Стою между странных зданий, похожих на неестественно, непропорционально вытянувшиеся вверх домишки с балконами. Задрав голову, смотрю на неправдоподобно быстро мчащиеся облака. Они были мелкими, частыми, четкими, очень белыми и неслись лавиной вправо (на фоне божественно голубого неба). Пытаюсь понять, что происходит — ведь в действительности такого быть не может. Это похоже на кинематографический прием, но я-то вижу живую природу, вижу собственными глазами. Начинаю думать, что возможно, в каких-то исключительных случаях облака и в самом деле могут так мчаться. А они, тем временем, превращаются в темные размазанные тучи, так же стремительно несущиеся вправо.
1048
Обрывок мысленной фразы: «...про то, как ... из России...».
1049
Смутно видно мчащийся вправо грузовик. Открытый кузов так забит стоящими людьми, что они неестественно выпирают наружу, свешиваясь в стороны, как цветы слишком пышного букета в вазе.
1050
Фрагмент мысленной тирады (женским голосом): «И меня вызвали голосовать. Представляете, у меня еще незаполненная анкета...».
1051
Сквозь маленькие, у земли расположенные окошки подвального этажа жилого дома видно (с улицы) просторное помещение. Посреди него, около старого стола стоят, лицом к окнам, два-три мужчины (угол зрения таков, что головы их не видны). Мужчины неспешно, сосредоточенно что-то делают с лежащими на столе деталями. Каким-то образом известно, что занимаются они сборкой оружия.
1052
Фрагмент мысленной фразы: «Согласна, но без нитротолуола...».
Нахожусь в странном городе, у каких-то людей. Выхожу, чтобы попасть в другой дом, не могу понять, как туда добраться. Кто-то объясняет дорогу, но все равно плутаю. Все вокруг кажется странным — и дома не похожи на обычные дома, и улицы не похожи на обычные улицы, и люди какие-то полупризрачные. Набредаю на крутой спуск в виде грубо выдолбленного в скальной породе желоба. По дну его сочится струйка воды, серо-зеленые стенки кажутся скользкими. Опасаюсь туда ступить, но вид спокойно идущих в обоих направлениях людей подбадривает. Еще раз окидываю взглядом желоб, вижу, что дно устлано светлыми шероховатыми камешками. Смотрю на покрытые слоем чистой, живой воды камешки (они видятся, в отличие от всего остального, отчетливо), и решаю, что если не наступать на стенки, то мне ничего не грозит. Как только решаю ступить в желоб, он превращается в сдвоенный туннель. Левая, узкая ветвь показалась мне непроходимой, решаю идти по правой. Вход в нее оказывается частично загороженным темным щитом из прессованных опилок. Спихиваю его в левую, неиспользуемую, как я полагала, ветвь, и иду по правой. Сон смутно показывает, как скользящий по левой ветви щит сбивает с ног идущую вверх девушку, ранит (или даже убивает) ее, а потом, кажется, задевает поднимающегося там же молодого человека. Не делая попытки помочь, продолжаю спуск (хотя и держу в уме произошедшее). Выйдя из туннеля, оборачиваюсь. Вижу сдвоенную горку, с которой весело съезжают вниз и карабкаются наверх люди, много людей в черной одежде. Полагаю, что в горки превратились туннели, успокаиваю себя тем, что если бы с девушкой в самом деле случилась беда, люди бы так не веселились, и уж во всяком случае оказали бы ей помощь. Немного погодя, отчетливо осознаю, что сдвоенная горка, на которой резвится масса людей — это вовсе не мои туннели. Ни люди, ни горка не имеют к туннелям никакого отношения.
1055
В финале сна появляется грубая полуцилиндрическая колода. Сердцевина ее выдолблена, по обе стороны высверлено по паре отверстий, сквозь них продернут толстый белый шнур. Сооружение является будто бы «поясом девственности». Сон показывает, как его (для примера) к кому-то прикрепляют. Удивляюсь такому финалу, поскольку речь во сне шла о чем-то совсем ином.
