Незабвенная наша Мицци (но внешне на нее не похожая) сидит на кухне и спокойно смотрит на меня. Спохватываюсь, что она давно не кормлена, мою под краном ее посудину (чтобы налить молока) и сетую сестре, что то и дело забываю кошку кормить (сон нецветной, отчетливо виделись лишь смываемые мной объедки в кошачьей плошке).
Нахожусь с визитом у родителей*, замечаю, что у них расплодились тараканы. Помогаю уничтожать тех, которые появляются на виду, пользуясь для этого газетными листами, с трудом подавляя отвращение и вспоминая, что у нас дома тараканов нет — мы пресекли это явление в зародыше (родители виделись более чем условно, интерьер комнаты — получше, а тараканы и газеты — совсем как наяву).
Занимаясь домашними делами, замечаю в комнате довольно крупного, противно-мягкотелого серого паука. Осторожно (чтобы случайно не коснуться) отлавливаю его в маленькую банку, закрываю крышкой, немереваясь, закончив дела, вынести его из квартиры. Говорю об этом маме* и добавляю, что может быть просто выпустить его там на волю. Мама горячо возражает, напоминая, как опасны эти пауки (переносчики какой-то инфекции). Сон бегло показывает фрагмент солнечной улицы с редкими светлыми прохожими и там же (условно) — меня, с пауком в банке. Закончив домашние дела, беру банку — паук теперь видится серым мягкотелым крошечным человечком. Стоит там, почти упираясь головой в крышку. Сон показывает (укрупненно) его лицо, все в мягких морщинах, с потухшим взглядом существа, которому крепко в жизни досталось (и достается). Проникаюсь невольным сочувствием — и просыпаюсь.
Смутно запомнившийся сон, действие которого происходит в моей (сновидческой) комнате. Кроме нескольких знакомых мне людей здесь присутствуют два (незнакомых мне наяву) человека из селения Адамс и пара неопрятных уличных кошек. Люди селения Адамс ведут себя непозволительно бесцеремонно, по-хозяйски, что вызывает у меня недовольство, которое я (неагрессивно) демонстрирую. К финалу сна все персонажи исчезают. Оставшись в комнате одна, вдруг вижу на лежащем на полу матрасе двух маленьких кротких чистых котят. Решаю было отправить их на улицу, но через незакрытую дверь вижу, что идет дождь. В замешательстве не знаю, что предпринять (сон был нецветной, в неопрятных темноватых тонах, все виделось нечетко, исключение составляли эти два светлых котенка и прозрачные капли дождя).
С трудом ориентируюсь в незнакомом городе, периодически мысленно отмечая схожие с моим городом ориентиры, расположенные здесь по-иному (то есть город этот был, в каком-то смысле, запутанным двойником моего), мне нужно попасть на автобусную остановку. Иду по жилому кварталу, дохожу до широкого длинного крутого спуска. Останавливаюсь, изучающе осматриваюсь, замечаю каменистый V-образный водосток, решаю спускаться по его, сухому сейчас, дну. Чуть ли не неожиданно для самой себя лихо съезжаю по камням, почти без усилий сохраняя равновесие. Внизу, у тротуара, устье водостока расширено, там, по левую руку от меня, лежит живой крокодил (которому, как я тут же представляю, ничего не стоит сожрать меня в этом V-образном устье). Лягнула его разок, и примерялась пнуть еще раз (другой ногой). Крокодил не реагирует, оказываюсь на тротуаре. С автобусом вышла накладка, чувствую, что опаздываю, прибавляю ходу. Мимо проезжает старая разболтанная легковушка, хватаю ее за дверцу багажника, та откидывается вверх, машина останавливается. Сажусь рядом с водителем, трогаемся в путь (с поднятой дверцей, что меня слегка беспокоит), долго не могу замкнуть пряжку ремня безопасности. Спустя некоторое время продолжаю путь пешком, поглядывая на истрепавшиеся при спуске по камням туфли и прикидывая, как их можно привести в порядок. Добираюсь до нужного места (оказавшегося музеем), вхожу в просторный, украшенный экспонатами холл. Служительница музея, навалившись грудью на черную мраморную мемориальную плиту, стирает с нее заметный слой пыли, что-то думаю по этому поводу (сон был цветной, все виделось живьем).
