Мысленные фразы (серьезным энергичным женским голосом): «Не тянуть. Ничего делать не нужно» (не затягивать время).
8926
Бездумно приподнимаю верхнюю крышку пианино, машинально заглядываю внутрь, вижу какие-то предметы, мельком умозаключаю, что это тайник. Не вникая в детали, закрываю крышку, и забываю об обнаруженном. В комнате появляется мама*, подходит к пианино, возбужденно спрашивает: «Кто его открывал?» Опускает вниз верхнюю половину лицевой стенки (над клавиатурой) — и я вижу другой тайник. Полки его (как в каком-нибудь кухонном шкафу) забиты пакетами и банками с продуктами. Запомнилась пара трехлитровых банок с темным (домашним?) вареньем, они лежали бок о бок слева, на средней полке. Смотрю туда и говорю, что я не открывала (отчетливо виделось лишь черное пианино со своим содержимым).
8927
Сюжетный сон, в котором спокойно, настойчиво, раз за разом повторялся какой-то эпизод (у меня не получилось как следует проснуться, а к утру все забылось).
8928
Мысленная фраза (женским голосом, уверенно): «Не такой иллюминатор, какой вам нужен» (речь идет об окне).
В этом сне фигурировали мои сновидческие родственницы (сводные): рыхлая женщина лет пятидесяти и две ее дочери (примерно пяти и семи лет). Они будто бы нанесли нам первый визит (в нецветном неряшливом сне отчетливо виделись лишь нарядные подвижные девочки в ореоле светлых кудряшек).
8932
Мысленные фразы (тягучим женским голосом): «Возьми. Это Оська ее взял». Появляется смутно видимая рыхлая женщина, которой будто бы принадлежит сказанное. Она идет (вправо) по горной тропе, оборачивается назад (к кому-то, находящемуся за границей поля зрения) и протягивает в его направлении руку.
8933
Мысленные фразы (женским голосом, задумчиво): «Типа увести с собой или остаться. Типа массового слияния».
Мысленная фраза (женским голосом): «Чтобы выбраться из этого ВРЕМЕНИ».
8935
Медленно печатаю на компьютере слово «хамелеон». Собираюсь добавить несколько слов с находящегося передо мной (слева) листа, читаю верхнюю строчку (четкую, рукописную), задумываюсь, что выбрать — и просыпаюсь, мгновенно забыв эти слова.
Смутно, в сероватых тонах демонстрируется некто, совершающий какие-то поступки (вижу это извне сна). Человек не ассоциируется ни с кем из известных мне наяву, а поступки воспринимаются вопиюще алогичными и вызывают недоумение. Попытки понять происходящее не увенчались успехом. Неоднократно после этого просыпаясь, пытаюсь осмыслить сон, но до утра так ничего и не удалось разгадать. Наутро убеждаюсь, что сон забыт, и утешаюсь предположением, что повидимому существуют вещи, которые нужно просто принять (не пытаясь понять).
P.S. Записала сон, уткнулась в «Нераскрытую самость» Юнга и почти сразу же прочла: «Следовательно, интеллектуальное понимание не в коей мере не является незаменимым во всех случаях".
8937
Мысленная фраза (женским голосом, призывно): «Ирочка, бери своей милостивой рукой!»
8938
Мысленные фразы (дружелюбным женским голосом): «Так вот, оказывается, кто их переехал! Димка!» (речь идет о перевозке домашнего скарба при переезде с квартиры на квартиру).
8939
Фрагмент мысленной тирады (издалека донесшимся неторопливым женским голосом): «...должно быть кнопочкой. Кнопочкой со значком. Чтобы...».
Мысленное бессловесное сообщение о некоем могущественном (нуминозном) имени (а возможно, не связанном с именем обращении). Сообщается, что в мужском варианте обращение соотносится с Великой Верховной Сущностью, вызывающей трепет такой силы, которая делает обращение практически непроизносимым (парализует намерение произнести его). В женском же варианте обращение соотносится с Сущностью гораздо более мягкой, и потому более доступной. Неторопливое доброжелательное сообщение разворачивалось на фоне печатных листов, заполненных текстом, выполненным четким готическим шрифтом. При упоминаниях обращения сон акцентировал внимание на конкретных словах этого текста.
8941
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (бойким женским голосом): «Он ... А когда вернулся из тюрьмы...» (фраза обрывается).
Сон, мгновенно истаявший из памяти, как только я после него проснулась.
8945
Мысленная фраза (бесстрастным женским голосом): «Их путь: двадцать шесть и сто десять» (возможно, было сказано не 26, а 260). Суммирую (не просыпаясь) эти числа (с какой-то целью), но понимаю, что получилось что-то не то.
8946
Смутно условно, в сероватых тонах увиделся на миг новорожденный, после чего возникает убеждение, что сегодня его родители смогут выспаться.
