Смутно видимая, радостно смотрящая на мужчину женщина пытается придать улыбке нейтральный смысл, замаскировать свое чувство. Возникает мысленный, незавершенный комментарий: «Изображает улыбку служения, однако это...».
Просторная больничная палата со светлыми стенами, множеством застеленных светлым бельем коек, и пациентами в светлой больничной одежде. Свет из больших окон в задней стене заливает палату, и атмосфера здесь царит тоже светлая. Стоящий посреди палаты врач в распахнутом белом халате громко, для всех, объявляет, что теперь я «на верном пути». Этим дается знать, что я наконец-то на пути к выздоровлению (и значит, раньше мое состояние внушало опасения?) Импульсивно обыгрываю услышанное, трактуя слова «на верном пути» как на пути туда, куда неизменно ведет жизнь каждого из нас, смертных. Палата встречает экспромт веселым смехом, пациенты молоды и выглядят вполне бодро... А теперь я лежу под капельницей, введенной в правое запястье. Капельница мной не воспринимается, случайно замечаю лишь, что запястье с внутренней стороны странно вздулось. Внимательно осматриваю его, ощупываю, пытаясь понять, в чем дело. Говорю об этом врачу, он капельницу снимает (только в этот момент я вроде бы что-то ощутила)... А теперь я иду рядом с врачом по дорожке больничного двора. Дорожка завалена темными острыми камнями, через которые то и дело приходится перешагивать. Говорю, что считаю нужным рассказать о своем отношении к болезням. Рассказываю, что заболев, всегда покупаю прописываемые лекарства, но, как правило, не принимаю их, разве что в исключительных случаях. Говорю, что полагаюсь на защитные силы организма, доверяю им и стараюсь им не мешать.
Группу молодежи в светлых одеждах везут на автобусах на экскурсию. Периодически останавливаемся в деревушках, заходим в магазины сувениров. На околице очередной деревни все спускаются на покрытую тонким слоем белейшего снега землю (но было не холодно, все одеты по-летнему). Водим хороводы (без музыкального сопровождения). Девушка из левого хоровода объясняет мне танцевальные движения, включаюсь во внешний круг танцующих (двигающихся против часовой стрелки), убеждаюсь, что у меня неплохо получается. Оказываемся в автобусах, помчавшихся на этот раз с такой скоростью, да еще без остановок, что это вызывает беспокойство. Кто-то даже (впрочем, довольно хладнокровно) говорит: «Уж не угоняют ли нас?» Оказываемся на окраине села, не можем понять, где мы находимся. Часть разбредается по магазину сувениров. Узнаю одну из стоящих в витрине вещей, говорю попутчикам, что мы уже видели ее, а значит, в этом селе побывали раньше. Это резная деревянная кружка необычной, замысловатой формы, напоминаю, что еще тогда обратила на нее внимание. Это кружки председателей колхозов, и я еще тогда в шутку спросила, хочет ли кто-нибудь быть председателем колхоза.
Мы с Петей и друзьями (ощущаемыми) проводим летний отпуск в деревне. Приближается время отъезда, заводятся разговоры об обратных билетах. Все вдруг решают вернуться по домам, не дожидаясь конца отпуска, и если не окажется билетов напрямую, добираться через Москву. Бегло видятся полустанок в чистом поле и московский вокзал. Кто-то приносит несколько одинаковых флаконов духов. Кто-то говорит, что было бы лучше, если бы духи были разными. В комнате остаюсь я одна. Входит Петя, говорит, что совершит сейчас превращение. Берет флакон, проделывает пассы, и вот в его руках уже другой флакон. Интуитивно чувствую, что это фокус, ловкость рук. С недоверчивой улыбкой говорю, что это было не превращение, а фокус. Петя небрежно соглашается: «Ладно, все равно пролилось». Он имеет в виду духи, вижу следы влаги на пальцах его все еще не опущенных рук. Петя виделся неотчетливо, лица его я не видела, но воспринимала спокойное, безмятежное состояние духа и отстраненное, равнодушное отношение к результатам попытки превращения флакона.
Раздается мысленная команда: «Гарнизон, равняйсь!» Следует мысленный комментарий: «Гарнизон стоял навытяжку и перегонял страх из одной категории в другую». Смутно видится стройный крепкий солдат, вытянувшийся (в соответствии с приказом) в струнку. Этот солдат и именуется гарнизоном, не исключено, что в шутку (мягкую, добрую).
