Представитель Главенствующего типа человечества говорит человеку, относящемуся к Неглавенствующему типу, что у того имеются несомненные задатки лидера и ему помогут их развить. Помогут, в частности, те, кто стоит сейчас рядом (несколько пассивных личностей Неглавенствующего типа, не подозревающих - как и сам человек - о подобного рода классификации). Человек сказанному верит, стоящие рядом сказанное не воспринимают. Я же чувствую ЛОЖЬ этих слов - в действительности незаурядные способности человека будут безжалостно подавлены представителями Главенствующего типа. Люди Неглавенствующего типа были в белых одеждах, более смутно видимый представитель Главенствующего типа был в чем-то темном. Я стояла в стороне и, судя по всему, не относилась ни к одному из этих типов (и не видела ничьих лиц).
Высоко подняв две вешалки с длинными одеяниями, переношу их над лежащим на примитивном ложе человеком (выглядевшим как что-то серое, бесформенное). До предела задираю руку вверх, но слишком длинные одеяния все же касаются лежащего, скользнули по нему подолами. Одеяния похожи на облачения служителей культа. На передней вешалке оно ослепительно белое, из-за него по краям выступает заднее, черное. Держа вешалки на весу, пристально смотрю на белое, чуть ли не сверкающее одеяние.
Подхожу к небольшому настенному зеркалу, вытянув шею смотрю в него. Вижу - совсем этому не удивляясь - лишь контур, в котором узнаю себя. Отмечаю, что зазеркальная комната освещена ярче, чем реальная (речь идет о естественном освещении).
Смутно, не в цвете предстают несколько Средневековых, закованных в латы воинов. С ними должен сразиться герой повествования. Поддерживаемый родственником (или матерью?), он вступает в схватку. В какой-то момент ему помогают даже несколько человек, и он одерживает победу. В следующем эпизоде ему опять предстоит сразиться, но на этот раз по каким-то причинам никто не приходит ему на помощь. Ситуация выглядит драматичной - схватка неизбежна, герой вынужден вступить в нее, и он в нее вступает (чуть ли не обреченно). И тут неожиданно на помощь приходят его собственные недюжинные внутренние силы, о которых он и не подозревал, победа над врагом одержана. В этом сне была отчетливо дана идея, визуализация же была условной. Вражеские воины находились слева, герой повествования и его помощники - справа. В смутной демонстрации схваток был виден, кажется, лишь правый стан. Незапомнившимся образом было показано неожиданное для героя повествования пробуждение внутренних сил.
P.S. На первой же странице книги, которую я взялась читать, изложив сны сегодняшней ночи, попалась фраза: «Мы обладаем внутри нас невероятно могущественной силой» (Е.Зильберсдорф, Воспитание духа, 1936г.).
Прекрасное безмятежное утро. Готовлю кофе для себя и приехавшего на выходные Пети. А вот и он появляется на кухне, вместе с приятелем. Просит завести будильник на девять часов утра (нынешнего). Спрашиваю, зачем. Говорит: «Чтобы включить утюг». Спрашиваю, зачем. Молчит, а приятель объясняет, что утюгом Петя собирается прогреть поясницу. Смотрю на Петю - он передвигается скованно, полусогнувшись. Мысленно терзаюсь, что приезжая ко мне он вынужденно мало двигается, много лежит, и это неблагоприятно отражается на его позвоночнике. Спрашиваю, почему спину надо прогревать именно в девять часов утра. Приятель говорит, что Пете нужно в библиотеку, ему дали в селении (имеется в виду селение Адамс) ключ, на случай, если понадобится. Смотрю на Петю - на его груди, на обрывке замурзанной веревки болтается большой старый темный ключ (Петя одет только в домашние шаровары). В библиотеку, говорит приятель, чтобы просмотреть литературу по эпидемии чумы - Петя в селении пишет на эту тему реферат. Сочувственно думаю, как он с такой спиной будет сидеть в библиотеке. Спрашиваю, как до нее добраться. На автобусе тридцать седьмого маршрута, отвечают мне. Но ведь сегодня воскресенье, вспоминаю я, автобусы не ходят. Спрашиваю, где именно находится библиотека. На остановке, где «Сосиски-химия», говорят мне. Спрашиваю, что это такое. Бегло предстает окраина города, железнодорожный переезд и автобус, медленно ползущий по грунтовой, заросшей по обочинам травой дороге. Пытаюсь понять, что такое «Сосиски-химия».
