В финале один из персонажей производит в отношении какого-то предмета ординарное (в контексте сна) действие. Однако в полупроснувшемся состоянии умозаключаю (по поводу увиденного), что стабильность форм и стабильность Мира является иллюзией, всё изменяемо - абсолютно всё и в каком угодно направлении.
В конце сна нечетко видимый Исследователь сообщает: «И вот тут-то они иногда вдруг и раскрываются». Речь ведется об определенном типе людей, обладающих скрытыми (врожденными) необычными качествами (положительными), которые удалось выявить искуственно создаваемыми экстремальными воздействиями.
Сопровождающееся сильной радостью воссоединение двух половинок. Они состоят из аморфной серой субстанции (с выходящими за пределы поля зрения границами) и представляются мне половинками гигантского шара. Воссоединение происходит путем неторопливого, неотвратимого поворота соприкасающихся нижним краем половинок навстречу друг другу. Плоскости предстоящего сопрокосновения испещрены лабиринтоподобной системой бугорков, выступы которых совпадают, и в процессе воссоединения сминаются (я проснулась до того, как процесс был завершен).
В крошечном туалете и так не повернуться, а тут еще эта дверца от антресолей, которую (за отсутствием другого места?) поставили здесь. Она мешает мне подмести пол, решаю отнести ее в кладовку. Бегло видится дверь находящейся в подвале кладовки. И раз уж спущусь в подвал, думаю я, заодно досконально исследую содержимое двух стеллажей, все эти мелочи, безделушки, сложенные (прежней?) хозяйкой квартиры (они давно теребят мое любопытство). Бегло видится фрагмент разветвленного, запутанного подвала и пара стоящих там темных стеллажей, заставленных пыльными вещицами. В комнате, где я предаюсь предвкушению удовольствия, появляется маленькая подвижная белокурая девочка. От избытка чувств решаю порадовать и ее, говорю, что возьму с собой в интересное место. В моих руках оказывается батон, пытаюсь нарезать его безопасной бритвой (заведомо непригодной для этого). Входит мама*, говорю, что мы собираемся спуститься в подвал. «Но вы вернетесь оттуда?» - спрашивает мама. «Нет», - ангельским голоском отвечает девочка. Ее ответ, ошеломив меня, заставляет отказаться от мысли взять ее с собой, я за нее пугаюсь (по контексту относившийся к нам обеим ответ я почему-то соотношу только с девочкой).
Идущий с неба луч яркого света образует на покрытой изрытым коричневым грунтом поверхности большое круглое пятно, разбитое непонятной теневой сеткой на множество мелких квадратных световых пятен. Кому-то (не фигурирующему в этом сне) удалось усовершенствовать систему - устранить часть ветвей теневого переплетения, в результате доля закрытой тенью поверхности уменьшилась. Сон демонстрирует это несколько раз, применительно к разным поверхностям. Возникает мысленная фраза: «Безусловно, Ликид — это герой, разгадавший Ликию» (Ликия является названием страны). Воспринимаю это изучение с помощью светового луча относящимся к объектам, удаленным не только в пространстве, но и во времени (может быть, на это навело слово «разгадавший»?). Мне кажется странным, что достоинство усовершенствования оценивается как сокращение тени. На мой взгляд, смыслом его является все же увеличение освещенной площади (и ничто не мешало именно так его и формулировать).
Какие-то люди говорят, что могут предоставить нам с Петей возможность поразвлечься, дадут ключи от пустой квартиры в Москве и от пустующего жилья в Америке, где мы сможем остановиться. Беру ключи (или это был уже, кажется, другой ключ), иду в туалет - вхожу в парадную, поднимаюсь на последний этаж, ключ несколько раз падает на ступеньки, удивляюсь. Далеко не с первой попытки отпираю дверь туалета, слишком долго там задерживаюсь, чуть ли не физически чувствуя, как уходит время, бегло представшее в виде серого туманного внушительного параллелепипеда (в горизонтальном положении, в правой части поля зрения).
Происходившие в этом сне действия и их эмоциональное сопровождение подвергаются скурпулезному психоаналитическому разбору (но без присущих психоанализу аффектов, кушетки и даже без кабинета) - это просто мысленный доброжелательный спокойный диалог (комментарии воспринимались как мысли, идущие как бы немного сверху).