Спокойный натуралистичный сон, в финале которого нам раздали небольшие, похожие на пемзу камни с гладкой бесформенной поверхностью. Мы должны будем придать им кубическую форму. Появляется двухколесная ручная тележка (высотой мне по пояс). Прямоугольный, вытянутый вверх кузов ее сплетен из плотных рельефных полос пластика. Наклоняюсь к колесам (шершавым, как наждак), полагая, что стачивать камни нужно об них. Но женщина-инструктор останавливает меня и начинает энергично тереть свой камень о боковую поверхность тележки. Смотрю на это и думаю, что если камень и стачивается, однако полосы пластика все же выйдут из строя раньше, чем мы выполним задание.
8951
Мысленные фразы (глуховатым женским голосом, в ответ на чей-то вопрос?): «У меня, - как бы. Он делает разные успехи».
Раздается потрескивающий шорох, характерный для какого-нибудь допотопного фильмоскопа. Под этот звук проворно выныривает и утверждается во все поле зрения блеклая допотопная групповая фотография — плотные ряды поясных изображений людей (которые, в отличие от звуков, воспринимались неотчетливо).
8953
Мысленная фраза (женским голосом): «Ну, около нашей тетки ведь мы убираем».
8954
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом; первые — спокойно, последняя — возбужденно): «Где-то ...? Где? Ну вспомни на минутку!»
8955
Мысленные фразы (энергичным женским голосом): «То, что вы вернетесь, конечно вернетесь. Но что же делать?»
8956
Каким-то образом мне становится известным о размере предстоящего платежа (за что-то незапомнившееся). Сумма почти неправдоподобно завышена. В моих руках оказывается бланк этого счета. Лист формата А4 с обеих сторон покрыт убористым печатным текстом. В нескольких местах имеются окошки с внесенными (не запомнилось, вручную или печатно) числами. Бросаются в глаза грубые аляповатые подделки в окошках — сон показывает их укрупненно, четко, одно за одним. Подделки так беспардонны, что даже не вызывают никаких эмоций (величины сумм я не воспринимала).
8957
Мысленная фраза (бесстрастным женским голосом): «Принца похитила принцесса, чтобы вернуть ... здоровым и отдохнувшим» (одно слово не запомнилось).
Четкий цветной сюжетный сон (возможно, в символической форме), финал которого нес неожиданно неблагоприятный отпечаток (подробности не запомнились).
8960
Мысленные, неполностью запомнившиеся фразы (мужским голосом, деловито): «...подруга. Даржись, держись. Мне нужно посмотреть на тебя». Смутно, в темных тонах видится застолье, где один из мужчин (которому якобы принадлежит сказанное) обращен лицом к сидящей слева от него женщине.
8961
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (быстрым женским голосом): «Нет, ну ... Я обнаружила, что на самом деле».
8962
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (мужским голосом): «Сколько ... для юноши. Для юноши».
8963
Мысленная фраза (женским голосом): «У тебя совсем нисколечко занятий нет?»
8964
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «Она же могла увязаться за каким-нибудь...». Смутно видится один из рядов рынка, по которому, в толпе покупателей, спокойно бредет малышка.
Посетитель технической библиотеки спрашивает: «Do you speak English?» Отвечаю, помогая мимикой: «А little». Человек начинает объяснять, какие источники ищет, раскрывает фолиант, в котором содержатся ссылки (понимаю речь, не вслушиваясь в незнакомые слова, просто по языку телодвижений). Перебиваю, говорю: «It is better go to a second door to secreturity». Кто-то из находящихся рядом пытался дать иностранцу более конкретный совет, но я уверена, что человеку, не знающему языка страны, в которой он оказался, лучше всего обратиться в секретариат.
Мысленная фраза: «Вот мы и разрабатываем Метрическую систему...» (я проснулась до того, как было названо лицо, для которого она разрабатывается).
Идем куда-то (Лейла, Мона, МонЪ и кто-то еще) в поисках работы. Отстаю ото всех, натыкаюсь на них лишь на остановке транспорта. Они говорят, что подали документы на работу в Университет и заказали билеты «на шестое число». Я уязвлена их предательством до глубины души.
В комнате, около напольной сушилки для белья стоит мама*. Сон крупным планом показывает развешенное нижнее белье, узнаю в нем свое. Мне неприятно, что мама его стирала, выговариваю ей, стараясь облечь замечание в вежливую форму: «А если я попрошу тебя не трогать мои трусики, а? Нив коем случае». Она недовольно поджимает губы.
Мысленный диалог (мужскими голосами). «Пожалуйста». - «Почему?» - «Я извиняюсь».
Мысленная фраза (мужским голосом): «В конце концов я скажу, что у меня нет маленьких людей».
Очетливый (не оглушительный) звук взрыва, после чего бегло видится черный рыхлый вертикальный диск.
