Полупроснувшись, размышляю (не впервые), почему мы не помним не только состояние раннего детства, но и внутриутробного состояния, и предшествующего ему состояния в виде СПЕРМАТОЗОИДА. Вплывает мысленная, женским голосом произнесенная фраза: «Я - в роли маленького, крошечного, беленького».
Нахожусь в старой деревушке, среди первозданной природы, полной воздуха и света. На моем попечении малышка. Сижу на крыльце, она топчется неподалеку. Чем-то увлекшись, потихоньку удаляется вправо. Мне нужно вернуть ее, или хотя бы последовать за ней, но я не могу пошевелиться. Тело сморил неуместный сон, с которым никакое чувство ответственности за ребенка ничего не может поделать. Прилагаю неимоверные усилия, чтобы встать. Кажется, что вот-вот удастся, но ничего не удается. Малышка уходит все дальше (я вижу ее, значит, глаза мои были открыты, и сон завладел мной не целиком?) Беспокойство нарастает, понимаю, что если ребенок уйдет далеко, я его просто не найду. Всё сновидение состоит в борьбе с сонливостью. Лишь однажды сон отвлекся и показал узкое окно, слева от крыльца. В окне видится прислоненная к стеклу (изнутри) светлая выразительная (размером с человеческое лицо) маска, которая медленно полуулыбнулась приятной, симпатичной улыбкой. Это вызывало у меня легкое удивление (все, кроме лица девочки, виделось отлично, в том числе маска, похожая на Арлекино; возможно, это была не маска, а кукла).
Захожу в кафе. Все места заняты, поднимаюсь пока в служебное помещение, где в ожидании свободных мест уже сидят два-три посетителя. Появляется работница кафе, говорит, что кафе закрывается. Не сомневаясь, что нас все же обслужат, не трогаюсь с места, незаметно засыпаю. Проснувшись, не вижу ни света, ни посетителей. Входит работница, говорит, что все закрыто. Благодарю, что меня тут не забыли, спускаюсь вниз. Директрисса спрашивает, люблю ли я (хочу ли) гуляш. Отказываюсь, она предлагает яичницу (остывшую). Чуть ли не передернувшись, отказываюсь и от нее. Этим дело и кончилось... А теперь я в том же служебном помещении сижу с тремя приятельницами (непонятно, с какой целью мы сюда забрались). Рассказываю, что тут однажды произошло (содержание первого эпизода сна). В смежном помещении копошится ремонтник. Кока вдруг заявляет, что этот тип совершил преступление. С недоумением смотрим на нее. Она уверяет, что слышала, как он сейчас тайком рассказывал по телефону про (только что?) совершенное им тут убийство. Мы удивлены. Парень (услышав Коку?) выходит к нам. Им оказывается Крапычев. С угрожающим видом идет в сторону Коки, сжимая в руке большой черный паяльник. Мы (остальные трое) медленно пятимся, ожидая неминуемой расправы. Крапычев, приблизившись к бесстрашной Коке почти вплотную, в последний миг разряжает обстановку — выясняется, что это он так пошутил. Оказываемся все пятеро на улице. Крапычев сидит за рулем грузовика, мои приятельницы уже в кузове, я безуспешно пытаюсь в него забраться. Грузовик трогается с места, осторожно дает задний ход. Прошу стоящую у моего борта Туву сказать Крапычеву, что на ходу мне не залезть (и так трудно, а на ходу еще и страшновато). Грузовик останавливается. С трудом удается зацепиться ступней за верхний край борта. Тува тянет меня за ногу, оказываюсь в кузове, хвалю Туву за помощь (отчетливо виделись устрашающий паяльник и борт грузовика, лица персонажей не виделись).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Ну что ты, с улыбкой сказал малыш, голова там ... и мне с трудом мешали проходить по клеточкам» (кроссворда).
Разговариваю по телефону с Петей, перескакиваем с темы на тему. На одну из его фраз шутливо реагирую: «Я этого сейчас делать не буду» (оставлю на потом). Шутка вырвалась непроизвольно, импульсивно. Ответом было ТАКОЕ молчание, что вмиг стало ясно — она может дорого стоить не только мне, но и ни в чем не повинному Пете. Я по-дурацки пошутила по поводу фразы из ежедневных новостей, где сообщалось о чем-то противоправном (совершенном или запланированном).
