Представитель Главенствующего типа человечества говорит человеку, относящемуся к Неглавенствующему типу, что у того имеются несомненные задатки лидера и ему помогут их развить. Помогут, в частности, те, кто стоит сейчас рядом (несколько пассивных личностей Неглавенствующего типа, не подозревающих - как и сам человек - о подобного рода классификации). Человек сказанному верит, стоящие рядом сказанное не воспринимают. Я же чувствую ЛОЖЬ этих слов - в действительности незаурядные способности человека будут безжалостно подавлены представителями Главенствующего типа. Люди Неглавенствующего типа были в белых одеждах, более смутно видимый представитель Главенствующего типа был в чем-то темном. Я стояла в стороне и, судя по всему, не относилась ни к одному из этих типов (и не видела ничьих лиц).
Высоко подняв две вешалки с длинными одеяниями, переношу их над лежащим на примитивном ложе человеком (выглядевшим как что-то серое, бесформенное). До предела задираю руку вверх, но слишком длинные одеяния все же касаются лежащего, скользнули по нему подолами. Одеяния похожи на облачения служителей культа. На передней вешалке оно ослепительно белое, из-за него по краям выступает заднее, черное. Держа вешалки на весу, пристально смотрю на белое, чуть ли не сверкающее одеяние.
Подхожу к небольшому настенному зеркалу, вытянув шею смотрю в него. Вижу - совсем этому не удивляясь - лишь контур, в котором узнаю себя. Отмечаю, что зазеркальная комната освещена ярче, чем реальная (речь идет о естественном освещении).
Смутно, не в цвете предстают несколько Средневековых, закованных в латы воинов. С ними должен сразиться герой повествования. Поддерживаемый родственником (или матерью?), он вступает в схватку. В какой-то момент ему помогают даже несколько человек, и он одерживает победу. В следующем эпизоде ему опять предстоит сразиться, но на этот раз по каким-то причинам никто не приходит ему на помощь. Ситуация выглядит драматичной - схватка неизбежна, герой вынужден вступить в нее, и он в нее вступает (чуть ли не обреченно). И тут неожиданно на помощь приходят его собственные недюжинные внутренние силы, о которых он и не подозревал, победа над врагом одержана. В этом сне была отчетливо дана идея, визуализация же была условной. Вражеские воины находились слева, герой повествования и его помощники - справа. В смутной демонстрации схваток был виден, кажется, лишь правый стан. Незапомнившимся образом было показано неожиданное для героя повествования пробуждение внутренних сил.
P.S. На первой же странице книги, которую я взялась читать, изложив сны сегодняшней ночи, попалась фраза: «Мы обладаем внутри нас невероятно могущественной силой» (Е.Зильберсдорф, Воспитание духа, 1936г.).
Прекрасное безмятежное утро. Готовлю кофе для себя и приехавшего на выходные Пети. А вот и он появляется на кухне, вместе с приятелем. Просит завести будильник на девять часов утра (нынешнего). Спрашиваю, зачем. Говорит: «Чтобы включить утюг». Спрашиваю, зачем. Молчит, а приятель объясняет, что утюгом Петя собирается прогреть поясницу. Смотрю на Петю - он передвигается скованно, полусогнувшись. Мысленно терзаюсь, что приезжая ко мне он вынужденно мало двигается, много лежит, и это неблагоприятно отражается на его позвоночнике. Спрашиваю, почему спину надо прогревать именно в девять часов утра. Приятель говорит, что Пете нужно в библиотеку, ему дали в селении (имеется в виду селение Адамс) ключ, на случай, если понадобится. Смотрю на Петю - на его груди, на обрывке замурзанной веревки болтается большой старый темный ключ (Петя одет только в домашние шаровары). В библиотеку, говорит приятель, чтобы просмотреть литературу по эпидемии чумы - Петя в селении пишет на эту тему реферат. Сочувственно думаю, как он с такой спиной будет сидеть в библиотеке. Спрашиваю, как до нее добраться. На автобусе тридцать седьмого маршрута, отвечают мне. Но ведь сегодня воскресенье, вспоминаю я, автобусы не ходят. Спрашиваю, где именно находится библиотека. На остановке, где «Сосиски-химия», говорят мне. Спрашиваю, что это такое. Бегло предстает окраина города, железнодорожный переезд и автобус, медленно ползущий по грунтовой, заросшей по обочинам травой дороге. Пытаюсь понять, что такое «Сосиски-химия».