В конце сна весело кружимся в быстром танце. Площадкой служит крохотный пятачок, где мы с трудом умещаемся, особенно если учесть, что вторую пару составляют упитанные кругленькие гладкокожие, «как новенькие изделия», барышня и кавалер. Руководитель (невысокого ранга, лишь ощущаемый) брюзжит, наблюдая за танцующими: «Сколько раз ругаю я этих». С притворной наивностью спрашиваю: «Каких этих?» «Этих», - повторяет он тем же тоном. «Каких?» - легкомысленно спрашиваю я. Задаю на разные лады свой вопрос, продолжая кружиться и получая неизменно один и тот же ответ. В конце концов убеждаюсь в том, что было понятно с самого начала — упрек относится не к нам, а ко второй паре.
Мысленная фраза: «Они уже хотели было улыбнуться, как вдруг - Стоп! Вы арестованы!» Смутно видятся два стоящих на тротуаре человека (о которых идет речь), к которым приближаются два-три незнакомца.
Малыш не любил возвращаться домой (из детсада?), хотя дом полон любви и уюта. Молодая мама говорит молодому папе (по поводу происходящего): «Надо убрать его любимые игрушки». Она полагает, что это сможет исправить ситуацию. На миг предстает аккуратный детский манеж с яркими привлекательными игрушками. В ответ на предложение жены муж срывается с места и убегает (полушутя, молча). Жена бросается вдогонку (тоже молча и, кажется, более серьезно). Недолгая гонка происходит за пределами квартиры, на улице, где молодая женщина в конце концов ловит мужа со словами «Стоп, моя любимая игрушка!» Пара выглядит милой, симпатичной и (по меньшей мере, внешне) благополучной.
Сижу с двумя женщинами (приятельницами?) на бульваре, в пустом открытом кафе. Вижу крадучись приближающегося Бербера, понимаю, что меня ждет сюрприз. Бербер с улыбкой садится напротив меня. Почти сразу возникает Польк, за ним еще несколько наших (лишь ощущаемых). Польк разглагольствует о том и о сем. Рассказывает, что у них на работе, после разговоров о психологической совместимости, женщины, вняв каким-то советам, сидят теперь с закрытыми платками лицами. В ответ пересказываю вычитанное в книжках по психологии. Там утверждается, что теперь уже твердо установлено, какой пыткой является для людей необходимость из года в год сидеть на работе среди одних и тех же лиц. Польк, развивая тему, добавляет, что иногда этот психологический дискомфорт приводит к трагедиям. Протягивает руку в сторону дорожки, на которой, неподалеку от нас, распростерлась темная фигура (труп), очередная жертва психологической несовместимости. Бегло взглянув в указанном направлении, возвращаемся к болтовне ни о чем, обо всем, о чем попало.
Исхудавший от голода варан в результате этого выпадает в щель между поддоном и нижним краем стенки клетки. Он длиной с полметра, с бугристой, пепельно-бурой кожей. Осторожно беру его, нежно целую, подставляю под теплый душ, медленно перемещая из стороны в сторону. Варан приоткрывает рот всякий раз, когда под струями оказывается его голова. Невозможно понять, нравится ли ему купание - открывает ли он рот от удовольствия или в знак протеста или же он таким образом пытается утолить жажду. Моментами в том, как он приоткрывал рот, виделись намеки на детскую простодушную игривость, дурашливость. После купания обтираю его бумажными полотенцами, собираюсь покормить, что-то говорю ему (щель, через которую варан вывалился, была слишком узка по сравнению с его габаритами, но во сне это прошло мимо внимания).
Мысленная фраза (мечтательным мужским голосом, с ностальгической полуулыбкой): «Все были в белых брюках, и наверно, любимые орехи были «Турист»» (имеется в виду сорт орехов).
Просыпаюсь, мысленно воспроизвожу сон (он был коротким), улыбаюсь — в завершившей сон фразе было что-то забавное, связанное с балетом, засыпаю, и наутро все забываю.
Стою среди зелени, у снятого на лето дачного домика. Поблизости молодая пара разговаривает с хозяйкой по поводу съема жилья. Узнав, что все занято, предлагают вариант, касающийся лишь выходных дней. Осторожно выглядываю. Вижу пропыленный джип, торчащий из зелени на краю парковочной площадки, понимаю, что он принадлежит молодой паре.
Фрагмент мысленной тирады (женским голосом): «И меня вызвали голосовать. Представляете, у меня еще незаполненная анкета...».
