалеку от женщины. Кажется, мы смотрели телевизор (не помню, чтобы экран его светился). Входит еще одна работница, белокурая привлекательная оживленная, в светлой (безвкусной) одежде. В какой-то момент посиделок у меня исчезают деньги (кажется, я держала портмоне в руках), мне известно, что их похитил сидящий в отдалении мрачный брюнет. Случившееся не вызывает эмоций, еще какое-то время сижу тут, потом собираюсь обратно. Мне нужно попасть в метро, но я не помню дороги. Делюсь проблемой с женщинами. Одна безучастно молчит, вторая (блондинка) с готовностью берется помочь, объясняет дорогу. Бегло видится (сверху) мегаполис с высокой светлой, увенчанной куполом башней станции метро. Поняв, что словесного объяснения недостаточно, блондинка вызывается довести меня до места. Сходим с широкого крыльца, идем вперед, я спохватываюсь: «Подожди, у меня же нет денег, ни копейки, как же я доберусь?» Поворачиваем обратно. Вижу, что один из бывших в комнате мужчин удаляется влево, второй (брюнет) спускается с крыльца. Со всей страстью, на какую была способна, со страстью человека, попавшего в безвыходное, отчаянное положение, говорю ему: «Деньги! Давай деньги!» И наставляю на него портмоне (как пистолет). И хотя этому человеку ничто не мешало уйти, он молча, спокойно протягивает мне солидную пачку купюр. Беру, поворачиваюсь, чтобы уйти. Тут же снова разворачиваюсь к не успевшему сдвинуться с места брюнету, дружелюбно протягиваю ему руку, он в ответ тянет свою. Молча, серьезно пожимаю ее (но не осязаю, что во сне прошло мимо внимания).
Нецветной, в темноватых тонах сон, условно видимые персонажи которого находятся в левой части поля зрения. Там происходит что-то, сопровождавшееся (почему-то) душераздирающими криками. Потом око сновидения поднимается над стоящей справа от нас стеной (каменной, выше человеческого роста). За ней видится уходящее к горизонту пустое взрыхленное блекло-серое пространство. Оно не вызывает никаких эмоций, и тем не менее, я вдруг испускаю оглушительный жуткий, нечеловеческий вопль. И тут же (из-за этого?) просыпаюсь, обуреваемая лишь опасением, не потревожила ли сон окрестных жителей - мне никак было не установить, насколько реальным был мой вопль.
В конце фантастического сна идем по широкому красивому мосту и вдруг видим в Небе необычные явления.Там распростерся сплошной узор из переплетений крупных листьев и цветов (в песочно-бежевой гамме). Фрагменты узора поочередно медленно поворачиваются (по часовой стрелке), как бы сникают и опадают. Впереди, по ходу движения (мы все еще на мосту) над массивом многоэтажных домов появляется несколько колоссальных вертикальных квадратов. Они заполнены несплошными абстрактными простыми элементами, изображенными светлыми светящимися линиями на фоне начинающего темнеть неба. Налюбовавшись (не сбавляя хода) на удивительное зрелище, видим третье фантастическое видение. В заметно сгустившейся тьме появляются огромные подвижные фигуры зверюшек (похожие на Диснеевские). Присмотревшись, видим там же подвесные люльки, а в них киношников с аппаратами. Возможно, это они проецировали изображения в ночном небе. Говорю, что непонятно, для кого все это делается, ведь здесь кроме нас, случайно проходящих мимо, никого нет.
В поисках работы захожу в посредническую контору. Говорю, что хочу попробовать работать с детьми.
Крупная неопрятная, неприятная женщина указывает на покосившуюся люстру, объясняет, что вытирала с нее пыль, поэтому в комнате такой беспорядок. Но там настоящий бедлам — вещи и мебель сбиты в кучу под люстрой, даже ковер (старый, потрепанный) свернут рулоном и засунут туда же. Спрашиваю про ковер, женщина объясняет, что убрала его, так как обтирала люстру. Интересуюсь, почему он для этого должен находиться именно под ней.