Мысленные фразы (мои), подводящие итог оставшемуся за рамками сновидения раздумью: «Грешна формально». «Грешна» (здесь заключение дается в обобщенной форме). «Я из тех, кто грешит формально» (это выражение создано и воспринимается мной максимально приближенным к истинному).
В конце фантастического сна идем по тротуару малолюдной улицы. Сверху, из непонятного (нематериального?) источника звучит перечисление имен (или не только имен). Когда раздается имя «Рафаэль», мы проходим мимо уличного прилавка, на пустой дощатой поверхности которого торчком стоит крупная свежеотрубленная рыбья голова (округлой формы, с приоткрытым ртом). Голова соотносится с произнесенным именем, она и является Рафаэлем. Следующим произносится имя «Рафаель». На похожем, тоже пустом прилавке видим в этот момент вторую, стоящую торчком крупную свежеотрубленную рыбью голову (вытянутой формы). Эта голова является Рафаелем (обе головы виделись натуралистично, как и прилавки, а люди - более чем условно).
Мысленная фраза: «А мне даже красного вина не предложили». Появляется скульптурное изображение Херувима (декоративный элемент старинного римского фонтана). Смотрю на него и в изумлении вопрошаю: «Это кто говорит? Херувим??»
Мысленная, неполностью запомнившаяся, незавершенная фраза: «Я ищу ... - беру картину и иду, пока картина...». Речь идет о том, что картина приводит говорящего туда, куда ему нужно. Смутно видится человек, держащий картину лицевой стороной к себе, на уровне груди (левой рукой за нижний край, правой за верхний). Тыльная сторона картины представляет собой белый квадрат.
Карта города, занимающая все поле зрения. Белый, неестественно длинный тонкий кривоватый указательный палец (принадлежащий кому-то, стоящему спиной и находящемуся вне поля зрения) водит по карте. Это сопровождается незапомнившимися высказываниями. Палец выглядит так отвратительно, будто принадлежит какому-нибудь Монстру.
Петя дает мне, одну за другой, пару покрытых аппетитной корочкой цыплят табака. Они странно мягки на ощупь и воспринимаются чуть ли не как тряпичные (на что я бегло обращаю внимание). Я должна буду повесить их (на просушку?) на балконе, на плечики для одежды. Мое будущее действие смутно, бегло визуализируется.
По бедности мы лишились теплой накидки из белого густого шелковистого меха. Теперь вместо нее (которую, повидимому, были вынуждены продать) кто-то из пожилых членов семьи (мама*?) использует толстый слой сахарного песка.
Сидим в кафе — вальяжный нувориш Арамис, молодая женщина, средних лет мужчина и я (мужчина виделся смутно, темновато, женщина — лучше, Арамис - живо, во всем блеске).
Мысленная фраза: «Но зато я разобрала уже ряд действий там».
Мысленное слово: «Поинтерин...». После запинки слово произносится правильно: «Поинтересоваться».
Вечеринка закончилась, нас развозит по домам низкий длинный, полуоткрытый по бокам фургон (на толстых шинах). Не успели остановиться около моего (сновидческого) дома, как из парадной выходит ватага других гостей (спустившихся якобы из моей квартиры). Состроив (в шутку) соответствующую гримасу, восклицаю: «На минуту нельзя оставить дом — уже полно!» Ватага, радостно возбужденная, собирается, кажется, нас повеселить. Шаржин (с необъятным накладным животом), готовясь продекламировать монолог, говорит: «Выкупите меня» (все, кроме лиц, виделось ясно).
