Стою между странных зданий, похожих на неестественно, непропорционально вытянувшиеся вверх домишки с балконами. Задрав голову, смотрю на неправдоподобно быстро мчащиеся облака. Они были мелкими, частыми, четкими, очень белыми и неслись лавиной вправо (на фоне божественно голубого неба). Пытаюсь понять, что происходит — ведь в действительности такого быть не может. Это похоже на кинематографический прием, но я-то вижу живую природу, вижу собственными глазами. Начинаю думать, что возможно, в каких-то исключительных случаях облака и в самом деле могут так мчаться. А они, тем временем, превращаются в темные размазанные тучи, так же стремительно несущиеся вправо.
1048
Обрывок мысленной фразы: «...про то, как ... из России...».
1049
Смутно видно мчащийся вправо грузовик. Открытый кузов так забит стоящими людьми, что они неестественно выпирают наружу, свешиваясь в стороны, как цветы слишком пышного букета в вазе.
1050
Фрагмент мысленной тирады (женским голосом): «И меня вызвали голосовать. Представляете, у меня еще незаполненная анкета...».
1051
Сквозь маленькие, у земли расположенные окошки подвального этажа жилого дома видно (с улицы) просторное помещение. Посреди него, около старого стола стоят, лицом к окнам, два-три мужчины (угол зрения таков, что головы их не видны). Мужчины неспешно, сосредоточенно что-то делают с лежащими на столе деталями. Каким-то образом известно, что занимаются они сборкой оружия.
1052
Фрагмент мысленной фразы: «Согласна, но без нитротолуола...».
Нахожусь в странном городе, у каких-то людей. Выхожу, чтобы попасть в другой дом, не могу понять, как туда добраться. Кто-то объясняет дорогу, но все равно плутаю. Все вокруг кажется странным — и дома не похожи на обычные дома, и улицы не похожи на обычные улицы, и люди какие-то полупризрачные. Набредаю на крутой спуск в виде грубо выдолбленного в скальной породе желоба. По дну его сочится струйка воды, серо-зеленые стенки кажутся скользкими. Опасаюсь туда ступить, но вид спокойно идущих в обоих направлениях людей подбадривает. Еще раз окидываю взглядом желоб, вижу, что дно устлано светлыми шероховатыми камешками. Смотрю на покрытые слоем чистой, живой воды камешки (они видятся, в отличие от всего остального, отчетливо), и решаю, что если не наступать на стенки, то мне ничего не грозит. Как только решаю ступить в желоб, он превращается в сдвоенный туннель. Левая, узкая ветвь показалась мне непроходимой, решаю идти по правой. Вход в нее оказывается частично загороженным темным щитом из прессованных опилок. Спихиваю его в левую, неиспользуемую, как я полагала, ветвь, и иду по правой. Сон смутно показывает, как скользящий по левой ветви щит сбивает с ног идущую вверх девушку, ранит (или даже убивает) ее, а потом, кажется, задевает поднимающегося там же молодого человека. Не делая попытки помочь, продолжаю спуск (хотя и держу в уме произошедшее). Выйдя из туннеля, оборачиваюсь. Вижу сдвоенную горку, с которой весело съезжают вниз и карабкаются наверх люди, много людей в черной одежде. Полагаю, что в горки превратились туннели, успокаиваю себя тем, что если бы с девушкой в самом деле случилась беда, люди бы так не веселились, и уж во всяком случае оказали бы ей помощь. Немного погодя, отчетливо осознаю, что сдвоенная горка, на которой резвится масса людей — это вовсе не мои туннели. Ни люди, ни горка не имеют к туннелям никакого отношения.
1055
В финале сна появляется грубая полуцилиндрическая колода. Сердцевина ее выдолблена, по обе стороны высверлено по паре отверстий, сквозь них продернут толстый белый шнур. Сооружение является будто бы «поясом девственности». Сон показывает, как его (для примера) к кому-то прикрепляют. Удивляюсь такому финалу, поскольку речь во сне шла о чем-то совсем ином.
1056
Идем на экзамен. Долго добираемся по переходам, оказываемся в просторном помещении. За низким столиком плотная, средних лет женщина раздает экзаменационные билеты. Это комплекты скрепленных листков текста с вкраплениями то ли геометрических символов, то ли клинописи. Мой комплект (нечаянно?) падает из рук женщины на пол. Подбираю его, говорю, что это плохая примета (плохой прогноз в отношении экзамена). Кто-то из стоящих рядом подсказывает, что для нейтрализации приметы нужно потрепать женщину по волосам или легонько шлепнуть по щеке. Сон показывает, как какая-то рука слегка хлопает женщину по щеке, а потом ворошит ее густые, спутанные волосы. Это демонстрируется, как я понимаю, специально для меня, но я не в состоянии так поступить по отношению к незнакомому человеку. Говорю, что не могу этого сделать, потому что «уважение дороже успеха на экзамене». Женщина удовлетворенно замечает, что ей приятно слышать, что для меня благополучный исход четырехлетней учебы - не самое дорогое в жизни (что есть вещи, более ценные).
