1999

Раскрываю массивный словарь (или том энциклопедии). Вижу пять-шесть небольших, напечатанных друг под другом (бледным петитом) статей, освещающих разные смыслы какого-то слова. Со смесью удивления и любопытства решаю их прочесть.
Вижу на газоне двух больших, с ладонь, кузнечиков. Не успеваю налюбоваться, как откуда-то выскакивает мышь. Подбегает к одному (он стоял вертикально), поднимается на задние лапки, принимается долго, неумело отгрызать ему голову. Кузнечик не шевелится, мышь трудится, забегая с разных сторон. Второй кузнечик, не сдвигаясь с места, безучастно наблюдает за происходящим.
Повторившийся несколько раз сон, содержавший частично запомнившуюся фразу: «Если нет ... то не следует делать...». Фраза незапомнившимся образом иллюстрируется.
Вывалившееся из сна число «724».
Веселый сон, прерванный телефонным звонком и тут же забывшийся.
Финал фантастически навороченного сна. Большой ангар. Крупной молодой женщине нужно спуститься в подвальное помещение. Быстрыми шагами подходит она к ведущему оттуда, работающему на подъем эскалатору, привычно ступает на него. Находясь неподалеку, с интересом наблюдаю. Женщина падает на спину, скользит вниз по гладкой (бесступенчатой) ленте эскалатора. Отмечаю, что хоть и медленно, но она действительно спускается. Объясняю это тем, что вес женщины превышает вертикальную составляющую силы тяги эскалатора. Внизу, где лента плавной дугой переходит в горизонтальный участок, женщину тащит наверх. Объясняю это тем, что из-за изменения угла наклона изменилось соотношение сил, равнодействующая теперь направлена вверх. Женщину неуклонно тащит наверх, что приводит ее в страшный гнев, который она бурно выражает доступными ей средствами.
Изучающе рассматриваю два не новых белых мужских носка. Задумчиво произношу: «Между двумя теснинами, неважно, какими теснинами, причем предпочтительно румяными». Перед последним словом поворачиваю носки, вижу на пятках дырки. Удивляюсь (возможно, уже начиная просыпаться), что вид дырявых носок породил в мозгу такой странный эпитет.
Мысленные фразы (молодым мужским, похожим на петин, голосом, мягко, оптимистично): «Я вот не знаю, что делать. Всё окончится...» (фраза выжидательно обрывается).
Котенок, задрав хвост, расхаживает из стороны в сторону на небольшом возвышении. Чья-то рука охватывает хвост и быстро передвигает превратившегося в игрушку котенка то вправо, то влево.
В большой круглой чаше заброшенного фонтана и на земле около него лежит несколько мертвых птиц.
Временно оказавшись в Америке, идем навестить Лейлу. Петя долго ведет меня через джунгли темных мрачных чудовищных небоскребов, доводит до места и уходит. Растерянно думаю, что он не объяснил, как возвращаться, а я не только не запомнила дорогу, но и не знаю нашего адреса. В воображении возникает лишь запутанное, непонятное нагромождение небоскребов, понимаю, что придется потрудиться, чтобы попасть к Пете. Переключаюсь на жилище Лейлы - крошечное, бедное, но опрятное, находящееся в подвальном помещении (окна салона находились на уровне земли). Дома, кроме Лейлы, были ее родители* (квартира виделась ясно, а ее обитатели — призрачно).
Сон о четверых друзьях, которых объединяет любовь к поэзии (кажется, они и сами пишут стихи). Миникружок, состоящий из двух молодых мужчин и двух девушек. Все они стройны, воспитанны, дружны, и возможно, относятся к акмеистами второй половины прошлого века.
Большеформатная книга с картонными глянцевыми листами нежного бирюзово-зеленого с переливами цвета. Внизу одной из страниц - столбец пронумерованных строк (что делало их похожими на оглавление или перечень). Удалось прочесть несколько, они были осмысленными, но запомнилась лишь одна: «Вечный путь».
В конце полного разговоров и смеха сна спускаемся на машине с высокой крутой скалистой горы, возвышающейся над аккуратно побеленными домами городка. Владелец машины сидит на заднем сиденье, за рулем - его молодой родственник, я справа от водителя. До этого молодой человек что-то просил у владельца, спросил: «Я слышал, ты поменял «четверку» на «пятерку»?», но тот не ответил (мне показалось, что молодой человек просил старую машину родственника). Теперь, когда он повел машину вниз по немыслимой круче, решаю, что рассердившись за отказ, он хочет родственника убить. Не оборачиваясь, каким-то образом вижу его - плотный мужчина в сером костюме и светлой рубашке сидит с таким безмятежным видом, будто не чувствует, по какой трассе мы спускаемся. Едем медленно, водитель время от времени сообщает: «Сейчас мы спускаемся по северному склону... А сейчас — с восточного...». Поскольку мы отнюдь не перебираемся со склона на склон, решаю, что водитель заговаривает зубы, и все больше утверждаюсь в его злом умысле. И вдруг оказывается, что мы уже спустились, мягко и незаметно. Осознаю, что предположение мое было ложным (не просто убеждаюсь, но именно осознаю).
На широком корытообразном (кажется, жестяном) столике слабо ворочаются новорожденные Существа, похожие на помесь младенцев и птенцов. Их влажная кожа была неприятного буро-серого цвета.
Столовая селения Адамс. На стоящих у стола стульях лежат серо-коричневые бумажные пакеты, заполненные овощами (или фруктами), которые нужно будет почистить (или нарезать). Мне поручено разложить по пакетам складные однолезвенные ножи. Поскольку ножей меньше, чем нужно, засовываю по одному, наугад, на дно некоторых пакетов.
В верхней части круглой рекламной тумбы сиротливо красуется объявление. Часть текста удается прочесть.