Мысленная, незавершенная фраза: «И поскольку (от) польского соседа и Иван Целовича пришла просьба...». Фраза сопровождается неразборчивым изображением.
Мысленная фраза (женским голосом):«Они действительно выросли в среде, позволяющей (делать почти всё)» (слова в скобках не произнесены, но уже заготовлены).
Mr. Krack моет пол у Ланы и обшивает двумя шнурами, по краю, свое одеяло. «От комаров», - объясняет он и дает нам такие же шнуры, чтобы мы обшили свои одеяла.
В конце сна один из персонажей бодро говорит: «И вот, стали собирать цветы для букета».
Что-то не заладилось у меня с системой обучения на новом месте работы. Пропущено первое занятие, а теперь опаздываю на второе (хоть и пришла во-время). В гардеробе не оказывается свободных номерков, жду, начиная терять терпение — занятие уже началось. Одна из гардеробщиц предлагает сдать пальто на «охраняемое место». Говорит, что такая услуга хоть и стоит денег, но зато пальто будет в сохранности. Услышав про деньги, от услуги отказываюсь. В гардероб вкатывают коляску с очаровательным малышом. Он куксится, собираясь заплакать. Кто-то наклоняется к нему, это не меняет его настроения. Пытаюсь пощелкиванием пальцев привлечь внимание малыша, он проявляет любопытство, улыбаюсь, ребенок перестает кукситься. Номерков все нет, вяло представляю грозящие за опоздание неприятности (сон был редкостно натуралистичен).
Фантастический сон с несколькими персонажами (среди которых была и я). Действие разворачивается в старом просторном деревянном доме - двухэтажном, многоквартирном, полном света.
Мысленная, незавершенная фраза: «Одновременно он дал понять, что эта утрированная комедия не даст мне...».
Стою на остановке, из ворот стоящего напротив частного дома кто-то машет. Узнаю Нески, она приглашает зайти. Вешаю сетку на крючок наружной стороны входной двери, вхожу. Вижу Оливию и еще двух-трех женщин. Нески прекрасно выглядит, имеет деловой вид и почти сразу нас покидает (что меня удивляет). После ее ухода какое-то время разговариваем, потом забираю сетку, оказываюсь на прежней остановке. Взбираюсь на высящуюся за ней кручу, не могу спуститься. Топчусь по выступам черной земли, вижу смутных людей, но шагнуть вниз не отваживаюсь. Опущу ногу, и сразу отдергиваю обратно. И вдруг легко и незаметно оказываюсь внизу.
Девочка-подросток, кому-то возражая, заявляет: «Ничего подобного! Мама сказала: у — они, вы — и...», тут девочка осеклась (последняя фраза произносится ритмично, парами-противопоставлениями).
Пристегиваю крепление к толстому шнуру (или отстегиваю). Это показано со стороны, смутно, в серых тонах. Кто-то, находящийся вне пределов поля зрения, произносит (удивленно или с удовольствием): «М-м-м».
В финале сна женщина встревоженно спрашивает: «А это что такое?» Бегло взглянув на надпись, идущую по нижней кромке цилиндрического бака, говорю: «Нет, это на другом языке» (то есть не то, что мы ищем).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Без ... и ничего сделать нельзя, понимаешь?»
В качестве возражения чьему-то желанию (или предложению) приводится довод о том, что еще очень много людей на Земле голодает и вынуждено просить подаяние. Появляется условно невидимая стена (разделяющая тех, кто просит подаяние и тех, у кого просят). В ее горизонтальной прорези закреплены прозрачные пластмассовых ячейки. Находясь слева от стены, вижу, как ячейки наполняются грязной желто-коричневой водой, в которой пошевеливаются, ладонями вверх, кисти рук. Старых и не старых, грязноватых, припухших, желто-коричневого оттенка, в ссадинах и царапинах, одна пара совсем детская, тоже припухшая и чумазая. Руки шевелят пальцами, прося подаяние (самих людей, находящихся по правую сторону стены, не видно, их скрывает невидимая стена).