Мысленные фразы (мои), подводящие итог оставшемуся за рамками сновидения раздумью: «Грешна формально». «Грешна» (здесь заключение дается в обобщенной форме). «Я из тех, кто грешит формально» (это выражение создано и воспринимается мной максимально приближенным к истинному).
В конце фантастического сна идем по тротуару малолюдной улицы. Сверху, из непонятного (нематериального?) источника звучит перечисление имен (или не только имен). Когда раздается имя «Рафаэль», мы проходим мимо уличного прилавка, на пустой дощатой поверхности которого торчком стоит крупная свежеотрубленная рыбья голова (округлой формы, с приоткрытым ртом). Голова соотносится с произнесенным именем, она и является Рафаэлем. Следующим произносится имя «Рафаель». На похожем, тоже пустом прилавке видим в этот момент вторую, стоящую торчком крупную свежеотрубленную рыбью голову (вытянутой формы). Эта голова является Рафаелем (обе головы виделись натуралистично, как и прилавки, а люди - более чем условно).
Мысленная фраза: «А мне даже красного вина не предложили». Появляется скульптурное изображение Херувима (декоративный элемент старинного римского фонтана). Смотрю на него и в изумлении вопрошаю: «Это кто говорит? Херувим??»
Мысленная, неполностью запомнившаяся, незавершенная фраза: «Я ищу ... - беру картину и иду, пока картина...». Речь идет о том, что картина приводит говорящего туда, куда ему нужно. Смутно видится человек, держащий картину лицевой стороной к себе, на уровне груди (левой рукой за нижний край, правой за верхний). Тыльная сторона картины представляет собой белый квадрат.
Карта города, занимающая все поле зрения. Белый, неестественно длинный тонкий кривоватый указательный палец (принадлежащий кому-то, стоящему спиной и находящемуся вне поля зрения) водит по карте. Это сопровождается незапомнившимися высказываниями. Палец выглядит так отвратительно, будто принадлежит какому-нибудь Монстру.
Петя дает мне, одну за другой, пару покрытых аппетитной корочкой цыплят табака. Они странно мягки на ощупь и воспринимаются чуть ли не как тряпичные (на что я бегло обращаю внимание). Я должна буду повесить их (на просушку?) на балконе, на плечики для одежды. Мое будущее действие смутно, бегло визуализируется.
По бедности мы лишились теплой накидки из белого густого шелковистого меха. Теперь вместо нее (которую, повидимому, были вынуждены продать) кто-то из пожилых членов семьи (мама*?) использует толстый слой сахарного песка.
Мысленно сообщается о моем переходе в иное состояние. Сообщение сопровождается незапомнившимися действиями — что-то светлое на светлом фоне. [см. сон №1665]
Тихо звякнул дверной звонок. Слышу его, мысленно вижу нашу входную дверь в дальнем конце коридора. Вставать и тащиться туда из своей комнаты не хочется. Думаю, что дверь может открыть мама*, чья комната находится неподалеку от входа.
Мысленная фраза: «Хватать кошку за задницу».
Мысленная фраза: «Вероника, вспоминаешь?» Невнятно видится что-то расплывчатое, в серых тонах, принятое мной за обобщенного представителя старых друзей, задавшего этот вопрос. Полагая, что речь идет о моем бывшем городе, отрицательно (чуть ли не виновато) качаю головой. Спохватываюсь, что, скорей всего, спрашивается о бывших друзьях, отвечаю (мысленно, полупроснувшись): «Не всех, но многих, причем спонтанно».