Мирно сидим в салоне просторной квартиры, занимаясь своими делами (моими компаньонами по жилью являются две-три женщины зрелого возраста). Вдруг, среди бела дня, в комнате появляются мыши — одна крупная и две помельче. Их густая длинная, почти черная шерсть топорщится во все стороны, из-за чего мыши выглядят нереальными, как бы нарисованными густыми размашистыми штрихами (это мое впечатление из сна). Не обращая на нас внимания, что-то вынюхивают по углам. Решаем их выпроводить. Активная роль достается мне. С легкостью ловлю их (они настолько не замечают нас, что это не составляет труда). С опаской держу на весу очередную, ухватив за шею и ощущая жилистое сильное (как у напряженной кошки) тельце. Мышь висит, приоткрыв пасть, полную мелких белоснежных зубов. Не свожу с них взгляда (опасаясь укуса). Настолько на этом сосредоточена, что не замечаю, как мышам удается выскальзывать вниз. Это происходит по одной и той же схеме. Вот мыши, не обращая на нас внимания, возобновляют свою деятельность, вот одна из них опять в моих руках, неотрывно слежу за ее зубами, и вот моя рука опять пуста, очередная мышь в очередной раз ловко, незаметно ускользает. Мыши исчезают. Переходим на кухню, слышим слабое похрустывание, оглядываемся, видим их в углу. Теперь их только две, меньшая сидит на спине у большей (это выглядело довольно забавно). Обе как ни в чем не бывало что-то грызут, забравшись в емкость для унитазной щетки. Опять ловлю их, ощущая жилистые тельца, поглядывая на острые белые, не кусачие зубы. Воспринимаю безобидную взбалмошность этих созданий, почти с нежностью говорю женщинам: «Нет, ну какие глупые!» (мыши виделись отчетливо).
Мы, трое (я, Петя и имеющая к нему отношение женщина) живем в коммунальной квартире, часть которой занимает неряшливая Шуша. В квартире страшный балаган, пол замусорен до невозможности, никому (кроме меня) нет до этого дела. Однажды натыкаемся на Шушу в парке. Она сидит на траве, около коляски с двумя симпатичными новорожденными. А мы и не заметили, когда она умудрилась их родить. Смотрю на выглядывающие из одежек рожицы малышей. Левый младенец улыбается, он смуглей братца, говорю, что смуглотой он пошел в мать. На обратном пути говорю, что ради детей нужно навести в квартире порядок. Дома обнаруживается чисто вымытый пол, новые занавески и хозяйничающая у плиты Шуша.
Делю коммунальную квартиру с двумя мужчинами лет тридцати пяти — солидным высокомерным брюнетом и стройным подвижным блондином. Живем мирно, каждый сам по себе, контакты сведены до минимума. Но однажды брюнет обращается ко мне с личной просьбой. Он собирается что-то покрасить, и просит, если кто-нибудь придет к нему в это время, сказать, что его нет дома. Решив уточнить поручение, нахожу брюнета грузно сидящим посреди комнаты и красящим тумбочку. Задаю вопрос. Не удостоившись не только ответа, но и вообще никакой реакции, удаляюсь ни с чем. Возвратившийся домой блондин протягивает мне в прихожей несколько мелких монет. Говорит, что получил эти, в скором времени подлежащие отмене монетки от расщедрившихся кассирш университетского магазина. Хотела было сказать, что у меня имеются такие — они даже предстали на миг в корзинке на моем книжном стеллаже - но решаю не перегружать соседа неинтересной ему информацией. Беру монетки (они мне подарены). Блондин вдруг дружелюбно говорит: «Оставайся (с нами и впредь) в одном вагоне» (в совместном жилище). С полуулыбкой парирую (обыграв неоднозначность последнего слова его фразы): «В одном составе».