1056
Идем на экзамен. Долго добираемся по переходам, оказываемся в просторном помещении. За низким столиком плотная, средних лет женщина раздает экзаменационные билеты. Это комплекты скрепленных листков текста с вкраплениями то ли геометрических символов, то ли клинописи. Мой комплект (нечаянно?) падает из рук женщины на пол. Подбираю его, говорю, что это плохая примета (плохой прогноз в отношении экзамена). Кто-то из стоящих рядом подсказывает, что для нейтрализации приметы нужно потрепать женщину по волосам или легонько шлепнуть по щеке. Сон показывает, как какая-то рука слегка хлопает женщину по щеке, а потом ворошит ее густые, спутанные волосы. Это демонстрируется, как я понимаю, специально для меня, но я не в состоянии так поступить по отношению к незнакомому человеку. Говорю, что не могу этого сделать, потому что «уважение дороже успеха на экзамене». Женщина удовлетворенно замечает, что ей приятно слышать, что для меня благополучный исход четырехлетней учебы - не самое дорогое в жизни (что есть вещи, более ценные).
1057
Сон, в котором я (судя по записи в блокноте) щедро проявляла свое благородство.
Мысленно сообщается и абстрактно иллюстрируется, что то, что кажется совершающимся (происходящим) случайно, на самом деле совершается (происходит) преднамеренно. Сообщение повторилось пять-шесть раз.
P.S. Ночью пришлось воспринимать советы дежурного Я не записывать этот сон как не представляющий интереса.
Небольшая группа Апостолов (или Пророков) в длинных коричневых одеяниях идет вправо. Среди них нахожусь я, в своем обычном качестве.
1060
На фоне незапомнившегося сна ведется мысленный рассказ (или комментарий). Запомнился фрагмент одной из фраз: «...и воспользовался тем, что Королева имеет сына, чтобы...» (Королева — это титул).
Три-четыре светло-серые, неопределенной формы Сущности передавали мне часть чего-то своего, нематериального. Их головы расщеплялись, из каждой вытягивался в моем направлении тонкий темный стержень (или луч?) Однако перед самым моим лицом лучи, к моему удивлению, скачком превращались в ничто. Попытки Сущностей повторились несколько раз, но результат был одним и тем же — передаваемое превращается в ничто, и я каждый раз слегка этому удивляюсь.
Привожу в порядок старый буфет. Он выглядит, как красивый старинный резной письменный стол, но я его воспронимаю и как буфет из мореного дуба (бывший когда-то у нас наяву на Мушинской улице) и как сервант (бывший когда-то у нас наяву на улице Рябинной). Он стоит на пыльном полу посреди пустой комнаты, дверцы его болтаются на полуотвалившихся петлях. Пытаюсь их прикрепить, попутно с любопытством перебирая находящиеся в тумбах безделушки, флаконы, кусочки разбитого зеркала. Сестра поддает ногой пару цилиндрических диванных валиков, являющихся будто бы принадлежностью письменного стола. Прошу прекратить валять валики по грязному полу (в этом сне мы были отнюдь не в детском возрасте), сестра продолжает их пинать. Кричу на сестру. Крик, несмотря разгоревшийся гнев, получается тихим, отмечаю, что так всегда выходит ВО СНЕ.
Помогаем с Петей немощной лежачей старушке. Приходим в ее маленький запущенный, окруженный лесом дом, чтобы очистить его от грязи и приготовить еду. На нашем попечении оказывается и старушкино домашнее животное. Оно похоже на чайку, но является животным, проявлявшим безмерную радость, когда я пару раз заходила в его пустую комнату, чтобы взять его на прогулку. Варим старушке еду на газовой плите, отмываем шкафы и столы на кухне. Одновременно слушаем непонятно откуда поступающую информацию о некоем семействе. Отец семейства так безответственно относился к своему маленькому сыну, что тот развивался лишь физически. На третьем году жизни дитя (цветом кожных покровов и пухлостью тела похожее на мучного червя) - сон мельком его показывает — попало к узнавшим об этом индийцам. Индийцы поработали над ним и превратили комок плоти в нормального ребенка — согнали вес, пробудили интеллект. Судебная инстанция приговорила отца малыша к большому штрафу (за безответственность). В прослушанной информации речь шла лишь о штрафе, предыдущее будто бы было известно раньше, но в то же время вся информация как-то воспринялась и во сне.