Стою в редком светлом лесу. Осторожно беру в руки странного зверька с длинной, почти неправдоподобно густой пятнистой (в песочных тонах) шерстью. Размером он с барсука, мордочка (из-за густой шерсти) почти не видна, а темпераментом он напоминает коалу. Вижу у своих ног еще одного такого же, отпускаю первого, наклоняюсь, чтобы взять второго (просто подержать в руках).
Даю кому-то блокнот с записью снов, ожидая реакции. По прочтении блокнот возвращают мне без комментариев.
Мысленные фразы: «Через этот ход, а не через двигательный. Через внутренний вход».
Мысленные фразы (тягучим женским голосом): «Ну, по возрастной щетке. Если вы что-то ждете...» (фраза обрывается).
Высоко подняв две вешалки с длинными одеяниями, переношу их над лежащим на примитивном ложе человеком (выглядевшим как что-то серое, бесформенное). До предела задираю руку вверх, но слишком длинные одеяния все же касаются лежащего, скользнули по нему подолами. Одеяния похожи на облачения служителей культа. На передней вешалке оно ослепительно белое, из-за него по краям выступает заднее, черное. Держа вешалки на весу, пристально смотрю на белое, чуть ли не сверкающее одеяние.
Выхожу с двумя черными козлятами на деревенскую улицу. Растительность по обочинам чахлая, блеклая, полузасохшая, голодные козлята ее не едят. Решаю зайти к Шону*, чтобы что-нибудь раздобыть для них. У входа в избу (такую же старую, приземистую, как и остальные) толпятся, цепляясь друг за друга, местные мальчишки. Намереваются, как только откроется дверь, ворваться внутрь. Подростки в ярких футболках полны энергии и контрастируют с пыльным вялым, невыразительным фоном. Стараясь их оттеснить, осторожно приоткрываю дверь. Они, пытаясь прорваться, говорят мне (о Шоне): «Он же ничего не соображает!» Один проскакивает внутрь, хватаю его за футболку, с трудом выпихиваю наружу. Оказываюсь с козлятями в сенях. Вхожу в левую комнату, вижу Шона (но не его лицо). Он сильно изменился и действительно плохо соображает. Заводит разговор - кажется, о своем плачевном состоянии. Решаю взглянуть на козлят, найти им что-нибудь поесть. Говорю Шону: «Сейчас», выхожу в сени. Вижу широкую светлую коническую чашу, из которой козлята пьют воду. Заглядываю, в поисках съедобного, в правую комнату. Вернувшись, вместо козлят вижу маленького мальчика. Сидя на коленках, он умывает лицо водой из чаши. Кидаюсь к ребенку с предостерегающим «Нет, нет!» Веду к водопроводным кранам, объясняю, что умываться следует только проточной водой. Сон бегло показывает раковину с тремя кранами.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Я ... мне немножко нравится, но совсем немножко, не совсем».
Просторная темноватая комната с темной мебелью. Мне понадобилось в туалет, кабинка которого находится тут же, в нише. К непонятно низкой дверце ее то и дело подбегают и поочередно заглядывают в кабинку разновозрастные дети. Потом подходит высокий худой мужчина и говорит, что дверцу, конечно же, нужно нарастить, и что он сделает это самолично. Бегло видится пригодная для этого темная доска — а пока что мужчина выпроваживает детей из этой части комнаты.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «Кто действительно заинтересовал меня, так это...».
Девочка-подросток сидит на диване, смотрит на входящего в комнату мужчину. Он здоровается. Она спрашивает: «Ты откуда?» Он отвечает: «Откуда папа твой» (оттуда же). Девочка странно на него смотрит, медленно (демонстративно медленно) встает, делает несколько ленивых шагов в сторону, медленно наклоняет голову, медленно подносит руки к лицу и изо всех сил, беззвучно, чихает. В этом чувствуется кураж, вызов.