С интересом наблюдаю за медлительным черным, довольно крупным пауком. Он был в хитиновом панцире, лапки его тоже были типично жучиные, но во сне, не отдавая себе в этом отчета, я однозначно принимала Существо за паука. [см. сон №8715]
Лежа в постели, с любопытством слежу за паучонком, детенышем паука из предыдущего сна. Почти круглый (с ноготь большого пальца), он проворно исследует поверхность нижней половины моего живота, то и дело зачем-то приостанавливаясь. Забеспокоившись в конце концов, не выбирает ли он место для укуса, я паучонка стряхиваю (все виделась отчетливейше). [см. сон №8714]
Мысленно пересказываю якобы приснившееся: «Мы с Петей находимся в многолюдном месте. С нами вместе крутится ... собака» (прилагательное не запомнилось). Смутно видится плотная толпа одинаковых условных (бесплотных?) черных фигур, среди которых стоим мы с Петей (реальные, условно видимые), и вертится вокруг нас вживую видимая крупная светлая добродушная собака (типа лабрадора).
На высоте с полметра над землей тянется длинный, уходящий концами за границы поля зрения металлический трос (технического устройства), в сплетениях которого запуталась светлая пятнистая кошка. С попавших в плен троса лап содраны кожа и мышцы, выглядит это ужасающе (даже при том, что кошка спокойна). Решаю ей помочь, но присмотревшись понимаю, что лапы зажаты слишком крепко (все виделось натуралистично).
Занимаюсь своими делами за письменным столом, придвинутым к стене светлой, полной воздуха комнате. Справа, через открытое окно бесшумно влетает черная птица (ворон?) По-свойски опускается на край стола, заинтересовывается лимонным кексом с изюмом (уже общипанным мной со всех сторон). Осторожно склевывает крошки, не теряя бдительности и припадая, готовая взлететь, при слишком резких движениях — моих и двух условных фигур, стоящих в заднем левом углу. Не желая мешать пернатой гостье (она воспринималась как существо женского пола) приостанавливаю свою деятельность, украдкой наблюдая за птицей. Осмелев, она начинает отламывать кусочки от кекса, потом пытается зажать его в клюве целиком (он был размером с детский кулачок), и потерпев поражение, бесшумно исчезает (все виделось предельно ясно, за исключением бегло показанных светлых фигур за моей спиной).
Мощный дикий бык, покрытый ржаво-коричневой шерстью, свисающей под брюхом неровными космами, стоит на открытом пространстве (головой вправо). Подравниваю ножницами, довольно небрежно, нижнюю кромку шерсти с правой стороны его брюха (стригла от хвоста к голове, все виделось вживую).
Энергично складываем ненужные вещи в большой фанерный ящик. Ненадолго отвлекаемся, чтобы переправить куда-то нескольких симпатичных крепеньких темных котят (они нам ни к чему). Продолжаем заполнять ящик, и тут из задней (смежной) комнаты появляется более мелкий и не такой крепкий собрат темных котят. Смотрим на него. Сестра предлагает и его переправить. Но я, тронутая его слабостью (и, возможно, в глубине души полагая, что он избежал общей участи неспроста), говорю: «Нет, это будет жестоко». Быстро дозаполняя ящик, обдумываю, как обустроить быт котенка — как и чем кормить, из каких плошек (которые даже ненадолго визуализируются). Сон был светлый, натуралистичный, я не видела лишь лиц персонажей, находившихся с нами в комнате.
Крупный пятнистый серо-бело-рыжий зверь (похожий на поджарую собаку) появляется из-за правой границы поля зрения и неспешно бежит влево. Внезапно вскидывает голову с простодушно приоткрытым ртом и, как бы что-то увидев, прибавляет ходу.
ИДИЛЛИЯ Старый добротный, неогороженный хутор, где живет Петя со своими домочадцами. Нахожусь у них в гостях (возможно, впервые). Бегло показанное семейство и два-три наемных работника занимаются своими делами, я брожу в стороне (слева), наслаждаясь природой и свежим воздухом. Справа появляется несколько крупных поджарых собак разной масти (решаю, что они появились на хуторе только что). Бегут легкой трусцой мимо меня. Последняя (беловатая) на ходу говорит мне: «Привет!» На миг удивившись, спрашиваю: «Откуда ты?» Собака, не останавливаясь, говорит: «Из Кирагата». Иду искать Петю, чтобы рассказать ему об этом. Обнаруживаю его в одном из укромных уголков, около старой крепкой темно-коричневой скамьи, полуприкрытой высокими разросшимися кустами. Там Петя (ребенком лет шести), стоя на коленках, придерживает на скамье смирного черного кролика. Не удивляясь (и отдавая себе в этом отчет) превращению Пети в ребенка, говорю (как взрослому): «Петя, ты знаешь, одна из ваших собак разговаривает. Она сказала мне: привет, я спросила: откуда ты, она сказала: из Кирагата» (сон был восхитительным и восхитительно натуралистичным).