На людной улице обращаю внимание на малютку в руках одной из трех идущих вместе женщин. Малютка оказывается на тротуаре, устремляется к лестничному спуску. В тревоге ускоряю шаги, чтобы ее перехватить. Не успеваю, малютка сваливается (к моему облегчению, мягко) на ступеньку ниже. Шустрая, в светлой одежде малышка было ростом с четверть метра, под стать высоте ступеней. Беру ее на руки, иду искать нерадивых женщин, по пути сказав что-то нелестное в их адрес находившимся поблизости прохожим.
Полновесный сон про котенка, которого я опекаю.
Сижу с Норой на балконе высокого этажа старого жилого дома. На балконе противоположного дома вижу престарелого мужчину, признаю в нем отца Норы, предлагаю окликнуть. Улица узка, машем руками, мужчина поднимает голову. Несколько мгновений поразительно отчетливо вижу его лицо - старчески бессмысленное, с выцветшими, некогда голубыми, а теперь незрячими глазами, интеллигентное некогда лицо. Я ошиблась, это совсем не отец Норы. Импульс сочувствия к дожившему до такого состояния человеку проходит через мое сознание.
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (женскими голосами): «Где это? В этом же магазине, где бабушка...?» - «Нет, это я уже написала дома».
Я должна произвести какие-то действия над небольшими однотипными элементами. Однако известно, что существует Нечто (обстоятельство или противодействие), категорически препятствующее осуществлению того, что предстоит выполнить мне. Сила препятствия такова, что бессмысленно даже думать о выполнении задания, оно полностью заблокировано. Но моя установка так же безмерно сильна, у меня, в сущности, нет выбора - я должна, без разговоров и оценки ситуации, выполнить требуемые действия. Посему мысли о противодействии, о его непреодолимости для меня не существуют как несовместимые с моей собственной установкой.
Мысленное слово: «Муриокер».
Провожу время со своими знакомыми, нам весело, мы много смеемся. Случайно оказываюсь у зеркала, с ужасом обнаруживаю отсутствие зубных протезов. Упрекаю друзей, что они не сказали мне об этом. В ответ они весело объясняют, что так как давно меня не видели, то думали, что я просто стала теперь такой – веселой старушкой.
В светлой толпе пешеходов сон выделяет двух, на миг оказавшихся рядом женщин. Одна в черной нелепой блестящей шляпке, похожей на воронье гнездо, вторая беспрерывно что-то жует. Эти женщины (в отличие от остальных людей) виделись отчетливо.
Издалека, почти неразличимо, доходит мысленное сообщение, что все случившееся (со мной или с Петей) — это наказание за грехи. Предстает блеклая иллюстрация, как если бы пальцы одной руки вдвигались в растопыренные пальцы другой (сходство с пальцами лишь внешнее).
Мысленная фраза (спокойным мужским голосом, с расстановкой): «И я не хочу умирать».
В многолюдном продовольственном магазине полагается сдавать (в качестве залога?) что-нибудь из своей одежды. Сдаю юбку, а когда перед уходом хочу получить обратно, мне сообщают, что ее по ошибке забрала другая девушка (вместо своей). Доброжелательно предлагают взять оставленную - на время, пока магазин не уладит недоразумение. Бегло, смутно видится рассеянная девушка, где-то далеко слева, у себя дома. Не знаю, что предпринять. Цветастая юбка хоть и похожа на мою, но раза в два короче, к тому же я не люблю одевать чужое. А когда мне становится каким-то образом известно, что девушка еще и больна, пропадает желание заполучить даже свою. Все это происходит в сутолоке торгового зала, где в какой-то момент недалеко от меня невозмутимо проходит пышнотелая обнаженная девушка. Провожаю ее слегка удивленным взглядом. Молодой администратор магазина спрашивает у меня номер телефона (чтобы вернуть юбку, когда ошибка будет исправлена). Диктую, потом, по его же просьбе, предъявляю удостоверение личности. Но когда администратор начинает записывать и его номер, настораживаюсь — а это еще зачем? И действительно ли этот человек имеет отношение к администрации магазина? (обе юбки и голая покупательница виделись совсем вживую).