Процесс перехода по узкому мосту через глубокое горное ущелье. Смутно, в сероватых тонах видится ущелье шириной в десять-пятнадцать метров (дна не видно), через которое переброшено бревно со стесанной верхней поверхностью (шириной чуть больше ширины человеческой ступни), перил нет. Начинаю переход с левого края, иду спокойно, пристально глядя под ноги. Часть моего Я смотрит на это со стороны и думает, что если по такому узкому мосту идти медленно, будет почти невозможно сохранить равновесие (тем временем я уже нахожусь близко к правому краю моста), а если идти быстро, равновесие удержать легко, но резко возрастет угроза оступиться. Рассуждающее Я мысленно прикидывает, как изменится ситуация, если мост будет пошире, если связать, например, пару бревен. Гипотетический вариант визуализируется на месте предыдущего, Я-рассуждающее оценивающе осматривает виртуальный фрагмент более широкого моста, прикрепленный к левому краю ущелья.
Человек волей обстоятельств попал в гибельное место, ситуация безвыходна. Но вот ему дают понять, что если он заявит о желании покинуть это место, он сможет уйти, вместе с женой и ребенком. Кроме того, к ним смогут примкнуть, и тем самым спастись, еще два человека, которым поодиночке не выбраться из этого гиблого места никогда. Спасение зависит лишь от него, ему позволят уйти и увести с собой еще четверых, если он скажет, что хочет уйти. Все обставлено так, что, казалось бы, раздумывать не о чем, но в сознании этого человека ситуация не так однозначна. Заявить о своем желании уйти — значит сдаться, а он никогда не сдавался, и как с этим потом жить? Это все равно будет не жизнь, даже то, что в его руках судьба еще четверых, ничего не меняет. Он решает никуда не уходить, остаться. В результате принятого решения у него появляется определенный шанс победить в ранее безнадежной борьбе, однако об этом человеку знать не дают, то есть шанс существует, но втайне от того, кому он предназначен. Визуальный фон был скудным и почти не запомнился - условно изображалось гибельное место, в нужные моменты появлялись смутные фигуры женщины с ребенком и двух одиночек-мужчин, а те, кто ставили герою сна условия, показаны не были вообще.
Сижу с женщиной у стола. Напротив прислонилась к углу темного серванта моя сестра. Вдруг вдоль левой ее ноги (от колена и ниже, с наружной стороны) выступил край чего-то белого. Такое впечатление, что что-то, что было совмещено с сестрой, нечаянно сдвинулось. Присматриваюсь, вижу еще в одном месте такую же выступающую полоску. Смотрю, не отрываясь. Сидящая рядом женщина произносит удивленно: «Ой!» Сестра спрашивает, в чем дело, женщина говорит про полоски. Смотрим на мою сестру во все глаза. На уровне ее левого виска вдруг ярко вспыхивает маленькая зеленая сигнальная лампочка. Еще несколько таких же, но белых, вспыхивает поочередно на уровне ее лица. Пересказываем ей это.
Отправляюсь в сложный путь (куда-то, где уже, кажется, была раньше), но на этот раз теряю интерес к цели путешествия. Этот путь сам перемещал к цели того, кто на него вступил - автоматически движущаяся система дорожек тянулась по пересеченной местности, в том числе по лесам и оврагам.
Три персоны рассматривают и сопоставляют фрагменты чьих-то Сна и Реальности (фрагменты выглядят как цветные слайды, без рамок), делается вывод, что и Сны и Реальность (этого человека?) являются иллюзиями.
Иду по городу. Широкие заасфальтированные улицы его пусты, что, в совокупности с темными громадами безмолвных домов создает впечатление назревающей катастрофы (такое впечатление, что пустые улицы в конце концов поглотят людей). Дохожу до своего дома, где стоит несколько человек, начинаю предсказывать, что нас всех ждет. Люди не обращают на меня внимания, совершаю предсказания бессознательно (как бы являясь пассивным рупором). В какой-то момент обнаруживаю, что глаза мои закрыты, не могу открыть их, несмотря на все усилия. Но вот речь иссякает, глаза тут же открываются, иду домой (на протяжении сна я оставалась бесстрастной).