Иду с двумя спутницами (одна из которых что-то рассказывает) по светлому лесу с могучими высоким лиственными деревьями, под которыми растут папоротники и кое-где стоит чистая вода. Идем (вправо) то по левой обочине дорожки, то по папоротникам. В очередной раз выйдя на дорожку, вижу сидящую там крупную, с павлина, птицу. Перед ней, в условном, обозначенном несколькими зелеными ветками гнезде лежит большое белое яйцо. Подзываю спутниц, с любопытством рассматриваем яйцо (птица не выказывает беспокойства). Трогаемся дальше. Женщина продолжает что-то рассказывать, слушаю ее и вдруг поднимаюсь в воздух. Вытянув вперед руки и совершая телом волнообразные движения, ЛЕЧУ вдоль дорожки, на высоте в полтора-два метра. Лечу, не переставая удивляться и убеждая себя, что действительно лечу, а не зависла случайно, на миг, над землей. Снова оказываюсь около женщин. Они показывают компьютерные, в желто-коричневой гамме снимки летящего птенца, вылупившегося, будто бы, из виденного нами яйца. Птенец летит высоко в небе, рядом с диковинным летательным аппаратом, между которым и птенцом подразумевается какая-то связь. В правом верхнем углу снимков записаны компьютерным шрифтом, в шутливой форме звуки, будто бы издававшиеся птенцом при полете.
1065
Билось, билось и дошло до сознания мысленное слово «Веледа».
Стою с Ежей у парапета неширокого, перекинутого над шоссе мостика. Обе мы призрачно-неуловимые - скорее, просто угадываемся. Оказываюсь у противоположного парапета. Разглядываю большого, с ладонь, темного паука (нестрашного), неторопливо топающего влево (а Ежа исчезла). Носком туфли легонько трогаю его. Паук от этого садится, совсем как медвежонок, а потом топает дальше (паук и носок туфли виделись отчетливо).
1067
Лаборатория с несколькими столами с приборами. За похожим на осциллограф прибором сидит мужчина. Я, на краешке этого же стола, оформляю коллаж-поздравление Лулу. Еще один сотрудник крутится около нас, отпуская реплики по поводу моих действий. Кто-то другой шмякает громоздкий предмет, повредивший плоды моего труда. Потом меня отвлекают производственные вопросы.
Рассматриваю растение, думаю: «Это растение вообще-то увидят только...» (окончание не запомнилось).
Мысленная фраза, в которой ребенок назван «разбушевавшимся». Смутно видится молодая женщина с уже успокоившимся ребенком на руках.
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «Все ... а ... с похвалой отозвалась о небесах» (последним словом в последний миг что-то зашифровано - оно введено после мимолетной задержки).
Мысленная фраза (спокойным женским голосом): «Так хорошо, так хорошо, что ты просто не можешь представить себе».
Мимоходом оказываюсь в селении, состоящем из нескольких старых, потемневших от времени, вместительных изб, расположенных на пустом пространстве. Пробыв там какое-то время, отправляюсь дальше. Местные ребятишки, не желая, чтобы я уходила, скандируют мое имя (разобрать его было невозможно, но я воспринимала его как свое). Чувствую, что ребятня готова выскочить из школы, чтобы не дать мне уйти (они ко мне привыкли). Ускоряю шаги, иду по усыпанному белейшим снегом проходу между решетчатыми оградами изб. Выхожу на широкую укатанную дорогу. Путь преграждают две запутавшиеся в неуклюжих маневрах легковые машины. Осторожно пробираюсь между ними, оказываюсь около сарая, где стоят два мужчины с пачкой новых рабочих рукавиц. Один горячо убеждает другого довести до сведения начальника, что рукавицы выбраны будто бы ими самими. Уверяет, что это повысит в глазах начальства их рейтинг. Второй воспринимает предложение без энтузиазма (начальником является его отец).
