Незабвенная наша Мицци (но внешне на нее не похожая) сидит на кухне и спокойно смотрит на меня. Спохватываюсь, что она давно не кормлена, мою под краном ее посудину (чтобы налить молока) и сетую сестре, что то и дело забываю кошку кормить (сон нецветной, отчетливо виделись лишь смываемые мной объедки в кошачьей плошке).
Нахожусь с визитом у родителей*, замечаю, что у них расплодились тараканы. Помогаю уничтожать тех, которые появляются на виду, пользуясь для этого газетными листами, с трудом подавляя отвращение и вспоминая, что у нас дома тараканов нет — мы пресекли это явление в зародыше (родители виделись более чем условно, интерьер комнаты — получше, а тараканы и газеты — совсем как наяву).
Занимаясь домашними делами, замечаю в комнате довольно крупного, противно-мягкотелого серого паука. Осторожно (чтобы случайно не коснуться) отлавливаю его в маленькую банку, закрываю крышкой, немереваясь, закончив дела, вынести его из квартиры. Говорю об этом маме* и добавляю, что может быть просто выпустить его там на волю. Мама горячо возражает, напоминая, как опасны эти пауки (переносчики какой-то инфекции). Сон бегло показывает фрагмент солнечной улицы с редкими светлыми прохожими и там же (условно) — меня, с пауком в банке. Закончив домашние дела, беру банку — паук теперь видится серым мягкотелым крошечным человечком. Стоит там, почти упираясь головой в крышку. Сон показывает (укрупненно) его лицо, все в мягких морщинах, с потухшим взглядом существа, которому крепко в жизни досталось (и достается). Проникаюсь невольным сочувствием — и просыпаюсь.
Смутно запомнившийся сон, действие которого происходит в моей (сновидческой) комнате. Кроме нескольких знакомых мне людей здесь присутствуют два (незнакомых мне наяву) человека из селения Адамс и пара неопрятных уличных кошек. Люди селения Адамс ведут себя непозволительно бесцеремонно, по-хозяйски, что вызывает у меня недовольство, которое я (неагрессивно) демонстрирую. К финалу сна все персонажи исчезают. Оставшись в комнате одна, вдруг вижу на лежащем на полу матрасе двух маленьких кротких чистых котят. Решаю было отправить их на улицу, но через незакрытую дверь вижу, что идет дождь. В замешательстве не знаю, что предпринять (сон был нецветной, в неопрятных темноватых тонах, все виделось нечетко, исключение составляли эти два светлых котенка и прозрачные капли дождя).
С трудом ориентируюсь в незнакомом городе, периодически мысленно отмечая схожие с моим городом ориентиры, расположенные здесь по-иному (то есть город этот был, в каком-то смысле, запутанным двойником моего), мне нужно попасть на автобусную остановку. Иду по жилому кварталу, дохожу до широкого длинного крутого спуска. Останавливаюсь, изучающе осматриваюсь, замечаю каменистый V-образный водосток, решаю спускаться по его, сухому сейчас, дну. Чуть ли не неожиданно для самой себя лихо съезжаю по камням, почти без усилий сохраняя равновесие. Внизу, у тротуара, устье водостока расширено, там, по левую руку от меня, лежит живой крокодил (которому, как я тут же представляю, ничего не стоит сожрать меня в этом V-образном устье). Лягнула его разок, и примерялась пнуть еще раз (другой ногой). Крокодил не реагирует, оказываюсь на тротуаре. С автобусом вышла накладка, чувствую, что опаздываю, прибавляю ходу. Мимо проезжает старая разболтанная легковушка, хватаю ее за дверцу багажника, та откидывается вверх, машина останавливается. Сажусь рядом с водителем, трогаемся в путь (с поднятой дверцей, что меня слегка беспокоит), долго не могу замкнуть пряжку ремня безопасности. Спустя некоторое время продолжаю путь пешком, поглядывая на истрепавшиеся при спуске по камням туфли и прикидывая, как их можно привести в порядок. Добираюсь до нужного места (оказавшегося музеем), вхожу в просторный, украшенный экспонатами холл. Служительница музея, навалившись грудью на черную мраморную мемориальную плиту, стирает с нее заметный слой пыли, что-то думаю по этому поводу (сон был цветной, все виделось живьем).