Отъездивший свое (но снаружи как новый) автофургон приспособили в селении под туалет. Туда входит молодая женщина. Сон на мгновенье показывает его изнутри — там нет ни унитаза, ни чего-либо его заменяющего, просто гладкий цементный пол. Приближается молодой мужчина, открывает дверцу, исчезает внутри. Мужчина не предполагал, что туалет занят, произошло досадное недоразумение, усугубляемое тем, что эти люди знакомы. Не находясь в этом сне, каким-то образом знаю, что они знакомы, и лично испытываю неловкость от данной ситуации.
Маленький нелепый, вытянутый в высоту облезлый дом. Верхняя комната является служебным кабинетом немощного мужчины. Женщина говорит, что поскольку у хозяина кабинета уже нет сил каждый раз спускаться по необходимости вниз - тут сон мельком показывает узкую крутую внутреннюю лестницу — решено соорудить ему туалет в кабинете. Сон показывает, как разместится там бетонная коробка - верхняя часть ее выступает за пределы крутого ската крыши, что, на мой взгляд, добавит строению несуразности.
Мысленная фраза: «Ознакомьтесь с видами и род». Мне не дает покоя ошибка в падеже последнего слова. Мысленно повторяю фразу, ставя последнее слово то в единственном, то во множественном числе, но не могу знать, как будет правильно (так и проснулась, кажется, с недоумением).
Мысленные фразы: «Эй вы, идите сюда! Вот тут, на пороге одного...» (фраза обрывается).
Нарядная малышка берется за лепесток беловатого цветка и говорит: «Бно». Проделывает то же самое у второго цветка, и у третьего, так она крутится у меня под ногами. Чтобы она мне не мешала, подвожу ее к находящемуся позади нас, необыкновенному ярко-оранжевому светящемуся цветку, девочка переключается на него.
Мысленная фраза (энергичным женским голосом): «А не смотри, не смотри на нее!»
Городок подвергся нападению орды. Сон смутно показывает вступивших в предместье захватчиков. У них грубые темные примитивные лица, это вообще какие-то другие люди, варвары, непохожие на нас. А городок похож на любой, достаточно древний городишко среднерусской полосы. Сейчас он (по причине нашествия или по какой-то другой) пуст, все дома заперты. Мы (небольшая группа) пытаемся скрыться от захватчиков. Поскольку те движутся медленной лавой, цель наша не быстро убежать, а надежно спрятаться. Перебегаем по пустым улочкам, заходим (каким-то образом вскрывая двери) в дома, проходим насквозь, ни в одном не чувствуем себя надежно защищенными. Перебираемся от дома к дому в полной тишине и молчании. Не запомнилось, испытывали ли мы страх, - кажется, это был не страх, а сосредоточенность на поиске безопасного места. И было еще своеобразное чувство (мне его не сформулировать), навеваемое пустым городом, безмолвными улицами, покинутыми, запертыми домами. В одном обнаруживаем двух-трех молодых девушек, решивших переждать опасность дома. Судя по их виду, они не были напуганы, а лишь больше обычного сосредоточенны. Их дом не показался нам надежным, проходим его насквозь, устремляемся к следующему.
Мысленное слово (спокойным мужским голосом): «Мама».
Из ряда пронумерованных закрытых пластиковых стаканов мне нужно что-то взять из стакана номер «54». Но справа от стакана номер «53» (его номер указан на боковой стенке) находится стакан без номера, заполненный чем-то вроде мятых комков пластилина, то есть явно не тем, что помещено в других. Перевожу взгляд с одного на другой, потом на следующий справа. На нем хоть и не указан номер, но по крайней мере содержимое не отличается от остальных. Стою, не решаясь протянуть руку к якобы пятьдесят четвертому, потому что не могу понять, действительно ли он пятьдесят четвертый.
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом, наращивающим интенсивность): «У меня его водительские и священные права...».
Мысленная, незавершенная фраза: «Как правило, все туда идут, и только очень малая часть...» (имеется в виду, что лишь малая часть поступает не так, как все).
Мне снится, что я, уже, якобы, вернувшись домой, СПЛЮ в своей кровати, и внезапно просыпаюсь с ощущением сильной опасности (не по отношению ко мне лично), исходящей из того места, где я в действительности ночевала этой ночью.
Мысленная, бессловесная информация о человеке, имевшем большую (и повидимому, тяжелую) проблему, которая трансформировалась во множество мелких. Первоначальная проблема символизируется темным (почти черным), примерно квадратным пятном. Справа находится множество мелких подвижных полупрозрачных светлых пузырьков, символизирующих мелкие проблемы. Они образуют прямоугольный треугольник, находящийся на одном уровне с темным пятном и примыкающий к нему меньшим катетом. Пузырьки постепенно уменьшаются, сзади в эту подвижную массу поступают все новые (похожие на уже имеющиеся). Проснувшись, задумываюсь о том, что поскольку размер пузырьков стремится к нулю, и стало быть, их количество стремится к бесконечности, что же будет, в конце концов, с этим человеком?
Мысленная фраза (женским голосом): «Я сказала: пойдем морем, а она сказала: нет». Видится небольшая морская отмель.
На размазанном темно-сером фоне высветилось небольшое, с ладонь, четкое изображение. Вид изнутри пещеры на просунувшуюся туда голову динозавра, задумчиво ее осматривающего. Края пещеры, как и видимая часть динозавра, были белого, почти светящегося цвета.
Мысленная фраза: «А завод, тем временем, закончил ремонт». Мне не хотелось ее записывать (из-за ее прозаичности), но фраза не давала покоя до тех пор, пока я не сдалась.
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза (из рассуждения): «Ты смотри, что случилось - ... шестого июля, а седьмого июля ... ».