Среди живописных холмов Галилеи Иисус Христос подробно, терпеливо рассказывает мне о тех, кто не принимает его вероучение, не внимает его проповедям (ни единого слова я не только не запомнила, но, кажется, и не воспринимала во время их произнесения). На ближайших склонах видятся группы тех, о ком идет речь. Иисус Христос тем же мягким спокойным тоном говорит, чтобы я высекла этих людей. В поле моего зрения возникает разветвленный коричневый прут, совсем не страшный, которым можно «высечь» разве что символически. Говорю, что не буду (не могу) бить людей. Тогда Иисус Христос говорит, чтобы я разложила по алфавиту данные, содержащие сведения об Исходе. Тянусь к мешочку из мягкой рогожи (еще раньше привлекшему внимание). Он заполнен бумажными пакетами (плоскими, с ладонь, квадратами горчичного цвета), отличающимися содержанием квадратных ярлыков, в соответствии с которыми мне нужно произвести сортировку (пакеты, розга и окружающий ландшафт виделись ясно, люди в светлых подпоясанных рубахах — неотчетливо, а Иисус Христос лишь ощущался).
Фрагмент газетной статьи. Приводятся сравнительные данные по нескольким странам об официальном применении наркотиков в армии. Мысленная фраза поясняет цель их применения: «Для стимуляции воли к жизни».
Маленькая аккуратная, тщательно выписанная строчная буква «я». Обращаю внимание, какая она маленькая. Думаю, уж не является ли она изображением моего собственного Я.
Нежданно нагрянули друзья. Лихорадочно готовлю угощение, гостей много, приходится обслуживать их партиями. Они чувствуют себя непринужденно, угощение им нравится, но это стоит мне такого напряжения сил (наверно, и возможного лишь когда что-нибудь делаешь от всего сердца), что оно болезненным осадком ощущалось в темени даже после того, как я проснулась.
Мысленная фраза: «Сюда я показался в гневе на свою начальницу».
Мысленные фразы (женским голосом): «Пошли. В домашних заданиях...» (фраза обрывается; первое слово является призывом). Смутно, в бледно-серых тонах видится рыхлая женщина, которой будто бы принадлежит сказанное и которая на последних словах смотрит вниз, на свои ноги в домашних тапках (названных почему-то «заданиями»).
Мысленное бессловесное сообщение о некоем могущественном (нуминозном) имени (а возможно, не связанном с именем обращении). Сообщается, что в мужском варианте обращение соотносится с Великой Верховной Сущностью, вызывающей трепет такой силы, которая делает обращение практически непроизносимым (парализует намерение произнести его). В женском же варианте обращение соотносится с Сущностью гораздо более мягкой, и потому более доступной. Неторопливое доброжелательное сообщение разворачивалось на фоне печатных листов, заполненных текстом, выполненным четким готическим шрифтом. При упоминаниях обращения сон акцентировал внимание на конкретных словах этого текста.
Мысленная фраза: «БОГИ СОТКАЛИ НЕБО».
На белом листе размашистым почерком написано что-то про «мисс Старковский». Читаю текст, но сразу же по прочтении смысл уплывает.
Молодая пара, муж и жена, подходят к темному многоэтажному торговому центру. Жена направляется ко входу, муж говорит, что зайдет в отдел мужских товаров, но сворачивает в сторону (влево) и исчезает в редкой растительности. СОН НАЧИНАЕТ ЕГО ИСКАТЬ. Показывает большую белую стену, испещренную разноцветными самодельными надписями. Демонстрирует нижний участок, где одна из надписей сделана будто бы рукой этого мужчины (прочесть ее не удалось). Двумя мощными лучами от установленных на земле прожекторов медленно прощупывает внезапно окутавшееся сумерками пространство (было еще что-то, связанное с поиском).
Огромный, в дальневосточном стиле дом со множеством комнат, переходов, лестниц. Все красиво, экзотично, в коврах. Восточный узкоглазый мужчина властно смотрит на другого, тоже узкоглазого. Тот, как бы подчиняясь установленным правилам (мне показалось, что он чем-то провинился), опускается на четвереньки, ползет по залам и лестницам, все ниже и ниже. Первый, с несколькими подростками, следует за ним. Второй доползает до нижней ступеньки очередной лестницы, останавливается, опускает плечи, приподнимает противоположную часть тела. На его пышных темных шароварах видится (на уровне ануса) отверстие, обрамленное широким белым кольцом. Первый мужчина подходит вплотную и засовывает ему в зад палец (не как насильник или врач, а как-то по-другому). Подзывает подростков подойти поближе, те подходят тоже вплотную.