С интересом наблюдаю за медлительным черным, довольно крупным пауком. Он был в хитиновом панцире, лапки его тоже были типично жучиные, но во сне, не отдавая себе в этом отчета, я однозначно принимала Существо за паука. [см. сон №8715]
Лежа в постели, с любопытством слежу за паучонком, детенышем паука из предыдущего сна. Почти круглый (с ноготь большого пальца), он проворно исследует поверхность нижней половины моего живота, то и дело зачем-то приостанавливаясь. Забеспокоившись в конце концов, не выбирает ли он место для укуса, я паучонка стряхиваю (все виделась отчетливейше). [см. сон №8714]
Мысленно пересказываю якобы приснившееся: «Мы с Петей находимся в многолюдном месте. С нами вместе крутится ... собака» (прилагательное не запомнилось). Смутно видится плотная толпа одинаковых условных (бесплотных?) черных фигур, среди которых стоим мы с Петей (реальные, условно видимые), и вертится вокруг нас вживую видимая крупная светлая добродушная собака (типа лабрадора).
На высоте с полметра над землей тянется длинный, уходящий концами за границы поля зрения металлический трос (технического устройства), в сплетениях которого запуталась светлая пятнистая кошка. С попавших в плен троса лап содраны кожа и мышцы, выглядит это ужасающе (даже при том, что кошка спокойна). Решаю ей помочь, но присмотревшись понимаю, что лапы зажаты слишком крепко (все виделось натуралистично).
Занимаюсь своими делами за письменным столом, придвинутым к стене светлой, полной воздуха комнате. Справа, через открытое окно бесшумно влетает черная птица (ворон?) По-свойски опускается на край стола, заинтересовывается лимонным кексом с изюмом (уже общипанным мной со всех сторон). Осторожно склевывает крошки, не теряя бдительности и припадая, готовая взлететь, при слишком резких движениях — моих и двух условных фигур, стоящих в заднем левом углу. Не желая мешать пернатой гостье (она воспринималась как существо женского пола) приостанавливаю свою деятельность, украдкой наблюдая за птицей. Осмелев, она начинает отламывать кусочки от кекса, потом пытается зажать его в клюве целиком (он был размером с детский кулачок), и потерпев поражение, бесшумно исчезает (все виделось предельно ясно, за исключением бегло показанных светлых фигур за моей спиной).
Мощный дикий бык, покрытый ржаво-коричневой шерстью, свисающей под брюхом неровными космами, стоит на открытом пространстве (головой вправо). Подравниваю ножницами, довольно небрежно, нижнюю кромку шерсти с правой стороны его брюха (стригла от хвоста к голове, все виделось вживую).
Энергично складываем ненужные вещи в большой фанерный ящик. Ненадолго отвлекаемся, чтобы переправить куда-то нескольких симпатичных крепеньких темных котят (они нам ни к чему). Продолжаем заполнять ящик, и тут из задней (смежной) комнаты появляется более мелкий и не такой крепкий собрат темных котят. Смотрим на него. Сестра предлагает и его переправить. Но я, тронутая его слабостью (и, возможно, в глубине души полагая, что он избежал общей участи неспроста), говорю: «Нет, это будет жестоко». Быстро дозаполняя ящик, обдумываю, как обустроить быт котенка — как и чем кормить, из каких плошек (которые даже ненадолго визуализируются). Сон был светлый, натуралистичный, я не видела лишь лиц персонажей, находившихся с нами в комнате.
Крупный пятнистый серо-бело-рыжий зверь (похожий на поджарую собаку) появляется из-за правой границы поля зрения и неспешно бежит влево. Внезапно вскидывает голову с простодушно приоткрытым ртом и, как бы что-то увидев, прибавляет ходу.
ИДИЛЛИЯ Старый добротный, неогороженный хутор, где живет Петя со своими домочадцами. Нахожусь у них в гостях (возможно, впервые). Бегло показанное семейство и два-три наемных работника занимаются своими делами, я брожу в стороне (слева), наслаждаясь природой и свежим воздухом. Справа появляется несколько крупных поджарых собак разной масти (решаю, что они появились на хуторе только что). Бегут легкой трусцой мимо меня. Последняя (беловатая) на ходу говорит мне: «Привет!» На миг удивившись, спрашиваю: «Откуда ты?» Собака, не останавливаясь, говорит: «Из Кирагата». Иду искать Петю, чтобы рассказать ему об этом. Обнаруживаю его в одном из укромных уголков, около старой крепкой темно-коричневой скамьи, полуприкрытой высокими разросшимися кустами. Там Петя (ребенком лет шести), стоя на коленках, придерживает на скамье смирного черного кролика. Не удивляясь (и отдавая себе в этом отчет) превращению Пети в ребенка, говорю (как взрослому): «Петя, ты знаешь, одна из ваших собак разговаривает. Она сказала мне: привет, я спросила: откуда ты, она сказала: из Кирагата» (сон был восхитительным и восхитительно натуралистичным).