Перебираюсь, почти в полной темноте, по топкому оврагу. Пробую пройти по дну, убеждаюсь, что это невозможно. Лезу наверх, где тоже черная топь, преодолеваю ее. Оказываюсь в открытом кузове грузовика, где находится еще несколько человек. Грузовик останавливается у эстакады, где стоят (лицом к высокому каменному памятнику) рослый, похожий на киноартиста молодой человек и миниатюрная, будто бы знакомая мне девушка. Они переходят в наш кузов, спрашиваю  девушку, помнит ли она меня, она утвердительно кивает и садится где-то за моей спиной (я сидела близко к кабине). Думаю, что может быть, нужно поговорить с девушкой, а то как-то невежливо получается, что я молчу, да еще сижу к ней спиной.
Я и некий (реальный) человек дали выход будто бы давно подавляемому чувству взаимной симпатии (платонической). Возможность проявить чувства и убедиться во взаимности повергает меня в состояние мягкой глубокой радости, Мики же (назовем его так) совершенно вне себя, и пускается в какие-то безрассудства. Говорю о своем впечатлении о мужчинах его типа, и о нем в частности — что в них много мальчишества, и мне это нравится. Он дает мне замурзанного младенца. Запихиваем в бумажный пакет булки. Где-то забываю зонт, нам приходится за ним возвращаться. Это был замечательный сон, сон-высвобождение.
Мысленно напевается (в несколько голосов): «Боже, Боже, долго Ты терпел».
Очаровательный малыш, лучезарно улыбаясь, говорит: «Мазелейс Вероника» (имя произносится с шутливым раскатистым р). Отвечаю: «Yes», хоть и не понимаю первого слова. Малыш вторит: «Yes, yes».
Перед визитом квартировладельца выхожу во двор, укрываюсь среди густых кустов. В сумерках смутно вижу остановившуюся на дорожке машину, за рулем которой сидит хозяин, а рядом еще один человек. Решаю вернуться, но не по дорожке, а правее кустов. Совсем стемнело, земля, к моему удивлению, превратилась в густую черную грязь. Не могу понять, в чем дело. Обнаруживаю, что идет дождь. Его редкие чистые капли контрастировали с тем, чему именно они, и только они, были причиной — с черной густой размокшей землей под моими ногами. Было довольно мрачно. В одном месте вижу большую, в рост человека, фигуру, слепленную из размокшей земли. Думаю, что в снегопад лепят из снега, а во время дождей — из размокшей земли. Добираюсь, поплутав, до парадной, с удивлением вижу, что хозяин уехал.
Мысленные фразы: «Единственности моря не существует. Как таковой (ее) нет».
В приемной врача что-то оживленно обсуждается. Не вникаю в суть не имеющего ко мне отношения разговора. Но когда кто-то занавешивает газетным листом одну из картин на стене, внимание включается. Обсуждают проблему привлечения новых пациентов. Говорят, что нужно убрать картины, воздействие которых может быть устрашающим, заменить их более привлекательными. Приводят в пример оформление приемной удачливого врача-конкурента, работающего по соседству. Смотрю на картины. Левая (закрытая газетным листом) изображает фрагмент дивана с направленным на него пылесосом. На сиденье дивана, у спинки, лежит человеческая фигурка с отчлененной головой. По мере того как я на нее смотрю, она незаметно превращается в искусное изваяние из терракотового камня, отбитая (или отбившаяся?) голова лежит у ног. На второй картине изображены пациент и врач с большим, с длинной иглой, шприцем. Перевожу взгляд с картины на картину, с усмешкой говорю, что они действительно не очень подходящи для приемной врача.
В ожидании отъезда на экскурсию группа расположилась кружком в здании многолюдного вокзала. Руководительница (молодая женщина) предлагает нам, чтобы скоротать время, пройти тестирование. Меня восхитила красочность оформления результатов. Руководительница говорит, что все должны сдать деньги, чтобы забронировать билеты на самолет (на обратный путь). Пробираюсь через толпу к выходу, иду к стоящему невдалеке небольшому самолету (хотя вообще-то здесь не аэродром, а железнодорожный вокзал). Выясняю, что билеты распроданы. Бегу легкой трусцой обратно. Легкость бега поглощает меня целиком - краем глаза замечаю, что вокзал опустел, несколько уборщиков приводят в порядок зал ожидания. Возможно, и группа моя уже не находится на прежнем месте, но это почти не задевает сознания, оно поглощено ощущением необыкновенной, восхитительной легкости бега (я почти не чувствую своего веса).
Сон про то, как на семейство Камилы навалились неприятности.
Мысленная фраза, повторившаяся несколько раз, и почти вся осыпавшаяся, как только я собралась ее записывать: «...- это сэт-гэйц...?»
Мысленная (не мне адресованная) фраза: «Тебе не стыдно?»
Мысленная фраза (с ускользнувшим прилагательным): «Победа ... святости над демократизмом».
Настойчиво повторявшаяся мысленная фраза: «Кадри Ригер, Клалит».
В финале длинного сна мужчина с младенцем на руках стоит около деревянного коричневого кресла-качалки. Малышка лет пяти раскачивается в кресле, падает на пол (довольно сильно), но встает как ни в чем не бывало и говорит, что совсем не ушиблась.
Выпавшая из сна фраза: «Потому что абсолютно все люди всегда могут это делать».
Странно призрачный сон, никогда раньше снов в такой форме я не видела. Три-четыре крупные темные, похожие на воронов, призрачные птицы слетают к берегу реки (или моря), входят в мелкую непрозрачную серую воду и погружают в нее, до самых глаз, крупные клювы. Это были не птицы, а неведомые Сущности (см. сон №1333).
Хронология
Меня, спящую, легонько (не больно) цапнуло какое-то Существо. От неожиданности и удивления ойкаю. Видится (со стороны) темная, похожая на кошачью лапка с острым коготком, цапнувшим край моей нижней губы. Судя по положению лапки, Существо должно находиться на моей груди (я спала на спине), но ничего такого я не чувствовала.

