Обрывки мысленной фразы (моей): «...точно так же и в ... я держала его (птенца) и...». Речь о том, что я держала птенца и беспокоилась, что не найду билет на самолет (из второго сна этой ночи). Вижу себя со стороны - держащей крупного, с индюшонка, плохо еще оперившегося птенца - это видится неясно, не в цвете, в неразборчивом интерьере. [см. сны №4937, 4940]
В подвале жилого дома завелись змеи. Опасаясь, как бы они ни не проникли в мое жилье (прорвав противомоскитную сетку), иду в подвал. Туда ведет короткий лестничный пролет, но я и не спускаясь, прямо с площадки вижу на цементном полу пустого подвала нескольких крупных темных змей. Там же стоит жестяная банка из-под консервированной кукурузы, с остатками содержимого на дне. Значит, змей кто-то подкармливает (хоть объедками, но и то хорошо). В парадной появляется большая темная собака, молча цапает меня (не до крови) за пальцы лежащей на перилах руки. Поворачиваюсь к ней, далекой от шуток. Мягко (инстинктивно) заговариваю, она миролюбиво отвечает, ведем спокойный разговор. Оказываюсь в другом месте, среди нескольких людей в черной одежде, рассказываю им что-то - возможно, о собаке (в этом сне отчетливо виделась лишь банка).
Из окна салона вижу в ночной темноте непонятную возню справа от стоящего под окном дерева. Спустя некоторое время опять оказываюсь у окна, смотрю туда же. В рассеивающейся мгле видится большая светлая собака, энергично, с короткими подвываниями что-то роющая в том месте. Вижу погруженную в землю коническую корзину для мусора, обод ее выступает над поверхностью земли, на дне находится что-то темное, невнятное. Собака роет то, что находится в корзине, подвывает, покусывает обод, и все это безостановочно, нервозно. Вижу (смутно) темную рану у нее на животе с частично выпавшими, прилипшими к шкуре внутренностями.
В конце сна вижу на балконе ежа, спохватываюсь, что у него нет воды. Обдумываю, какую посудину использовать, чтобы он ее не опрокидывал. Решаю взять керамический горшочек и закопать его по горло в землю, толстым слоем покрывающую пол балкона. Решение бегло визуализируется (в отличие от ежа - натуралистично).
У кромки воды (реки, озера или моря) стоит молодая, по-летнему одетая, нечетко видимая женщина. В ее опущенной руке — неподвижная, средней величины серебристая рыба с плоским, почти круглым телом. Женщина, не сходя с места, начинает вдруг неестественно размахивать рукой (делая вид, что рыба хочет вырваться?) На пасти рыбы видится темный металлический зажим, именно за него держит рыбу женщина, продолжающая нелепые взмахи. Все исчезает. Раздается дружелюбный зов (женским голосом): «Игуана! Игуана!»
Останавливаемся с Петей (школьником) в незнакомом городе. Выходим на крыльцо помпезного многоэтажного здания (гостиницы?), где обрели временное пристанище, идем с попутчиками осматривать окрестности. Оказываемся у неглубокой узкой речушки с буйной растительностью и мелькающей в воде живностью. Все это (из-за отсутствия цвета, в серых тонах) производит довольно унылое впечатление. Останавливаемся, чтобы рассмотреть бойких обитателей воды... А теперь мы с Петей вдвоем спускаемся с того же крыльца, преодолеваем тот же путь, оказываемся на том же месте у речушки. Смутно видимая женщина что-то выуживает руками из воды и выкладывает на темный, торчащий над водой валун. Присматриваюсь — на камне распростерто несколько светлых ленточных червей (по крайней мере я их приняла за червей). Подходим к воде. Участок земляного берега, на котором мы в прошлый раз стояли, засыпан мелкими белыми камешками, приятно хрустящими под ногами. В воде на этот раз лишь микроскопические мальки и несколько улиток. Подумываю, не прихватить ли улиток для аквариума, пусть там будут пока хоть они.
В большой полутемной комнате наблюдаем с мамой* за мышью. Высвечиваемая лучом петиного фонаря (находящегося позади нас) мышь бегает вдоль стены, иногда взбираясь на стоящий на ее пути предмет (мышеловку?) Бегает, не обращая внимания на свет, в ярком кружке которого она напоминает персонаж театра теней. Слежу за ней, не отрываясь. Мышь исчезает, появляется другая (такая же), восклицаю: «Вот она, вот она!» Набегавшись, исчезает и эта. Фонарь уже не светит. Во всю заднюю стену предстает нецветное (как и весь этот сон) изображение темного обширного поля, покрытого комьями рыхлой земли. По нему бредут несколько неясных фигур. В одной, придерживающей правую руку, узнаю (как мне кажется) маму. Говорю ей об этом, она отвечает: «Нет». Продолжаем смотреть — изображение приподнято над уровнем пола и воспринимается как реально происходящее. Мама вдруг говорит: «Тяжело идти». Говорит так, будто все же является той, бредущей по рыхлому полю женщиной.