Входим с Петей (ему лет шесть) в большой многолюдный универмаг. Вижу на полу монетку, подбираю ее. Чуть подальше вижу еще одну, и еще, и еще. Насобирала горсть, а сын куда-то подевался. Кричу: «Петя! Петя!» В конце концов он нашелся. Решаем, что нужно договориться, как находить друг друга, если мы снова потеряемся.
Мысленная фраза (мужским голосом, напористо): «Зачем ты переписываешь эту бумажку?»
Мысленное, с пробелом запомнившееся четверостишье: «И всё же, всё же я грущу/ С сомнением взирая это/ Подобно ... борщу/ С ... винегретом».
Еще раз сон на ту же тему. Он показан немного по-иному, но тоже в абстрактной форме и с тем же смыслом. [см. сон №6002]
Возникают и разрастаются, пока не занимают все поле зрения, заключенные в ажурную рамку слова «ИСТОРИЯ АДОВ».
Мысленные фразы: «К Наташе. Которые вот эти вот...» (фраза обрывается).
Мысленная фраза (женским голосом): «Мы должны перебираться насквозь».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Не дай ей проникнуть содержание, которое ... поверх формы».
Мысленная фраза (решительно): «Ой, ой, ой, ходить с высокой радостью».
Сон, связанный с Польком.
Пара снов, истаявших из памяти, как только я после них проснулась.
В большой круглой чаше заброшенного фонтана и на земле около него лежит несколько мертвых птиц.
Мысленная фраза (глуховатым женским голосом, задумчиво): «Меня уже ничего не пугает — ни твоя злоба, ни твоя беззлобность».
Начало короткой песенки: «Приятный ветер навевает...» (дальше не запомнилось).
Мысленные слова (в конце сна): «Дафна», «керен» и «посмотреть».
Мысленные фразы (женским голосом, шутливо): «Сорок восемь. А вот от сорок восемь отнять...» (фраза обрывается).
Глянцевая, в коричневых тонах суперобложка. Взглядываю не ее пустую белую внутреннюю сторону - в правом верхнем углу мерещится призрачный портрет Ясера Арафата.
Мысленная, незавершенная фраза (взвинченным женским голосом): «Но разве я хочу пусть еще накормить».
Мама*, сестра, кошка и я находимся в нашей бывшей квартире на Рябинной улице. Глажу кошку по спине, отчетливо слышу и ощущаю ее энергичное мурлыканье. Кошка вдруг вскидывает зад, чем приводит меня в удивление (наша кошка кастрирована). Иду на кухню, вижу у плиты загрязненный участок пола, слегка протираю его, он становится изумительно чистым, вода же в ведре выглядит теперь неправдоподобно грязной (обращаю на это внимание). Начинаю отжимать тряпку — в ней и на поверхности воды появляются мелкие, непонятно откуда взявшиеся щепки. Встряхиваю тряпку — щепок становится все больше, многие не стряхиваются, чувствую, что придется извлекать их вручную.
Сосу, как ребенок, большой палец левой руки. Это комментируется мысленной фразой (незапомнившееся начало которой несет осуждающий оттенок): «...но проглотая палец, как бы приносит добро».
Смутно видится мужчина, на ладони опущенной руки которого лежит сырое индюшачье крыло (ощипанное, натуралистичное). Человек сдвигается с места, подходит к темной стойке.