Мне снится, что я СПЛЮ. Сквозь сон слышу: кто-то звонит в дверь, сосед открывает звонившему, разговаривает с ним (различаю лишь голоса). Пришедший (что-то требовавший) уходит, решаю, что пора вставать. Открываю глаза - и обнаруживаю себя не в прежней (как я до этого себе представляла), а в своей нынешней квартире, и значит, все предыдущее мне лишь СНИЛОСЬ. Удивляюсь этому сну во сне, для верности повторяю его содержание. Вдруг дверь в мою комнату открывается, кто-то тихо приближается к моей кровати. Я лежу лицом к стене, поэтому лишь слышу (и чувствую) происходящее. Не шелохнувшись, со смесью легкого испуга и неуместного любопытства жду, что будет дальше. Вошедший (я почему-то была уверена, что это лицо мужского пола) останавливается, помедлив, осторожно откидывает край одеяла, опять медлит. Чувствую, что спустя мгновенье он должен улечься в кровать. Не выдерживаю, осторожно приоткрываю глаза - и мигом убеждаюсь, что и это мне лишь снилось, ПОЛУЧАЕТСЯ ТРЕХСЛОЙНЫЙ СОН.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «Наши ... разработчики наши, должны сточить нас до...». Видится небольшой (с карандаш) металлический (по виду) стержень прямоугольного сечения. Кто-то, практически невидимый, стачивает стержень на вращающемся точильном камне. Процесс идет легко, мягко. К тому моменту, когда я проснулась, от стержня оставался огрызок с четверть первоначальной длины. Речь идет о притуплении (стачивании) какой-то эмоциональной характеристики Людей.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (недоуменно): «А этого-то почему обижать ...? Почему только раз в десять месяцев?»
Обрывки моей мысли (из сна): «С помощью ... мы с ... еще задолго до ... додумались...».
Мысленная фраза: «А мой старший сын утолкал меня от людей подальше» (поместил в безопасное место).
Мысленная, незавершенная фраза: «Я только стремлюсь уведать, правда ли...».
Мысленная фраза: «А так — в штаб».
Танцующие на городской площади мужчины в белых одеждах.
Окончание мысленной фразы (энергичным женским голосом): «...преподавателя гОры лизинга».
Распутываю провода телевизора и радио.
Мысленная, незавершенная фраза: «В отличие от всех нас, протестантских, христианских, католических священников...».
Окончание мысленной фразы: «...звуки два-Я». Имеется в виду, что одним и тем же сочетанием звуков обозначаются число "2" и понятие "Я".
Мысленные фразы (мужским голосом, задумчиво, с расстановкой): «И кто это снова. Так жестоко. Отомстил. Я не знаю».
Невнятно видимый паук проворно ползет по верхней части стены, к потолоку.
Сидим в кафе — вальяжный нувориш Арамис, молодая женщина, средних лет мужчина и я (мужчина виделся смутно, темновато, женщина — лучше, Арамис - живо, во всем блеске).
Мысленная фраза: «И будет то же самое, точно то же самое, что и почищенная, насаженная на вилку морковь». Бегло видится свежая аппетитная морковка.
Группу лиц, приехавших в общину всего на несколько дней (для ознакомления), по ошибке отправили на работу. В конторе удивились оплошности и исправили ее, видятся штампуемые бланки (типа накладных), прямоугольный штамп отпечатывается на них лишь своей левой половиной.
Мысленная фраза (женским голосом): «Чтобы выбраться из этого ВРЕМЕНИ».
Мысленная, неполностью воспринятая фраза: «...но при этом он наполнил ... водоемом». Видится высокий мужчина с рюкзаком на спине, стоящий в крытом дощатом кузове неподвижного грузовика. Потом этот человек показан стоящим на топком грунте, оседающем под его солидным весом. Из грунта выдавливается чистая, прозрачная вода, доходящая мужчине почти до колен.
В конце сна изо всех сил кричу кому-то, предупреждая об опасности: «Назад! Назад!!»
Незапомнившаяся дословно мысленная фраза, в которой сообщается о лице, именуемом «Враг номер один». Каким-то образом понятно, что лицо это отнюдь не является врагом ни по отношению к автору фразы, ни по отношению к его единомышленникам (которым фраза адресована). Звание «Враг помер один» указанное лицо имеет на другом, более высоком уровне — возможно, глобальном.
Мысленная фраза: «Из фильма «Двенадцать влюбленных мужчин»».