Из рассказа, ведущегося от первого лица, вышел кусок фразы: «Однажды, через пять лет, повстречал я его и...».
Идем, несколько человек, по просторной жилой комнате, влево. Внезапно поскользнувшись, падаю на спину и по инерции въезжаю под газовую плиту. Лежу там на толстом слое отвратительных густых черных нечистот, а спустя несколько мгновений уже стою посреди комнаты с облепленной грязью спиной. Понимаю, что нужно срочно снять и выбросить одежду, понимаю, что нужно срочно вымыться (дезинфицирующим составом, чтобы не подвергнуть опасности находящихся в комнате людей), но заторможенно не знаю, с чего начать. Подошедшая слева женщина молча дает мне большую пластиковую бутылку с хлоркой. Представляю, как начну сейчас осторожно, брезгливо стягивать оскверненную одежду, выворачивая ее на левую сторону (сводя к минимуму контакт с этой гадостью). А сон вдруг показывает меня со спины — на чистой одежде моей нет и следа гнусной грязи. Заторможенно вижу лишь над лопатками несколько небольших бледно-серых круглых пятнышек, почти сливающихся с цветом блузки и не имеющих отношения к черным нечистотам. Что было до этого эпизода и после него — не запомнилось (сон был нецветной, в неряшливых, темноватых тонах; отчетливо виделись лишь черная грязь, белая газовая плита старого образца, на ножках высотой с треть метра, да моя спина с безобидными пятнышками).
Мысленная фраза: «Соучаствовать в этом будет пять человек».
Сдаю в химчистку свою красивую (чистую) одежду. На большом столе, где возятся другие клиенты, складываю ее аккуратной стопкой. Раздражаюсь, когда с ней соприкасается капюшон чьей-то серой куртки. А когда копирка и ручка приемщицы оказываются в угрожающей близости от одной из моих вещей, я почти выхожу из себя.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (быстрым женским голосом): «Ой, ну ... сказали, что вообще может быть».
Сижу (с мамой*) у пустого прямоугольного стола, покрытого клеенкой, по блекло-песочному фону которой равномерно разбросаны какие-то изображения (размером с ладонь, в коричневой гамме). Случайно скользнув по ним взглядом, вижу, что это изображения девичьей головки... кажется, моей... присматриваюсь — ну да, это я в юности... Пристально смотрю на ближайшее — оно оживает, обрастает деталями (оставаясь плоским). Говорю маме: «Слушай! Там всё, как кино, эти картинки!» Склоняемся над ожившим изображением, оно начинает подрагивать, как бы рассыпаться, и плавно превращается в другое. Теперь это зубоврачебный кабинет, где я, в роли пациентки, нахожусь в кресле, а мама (в роли врача?) сидит, справа от меня, на белой вращающейся табуретке (всё, кроме маминого лица, виделось натуралистично; девичьи головки были похожи на мое отражение в зеркале в сне №8983).
В конце концов врачу (мне?) попадается, как бы в качестве награды, хороший (с точки зрения врача) пациент. Который не только знал, что желчь должна выйти, но у которого она действительно вышла на ладонь правой руки врача. Почти сразу после того, как врач-хилер в белом халате поднес ладони к левому(!) подреберью сидящего с полуобнаженным торсом пациента.
Мысленная фраза (женским голосом): «Мне кажется, это дальше».
Медленно печатаю на компьютере слово «хамелеон». Собираюсь добавить несколько слов с находящегося передо мной (слева) листа, читаю верхнюю строчку (четкую, рукописную), задумываюсь, что выбрать — и просыпаюсь, мгновенно забыв эти слова.