1057
Сон, в котором я (судя по записи в блокноте) щедро проявляла свое благородство.
Мысленно сообщается и абстрактно иллюстрируется, что то, что кажется совершающимся (происходящим) случайно, на самом деле совершается (происходит) преднамеренно. Сообщение повторилось пять-шесть раз.
P.S. Ночью пришлось воспринимать советы дежурного Я не записывать этот сон как не представляющий интереса.
Небольшая группа Апостолов (или Пророков) в длинных коричневых одеяниях идет вправо. Среди них нахожусь я, в своем обычном качестве.
1060
На фоне незапомнившегося сна ведется мысленный рассказ (или комментарий). Запомнился фрагмент одной из фраз: «...и воспользовался тем, что Королева имеет сына, чтобы...» (Королева — это титул).
Три-четыре светло-серые, неопределенной формы Сущности передавали мне часть чего-то своего, нематериального. Их головы расщеплялись, из каждой вытягивался в моем направлении тонкий темный стержень (или луч?) Однако перед самым моим лицом лучи, к моему удивлению, скачком превращались в ничто. Попытки Сущностей повторились несколько раз, но результат был одним и тем же — передаваемое превращается в ничто, и я каждый раз слегка этому удивляюсь.
Привожу в порядок старый буфет. Он выглядит, как красивый старинный резной письменный стол, но я его воспронимаю и как буфет из мореного дуба (бывший когда-то у нас наяву на Мушинской улице) и как сервант (бывший когда-то у нас наяву на улице Рябинной). Он стоит на пыльном полу посреди пустой комнаты, дверцы его болтаются на полуотвалившихся петлях. Пытаюсь их прикрепить, попутно с любопытством перебирая находящиеся в тумбах безделушки, флаконы, кусочки разбитого зеркала. Сестра поддает ногой пару цилиндрических диванных валиков, являющихся будто бы принадлежностью письменного стола. Прошу прекратить валять валики по грязному полу (в этом сне мы были отнюдь не в детском возрасте), сестра продолжает их пинать. Кричу на сестру. Крик, несмотря разгоревшийся гнев, получается тихим, отмечаю, что так всегда выходит ВО СНЕ.
Помогаем с Петей немощной лежачей старушке. Приходим в ее маленький запущенный, окруженный лесом дом, чтобы очистить его от грязи и приготовить еду. На нашем попечении оказывается и старушкино домашнее животное. Оно похоже на чайку, но является животным, проявлявшим безмерную радость, когда я пару раз заходила в его пустую комнату, чтобы взять его на прогулку. Варим старушке еду на газовой плите, отмываем шкафы и столы на кухне. Одновременно слушаем непонятно откуда поступающую информацию о некоем семействе. Отец семейства так безответственно относился к своему маленькому сыну, что тот развивался лишь физически. На третьем году жизни дитя (цветом кожных покровов и пухлостью тела похожее на мучного червя) - сон мельком его показывает — попало к узнавшим об этом индийцам. Индийцы поработали над ним и превратили комок плоти в нормального ребенка — согнали вес, пробудили интеллект. Судебная инстанция приговорила отца малыша к большому штрафу (за безответственность). В прослушанной информации речь шла лишь о штрафе, предыдущее будто бы было известно раньше, но в то же время вся информация как-то воспринялась и во сне.
Иду с двумя спутницами (одна из которых что-то рассказывает) по светлому лесу с могучими высоким лиственными деревьями, под которыми растут папоротники и кое-где стоит чистая вода. Идем (вправо) то по левой обочине дорожки, то по папоротникам. В очередной раз выйдя на дорожку, вижу сидящую там крупную, с павлина, птицу. Перед ней, в условном, обозначенном несколькими зелеными ветками гнезде лежит большое белое яйцо. Подзываю спутниц, с любопытством рассматриваем яйцо (птица не выказывает беспокойства). Трогаемся дальше. Женщина продолжает что-то рассказывать, слушаю ее и вдруг поднимаюсь в воздух. Вытянув вперед руки и совершая телом волнообразные движения, ЛЕЧУ вдоль дорожки, на высоте в полтора-два метра. Лечу, не переставая удивляться и убеждая себя, что действительно лечу, а не зависла случайно, на миг, над землей. Снова оказываюсь около женщин. Они показывают компьютерные, в желто-коричневой гамме снимки летящего птенца, вылупившегося, будто бы, из виденного нами яйца. Птенец летит высоко в небе, рядом с диковинным летательным аппаратом, между которым и птенцом подразумевается какая-то связь. В правом верхнем углу снимков записаны компьютерным шрифтом, в шутливой форме звуки, будто бы издававшиеся птенцом при полете.