Возвращаясь домой, вижу на лестничной площадке серо-белого котенка. Крошечный, он неуклюже топает в сторону уже открытой мной (сновидческой) квартиры. Забавный, славный котенок, но у нас дома уже есть кошка (и сон мимолетно показывает ее в прихожей). Смотрю на котенка, а он вдруг говорит детским голоском: «Я хО-о-очу гулять. Гулять. А ты умеешь гулять?» Чтобы не вводить его в заблуждение, с сожалением закрываю дверь — мы не можем взять его, у нас уже есть кошка. P.S.Излагая сон, испытываю неловкость по поводу того, что закрыла дверь перед носом крошечного, да к тому же говорящего Существа. Но этот необычный котенок не выглядел беспомощным. Может быть он просто хотел поговорить со мной?
Одна из Близнецов кому-то многословно возражает. Несмотря на грубость голоса и резкость тона, обращаю внимание на безупречно выстраиваемые фразы (и это в состоянии запальчивости!) Фразы визуализируются, повисают в воздухе, так что можно ими беспрепятственно любоваться и восхищаться.
Вхожу утром в ванную. С удивлением вижу на внутренней поверхности ванны налет черной грязи. Перевожу взгляд на вторую ванну — там то же самое. Удивляюсь, как сосед умудрился испачкать обе. Мельком думаю, что может быть, нам стоит поделить их. Спешу на работу, но хватаю коробку с моющим средством, пытаюсь отмыть грязь. Взглядываю на третью ванну (стоящую перпендикулярно первым двум), вижу грязь и там. Время поджимает, откладываю наведение чистоты на вечер.
Нахожусь в кабинете врача, на рутинном терапевтическом осмотре. Внезапно (без связи с действиями врача) начинаю все сильней нервничать. Неловко извиняюсь, объясняю, что это нечто мое старое, что было и прошло, а сейчас всколыхнулось. Врач роняет, что ничего себе «было». Он имеет в виду, что раз это и сейчас дает такую реакцию, значит, пережитое некогда потрясение и поныне обладает силой, внутренне живо. Нервозность незаметно исчезает. Врач берется за стетоскоп. Начинаю кашлять, приступы лавинообразно нарастают, вызывая чуть ли не удушье. Поглощенная кашлем, вижу вдруг на уровне лица шприц. Черный шприц, вверх черной иглой, находится в обтянутой медицинской перчаткой руке доктора. Шприц выглядит если не зловеще, то по крайней мере необычно и непонятно. Кашель мгновенно (незаметно) проходит. Не спуская глаз со шприца, спрашиваю: «Что это?» Сильнодействующее лекарство против кашля, говорит врач. Не отдавая отчета, что кашель прекратился, и чувствуя, что врач изготовился произвести укол, дрогнувшим голосом спрашиваю: «В какое место?», вообразив, что укол собираются делать — о, ужас! - в лицо. [см. сон №4658]
Мысленная фраза: «Добродушное равноправие».
Мысленное умозаключение, произведенное мной в завершение рассуждения: «И теперь не я, а он будет светить» (имею в виду, что теперь излучать свет будет Петя).
Мама (сновидческая) вернулась из больницы неузнаваемой. Превратилась в молодую веселую красивую блондинку, одетую в яркое платье, вдоль которого вьется роскошная пушистая коса (эту прическу сделала больничная парикмахерша). Ахаю, говорю находящемуся в соседней комнате мужу (сновидческому), что он ее не узнает. Возвращаюсь в салон, вижу у мамы в руках шариковую ручку (которую она прихватила в больнице, где свирепствует эпидемия гриппа). Советую ручку выбросить, мама неохотно соглашается. Предлагаю ей отдохнуть. Она идет в свою комнату, я, ласково приговаривая, готовлю ей постель. Мама пока что ложится на стоящий у противоположной стены диван. Вот она лежит там, на спине, сжавшись в комок, подтянув колени к подбородку, и мерно, как заведенная, раскачивается вверх-вниз, вверх-вниз. Голова ее коротко острижена, волосы черны, как вороново крыло. Говорю ей что-то приветливое, продолжаю стелить постель (ни в одном из эпизодов мама не была похожа на себя).
Незавершенная мысленная фраза (с вопросительной интонацией): «А что ты знаешь, если ты хочешь..».