Серьезная, не лишенная женственности женщина средних лет запирает высокие двухстворчатые двери мастерской (или склада). Повернувшись к ним спиной, неторопливо идет влево. На голове у женщины темная турецкая феска (сон не был цветным), на плечах темный, до талии, мужской френч, на ногах высокие черные блестящие сапоги. В этом обрамлении остальные части тела, матово-белые, ничем не прикрытые, выглядят, разумеется, странновато, но не вопиюще. Все это происходит среди бела дня, в отсутствие других людей.
Мысленная фраза: «Он не хочет вносить разлад ни в чьи души».
Мысленная фраза: «Ничего невозможно поделать, пока характер ... не прояснится» (пока не прояснится суть чего-то).
Мысленная фраза: «Полно дней, забитых ночами, и ночей, забитых днями» (заполненных до предела).
Отдыхаем летом с Петей в местечке, бродим по рынку, заходим в мясной магазин. Томлюсь в плотно сбившейся очереди, Петя ждет у входа. Неподалеку стоит худенький мальчик, уродец со странной формой черепа. Присмотревшись внимательней, не обнаруживаю никаких дефектов.
Обрывок мысленной фразы: « ... с дедушкой ... Эскина...».
Ждем в аудитории начала экзамена, волнуемся. Находящаяся около меня девушка что-то говорит, отвечаю: «Что ты говоришь! Сдавать в двадцать лет или когда тебе уже под сорок» (намекаю на свой возраст, для пущей важности его преувеличив). Добавляю, что задач не боюсь, боюсь гуманитарных дисциплин. Перед мысленным взором разворачиваются, однако, именно формулы из предметов, которые в свое время изучала. С тех пор прошла уйма времени, а я не удосужилась освежить их в памяти, пальцем не пошевелила для этого. Осознаю, что ничего не помню, но не корю себя за безалаберность, просто констатирую факт. И не ухожу же, сижу тут - и, следовательно, на что-то рассчитываю? Или нельзя было не явиться?
Небольшой лист разграфлен двумя жирными линиями. Одна идет по верхнему, другая — по нижнему краю. Одну сопровождает надпись «Похожесть», другую - «Чрезвычайное отличие» (не запомнилось, какую какая). Это заготовка системы координат для графика.
Мысленная фраза (мечтательным мужским голосом, с ностальгической полуулыбкой): «Все были в белых брюках, и наверно, любимые орехи были «Турист»» (имеется в виду сорт орехов).
Мысленные фразы (детским голосом, возбужденно): «Не надо выписывать! Я же говорю, не надо! Ничего не надо!»
В устроенном амфитеатром зале начинается концерт (типа КВН). Полулежу (на животе) на наклонной плоскости, на правом краю авансцены. Чувствую неловкость (психологическую), поглядываю на пустые кресла (в том числе в первых рядах). Думаю, что надо перебраться в зал, но не делаю этого. Первый номер концерта был никаким (по впечатлению). А когда начинают исполнять эстрадный шлягер, зрители (пришедшие все же на КВН) устремляются к выходу (хотя артист пел вполне профессионально). Смотрю на массу людей в черной одежде, хлынувших (через кресла) наверх, к дверям, и кажется, следую их примеру.