Некто, условно видимый, преисполнен недоумения по поводу того, что из семян посеянного Добра произросло Зло. На какой-то стадии молодые ростки Добра, взошедшие из брошенных в землю мелких светлых семян, превратились, не меняя внешнего вида, в ростки Зла. Видится грядка с ровными рядами молодой поросли. Побеги (высотой в четверть метра) имеют по несколько полураскрытых матовых темно-зеленых, довольно крупных листьев. Насколько я поняла, имеется в виду частный, конкретный случай, а пример с грядкой — это аллегория.
На дорожке под окнами нашей квартиры появляется темная изящная старинная карета с темными лошадьми. В карете стоит темная железная допотопная печка, из толстой трубы ее бледный, почти незаметный дым тянется в наше открытое окно. Вдоль кареты прохаживаются, попыхивая несовременными папиросками, два-три молодых мужчины в черных фраках и черных цилиндрах (они имеют вид ряженых или пришельцев из другого времени, скорей всего, второе). Угарный газ из печной трубы скапливается в квартире. Говорим молодым людям во фраках: «Вы отравляете нам окружающую среду», они исчезают, вместе с каретой и лошадьми (люди в квартире виделись условно, а происходящее за окном — отчетливо).
Мысленная фраза (жеманным женским голосом, адресованная лицу противоположного пола): «Скажите пожалуйста, это вы на чернослив похожи?»
Женщина, толкающая перед собой черную ручную тележку, торопливо, чуть ли не вприпрыжку пересекает поле зрения.
Мысленная фраза, мягко, настойчиво пробивавшаяся в сознание (не исключено, что она связана с чем-то снившимся): «А сейчас — медленно, но рано».
В конце сна женщина просит меня присмотреть за одним из новорожденных (вторым занимается еще одна женщина). Меня просят перепеленать младенца, если он обмочится, и сон тут же показывает, как это будет выглядеть — темное одеяльце заметно намокнет под завернутым в него ребенком. Потом это происходит на самом деле, и собираясь приступить к пеленанию, я не очень уверенно себя чувствую, у меня нет соответствующего опыта (оба малыша были спокойны и виделись ясно).
Мысленный диалог (мужскими голосами). Скептически: «Ну, и что смешное?» - Задумчиво : «Что смешное... Мама, что смешное?»
Происходившие в этом сне действия и их эмоциональное сопровождение подвергаются скурпулезному психоаналитическому разбору (но без присущих психоанализу аффектов, кушетки и даже без кабинета) - это просто мысленный доброжелательный спокойный диалог (комментарии воспринимались как мысли, идущие как бы немного сверху).
Сон о том, как прекрасно Новое, приходящее на смену Старому. Предстает бескрайнее, заросшее сорной травой пространство, по которому, по колено утопая в сорняках, идет человек. Процесс показан его глазами. Человек видит, как с каждым шагом бурьян перед ним сникает, вянет, опадает, и в тот же миг вместо бурьяна вырастает нечто невообразимо прекрасное.
Обрывки мысленной фразы (загадочным тоном): «А спустя ... после этого...».
Мысленные фразы (мужским голосом): «Постой, Иэ. Стой, я тебе говорю!» (первая фраза звучит мягко, вторая резко, все это сопровождается невнятным изображением).
Мысленный, издалека донесшийся зов: «Пига-аль!»
Сосед сумел затопить хозяйский нефтяной обогреватель, в квартире стало замечательно тепло. Причем то, что он до этого додумался, еще удивительней, чем давешняя лошадь с девичьей головой.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «...настаивал как на влиянии, так и на вызываемым им...».
Участвую в многодневном коллективном путешествии, пешая часть которого не запомнилась. Теперь предстоит водная, по широкой реке, с десятком стоянок. Думаю, что если кто-нибудь захочет часть времени провести в одиночестве и не сориентируется в схеме стоянок, он может «выпасть за рамки маршрута». В воображении предстает карта. Слева тянется пространство сухопутной части путешествия, по центру обозначена река с жирными кружками стоянок. Думаю, что если отделившийся уйдет вправо, он не сможет потом попасть ни на одну из стоянок. Гипотетический вариант воспроизводится на воображаемой карте в виде прямого луча, уходящего от одной из жирных точек вниз и вправо (в этом сне природа была натуралистичной, а люди подразумевались).
Слушаю по телефону сообщение (голос похож на петин): «Я в дороге». Говорю: «Ага, ну хорошо».