Мы, компания друзей (или соседей) как-то общаемся. К нам временно прибивается (не смешиваясь с нами) молодая семья чужеродцев — муж, жена и грудной ребенок. Это тихие безобидные, никому не мешающие люди, собирающиеся уехать. Сейчас мы все находимся в просторной жилой комнате, каждый занят чем-то своим. Пришлая семья расположилась на старом коврике в дальнем правом углу. Идиллию нарушает бесшумно проникший в квартиру отряд Службы Безопасности. Чужеродцы в мгновение ока оказываются в кольце солдат с вилами в руках. Вилы угрожающе наставлены на пленников. Раздается отчаянное «Нет! Нет!!!» женщины. Она лежит на коврике, сидевший на ней малыш начинает падать за спину матери. С содроганием думаю, что он расшибется (дергаюсь было, чтобы поддержать его, но нахожусь для этого слишком далеко, в другом конце комнаты). Ребенок падает мягко, и даже не плачет, мать тут же подхватывает его. Отряд действует четко, слаженно, привычно. Но солдаты — по нелепой ошибке или недоразумению? - видят в безобиднейшем семействе чуть ли не террористов, предполагают в любой момент возможность взрыва. Они нервничают, их руки бьет дрожь. Сон пару раз крупным планом показывает эти руки, сжимающие вилы. Излучаемое отрядом запредельное психическое напряжение угрожает затопить нашу комнату. Вижу своих товарищей неподвижно застывшими, остро чувствую исходящий от отряда, нарастающий страх. Этот НЕ МОЙ СТРАХ сейчас поразит, захлестнет меня. Чтобы защититься, не поддаться ему, мысленно говорю себе: «Надо смотреть, чтобы знать, как это происходит» (знать впредь, на всякий случай). Как только твердо себе это сказала, все в тот же миг исчезает - и я просыпаюсь.
Два параллельных, бесконечно длинных бруса квадратного сечения. Между ними находится длинный, овального профиля стержень неопределенного цвета, как бы исковерканный и подвижный. Понимаю это так, что брусья - это как бы нечто незыблемое, а стержень - им противоположен (впрочем, возможно, смысл показанного был иным).
Смотрюсь в зеркало. Вижу, что волосы не темени совсем поредели, стали тусклыми, тонкими. Ерошу их, как бы не веря своим глазам. Оказавшись в другом месте, рассказываю об этом Лане, она обещает спросить у кого-то, чем можно помочь.
Мысленный диалог. Задаются однотипные вопросы, последним был: «А в декабре?» Предыдущие отличались названием месяца. Первым был назван один из месяцев первого полугодия, и так, последовательно, месяц за месяцем (в хронологическом порядке) вопрошающий добрался до декабря. Ответом на все вопросы была одна и та же, монотонно произносимая короткая утвердительная фраза.
Мысленная фраза (мужским голосом, задумчиво): «А может быть, они не, потому что у них слишком большая программа».
Мысленная фраза (бодро, припеваючи): «И пойду детей лечить».
В конце сна один из персонажей бодро говорит: «И вот, стали собирать цветы для букета».
Россыпь белоснежных кубиков (похожих на кусочки сахара-рафинада), являющихся будто бы ЭЛЕМЕНТАМИ ТВОРЕНИЯ.
Неполностью запомнившаяся фраза одного из персонажей сна: «И очень скоро события сложились таким образом, что...».
Мысленная фраза: «А вы что — гении?»
Узнав, что люди поселились с моей сестрой, сочувствую им (хотя у них еще все впереди). Спрашиваю: «Где вы живете?» Они отвечают: «В ...-Плинштейн» (начало названия не запомнилась). У меня вырывается: «Как это вас угораздило?»
Мысленная фраза (женским голосом): «Сто двадцать пять».
Мысленная фраза, настойчиво (если не сказать, настырно) повторявшаяся, пока не оказалась записанной: «Три имени Ганса...». Выпавшая из памяти фамилия Ганса этнически не подходила к имени, на что я обратила внимание.
Деревенский дом с участком земли, клумбами, грядками, деревьями и невысоким забором. Все заняты делами, мне, для начала, нужно покормить домашних животных, выливаю в миску щенка рыбный бульон, иду рвать траву для кроликов, зелень по-весеннему свежа и упруга, нарвала охапку, должна отнести ее кроликам и заодно почистить клетки. Сон перескакивает на другой эпизод, покупаю коллективный подарок - светлый пододеяльник и (сверх плана) приглянувшуюся футболку для ребенка именинника, показываю покупки товарищам, некоторые полагают, что футболка слишком мала, утешаюсь, что она наверняка сгодится младшему из детей.
Оказываюсь (с сестрой?) в просторном жилье малознакомого (или незнакомого) молодого человека. Он водит нас по квартире, говорит, что пустил бесплатно студентов - благо, места хватает (молодой человек производит впечатление чрезмерно простодушного и открытого). Спрашивает: «Показать, что я сделал?» Ведет к широкой красивой двухпролетной лестнице, говорит: «Смотри! Смотри!» Искренне ахаю. Ведущая вниз лестница пока никуда не выходит, пробитый в подвальной стене проем временно заколочен старыми досками. Однако за ним ощущается обширное помещение, еще не отделанное, но обещающее быть красивым и удобным для жилья. «Смотри! Смотри!» - с простодушной гордостью повторяет парень. Мы стоим на верхней площадке, квартира мне определенно нравится, подумываю, не поселиться ли мне здесь.