Еду в забитой черными безликими пассажирами электричке, еле протолкалась к выходу. На платформе обнаруживаю, что вышла на остановку раньше. Поспешно поворачиваю обратно, чтобы вернуться в вагон (не особо на это надеясь). Электричка, старая, темная, больше похожая на поезд дальнего следования, продолжает стоять с открытыми дверьми (мне показалось, что машинист задержал отправление, увидев меня бегущей к вагону). Проезжаю перегон, выхожу, иду мимо огромных куч черной земли. Высоко на склоне одной из них вижу сидящего льва. Трезво представляю, что может произойти. В воображении бегло вижу возможный исход - как лев прыгает и сминает меня (это видится со стороны). Готовлюсь к худшему. Лев непонятным образом оказывается рядом, обнюхивает и чуть ли не лижет мою шею. Чувствую, что ему ничего не стоит ее перекусить, бегло вижу (со стороны) светлую (на фоне черных куч земли и черной одежды) слабую, беззащитную свою шею. Лев продолжает принюхиваться (у него не было гривы, так что, возможно, это была львица). Он так красив, что я (непроизвольно) ласково глажу его, приговаривая: «Лев, ах, какой красивый лев, какой красивый лев». Прекрасно понимаю, что он может в любой момент перекусить мне шею, но, вспоминаю я, бывают случаи, когда хищники дружат со своей жертвой. Лев лижет меня, а я его глажу — НЕ ГЛЯДЯ ЕМУ В ГЛАЗА, тщательно избегая этого и приговаривая: «Красивый лев, красивый лев». Отдаю себе отчет, что могу оказаться растерзанной, думаю об этом без страха, деловито. Я была совсем не против подружиться со львом, но понимаю, что последнее слово будет за ним. Отчетливо ощущая свою хрупкость, беззащитность, я ощущала также сиюминутное (шаткое) дружелюбие зверя (в этом насыщенном темными тонами сне лев был единственным светлым, красивым пятном).
Одну из комнат нашей коммунальной квартиры занимает странная, преклонных лет, неряшливая женщина с песочного оттенка волосами. Дверь к ней всегда открыта, проходя мимо смутно вижу ее, вечно чем-то занятую. Слева у нее стоит высокий книжный стеллаж (темный, с темными книгами). Женщина часто обращается к его верхним полкам, взбираясь на табурет. Раз подумалось, что в ее возрасте это может быть небезопасно. Позже вижу перед стеллажом грубо сколоченную, прикрепленную к полу стремянку. Думаю, что теперь, несмотря на убожество приспособления, женщина будет в большей безопасности. Однажды, поднимаясь на наш этаж, вижу эту комнату через незакрытую входную дверь квартиры. Когда мои глаза оказываются на уровне пола комнаты, замечаю (на месте исчезнувшей стремянки) вырубленное в полу ложе с небрежно обломанными краями. Оно было неглубоким, прямоугольным (под стать человеку). Удивившись, решаю, что это новое спальное место женщины (хотя там не было признаков постельного белья). Думаю, что ложе сооружено из соображений безопасности - из него невозможно выпасть. Как-то раз таким же образом, с лестницы, вижу в ложе кошку этой женщины. Кошка, вытянувшись на спине (головой к двери), читает книгу. Я вижу песочного отлива волосы, смутную, вытянувшуюся на спине, во всю длину ложа, фигуру в чем-то светловатом, под цвет волос, и книгу у нее на груди. Однозначно воспринимаю это так, что в ложе лежит кошка. Каково же мое изумление, когда кошка, чтобы перевернуть страницу, протягивает к книге узкую бледную человеческую кисть руки! Смотрю на руку — она видится отчетливо — и до меня начинает доходить, что я напутала. Приняла за кошку хозяйку комнаты, и все лишь потому, что у обеих похожий волосяной покров (по цвету, например, вообще неотличим). Рассказываю об этом соседям и самой женщине (все они виделись смутно и без лиц).
Вижу на стене крупную блекло-белую бабочку, хочу отловить и выпустить за окно. По каким-то признакам (или интуитивно?) понимаю, что бабочка мне СНИТСЯ, и не трогаю ее.