Пытаюсь прочесть один из листов рукописного, оборванного на полуслове текста.

Стою у окошка билетной кассы автобусной станции, говорю: «Здравствуйте, мне нужно...» (окончание не запомнилось).

Мысленная фраза: «Все драматическое для автора».

На листе писчей бумаги вычерчено карандашом большое широкое кольцо. Вписываю в поле его левой половины (горизонтально) слово «отход».

Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «И сколько ни старались ... они не старались...».

Мы, несколько человек, устраиваем кратковременный привал на большой лесной поляне, где уже обосновалась еще одна такая же группа туристов. Между нами завязываются контакты, один из мотивов которых был каким-то неприятным и то и дело повторялся.

Мысленная фраза (произнесенная с завываниями, так рассказывают, например, страшную СКАЗКУ): «Ведь когда он вышел в пустыню, и был там совершенно голый, к нему мог подкрасться любой зверь».

Оказываюсь в гостях у Петуховых, в Америке. Меня тепло принимают в уютном доме, и однажды приводят в странное, обнесенное белыми стенами место. Небольшое декоративное озеро окружено зеленой лужайкой со множеством деревянных шезлонгов. Люди приходят сюда, рассаживаются в шезлонги и погружаются в созерцание голубого мелководного озера на фоне белых стен. Мы пробыли там довольно долго, до меня не дошел смысл ритуала, раздражала замкнутость пространства, белые стены. Допускаю, что при определенном настрое что-то можно увидеть, слабо чувствую, что в этом действительно что-то есть.

Динамичный сон, действие которого развивается в Научной Лаборатории, а персонажами являются программисты (они виделись потрясающе живо). Мне выделен участок работы, и вдруг дело поворачивается так, что мои функции передаются Тине. То есть даже не начав работу, я ее теряю и впадаю из-за этого в растерянность. Однако вскоре меня настигает смутный мысленный бессловесный (незапомнившимся образом проиллюстрированный) намек, что меня ждет другая работа, более подходящая и интересная. Это переводит меня из состояния удрученности в состояние трезвой оценки изменившейся ситуации (я даже подумала, какое счастье, что первая работа мне не досталась).

Мысленная, запомнившаяся с пробелом, незавершенная фраза: «В этом ... важен не только динамический рост показателей, но и...».

Что-то обсуждаем. Говорю: «Да, я понимаю, тут у нас что-то разрушилось» (нарушилось, расстроилось).

Мысленная фраза (женским голосом, с оттенком ироничного восхищения): «У-у-у, какие ножки у мальчишек, а?» Бегло, условно видится несколько голенастых подростков.

Мысленная фраза (мужским голосом, повествовательно): «Остался младший сын, Авдотья большинство».