Посвящается Пете, моему сыну. «Даже подумать страшно!» - сказала женщина и храбро задумалась. (Анекдот) ПОНАЧАЛУ я относилась к записи снов как к забаве, но постепенно отношение стало меняться. Удивила активная ночная жизнь как таковая, поражало обилие снов, размах тематик и форм их отображения, все казалось загадочным, непостижимым. Сны игровые, сны-сообщения, сны-советы, вымышленные и реальные персонажи, правдоподобные и неправдоподобные ситуации — что все это значит? Ответа не находилось... Почему некоторые сны стремятся быть записанными, а другие избегают этого? Почему мое ночное Я изредка «отговаривает» меня конспектировать сон, внушая, что сон «неинтересен»? Что за этим стоит? Как расценивать содержащиеся в снах советы и откровения? Каково было бы их действие, если бы сны не записывались? Пропали бы втуне или обогатили бы и в этом случае? Кто посылает эти, подчас далекие от моих жизненных интересов откровения? Как понимать сны, содержащие лишь мысленные фразы? Или сны о полетах, в том числе о полетах внутри вещества? Самыми понятными, как ни странно, показались те, которые рассказывали, с той или иной степенью подробности, о моих прежних жизнях. Я поверила им безоговорочно, поскольку одно незабытое реальное детское переживание как бы подтверждало их правомочность. И если правомочны они, то почему не может быть правомочен и сон, предсказывающий предстоящее появление в нашем мире? (Вообще-то я отношусь к категории людей, не видящих драматизма в одноразовости человеческого существования, просто ужасно хотелось бы узнать «А что дальше?»). Понятными казались и сны, персонажами которых являются реальные люди (родственники, друзья), они крепко держатся в памяти, в сердце. Но почему появляются малознакомые, безразличные, не вспоминаемые наяву? Сны, наполненные страхом, встрясками, всплеском эмоций, преодолением препятствий можно объяснить, например, тем, что изначальное наше «программирование» ориентировано на борьбу за существование. И если в цивилизованном Настоящем поводов для реализации этой программы недостаточно, то возможно, программа по необходимости запускается в сновидениях — для нашего же блага. Возможно, мы погибли бы, если бы не реализовывали ее в нужной степени, как погибли бы, например, исключив работу системы пищеварения или любую другую. А если сны являются одной из систем жизнеобеспечения, то, может быть, пытаться вмешиваться в них так же опасно, как пытаться вмешиваться, например, в частоту сердечных сокращений? Сны, персонажами которых являются неведомые Сущности, Силы и подобные герои, я объяснила себе тем, что все они просто хотят заявить о себе, хотят, чтобы мы о них знали. И я гостеприимно приняла их в свой мир. Самыми загадочными, на мой взгляд, являются Мысленные Фразы. Часть из них обезличена настолько, что даже невозможно определить, чьим голосом это произносится. В произношении других не составляет труда уловить все, вплоть до интонаций, что делает их похожими на обыденные обрывки речи, доносящиеся до человека из окружающего пространства. Но я не могу понять, каким образом мне становиться известным содержание недоговоренных частей чужих фраз и смысл неоднозначных высказываний. И если можно предположить, что само по себе улавливание Мысленных Фраз становится доступным, когда система восприятия человека доведена до соответствующей кондиции, то «доразгадка» чужих мыслей все же кажется непостижимой. По большому счету сны — не более удивительная вещь, чем все остальное, происходящее в нашем организме. Просто они говорят с нами доступным, впечатляющим языком фантазии, красок, чувств - всего, что безотказно действует на воображение, притягивает, подобно Интернету. (Кстати, кто-нибудь задумывался о том, что мы не только и не столько всемогущие искатели острых впечатлений, просиживающие у компьютеров с чашечкой кофе на углу стола, сколько ничтожные пылинки, прилепленные к Земному Шару, безостановочно кружащему нас в бескрайнем, таинственном Космосе? Поверьте, что при достаточной силе воображения это осознание не из слабых.) Однажды, по какому-то наитию, я раскрыла толстую тетрадь с накопившимися записями и углубилась в чтение. Читала, не отрываясь, с неослабевающим интересом и удовольствием переживая все заново. Причем обнаружилась любопытная закономерность — все «страшное» не резонировало, зато остальное наполнило душу такой теплотой, так подбодрило, что я почувствовала себя обновленной. С тех пор раз в несколько лет я перечитываю сны, каждый раз убеждаясь, что они подпитывают меня энергией. Сны стали моим друзьями. Я изо дня в день, годами записывала их, они открывали мне все новые и новые грани. Дело дошло до того, что однажды Сон обратился ко мне как СУБЪЕКТ(!), а пару лет тому назад появилось ощущение, что сны, которые я записываю, хотят выйти к людям. Осознание поначалу было слабым, но повторялось все более упорно, сны хотели осуществить это единственным, повидимому, возможным для них способом - используя меня проводником. Утвердившись в этом, я взялась за дело, для чего пришлось освоить компьютер. Что же касается того, как я отношусь ко всему этому, то можно процитировать один из снов и примечание, которым я его сопроводила, это произошло в воскресенье, 26-го января 2003 года: «Исследователь делает сообщение в кругу специалистов о какой-то (похоже, обнаруженной им лично) особенности психики людей. Удалось запомнить последнюю фразу: «Посмотрите, как это происходит», после которой я проснулась с ощущением, что впервые донырнула в сновидении до заповедного глубинного слоя. Ощущение сопровождалось смутным изображением, иллюстрирующим ныряние. P.S. С тех пор, как в 1996 году я обнаружила в себе способность запоминать сны и стала их записывать, я отношусь к этому как к восхитительному подарку, который принимаю с неизменной благодарностью, дорожу им и не делаю сознательных попыток вмешаться в этот процесс. То есть сегодня ночью я не пыталась нырять, это получилось не по моей воле, но восприняла я это с удовлетворением и благодарностью за то, что мне была предоставлена такая возможность». Реакцию на сны можно сравнить с реакцией Простака, случайно попавшего в Царские Хоромы. Один, пользуясь случаем, будет пытаться добиться аудиенции и получить какую-нибудь выгоду для себя, а другой будет просто любоваться, наслаждаться Невиданным. На мой взгляд, последнее несопоставимо ни с чем.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (завершившая сон): «Когда замена произведена...» (фраза имеет отношение к тюремной тематике).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «И коробка и обязанность...».