1065
Билось, билось и дошло до сознания мысленное слово «Веледа».
Стою с Ежей у парапета неширокого, перекинутого над шоссе мостика. Обе мы призрачно-неуловимые - скорее, просто угадываемся. Оказываюсь у противоположного парапета. Разглядываю большого, с ладонь, темного паука (нестрашного), неторопливо топающего влево (а Ежа исчезла). Носком туфли легонько трогаю его. Паук от этого садится, совсем как медвежонок, а потом топает дальше (паук и носок туфли виделись отчетливо).
1067
Лаборатория с несколькими столами с приборами. За похожим на осциллограф прибором сидит мужчина. Я, на краешке этого же стола, оформляю коллаж-поздравление Лулу. Еще один сотрудник крутится около нас, отпуская реплики по поводу моих действий. Кто-то другой шмякает громоздкий предмет, повредивший плоды моего труда. Потом меня отвлекают производственные вопросы.
Мысленная фраза: "Мы думали, что ты певец, а ты певица". Предстает тот, о ком идет речь - это мужчина среднего роста, среднего возраста, средней упитанности.
Мысленные фразы: «Пока никого. Должна история подкармливать мышьями» (имеются в виду мыши).
Спускаюсь прыжками по крутому склону, покрытому густым лесом и мшистыми камнями. На ходу даю объяснения группе людей, пытаясь заразить их отвагой. Мне совсем непросто было на это решиться, склон почти отвесен. Покрытые чащобой крутые склоны были вокруг во множестве. В конце концов, бросаюсь вниз наобум, как в холодную воду. Мчусь, не глядя под ноги, по буеракам и мшистым валунам. Быстрыми прыжками спускаюсь вниз, и тут же снова оказываюсь наверху. Раз за разом повторяю спуски, не забывая сопровождать их объяснениями. Спуск с кручи являлся непременным условием (предусловием) для достижения какой-то цели.
Мысленная фраза: «Теперь терапия не такая».
Фрагмент диалога (завершившего сон): «...ну, может быть, воры». - «Воры, может быть, ничего непонимают, но они должны прекрасно знать, (что)...» (фраза обрывается).
По утоптанной дорожке деревенской околицы, между плетнями, бегут (или почти бегут) встревоженные девочки в темной одежде. За ними видится широкое (вскопанное?) поле с полоской леса на горизонте.
Обрывок мысленной фразы: «...оно дает разум и силу...».
Мысленная фраза (женским голосом, деловито): «О новейшей говорили значит».
Мысленно произнесенное и визуализировавшееся (повисшее в воздухе) слово: «interry».
Мысленная фраза: «Осуществление поступков, связанных с преодолением дивана».
Живу с сестрой и отцом (сновидческими). На время его отъезда к нам (взрослым барышням) прибывает одна из его дам. Мне нужно вернуть ей небольшую сумму. За неимением купюры нужного достоинства, передаю (не из рук в руки) более крупную, с приколотой запиской. Дама сдачу не возвращает, мне неудобно заводить разговор на эту тему. Теоретически можно включить эту сумму (по вымышленной статье) в перечень расходов следующего месяца. Но дело в том, что тот, для кого такие перечни мной составляются (отец?) никогда их не проверяет, и я не могу разрушить (пусть и незаметно) его доверие. Так что этот вариант отвергается, по крайней мере - пока есть надежда, что все уладится. Вхожу в свою комнату, вижу на полу, около кровати крупных темных муравьев. С недоумением смотрю на эту ораву. Замечаю среди них верткую упитанную двуххвостку. Выпроваживаю ее за окно, принимаюсь за муравьев. Набираю полные руки, вытряхиваю в окно, возвращаюсь — а они уже не только на полу, но и на постели. Мелькают в складках пододеяльника. Пристально смотрю на них - по крайней мере некоторые явно воспринимают происходящее как забаву, как возможность попроказничать. Отчетливо вижу и чувствую это.
Мысленное перечисление: «Филопедия. Кристалл. Тетушка, способная окотиться» (филопедия означает любовь к просвещению, а окотиться — рожать детенышей).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (оживленно): «Расскажите-ка мне, как вы ... как вы собираетесь кушать».
Мысленная, несколько раз повторившаяся фраза: «Акрон — это нечто среднее между кроной дерева и Форумом Александрийского собрания» (имеется, кажется, в виду не крона дерева как таковая, а собрания под кронами деревьев).