Незавершенная мысленная фраза: «Кстати, не с прибыльным местом...».
Петя демонстрирует полученную на новом месте работы экипировку. Выложил на стол несколько разновеликих черных сумок и футляров — для бумаг, для ноутбука, для обычного сотового телефона и для многофункционального. Прошу показать второй, мне хочется выяснить, снабжен ли он фотокамерой. Петя открывает футляр — и я просыпаюсь.
Кладу поперек горлышка пустой пластмассовой банки чайную ложку, пытаюсь сверху навинтить крышку (хотя ясно, что ложка этого сделать не позволит). Возникает мысленная фраза, в которой говорится о какой-то женщине.
Мысленные фразы (деловитым женским голосом): «Книгу я сейчас пишу. Гражданин, вы хотите?»
У нас уже имеется у каждого по бутылке первой части (подсорта) этих трех сортов вин. Теперь стараемся уточнить название вина третьей части. Забрасываем вопросами тех, кто сведущ в названиях, переспрашиваем, записываем, исправляем записанное. Речь идет о пользующихся спросом красных винах. Суетимся, стремясь воспользоваться удачным моментом присутствия лиц, обладающих возможностью раздобыть для нас этот дефицит.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Без ... и ничего сделать нельзя, понимаешь?»
Мысленная фраза: «Венера за одну ночь сменила название с КраснАя на КрАсная».
Я будто бы не сплю, мысли о том, о сем посещают меня чередой (особо не задерживаясь). Вдруг чувствую, что не могу перестать думать о чем-то очередном, чепуховом. Происходит НЕВИДИМОЕ НАСИЛИЕ, воздействие извне, заставляющее продолжать думать о чем-то, совсем неинтересном. Ощущение непонятного постороннего воздействия было очень неприятным. К тому же я не абсолютно уверена, что это мне лишь снилось.
Незавершенная мысленная фраза: «А он такой чувственный...».
Сопровождаемая мысленным комментарием, смутно видится сероватая каменная стена. В ней проделано (или проделывается) сводчатое отверстие под дверцу.
Мы с Петей (он в студенческом возрасте) напросились в компанию к незнакомой женщине в путешествие по городам Средней Азии. Поездка оказалась интересной, все было ярким, самобытным, удивительным. В конце путешествия составляю список совершенных нами покупок. Не помню, разделила ли я свои и петины покупки, но покупки женщины вывела отдельным столбцом. Этот акт незаметно переходит в конспектирование сна.
Мысленная фраза (женским голосом): «Кстати, зерно плохо ... и мы снимем его с запоминания, хорошо?» (одно слово не запомнилось).
Мысленный, частично запомнившийся диалог (мужскими голосами). «Нужно...». - " ... " . - С улыбкой: «Надо нудника испытать».
Неторопливый, подробный мысленный рассказ о двух подходах к явлениям окружающего мира - эмоциональном и интеллектуальном. В канву сообщения вплеталось упоминание о событиях прошлогоднего Мегатеракта в США (дух сообщения был доброжелательным).
По темной бугристой земле бескрайнего пустого пространства едет, в сторону горизонта, открытый военный джип. В нем стоит плотная группа людей — главы правительств, решающих проблемы Ближневосточного региона, и их помощники. Джип внезапно оказывается в луже грязи, зачерпывает ее, все выходят, чтобы привести в порядок испачкавшуюся обувь. Вот они сгрудились под большим деревом, на поросшем травой пригорке. Правее, невдалеке, под еще одним деревом стоит, спиной ко всем, с выражением отстраненности и смиренного достоинства, Ясер Арафат. Башмаки его доверху облеплены комьями коричневой земли. Вижу в нем человека, нуждающегося в помощи, отторгнутого от остальных (и еще меня поразило выражение его лица). Подхожу, прошу разрешения помочь. Он, не отвечая, отстраненно смотрит вдаль. Говорю, что только принесу воды, чтобы смыть с обуви налипшую землю. И хотя он по-прежнему молчит, понимаю, что помощь будет принята. Набираю воду из крана над большой квадратной раковиной, находящейся под еще одним, последним тут деревом. Набрала полную сковородку (старую, темную, с длинной, под метр, ручкой), приношу Арафату. Он, все с таким же отсутствующим видом, опирается на мою левую руку, смывает грязь. Вода кончается, предлагаю принести еще, он без слов дает понять, что это совсем не обязательно. Все же снова набираю полную сковородку, но по дороге вода вдруг начинает убывать, хотя я ее почти не расплескивала. Подумала было вернуться к крану, но не делаю этого, и когда подхожу к Арафату, вода (почему-то с примесью песка и соринок) плещется на самом дне. С удивлением вижу в сердцевине дна штырек со сквозным отверстием, сквозь которое и выливалась вода. Показываю это Арафату — и просыпаюсь (Ясер Арафат виделся ярко, отчетливо, в цвете, в том числе рельефно виделись комья земли на его обуви, остальные персоны являли собой условные схематичные темные фигуры, а кем они были, было просто каким-то образом известно).