Лана заходит на минутку, угощает пирогами. На следующий день приходит снова с пирогами, говорит, что у нее день рождения. Удивляемся (после ее ухода), как могли об этом забыть, обдумываем, что подарить. Решаю подарить деньги. Заворачиваю в бумажную обертку купюру в 100 рублей, решаю, что это будет вполне хорошим подарком.
Что-то типа наставлений, указаний для меня, сон был в серых тонах [см. сны №№ 0699 - 0702].
Мысленная, частично запомнившаяся фраза (мужским голосом): «...она белая, поэтому вот ее сейчас и нету». Предстает проселочная дорога, покрытая белесой пылью .
Подросток решил заняться серьезными химическими опытами. Не можем сообразить, где обустроить ему лабораторию, дома такую площадь выделить не представляется возможным. Вспоминаю, что квартире принадлежит помещение в подвале. Когда-то я там побывала, и сейчас мысленно увидела его. Нужно только уточнить, по-прежнему ли оно свободно. Отправляемся на проверку — я, еще одна женщина и Нико*. Идем не спеша (у Нико больное сердце), спускаемся по высоким ступеням, преодолеваем первый пролет. Ниже лестница раздваивается, каждая ветвь ведет в свою, изолированную половину. Не могу вспомнить, какая ветвь нам нужна. После непродолжительного раздумья поворачиваю влево. Оказываемся в бескрайнем, похожем на муравейник подвале. Изначально каждое из его помещений принадлежало какой-нибудь из квартир, но теперь ситуация изменилась. Помещения обрели непонятных хозяев, там оборудуются жилища, возводятся внутренние стены с дверными и оконными проемами, кое-где уже установлена мебель. Наше бывшее помещение занято. Проходим мимо в разной степени обустроенных жилищ, стараясь не привлекать ничьего внимания, видим людей, занятых своими делами. Чувствую, что если нас заметят, это может иметь для нас нежелательные последствия. Посреди одной из недостроенных комнат видим стоящий напротив телевизора деревянный, заполненный водой куб. В него погружены пятки двух пар ног, принадлежащих сидящим на диване перед телевизором мужчине и подростку (видны лишь ноги). Помещение ассоциируется у меня с притоном. Примкнувший к нам по пути паренек (не исключено, что тот самый любитель химии) объясняет, что для таких телезрителей (бездумно перескакивающих с канала на канал) создано устройство, переключающее программы автоматически. Оно мельком визуализируется (мои спутники виделись менее внятно, чем обитателей подвального этажа).
Мысленная фраза (вожделенно): «Причем так, чтобы лето было радостным».
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «Мурату тоже ... суммировать сумку на пятьдесят ...».
Ко мне пришла религиозная семья с бледным упитанным ребенком. Мальчик бродит по квартире, его мать стоит посреди комнаты, глава семейства тщательно срывает со стен плакаты, открытки, наклейки — все, чуждое этим людям.
Фрагмент мысленной тирады (женским голосом): «И меня вызвали голосовать. Представляете, у меня еще незаполненная анкета...».
Мысленная фраза (равнодушным женским голосом): «Ой, что ты говоришь?»
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «Пусть ... но Светлые виды рода человеческого... - фраза приостанавливается и уточняется: - ... Светлые подвиды».
Мысленная, незавершенная фраза (спокойным женским голосом): «Первый — русский, а второй ...».
Мысленная фраза: «Скрипит, с какой-то прочностью соединяется».
Оказываюсь в клиновидном пространстве между каменной стеной и спиной молодого религиозного мужчины в черной одежде (между ними небольшой зазор, сквозь который мне не протиснуться). Пытаюсь оттеснить мужчину, он не реагирует, присматривая за играющим в песочнице ребенком. Каким-то образом высвобождаюсь. За песочницей высится старая каменная ограда электрической подстанции, ее территория видится сверху. Указываю мужчине на громоздкий допотопный трансформатор с облупившейся кроваво-красной краской. Говорю, что имела в виду именно такой, когда когда-то раньше говорила ему о предмете, похожем на баранку (или бублик). Любопытно, что в первой половине сна мужчина воспринимался как незнакомец, а разговариваю я с ним как с человеком, которого хорошо знаю. И еще: на мой (несновидческий) взгляд ничто не мешало выйти из клиновидного пространства, но во сне это оказалось совсем непросто.