Смотрю в окно, вижу нечто любопытное под окнами противоположного дома. На импровизированном, чем-то загроможденном столике сидит несколько птиц. На миг отвлекшись, боковым зрением фиксирую взметнувшуюся вспышку белого огня. С беспокойством всматриваюсь, ожидая увидеть обгоревших птиц, но там все цело и невредимо. Это была вспышка магния, задействованная только сейчас замеченным фотографом. Ему позирует сова. Вот она приподнимает над головой крыло, как бы салютуя кому-то, а вот прижимает крыло к груди, к сердцу. Фотограф знай молча щелкает затвором. Неотрывно слежу за проделками потешной совы (и вижу ее, в отличие от всего остального, ясно). Птицы исчезают. Подходит расхлюстанная толстуха, лезет к фотографу с советами, он не обращает на нее внимания. Из окна высовывается хозяйка этой части двора. Фотограф испрашивает разрешение сделать несколько снимков правее, для чего ему необходимо прикрыть дополнительный участок поверхности. Справа от зеленоватого покрытия, на котором стоит столик, расстилается (кем-то или само по себе) старое потрепанное бледно-серое полотнище.
Большая черная птица стоит неподалеку от дождевого червя. Меняет позу, отвернувшись от него. Полагаю, что птица червя не заметила, пытаюсь подцепить его прутом, чтобы поднести к ее клюву. Птица, вообразив, что я намереваюсь присвоить червяка, проворно поворачивает голову и хватает его поперек туловища.
На летний отпуск приезжаю с приятельницами (на поезде) в глухомань. Долго идем среди буйно разросшейся зелени от одинокого полустанка до места. На просторном чердаке дома, в котором мы остановились, стоит мой письменный стол и вольер с Тимкой. Вторая кошка, Мицци, находится с нами в доме. Периодически поднимаюсь проведать Тимку. Однажды обнаруживаю исчезновение письменного стола. Пытаюсь выяснить его судьбу у появившихся (до моего прихода) рабочих, чем-то занимающихся на чердаке. Их наигранное недоумение наводит на мысль о лжи. Иду с кошками на прогулку, захожу в учреждение. Мицци спрыгивает с рук и исчезает. После безуспешных поисков пускаюсь в обратный путь с Тимкой. По дороге ласкаю, глажу, целую ее, размышляю, как найти Мицци. Думаю, сможет ли она в крайнем случае отыскать мое новое (ей уже знакомое) местопребывание, больничную палату. Мы с Тимкой уже там, в большой многоэтажной светлой больнице. Идем по пустому коридору. Появившаяся санитарка ловко, на ходу заворачивает в целлофан пактик еды для кошки, дает его мне. Возникает непонятно кому принадлежащая мысленная фраза. Говорится, что просто удивительно, как такому рослому человеку (имеется в виду бегло показанный крупный мужчина), как это ему выделен такой маленький пакетик еды (имеется в виду пакетик, только что полученный мной от санитарки). Не обращаю внимания на фразу, мои мысли заняты Мицци — как она, где она, найдется ли. Подумываю, что пора, пожалуй, нам с приятельницами побеспокоится об обратных билетах.
Группа командированных разместилась в многоэтажной гостинице. Нахожусь там (имея к ним отношение). С нами находится домашнее животное, панда. Однажды панда через открытое окно выпрыгивает наружу и (к моему облегчению) оказывается на густой кроне высокого дерева, где принимается поедать свежие листья. Зову наших полюбоваться беглянкой. Вызванная городская служба стоит под деревом, по громкоговорителю объявляют, что я должна явиться (куда-то) с усыпляющим средством (для облегчения поимки панды). После секундного недоумения догадываюсь, что у городской службы нет для этого средств. Приношу просимое в назначенное место, вижу там часть сотоварищей. Они говорят, что с пандой все в порядке (все и всё в этом сне виделось условно, только панда и крона дерева выглядели совершенно вживую).
Извлекаю из клетки зверька, перемещаю в меньшую, передаю маме*. Мы собираемся на прогулку. Решаю заодно быстро почистить клетку, вытряхиваю крошки (похожие на крупицы гречневой каши). Чем больше вытряхиваю, тем больше их образуется. На земле, у крыльца, их уже солидная горка. Вижу на боковой стенке крыльца, почти у земли, небольшое круглое отверстие, с интересом осматриваю его. Продолжаю вытряхивать крошки. Отверстие плавно, незаметно превращается в пещерку. Крошки набиваются и туда, из глубины появляется маленькая аккуратная черно-белая мышь, копошится в груде крошек. Подтягивается еще несколько смутно видимых мышей. Не отрываю от них взгляда. Куча крошек вдруг начинает вздыматься мягкими, несильными толчками - будто какое-то Существо стремится пробиться на поверхность. Куча вздымается все выше, становится ясно, что Существо намного крупнее копошащихся в глубине пещерки мышей, и что оно вот-вот появится, пробьется. Зову маму, чтобы и она увидела это, прошу подойти тихо. Не внимая просьбе, мама громко топает, плавно и незаметно превратившись при этом в долговязого человека в темном костюме. Предостерегающе шепчу: «Тихо! Да тихо же!!»