Возвращаясь домой, вижу на лестничной площадке серо-белого котенка. Крошечный, он неуклюже топает в сторону уже открытой мной (сновидческой) квартиры. Забавный, славный котенок, но у нас дома уже есть кошка (и сон мимолетно показывает ее в прихожей). Смотрю на котенка, а он вдруг говорит детским голоском: «Я хО-о-очу гулять. Гулять. А ты умеешь гулять?» Чтобы не вводить его в заблуждение, с сожалением закрываю дверь — мы не можем взять его, у нас уже есть кошка. P.S.Излагая сон, испытываю неловкость по поводу того, что закрыла дверь перед носом крошечного, да к тому же говорящего Существа. Но этот необычный котенок не выглядел беспомощным. Может быть он просто хотел поговорить со мной?
Мысленная, незавершенная фраза: «То, что регулярно происходит в этой стране и сказывается на близлежащих...».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (спокойным женским голосом): «Атака первых ...».
Мысленные, частично запомнившиеся фразы (женским голосом): «... недалеко. Вам нужно налево, направо, налево, направо» (речь идет о маршруте; возможно, было сказано не «Вам», а «Нам»).
Мысленное, дважды, с расстановкой повторенное (женским голосом) слово «Бомовин».
Обрывок мысленной фразы: «...и я говорила: что же, бабушка, может, похлопочем, но она...».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Как же вы не ... и раскрыли себя-то самого?»
Остаюсь ночевать в квартире малознакомых людей, предоставленная мне кровать стоит в спальне хозяев. Утром сажусь на кровати, снять ночную рубашку. Рубашка не снимается. Изгибаясь, чтобы ее стянуть, чувствую, что в мою сторону поглядывает проснувшийся хозяин дома (нам всем лет под сорок). Рубашка не снимается ни в какую. Попытки ее стянуть сопровождаются тягостными физическими ощущениями, достигающими почти нестерпимой силы. Это вынуждает от них отказаться, иду в ванную в рубашке. Участники сна увлекают меня в одну из комнат, что-то обсуждаем с находящимися там лицами. У меня нейдет из головы, что я неумыта, не почистила зубы, не приняла душ. Не выдержав, говорю об этом окружающим.
Мысленные фразы (женским голосом): «Нет, если не сильно. Надо пораньше немножко подойти».
Мысленные фразы (мужским голосом, первая спокойно, вторая взвинченно): «Я не мог. Я не мог развернуться!»
Четыре тонкие, вытянутые в высоту, темные прямоугольные пластины с рядами небольших сквозных прямоугольных прорезей. Ячейки прорезей светятся чистейшим светом, источник которого находится с их тыльной стороны. Все это выглядит как TABULA RASA (непонятно, в каком смысле — как изначальная или полученная путем стирания). С помощью похожего на проектор аппарата на пластины поочередно наводят впечатывающееся в них теневое изображение. Оно ложится на ячейки сложным, похожим на восточную вязь, узором.
Кто-то (возможно, я) режет на тонкие прозрачные ломтики (как копченую колбасу) большой кусок сырого мороженого мяса.
Прихожу к Кире, в просторную (не похожую на ее реальную) квартиру. Вижу над внутренней лестницей полки с безделушками, спрашиваю, откуда столько красивых вещей. Она отвечает, что их подарил Сефич*. На меня наваливается чудовищная сонливость, из последних сил раздеваюсь, ложусь на диван. Дремлющая там Кира просит, чтобы (пока она спит) я присмотрела за близнецами. Они собираются пускать мыльные пузыри, так чтобы спустились для этого во двор. По-прежнему во власти чудовищной сонливости, с трудом одеваюсь, иду к близнецам. Они действительно приготовились пускать мыльные пузыри, но поскольку дети уже взрослые и рослые, то и емкость для мыльной воды у них размером с ведро, а соломинки толщиной с палец. Уладив с ними дела, отправляюсь домой. Иду по дороге, вижу справа, на вершине кручи, школу (или детский сад). Около меня возникает малыш, будто бы спустившийся оттуда. Взбираюсь с ним (без особого труда) по почти отвесному склону, на котором ни деревца, ни кустика, лишь жирный чернозем. Вхожу в калитку (забор идет по кромке кручи), передаю ребенка воспитательнице. Поворачиваю обратно, но сделав лишь шаг и увидев немыслимую крутизну склона (и как далеко внизу вьется моя дорога), цепенею от страха. Возвращаюсь к воспитательнице, спрашиваю, нет ли другого выхода. Она отвечает, что, конечно же, есть путь, которым все пользуются. Объясняет, как туда пройти, вижу (не сдвигаясь с места), что это нормальный, ровный путь, только невероятно длинный.