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог. «В... ребенке с платьем воспитанниц (приюта)...». - Резко: «Убирайся, ну!»
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза (спокойным мужским голосом): «За ... она сама ... или за эти две окончательные недели».
Мысленная, незавершенная фраза (с незапомнившимся началом первого слова): «...ми, которые отдавали туда, а в свободное время, в свободное время...».
Несколько военных стреляют из автоматов по автобусу, внутри которого выясняют отношения две враждующие группировки (самих выстрелов не видно и не слышно).
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (быстрым женским голосом): «...крутишь, у меня и так ничего не получается».
Я и некий (реальный) человек дали выход будто бы давно подавляемому чувству взаимной симпатии (платонической). Возможность проявить чувства и убедиться во взаимности повергает меня в состояние мягкой глубокой радости, Мики же (назовем его так) совершенно вне себя, и пускается в какие-то безрассудства. Говорю о своем впечатлении о мужчинах его типа, и о нем в частности — что в них много мальчишества, и мне это нравится. Он дает мне замурзанного младенца. Запихиваем в бумажный пакет булки. Где-то забываю зонт, нам приходится за ним возвращаться. Это был замечательный сон, сон-высвобождение.
Вернувшись домой, Петя говорит, что подвергся на улице жестокому избиению. Но никаких следов не видно, да и голос звучит спокойно. Вызванный врач прописывает обезболивающее. Выхожу из аптеки с коробочкой, на крышке которой крупным красивым курсивом выведено латинское название лекарства, а внутри находятся пластинки с таблетками и две сложенные пополам денежные купюры. Отмечаю, что название лекарства мне незнакомо, пускаюсь в обратный путь. Улицы превращаются в крутые овраги с потоками мутной воды. Склоны покрыты камнями, осклизлой землей, глубину воды со стороны оценить невозможно. Внимательно смотрю под ноги, перехожу мелкие потоки вброд. Недоумеваю, почему городские власти не удосужились навести над оврагами мосты, если подобные катаклизмы происходят здесь периодически. Краем глаза бессознательно фиксирую в отдалении светлые просторные улицы с невысокими светлыми домами, контрастирующие с темными оврагами. Даже солнце оживляло лучами лишь нетронутые оврагами части городка. Отмечаю это почти бессознательно, поскольку внимание направлено на очередной склон, такой крутой, что не решаюсь по нему спуститься. Тем более, что поток внизу выглядит настоящей рекой. Присматриваюсь к редким темным прохожим, отваживаюсь следовать за теми, кто движется в нужном мне направлении. Пересекаю поток, иду по его краю, все глубже погружаясь в воду. Вода мне уже по грудь, но я доверчиво следую за идущими впереди, и наконец, оказываюсь на суше. Сую руку в карман пальто, не обнаруживаю там лекарства. Роюсь в карманах, убеждаюсь, что они пусты. Решаю, что лекарство смыло водой. Думаю, что в крайнем случае можно использовать то, что имеется дома, что ничего страшного, если прописанное доктором пропало, еще неизвестно, что это за лекарство (я проникаюсь к нему предубеждением) и почему не был прописан известный оптальгин. Захожу в попавшуюся на пути аптеку купить знакомое обезболивающее. В светлом опрятном зале кассовый ящик для денег стоит на подоконнике открытого окна. Похожая на горлицу птица влетает в окно, шмыгает (с тыльной стороны) в кассовый ящик. Продавщица, подняв крышку, сгоняет птицу. Та улетает. Вдруг одна из продавщиц со словами «Он же умрет от голода» извлекает из вновь открытого ящика для денег красивого птенца (без желтизны на клюве). Он держится в ее руках спокойно, его коричневое оперение испещрено белыми и еще какими-то светлыми крапинками. Он проник в ящик тем же, что и предыдущая птица(?) путем, и находится в прекрасной физической форме.