Мысленная фраза (протараторенная женским голосом): «А если бы у тебя денег не было, и ты у меняне взяла?» (что бы тогда было).
Мысленное бормотание: «Если мы вместе, вместе сейчас возьмем». Видится тонкая гибкая, облицованная шоколадом пластинка вафель. Кто-то (тот, кто бормочет?) скручивает ее трубкой, намереваясь разрезать пополам, чтобы с кем-то поделиться.
Мысленное двустишье (строчки которого заканчиваются возвратными глаголами прошедшего времени). В женском голосе, его произносящем, к концу второй строчки чувствовалась улыбка, чуть ли не сдавленный смешок.
Несколько человек на тротуаре о чем-то разговаривают. Завершает разговор фраза: «А дальше вы можете посмотреть и увидите, как прекрасен этот Мир и тот Мир». При словах «этот Мир» все вокруг окрашивается в мутноватый оранжевый цвет, а при словах «тот Мир» цвет меняется на нежно-зеленый.
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «Даже на чужом техникуме...».
Фесио Арфас* заезжает за мной, приглашает в селение Адамс. Отправляюсь с ним, прихватив лишь сумочку. По прибытии он спрашивает, где мои вещи. Отвечаю (лгу), что никогда не беру их с собой. Он говорит, что нужно было взять. Спрашиваю: «Сказать, почему я не взяла?» Добавляю, что с его проницательностью он мог бы сам догадаться - я приехала без вещей, потому что не поверила, что меня на самом деле зовут в селение, это показалось мне слишком невероятным. Фесио Арфас качает головой, повторяет, что вещи надо было взять. Он спокоен и доброжелателен (но видится неясно). В селении меня встречают приветливо. В большом, типа ангара, помещении с десяток женщин сидят на стульях в кружок, и я с ними. У некоторых на коленях дети. У женщины, что находится напротив меня, их даже двое — малышку она держит на коленях, а у той на руках грудничок. Мать бережно обоих поглаживает. Несколько селянок сидят поблизости, вне круга. Одна из них подходит, садится мне на колени (трогательно, доверчиво). Ее темные чистые пушистые волосы лезут мне в рот, то и дело их поправляю. У сидящей напротив меня малышки симпатичные тряпичные кольца на пальцах. Кто-то из женщин спрашивает, знает ли девочка, какая она красивая. Малышка отвечает: «Мне мама не разрешает говорить, какая я» (мама не разрешает ей обсуждать этот вопрос с другими). Любуюсь тряпичными колечками. Вижу перед собой то, из чего они сделаны - это полоски светло-серого холста с цветной продольной нитью, желтой на одной полоске, зеленой на другой (повисшие в воздухе полоски слишком крупны для детских пальцев, но на этом внимание не заостряется). Волосинки опять лезут в рот, поправляю их, задаюсь вопросом, с какой целью молодая женщина забралась мне на колени. Может быть, ей не удается забеременеть, и она полагает, что я каким-то образом могу помочь ей? Женщина напротив с улыбкой говорит, что пора кормить детей. Интересуется: «Знаешь, как мы делаем? Если она (малышка) играла с ниткой масляными руками, то мы эту нитку даем (ребенку, пососать) вместо масла». Улыбается, призывая оценить остроумную хитрость. На миг видится торчащий из небольшого тряпичного мяча обрывок нитки, которую теребят испачканные сливочным маслом детские пальцы. Атмосфера в ангаре мирная, доброжелательная. В очередной раз поправляю волосы продолжающей сидеть у меня на коленях женщины. Думаю, что, может быть, я и в самом деле способна приносить другим удачу? Что ж, если это так, буду только рада.
Вижу немолодую крупнотелую женщину с маленькой девочкой, принимаю малышку за ее внучку. Разговорившись, с удивлением узнаю, что это дочь, у которой, к тому же, есть бегло проказанный брат-близнец.
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «...учИтеля находящейся в ... клетки» (имеется в виду единица строения тела).
Мысленная фраза: «Перестань на них смотреть как...» (фраза обрывается). Понятия не имея, кем это говорится, кому адресовано и о чем идет речь, я плавно, без раздумий и без промедления завершаю ее: «...(как) на сейчас нас позабавящих». Произношу это мысленно, постепенно просыпаясь, удивляясь и понятия не имея о смысле мной сказанного. P.S. Такого случая в моей практике еще не встречалось.