Кто-то быстро приоткрывает (изнутри) дверь чулана, где стоит (наяву) стиральная машина. В образовавшуюся щель видно, что в чулане никого нет, и тем не менее, несомненно, что дверь энергично приоткрыта именно изнутри.
Обрывки мысленной, незавершенной фразы: «...и ... и рады будут подтверждать...».
Мысленные, неполностью запомнившиеся фразы (деловитым мужским голосом): «У них сезон? Но ... я не знаю».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «И написала ... а сама ходишь в чем?»
Похожий на распечатку лист. Смотрю на указанное в верхней строке одного из срединных столбцов время: «13:12:42». Машинально перевожу взгляд на нижнюю половину листа. С удивлением вижу в одной из строк то же самое время.
Мысленная фраза: «Постарайся, чтобы она переросла в социальную победу». Фраза обращена к женщине, речь идет о достигнутой ею удаче. Смутно, в дымчато-серых тонах, сверху видится женщина, внимание акцентировано на ее правой руке, которую то ли пожимают, то ли настойчиво показывают.
Два предупредительных авторитетных мысленных совета: «Не принимайте близко к сердцу. Не принимайте за окончательное решение». Бессловесно разъясняется, что советы являются равноценными, следуют во времени не последовательно, а параллельно, одновременно. Смутно предстает пара расплывчатых серых строк текста (этих двух фраз). Они начинаются на одной стартовой линии (слева), и идут одна под другой, параллельно друг другу.
Бессловесное мысленное сообщение, Благая Весть. Предсказание о том, что вскоре в Городе родится девочка по имени Катя. Оно дается на фоне прекрасного, полного живительного света, бледно-голубого Неба, под которым, на нижней кромке поля зрения, виднеются макушки светлых городских крыш. В следующем эпизоде стою в Лаборатории (темноватой, лишенной красок) перед стеллажом, уставленным темными растрепанными книгами. Переставляю их (кажется, прячу что-то из книг за другими). Вижу на полках, среди книг, крупные металлические детали, с недоумением смотрю на них, иду с претензиями к Левалу* (более чем условной фигуре). Полупроснувшись, мучительно пытаюсь понять, куда делась Лулу (моя сотрудница). В конце концов до меня доходит, что Лаборатория мне СНИТСЯ. В третьем эпизоде получаю (незапомнившимся, материальным образом) персональное сообщение, что девочка по имени Катя появилась, родилась. Удивляюсь, что родители дали дочке такое имя, додумываюсь до какого-то объяснения. В финальном эпизоде спешу поздравить родителей девочки, звоню им. Сон смутно показывает их реальное жилище. Спрашиваю, нужна ли помощь, отец малышки говорит, что пока не нужна.
Мысленные, неполностью запомнившиеся фразы (женским голосом): «...проверю. Обязательно проверю послезавтра, и приду к тебе» (на последних словах деловой тон сменился на приветливый, оживленный).
Мысленная фраза (звонким женским голосом): «А ... узнать, когда вам нравится, а когда нет» (одно слово неразборчиво).
Славка, брат Сандры, рассказывает о себе, читает свои новые стихи. Хватаю бумагу и карандаш, записываю их, перебивая Славку просьбами повторить строчки. Одна строка выплывает из сна, несколько раз деликатно мысленно повторяется, удается ее записать (но я нарушила порядок слов, строка получилась неритмичной): «Тихо плывет по ней порывистый вечер» (а надо было бы, наверно, так: «Тихо плывет по ней вечер порывистый».