Мне сказали приготовить еду из основного компонента и добавок. В моем распоряжении были лишь добавки, но я умудрилась раздобыть и основной компонент, и сварила что-то вкусное, где добавки оказались основным компонентом, а основной компонент — добавкой.
Брожу по лабиринту заброшенных помещений. Краска там облезла со стен, пол замусорен, двери или сорваны с петель или раскрыты нараспашку (все это находится в первом этаже или в подвале). По пути попадаются кошки, котята и женщина в ватнике, вступаю со всеми в общение.
Участвую в многодневном коллективном путешествии, пешая часть которого не запомнилась. Теперь предстоит водная, по широкой реке, с десятком стоянок. Думаю, что если кто-нибудь захочет часть времени провести в одиночестве и не сориентируется в схеме стоянок, он может «выпасть за рамки маршрута». В воображении предстает карта. Слева тянется пространство сухопутной части путешествия, по центру обозначена река с жирными кружками стоянок. Думаю, что если отделившийся уйдет вправо, он не сможет потом попасть ни на одну из стоянок. Гипотетический вариант воспроизводится на воображаемой карте в виде прямого луча, уходящего от одной из жирных точек вниз и вправо (в этом сне природа была натуралистичной, а люди подразумевались).
Живу временно в светлом молодежном пристанище, делю с двумя малознакомыми мне девушками просторную комнату одного из верхних этажей. Перед отъездом проводим какое-то время в гостях, на нашем же этаже. Мои компаньонши вдруг встают и идут в нашу комнату. Это вызывает неопределенное беспокойство, решаю тоже вернуться. Выхожу в коридор, не могу вспомнить номер нашей комнаты, в замешательстве не знаю, что делать. Вижу небольшую группу постоялиц, окруживших медработницу. Та выкликает (для сдачи анализа): «Щедрина, тридцать первая». Я встрепенулась — девушка по фамилии Щедрина является одной из моих компаньонш, а число означает номер комнаты (без указания этажа). С облегчением иду в нужном направлении, говорю девушкам про анализ.
Мысленные фразы (женским голосом, с усмешкой): «Вот такое будет окно. Но это будет такая воображательство...» (фраза обрывается).
Проснувшись после этого сна, несколько раз повторяю слово «Кузари».
Мысленная фраза (отстраненно): «Очень нравится придти и наказать».
Мысленная фраза (женским голосом): «Это звучало, по своей хитрости, (очень остроумно)» (слова в скобках не произнесены, но уже заготовлены).
Мысленные фразы: «С розгами, без повода. Они пишут — без повода, с розгами».
Старая неряшливая изба, в которой находится несколько человек. Madame Икс чинит нам какие-то мелкие неприятности. Потом на полу комнаты появляется темный чечевицеобразный диск диаметром с треть метра. Смотрю на яркую никелированную нашлепку по центру диска, кто-то предполагает, что это взрывное устройство, все бесшумно разбегаются. Я была почему-то полуодета, и поэтому отважилась выбежать лишь в соседнюю комнату. Но потом трезво подумала, что если заряд мощный, то может разнести весь дом. Вынужденно стараясь не думать о своем неглиже, покидаю избу, однако взрыва так и не последовало (сон нецветной, в темных тонах; персонажи были полубесплотными, условными, темными; madame виделась отчетливей, а диск — совсем ясно).
Несколько военных стреляют из автоматов по автобусу, внутри которого выясняют отношения две враждующие группировки (самих выстрелов не видно и не слышно).
Мысленный диалог. Петя: «Хорошо, (если) я к вам сейчас приду, посмотрю?» - Я, с радостью: «Конечно!»
Просторный красивый, окруженный садом многоэтажный дом, наш с Петей дом. И кошка, вполне приличная, но совершившая недопустимую (с моей точки зрения) вещь - напрудившая в одной из комнат. Правда, окна были закрыты, и ей было не выйти в сад, но это, на мой взгляд, ничего не меняло. Самое ужасное было в том, что лужа была огромной, будто на пол вылили целое ведро мочи. Она была без запаха, светлая, прозрачная, и она медленно растекалась, намочив кусок большого ковра, два коврика поменьше и спинку кем-то уроненного кресла. Почти в истерике от гнева и омерзения, гляжу на продолжающую расползаться лужу, решительно заявляю, что такую кошку нужно немедленно выгнать. Спокойный, рассудительный Петя иного мнения.