Мысленная фраза (женским голосом): «Это оттягивает неплатежеспособных наследников» (не исключено, что завершила ее я).
В конце сна появляется торжественный торт, украшенный завитушками светлых оттенков крема. Торт находится в конической форме (из оцинкованной жести), снабженной двумя фигурными ручками. Нарядный торт является будто бы ребенком женщины и ее возлюбленного. Имя недавно родившегося младенца «Веспасиан». Светящиеся радостью родители нежно берут торт за ручки, обмениваются представлениями, каким незаурядным человеком вырастет их ребенок. Думают, что он будет заниматься внедрением технических разработок.
Мысленная фраза (спокойным, менторским тоном): «Если это не мыло, если это зеленые ноги, то оно называется мокрые ноги».
Мысленная фраза: «Такой хороший мальчик».
Говорится что-то положительное о компании «RTL-пистолет» (в опровержение сказанного о ней до этого).
Мысленная фраза (серьезным мужским голосом): «Выигрыш на десять процентов больше».
Приезжаю в гости к Пете, в селение Адамс. Петино жилище невероятно преобразилось. Потолок намного выше, стены (начиная метров с двух от пола) исписаны текстами (шрифт разный, но всегда четкий, красивый), между текстами что-то понавешено. Комната теперь напоминает лабораторию алхимика. В просторном коридоре ночует пожилая, присматривающая за Петей женщина. Ее дома не было, но я каким-то образом ощутила ее, впечатление было положительным. Комментирую увиденное, все кажется интересным, необычным. Вижу пузатый стеклянный кувшин, подвешенный за ручку под потолком, горлышком к стене. Спрашиваю Петю и зашедшую за чем-то Хелю, зачем кувшин так повесили, ведь так подвешивают, чтобы ловить Духов. По ассоциации вспоминаю и рассказываю, что пару дней назад прочла в газетной заметке, посвященной проблемам детского возраста, описание симптомов странного заболевания. Во все века его излечивали священнослужители, а теперь вот рекомендуют психологов и таблетки. Хеля, повернувшись в кухонном уголке лицом к стене, бормочет заклинания.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Как же вы не ... и раскрыли себя-то самого?»
Говорю сама себе: «И ведь я не знаю, куда идти...» (окончание фразы не запомнилось). Речь идет о том, что я не знаю, где завершится операция по чьему-то освобождению. Смутно видится рынок.
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (женскими голосами). Бормочуще: «...поведет туда». - Быстро: «Не поведет. Потом еще раз придется уйти».
Нахожусь с приятельницами в маленьком симпатичном гостиничном номере городка. Решаю перебраться в другое жилье. Неспешно иду по пестрой оживленной симпатичной улице, тесно уставленной узкими двух-трехэтажными домами с островерхими крышами. Обнаруживаю в одном из зданий помещение с душевыми кабинами, а чуть дальше - гостиницу. Свободная комната выглядит светлой, опрятной, решаю тут обосноваться.
Мысленная фраза: «Белые начинают и выигрывают в два хода».
Кто-то проверяет мое биополе (на уровне живота), говорит, что оно сильное, очень сильное. Иллюстрацией был лежащий на полу светло-вишневый, диаметром с метр диск.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом, с улыбкой): «У меня ... сиденье совсем отодвинулось».
Мысленная фраза (женским голосом): «Как минимум четыре с половиной человека».
В бескрайней пустыне, на песке, головой вправо возлежит в величественой позе Сфинкса Петя. Он (возможно, не целиком) покрыт черной блестящей материей, правый угол откинут, открывая лицо, левый край материи Петя подтягивает вперед, чтобы лицо виделось на ее фоне, все выглядит необычайно живописно - песок, яркое солнце, покрытая блестящей черной тканью человеческая фигура в такой величественной позе, и неописуемо прекрасное светлое, очень живое петино лицо на оттеняющем черном фоне. Идет кино- (или фото-) съемка, снимается эпизод, где Петя должен лизнуть отпечатанный перед ним на песке след, Петя медленно склоняется к следу и как бы лижет его (было сделано три-четыре дубля).
Две инструкторши на ипподроме берут у меня на время книгу. На следующий день прихожу за ней, мне ее не возвращают, плетут какую-то чушь.
Вечеринка закончилась, нас развозит по домам низкий длинный, полуоткрытый по бокам фургон (на толстых шинах). Не успели остановиться около моего (сновидческого) дома, как из парадной выходит ватага других гостей (спустившихся якобы из моей квартиры). Состроив (в шутку) соответствующую гримасу, восклицаю: «На минуту нельзя оставить дом — уже полно!» Ватага, радостно возбужденная, собирается, кажется, нас повеселить. Шаржин (с необъятным накладным животом), готовясь продекламировать монолог, говорит: «Выкупите меня» (все, кроме лиц, виделось ясно).