Зал магазина тесно заставлен стойками с одеждой, между которыми укреплены указатели. Надпись на одном заслонилась, видны лишь макушки букв. Без проблем реконструирую ее: «В зал для женщин». Тут же начинаю сомневаться - видимые части букв (за исключением первой) слишком малы, чтобы по ним можно было бы опознать текст.
Живем с Петей (он в студенческом возрасте) в двухкомнатной квартире. Получаем (странным образом) уведомление, что нам предоставлено новое, более просторное жилье. Иду взглянуть. По пути ко мне примыкает незнакомая женщина. Слишком активно (хотя я об этом не просила) берется помочь. Выказывает большую, чем я, осведомленность о моем деле (о котором не услышала от меня ни слова). Берет инициативу в свои руки, уверенно ведет меня через мешанину однотипных строений. В душе зарождается глухое недоверие как к самой этой женщине, так и к ситуации в целом. Но вот мы уже у нужного дома, женщина ведет меня на нужный этаж, подводит к одной из квартир. Достает ключ, начинает отпирать дверь. Замок не поддается, она пробует снова и снова. Заглядываю в замочную скважину, вижу обжитый салон, выпрямляюсь, говорю: «Нет, там кто-то живет» и описываю увиденное. Женщина кажется мне теперь не только странной, но и подозрительной. Моей задачей становится покинуть это место и вернуться домой так, чтобы она за мной не увязалась. Вот я уже на улице, стараюсь вспомнить номер своего дома (чтобы начать его разыскивать). Вытаскиваю клочок бумаги, на котором он записан (в виде «2002Г» или чего-то подобного). Мне кажется, что на самом деле номер немного не таков. Другая женщина оказывается рядом, рассматриваем бумажку. Теперь номер видится другим, более соответствующим действительности. Говорю: «Нет, кажется, 2001Г» (женщины виделись условно, а замочная скважина и салон - реально).
Мысленный подбор наиболее подходящей формулировки (мужским голосом, деловито): «Это немыслимо. Это будет немыслимо. Для меня это будет немыслимо».
Мама (сновидческая) вернулась из больницы неузнаваемой. Превратилась в молодую веселую красивую блондинку, одетую в яркое платье, вдоль которого вьется роскошная пушистая коса (эту прическу сделала больничная парикмахерша). Ахаю, говорю находящемуся в соседней комнате мужу (сновидческому), что он ее не узнает. Возвращаюсь в салон, вижу у мамы в руках шариковую ручку (которую она прихватила в больнице, где свирепствует эпидемия гриппа). Советую ручку выбросить, мама неохотно соглашается. Предлагаю ей отдохнуть. Она идет в свою комнату, я, ласково приговаривая, готовлю ей постель. Мама пока что ложится на стоящий у противоположной стены диван. Вот она лежит там, на спине, сжавшись в комок, подтянув колени к подбородку, и мерно, как заведенная, раскачивается вверх-вниз, вверх-вниз. Голова ее коротко острижена, волосы черны, как вороново крыло. Говорю ей что-то приветливое, продолжаю стелить постель (ни в одном из эпизодов мама не была похожа на себя).
Старая оцинкованная детская ванна на темной деревянной скамье. В ванне сидит малыш, собираюсь его мыть. Вода недостаточна тепла, приношу чайник с кипятком (тоже старый, алюминиевый), осторожно доливаю воду (эпизод не связан с основной частью сна).
«Наступила пора, когда пыльца горчицы и ... улетает в другие края» (название второго вида растений не запомнилось). Это говорит, задумчиво глядя вдаль, стройная массажистка в белом врачебном халате, и что-то записывает в блокнот. Я пришла сюда с мамой* в финале сна.
Мысленные фразы (женским голосом): «А ты сегодня? Смогла?»
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (эмоционально): «Слушайте ... все».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (женским голосом): «...но, ой, ... Боже, получилось так страшно и некрасиво».