Мысленная фраза (женским голосом): «И она умерла. Тетя Аля* умерла».
Сижу за столом, напротив молодой женщины, разговариваем. Вдруг вместо ее телесной оболочки мне предстает иная ее субстанция. Это вытянутое серо-голубоватое облачко, внутри которого, на уровне груди, слабо пульсирует круглое черное пятно с немного нечеткими краями. Пятно является Злой Силой, поразившей душу молодой женщины (не во время нашей беседы). Избавление от пятна может произойти в процессе нашего общения, и тогда пятно выйдет через правый нижний край субстанции. Сон показал мне, как это произойдет. На этот раз пятно не исчезло, но было несомненно, что оно устранимо. И если этого не произошло сейчас, то получится в какой-нибудь другой раз. Видение исчезает. Мысленно дается знать, что восприятие другого человека (как и помощь ему) возможны не только при непосредственном контакте, но и при отсутствии такового, путем использования, например, жилища этого человека или чего-нибудь иного, ему принадлежащего. P.S. Этой ночью я ночевала не дома.
Мысленная фраза-рекомендация: «И не надо думать, чтобы думать, что придумать».
Фрагмент мысленной фразы: «...и определенным образом либидо в нем возрастает...».
Мысленная фраза (женским голосом): «Которые расположены в интересном порядке» (в двух последних словах слышится удивленный смешок).
Мысленный протест, что так никуда не годится, что если было что-то обещано, оно должно быть предоставлено. Мысленный отклик, что, мол, раз так, то разумеется, обещанное будет предоставлено. Видится серия мелких предметов. Диалог велся Высшими Существами, а обещалось что-то кому-то из нас, человеков (у меня создалось впечатление, что диалог не предназначен для восприятия простым смертным, так что я оказалась в роли неумышленно подслушавшей).
Унга, путешествующая с молодым человеком, по пути заезжает к родственникам. Те не знают, как постелить гостям на ночь - вместе или раздельно. Принимается компромиссное решение, стелят отдельно, но кровати сдвигают почти вплотную. Утром выясняется, что гости спали вместе. Этот факт вызывает у клана родственников (их в квартире с десяток) облегчение из-за прояснения ситуации и упрощения отношений. Выясняется, что у себя, в Америке, эта пара, оказывается, уже давно вместе, что тоже воспринимается положительно.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом, эмоционально): «Если ... и тебя съедает мысль» (местоимение безлично).
Демонстрируются экстраординарные события вселенского масштаба. Когда происходит неожиданный сбой, ситуацию возвращает в нужное русло Билл Клинтон (тот самый). Движения огромных человеческих масс (перемещения, взаимные проникновения) представлены абстрактно, в виде занимающих все поле зрения гигантских облаков — размазанных, блеклых, медленно, мощно передвигающихся. Сам сбой не показан, бегло возник лишь Клинтон, быстро (усилием воли?) ликвидировавший его. Озабоченное, сосредоточенное лицо Клинтона виделось совсем вживую. [см. сны №4645, 4646]
Мысленно напевается (задорно): «Шаловливый носик выглянул из травки».
Нам нужно пересесть на другой трамвайный маршрут, приблизительно знаю, где нужно выйти. Это место на миг визуализируется - залитая светом многолюдная улица со светлыми зданиями и пешеходами в светлой одежде. Но по инициативе Нумы выходим в безлюдном мрачноватом, похожем на пустырь месте. Нума стремительно бросается вперед, уверенно бежит вверх по изрытому, покрытому черной землей склону. Пыхтя, следую за ней, неотступно думая, что никогда раньше тут не бывала. Взобравшись наверх, оказываемся на остановке. Здесь так же пустынно и темно, место похоже на еще не застроенную окраину светлого города. Понизу тянется узкий овраг с талым снегом на дне. Около Нумы оказывается женщина с двумя ребятишками. Дети копошатся на краю оврага. Старший мальчик пробует спуститься, теряет равновесие, падает ничком в грязно-серую, с желтизной, снежную жижу. Брезгливо говорю: «Мокрый, фу, противный снег». Но ребенок, похоже, не ощущает никакого дискомфорта.