Красочный спокойный, фрагментарно запомнившийся сон, действие которого развивается в просторной жилой комнате. В какой-то момент кто-то из присутствующих говорит (и остальные с ним соглашаются), что мимика грудного ребенка  (находящегося в этой же квартире) так осмысленна и выразительна, как это совсем еще не свойственно младенцам такого возраста... А в финале среди нас появляется человек, несущий (как мне каким-то образом известно) смертельную угрозу. Отношусь к этому серьезно (принимая как данность). Вижу в руках у этого человека небольшую трубку (типа дудочки), один конец которой он подносит к губам, а второй нацеливает на меня. Понимаю, что это грозит мне гибелью, отношусь к этому серьезно (и по-прежнему без примеси каких-либо иных эмоций). Я нахожусь на расстоянии пяти-шести метров от этого человека, вот он дует в трубку... и я, чуть ли не обескураженно, ощущаю правой половиной лица всего лишь легкую, безобидную струйку воздуха (персонажи виделись довольно условно; ничьих лиц я не видела; сон был выдержан в теплых благородных оранжево-коричневых тонах).

Прихожу к Камиле, в красивый особняк. Она извиняющимся тоном сообщает, что сыновья стали требовать большего внимания, она решила оставить работу, и мои услуги теперь не нужны. Камила выглядит грустной, старается загладить неприятное сообщение, даже идет провожать меня до остановки. И все говорит, говорит. Отношусь к сообщению спокойно, поскольку знаю, что в подобных ситуациях что-то теряешь, но что-то (типа новых возможностей) приобретаешь.

Мысленная фраза (молодым энергичным голосом): «Что такое, нельзя ли издавать классику?»

Человек, некоторое время безуспешно ждавший взрослую дочь, звонит ей по уличному телефону-автомату и спокойно спрашивает: «Ира, ты куда пошла?»

Мысленные фразы (мужским голосом, с усмешкой): «Ни у кого же из нас нету, чтобы поиграть. Для того, чтобы дальше...» (фраза обрывается).

В финале сна оказываюсь в поле. Предо мной высится огромная светло-серая глыба (аморфная, похожая на застывшую лаву). Левей находится глыба меньшего размера, правее - пара совсем небольших, мне по колено. Стою около них, должна их зажечь. Зажигаю, как свечи, подношу огонь (спички?) то к одной, то к другой, и они, в конце концов, зажигаются.  [см. сон №3242]

Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «Через месяц пребывания в ... он стал перекладывать ... и знания на плечи тех, кто...».

Иду по широкому, проложенному по лесной просеке новому шоссе, соединяющему окраинные районы города. Шоссе безлюдно, иду легко, неторопливо. Вдруг меня сильным толчком рвет, после чего во рту ощущается слабый привкус печенья, которое незадолго до этого я купила (и успела отведать). Деловито думаю, что не следует ходить по безлюдным местам, где никто не сможет помочь, если мне станет дурно (произошедшее выглядело как очищение организма).

Мысленная фраза (мужским голосом): «И потом, из-за машины видишь, зеркало видно».

Обрывок мысленной фразы: «...стараясь напутать или изменить сына». Это мыслит мать, думающая о сыне и о тех, кто на него влияет.

Когда мы покидали зрительный зал, кто-то из нашей компании сказал, чтобы я взяла вазу и шарик, оставленные мной на полке, около наших кресел (я воодрузила их туда для красоты, вставив в вазу сухие живописные хвойные ветки). Вынимаю ветки, кладу вазу и шарик в сумку. Пробираемся между почти опустевшими рядами к выходу. Кто-то из наших предлагает мне попросить у оказавшейся рядом женщины вазу ее сына (его с ней не было). Женщина угрюмо бурчит: «А это зачем еще?» Дружелюбно объясняю, как мы украсили с помощью вазы моего сына место около своих кресел. Женщина смягчается и даже улыбается.

Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «Втертое молочко в дальнейшем...» (речь идет о косметике).

Произношу несколько раз мысленно, напевая: «Тыща двести двенадцать», одновременно мысленно выписывая это число в воздухе (не превращая в видимое).

Любительское представление с участием людей и животных (кошек и других, некрупных). Я тоже участвую (кажется, впервые). По окончании один из актеров, красивый молодой человек, говорит о том, как замечательно, что я была среди них, как они рады этому, и что это удивительно, что я оказалась с ними.

Смутно, в блекло-серых тонах видится унылая казенная комната с несколькими темными столами в центре. Здесь находится посетительница, простая женщина с двумя маленькими детьми. Младший сует нос во все углы, старший тихо сидит, положив локти на стол. Мать внезапно подходит к нему и с угрюмым «У-у-у!» толкает его (не сильно) в лоб. Ребенок реагирует молча, набычившись (видно, что подобное отношение ему не в новинку). В этот момент комнату пересекает сотрудник учреждения, проходит позади матери с сыном и ничего не замечает, полностью сосредоточенный на чем-то своем.

Мысленная, незавершенная фраза: «А, эти, как я забыла...».

Мысленная фраза: «И если бы не получилось так, как надо, а если бы получилась так, как всегда?»

Мысленная фраза (решительным мужским голосом): «Я тоже не знал, что ее расстреляют».

Мысленный диалог (женскими голосами). «На три?»  -  «На четыре части».