Просыпаюсь спозаранку (наяву). Кручусь, пытаясь снова уснуть. Спонтанно делаю несколько медленных вдохов, представляя, как при этом расширяются легкие. Закончив наблюдение, воспринимаю мысленные фразы: «Природа так дышала. И (так) дышать будет» (первая фраза произносится медленно, размеренно, вторая - скороговоркой).
В бескрайней толпе демонстрируют меткость стрельбы. На голове человека из толпы укрепляют мишень. Сверху, издалека, производят выстрел. Попадают именно туда, куда было задумано.
Полновесный сон, после которого я хоть и проснулась, но не законспектировала его, и даже не взглянула на часы — ни на то, ни на другое не было желания.
Сижу за круглым ресторанным столиком, покрытым белой скатертью и уставленным всевозможными яствами. По обе стороны от меня стоят два пустых красивых стула. То и дело подходящие мужчины, вежливо взявшись за спинку свободного стула, спрашивают разрешения сесть. Неизменно отвечаю: «Занято», потому что пришла с двумя, ненадолго отлучившимися спутниками (сон начался с момента, когда их уже не было рядом со мной).
Персонажи сна совершают, в обыденном порядке, магические процедуры (воздействия). Будучи пассивным зрителем, даю понять, что хоть и могу совершать подобное, но не желаю этого делать. Для большей убедительности отказа с кем-то солидаризируюсь. Не запомнилось, какого рода была Магия — возможно, это были абстрактные магические упражнения. [см. сон №3018]
Мысленная (моя) фраза (по поводу чего-то увиденного?): «Портрет ребенка в интерьере». Смутно, в бледно-серых тонах видится сидящий у компьютера молодой худосочный мужчина с редкой бородкой.
Отъездивший свое (но снаружи как новый) автофургон приспособили в селении под туалет. Туда входит молодая женщина. Сон на мгновенье показывает его изнутри — там нет ни унитаза, ни чего-либо его заменяющего, просто гладкий цементный пол. Приближается молодой мужчина, открывает дверцу, исчезает внутри. Мужчина не предполагал, что туалет занят, произошло досадное недоразумение, усугубляемое тем, что эти люди знакомы. Не находясь в этом сне, каким-то образом знаю, что они знакомы, и лично испытываю неловкость от данной ситуации.
В квартире находимся я, моя сестра, Петя и парень, его ровесник. По какой-то причине (возможно, обозначенной в незапомнившемся начале сна) между Петей и парнем возникает сильное враждебное напряжение, готовое (и стремящееся) перерасти в жестокую драку. Делаем с сестрой все, что в наших силах, чтобы не дать им схватиться. Инициатива затеять драку принадлежит парню, потенциально неистовому. Отчетливо ощущаю излучаемую им агрессию, переполняющую его и ищущую возможности вырваться наружу. Петя тоже способен и готов драться, но у него эта готовность не агрессивная — это готовность и умение постоять за себя, отразить нападение, а не напасть самому. Что же касается соотношения сил, то у обоих фигуры, комплекция, рост и физическая сила одинаковы, разница лишь в степени агрессивности. Заведомо ясно, что драка закончится вничью — парень разрядит накопившуюся агрессию, а Петя с успехом отобьется. Но мы с сестрой начеку, не даем проскочить искре, хотя напряжение не спадает, а возможно, даже потихоньку нарастает. Эти двое ходят из комнаты в комнату, второй преследует Петю, как тень. Вот они заходят в одну из комнат и прикрывают за собой дверь. Мы настораживаемся, но пока все тихо. Понимаем (и говорим друг другу), что даже если нам удастся предотвратить драку сейчас, они (теоретически) могут схватиться, где угодно в другом месте. У мужских персонажей я не видела лиц, а их фигуры (с обнаженным торсом) и повадки были настолько одинаковы, что их можно было без натяжки принять за двойников. Идем с сестрой на кухню, предлагаю гречневую кашу, сестра говорит, что недавно ее ела. Тут в квартире гаснет свет. Громко спрашиваю: «Эй, кто там со светом балуется?» - и просыпаюсь.