Спускаемся по крутой, загроможденной валунами тропе. Передо мной идет Веста, за мной - Мия (мои двоюродные сестры, все мы очень молоды). Идем легко, без напряжения, с разговорчиками. Веста (в связи с чем-то?) говорит, что над их семейным кланом неотступно висит угроза страшной кары. Спонтанно (без какого-либо явного умысла) толкаю ногой большой камень. Он летит вдоль тропинки, отскакивая от валунов, разгоняясь, и все выше подлетая. Вот он уже совсем близко от Весты. Хладнокровно слежу за его полетом, с одинаковой вероятностью допуская любой исход. Отскочив от очередного валуна, камень по широкой дуге пролетает высоко над головой Весты. Она испуганно оборачивается. Говорю, что "знала", что камень ее не заденет. Она переводит дух: "Ух, как ты меня напугала".
В этом сне, как записано мной ночью, безалаберные люди в безалаберном доме оставили на мое временное попечение грудного младенца, доставив мне массу лишних хлопот. Крошечный младенец лежит в большом, богато обставленном, безалаберном салоне. Стою в совмещенной с салоном, еще более безалаберной кухне с тысячью забитых всякой всячиной полок, где без подсказки ничего не найти. Только что удалившиеся дед и бабушка младенца, заторможенные на вид, ничего мне не объяснили - ни чем кормить дитя, ни где это находится. Инструктаж свелся к тому, что дед вручил мне для кормления внука взрослую(!) столовую ложку. Меня ведет чувство ответственности перед младенцем и осознание, что у меня нет выбора, я обязана сделать все, что требуется. И я справляюсь с ситуацией (без особых усилий). При повторном посещении имею дело с матерью малютки. Мысли юной мамаши витают далеко от того места, где мы находимся (и от темы, которая меня занимает). Проявляю бдительность, спрашиваю, чем кормить ребенка. Звучит рассеянный совет сварить суп. Спрашиваю, где он (имеется в виду концентрат). Звучит неопределенное «Тут». Переспрашиваю:«Где - тут?», окидывая взглядом полки. Молодая особа, все так же где-то витая, идет в салон, к стоящему посреди комнаты старинному круглому столу, наклоняется. Столешница покоится на шестигранной тумбе, в каждой из граней - ряд выдвижных ящиков. Хозяйка толкает вращающуюся тумбу, отыскивает нужную грань (среди одинаковых), выдвигает один из ящиков (одинаковых) и собирается тут же его задвинуть, но я была настороже. Подбодренная подсказкой, полушутя рассказываю про полученную в предыдущий раз взрослую ложку для малютки. Эта ложка, говорю я, так меня поразила, что я рассказала о ней сыну. Объяснила ему, что старики забывают, как ухаживать за младенцем, а у молодых родителей еще нет опыта. Тирада возымела действие. Мне вручается для малютки изящная старинная серебряная ложечка, после чего молодая мама исчезает (обе ложки виделись ясно, взрослые - условно, а младенец лишь ощущался).
Возле одного из домов небольшого селения устанавливают осветительный фонарь. Осуждают владельца соседнего жилища, убравшего свой фонарь, из-за чего тут и стало так темно. Фонарь собираются подвешивать к невысокому, по пояс человеку, столбу, посредине небольшого горбатого мостика. Это выглядит странным, так как на мосту и без фонаря с трудом можно разминуться. Процесс установки тоже странноватый — в настиле моста проделаны четыре круглых отверстия, из которых сейчас торчат четыре головы в скафандрах, еще пара человек копошится рядом.
Предродовое отделение больницы (беременные находятся тут на плановом обследовании). Врач говорит, что сейчас нас выпишут домой, но утром мы должны вернуться (рожать). Перед уходом нам велено взять в автоматическом Справочном результаты обследования. Оказываюсь у встроенного в стену автомата, на мониторе список нашей группы. Жму на клавишу, прогоняя смонтированный кольцом алфавитный перечень пациенток. Стоящая рядом женщина вяло протестует, что я проскочила ее фамилию. Не обращаю внимания, щелкаю кнопкой, добираюсь до своей. В правой графе читаю: «Нужно хирурга», и ниже - «мальчик» (пол ребенка). Испуганно говорю: «Ой, нужно хирурга». В поисках сочувствия поворачиваюсь к женщине, она никак не реагирует. Вспоминаю, что хирургические вмешательства производят под наркозом, успокаиваюсь. Смутно мелькает представление, что необходимость вмешательства вызвана неправильным предлежанием плода, этого второго моего (сновидческого) сына (женщины виделись неясными темноватыми худенькими, индифферентными и без признаков беременности).