В ответ на незапомнившуюся фразу женщина говорит с полуулыбкой: «Ну так я же знаю, почему это может быть». Чувствуется (или даже бегло видится), что собеседники женщины мягко, понимающе улыбаются.
Мысленная фраза (мужским голосом): «А ты, убийца, вообще молчи!» Судя по снисходительному тону, речь идет о в шутку преувеличенном безобидном проступке или оплошности.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (веселым женским голосом): «...тогда он спрашивает, кем. Но почему он сп(рашивает)» (последнее слово не договорено).
Три заурядных сюжета, параллельно пересказываемые с мягким лукавым юмором, преобразующим их во что-то забавное. Законспектировать сон не удается - как только я в достаточной мере просыпаюсь, он тут же из памяти улетучивается. То есть дал собой насладиться, но не позволил себя зафиксировать. Это произошло на рассвете, слышалось пение ранней птицы, которое в одном из сюжетов было чем-то другим.
Читаю инструкцию, запомнилось начало второй фразы: «Возможно, потому что ...».
Проснувшись, удерживаю в памяти четыре ключевых слова, с каждого из которых начиналась соответствующая часть сновидения (первое и третье слова были одинаковыми). Предстает описание сна. Это темноватый, чуть расплывшийся печатный текст, каждая из четырех частей которого начинается с нового абзаца. Увязываю ключевые слова с соответствующими частями сна, не прибегая к помощи текста (так как знаю содержание и без этого). Но мне не хватило энергии взяться за блокнот, а к утру слова забылись.
«Опять про кого-то, кто готов заплатить за что-то (за желание?) слишком высокую цену», - записала я по горячим следам, а сейчас, спустя полдня, ничего не вспоминается. Как будто вижу собственную запись впервые. P.S. Но я уже перестала испытывать страх при виде своих записей, о которых не могу ничего вспомнить и даже не узнаю их.
Слабое, призрачное взаимодействие двух фигур (возможно, человеческих), будто бы иллюстрирующее (воплощающее) мысленное высказывание одного из предыдущих снов.
Мысленная фраза (женским голосом, с подбадривающей улыбкой): «Вы все там что-то дружно, много исправляли». Фраза сопровождается невнятной иллюстрацией.
Мысленная, незавершенная фраза: «Я нахожусь, стараюсь находиться одна...».
Разговариваю со своим директором по телефону о какой-то собаке. В моей большой квартире появляется Жано с женой и собакой. Раннее утро, мы должны быстро собраться на работу. Тут же находится сестра и еще одна (моя?) собака. Сестра сидит в одной из комнат у широкого подоконника и бездумно смотрит в окно, в том же углу стоит черный кабинетный рояль. Суечусь по поводу завтрака, шмыгаю по комнатам, приговариваю, что сейчас все будет готово. Гости не выказывают нетерпения (люди виделись условно, а собаки, кажется, лишь ощущались).
Мысленные фразы: «Укропный перот. От укропного перота...» (фраза обрывается).
Участвую в выпечке блинов на кухне коммуны. Мой первый блин получился чуть ли не вдвое больше положенного. Это особенно становится заметным, когда он оказывается на темном противне — лежит там несуразным раскорякой-переростком в окружении мелких аккуратных блинов, раскатанных членами коммуны.
Фрагмент мысленной фразы: « ...это позволяет способного унизить, а неспособному дать возможность валяться в...».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «...не маркируются антисоциальным значком, так что (радуйтесь)» (слово в скобках не произнесено, но уже заготовлено).
В паре с крупным мужчиной должна убирать залитый грязью участок улицы. Прихожу, когда мужчина уже приступил к работе. Счищая обочину, он говорит: «Вероника, ты сюда грязь не гони, займись центральной частью». Опоздала я потому, что не могла заставить себя встать. Но потом все же вскочила, помчалась умываться. Туалет был отвратительным, старым, грязным, с почерневшими стенами и потолком. Никак не удавалось закрыть задвижку, не было силы в руке, пришлось помогать второй рукой.
Мысленные фразы (мужским голосом): «Это же дети. Дети наших детей. Это же дети,дети» (первая произнесена спокойно, рассудительно, последняя - эмоционально).