Закупив продукты к празднику, возвращаемся с переполненными сумками. Осталось заняться пирожными, кто-то предлагает купить вместо пирожных пончики. Видим румяные аппетитные пончики в нитяной сетке, отказываться нет причин, предложение принимается.
Мысленная, незавершенная фраза: «Марья Ивановна Власова по мнению Бориса Михайловича...».
Спокойный полнометражный сон, в котором я держала за стебли несколько головок крепкого молодого свежего чеснока.
Чем-то занимаюсь среди каких-то людей. Обнаруживаю исчезновение сумки (украли?) Вяло огорчаюсь, предпринимаю вялые попытки ее отыскать. Куда-то иду, натыкаюсь на других людей. Около меня оказываются девушки. Идут рядом, как бы между прочим говорят, что в селении Адамс недовольны тем, что я приезжаю только по праздникам. Все еще думая о пропаже, переспрашиваю, слишком часто или слишком редко я, по мнению сельчан, приезжаю. Девушки повторяют, что там недовольны тем, что я приезжаю только по праздникам, и дают понять, что сообщают мне это конфиденциально (сон был призрачно-неуловимым).
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «Хорошо пойти куда-нибудь, держа в руках...».
Мысленные фразы (флегматичным женским голосом): «Я не. Я ни за что. Вот пойду и скажу что-нибудь такое» (эдакое).
Мысленная фраза: «Комбинатор может земным (поклоном поклониться)» (слова в скобках не произнесены, но заготовлены).
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «...причем предбанник из-за незаконников вывели наружу».
Обрывки мысленных фраз: «Но это ... Как говорят, наш фонарик не зря...» (окончание первой фразы не запомнилось, вторая не завершена и является идиомой).
Лежа в своей реальной постели, вижу на полу черную (толщиной с палец) извилистую трещину, пересекающую комнату на расстоянии с полметра от дальней стены.
На крыше высокого здания стоит, опершись на металлическое ограждение, парень и методично плюет на тротуар. Плевки шлепаются то передо мной, то позади меня. Я уверена, что чтобы не заполучить плевок, нужно просто спокойно пройти этот участок. И оказываюсь права (парень виделся немного сверху; себя, идущую вправо, я тоже иногда видела сверху).
Жарю оладьи. Кто-то (невидимый) говорит, что для этого потребуется «часа два».
Несколько неуклюже бегущих, иногда на бегу запинающихся малышей. Их бег — всего лишь игра, забава.
Мысленная фраза: «Вдруг вижу — жена сидит, на пяльцах вышивает». Смутно, в серых тонах видится вышивающая на пяльцах женщина.
Предпраздничная атмосфера. В большом светлом холле находятся Фуфу, Лучик (дошкольник) и несколько невнятных фигур на периферии. Разговариваю о чем-то с Лучиком, появляется похожий на бродягу мужчина с котомками, просит у меня спички (закурить). Спрашиваю Фуфу, кто это, она говорит, что это свой, указываю ему на лежащий на приступке коробок спичек.
В большой полупустой казенной комнате с голыми стенами поправляю сбившиеся пеленки, в которые завернут грудной младенец. Он, совсем крошечный, лежит в картонной, по его размеру, коробке и пеленки сбивает потому, что ему мешает гул голосов находящихся в комнате людей. Снова и снова бережно извлекаю дитя из коробки, расправляю пеленки и кладу малыша обратно.
В финале сна сидим за столом во дворе, окруженном аккуратно побеленными мазанками. Рассеянно смотрю перед собой, вижу на крыше соседнего домишки Фукса и Нуму, которая, судя по огромному животу, находится на последнем месяце беременности. Оба медленно подходят к краю, смотрят вниз, собираются спрыгнуть. В тревоге предполагаю, что они хотят покончить жизнь самоубийством. Думаю, что дом для этого недостаточно высок, но покалечиться можно. Они прыгают, сначала Фукс, за ним Нума. Легко приземляются, подсаживаются к нам. Не могу придти в себя, с облегчением избавляясь от ужасных предположений и не переставая удивляться, как легко и удачно они спрыгнули. Вспоминаю, что когда-то раньше то же самое, с такой же целью проделали Берберы. Эмоционально напоминаю всем тот давний эпизод.
Два-три сна, в которых мы что-то обсуждали.
Мысленные фразы (женским голосом): «Пятнадцать. Или специальную двадцатиметровую объяснительную записку».
Мысленная фраза-сообщение (женским голосом): «Там ласточки бьют гнездо, со свинками».