Пустынная (дальневосточная?) местность, американская военная база. Иду по ее территории к контрольно-пропускному пункту (одиноко торчащей арке). Туда подносят и осторожно опускают на землю легкие армейские носилки. На носилках лежит хрупкая молоденькая беременная китаянка. Ее осторожно чем-то накрывают, оставив неприкрытыми родовые пути. Догадываюсь, что предстоит публичная демонстрация появления на свет нового человека... В следующем эпизоде являюсь в организацию (за пределами базы). В небольшой каморке молодая неразговорчивая служащая извлекает из каталожных ящиков несколько моих старых, истрепанных формуляров. Выписываю (по распоряжению пославшей меня сюда инстанции) требуемое, отдаю листок служащей. Она пробегает его глазами, дает понять, что это не то, что нужно, роется в других ящиках. Бормочу, что сделала выписки из отобранных ею же формуляров (имею в виду, что в мои функции входила лишь техническая сторона дела — перенести на лист содержание определенных пунктов формуляров, отбор которых производился не мной). Появляется еще одна служащая, такая же молоденькая и деловая. Сообща отыскивают и дают мне нужный формуляр. Бросается в глаза крупным почерком обозначенный у верхней кромки год: «1985». В нижнем углу наклеена фотография, на которой я и похожа и не похожа на себя. Отчетливо видимая, черно-белая, не вспоминаемая мной фотография вызывает замешанное на любопытстве желание как следует ее рассмотреть. Но пока что, еще раз пробормотав ранее озвученное, собираюсь приступить к выпискам... В третьем, финальном эпизоде возвращаюсь из организации на базу. Носилки на прежнем месте, вокруг (на почтительном расстоянии) собралось энное количество людей, роды начинаются. Сон наглядно демонстрирует медленно появляющегося младенца в оболочке околоплодного пузыря. Роженица (ее почти не видно) молчалива и неподвижна. Вот ребенок вышел уже почти наполовину (головкой вперед). Происходит что-то, повидимому, неожиданное, вызвавшее какие-то намерения со стороны находящихся вне поля зрения врачей, но в итоге вмешательства не потребовалось. Ребенок родился, и на наших глазах начинает расти. Вот он уже сидит, уже одет (во что-то светлое), вышел из грудничкового возраста, его светлые вихрастые волосы отросли, кто-то вслух удивляется, как быстро после родов они обсохли. Малыш растет, оставаясь на том же месте. У него удивительно смышленное ясное, одухотворенное лицо, белокожее, с тонкими благородными чертами (сон какое-то время демонстрирует его как бы специально). А потом ребенок — мгновенно — превращается в мощного молодого мужчину. Это примитивное, почти до безобразия (но вроде бы не агрессивное) существо высокого роста, с торчащими ежиком жесткими черными волосами, низким лбом, грубым темноватым бугристым лицом, маленькими раскосыми глазками и щербатым ртом. Он одет во что-то темное, типа военной формы. В какой-то момент он оказывается стоящим, расставив ноги, над матерью (по-прежнему лежащей на носилках, но теперь одетой). Смутно, условно, в темных тонах видится ПУПОВИНА, и по сю пору соединяющая мать с сыном (у меня это вызвало ассоциацию со связью вышедшего в открытый космос космонавта с космическим кораблем). Мужчина оказывается в стороне от носилок, правее. В руке у него появляется камешек, мужчина поддает его внутренней боковой поверхностью стопы (как это делают футболисты и мальчишки во дворах). Камешек взлетает вверх, мужчина его ловит. Второй камень, запущенный менее удачно, отлетает в сторону зрителей (все более многочисленных, широким кольцом окруживших место происшествия). А в руках мужчины появляется третий, более крупный камень, который он тоже намеревается поддать ногой. Толпа беспокоится, как бы камень не угодил в кого-нибудь (сон был не цветным, толпа виделась темной, условной, пуповина выглядела, как два перекрученных шланга, или троса, и выходила, насколько можно было разобрать, из нижнего края ширинки мужчины).
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза (из рассуждения): «Ты смотри, что случилось - ... шестого июля, а седьмого июля ... ».
Иду в баню, меня сопровождает кто-то, кто ждет на улице. Баня мрачная, темная, грязная. В предбаннике появляются грязные тетеньки (одна с забинтованной рукой или ногой) и долговязый мальчик, которому давно пора ходить в мужское отделение. Кто-то положил на ворох моей одежды купальный костюм, я его чуть по ошибке не одела (в последнюю минуту спохватившись и брезгливо отбросив). Думаю, что нужно немедленно отсюда уйти, но продолжаю копошиться. И все же мне не удалось там помыться, так как я не смогла стянуть с себя платье. Несмотря на длинную застежку-молнию, накрепко застреваю в нем (ощущения, при этом испытываемые, были пренеприятнейшими).