Серая кошка поспешно бежит в сторону горизонта (у правого края поля зрения).
Бросаю предназначенный для стирки светлый, гладко окрашенный коврик. На нем красуется большое бесформенное угольно-черное пятно, образовавшееся оттого, что на коврике разводили костер. Пятно сохранило очертания поленьев, ткань не прожжена, а лишь почернела.
Мысленное сообщение о Реальности. Удалось запомнить одну из фраз. По мере того как я ее мысленно повторяла, она начала растворять слова, одно за другим, но кое-что уцелело: «Рассмотрение ... мы не можем ... так как всё поставлено на эту цель — изменить её» (Реальность).
Длинный, с незапомнившимся началом сон. Иду с Дайной по безлюдным местам, по заброшенным дорогам в умеренно лесистой местности. Путь изобилует препятствиями, Дайна преодолевает их без труда, я то и дело застреваю. Мне трудно спускаться с крутых, заваленных валунами обочин дороги. Первое такого рода препятствие одолеваю (не с первой попытки), второе не дается, спуститься не получается. Дайна терпеливо ждет, то уходя вперед, то возвращаясь (взбираясь) ко мне, без малейших усилий. Случайно замечаю вход в туннель, подземный переход под тем участком дороги, который мне не преодолеть. Говорю, что попробую пройти там. Оказываюсь в широком, с тупиковыми ответвлениями туннеле. Появляется бродячая кошка, чистая, с пушистой светлой шерсткой, беременная, голодная. Принюхивается к газете на земляном полу туннеля. Газета выглядит странно, между ее листами как будто что-то проложено. Не сходя с места, смотрю, каким-то образом вижу внутри листов ряды уснулых рыб (газета топорщится для этого слишком слабо, но это проходит мимо внимания). Значит, это рыбу учуяла кошка, пытающаяся теперь сдвинуть носом листы. Осторожно подхожу, и не наклоняясь (чтобы не спугнуть кошку), ногой приоткрываю верхний слой. Кошка жадно впивается в ближайшую рыбину, но поняв, что рыбы много, расслабляется. Вижу ее развалившейся на боку, лениво пожевывающей. Слева появляется кот, тоже уличный, светлый, с более грубыми повадками. Походит к еще одной, возникшей на полу газете, тоже нашпигованной рыбой, с уже открытым верхним слоем. И вот я вижу его нагло развалившимся на боку, презрительно пожевывающим, и чуть ли не с отвращением разевающим пасть, чтобы вытолкать языком остатки рыбы. Необычное поведение кошек вызвано избытком пищи. Стереотипность поведения наводит на мысль, что они попадают в такую ситуацию не впервые. Кошки и газеты исчезают. В туннель входят (слева) три-четыре смутно видимых полубесплотных худощавых субъекта в черной одежде. Они не вызывают любопытства, не присматриваюсь, но все же вижу, как они топчутся у входа (они были похожи на уличную шпану). В руках одного оказывается пила (ножовка) с широким, наполовину обломанным полотном. Тип вдруг молча, без видимой причины, резко всаживает его, почти по рукоятку, в живот другому типу. Пила входит неправдоподобно легко, как во что-то полутелесное. Однако последовавший за этим ужасающий вопль, почти звериный, свидетельствует, что поражена настоящая плоть (этот жуткий вопль меня и разбудил).
Проходя мимо, случайно взглядываю на здание, сквозь открытые окна вижу светлые классы, заполненные молодыми туристами. Оказываюсь в окружающем дом дворе, случайно вступаю в разговор с куратором группы. Молодой куратор демонстрирует фотографии подопечных, живописной пирамидой красующихся на фоне пышной зелени. Делится опасением, что снимки могут показаться фривольными из-за обнаженных торсов нескольких мужчин, указывает на вкрапления оголенной плоти. На мой взгляд (в контексте снимков на фоне природы) эта вольность выглядит гармонично, к тому же в наше-то время... Еще большее опасение вызывает у куратора торчащее около одного из пупов колечко (не сразу, но он отыскал и его и ткнул в него пальцем). Успокаиваю и насчет пирсинга, ведь этим сейчас никого не удивишь. Глядя на снимки, вспоминаю, как точно так же когда-то фотографировали нас. Там еще, вспоминаю я, было чучело тигра. Рассказываю куратору, как мы испугались, поначалу приняв тигра за настоящего. На миг неотчетливо предстают деревья и зелень у угла высокого здания, неясные человеческие фигуры и — ярким полосато-рыжим пятном — чучело тигра, очень похожего на живого.