Мысленная фраза (неспешным женским голосом): «Не знаю, почему это вдруг наступает так внезапно».
Лакомимся с Петей в симпатичном кафе. Напоследок заказываем кофе, оплачиваем счет, но от кофе отказываемся (или нам его не приносят, не запомнилось). Просим вернуть деньги, возникает волокита, перемещаемся по большому зданию, в котором размещено кафе. Петя засыпает на краю низкой сцены, я иду на разведку в запутанный универмаг (со множеством галерей, переходов, прилавков). Возвращаюсь к Пете, идем снова в кафе, решив получить хотя бы кофе, раз в деньгах нам отказывают.
Мысленная фраза (решительным тоном): «Бебен такое — (это) поиск трубы».
Мысленные фразы (женским голосом): «Сейчас мы едим, а вот тогда... А вот тогда, (как) сказал этот умный человек».
Мысленная тирада (такое впечатление, что она рождается прямо в момент произнесения, слово за словом): «Как это, не веря в любовь, верить, что тебя могут исправить? Ведь любовь — это один из элементов исправления».
Школьный урок. Дородный учитель вызывает кого-то отвечать, ставит оценку, сообщает классу. Вызывает следующего, тот встает из-за парты и только было открывает рот, как учитель говорит ему оценку. Произносит фамилию следующего, и тут же говорит оценку (ученик не успевает даже встать). В таком духе оценивается еще несколько учеников. Мне кажется, что прием несколько затянулся, и тут вызывают меня. Встаю, мгновенье медлю, задиристо говорю: «Я хочу посмотреть, сколько я стою. Только не «кол», ладно?» Учитель, тоже чуть помедлив, отвечает: «Пять» (строго говоря, это было не бесспорно, я вовсе не была отличницей).
«Пошла! Пошла, пошла, пошла! Она не хочет, душечка, чтобы ее выкидывали!» - восклицаю я, в изумлении глядя на внезапно ожившую большую тряпичную черепаху. На моих глазах она решительно сползает с кузова старого игрушечного грузовика и направляется прочь от него, к стене. Ее недовольный вид красноречиво говорит о том, что лишь чрезвычайные обстоятельства вынуждают ее, игрушечную черепаху, самой о себе позаботиться - надеяться абсолютно не на кого. Пластмассовый выцветший грузовик и нахлобученная на него тряпичная черепаха (красивая, но с большой дырой на панцире) приготовлены нами с Петей (дошкольником) на выброс. Мы сидим тут же, в комнате, левее, я развлекалась тем, что награждала малыша звонкими шутливыми поцелуями. Вот тут-то мое внимание и привлекла ожившая черепаха. Смотрю не нее, не отрываясь, отчетливо вижу красивый, искусно сшитый из разноцветных лоскутков панцирь, с правой стороны которого зияет рваная дыра. Чувствую настроение черепахи, и в величайшем изумлении, проникнувшись сочувствием к беглянке, восклицаю: «Пошла! Пошла, пошла, пошла! Она не хочет, душечка, чтобы ее выкидывали!» P.S. Сейчас, излагая сон, я могла бы сказать, что характером черепаха была в милновского Иа-Иа.
В двух снах доказывалась правота действий, относящихся к Прошлому или к Настоящему.
Сразу же по окончании сон скользнул украдкой вбок, влево, за границу поля зрения. Действие его было сознательным, в нем явно чувствовалось желание незаметно скрыться. И это, кстати, далеко не первый случай, когда мне удается (неумышленно) обнаружить сознательное убегание сна.
Брожу по многолюдному рынку, мне нужно купить два гроба. Разыскивая их, безостановочно машинально повторяю двух- или четырехстишье. В людской тесноте вижу, кажется, то, что ищу. Правда, гробы (их было именно два) выглядят залежалыми, их блеклые шершавые доски рассохлись, посерели. При ближайшем рассмотрении оказывается, что это похожие на них размером ящики. Но потом нахожу и гробы.
Чем-то занимаюсь среди каких-то людей. Обнаруживаю исчезновение сумки (украли?) Вяло огорчаюсь, предпринимаю вялые попытки ее отыскать. Куда-то иду, натыкаюсь на других людей. Около меня оказываются девушки. Идут рядом, как бы между прочим говорят, что в селении Адамс недовольны тем, что я приезжаю только по праздникам. Все еще думая о пропаже, переспрашиваю, слишком часто или слишком редко я, по мнению сельчан, приезжаю. Девушки повторяют, что там недовольны тем, что я приезжаю только по праздникам, и дают понять, что сообщают мне это конфиденциально (сон был призрачно-неуловимым).