Мысленная, незавершенная фраза: «Ты же знаешь и ругаешься, если он по недостаточной площади...» («по» - в смысле, по причине). Фраза сопровождается неразборчивым изображением.
Человек рассказывает про экзамены, показывает экзаменационные задачи. Берусь, из любопытства, решить одну (там было дано отношение "R1 : R2 = n", и нужно было что-то найти). Путаюсь, но потом нащупываю решение. Человек заявляет, что задачи слишком легки и поэтому не годятся, он заменит их другими. Не имея ко всему этому этому никакого отношения, с невообразимым пылом доказываю ему, что задачи нельзя усложнять ни в коем случае. Что если экзаменуемые будут с задачами справляться (из-за того, что те не очень сложные), это вернет людям самоуважение и уверенность в себе, а ради такого благородного дела сложностью задач можно и поступиться.
Нахожусь в гостях у молодых мужчины и женщины, сижу посреди комнаты (у стола). Хозяева вдруг, как по уговору, встают один передо мной, второй сзади (не впритык), намереваются осуществить воздействие. Отхожу в сторону (влево), оказываюсь у торца кровати. Раздумываю, можно ли тут сесть, отчетливо вижу темно-красную простыню, присаживаюсь на краешек. Мое отступление встречается высокомерными ухмылками. Кратко объясняю: «Я не хочу причинять вам вреда». Дело в том, что вещи, подобные ими задуманной, караются Свыше. Отступив, лишаю этих людей возможности реализовать намерение (тем самым защищая их от кары).
Спрашиваю кого-то, невидимого: «То есть это все можно мочить, да?»
По пустому пространству движется (влево) поезд, составленный из старых темных вагонов. Из окон, по обе стороны, то и дело высовываются смутно видимые головы бывших петиных одноклассников (по последней школе). Один высунулся из последнего окна последнего вагона, Петя с ним разговаривает, следуя за поездом по шпалам. Состав движется так медленно (хоть и не казалось, что он тащится), что Пете даже не нужно ускорять шаги. Я (не находясь в этом сне) прошу Петю быть все же осторожней.
Мысленные фразы (женским голосом): «Сейчас мы едим, а вот тогда... А вот тогда, (как) сказал этот умный человек».
Мысленная фраза (женским голосом): «Две (тысячи) семьсот — это не семьсот тысяч».
Мысленное рассуждение (мое). Если бы каждое из утаиваемых правительствами свидетельств (в планетарном масштабе) обозначалось светящейся, всеми видимой точкой, это стало бы для людей благотворным (в сравнении с существующим глухим неведеньем). В Небе, справа, возникает редкая россыпь ярких светящихся, похожих на звезды точек, рассосредоточенных неширокой вертикальной полосой. Чуть погодя их становится так много, что это уже напоминает Млечный Путь. Возникает мысленная фраза: «Поток (всё) унес в Вечность» (за слово в скобках не ручаюсь).
Несколько возникающих по очереди, то тут, то там, улыбающихся ртов. Первым появился рот девушки, улыбка которой была очаровательна.
Мысленная фраза (женским голосом): «Поцелуй меня чудненько, мама».
Мысленные фразы (мужским голосом): «Только сюда нужно положить...». Неспешная, задумчивая фраза притормаживается. Спустя мгновенье следует другая, энергичная (как бы в ответ на чью-то реплику):
Мысленная фраза: «Но чего, та и расселась поудобнее».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: "Свою ... бумагу он снабдил всем необходимым для чтения" (речь идет о документе).
Писатель (с изуродованными кистями рук) впал в творческий кризис. Тонкими надрезами ножа делает на внутренней стороне правой руки пространную запись, отражающую свое состояние (это показано условным намеком). Запись видится отпечатанной изящным курсивом на листе бумаги. Удается прочесть (или воспринять как-то по-иному) два первых слова: «Получилось плохо...».
Мысленная фраза (ритмично): «По панелям прямым, по кривым, по пустым». Смутно видится ребенок, бегущий по длинному пустому коридору.
На расположенном у жилого дома газоне, тронутом начинающей прорастать травой, барахтается малыш. Мать наблюдает за ним из окна нижнего этажа. На какое-то действие ребенка предостерегающе произносит: «Ой, не, не, не».
Коренастая, одетая только в черные шаровары женщина стоит правым боком, на котором, повыше талии, у нее расположен пуп.
Мысленная фраза: «Я не мудрый, я хитрый и...» (последним словом было или «умный» или «сообразительный»).