Две одинаковые студии в виде огромных параллелепипедов с прозрачными потолками и стенами. Внутри видится немного темной мебели и некоторое количество людей. Студии стоят параллельно друг другу, почти вплотную. В правой находятся люди искусства. Они то и дело поглядывают через прозрачные стены на тех, кто находится в левой студии, причем смотрят с непонятной холодностью, чуть ли не с неприязнью. В левой находятся лица, не относящиеся к сфере искусства. Они не обращают внимания на своих соседей, возможно, даже не замечают их. Вижу (не находясь в этом сне) в левой студии несколько странных Существ, непринужденно расхаживающих среди людей и держащихся естественно и равноправно. Это двуногие Существа, немного ниже человеческого роста, с головами, похожими на заячьи, только более крупными. Их уши, по-заячьи длинные, более грубые, располагаются по бокам головы. Пристально рассматриваю физиономии Существ, и, в отличие от всего остального, вижу их вживую.
Человек, некоторое время безуспешно ждавший взрослую дочь, звонит ей по уличному телефону-автомату и спокойно спрашивает: «Ира, ты куда пошла?»
Мысленная фраза: «Нам, ученым объектам».
Мысленное слово: «Вернусь?» В такт его произнесению смутно видимый мужчина склоняется к сидящему (или лежащему) на земле второму мужчине. Третий стоит справа от первого (все это видится в бледно-серых тонах).
В большое, уставленное компьютерами и прочей техникой помещение входит посетитель. Суюсь что-то подсоединить, делаю неправильно, передаю Жерару, он спокойно все налаживает. Появляется Петя с большой плоской коробкой, извлекает очередной прибор. Интересуюсь, что это. Петя словоохотливо объясняет, что это «аппликатор», тренажер для отработки новых процедур на компьютерах.
Мысленная фраза: «Я думаю, на своих хотели бы что-нибудь сделать».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза (женским голосом): «Увеличивает ... автомобилей на улице, и этот прогресс там теперь...».
Кладу стопку блузок на гладильную доску. Извлекаю вешалки, мысленно произношу (якобы по этому поводу): «Рядом с увядающей коровой». Удивляюсь такой странной мысли. Вижу рядом с вешалками связку ключей, что-то думаю о них (по меньшей мере заостряю на них внимание).
На тротуаре, у раскрытой дверцы в цоколе здания, сидит на корточках мужчина. Что-то чинит или проверяет (за дверцей видны трубы). Прохожу мимо, навстречу идет молодой человек. На ходу, преувеличенно индифферентно взглядываем друг на друга.
В деревенском кинотеатре вместо кресел установлен общий, наклоненный в сторону экрана настил. Зрители лежат на нем на спине, ровными шеренгами. Лежу в одном из передних рядов, между мужчиной и женщиной, с которыми пришла и которых намереваюсь поморочить. Я задумала незадолго до окончания сеанса незаметно натянуть обувь (которую тут принято снимать) и соскочить с настила первой. Совершаемые украдкой действия кажутся моим спутникам непонятными, а мое намерение — неочевидным.
В финале сна мысленно сопоставляются два народа — воинственные немцы и пацифисты какой-то другой национальности. Рассуждение иллюстрируется двумя красочными человеческими фигурами, символизирующими эти народы (одна изображает тевтонского воина).
На дне белой, почти замкнутой сферы лежит белый комок (типа мягкой глины). Деревянным шпателем осторожно счищаю его.
Четкий цветной сюжетный сон (возможно, в символической форме), финал которого нес неожиданно неблагоприятный отпечаток (подробности не запомнились).