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «...Лафантен пошел дальше — смеясь, он выражает общее отчаянье, а плача...».
Мысленная фраза (деловитым женским голосом, как бы в ответ кому-то): «Трудно найти такое счастье, чтоб было написано».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Подскажите мне ... Что, у нас есть лампочка для этого?»
Мысленная, незавершенная фраза: «Теперь, как козлик, я изучаю его работы, я всегда изучаю...».
Мысленная фраза (энергичным женским голосом): «Я хочу сказать, что я совершенно стала бессильной».
Два древних, связанных союзом «и» имени (типа «Дионисий»). Они настойчиво мысленно повторяются, будят меня. Несколько раз повторяю их, но сидящая во мне пятая колонна отказывается их записывать, а к утру они из памяти исчезают [см. сон №0428].
Мысленные фразы: «Они отказались в больнице? Значит, взять их в плен (невозможно)» (слово в скобках не произнесено, но уже заготовлено).
Лежу в своей постели, на спине. Слышится легкий звук порхания, в комнату через открытое окно влетает птица с пучком сухих травинок в клюве. Садится на кровать, прилаживает травинки между пододеяльником (в зоне моей ступни) и выемкой в стене. Ясно вижу молодого, только что оперившегося воробья. Запихав травинки, он выпархивает наружу. Думаю, что у него не получится соорудить гнездо между моей ступней и стеной, не могу же я ради этого не покидать кровать. Размышляю, до какой степени может быть слеп инстинкт, он может натолкнуть птицу строить гнездо в самом неподходящем месте. Но зато тот, кто живет инстинктами, избавлен от огорчений, этого спутника неудач. И воробьишка, притащив следующую порцию травинок и не обнаружив первого пучка, автоматически, без эмоций приткнет свою ношу где-нибудь в другом месте.
Мысленный диалог (женскими голосами). Издалека, вяло: «Все равно. У вас было лучше». - Энергично: «У вас было лучше, чем вообще».
Мысленная фраза: «Если группа уехала и приедет через час, будете вы к ней приставать?»
Наше семейство (сновидческое, я там была на правах взрослой дочери лет двадцати) перебралось в другое жилье. Распаковываем и раскладываем вещи. Обнаруживаю, что не перестирала перед переездом груду своего белья. Озадаченно смотрю на него, прикидываю, куда бы пока его сложить, решаю забросить под кровать и приступаю к делу. Белье выглядит чистым, красочным — последнее я отметила даже во сне (все, кроме белья, виделось смутно, в темных тонах).
Мысленная фраза (с пафосом): «И как отдают за государство, и как отдают за государство, и как отдают за государство и все его качества зла» (слова «все его» выговорены нервозным фальцетом).
Осторожно пытаемся поймать маленьких желтых цыплят, успешно от нас уворачивающихся.
Обрывки мысленных фраз: «...в Ганновере. Места паники...».
Смутно, в серых тонах видится машина-водомет. Думаю, что она не только не похожа на те водометы, которые я видела во время разгона демонстраций, но и чисто конструктивно не похожа на водомет. Изучающе рассматриваю, не могу понять, где у нее находятся накопители воды — неужели в колесах?
Мысленный диалог. «О, как я любила жить!» - «Можно и красиво жить. Можно и с любимым».
«Большой фестиваль», - медленно, негромко говорят хором находящиеся в помещении люди в темной одежде (это видится смутно). «Чего?» - спрашивает кто-то, непонятно где находящийся (голос похож на петин). В вопросе звучит любознательное стремление узнать, о каком фестивале идет речь.
Мысленный, неполностью запомнившийся ответ на вопрос по поводу оружия (имеется ли оно): «...не покидало ощущение, что вы меня об этом спросите. Поэтому ... я проявил определенный интерес...».
Мысленная фраза (женским голосом): «И (теперь), если ты захочешь - питание».