Человек одевает пиджак. Кажется, что он делает это шиворот-навыворот, но при внимательном рассмотрении никаких нелепостей не обнаруживается. В рукава продевается левая, потом правая рука - и пиджак одет. Нелепость состоит в том, что спинка пиджака шире спины человека, поэтому пиджак сложился гармошкой.

Мысленные фразы (женским голосом): «Что же мы недавно сделали, ребята? - бодро вопрошается, и тут же повторяется задумчиво: - Что же мы недавно сделали, ребята?»

Мистик разговаривает с молодой женщиной, несколько неотчетливых молчаливых людей держатся на периферии поля зрения. Оказавшись здесь случайно, сажусь в стороне, на каменные ступени широкой лестницы. Считаю не вправе приближаться к Мистику - из почтения и по причине, что сама не имею отношения ни к чему мистическому. Мистик подходит, садится рядом. После нескольких общих фраз переводит разговор в более глубокое русло, переходит от общих поучений к конкретным инструкциям (усмотрев во мне человека с дремлющими мистическими способностями?)

Большая, неприятная муха (или какое-то другое насекомое) залетает через балконное окно в мою комнату. Выгоняю ее, она проникает снова. Так повторяется несколько раз, и это при том, что окно лишь чуть-чуть приоткрыто.

Мысленное слово: «Апрополис».

Заправляю свою постель в небольшой больничной палате. Сняв одеяло, вижу под ним простыню с двумя большими засохшими темными пятнами крови. Понимаю, что одеяло и простыня положены поверх моего комплекта белья пациенткой с соседней кровати. У меня с этой женщиной сложились вполне дружелюбные отношения, так что непонятно, зачем она это сделала. Начиная снимать чужое белье, прикидываю, как бы вернуть его поделикатней и незаметней.

«Нет, давай немного поспим, а потом пойдем и пойдем спать», - мягко предлагает молодая женщина партнеру. Их обоих, находящихся в жилой комнате, видно смутно, сверху.

Мысленная, незавершенная фраза (решительным женским голосом): «Правильно, будто мифический сын...».

Мысленная фраза (неторопливо): «От своей мамы он...» (следующим должно быть уже заготовленное слово «унаследовал» или «сохранил»).

Мысленная фраза (отчеканенная женским голосом и отозвавшаяся гулом в смутно видимой пустой комнате): «Иди сюда!»

Смутно, не в цвете предстают несколько Средневековых, закованных в латы воинов. С ними должен сразиться герой повествования. Поддерживаемый родственником (или матерью?), он вступает в схватку. В какой-то момент ему помогают даже несколько человек, и он одерживает победу. В следующем эпизоде ему опять предстоит сразиться, но на этот раз по каким-то причинам никто не приходит ему на помощь. Ситуация выглядит драматичной - схватка неизбежна, герой вынужден вступить в нее, и он в нее вступает (чуть ли не обреченно). И тут неожиданно на помощь приходят его собственные недюжинные внутренние силы, о которых он и не подозревал, победа над врагом одержана. В этом сне была отчетливо дана идея, визуализация же была условной. Вражеские воины находились слева, герой повествования и его помощники - справа. В смутной демонстрации схваток был виден, кажется, лишь правый стан. Незапомнившимся образом было показано неожиданное для героя повествования пробуждение внутренних сил. P.S. На первой же странице книги, которую я взялась читать, изложив сны сегодняшней ночи, попалась фраза: «Мы обладаем внутри нас невероятно могущественной силой» (Е.Зильберсдорф, Воспитание духа, 1936г.).

Мысленная фраза (спокойным женским голосом): «Теперь давай-ка посмотрим, сделаем первые шаги» (начнем действовать).

Мысленная фраза, в которой говорится о стволах орудий и «пушечном мясе», которым заряжают эти стволы.

Нахожусь в кабинете врача, на рутинном терапевтическом осмотре. Внезапно (без связи с действиями врача) начинаю все сильней нервничать. Неловко извиняюсь, объясняю, что это нечто мое старое, что было и прошло, а сейчас всколыхнулось. Врач роняет, что ничего себе «было». Он имеет в виду, что раз это и сейчас дает такую реакцию, значит, пережитое некогда потрясение и поныне обладает силой, внутренне живо. Нервозность незаметно исчезает. Врач берется за стетоскоп. Начинаю кашлять, приступы лавинообразно нарастают, вызывая чуть ли не удушье. Поглощенная кашлем, вижу вдруг на уровне лица шприц. Черный шприц, вверх черной иглой, находится в обтянутой медицинской перчаткой руке доктора. Шприц выглядит если не зловеще, то по крайней мере необычно и непонятно. Кашель мгновенно (незаметно) проходит. Не спуская глаз со шприца, спрашиваю: «Что это?» Сильнодействующее лекарство против кашля, говорит врач. Не отдавая отчета, что кашель прекратился, и чувствуя, что врач изготовился произвести укол, дрогнувшим голосом спрашиваю: «В какое место?», вообразив, что укол собираются делать — о, ужас! - в лицо.  [см. сон №4658]

Просыпаюсь на рассвете (наяву) от собственного смеха. Я смеялась над чем-то приснившимся (не припомню, чтобы когда-нибудь я так весело смеялась во сне).