Мысленная фраза: «Осуществление поступков, связанных с преодолением дивана».
Мысленные, с пробелами запомнившиеся фразы (спокойным женским голосом): «У него устойчивость ... Он ... максимальной устойчивостью» (последняя фраза звучит полувопросительно).
Мысленные фразы (женским голосом): «Нет, нет. Они даже Люде сказали: ну, смотри, посмотрим».
Мысленные фразы (спокойным женским голосом): «Опасность целого ряда заболеваний... Опасность целого ряда бурных заболеваний».
Мысленная фраза (ритмично): «Со стажем работы не больше пяти лет».
Мысленная фраза: «На этот раз не повезло».
Группа людей в лесу на тренировке. Им приходится пить болотную воду, жевать корни выдергиваемой травы, прямо с налипшей землей, и т.п. Позже один из них говорит мне, что в отличие от остальных, старался побыстрей все проглотить, потому что это менее противно, чем долго выплевывать. Сон бегло показывает рты с крупицами песка и частичками земли, которые действительно нелегко выплюнуть зараз.
Мысленная фраза: "Крайний мир не для Ленина, праздников этих мест не хватает".
Мысленная незавершенная фраза (женским голосом, возвышенно): «И это — память всех дальнейших Властительниц...» (неясно, имеются ли в виду Властительницы Прошлого или Будущего).
Мысленные фразы (женским голосом): «Какие изменения? Оба? Без страны?».
Мысленная фраза: «И может быть, я смогу научиться учиться и страдать».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Несмотря на ... it will be shoes».
По обе стороны поля зрения высятся две неотчетливые огромные бесформенные серые глыбы. Обращенные друг к другу грани их более-менее плоски. Между ними, на уровне земли - прямоугольный бассейн, заполненный неотчетливыми серыми шариками. Лежу в бассейне, на шариках, головой влево. Возникает мысленная фраза: «Сохрани её Господь» (речь идет обо мне).
А на этот свой конспект я смотрю сейчас почти со страхом. Потому что абсолютно ничего не могу вспомнить по поводу сделанной по горячим следам записи: "Группа и Скорая помощь разминулись в лесу. Слепая девушка: «Гутник! Вы завтра дома!»"
Мысленная, незавершенная фраза (мужским голосом, в убыстряющемся темпе): «И у них тоже, так как это был затвор и он немного...».
Мысленное слово: «Муриокер».
Длинная, в полторы строки фраза на английском языке. Окидываю ее взглядом, легко прочитываю, ни слова не понимаю и ничего не запоминаю.
Незапомнившееся продолжение сна предыдущей ночи. [см. сон №1138]
Завинчиваю один из вентилей плоской светлой обогревательной батареи (заполненной соляркой). Батарея мягко, бесшумно лопается, образовав горизонтальную, с темными краями, щель.
Наношу штампом трафаретное слово на бумажный пакет (в котором лежит что-то плоское).
Мысленная фраза (бойким молодым голосом): «Лучше всего кататься на велосипеде».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза (убежденно): «Тот, кто ... не может понять, что делать...».
Занимаясь домашними делами, замечаю в комнате довольно крупного, противно-мягкотелого серого паука. Осторожно (чтобы случайно не коснуться) отлавливаю его в маленькую банку, закрываю крышкой, немереваясь, закончив дела, вынести его из квартиры. Говорю об этом маме* и добавляю, что может быть просто выпустить его там на волю. Мама горячо возражает, напоминая, как опасны эти пауки (переносчики какой-то инфекции). Сон бегло показывает фрагмент солнечной улицы с редкими светлыми прохожими и там же (условно) — меня, с пауком в банке. Закончив домашние дела, беру банку — паук теперь видится серым мягкотелым крошечным человечком. Стоит там, почти упираясь головой в крышку. Сон показывает (укрупненно) его лицо, все в мягких морщинах, с потухшим взглядом существа, которому крепко в жизни досталось (и достается). Проникаюсь невольным сочувствием — и просыпаюсь.
Мысленная фраза (женским голосом): «И не давал ли уж повод для предположения».
Мысленная фраза (мужским голосом, смачно, но это не эротика): «Я люблю свое тело».