Прозвенел слабый звоночек (наступил мой час?), начинаю вести себя как-то не так (по общепринятым представлениям - неадекватно). Но не оттого, что, как можно было бы подумать, оскудел мой ум, а по какой-то совсем иной причине.
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом, задумчиво): «Дифференцироваться может бесконечно долго, и процесс...».
Иду с Дженни, рассказывающей, что она с мужем уезжает по контракту в другую страну, играть в теннис. Приходим в чей-то дом. Маленький мальчик просит меня купить ему точно такую игрушку, какую держит в руке. Зарисовываю элемент игрушки, густо-серого дельфина. Удивляюсь, как похоже у меня получилась (сон запомнился фрагментарно).
Обрывок мысленной фразы: «...под видом ее подписи овладевшая...».
Сон о преследовании человека. Процесс был спокойным как со стороны преследуемого, так и со стороны преследователей, развивался вправо и закончился ничем, преследуемый схвачен не был. Но этот сон с какого-то момента сопровождался странными ощущениями моего мозга. Это были мягкие бесконтактные надавливания на правое полушарие, над виском. Было представление, что в этой области отсутствует фрагмент черепной коробки, мозг защищен только кожей. Воздействия были безболезненными, отчетливыми, многократными, не грубыми. След от них держится до сих пор. P.S. Спустя полгода мне пришла догадка, что, возможно, в этом сне имело место не преследование, а изгнание.
Мысленный диалог (женским и мужским голосами). «Со мной давно не случалось такого». - «Чтобы ты не помнила» (речь идет о забывчивости).
Мысленная фраза (деловитым женским голосом): «Ой, у меня уже голова кружится».
Мысленные фразы (мужским голосом, проникновенно): «Она жила у нас. Жила в нашей парадной, можно сказать» (речь идет о мухе).
Стоим с Петей перед ярмарочным балаганом. Сквозь широкий проем в стене видятся копировальные машины, столы и несколько девушек. Просим снять копию с заполненного Петей бланка, но без имеющихся там рукописных пометок. Копия отпечаталась неудачно, верхний левый угол затемнен, пометки не убраны, приходится возвращать его на переделку. В ожидании исполнения заказа обходим балаган, присаживаемся на уголу настила. Бланк похож на вопросник и представлял собой что-то типа Предсказателя Судьбы.
Мысленная, неполностью запомнившаяся, незавершенная фраза: «Так, по-русски говоря и не по-русски говоря, ... блестящее выступление...».
Темная деревянная дверь с соосным барельефом-прямоугольником (занимающим с половину ее поверхности). Барельеф внушает непонятный страх. Дверь исчезает. Находящиеся вне пределов видимости Сущности раз за разом воспроизводят ее изображение для моего устрашения.
Мысленный диалог (женскими голосами). Глуховато: «А кто у нас?» - Четко, с легкомысленным смешком: «Виксер и Лексер».
На пологом склоне песчаной дюны внезапно образуется горизонтальная воронка. В нее, как под действием Неведомой Силы, всасывается песок и попавший в поле этой Силы крупный камень. Габариты камня превышают жерло воронки, так что он лишь прикрывает ее.
Из окна салона вижу в ночной темноте непонятную возню справа от стоящего под окном дерева. Спустя некоторое время опять оказываюсь у окна, смотрю туда же. В рассеивающейся мгле видится большая светлая собака, энергично, с короткими подвываниями что-то роющая в том месте. Вижу погруженную в землю коническую корзину для мусора, обод ее выступает над поверхностью земли, на дне находится что-то темное, невнятное. Собака роет то, что находится в корзине, подвывает, покусывает обод, и все это безостановочно, нервозно. Вижу (смутно) темную рану у нее на животе с частично выпавшими, прилипшими к шкуре внутренностями.
Мысленные фразы (женским голосом): «Я сейчас расскажу. На этой неделе будет совсем другое дело».