Мне нужно попасть на кухню, расположенную в отрыве от квартиры (роскошной, находящейся в многоэтожном доме, где под кухни выделен подвальный этаж). Разветвленная сеть подземных переходов соединяет выходы квартир со входами кухонь. В руках у меня бумажный пакет с объедками заварных пирожных. Я спросила, следует ли их выбросить или скормить домашним животным (кошкам и собакам, которых видела в комнатах). Хозяева апартаментов сказали, что недоеденные пирожные нужно обжарить для матери-старушки одного из них. Оба они, муж и жена, богато одетые, красивые, холеные, подробно объяснили, как нужно будет обжарить объедки (впрочем, объясняла, кажется, жена, муж присутствовал рядом молча). Выхожу с кульком из квартиры, не могу отыскать кухню, хотя когда-то уже была в ней. Плутаю, иногда возвращаюсь к дверям квартиры (что дается без труда). Надеюсь, что ноги выведут к цели, но прием не срабатывает. В ярко освещенных подземных коридорах (местами выходящих на поверхность) изредка попадаются жильцы этого дома-муравейника. Набредаю на играющих детей, спрашиваю, как пройти на кухню такой-то квартиры (не запомнилось, как я ее обозначила, но еще до этого подумала, что кухню было бы легче найти, если бы я знала номер квартиры). Дети объясняют дорогу, что не мешает опять заблудиться. На одной из развилок вижу огороженную решеткой каменную плиту. На ней высечено сообщение, что по решению правления жильцов квартире номер «108» вместо кухни выделен легковой автомобиль такой-то марки. Каким-то образом понимаю, что это та самая квартира. Удивляюсь неадекватной замене (кухни на автомобиль). Еще больше удивляет сообщение как таковое, поскольку кухня у этой квартиры есть. Продолжаю поиски, плутаю в надежде отыскать кухню, где ждет ужина старушка.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Как видите, я прорубил проволоку не только для ... но и чтобы стать конкретным мужчиной в деловой стране». Смутно видится проволочный, в рост человека, забор, в котором смутно видимый мужчина прорубает для себя довольно большой лаз.
Одну из комнат нашей коммунальной квартиры занимает странная, преклонных лет, неряшливая женщина с песочного оттенка волосами. Дверь к ней всегда открыта, проходя мимо смутно вижу ее, вечно чем-то занятую. Слева у нее стоит высокий книжный стеллаж (темный, с темными книгами). Женщина часто обращается к его верхним полкам, взбираясь на табурет. Раз подумалось, что в ее возрасте это может быть небезопасно. Позже вижу перед стеллажом грубо сколоченную, прикрепленную к полу стремянку. Думаю, что теперь, несмотря на убожество приспособления, женщина будет в большей безопасности. Однажды, поднимаясь на наш этаж, вижу эту комнату через незакрытую входную дверь квартиры. Когда мои глаза оказываются на уровне пола комнаты, замечаю (на месте исчезнувшей стремянки) вырубленное в полу ложе с небрежно обломанными краями. Оно было неглубоким, прямоугольным (под стать человеку). Удивившись, решаю, что это новое спальное место женщины (хотя там не было признаков постельного белья). Думаю, что ложе сооружено из соображений безопасности - из него невозможно выпасть. Как-то раз таким же образом, с лестницы, вижу в ложе кошку этой женщины. Кошка, вытянувшись на спине (головой к двери), читает книгу. Я вижу песочного отлива волосы, смутную, вытянувшуюся на спине, во всю длину ложа, фигуру в чем-то светловатом, под цвет волос, и книгу у нее на груди. Однозначно воспринимаю это так, что в ложе лежит кошка. Каково же мое изумление, когда кошка, чтобы перевернуть страницу, протягивает к книге узкую бледную человеческую кисть руки! Смотрю на руку — она видится отчетливо — и до меня начинает доходить, что я напутала. Приняла за кошку хозяйку комнаты, и все лишь потому, что у обеих похожий волосяной покров (по цвету, например, вообще неотличим). Рассказываю об этом соседям и самой женщине (все они виделись смутно и без лиц).
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «В истории человечества не было более душераздирающего ... чем...».
На тротуаре, возле углового здания стоят чем-то наполненные большие мешки с вывернутыми наружу краями. Большая часть мешков — белого цвета, и лишь несколько — черного, блестящего (будто их аккуратно обмазали смолой).
Мысленная фраза: «Это они всегда придумывают, если хотят кого-то вытурить».
На тротуаре поблескивает что-то, похожее на монету. Избегаю смотреть на это. Не желаю даже убедиться, что это такое. Приближаясь, упорно отвожу взгляд.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Читая и записывая ... Это великая часть, для всего человечества».
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза (мужским голосом): «А дальше (придется) ... - никак не найдешь в ... словаре» (за слово в скобках не ручаюсь).
Окончание мысленной фразы (женским голосом): «...с какой скоростью надо заниматься» (речь идет об учебе).
Кому-то угрожает быть поглощенным серой безликой толпой. Видится огромная плотная толпа серых нечетких безликих (вид со спины?) фигур. Среди этой массы одинаковых - автономная (тоже условная) фигура того, о ком идет речь. Он съедает, одно за другим, эклеры (пирожные). Смутно демонстрируется приоткрытый рот с находящимся перед ним пирожным. Накопив таким образом энергию, тот, о ком идет речь, превращается в ослепительный, в рост человека, столб света (кажется, веретенообразный). Визуализация шла на фоне бессловесного мысленного сообщения.