Мысленная фраза (насмешливо): «Вино шесть лет хранятся, а...» (последнее слово разобрать не удалось).
Мысленная фраза (энергичным мужским голосом): «То, что спалОсь — хорошо спАлось, хорошо».
Мысленная, неполностью запомнившаяся, несколько раз повторившаяся фраза: «Отчаянье и жестокость, с одной стороны...» (с одной точки зрения).
Мысленная фраза: «Прославляющий лидер». Проснувшись, сомневаюсь в прилагательном - в голове шевелится, сменяя друг друга, созвучная пара «прославляющий» и «ославляющий».
Справа находится пологий склон большого холма. Слева к нему примыкает взрытое безжизненное пространство. Над этим безлюдьем, почти касаясь его, медленно клубится нечто среднее между тучами и туманом. Оно нисходит сверху, в виде темноватой мглы, подвижной, незаметно темнеющей и сгущающейся. Пока в ее окраске доминируют светло-серые оттенки с проблесками тускловатого света.
Мысленная, несколько раз повторившаяся фраза (энергично, заинтересованно): «Ишь ты, как интересно». Фраза то ли выпала из сна, то ли ею мое пробуждающееся сознание отреагировало на сон.
Мысленные, неполностью запомнившиеся фразы (мужским голосом): «...дом, который, если бы он купил его, то ему пришлось бы доплачивать. Впрочем...» (фраза обрывается; имеется в виду, что доплата необременительна для того, о ком идет речь).
Незапомнившееся продолжение сна предыдущей ночи. [см. сон №1138]
Покидаем жилье, собираясь переехать в незнакомую страну. Обхожу напоследок помещения - комнату и подвал. И там и там масса вещей, которые мы оставляем, все покоится на своих местах. Комната (большая) включает все жилые зоны. В спальной зоне на одной из кроватей лежит Петя (поверх постели, в одежде). Спрашиваю, хочет ли он, может ли выслушать кое-что интересное о некоторых из оставляемых нами вещей. Он без энтузиазма соглашается, я что-то рассказываю. Показываю кое-что из мелких вещей родственнице (сновидческой), спрашиваю, готова ли она выслушать истории о них. Родственница не возражает, что-то рассказываю и показываю. Оказываемся с ней на улице Сапирга, у книжного магазина, отправной точки нашего убытия. Подходит тетушка Матильда*, радостно улыбается, сердечно говорит: «Здравствуй, Вероника! Как дела?» Смотрю на ее улыбающееся лицо, отвечаю: «Ой, у меня уже нет никаких сил, никаких сил, я еле дышу» (в моем ответе лишь констатация факта, без эмоциональной окраски).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Ах, нет ... через нее не пролезет».
Запущенный, темноватый зал клуба. На приподнятой сцене стоит стол и несколько стульев. Леся и еще две женщины, привычно устроившись за столом, приступают к рисованию. Похоже, занимаются этим здесь не впервые. Рисуют, отключившись от всего остального. С любопытством смотрю на склоненные головы, на банки с красками, на красивые кисточки. Вскользь окидываю взглядом работы, полагая увидеть заурядное (как к тому располагает ординарный вид женщин и затрапезность обстановки). Увидев работы, теряю дар речи. Казалось, женщины не подозревают, что выходит из-под их рук. Напускаю равнодушный вид, чтобы не спугнуть, оставить рисовальщиц в их поразительном неведении. Спрашиваю, можно ли посмотреть картины - не те, что сейчас, с поразительной быстротой завершены, а те, что нарисованы раньше. Мельком вижу их свернутыми в трубку и торчащими то ли из сумки, то ли из проволочной корзины для бумаг, на полу, позади рисовальщиц. В нетерпеливом ожидании спускаюсь со сцены, сажусь на ближайший стул. Представляю, как одна из женщин протягивает стопку вожделенных картин - большие полотна, написанные на пухлом изумрудном материале. Появляется Петя, шепотом рассказываю, что произошло. «Их картины - это выход ПОДСОЗНАНИЯ в чистом виде. Они изумительны, это что-то необыкновенное», - говорю я. Петя садится рядом. А я все не могу увязать обыкновенную, часто задиристую Лесю с ее богатейшим даром и со смыслом этого дара (в отношении двух других, немного знакомых мне женщин думаю то же самое). Леся приносит свернутую в рулон картину и возвращается к столу. Картина написана на пухлом изумрудном материале, который виделся мне в воображении. Но в ней нет того волшебства, притягательности, таинственности. С разочарованием признаюсь Пете, что это совсем не то. Петя говорит, что судя по тому, что говорили женщины там, за столом (с ним или между собой), они вообще не склонны представлять свои работы на публику.