Придвигаю гостю стул, но не хочу, чтобы этот человек облокачивался на сшитую мной декоративную подушку. Перекладываю якобы мешающую подушку на кровать.
Какие-то люди говорят, что могут предоставить нам с Петей возможность поразвлечься, дадут ключи от пустой квартиры в Москве и от пустующего жилья в Америке, где мы сможем остановиться. Беру ключи (или это был уже, кажется, другой ключ), иду в туалет - вхожу в парадную, поднимаюсь на последний этаж, ключ несколько раз падает на ступеньки, удивляюсь. Далеко не с первой попытки отпираю дверь туалета, слишком долго там задерживаюсь, чуть ли не физически чувствуя, как уходит время, бегло представшее в виде серого туманного внушительного параллелепипеда (в горизонтальном положении, в правой части поля зрения).
Телепередача, посвященная русским эмигрантам в Америке. Камера показывает комнату, заставленную разномастной мебелью. Молодая женщина сидит у круглого столика, заваленного фотографиями, книгами, альбомами. Они неторопливо проплывают в кадре - невидимая рука поочередно берет их, поворачивает к объективу и так же неторопливо возвращает на место. Тон передачи не мажорный.
Ощущаю толчки, как при землетрясении. Из проходящей в моей комнате трубы (парового отопления?) медленно течет вода. В квартире появляется Мими. На наши (с соседом) вопросы говорит, что вернулась сюда, потому что в том месте, где она была, очень жарко. Встречаем Мими приветливо (она лежит в кровати на колесиках), ласково разговариваем. Разворачиваем кровать то так, то эдак, чтобы ей было удобно. Все это происходит в моей комнате. Пол покрыт темно-оранжевым песком (или торфом), поверх которого идет слой чего-то такого же, но темно-коричневого. При движении кровати слои сминаются.
Нежусь (в юном возрасте) поутру в постели. Мама* открывает кому-то дверь, входит мой приятель, спрашивает: «Вероника дома?» Мама говорит: «Сейчас», идет в мою комнату. Даю знать, что не хочу вставать, мама говорит молодому человеку, что я нездорова. Он не уходит, идет в мою комнату, садится около кровати, тихо кладет руки мне на грудь. Не открывая глаз, как бы во сне, медленно сдвигаю их. Он тихо повторяет свое, а я — свое. Притворяюсь спящей, надеясь, что он уйдет. Он уходить не собирается, чувствую себя со своим притворством все глупее.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Когда я его ... я его прикалываю. Разгоняйтесь, сусики!» (речь идет о лошадях).
Мне нужно выбрать комплект постельного белья из разложенных на столе (или прилавке). Сон акцентирует внимание на одном из них, с бледно-розовым асимметричным геометрическим узором. Стараниями сна комплект видится (в отличие от остальных) совсем вживую. Заявляю, что и без подсказки выбрала бы именно его (не запомнилось, обращалась ли я напрямую к СНУ, или же к персонам, находившимся вне пределов поля зрения). [см. сон №3379]
Представитель Главенствующего типа человечества говорит человеку, относящемуся к Неглавенствующему типу, что у того имеются несомненные задатки лидера и ему помогут их развить. Помогут, в частности, те, кто стоит сейчас рядом (несколько пассивных личностей Неглавенствующего типа, не подозревающих - как и сам человек - о подобного рода классификации). Человек сказанному верит, стоящие рядом сказанное не воспринимают. Я же чувствую ЛОЖЬ этих слов - в действительности незаурядные способности человека будут безжалостно подавлены представителями Главенствующего типа. Люди Неглавенствующего типа были в белых одеждах, более смутно видимый представитель Главенствующего типа был в чем-то темном. Я стояла в стороне и, судя по всему, не относилась ни к одному из этих типов (и не видела ничьих лиц).
Мысленная, незавершенная фраза: «А учительница для рыбок — всегда учительница говорит так, что...».
Молодой человек с висящим на плече прибором в темном футляре говорит, что, по его мнению, прибор слишком груб для каких-то замеров.