Петя (в младшем подростковом возрасте) сидит со своим корректором (и, по совместительству, редактором) в кабинете издательства. Обсуждаются вопросы нескольких (двух-трех) вышедших петиных книг. Переговоры ведет корректор, по их завершении сотрудница издательства отсылает визитеров в еще один кабинет. Корректор с живейшим интересом относится к указанному месту (внутри пустого вертикального пространства по оси этого многоэтажного здания), удивляется, что здесь сохранилось такого рода помещение. Сон показывает цилиндрическое пространство, часть которого, на одном из срединных этажей, занята темноватой комнатой, заставленной и завешенной культовыми предметами и символами. Корректор со знанием дела осматривается, обращает внимание на пятиконечные звезды, что-то говорит по их поводу стоящей рядом сотруднице издательства (промелькнуло слово «мистический»)... Во втором эпизоде в издательстве (уже в другом) нахожусь я (не запомнилось, с Петей или без него). Веду переговоры по поводу издания его очередной книги. Объясняю, что у него уже вышло несколько полуофициально изданных книг, а теперь он хочет выпустить книгу официально, это будет что-то типа научной фантастики по вирусологии. Сотрудница издательства задает вопросы по теме книги, отвечаю, что ничего не знаю - могу только сказать, что автор перенес в недавнем прошлом инфекционную болезнь. «Так он (написал) по этим мотивам?» - спрашивает сотрудница. «Не знаю, понятия не имею», - говорю я. Сон нецветной, персонажи виделись условно, ясно предстало лишь светлое пустое пространство по центру здания.
«А остальное, ладно, не забирай, я заберу завтра утром», - говорю я спутнику, стоящему рядом, на краю широкой канавы с аккуратными, ровными стенками. На дне ее лежат остатки вещей, о которых ведется речь (высокий худощавый спутник виделся условно).
Мысленная фраза (женским голосом, спокойно, неторопливо): «Да утром лучше под лежащим не попасть».
Мысленная фраза: «Муки карнавальной ночи».
Обрывки мысленных фраз: «...бедности, ... к бедности. На стене вдруг грубо ... деталь».
Вдеваю нитку в поразительно отчетливо видимое игольное ушко.
Мысленная фраза: «О, птица, безобразная до вариации с наговором!»
Полузнакомый человек просит у меня монету (он голоден). Протягиваю на ладони горсть монет, человек берет одну (ту, что просил). Бессловесно предлагаю взять больше, и человек (не сразу) берет еще несколько. Монеты виделись (в отличие от невнятного остального) совсем вживую (они были серебристого цвета и мелкого достоинства).
Мы с Петей (он в младшем школьном возрасте) и еще кто-то третий на экскурсии в месте прохождения Тони воинской службы. Тони вводит нас в конструкторское бюро со множеством чертежных столов, за которыми трудятся юноши и девушки в военной форме. Тони преисполнен важности, говорит, что убьет меня, если я не перестану его подкалывать. Наш спутник реагирует осуждающими междометиями, на меня угрозы не действуют. У одного из столов интересуюсь, что это за служба. Работающая за ним девушка отвечает: «Канализации и водоснабжения». Произношу с глубокомысленным видом: «А-а-а, канализа-а-ации».
На кухне находимся я, кто-то из домочадцев и незабвенная наша Мицци, которая вдруг говорит мне (кажется, мысленно), что хочет есть. Перекладываю со сковороды в кошачью плошку часть аппетитной курятины с гарниром, удивленно вспоминая, что Мицци почти никогда не просит есть. Как она умудряется существовать без пищи, и при этом нормально выглядеть? Я все еще вожусь со сковородой, а сон показывает бодрую кошку. Не просит ни еды, ни даже питья, вспоминаю я, и решаю налить Мицци воды (впрок). Повернувшись к левой стене, вижу (без удивления), что широкая (с метр) полоса пола вдоль нее отсутствует. Сквозь прореху в глубине видится грунтовая дорога, полого уходящая вправо, вниз. Она вьется между невысокими буграми черной земли и множеством крупных валунов. По ней неторопливо шествует (вправо) сонмище одинаковых пепельно-черных жуков. Там, куда они идут, левый край дороги примыкает к видимому намеком водоему (реке?). На песчаной кромке стоят, аккуратно составленные рядом, носками к воде, белые босоножки. Полагаю, что это обувь madame Икс (а мельком замеченную правее пару коричневых мужских сандалет принимаю за обувь ее сына). Мицци спрыгивает на валуны и начинает, осторожно принюхиваясь, перебираться по ним вправо. Несколько раз предостерегающе окликаю ее — и просыпаюсь (все, кроме домочадцев, виделось вживую).
На вечеринке у худощавого мужчины гости весело танцуют (по-старинке, парами). Вдруг одна пара, запнувшись, падает на пол. Потом это происходит еще с одной. Падения, как и сами падающие, выглядят как-то слишком уж карикатурно.
Мысленная фраза (решительно): «И отсюда выбирать надо». Смутно видимая женщина указывает рукой на плетеную светлую корзину, доверху заполненную темными (размером с куриное) яйцами. Фраза, возможно, принадлежит женщине, а содержимое корзины является чем-то типа шаров для лотереи.
Мысленная фраза: «Как же быть с танцовщицей?»
Мысленная фраза: «Дома там они разговаривают, разговаривают беспрерывно».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (будничным женским голосом): «Я прошла с ... а потом сердце остановилось».