Нахожусь в гостях у молодых мужчины и женщины, сижу посреди комнаты (у стола). Хозяева вдруг, как по уговору, встают один передо мной, второй сзади (не впритык), намереваются осуществить воздействие. Отхожу в сторону (влево), оказываюсь у торца кровати. Раздумываю, можно ли тут сесть, отчетливо вижу темно-красную простыню, присаживаюсь на краешек. Мое отступление встречается высокомерными ухмылками. Кратко объясняю: «Я не хочу причинять вам вреда». Дело в том, что вещи, подобные ими задуманной, караются Свыше. Отступив, лишаю этих людей возможности реализовать намерение (тем самым защищая их от кары).
Танцующая пара, мужчина и женщина, в черной одежде, неясно видимые. Они исполняют что-то типа быстрого танго, движения отработаны до автоматизма. От их фигур и от лица женщины, смугловатой брюнетки (на котором сон пару раз останавливает внимание) веет чем-то, вызывающим непонятную тревогу (лицо мужчины видно не было). [см. сон №7533]
Входим с Петей (ему лет шесть) в большой многолюдный универмаг. Вижу на полу монетку, подбираю ее. Чуть подальше вижу еще одну, и еще, и еще. Насобирала горсть, а сын куда-то подевался. Кричу: «Петя! Петя!» В конце концов он нашелся. Решаем, что нужно договориться, как находить друг друга, если мы снова потеряемся.
Мысленная, ритмичная фраза, повторившаяся, возможно, несколько раз: «Но захотИм ли мЫ с ними бЫть/ Если онИ захотЯт нас захватИть».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Здесь ... но очень снятая».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом, с тяжелым вздохом): «Ой, ... Делать теперь нечего».
Обрывки моей мысли: «...а ведь ... Отчасти». Последнее слово произношу с расстановкой, взглянув на ходу в зеркало, стоящее на узком выступе стены, в трети метра от пола. Успеваю зафиксировать свое отражение почти у левой его кромки. Успеваю убедиться, что вижу обычное зеркальное отражение, живое, в цвете, но узнать себя не успеваю (или не могу - этот момент запомнился неотчетливо). Сейчас, вспоминая и излагая сон, мне кажется (задним числом), что отражение было чуть ниже и левее, чем ему положено было бы быть. Но во сне я лишь всматривалась в черты лица, которые как бы и видела и не очень видела (и проснулась, так и не успев сделать никакого умозаключения).
Мысленная, частично запомнившаяся фраза: «Миссия ... с проверкой».
Мысленная, незавершенная фраза: «И привык выковыривать у противника такие вещи, к(оторые)...». Смутно видится темная фигура (противника?) Рядом стоит человек (о котором идет речь?), держащий наизготовку гвоздодер на длинной ручке.
Обрывок мысленной тирады: «...Рабаненко. И никто не знал, что такое Рабаненко. Только во всех ленинградских университетах...».
Мысленные фразы (мужским голосом, первая спокойно, вторая взвинченно): «Я не мог. Я не мог развернуться!»
Незавершеная мысленная фраза (женским голосом, прозвучавшая как жалоба): «Жену мою, Ирину Николаевну...» (имеется в виду, что указанного человека чему-то подвергают).
Средних размеров озеро (или пруд) с сероватой водой и крупной малоподвижной овальной рыбиной серовато-белого цвета. Кто-то (возможно, я) хочет с этой рыбой СОВМЕСТИТЬСЯ, но в последний момент передумывает. Точнее, просто спонтанно, в последний миг не совмещается с ней.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Ах, нет ... через нее не пролезет».
Мысленная фраза (бойким женским голосом): «Двадцать второй» (числительное стоит в дательном падеже).