Университетский кампус (или Академгородок). Корпуса разбросаны по заросшему старыми деревьями пространству, где так хорошо чувствуется природа, просто природа. Группа научных сотрудников беседует под деревьями. Пожилой, по-мальчишески стройный мужчина в элегантном светлом костюме заговаривает о том, как молода может быть душа человека, достигшего сколь угодно преклонного возраста. Тон свидетельствует, что говорится о личном (очень личном). Я тоже нахожусь здесь, хотя не имею к этим людям отношения. Присутствую в непонятном качестве, будучи знакома с женщиной этой группы (она привела меня сюда). Вдруг вспоминаю, что не почистила зубы, в панике устремляюсь в поисках укромного угла. Натыкаюсь в кустах на источник воды, тщательно чищу зубы оказавшейся в руках зубной щеткой (она была даже в футляре). Заканчиваю туалет, внимание привлекается движением на периферии поля зрения, перевожу туда взгляд. На широкое крыльцо одного из корпусов выходит молодая красивая женщина, яркая брюнетка с броским макияжем, довольно упитанная, в черном платье с шипами, ремнями и прочим. Я увидела ее в тот момент, когда она шлепнулась на попу, поддерживаемая с двух сторон молодыми крепкими мужчинами. Еще два-три таких же, с аппаратурой для съемок, находятся рядом. Понимаю, что красотка — фотомодель. Плюхнувшись на крыльцо, она откидывается на спину, вытягивается в струнку, замирает. Как следует рассмотрев модель со всеми ее ремнями, пряжками и подтяжками, догадываюсь, что она в садо-мазохистском наряде. Мужчины, завершив съемки на крыльце, намереваются продолжить их где-то еще. Двое ухватывают модель за ноги и волокут с крыльца вниз. Тело модели, неподвижное и потому похожее на куклу, подпрыгивает на ступенях, вызывая у меня смятение.
В этом сне я находилась с визитом в селении Адамс, и в финале испытывала (по незапомнившемуся поводу) крайнюю неприязнь к чем-то занятой поблизости Анели.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза (женским голосом): «Хотела в ... общего развития, однако (преуспела только в)...» (слова в скобках не произнесены, но уже заготовлены).
Мысленно произношу (в финале сна): «Беря трудоустройство Лиды и Ко...» (фраза обрывается). В ритме фразы складываю шарф.
Человек, некоторое время безуспешно ждавший взрослую дочь, звонит ей по уличному телефону-автомату и спокойно спрашивает: «Ира, ты куда пошла?»
Мысленная, незавершенная фраза (задумчивым женским голосом): «Получится в Подмосковье».
Малышке давно пора спать, но она все не угомонится. Негромко зову ее: «Ник! Ники!»
Мысленная фраза (женским голосом): «Расскажи мне, как они называются, я хоть узнаю, где они находятся».
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (мужскими голосами). «...а максимум сто сорок человек». - «Ого!» (имеется в виду, что еще совсем недавно количество учеников того, о ком идет речь, исчислялось единицами).
Мысленные фразы (женским голосом, резко): «...жаешь? Что ты думаешь?» (первое слово разобралось неполностью).
Ищу свободное место в необъятном библиотечном зале. Здесь нет (или я не запомнила) письменных столов, лишь красивые мягкие удобные кожаные кресла. Они могут раскладываться (наподобие шезлонгов), чем пользуются посетители, когда хотят отдохнуть. Осторожно переступаю через два разложенных. Лежащая в одном холеная женщина высокомерно прошлась насчет того, что я неправильно действую в поиске. Мужчина, которому адресована тирада, выслушивает ее без комментариев. Устремляюсь в дальний левый угол, где вижу несколько свободных мест.
Мысленные фразы (спокойным женским голосом): «Два дня ушли. А теперь как будет хорошо».
Рена собирается в командировку в Москву. Спровоцированная услышанным (или поддавшись собственному импульсу), решаю к ней присоединиться. Не предупредив начальство, осуществляю задуманное. Вот мы уже в Москве, идем к месту назначения, за нами, в некотором отдалении, следует Окнес (наш сотрудник). Признаюсь Рене, что отправилась в Москву самовольно, по личному делу. Замечаю большой черный пистолет в своей руке. Решаю, что не стоит нести его в открытую, кладу в сумку. Рена дороги не знает, веду ее я. Путь непрост — вследствие ремонтных и строительных работ приходится форсировать и обходить всевозможные препятствия. Путь так петляет, что иду по наитию. Выбираемся на площадь, оглядываюсь, безуспешно взывая к памяти. Из ближайшего помпезного строения доносится сообщение: «Выход к Институту Стандартов". Понимаю, что строение является станцией метро, а упоминание Института Стандартов свидетельствует, что мы на правильном пути. Теперь перед нами простирается нормальная, прямая дорога, спокойно идем по ней. Рена останавливается, за ней останавливаюсь и я, опустив на землю сумки. Рена начинает их обыскивать. Справившись с ошеломлением, холодно говорю: «Мадам, вы...» (окончание не запомнилось). Справа подходит смутно видимый мужчина в темной одежде. Вмиг молча, непонятным образом пресекает деятельность Рены, возвращая ситуацию в нормальное русло (персонажи виделись условно, остальное — отчетливо).