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «АдресА могилы, с которой восемьдесят лет...» (вялое начало фразы постепенно сменяется экспрессией).
Прибыла с визитом в селение Адамс, встречена доброжелательно. Элизабет приветливо улыбается, Барни доверчиво кладет мне на колени голенького четырехмесячного младенца (его возраст — свидетельство самого сновидения). Барни специально дожидалась меня, и вручив младенца, проявила по отношению ко мне безграничное доверие (это подчеркнуто сновидением). Нежно принимаю ребенка, он почти сразу поражает необычайными способностями. Сползает с колен, довольно уверенно ходит, взмахивая для равновесия руками. Разговаривает, свободно строя не по-детски глубокомысленные фразы. Не свожу с него глаз. И вдруг он видится мне не голеньким вундеркиндом, а живой куклой (такого же роста), искусно сшитой из лоскутков тканей. Лицо (не похожее на человеческое) - из гладкой темно-синей ткани, остальная часть головы - из пушистого рыже-коричневого материала. С профессиональным интересом всматриваюсь в безукоризненную линию стыковки материалов, думаю: «Как это у них получилось?»
С удивлением вижу катышки пыли на полу своей комнаты — откуда они взялись? Тщательно, не торопясь, подметаю.
Мысленная фраза: «Не знаю, что там сбилось с потолка». Речь идет о ком-то, взмахнувшем тряпкой (или полотенцем), отчего часть плохо державшейся на потолке побелки осталась на ткани.
Многолюдное сборище по поводу того, что у меня родился ребенок (не присутствовавший во сне сновидческий сын). Атмосфера оживленная, с удовольствием пересказываю интересные, на мой взгляд, эпизоды. В том числе, что получила поздравление от группы проходивших мимо моей палаты рабочих, совсем мне незнакомых, выразивших удовлетворение, что мне посчастливилось получить прекрасную родовспомогательную помощь даже здесь, хотя лучшей считается другая больница. Смутно видится группа рабочих в темной одежде, по пути задержавшихся около моей палаты и доброжелательно разговаривающих со мной. В целом сон был немного фантастическим. Оказываюсь одна в одной из комнат все той же, заполненной друзьями и родственниками квартиры. Входит Билли*, у него неживой вид, заторможенные движения. Говорит, что хочет пригласить меня на танго. Не реагирую. Добавляет, что пришлет мне два диска с записями танго. Не реагирую и на это. Комнату заволакивает дымкой, раздается старое танго: «Утомленное солнце нежно с морем прощалось...» (не запомнилось, звучали ли слова или была лишь мелодия). В этом сне невероятно отчетливо виделось не очень живое лицо Билли (до того, как он заговорил со мной), остальные персонажи (кроме рабочих, у которых я не видела лиц) просто ощущались. P.S. Сон был живым настолько, что когда, записав его, я вышла на улицу, на меня наплыло ощущение, что то, что меня окружает здесь и сейчас, — не единственная Реальность, а одна из существующих, к которой, как и к Реальности сновидений, я имею доступ, и сейчас шагнула в нее. Ощущение рассеялось, но не настолько быстро, чтобы я не смогла получить удовольствие от его новизны и необычности.
Кто-то просит у меня чаю. Обдумываю два известных мне способа заварки. Выбрать трудно - каждый из способов просто лишен как недостатков, так и достоинств другого, и только привязка к конкретной ситуации позволяет сделать выбор, да и то условный.
Мне становится известно, что Петю похитили террористы, иду его вызволять. Прибыв на место, вижу его привязанным к высокой треноге. Говорю ему несколько слов (подбадриваю или прошу прощения за то, что по моему недосмотру он попал в такое положение). Петя спокойно, односложно отвечает. Ему не до меня, он сконцентрирован на своем состоянии. Оказываюсь в штабе, перед двумя предводителями похитителей (оба в военной форме). Тот, что правее, с живым любопытством расспрашивает о наших с Петей взаимоотношениях. «А это правда, что вы...», - интересуется он и перечисляет удивительные, на его взгляд, вещи - что мы понимаем друг дуга без слов и прочее. Открытое, такое человечное любопытство расценивается мной обнадеживающе.
Обрывки мысленых фраз: «Я бы ... могла бы и ... Я бы запросто».
Мысленный диалог (женскими голосами). «И где вы это нашли?» - «Нашла-то?»
У стены подземного перехода стоит несколько черных футляров с музыкальными инструментами. Подходит человек, берет самый большой, замысловатой формы футляр, поднимается с ним по широкой лестнице и медленно исчезает вдали. За ним по лестнице взбегает еще один человек и смешно семенит в том же направлении, при каждом шаге дергая спиной и поочередно выставляя вперед плечи.