Белая, размером с визитку, карточка, содержащая символы и слова. Удалось уловить слово «ас-салями», не запомнилось, было ли оно написано или только помыслилось.
Брожу по незнакомому городу, наш поезд сделал в нем длительную остановку. Сейчас я в центре. Внимательно осматриваюсь, чтобы выделить и запомнить какой-нибудь ориентир (именно здесь я должна буду позже встретиться с кем-то из попутчиков). У идущей навстречу женщины спрашиваю, как называется город. Она говорит, что не знает, это не ее город. По каким-то признакам догадываюсь, что мы в Украине, спрашиваю наугад: «Это Ивановск?» Женщина отвечает, что нет. Пытаюсь вспомнить названия других украинских городов, выуживаю из памяти еще одно: «Ивано-Франковск?» Женщина отвечает, что нет. Все исчезает. Перед моими глазами написанное на листе бумаги имя. Внимательно смотрю на него. Оно изображено тщательно прорисованными знаками, похожими на геометрические, и напоминает пиктографическое письмо. Сосредоточено обдумываю его. Оно превращается (в воображении) в трехмерное, удается его прочесть: «Яхмидт». Сообщаю о своем открытии сотрудникам: «У Таньки трехмерное имя. У всех двухмерное, а у нее трехмерное».
Нахожусь (молодая) в роскошных апартаментах (в качестве второстепенного лица, возможно, обслуживающего персонала). Обуреваемая строптивым протестом (неясно, по какому поводу вспыхнувшим) появляюсь донага раздетой. Хожу, как ни в чем не бывало, голая, испытывая упрямое удовлетворение от своей акции. Смотрю на свои отражения в зеркальных вставках многостворчатых дверей великолепного светлого зала (отражение видится условно, бесформенным силуэтом телесного цвета). Через зал изредка проходят смутно видимые аристократы, сосредоточенные на чем-то своем. Поглядываю в зеркала, и вдруг замечаю отражение (такое же условное) приближающегося обнаженного мужчины.
Читаю написанный латинскими буквами текст. И хотя каждое слово там было абракадаброй, смысл понятен.
Мысленная, неполностью запомнившаяся, незавершенная фраза: «Как только я ... уснула, что будет подвиг Дервентского, я...».
Держу у правого уха мобильник (как бы ответив на звонок). Незнакомый женский голос разражается длинной тирадой на незнакомом языке (судя по интонации, кого-то отчитывают). Говорю: «Вы не туда попали». Женщина замолкает, а я еще раз повторяю свою фразу. Женщина бормочет: «Хорошо», и пока она не отсоединилась, желаю ей доброго дня.
Мысленная фраза (женским голосом): «Из-за этой тетеньки кто-нибудь высовывается» (по вызванной ею причине).
Несколько пешеходов бегут (разрозненно) по тротуару.
Сижу около женщины, занятой шитьем шаровар. Фасон предусматривает двойной шов, в одном месте он оказывается простроченным неправильно, женщина ухватывает нитку и мигом выдергивает ее целиком. Поражаюсь, так как по себе знаю, как трудно распарывать швы. Прошу показать, как это делается, женщина отвечает пустой отговоркой. Пару раз повторяю просьбу, слышу в ответ какую-то ерунду. Отсутствие серьезной причины позволяет быть настойчивой, прошу еще раз. Женщина говорит, что прошивает брюки особым прочным швом, являющимся ее изобретением, это ее патент, и она не хочет раскрывать секрет. Я умолкаю.
Мысленная фраза (женским голосом): «Начались фокусы его последней реабилитации» (выкрутасы, причуды).
Окончание мысленной фразы: «...рассыпятся ненужные вещи». Имеется в виду (и бегло демонстрируется), что взятые в путешествие лишние вещи в чемоданах уплотнятся, станут занимать намного меньше места. Уплотненные вещи предстают в виде мелких темных одинаковых квадратов.
Сильная, мягкая волна оргазма накатила и разбудила меня, ее медленное затухание переживалось уже наяву. Пытаюсь припомнить, что этому предшествовало, что мне снилось. Содержание сна вьется у кромки памяти, но в руки не дается. Смутно припоминаю, что в начале сна я где-то блуждала.
Мысленное слово (запинающимся женским голосом): «Панк... пан... пасквилей». Последнее сопровождается облегченным смешком (хотя на самом деле нужно было все же произнести слово «ПАНТАКЛЕЙ»).