В составе многочисленной группы незнакомых людей прибываю на сельхозработы (месяца на два). Обескураженно обнаруживаю, что не взяла самого необходимого. Раздумываю, каким образом можно доставить сюда свои вещи. Случайно услышав, что кто-то из членов группы должен по общественным делам поехать в Город, прикидываю, как использовать эту возможность.
Мысленная, незавершенная фраза: «Смотрите на Ветхий Завет, принадлежащий...».
Спокойный сон в мягких, светлых тонах. Ближе к финишу смотрю на заговоривших со мной трех человек (одной из них была девушка, а двое других, незапомнившихся, были постарше). Они стоят у правой границы поля зрения, и я совсем вживую (кажется, отдавая себе в этом отчет) вижу их чистые, светлые лица .
Мысленно бессловесно сообщается, что я познАю Сущее глубже, чем это изложено в индийских Ведах.
Бегло показанная идущая женщина. Внимание акцентировано на части тела пониже спины — кофта задралась, брюки обрисовывают далеко не идеальные формы.
Сон, одним из персонажей которого была Резеда.
Смутно, в сероватых тонах видится пара рук (до середины предплечья). Руки согнуты в локтях, в левой зажат бумажный кулек, доверху заполненный песком. Эти руки видятся в таком положении, как если бы они были моими, но они не были моими.
На столе (или прилавке) лежит пластиковый пакет, из которого торчит мятая газета. С удивлением обращаю внимание, что заголовок передовицы набран строчным шрифтом (вразрядку). Пытаюсь прочесть его или что-нибудь под ним. Буквы вижу отчетливо, но прочесть ничего не удается.
Мысленные фразы (женским голосом, деловито): «И почему разнашлись? Почему не телефонный разговор?»
Мысленная фраза (женским голосом): «По-моему, ему надо найти, к кому обращаться».
В финале сна оказываюсь в поле. Предо мной высится огромная светло-серая глыба (аморфная, похожая на застывшую лаву). Левей находится глыба меньшего размера, правее - пара совсем небольших, мне по колено. Стою около них, должна их зажечь. Зажигаю, как свечи, подношу огонь (спички?) то к одной, то к другой, и они, в конце концов, зажигаются. [см. сон №3242]
Мысленная, незавершенная фраза: «Какая-то алчного происхождения вода, какая-то алчного происхождения...».
Возвращаюсь домой с мальчиком лет двенадцати, фантастический путь наш почти не запомнился. По мере приближения к дому взгляд выхватывает фрагменты, в которых узнаю элементы недавно снившегося. Один раз это был, например, участок стены здания, из-под облупившейся штукатурки которого проглядывала старая темная кирпичная кладка. Удивляюсь совпадениями того, что вижу сейчас, с тем, что недавно видела во сне (имеются в виду сны во сне). Поднимаемся по лестнице, открываем дверь большой старой коммунальной квартиры. Из глубины выходит высокий молодой мужчина (сосед), медленно говорит: «Вы знаете...». Обстоятельно повествует, как в квартиру приходила незнакомая женщина, обманным путем завладевшая нашей комнатой. Появляется соседка, подходим к двери нашей комнаты. Лист, которым она опечатана, испещрен записями и печатями. Решаем комнату вскрыть. Соседка предварительно записывает на свободном углу листа (как бы легализируя то, что мы собираемся сделать): «Была открыта аккуратно...» (окончание не запомнилось). [см. сон №2215]
Выхожу из комнаты многоэтажного общежития с голеньким (трех-четырехлетним) сынишкой на руках. Иду по пустому коридору, спохватываюсь, что нужно вернуться и одеть голыша. Он вдруг (прочитав мои мысли?) спокойно, серьезно возражает: «Я взрываюсь». Непонимающе переспрашиваю: «Что?» Он с тем же выражением повторяет: «Я взрываюсь». До меня доходит, что ребенку приспичило в туалет, и он образно дает это понять.
Мысленная фраза: «И я его спрашиваю: а сейчас у вас есть танковое письмо?»