Видна чья-то кисть руки, лежащая на исписанном листе для записи снов (моем). Из крошечной ранки на безымянном пальце выступила капля крови. Думаю, что ранку нужно залепить лейкопластырем, чтобы кровь (натуралистично видимая) не испачкала лист.
Развитие сна предыдущей ночи про лекаря-МАГА. Там затрагивалась также тема болгарского освободительного движения [см. сон №0377].
Ждем в аудитории начала экзамена, волнуемся. Находящаяся около меня девушка что-то говорит, отвечаю: «Что ты говоришь! Сдавать в двадцать лет или когда тебе уже под сорок» (намекаю на свой возраст, для пущей важности его преувеличив). Добавляю, что задач не боюсь, боюсь гуманитарных дисциплин. Перед мысленным взором разворачиваются, однако, именно формулы из предметов, которые в свое время изучала. С тех пор прошла уйма времени, а я не удосужилась освежить их в памяти, пальцем не пошевелила для этого. Осознаю, что ничего не помню, но не корю себя за безалаберность, просто констатирую факт. И не ухожу же, сижу тут - и, следовательно, на что-то рассчитываю? Или нельзя было не явиться?
Мысленная, незавершенная фраза: «Такое (решение) обошло бессознательными путями то, что...». Видятся крупные металлические кольца, часть которых насажена на горизонтальный стержень, а часть — на изогнутый дугой гибкий шнур под этим стержнем.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (женским голосом): «...вот я сейчас заканчиваю только внутренности» (речь идет о их формировании).
Активный, насыщенный действиями сон (в котором меня, кажется, не было). Полупроснувшись, формулирую содержание (или оценку?) сна: «ВСЕ ПЕРЕВЕРНУТO» (представлено наоборот). Имеется в виду происходящее в том месте, где я провела эту ночь наяву.
Сон, среди персонажей которого были два активных мальчика и пассивная девочка.
В финале сна говорю себе: «Черепаха Тортилла», и примитивно, в несколько штрихов рисую ее.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (напористым мужским голосом): «Так, если насчитать ... скорости, то оно должно быть больше».
Старый бревенчатый одноэтажный дом с нескольким входами в квартиры и табличками с фамилиями жильцов. Меняем на одной из них фамилию. Обхожу вокруг дома, за одним из углов вижу на выступе около таблички аккуратную кучку осколков керамической плитки и еще какой-то сор.
Мысленная фраза: «Ты можешь одели и ничего выбежать на улицу». Видится мышиная норка в нижней части старой толстой уличной стены.
Мысленная фраза: «Существует десять этих запланированных вариантов».
Мысленная, незавершенная фраза: «Смотрите на Ветхий Завет, принадлежащий...».
То ли склад, то ли пункт снабжения, расположенный в просторном помещении с высоким потолком. Смутные, темные фигуры посетителей (и я в их числе), столы с наборами продуктов. Люди неторопливо выбирают себе нужное, расплачиваются, и на этом фоне регулярно повторяется совет о пользе молока (оно своим аппетитным белым цветом контрастно выделялось на темном фоне всего остального).
Мысленное четверостишье (кажется, завершившее сон). Первая строчка запомнилась неполностью, в ней говорится про Солнце, которое «...кому-то в руки село/ Но кому какое в этом дело/ Лично вам, в доверчивые руки/ Но возможно, это было все от скуки».
Мысленные, неполностью запомнившиеся фразы (деловитым мужским голосом): «У них сезон? Но ... я не знаю».
Иду к выходу из учреждения. Вижу на подоконнике вестибюля рулон узкой бумажной ленты, стянутый резинкой, под которую подсунут клочок бумаги с надписью «Передать Сергею». Поскольку учреждение секретное, проявляю бдительность. Решаю, что из-за находящегося в неположенном месте рулона (судя по формату, это была компьютерная программа) у неизвестного Сергея могут быть неприятности. Немного разматываю рулон, вижу номер сотового телефона, звоню, отвечает женский голос. Сон показывает пышнотелую пышноволосую девушку в большой светлой комнате (типа конструкторского бюро), отвечающую на мой звонок. Прошу Сергея. Сон показывает, как к оставленному девушкой телефонному аппарату подходит молодой мужчина и принимая звонок за им ожидаемый, оживленно говорит: «Иришка? Я...» (дальше не запомнилось). Дождавшись паузы, объясняю, что я, посторонний человек, нашла в вестибюле рулон адресованной ему бумаги и не знаю, что теперь делать (тут в мою голову вползает мысль, что, может быть, рулон не забыт, а положен туда специально). Не знаю, что делать, говорю, положить рулон обратно или... (я выжидательно замолкаю). Жду ответа, глядя на пару отодвинутых от стены шкафов. Грузная неопрятная женщина, заглянув в образовавшийся зазор и брезгливо передернувшись, говорит кому-то: «Не ходи туда, там грязно».