В преддверии встречи с давними знакомыми беспокоюсь, что меня могут не узнать. А узнав, испытать не самые приятные чувства (я очень изменилась внешне). Короче говоря, беспокоюсь, что могу своим видом огорчить (и чуть ли не испытываю по этому поводу вину). Вопреки опасениям встреча (показанная смутно, бегло, в серых тонах) проходит гладко.
Мысленно повторившееся несколько раз число: «Четырнадцать тысяч девятьсот шестьдесят».
Гощу у родственников. Утром, по дороге в ванную комнату останавливаюсь перед большим напольным зеркалом. Моя ночная рубашка выглядит изумительно (а заодно и я в ней), она похожа на бальное платье. Любуюсь глубоким овальным декольте и откровенным разрезом (похоже, что вижу это впервые). По возвращении слышу чей-то голос, иду на него - Либера читает сынишке книгу, мне предлагается присоединиться. Говорю, что сначала должна одеться.
Приходим с детьми в многоэтажное здание, где находятся библиотеки, кружки, секции, а в фойе - концертные площадки. Вместо того, чтобы пойти на заранее облюбованное представление, дети соблазняются чем-то другим. Идут туда, где расставлены полукругом темно-зеленые стулья для зрителей, и где расставляются пюпитры и музыкальные инструменты для оркестра.
Обрывок мысленного диалога: «...я их сдам», - говорит кто-то отстраненным тусклым тоном (имеется в виду «выдать»). Ему отвечают с угрозой: «Нет, не сдашь. Мы тебя убьем...» (фраза не завершена).
В столовой молодежной (студенческой?) коммуны полно народу, скоро начнется трапеза. Несколько человек слушают дотошного новичка, предлагающего усовершенствовать систему записи входящих телефонных звонков. Сейчас в блокноте против соответствующих фамилий проставляются номера телефонов. Он предлагает сделать запись более информативной, формализованной, как в компьютере, некритичным приверженцем которого, повидимому, является. Не запомнилось, что он предлагал в первый раз, и как отреагировали на его предложение (кажется, никак). А теперь, все в той же столовой, он предлагает разработать систему условных знаков для обозначения степени срочности звонков. Предложение бегло визуализируется. Спрашиваю, пользовался ли он существующей сейчас системой (получал ли сообщения для себя). Он тянет что-то неопределенное, что можно принять за утвердительный ответ. Спрашиваю: «Скажите, сколько нужно времени, чтобы просто пробежать глазами запись, и сколько — чтобы разбираться в условных знаках?» Видится блокнот с неразличимой записью фамилии и несколькими, выписанными напротив нее (в столбик) телефонными номерами. А потом — это же, но с проставленными справа от номеров жирными неразборчивыми знаками. Я хочу сказать, что знаки усложняют дело, предлагается что-то слишком изощренное — простое для компьютера, но сложное для людей.
Периодически прихожу в странное место ухаживать за мелкими, размещенными в старых клетках зверюшками. Хожу ради собственного удовольствия, вместе с еще несколькими любителями животных. Место это находится на пустыре, за железнодорожными путями, там же расположено несколько корпусов неизвестного мне назначения. В похожей на железнодорожную будку проходной дежурят молодые вахтерши, которых обычно я миную без проблем (примелькалась?) Но на этот раз меня не пропускают, несмотря на все объяснения. Несмотря на то, что я подчеркиваю, что ухаживаю за животными безвозмездно. Смиряюсь с отказом, и одна из вахтерш тут же ручается за меня. Мне разрешают пройти, даже не заставив расписаться в журнале. Говорят: «Завтра распишешься, это не платные бухгалтерские курсы».
Иду за покупками. Как почти всегда в такого типа снах, нахожу магазин далеко не сразу. Мои бедра непомерно широки, трусики съезжают вниз, врезаются в тело (платье из тонкой ткани не может этого скрыть). Посетители магазина периодически указывают мне на беспорядок в моем облике. Подтягиваю трусики, но скоро они опять оказываются не там где надо, и снова кто-нибудь из доброжелателей обращает на это мое внимание.
Прихожу в цветочный магазин, на медосмотр. В глубине, среди цветов, видится еще один пациент, стул и два медработника. В нерешительности останавливаюсь. Мне указывают на кушетку, просят раздеться. Пробираюсь к ней среди цветов и ваз.
Сообщается, что конфликт снизился «в 1.7 раза». Показатель переводится в проценты, следует мысленное заключение: «Снижение конфликта на (все) сто процентов».