Мысленные фразы (приветливым женским голосом): «А, так это автоматически. Можно нарисовать».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Я уже на ... на самом маленьком, на ничтожном».
Мысленная фраза (приятным женским голосом): «Иди сюда, Вероника» (не исключено, что это адресовано мне).
Большая безалаберная квартира, куда Петя приехал ко мне в гости (приехал вечером, а утром должен возвращаться). Суечусь с утра пораньше, в квартире страшный балаган, крутятся еще несколько человек, пытаюсь одновременно собраться в дорогу, навести порядок и приготовить обещанные Пете вареники (из привезенного им творога). Он говорит, что выпьет на дорогу только кофе, переключаюсь на наведение порядка, вытираю влажной тряпкой усыпанный крошками кухонный стол, подходит одна из присутствующих в доме женщин (из селения Адамс), как бы шутя ухватывается за тряпку. Выждав несколько мгновений, говорю: «У меня другая тряпка есть. Как мы, играем дальше или...?» Женщина молчит и тряпку не выпускает, приходится взять другую.
Мысленное веселое энергичное восклицание: «Ух! Какая нам разница!»
Чья-то рука, опирающаяся на край стола и чем-то потряхивающая. Сначала это кажется похожим на связку ключей. Но с каждым встряхиванием оно немного изменяется, и в конце концов превращается в небольшую гроздь винограда с черными матовыми ягодами.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза, завершившая повествование: «В то время, как ... а я инстинктивно думал...» (фраза обрывается).
Спокойное, обстоятельное мысленное рассуждение, бойко начатое мужским голосом и сопровождавшееся смутными изображениями в сероватых тонах. Воспринимаю информацию сонным, постепенно пробуждающимся сознанием. И как только достигаю, повидимому, какого-то порога восприятия, все происходящее вмиг шмыгает влево, за границу поля зрения, стерев заодно из моей памяти запомнившуюся часть.
Группа людей в лесу на тренировке. Им приходится пить болотную воду, жевать корни выдергиваемой травы, прямо с налипшей землей, и т.п. Позже один из них говорит мне, что в отличие от остальных, старался побыстрей все проглотить, потому что это менее противно, чем долго выплевывать. Сон бегло показывает рты с крупицами песка и частичками земли, которые действительно нелегко выплюнуть зараз.
Мысленная фраза: «Исследователь, даже говоря, что работа сопряжена с ложью, находит все же лиц, помогающих ему» (имеются в виду лица, нанимающиеся на работу на указанных условиях).
Мысленные фразы: «И так опустится до февраля. До февраля».
Снимаю случайно замеченную крупинку отварного риса с одежды мужчины. Присматриваюсь, вижу и снимаю еще несколько, добродушно приговаривая что-то типа того, что «А вы, оказывается, рис ели» или «Так-то вы рис едите».
Сон о том, как прекрасно Новое, приходящее на смену Старому. Предстает бескрайнее, заросшее сорной травой пространство, по которому, по колено утопая в сорняках, идет человек. Процесс показан его глазами. Человек видит, как с каждым шагом бурьян перед ним сникает, вянет, опадает, и в тот же миг вместо бурьяна вырастает нечто невообразимо прекрасное.
Мысленные фразы (мужским голосом): «В дом. Мне придется автоматический снимок сделать».
Стою на стремянке перед антресолями в ванной, подравниваю стопку постельных принадлежностей. Пока занимаюсь ватным одеялом, лежавшая на нем (углом) подушка вдруг оживает и медленными прыжками, переваливаясь с боку на бок, скачет к задней стене (чему я во сне не удивилась).
Дно детского пластикового ведра засыпано слоем мелкого влажного светлого песка. Этим же песком покрыт верхний обод ведра. Чья-то рука счищает его (в моем ночном конспекте приписана фраза: «А мысли о прошлом...»).
Кто-то излагает длинную историю. Видно не рассказчика, а однородную серую субстанцию, являющуюся будто бы излагаемой историей. Лишь один раз в ней появляется смутный образ — спина в темном пиджаке с воткнутым в нее большим ножом (типа финки). Рана неопасна, нож застрял в ребре, так что крови не было. По завершении истории поучаю рассказчика: несколько раз повторяю, что в слове «шейка» обязательно присутствие буквы «й», что в середине этого слова буква «й» должна быть обязательно, в отличие от слова «кошка».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Если .... представлял интересы общества, (то теперь) перестал».
В утренней полудреме засвербил привычный, до сих пор остающийся без ответа вопрос по поводу того, что все-таки со мной происходит. Возникают, как отклик, две, независимые друг от друга мысленные фразы. Фразы не запомнились (а возможно, я не восприняла их смысл). Но мне было показано, что вопрос мой находится на поверхностном уровне, первая фраза - под ним, то есть на уровне более глубоком, а вторая — под первой, то есть еще глубже.