Нахожусь близко к верхней площадке винтовой лестницы, но все время оступаюсь. Получается, что поднимаясь, топчусь на месте. На мне платье из серой рогожки, которое я тут испачкала чем-то ржавым. Говорю об этом стоящей наверху Еве.
Стилизованное изображение человека, небрежно слепленная темная, высотой с палец, куколка (от талии до колен она имела форму правильного усеченного конуса). Слева появляется заточенный светлый карандаш, его острие втыкают в спину куколки (оно входит легко, как в пластилин), а образовавшуюся воронкообразную вмятину заполняют твердым непластичным материалом того же цвета. Куколку протыкают (заделывая вмятины) еще в нескольких местах. Сон не был законспектирован, но его содержание не давало мне покоя до самого утра. При пробуждении у меня возникла мысль, что он демонстровал приемы духовного лечения (состоящего в замене менее стойкого более стойким).
Мысленная фраза (с выпавшим словом): «Как бы там ни ... идее он недоступен» (речь идет о человеке).
Иду по проспекту, проезжая часть которого разделена узким газоном. В потоке машин одна движется задом наперед, на довольно большой скорости, немного боком (такое впечатление, что не едет, а скользит). Улица идет под уклон, решаю, что машина, возможно, сорвалась с тормозов, смотрю в кабину - водитель, повернув голову назад, совершает задуманный маневр. Переключаюсь на свои заботы. Я ищу организацию, расположенную «в доме номер семь» (название улицы не помню или не знаю). Неторопливо обхожу улочки, отыскивая на каждой дом номер семь, искомое место находится где-то здесь, но пока что попадаются лишь ординарные темные жилые многоэтажки. Оказываюсь далеко от этого места, покинутый город видится слева, за большим полем, оврагом и полосой леса. Бреду, заглядывая в непрезентабельные безлюдные кафе, нахожу маленькую невзрачную, но действующую кофейню. Она пуста, сажусь за столик, от нечего делать счищаю с подноса налипшие по углам крошки. Замечаю слева, у входной двери, официанта (подростка в несвежем белом фартуке), молча, терпеливо ждущего, когда я закончу свое занятие и пожелаю сделать заказ (а он сможет забрать поднос). Спрашиваю, можно ли получить кофе, он говорит: «Да, но я пойду через балку». Он хочет сказать, что пойдет за кофе в оставленный мной город (балкой назван овраг). В кофейню входят, весело гомоня, новые посетители, официант с удивлением говорит: «Ой, все из Ленинграда», берет поднос и удаляется. Пытаюсь догадаться, по каким признакам он опознал ленинградцев.
Мысленная фраза: «В нем представляется возможность побарахтаться в океане».
Незавершенная мысленная фраза: «Самолет увидел его, решительно дернул...».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Ей всегда ... в классе и советоваться, кто хочет выступать».
Некто (назовем его А, которым была, возможно, я) манипулирует мелкими предметами - кажется, двигает их вперед, от себя. Некто другой (назовем его Б, которым была, кажется, небольшая группа людей) в ответ совершает явное противодействие, манипулируя теми же предметами. Так повторяется несколько раз. Обе стороны действуют спокойно, неторопливо, сторона А с каждым разом вовлекает все больше этих мелких невразумительных одинаковых предметов. Мысленно сообщается, что противодействия стороны Б на самом деле не являются таковыми (сон был нечетким, в темных тонах).
Видится, сверху, задняя половина сидящего на земле крепенького темного щенка. Длинноватый хвост его выглядит странным отростком.
Сон, в котором изображалось пугающе-безудержное женское вожделение. Если вообразить раскрытый клювик птенца, которому подносят пищу, и вместо этого широко, судорожно раскрытого клювика представить некий женский орган, то вот это и будет то самое, что было во сне.
Мысленное слово (женским голосом, врастяжку): «Пелефлерными».
Мысленная, незавершенная фраза: «В большом предложении, которое свадебное доносится...».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «Да, это ... Снимаются ограничения. Понимаете?»
По углу горизонтальной поверхности широкой полосой снуют муравьи (их дорожка ориентирована под углом 45 градусов к граням поверхности).
Мысленная фраза: «И конечно же, муж, мальчик-муж, продержался бы дольше, продержался бы острее».
Нахожусь в гостях у молодой семьи. Их маленький сынишка возвращается с прогулки вспотевшим, в песке. Веду его в ванную, где отец ребенка моет детскую ванночку. Ставлю мальчика под душ, убеждаюсь, что он начал ополаскиваться, выхожу. С недоумением слышу, как отец (до тех пор не проронивший ни слова) набрасывается на сына с грубой бранью.
Симпатичная улыбка, одна лишь улыбка с задорно приподнятыми уголками рта.
Обрывок мысленной фразы: «...про то, как ... из России...».