Готовится угощение для гостей, бутерброды-канапе из квадратных ломтиков черного хлеба с пышно взбитой бело-розовой массой. Эпизод воспроизводится еще раз. На третий раз там приводится рецепт изготовления канапе (не помню, на каком языке, но не на русском). Читаю его вслух, с последней фразой просыпаюсь, записываю ее: «Дать весь вкус, что имеется в доме». Засыпаю, вижу четвертую часть, все о том же самом, где в финале предстает крытая помойка.
Мысленное обращение (женским голосом, жестко): «Иринга! Я тебе что сказала?!»
Небольшое оркестровое произведение под названием «Дождик». Выразительно передаются переходы от ничем не омраченного, безмятежного летнего дня к наскочившим невесть откуда резким порывам ветра, наползающим клубам туч, тяжелеющему небу, сгущению атмосферы и, наконец, к разрядившему напряжение частому чистому дождю. Все это условно, намеками визуализируется, но главной была волшебная музыка.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «Солдаты ... наносили точечные удары на...». Удары имеются в виду психические, неназванной целью — психика высших армейских чинов.
Красочный миролюбивый, в светлых тонах сон о селении Адамс (где я находилась с визитом).
По горизонтальным полосам, нанесенным светлым составом на вертикальный лист бумаги, перемещается кто-то, ворующий энергию.
Мысленные фразы, в ритме которых звучит чуть ли не патетика: «Не надо ничего просить. Передо мною ... в порядке, в каком их создал Бог» (не запомнилось существительное множественного числа).
Мысленный диалог (нейтральным и высоким женским полудетским голосами). «Их скрепляет сила мужчин». - «Скрепляет, скрепляет мужская сила» (возможно, речь идет о восточных женщинах).
Жду в условленном месте маму*. Она подходит, спрашиваю: «Как у вас там?» Она говорит: «Хорошо». Интересуюсь, возможно, потому, что сама собираюсь туда, где находится и откуда пришла сейчас мама (она была спокойной, полупризрачной).
Проблемный сон, в котором несколько раз повторяется одна и та же ситуация.
Полновесный сон, в котором что-то неоднократно, терпеливо объяснялось (или советовалось).
Мысленная, незавершенная фраза (энергичным женским голосом): «Мне дано более точно узнать об окружающей среде, (а)...».
Вокруг меня перемещаются в разных направлениях люди, являющиеся адептами двух мировоззрений и различающиеся цветом одежды. У одних она в бело-голубую клетку, у других белая. Бело-голубые фигуры более многочисленны, видятся отчетливо. Белых фигур меньше, они неуловимей для глаза, призрачней (ничьих лиц я не видела). Сон повторяется еще раз, пополнившись мысленной фразой, произнесенной мной по поводу одного из приснившихся в первоначальной версии лиц: «Он меня позвал и сказал что-то».
Мысленная фраза (деловитым женским голосом): «Есть же люди внушаемые».
Столовая селения Адамс. На стоящих у стола стульях лежат серо-коричневые бумажные пакеты, заполненные овощами (или фруктами), которые нужно будет почистить (или нарезать). Мне поручено разложить по пакетам складные однолезвенные ножи. Поскольку ножей меньше, чем нужно, засовываю по одному, наугад, на дно некоторых пакетов.
Мне снится, что я СПЛЮ. Сквозь сон слышу шаги соседа (не приближающиеся к моей двери). Просыпаюсь, наполняюсь страхом, начинаю кричать. Получаются сдавленные «О-о-ой! О-о-ой!», перемежаемые почти беззвучными «Help me! Help me!» Сосед все бродит (почти бесшумно), страх нарастает, безостановочно кричу. Думаю, что в крайнем случае можно будет убежать через окно, спуститься вниз по веревке, привязав ее к трубам парового отопления. Для такого спуска потребуется сила и сноровка, каких у меня нет, уповаю на то, что, как известно, в экстремальных состояниях силы откуда-то берутся. Часть сознания занята этим вопросом, другая прислушивается к непрекращающимся шагам и заставляет кричать. Слышу, что сосед вошел к себе, ложится на кровать (стоящую у разделяющей наши комнаты стены), произносит, обращаясь ко мне, что-то успокоительное (по крайней мере, спокойное). Это подхлестывает страх, кричу еще сильней.