Спускаюсь прыжками по крутому склону, покрытому густым лесом и мшистыми камнями. На ходу даю объяснения группе людей, пытаясь заразить их отвагой. Мне совсем непросто было на это решиться, склон почти отвесен. Покрытые чащобой крутые склоны были вокруг во множестве. В конце концов, бросаюсь вниз наобум, как в холодную воду. Мчусь, не глядя под ноги, по буеракам и мшистым валунам. Быстрыми прыжками спускаюсь вниз, и тут же снова оказываюсь наверху. Раз за разом повторяю спуски, не забывая сопровождать их объяснениями. Спуск с кручи являлся непременным условием (предусловием) для достижения какой-то цели.
Стою на балконе одного из срединных этажей, собираясь перебраться на соседний, правее и ниже. Представляю, как перелезаю через ограждение и перепрыгиваю с кромки левого на кромку правого, судорожно вцепляясь руками в его перила. Проигрываю это в воображении несколько раз, отчетливо осознавая, насколько рискованна моя затея. Тем более, что правый балкон принадлежит этой же, двухуровневой квартире, и на него можно попасть, просто спустившись по внутренней лестнице (этот вариант мельком, условно предстает). Но я не принимаю его в расчет (без видимых причин). Представляю в очередной раз свой прыжок, смотрю на черные металлические прутья ограждения правого балкона (они видятся отчетливейше), холодею от жуткого страха, что могу не успеть ухватиться за них или что руки сорвутся, — и просыпаюсь.
В деревне, при большом стечении народа хоронят старушку. Она была, наверно, безногой, так как занимала половину гроба. Народ ее оплакивает, а я вижу, что хоть глаза ее закрыты, но она пошевеливает то бровями, то губами, да и цвет лица ее совсем не покойницкий. Говорю, что старушка жива, но меня никто не слышит (или не слушает). Все голосят и готовятся к погребению. Смотрю на шевелящееся лицо старушки, повторяю, что она жива. Люди мне не верят. Говорю, что пусть сами проверят, если не верят. Пусть причинят старушке боль и увидят, прореагирует она или нет. Народ внял моим словам, решают положить на лоб старушке тряпку с горячей водой. Полдеревни льют на серую тряпку невероятное количество горячей воды, кладут тряпку на старушечий лоб. Старушка к-а-а-ак взревет (оглушительно!) Садится в гробу, и кажется, у нее даже ноги объявились. Кто-то снимает тряпку со старушкиного лба, тряпка превращается в кусок отварной куриной грудинки, один из присутствующих начинает ее есть. Говорю, что не стоит есть то, что было на покойнике, что я ему дам другой кусок курицы. Открываю коробку, беру один из находящихся там кусков куры, даю этому человеку [см. сон №0528].
На пустой круглой (похожей на арену) открытой площадке выделывает фантастические трюки велосипедист. Это был каскад чего-то неописуемого по выдумке и четкости исполнения. В последнем номере партнершей велосипедиста должна стать пловчиха. Эффектно изогнувшись, она энергично выныривает (по пояс) из заполненного водой люка, появившегося в передней половине арены, но тут же скрывается в воде. Догадываюсь, что от слишком резкого движения у девушки сползли трусики. Тут она появляется снова и невозмутимо их поправляет. Я и еще пара зевак глазеет на все это, стоя неподалеку, справа. Девушка была в купальной шапочке, в сдвинутой вверх маске для подводного плавания и в закрытом купальнике, так что никакие трусики сползти не могли, но они сползли (сон был не цветным).
Мысленная фраза (быстрым женским голосом): «А сколько малышу ее, первенцу?» (речь идет о возрасте).
Мысленный призыв к какому-то действию (мужским голосом): «Ну, так давай!»
Участвую с молоденькой девушкой в переговорах. Выйдя наружу, вижу в Небе гигантское изображение фасада многоэтажного здания. Изображение было плоским, как на экране, реалистичным, с воспроизведением мельчайших деталей. С восторгом указываю на него девушке. В отличие от нее, вижу Небесное Видение не впервые, и несколько раз возбужденно повторяю, что даже не в силах выразить, как я рада, что и она смогла увидеть такое.
Спускаюсь по пологому склону к чудесному приветливому морю. Подружки мои (мы все юны) уже в воде, я замешкалась, и теперь не могу до них добраться. Не удается преодолеть сопротивление волн, точнее, приливного течения. Наши с ним силы равны, я буксую на месте, не выкладываясь, впрочем, до изнеможения — нежная бархатная вода к этому не располагает. Потеряв из виду (в массе купальщиков) подружек, кричу: «Где же вы?» Они, стоя кружком, по горло в воде, машут мне. Догадываюсь, что легче передвигаться задом наперед, упираясь пятками в песчаное дно. Незамеченный во сне парадокс состоял в том, что я видела море, купальщиков и подружек (но не их лица) так, будто плыла обычным образом.