Вижу в троллейбусе Ивону. От кого-то из пассажиров узнаю кое-что о ней и ее дочери. Троллейбус останавливается, за окнами темень, невозможно определить, где мы находимся. Кто-то говорит, что это вокзал. Срываюсь с места, устремляюсь к выходу. Спохватываюсь, что забыла на сиденье вещи, поспешно возвращаюсь раз, потом еще раз. Троллейбус не двигается, как бы ожидая, пока я выйду (что кажется мне любезным, но странноватым, нетипичным). Выхожу. Высятся неузнаваемые во тьме здания, не могу сообразить, в какой стороне вокзал. Мимо проходят смутно видимые люди, ловлю чью-то фразу-подсказку: «Выход направо, по компьютеру». Пробираюсь вслед за темными пешеходами вправо, так и не сумев пока опознать это место.

Ищу работу. За неимением лучшего соглашаюсь на неквалифицированную, отношусь к этому без особых эмоций. Работа еще только предстоит, а сейчас я нахожусь у свой знакомой (нам лет по двадцать), на ранчо. Хозяйка чем-то занята в доме, я случайно замечаю во дворе, на кряжистом дереве удивительное животное. Тело мыши, лапки геккона, прелестные круглые темные глаза, а вдоль хребта светлые конусообразные шипы. Принимаю существо за искусно сделанную игрушку, прицепленную для красоты, решаю, что странные светлые шипы — дело рук хозяйки (для защиты любимого сокровища от посторонних посягательств). Но вот существо, от которого я не отрываю взгляда, дрогнуло, пошевелило лапкой, продвинулось вверх по стволу. Зову приятельницу полюбоваться на необычного (и симпатичного) обитателя дерева. Бредем с ней по уходящей влево дороге. Вспоминаю о предстоящей работе. Говорю, что если предположить, что она досталась бы моим друзьям, то для эквивалентного падения социального уровня мне досталась бы... Застреваю в поисках сравнения, но довольно быстро продолжаю, что тогда мне досталась бы, например, работа по очистке дерева от продуктов жизнедеятельности обитающей там зверюшки. Сон бегло показывает дерево, кое-где заляпанное светлыми пятнами. При упоминании мной друзей, сон так же бегло показал повисшее в воздухе поясное изображение нескольких светловатых невнятных фигур, заключенное в фигурную рамку (приятельница лишь ощущалась, дерево и зверек виделись вживую).

Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «Все они, в целом, перемешиваются, но...».

Мысленно констатирую: «Идет по улице и поет». Я имею в виду композитора Мюлье, беззаботно шагающего сейчас по улице. Предвижу, что вскоре ему станет плохо, он рухнет на тротуар, а я подбегу и тревожно склонюсь над ним. Смутно, условно это демонстрируется. Вот молодой мужчина беззаботно вышагивает по кромке заполненного пешеходами тротуара. Внезапно падает. К нему, с той стороны, куда он шел, подбегает женщина, и опустившись на колени, склоняется над ним.

Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (решительным женским голосом): «К сожалению, нет — эту фразу ...».

Мысленная фраза: «Разве так ... Пётах Амнуэль, который родился?» (в незапомнившейся части фразы говорится о поступках этого человека).

Держу открытую книгу, пристально смотрю на красивый шрифт, чтобы опознать язык (и значит, как бы понимаю, что книга мне СНИТСЯ). Листаю в обе стороны несколько страниц, чтобы что-то отыскать в библиографическом перечне одной из глав.

Мысленная фраза (мужским голосом): «Мне нужно сейчас к себе домой».

Наклонная треугольная площадь, частично окруженная аккуратными, европейского стиля домами и вымощенная матовыми бледно-желтыми каменными кубиками (лишь правый угол ее еще не замощен).

Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «И вдруг ... что родится ... и пройти его снова должен (тот же?) ... мальчик» (за порядок слов не ручаюсь).

Обрывки мысленных фраз: «...Фонетика ... Где она теперь...». Появляется небольшая черная трехгранная чашка. Она насажена, как граммофонная пластинка, на штырь громоздкого черного агрегата, и медленно вращается против часовой стрелки.

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Как ... говорил: прижмите ухо (к земле), я вас слышу» (слова в скобках если и не произнесены, то подразумеваются).

Окончание мысленной фразы: "...в том, что она спела все песни для Театра теней".

Большая светлая жилая комната. В правой ее части укладываю (рядышком) двух симпатичных запеленутых, только что якобы появившихся на свет новорожденных. Возникает еще один, такой же симпатичный и спокойный. Подправляю его пеленку, кладу рядом с братцами и кричу маме*, лежащей слева, на  старой большой деревянной кровати: «Мама, ребенок родился, еще один ребенок родился!» Она, обессиленная многократными родами и, повидимому, после третьего ребенка впавшая в прострацию, молчит (чуть ли не протестующе). Подскакиваю к кровати, где она тихо лежит, накрытая (с головой) большим тяжелым светлым одеялом, хватаю его, рывком тяну на себя и кричу: «Ты будешь! Будешь! Ты будешь их воспитывать!!» (дети и одеяло виделись превосходно; мама в недрах кровати лишь угадывалась, но ее настроение ощущалось отчетливо).