Внимательно осматриваюсь в жилой комнате, чтобы понять, чем она сейчас отличается от реальной (комната не ассоциировалась ни с одной, знакомой мне наяву — повидимому имеет место вспоминание сна в сновидении).
Яркий красочный, натуралистичный сон о том, как в большую квартиру, где в тот момент находилась лишь я, входит несколько пестро одетых, незнакомых мне людей. Это вызывает довольно острое чувство тревоги, которое спадает после того как незнакомцы просят у меня всего лишь какую-то мелочь (типа коробка спичек), и получив просимое, исчезают. Тревога полностью рассеивается, весело рассказываю о произошедшем появившимся в комнате друзьям (все мы молоды и живем вместе). Завершаю рассказ шутливой, двусмысленной фразой (о себе): «Девочка хорошая дала всем».
Окончание мысленной, издалека донесшейся фразы (быстрым женским голосом): «...а о Азии ничего не рассказываю».
Мысленная фраза (женским голосом, эмоционально): «С тринадцатого августа я ищу сопротивление».
Мысленные фразы (женским голосом, задумчиво): «Типа увести с собой или остаться. Типа массового слияния».
Мысленное слово: «Элькана».
Негромкая трель телефона (не снаружи, а как бы в моей голове).
Мысленная фраза (строгим женским голосом): «Ну-ка, пошли-ка домой-ка, действительно!» (похоже, что это адресовано непослушной ребятне).
Покрытая матовым налетом инея ледяная бескрайняя полярная равнина. Человек в темной одежде толкает перед собой сани (похожие на финские, с более короткими полозьями и более низкой спинкой). На санях сидит еще один человек, к спинке приторочен темно-красный тюк (цвет которого оживляет картину). Первый человек переходит на бег, разгоняет сани, плюхается на тюк.
Что-то примеряю в небольшом магазине, заставленном длинными стойками с одеждой. Ничего не подобрав, снимаю со стойки плащ, застегиваю его на кнопки. Обнаружив перекос, начинаю рывком расстегивать. Вижу, что застежки могут оборваться, расстегиваю аккуратнее. Наматываю на шею длинный светлый шарф, с которого скатывается несколько капель воды, и иду к выходу.
Мысленные фразы: «Чинить хотите? Мы вам дадим денег».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «Так из позы ... и зарожденного...». Речь идет о зачавшей женщине (не о позе зачатия, а о чем-то другом, смутно изображенном).
Узкий невысокий бортик (возможно, по краю кровати) с неровной верхней кромкой. Выравниваю ее с помощью примитивного инструмента (или просто ладонью).
Идем с Петей в кино, он берет с собой старый велосипед. При спуске на параллельную улицу натыкается на ветки дерева, на нижних веках выступают слабые полоски крови. Виновато думаю, что когда Петя со мной, с ним почти всегда происходит что-то травмирующее. Петя оставляет велосипед под деревьями, он раздумал на нем ехать. Отвожу велосипед домой. Вернувшись, обнаруживаю на дереве записку, Петя сообщает, что встретил несколько человек из селения Адамс и ушел с ними в другой кинотеатр.
На металлической сетке старой железной кровати лежит чуть меньшего размера матрац. Взирающие на это невидимые люди спрашивают: «И что будем делать?»
Мысленная фраза, в которой речь шла о футбольном голе.
Мысленная фраза (неторопливо): «Возрождение от врача».
В моей постели оказывает непонятно откуда взявшаяся серая кошка. Позже, находясь уже вне кровати, решаю ее выкупать (она выглядела замусоленной). Бережно, осторожно мою ее в небольшом количестве воды. Почти сразу вместо кошки в ванне оказывается маленькая девочка. Превращение (или подмена?) проходит мимо сознания. О кошке не вспоминаю, сосредоточившись на мытье (под душем) девочки. По мере мытья постепенно снимаю с нее одежду — платье, рубашонку, трусики. Мягко упрекаю малышку, что она не хочет постоять спокойно. Пару раз в просторной ванной комнате, за моей спиной, бесшумно появлялся полубесплотный, неразличимый человек в черной одежде, входивший как бы по своим делам (девочка виделась условно, а кошка — совсем вживую).