Мысленная фраза: «Вот кто теперь преградил ей путь». Появляется подвальное помещение со множеством низких широких прилавков с семечками, сухофруктами и т.п.
Предупреждаю сестру: «Чаще надо ... Желудок — и уже в больнице» (часть слов не запомнилась).
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «Эту нельзя есть, потому что надо подогреть...».
Углубляю убежище, прямоугольную (мне по бедра) яму. Она тянется с наружной стороны поребрика, напротив кондитерской. Вяло, неуверенно поднимаю со дна светлые булыжники, кладу на дальний край ямы. Неуверенность проистекает из убеждения, что камни все равно будут кем-то сброшены вниз.
Мысленная фраза: «Кармен... Кармен-сюита?»
Держу один из петиных башмаков, заглядываю внутрь. С изумлением вижу торчащую в щели между лопнувшей подметкой и верхом башмака крупную гусеницу с хитиновой оболочкой, усеянной мелкими шипами. Как она могла туда попасть? Поспешно извлекаю ее, радуясь, что мне это удалось. На всякий случай проверяю второй башмак, там тоже гусеница. Мое изумление возрастает. Быстро вытряхиваю и эту. Эпизод с гусеницами повторился несколько раз.
Мону пригласили прочесть лекцию (или цикл лекций). Она явилась в аудиторию принаряженная, подкрашенная, оживленная. Находясь среди слушателей, поражаюсь, как свободно, непринужденно она держится, удивляюсь картонному темно-вишневому обручу у нее на голове. Вдруг голова Моны исчезает. В первый момент это приводит в оторопь, но тут же догадываюсь, что все дело в платье. Из аудитории несется несколько возгласов. Платье рывком возвращается на место, ни на йоту не сдвинув картонный обруч и не вызвав у Моны замешательства. Она не прерывала лекцию во время эксцесса, как ни в чем не бывало вещая из-под платья.
Рассказывается о методах лечения с помощью небольших слепяще-белых шариков, лекарство из которых поступает в организм через кожу ступней ног.
Мысленная фраза (деловито): «В северную Атлантиду».
Спокойный натуралистичный сон, в финале которого нам раздали небольшие, похожие на пемзу камни с гладкой бесформенной поверхностью. Мы должны будем придать им кубическую форму. Появляется двухколесная ручная тележка (высотой мне по пояс). Прямоугольный, вытянутый вверх кузов ее сплетен из плотных рельефных полос пластика. Наклоняюсь к колесам (шершавым, как наждак), полагая, что стачивать камни нужно об них. Но женщина-инструктор останавливает меня и начинает энергично тереть свой камень о боковую поверхность тележки. Смотрю на это и думаю, что если камень и стачивается, однако полосы пластика все же выйдут из строя раньше, чем мы выполним задание.
Вижу в прихожей отставший кусок обоев и раскрошившуюся в этом месте стену. Удивляюсь - мы поселились тут недавно, а перед въездом в квартире был сделан ремонт. В столовой с обоями все в порядке, но вдруг вижу, что часть одного из полотнищ свободно свисает вниз. С любопытством отгибаю его, вижу четыре квадратных, попарно расположенных углубления, уходящие в толщу стены. В одном лежит сливочное масло (прогорклое), в другом остатки изысканного сыра, в остальных тоже продукты. Предполагаю, что прежние жильцы использовали углубления в качестве холодильника (что логично, если учесть толщину стен). Решаю все выбросить, извлекаю масло, берусь за поддон с сыром, вижу зависшего над ним ежа (уцепившегося за шершавую стенку). Делаю вывод, что углубления имеют ответвления, по которым еж пробирается к продуктам. Оставляю сыр в покое (подумываю впредь подкармливать ежа). Входит Петя, подзываю его к тайнику. Петя подходит с трудом, морщась от боли. Отгибаю обои, тараторю про продукты и ежа (в квартире кроме нас находился неизвестный, солидной комплекции мужчина, которого я на миг неотчетливо увидела).
Мысленный диалог. «Казалось (бы), как люди». - «Несколько людей».
Устроилась на работу (или вернулась на старое место). Стол мой почему-то стоит в лаборатории, к которой я не имею отношения. Здесь все стерильно — белые стены, длинные высокие белые столы с приборами для анализов, лаборантки в белоснежных халатах. Одна то и дело энергично протирает дезинфицирующим раствором поверхность своего стола. Только мой, обыкновенный письменный стол в паре с допотопным кульманом выделяются из общего фона (как и я сама, без белого халата). Пытаюсь понять, почему меня поместили сюда, перебираю пришедшие на ум причины. Вдруг вижу в дальнем углу медленно оседающее с потолка, непонятно откуда просочившееся облачко мелких черных частиц. Смотрю, пытаясь понять, как оно могло проникнуть сквозь потолок. Сон показывает снаружи, за стеной лаборатории, агрегат, производящий черные, похожие на пилюли гранулы, в большом количестве извергающиеся на земляную площадку. Гранулы намного крупнее проникших в лабораторию частиц, возможно, они из таких частиц прессовались. За моим столом оказывается молодой мужчина, встает у кульмана, громко, на всю лабораторию что-то рассказывает. Когда он исчезает, встает одна из лаборанток, что-то с жаром говорит об ушедшем. Отчетливо вижу ее лицо. Из того, что она говорила, запомнилось, что молодой человек был раньше учителем, и поэтому позволял себе замаскированно-кощунственные высказывания. Например, как бы оговорившись, а на самом деле намеренно вместо слова «божки» иногда произносил «рожки» (намекая на атрибут Чертей).