Иду в кино с темным, набитым бумагами портфелем. Там же лежат банковские чеки (на сумму десять тысяч денежных единиц). Чеки бегло визуализируются внутри портфеля - энное количество четвертушек чистой белой бумаги, засунутых между остальным содержимым. Плутаю по невнятным дворам и улочкам темноватого одноэтажного поселка, спрашиваю у прохожих дорогу, добираюсь до кинозала. Сдаю (по требованию) портфель на хранение. Заполучить его обратно оказывается так непросто, что я, потеряв терпение, готова уйти без него. Женщина-контролер преграждает мне путь, говорит, что я не смогу уйти, пока не дам разъяснений в отношении обнаруженных в портфеле чеков на крупную сумму. Добавляет, что это связано (каким-то образом) с Каданэ, которая меня тут ждет. Входим в большую светлую студию, вижу Кадане играющей со своим (сновидческим) сынишкой. Она выглядит поразительно молодо, не могу отвести взгляда от ее живого, светлого лица. Она, прекратив игру, смотрит на меня. В ее глазах нескрываемый ужас, Каданэ буквально цепенеет от моего вида. Мягко, с сочувствием говорю: «Не пугайся. Во-первых, мне пришлось много пережить, да и сейчас это еще продолжается».

Мысленная, незавершенная фраза: «Нет, интересно так — ничего не оставить...».

Обрывки мысленных фраз: «...в Ганновере. Места паники...».

Мысленные фразы (нейтральным мужским голосом): «Ну, отсержусь. За ту неделю».

Смутно видимая женщина вдруг убыстряет шаги, подходит к стоящему на пустом пространстве столу, берет что-то из вазы и кладет в рот.

Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (женским голосом, с досадой): «Все мне никак не разобраться с...».

Мысленное сообщение о чем-то неприятном. Появляется длинный серый полуцилиндрический желоб, дно которого усыпано мелкими белыми камешками (или чем-то подробным). На ощущение, связанное с неприятным, в голове возникает фраза, которую я (или не я?) мысленно произношу спокойным, рассудительным тоном: «Ну, если сон страшный, то почему бы и не испугаться?» (сон не сопровождался испугом, он вызывал тревожное чувство).

Мысленный совет: «Закройте глаза, войдите в транс и ставьте вопросы».

Извлекаю ключи из створок забитого книгами старого темно-коричневого шкафа.

Сижу на большой пустой выпуклой площади с пустым эмалированным, пожелтевшим от времени чайником в руках. Справа сидят два мужчины (один в тюбетейке),  разговаривают втайне от третьего, расположившегося в отдалении, слева. Пристально смотрю на тюбетейку, вижу, что это имитация, кружок выкрашенных чернильной краской волос на темени, решаю, что это сделано для маскировки. Тело вдруг наливается приятной истомой, начинаю умирать. Оттолкнувшись от земли и став невесомым, тело медленно, как в замедленной съемке, падает с раскинутыми в стороны руками (в правой - пустой открытый чайник). Падаю долго, медленно, хочу прокричать: «Мне плохо! Спасите!» Удается произнести это лишь мысленно, и я медленно, несколько раз повторяю эти слова. Истома по-прежнему заполняет меня, тело продолжает невесомо падать — или подниматься в Небо? И так как что-то во мне этому воспротивилось, умирать я прекратила. То есть проснулась. Но ощущение было такое, что я действительно прервала процесс умирания, а не просто вышла из сна.

Два массивных экструдера со сменными насадками. Оба висят в воздухе, как нечто невесомое. Это делает их похожими на компьютерные штучки (во сне этого не осознавалось). Акцентировалось наличие сменных насадок как достоинство устройств.

Ручным пультом управления вызываю на экран телевизора шестнадцатый канал. Вопреки команде, появляется девятнадцатый. Удивившись, собираюсь выйти на нужный с помощью кнопки пошагового переключения (сон не был цветным; не запомнилось, было ли на экране что-нибудь, кроме светящегося в верхнем правом углу обозначения канала).

Вываливаюсь из сна с фразой: «Вот именно!», которой подвожу итог увиденному.

Полновесный сон с моим участием. В какой-то момент вдруг вижу (со стороны, не без удивления, с удовольствием) свое лицо, смугловатое от загара, с еще по-отрочески припухшими губами, оно виделось совсем вживую.

Обрывки мысленной фразы: «...в ... или в Клавлицу».

Мысленная фраза, настойчиво пробивавшаяся, и отвергнутая, так как показалась никчемной, бессмысленной. Но продолжавшая повторяться до тех пор, пока я ее не записала: «Стены олим и их сыновья».

Стоящий на улице, смутно видимый человек просовывает (почти по плечо) руку в окно нижнего этажа жилого дома. В руке человека горящая лучина, которой он зажигает находящуюся на подоконнике высокую свечу в высоком старинном подсвечнике. Человек не имеет отношения к данному жилищу, эластичный серебристый костюм и короткая стрижка делают его похожим на Инопланетянина.

Мысленная фраза: «Осененный, осененный, осененный воробей».

Категории снов