Мысленное слово: «Линоль».
Мысленная фраза (нейтральным женским голосом): «Чем вы можете удивить?»
Мысленная фраза: «Разве так ... Пётах Амнуэль, который родился?» (в незапомнившейся части фразы говорится о поступках этого человека).
Роюсь в своей тетради с записями снов (ничем не похожей на мои реальные подшивки).
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «Где-то в одном месте дождь пойдет, а вы...».
Мысленная фраза: «Слева, с кры... с крыльца».
До окончания отпуска оставалась пара дней, когда меня вызвали на работу и отправили на совещание (в качестве нашего представителя). В большом административном здании нахожу на одном из верхних этажей нужную комнату, перед ней очередь из нескольких молодых людей, одна из девушек стоит с подростком, черты и выражение лица которого были странными, искоса поглядываю на него. Пытаюсь представить, какие вопросы будут решаться на совещании. Вдруг они за рамками моей компетенции? Вдруг нужно будет подписывать бумаги, чертежи? Понимаю, что при необходимости подписать придется, и что потом мы в любом случае выкрутимся, но все же это меня беспокоит. Со мной заговаривает девушка, пришедшая со странным подростком, узнаю от нее, что вызванных в этот кабинет отправляют, оказывается, эмиссарами за границу, недели на три, причем выезжать нужно через два-три дня. Небось, в какую-нибудь глушь, недоверчиво спрашиваю я, примеряясь к новой ситуации. Нет, говорит девушка, эмиссар сам выбирает страну, любую, хоть Америку, в зависимости от выбранного места лишь корректируется срок командировки. Вот так повезло мне! Деловито прикидываю, как успеть за пару дней собраться и решить домашние дела (на моем попечении мама* и Петя, школьник, смутно в этот миг показавшиеся). Кроме того, нужно утрясти вопрос на работе - надеюсь, что там переживут мое дополнительное, сразу после отпуска, отсутствие. Это же надо, думаю я, какая чудесная халява мне подвернулась.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (уверенным мужским голосом): «Я по ... живу и опираюсь на нескажено».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «А я ... чтобы смогла взять себя в руки и расслабиться». Возникает роскошный раскрытый фолиант с белыми плотными листами и крупным красивым готическим шрифтом. На его фоне в воздухе висит благородная матово-черная бутылка вина. Она находится в наклонном положении, горлышком вниз, и разливает по капельке вина в буквы книги, являющиеся для нее рюмками. Между нею и книгой находится сильный источник чистого света. Расходящиеся в стороны лучи его видны из-за бутылки (чувствовалось, что вино — превосходно).
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза (завершившая сон): «Но причина не в ... а в...».
Мысленная (возможно, моя) фраза (завершившая сон): «Что они все там, переженились?»
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «И два русских государственных предприятия...» (возможно, была сказано «мероприятия»).
Мысленные фразы (женским голосом): «И что, (пристают) для него? А ведь своим телефоном же луч(ше)» (последнее слово не договорено).
Оформляю в ателье заказ на копирование некоторых фотографий из альбома. В следующем эпизоде нахожусь в своей комнате, замечаю что-то светлое на подоле юбки. Выясняется, что это прилипшие штрих-код какого-то товара и несколько полученных в ателье копий. Отлепляю, кладу на край стола, слабо осознавая, что копии могут слипнуться. Фотографии виделись прекрасно (единственная запомнившаяся была реальным снимком моей бабушки*). Опять оказываюсь в фотоателье (эпизоды в ателье виделись расплывчато, в густо-серых тонах, а в моей комнате — совсем как наяву).
«Опять про кого-то, кто готов заплатить за что-то (за желание?) слишком высокую цену», - записала я по горячим следам, а сейчас, спустя полдня, ничего не вспоминается. Как будто вижу собственную запись впервые. P.S. Но я уже перестала испытывать страх при виде своих записей, о которых не могу ничего вспомнить и даже не узнаю их.
Мысленная фраза: «Вероника, холодно тебе?» Смутно видится озабоченная женщина, которой будто бы принадлежит фраза. Женщина что-то держит в руках и смотрит мне в ноги.
Молодая женщина с новорожденным мальчиком на руках, его головка покоится на логтевом сгибе правой руки женщины.
Кто-то с силой подбрасывает вверх маленького загорелого ребенка. Тот, сгруппировавшись и ловко сделав два, или даже три, быстрых переворота, приземляется в те же руки.
На размазанном темно-сером фоне высветилось небольшое, с ладонь, четкое изображение. Вид изнутри пещеры на просунувшуюся туда голову динозавра, задумчиво ее осматривающего. Края пещеры, как и видимая часть динозавра, были белого, почти светящегося цвета.