Мысленные фразы (женским голосом): «А для него — нет. Для него...» (фраза обрывается).
«Шесть, четыре», - говорю я, как бы считывая приведенные ни листе числа. Однако, насколько удалось рассмотреть блок из десятка чисел, ни шестерки, ни четверки он не содержал. Я видела (и опознала) не все числа, помню, что там была единица.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «...- это ожидаемая форма просчета».
Приходит осознание предыдущего сна. Подоплека в том, что я должна что-то в себе изменить. [см. сон №2533]
На занятие все принесли по листку с выборочными записями своих снов, и мы, повидимому, как-то с ними работали. Позже оказываюсь в этой учебной комнате одна, случайно замечаю несколько позабытых листков со снами. Я взволнована — такой интимный, личный материал находится в общедоступном месте. Ясно вижу разный формат, разные почерки, разный цвет чернил этих листов. Один из них опознаю как принадлежащий Арамису. Решаю позвонить ему по телефону, а пока что сую листки в недра парты — большой, грубой, допотопной (засунув в нее руку чуть ли не по плечо).
Пышной свежей ухоженной растительностью покрыта территория обнесенного забором частного участка. Маняще свешиваются с низко согнувшихся ветвей плоды (похожие на хурму), такие соблазнительные на фоне упругой темно-зеленой листвы. Безумно хотелось полакомиться, удерживает лишь мысль, что владение частное (мысленный запрет сдерживал, но не искоренял вожделение). Вдруг вижу сидящих за круглым, врытым в землю садовым столиком двух мужчин. Смотрю на них сквозь листву, проникаясь безотчетной тревогой. Эти двое кажутся мне подозрительными, мелькает мысль понаблюдать (последить) за ними. Густые ветви не позволяют как следует их рассмотреть, лиц не вижу вообще. Оба крепкие, одеты в серое - непонятно, чем они могли вызвать такое острое тревожное чувство. Мужчины исчезают. Возвратившись через некоторое время на это место, вижу у столика бледно-серую тряпичную сумку. Она тоже вызывает настороженность - возможно, ее нарочно оставили здесь, возможно, в ней бомба. Осторожно подхожу, заглядываю в сумку. С удивлением (чуть ли не с восторгом) вижу новорожденного ежонка (а за ним, в глубине сумки, был еще один). Ежонок выбирается наружу. Он выглядит только что родившимся, покрытое темными иглами тельце еще не обсохло. Но это не ежонок, у него плоский закругленный широкий клюв (желтоватого цвета). Решаю, что это муравьед. Зверек голоден, теперь уже ничто не может помешать мне сорвать вожделенный плод. Даю кусочек зверьку, мякоть выглядит аппетитно, но зверек не ест. Кто-то говорит, что эти зверьки питаются особым сортом цветов. За неимением выбора, снова и снова подношу кусочки плода к клюву находящегося у меня в руках зверька. Мои усилия вознаграждены, зверек начинает есть, все более умело, с отменным аппетитом.
Мысленная фраза, показавшаяся такой глупой, что решаю ее не записывать. Однако фраза упорно воспроизводилась снова и снова, оставив меня в покое лишь оказавшись записанной: «И торт вонял в ее ... ванильной» ( одно слово не запомнилось).
Сон, связанный, повидимому, с Интернетом. Под его впечатлением то и дело полупросыпаюсь, размышляя о терминах «сайт», «атар» и т.п. И никак не могу вспомнить к ним же относящееся слово «файл».
Молодому человеку нужно принимать лекарство Говорю: «Ты же его принимал, а потом по какой-то причине отклонил».
Мысленная фраза: «Песик довольный, он хочет убраться с глаз долой». Смутно, в серых тонах видится крупная, радостно-возбужденная собака, вертящаяся среди двух-трех стоящих людей.
Дело происходит в моей комнате, на большой кровати. Лежу по центру, а сестра, обложившись книгами, у стены. Готовится к экзамену, уже ночь, она все не выключает радио. Переругиваюсь с ней, она уверяет, что радио ей помогает, не дает заснуть. Что-то рассказывает и засыпает, уронив голову на книги. За окном темень, хлопает входная дверь, кто-то входит в комнату и тихо выходит. Заканчивается сон мысленной (или просто записанной мной в блокнот) фразой: «Хозяин дома пришел и сказал выключить радио».
Массивная рельефная двухстворчатая дверь, темно-рыжая, утопленная в стену солидного серого здания. Она приоткрывается, и в здание входит полупризрачная фигура.