Смутно видится, как толстый темный скомканный свитер засовывают в похожий на наволочку чехол. Действие сопровождается мысленным комментарием: «На этот раз модель свитера вошла без осложнений».
Вижу в прихожей отставший кусок обоев и раскрошившуюся в этом месте стену. Удивляюсь - мы поселились тут недавно, а перед въездом в квартире был сделан ремонт. В столовой с обоями все в порядке, но вдруг вижу, что часть одного из полотнищ свободно свисает вниз. С любопытством отгибаю его, вижу четыре квадратных, попарно расположенных углубления, уходящие в толщу стены. В одном лежит сливочное масло (прогорклое), в другом остатки изысканного сыра, в остальных тоже продукты. Предполагаю, что прежние жильцы использовали углубления в качестве холодильника (что логично, если учесть толщину стен). Решаю все выбросить, извлекаю масло, берусь за поддон с сыром, вижу зависшего над ним ежа (уцепившегося за шершавую стенку). Делаю вывод, что углубления имеют ответвления, по которым еж пробирается к продуктам. Оставляю сыр в покое (подумываю впредь подкармливать ежа). Входит Петя, подзываю его к тайнику. Петя подходит с трудом, морщась от боли. Отгибаю обои, тараторю про продукты и ежа (в квартире кроме нас находился неизвестный, солидной комплекции мужчина, которого я на миг неотчетливо увидела).
Мысленные фразы (женским голосом): «Птица? Птица сидит на ветке, бегает (не шелохнувшись)» (слова в скобках не произнесены, но уже заготовлены).
Мысленная фраза (пожилым женским голосом, дрогнувшим на первом слове): «Марк сказал, чтО».
Мысленная фраза: «Вот ты орешь: чтО ты капаешь, чтО ты капаешь». Видится чья-то согнутая в локте рука, по которой стекают капли темной крови.
Разрезаю большой кусок аппетитного сырого мяса.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (возможно, моя, в отношении себя самой): «...угрызения совести, потом серьезная мысленная работа с химическими ингредиентами».
Мысленная фраза: «Кому нужен голый дед в кальсонах, он никому не нужен».
Разговариваю с находящейся у меня в гостях Хелей, в связи с чем-то упоминаю, что училась в школе в Сибири. «Вы? В Сибири? Мне известно, что вы пошли в школу в Ленинграде и закончили школу в Ленинграде», - говорит Хеля. Отвечаю, что это верно, но промежуточные годы я все же провела в Сибири. С удовольствием предаюсь незабываемыми воспоминаниями о той поре. Хеля идет отдыхать, тихо выхожу на огромный балкон. Уже ночь, но балкон ярко освещен, бесшумно щелкаю выключателем, свет не гаснет. Может быть Хеля включила его из комнаты? Оставляю освещение в покое, тихо ставлю на балконе стул. Открывается дверь еще одной комнаты, выходит мама*, беспокоюсь, как бы она своим шумом не разбудила Хелю.
Мысленная фраза (спокойным женским голосом): «(В результате) они будут совершать всё новые и новые ошибки» (за слова в скобках не ручаюсь).
Тщательно, с удовольствием (и полностью этим поглощенная) намыливаюсь, расхаживая по большой, смутно видимой жилой комнате. В двух-трех местах ее условно обозначены группки одетых мужчин. Сон повторяется несколько раз. Каждый раз вживую вижу и осязаю свое тело и густую мыльную пену. И каждый раз что-то безостановочно говорю (спокойным тоном, ни к кому не обращаясь).
Окончание мысленной фразы:«...дителям, по шуткам на строительстве».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (энергичным женским голосом): «Я ... а она этот пакет вытащила из-под пластилина» (два последних слова произнесены измененным — или другим — голосом, спокойным, флегматичным).
Раненую собаку с густой черной волнистой шерстью кто-то (я?) опускает в светлую сумку. Думаю, что сумка может испачкаться кровью. Собака не выглядит страждущей, и даже забавляется - грызет карандаш. Со словами «Ну дайте ей палку» (взамен), карандаш забирают. Сумка раза в два меньше собаки, но та свободно в ней уместилась (во сне этот парадокс прошел незамеченным).