Нахожусь во врачебном кабинете (по поводу затруднения дыхания). Врач начинает обследование. А сон, раскрыв верхнюю половину моего тела, показывает органы дыхания - пару крупных лопастей с верхней хрящевой кромкой (что делало их похожими на крылья скатов). Лопасти колыхались, создавая движение воздуха (насколько я смогла оценить, с ними было все в порядке). Врач с насмешкой советует мне (в кабинете находится кто-то еще) прекратить к нему обращаться. Из его фразы следует, что я якобы слишком докучаю ему визитами. Резко возмущаюсь тоном и инсинуациями - мало того, что я хожу по врачам только в случае крайней нужды, так у этого врача я вообще сейчас впервые.
Лежа в постели, ощущаю (рукой) биение пульса. После нескольких ударов следует пробел. Воспринимаю это привычно, такое происходит не впервые. Пауза затягивается. Не могу понять, в чем дело, спокойно прислушиваюсь.
Мысленная торжественная величественная песнь (завершающая сон). Она состоит из многократно повторяющейся строки: «Радостная песня, радостная песня, радостная песнь, заливая конца». Речь идет о небывалой награде, радости, ожидающей героев сна, прошедших через в нем пережитое.
Молодая женщина, моя сновидческая дочь, живущая в общине, в красивом сосновом лесу, признается, что принимает наркотики (и уже давно). Мы впервые смогли (и сумели) поговорить откровенно. Когда я услышала то, что услышала, боль и любовь затопили меня. Я поняла, как ей трудно, я поняла, что у каждого человека свой путь, я поняла, что ее путь очень трудный, но не ведет в тупик, я поняла, что приобрела сейчас неоценимое сокровище — доверие дочери. Наркотики, которыми пользовалась она и ее товарищи, были двух видов, один курили, другой жевали (тот, который жевали, был похож на массу листьев алоэ). Когда я спросила, часто ли она их принимает, она солгала мне, просто из жалости. Но мы обе понимали, что главное преодолено, у нее есть силы рассказать, у меня - услышать, понять, принять. Кроме того, мне стало ясно, что она справится со всеми своими проблемами. Когда я спросила, часто ли она принимает наркотики, она несуразно ответила, что это происходит только в последний день месяца, и в то же время только по пятницам, и в то же время, кажется, лишь по вечерам. Пока мы разговаривали (в сумерках, у стола, под соснами) подошел парень и умыкнул дочкин наркотик, слабо тлеющую в пепельнице крупицу. Прижал крупицу кончиком своей сигареты и поднес сигарету с прилипшим наркотиком ко рту. P.S. Сон был очень эмоциональным.
Вижу в стене большую вертикальную трещину (стена вокруг нее немного вздулась), говорю об этом Пете и девушке. Собираемся что-то предпринять — кажется, заделать трещину своими силами и сообщить хозяину жилья. Позже вижу трещину безобразно разросшейся, уже сквозной. Обсуждаем ситуацию. Становится ясно, что потребуется основательный ремонт, на время которого придется съехать с квартиры. Непонятно только, куда. Петя с девушкой исчезают. Лежа на полу, читаю. Появляется полупризрачный молодой человек (до этого пару раз бегло попадавшийся мне на глаза при обсуждении проблемы с трещиной). Понятия не имею, кто он и как попадает в нашу квартиру. А он садится на пол, сбоку от меня, по-свойски оперевшись спиной на мои согнутые в коленях ноги (я этого не осязаю и не фиксирую вниманием). Утыкается в свою книжку, держится так, будто мы сто лет знакомы. Пытаюсь осмыслить ситуацию. Беззлобно спрашиваю: «Слушай, что ты разлегся на меня?» Он, не отрываясь от книги, отвечает каламбуром. С удовольствием успеваю пару раз его повторить, после чего он из памяти улетучивается.
Опять в командировке, опять путаюсь в трех соснах, хотя на этот раз проблема намного проще. Мне нужно решить ее с помощью ФАКСа.
Мысленная фраза (женским голосом, напевно, ритмично, в мажорном ключе): «Во мне всё заморозили».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом) «...вообще, душенька».