Возвратившись из магазина, ставлю пакет молока в угол низкого ящика, на что-то отвлекаюсь. Слышу за спиной ритмичные звуки глотания, с недоумением оборачиваюсь. Удобно рассевшаяся кошка неспешно лакает молоко через срезанный (мной?) уголок пакета. Прогоняю кошку, несу молоко в холодильник. Спохватываюсь, что его лакала кошка, так что пакет придется с сожалением выбросить.
Возвращаюсь домой. Усмехаясь сама над собой, думаю, что тот, кто достаточно хорошо меня знает и придет сюда впервые, еще издали поймет, что я живу именно в этом доме, непохожем на остальные. На фоне длинных унылых мрачноватых строений он выглядит гораздо более светлым (хоть и немного аляповатым), стены местами покрыты светло-розовой и светло-голубой акриловой краской, крыша уставлена макетами химической посуды из тонкого прозрачного стекла — разнообразными колбами в два-три человеческих роста. В здании расположено химическое производство (оформление — дело рук руководителей этого производства), но для меня, к примеру, здание является просто жилым домом (трехэтажным, кубическим). Взглянув на крышу, с удивлением вижу соседку по дому, с романтическим видом разгуливающую с молодым человеком между гигантскими колбами, в смущении отвожу глаза, вхожу в парадную. В коридоре, соединяющем наш вход с соседним, незнакомый молодой человек держит в руках красивого кота, смотрю на них, молодой человек кота выпускает, тот удаляется (решаю, что парень кота мучил и отпустил только потому, что я некстати появилась). Вхожу в одну из наших комнат, комод стоит почему-то косо, придвигаю его к стене, на комоде мамин* стакан с водой, она скоро должна придти. Ложусь спать. Не успев уснуть, слышу, как в спальню входит сосед, ходит по комнате, открывает и закрывает дверцы моего шкафа (я лежу таким образом, что не вижу, а только слышу происходящее). Поведение соседа удивляет, а он подходит к кровати, присаживается на край, склоняется, начинает меня целовать. Не могу пошевелиться или хотя бы открыть глаза, мое тело мне не повинуется, прилагаю нечеловеческие усилия, но удается лишь чуть-чуть отворачивать голову. А этот человек (очень крупный) все целует и целует меня, бережно, нежно, и несколько раз так же нежно произносит что-то на незнакомом языке, как бы испрашивая на что-то согласие. Продолжаю отчаянные попытки высвободиться, тело по-прежнему мне неподвластно, я испытываю двойной стресс. Отвращение достигает апогея, когда я вдруг ощущаю во рту слюну этого человека, неимоверным усилием удается выпихнуть ее наружу, МОЙ УЖАС НЕОПИСУЕМ. Так продолжается довольно долго, потом этот человек уходит, потом опять бродит по спальне. Открываю глаза — в комнате никого нет, все это мне приснилось. Засыпаю, чувствую сквозь сон, что на кровати сидит кошка, потом она спрыгивает на пол, я опять открываю глаза - и теперь уже просыпаюсь по-настоящему (поведение приснившегося человека было искренним, миролюбивым, простодушным, но он был как бы не совсем Человек, не Землянин, это было какое-то более примитивное Существо).
Мысленная фраза: «Reading нового направления».
Мысленная фраза: «Словом, он там вошел в кабинет, черный такой, мр(ачный)» (недоговоренное слово характеризует кабинет).
Смутно условно, в сероватых тонах увиделся на миг новорожденный, после чего возникает убеждение, что сегодня его родители смогут выспаться.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «...настаивал как на влиянии, так и на вызываемым им...».
На туманном, густо-сером фоне, занимающем все поле зрения, идеально круглое отверстие (окошко), сквозь которое льется чистый свет. В нем появляются головы двух живых одинаковых динозавров на длинных шеях. Динозавры представлены в уменьшенном виде, на физиономиях красуется одно и то же симпатичное выражение — слегка наивное, слегка удивленное.
С мажорным финалом сон про мою сестру.
Мысленная фраза: «Если одна женщина освободится от кошмара». Появляется молодая рыжеволосая, сидящая на пятках женщина в черных брюках и черной футболке. Из рта женщины горизонтально тянется светло-серый жгут, прикрепленный к висящему в воздухе серому, с футбольный мяч, шару. Поверхность шара оплетена чем-то, похожим на асбестовый шнур, а сам шар является чем-то вроде бомбы.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Потому что из СКАЗОК ... Ты знаешь, что она сказала?»
Рассматриваю детскую книгу. Верхнюю часть левой страницы занимает рисунок, ниже идет диалог, местами выделенный жирным шрифтом. Он составлен на нескольких, чередующихся языках, в том числе на английском, удается что-то прочесть.