Сон о словесном противоборстве двух групп людей. В финале дело происходит в большом подвальном (или полуподвальном) помещении, в центре которого две большие раковины с водопроводными кранами (все это темное, старое). Поблизости, в тазу, плавают (как живые) вареные рыбы. Одни - с белым мясом и частично отвалившейся красно-золотистой чешуей, другие - с темно-болотной, неповрежденной чешуей. Люди вылавливают их черпаками, одну за одной, и переносят в правую раковину (для разделки). На полу образуются натеки воды, говорю, что лучше, проще и быстрей рыб можно переложить, поставив таз на край раковины. Вот он уже там, а я просыпаюсь.
В этом сне фигурировали, среди прочих лиц, женщина по имени Михаль и мужчина по имени Шарон.
Мысленные фразы (с раздражением): «Да ходИте и смотрИте. Где...» (окончание неразборчиво).
Сижу на диване, посреди просторной комнаты. Сосед (принявший образ Сефича*) раскладывает в ней чертежи Исаакиевского собора (их прислал ему друг, вознамерившийся построить ледяную, в натуральную величину, модель этого храма). Все мыслимые поверхности чертежами уже заняты. Когда один из полусвернутых листов ватмана оказывается на диване, с недовольным видом удаляюсь к себе, прихватив по дороге пару светлых деревянных ложек с длинными ручками. Войдя в свою комнату и случайно взглянув на стену над кроватью, вижу множество ползающих и перелетающих с места на место мух. В оцепенении замираю, не понимая, откуда они взялись и как от них избавиться. Мух было два вида — крупные темные и более мелкие полупрозрачные светло-коричневые (и те и другие совершенно непуганые). Решаю отправить их за окно, откладываю ложки, принимаюсь за дело. Каким-то образом становится известно, что если бы не ложки, я бы не обратила внимания на мух, и легла бы спать в полной мух комнате, бр-р-р! Раз за разом захватываю пригоршнями мух и выкидываю в окно. Мух, однако, становится все больше. P.S. Проснувшись, я была настолько ошеломлена приснившимся сонмищем мух, что не сразу поняла, где я. И глядя на освещенный утренним солнцем балкон, поначалу приняла это за свет электрической лампочки, с недоумением подумав, кто и зачем включил посреди ночи на моем балконе свет.
Раскрытая книга, напечатанная похожим на препринтовский шрифтом. Вижу отделенный пробелом от предыдущего абзаца заголовок «Потом». Под ним тянется (почти на полторы строки) предложение, предваряемое индексом (обозначением пункта?) Удается прочесть его первое слово: «Плёнка...». [см. сон №3506]
Открываю маленькую железную дверь из помещения, в котором нахожусь (это что-то типа пустого склада с толстыми каменными стенами). Нерешительно смотрю на валяющийся снаружи мусор. Чуть поколебавшись, кидаю туда скомканную бумагу (кажется, рекламный проспект), от этого резкого движения дергаюсь наяву.
Сижу напротив служащей, оформляющей мой бланк, который должна буду подписать. В бледно-сером тексте с вкрапленными блеклыми фотографиями белеют островки свободных мест, которые заполняет служащая. На фотографиях изображена я (в разном, начиная с детского, возрасте), это будто бы репродукции реальных снимков. Ничего не могу сказать по поводу детских (две из них были групповыми), но на взрослых я совсем не похожа на себя (воспринимаю это, кажется, без удивления). Нечитабельный текст является, как я догадываюсь, чем-то типа досье. На глаза попадается слово «Гиги». Служащая придвигает бланк на подпись. Спрашиваю: «А что такое Гиги?» Она говорит, что судя по тексту, так называли меня в детстве родители. Недоуменно пожимаю плечами, потому что ничего подобного не помню.
Мысленная фраза, состоящая из двух частей (противопоставлений), соединенных союзом «а», в первой части содержится отрицание, во второй — позитивное утверждение с интонационным выделением слова «интерфернально» ("инфернально"?).
Мысленно напевается (задорно): «Шаловливый носик выглянул из травки».
На пустой круглой (похожей на арену) открытой площадке выделывает фантастические трюки велосипедист. Это был каскад чего-то неописуемого по выдумке и четкости исполнения. В последнем номере партнершей велосипедиста должна стать пловчиха. Эффектно изогнувшись, она энергично выныривает (по пояс) из заполненного водой люка, появившегося в передней половине арены, но тут же скрывается в воде. Догадываюсь, что от слишком резкого движения у девушки сползли трусики. Тут она появляется снова и невозмутимо их поправляет. Я и еще пара зевак глазеет на все это, стоя неподалеку, справа. Девушка была в купальной шапочке, в сдвинутой вверх маске для подводного плавания и в закрытом купальнике, так что никакие трусики сползти не могли, но они сползли (сон был не цветным).