Мысленные фразы (спокойным женским голосом): «Не шевелись. Не шевелись, не шевелись. Сейчас я его открою».
Короткий сон, продемонстрировавший слабый, но определенный просвет. Несколько прямоугольных, расположенных на одном уровне щелей, из которых льется мягкий свет. Просвет связан с чем-то конкретным.
Отчетливо видятся два крупных черных числа, уголком наложившиеся друг на друга: «563» и «438».
Мысленная фраза (женским голосом, пониженным на последних словах до баса): «Впрочем, я вам сейчас скажу, где это найти - вот, под подушкой».
Мужчина говорит спутнику, что удивительно, что такие-то две персоны умерли, а ты вот жив (названы имена из группы БИТТЛЗ). Это произносится со скрытой издевкой, замаскированной фальшивым восхищением. Собеседников не видно, но они чувствуются.
Мысленная фраза (серьезным женским голосом): «Очень хорошо, что есть время думать и придумывать».
Фраза, завершившая сон: «Хорошо, отвечаю я спокойно, но внутренне содрогнувшись».
Мысленная фраза: «Да, когда поднят ... на завершение спектакля, так он должен петь» (выпало, кажется, слово «голос»).
Обрывки мысленной фразы: «Три желания - ... и учиться».
Мысленное обращение (голосом, похожим на голос Яшмана): «Вероника!»
Человек волей обстоятельств попал в гибельное место, ситуация безвыходна. Но вот ему дают понять, что если он заявит о желании покинуть это место, он сможет уйти, вместе с женой и ребенком. Кроме того, к ним смогут примкнуть, и тем самым спастись, еще два человека, которым поодиночке не выбраться из этого гиблого места никогда. Спасение зависит лишь от него, ему позволят уйти и увести с собой еще четверых, если он скажет, что хочет уйти. Все обставлено так, что, казалось бы, раздумывать не о чем, но в сознании этого человека ситуация не так однозначна. Заявить о своем желании уйти — значит сдаться, а он никогда не сдавался, и как с этим потом жить? Это все равно будет не жизнь, даже то, что в его руках судьба еще четверых, ничего не меняет. Он решает никуда не уходить, остаться. В результате принятого решения у него появляется определенный шанс победить в ранее безнадежной борьбе, однако об этом человеку знать не дают, то есть шанс существует, но втайне от того, кому он предназначен. Визуальный фон был скудным и почти не запомнился - условно изображалось гибельное место, в нужные моменты появлялись смутные фигуры женщины с ребенком и двух одиночек-мужчин, а те, кто ставили герою сна условия, показаны не были вообще.
Один из присутствующих говорит: «Пока мы тут сидим, кто-то сидит в клетке». Остальные (несколько человек) кидаются в соседнее помещение, посреди которого стоит арестантская клетка, куб из мощных металлических прутьев. В ней будто бы находится тот, кого туда засадили и кого эти люди собираются освободить (антураж сна был диккенсовским).
Сон-рассуждение о моем восприятии некоего молодого мужчины. Фиксируется, что с моей, субъективной точки зрения (основанной на отношении этого человека ко мне) человек этот (или его поведение) имеет такую окраску, которая вызывает во мне негативную реакцию. И это логично (в рамках приведенной схемы). Но безотносительно ко мне, с объективной точки зрения этот человек СОВЕРШЕНЕН. То, что я воспринимаю на субъективном уровне, действительно имеет место, но оно входит неотъемлемым (и необходимым) элементом в многогранную, безупречно сбалансированную личность этого человека. В процессе рассуждения появляется огромный, стоящий на земле куб, у левого верхнего угла которого парит мужская фигура (связанная с кубом, как вышедший в открытый космос космонавт со своим кораблем). Верхняя часть фигуры возвышается над кубом (в ее позе было что-то шагаловское). Потом предстает квадратная, испещренная множеством пятнышек пластинка, символизирующая цельный образ человека, о котором идет речь. Пятнышки символизируют составные части образа, и лишь одно из них (всего одно!) — это то, о чем шла речь в начале сна (визуальный ряд был полупризрачным, в серых тонах).