Ряд одинаковых плоских светлых, скругленных с одного торца элементов (плотно прижатых друг к другу). Тот, кто подойдет и, кажется, наступит на два соседних (со стороны скруглений), будет мне парой. Безразлично, кто именно, хоть ребенок.
Мысленные фразы (женским голосом): «Бумажка. А большая бумажка какая-нибудь?»
Мысленная фраза: «И именно к ней она чувствует большое притяжение».
К Пете (он в младшем подростковом возрасте) пришел в гости товарищ. Чувствую, что они собираются устроить беготню по квартире. Опасаюсь, как бы, увлекшись, они ненароком не сбили с ног бабушку*. Предлагаю: «Раз бабушка дома, поиграйте во что-нибудь, не такое безумное».
У меня с визитом находятся три женщины, имеющие отношение к медицине (их визит с этим не связан). Из чисто профессионального интереса пробегают они глазами попавший им в руки бланк с результатами петиных анализов, обнаруживают (на глазок) якобы серьезные отклонения от нормы, с беспокойством говорят об этом мне. Решаю, что такого быть не может (или что, по меньшей мере, отклонения несущественны). Смотрю на ничего не говорящие мне термины и числа, по какому-то наитию быстро вычисляю отклонение от нормы одного из показателей. Убеждаюсь, что оно незначительно, говорю об этом женщинам. Они принимаются за доскональные расчеты. Испытываю неловкость по поводу того, что невольно злоупотребила их временем, бормочу извинения. Добавляю, что с профессиональной точки зрения им и самим, наверно, это интересно. Говорю, что если бы мне попалась интересная, нестандартная задача по специальности, я бы ухватилась за неё «как сумасшедшая». Одна из женщин (молодая) на минуту отвлекается, чтобы что-то мне ответить. Видя, что дело затягивается, спрашиваю, не хотят ли они перекусить (мысленно досадуя, что холодильник пуст). Говорю: «Могу фрукты вам предложить» (женщины виделись смутно, лист с анализами — четко, термины были латинскими).
Мысленная, незавершенная фраза (взвинченным женским голосом): «Но разве я хочу пусть еще накормить».
Помогаю семейству Камилы.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Натуральный ребенок и его ... мама».
В конце сна говорю окружающим: «Две сегодняшние штаты...», - и просыпаюсь, не успев завершить фразу.
Мысленная фраза: «И я его спрашиваю: а сейчас у вас есть танковое письмо?»
В гостиничном номере, где кроме меня находятся мужчина и женщина, пьем с ней у столика под окном вино. Разливаю его из красивой матово-черной бутылки (с элегантными наклейками), каждый раз наливая себе намного больше. Женщина и мужчина уходят в соседний номер, где тоже разместились люди нашей компании. Отправляюсь туда же, проверяю бутылку вина на свет, не верю глазам, появляюсь на пороге соседнего номера, потрясая почти полностью опустошенной бутылкой.
Вывалившееся из сна число «724».
Мысленные фразы: «А на самом деле это не наше. Фонарь Юткина...» (фраза обрывается).
В старой просторной избе находятся три-четыре незнакомых мне человека и Усач с невестой (упитанной, средних лет женщиной). Предстоит их свадьба. Оказываюсь (никому, кроме Усача, не знакомая) званной среди этих гостей. Удивляюсь. В течение всего сна бродим, все вместе, то по избе, то вне ее, по старой безлюдной деревушке. В одном месте участок улицы покрыт грязью, мои светлые туфли оказываются заляпанными комочками черной жирной земли. Не сразу нахожу клочок чего-то, чем привожу туфли в порядок. Сон показал загрязненный участок улицы крупным планом, грязь (как и на туфлях) виделась ясно, в отличие от всего остального в этом темноватом нецветном сне, где не виделось ничьих лиц.
Слегка поскользнувшись на коврике (своей квартиры), замечаю на нем букашку. Хотела было наступить на нее, но одумалась. Вглядываюсь, не раздавила ли нечаянно. Техник, занимающийся у дверного проема прокладкой проводов, нелюбезно говорит: «Проходите скорей». На ходу, искоса взглядываю на неприятное, с короткой седой бородой лицо, бегло думаю, что у нас таких знакомых нет, мысленно говорю: «Дерьмо!» (в этом сне все виделось вживую).