На миг прерывается дыхание. Этого оказывается достаточно, чтобы ощутить мучительность состояния. А когда дыхание восстанавливается - подумать об ужасе настоящего удушья (подумать спокойно, трезво, отвлеченно).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (быстрым женским голосом): «Я пойду ... черными чернилами намажусь».
Обширная газетная статья. Внимательно присмотревшись, вижу несколько раз повторяющееся в тексте имя «Наталья».
Мысленная фраза: «Они хорошо себя чувствуют, они (защищены от всего)» (слова в скобках не произнесены, но уже заготовлены). Видятся три человека, сидящих, вплотную друг к другу, на массивной уличной скамье в центре круглой заасфальтированной площадки. Полная женщина в простом летнем платье и две субтильные фигуры в темном (среднюю я не рассмотрела, а крайним был худой долговязый мужчина). Сидят, занимая всю скамью, в спокойных, безмятежных позах, их простодушие гармонирует с полной прозрачного воздуха и мягкого света атмосферой этого места.
Обрывки мысленной фразы: «...поезжайте в ... там хорошо живется...».
Мысленная фраза: «И что, на весь этаж может быть такая длинная комната?» (имеется в виду комната нижнего этажа реконструируемого здания на улице Никшис). Воссоздаю в воображении это, с пустой пока сердцевиной здание. Мысленно что-то прикидываю, говорю: «Нет, разделили».
Ненадолго появляется наше Верховное Существо, облаченное в роскошные белоснежные одежды (лица его видно не было).
Верчу в руках левый мужской сандалет, пытаясь выяснить размер. Как только решаю, что размер не указан, он тут же попадается на глаза. Вижу его с внутренней стороны, у пятки, это цифра «6». Мысленно говорю: «Шестое», пытаясь сообразить, какому размеру привычной шкалы это соответствует.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «Разве ... стал бы потешаться над этими...».
Мысленная, незавершенная фраза (начатая напористым мужским басом, постепенно переходящим в вялый, угасающий женский голос): «А вот организация Соединенные Штаты является наилучшим существованием...».
На полу, около красивого старинного кресла лежат друг на друге два заполненных пластиковых мешка. Беру верхний, меньший, кому-то для подарка.
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом, интригующе): «У адвоката, фон Шнавера».
Мысленная фраза (мужским голосом): «Он сказал, что вся картина в целом более неподвижна, статична» (начиная просыпаться, прикидываю, не правильней ли было бы сказать «менее подвижна»).
В преддверии встречи с давними знакомыми беспокоюсь, что меня могут не узнать. А узнав, испытать не самые приятные чувства (я очень изменилась внешне). Короче говоря, беспокоюсь, что могу своим видом огорчить (и чуть ли не испытываю по этому поводу вину). Вопреки опасениям встреча (показанная смутно, бегло, в серых тонах) проходит гладко.
Мысленные, неполностью запомнившиеся фразы (женским голосом): «Ожидалось, что ... имеет ... Ан нет».
На маленькой симпатичной площади с живописным СКАЗОЧНЫМ старинным фонарным столбом и такой же атмосферой, маневрирует несколько легковых фургонов. Подъехавшая справа легковушка приостанавливается, и совсем как разумное существо, медленно делает стойку на передних колесах (изображение было нечеткое, в серых тонах).
В финале сна происходит конфликт (цивилизованный) между молодым мужчиной и другими персонажами мужского пола. Мужчина говорит им: «Элл сказал, что он придет присутствовать».
Мысленно, на все лады повторяется: «Петрушка, Петрушка, Пет-рушка, Пет-рушка» (имеется в виду фольклорный персонаж).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Ах, Лилиан, ... но теперь я нашла позицию такта» (имеется в виду метрическая музыкальная единица).
Статья верхней половины последней газетной страницы. Состоящий из нескольких слов заголовок набран жирным шрифтом (возможно, на английском или немецком языке). Материал посвящен человеку, который «всё преодолел». В нижнем правом углу статьи приведено поясное изображение молодого мужчины с тонкими чертами лица и густой черной шевелюрой.