Живу у старика, в просторной квартире (он подразумевается). Наталкиваюсь около ванной на двух женщин. Одна из них, блондинка, указывает мне на чистое, до невозможности застиранное полотенце для рук. Становится известно, что она живет в принадлежащей ей части этой же квартиры. Случайно знакомлюсь с симпатичным молодым человеком, своим ровесником, приглашаю его в гости. Он приходит, садимся смотреть имеющиеся у меня фотографии (запечатлевшие нас с ним?) В результате просмотра обнаруживаю, что молодой человек имеет отношение к квартире, в которой мы находимся - давешняя блондинка является его матерью. Если я и удивлена (а я безусловно удивлена), то лишь тем, как непроницаемо держится гость (ничем не выдавший ставшего мне известным). Не в силах справиться с удивлением, спрашиваю: «Так мы соседи?» Молодой человек какое-то время невозмутимо молчит и спокойно интересуется: «А вы как тут оказались?» Отвечаю: «Я здесь временно»(или "случайно", не помню точно).
Идущий с неба луч яркого света образует на покрытой изрытым коричневым грунтом поверхности большое круглое пятно, разбитое непонятной теневой сеткой на множество мелких квадратных световых пятен. Кому-то (не фигурирующему в этом сне) удалось усовершенствовать систему - устранить часть ветвей теневого переплетения, в результате доля закрытой тенью поверхности уменьшилась. Сон демонстрирует это несколько раз, применительно к разным поверхностям. Возникает мысленная фраза: «Безусловно, Ликид — это герой, разгадавший Ликию» (Ликия является названием страны). Воспринимаю это изучение с помощью светового луча относящимся к объектам, удаленным не только в пространстве, но и во времени (может быть, на это навело слово «разгадавший»?). Мне кажется странным, что достоинство усовершенствования оценивается как сокращение тени. На мой взгляд, смыслом его является все же увеличение освещенной площади (и ничто не мешало именно так его и формулировать).
Мысленная фраза (мужским голосом, снисходительно): «А почему не сказать?»
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (деловитым женским голосом): «Сейчас мы больше интересуемся ... другим».
В финале нецветного, смутно-темного сна говорю (отвергая какие-то упреки): «Просто мне захотелось спать ...» (фраза не завершена).
Мы, трое одиноких путешественников по жизни, волей случая оказываемся вместе — моя сестра, молодой человек и я. Теперь (временно) путешествуем по жизни втроем. Находим случайный, временный приют в апартаментах проникнувшегося к нам доверием буржуазно-благополучного семейства - молодой супружеской пары, наших ровесников и антиподов. Не запомнилось, что происходило в этот краткий период, в общем, ничего особенного. Помню, что сестра была в индийском прикиде, а наш сотоварищ — в постоянном легком кайфе от наркотиков. Но он изо всех сил держал себя в руках, чтобы хозяева апартаментов ничего не заметили (этот парень был весьма колоритной фигурой). Как-то раз он и мне предложил дозу, полрюмки похожей на коньяк жидкости. У меня не было не только тяги к наркотикам, но даже элементарного любопытства, я подумывала употребить предложенное только чтобы не выбиваться из стиля. Но так и не решилась, и посему до конца сна продержала рюмку в руках, зачем-то прикрывая ее клочком газеты. Не запомнилось, что послужило резкой перемене в отношении к нам хозяев апартаментов. Мы вели себя безупречно, и тем не менее в какой-то момент они вдруг набросились на нас (не выходя за рамки своей культуры). Набросились с обвинениями в пристрастии к наркотикам, что, в их представлении, сбрасывало нас на самое дно (из обличений с удивлением узнаю, что сестра когда-то ими баловалась). Наш сотоварищ, не видя теперь необходимости держать себя в руках, расслабился, стал самим собой, непринужденно расселся на паркетном полу посреди салона. Ему захотелось поведать драматическую историю своей жизни, приведшую к его теперешнему положению. Обличители не желают ничего слушать. Молодой человек, продолжая расслабленно сидеть на полу, делает еще пару попыток, обличители, не желая слушать «наркомана», продолжают нас обличать. Мы если и реагируем, то лишь слабым удивлением по поводу их жара.
Мысленное сообщение про иммунитет. Носители иммунитета изображались подвижными, ростом в дюйм человечками светло-салатового цвета. Они были такими яркими, светящимися на фоне всего остального — темноватого и, кажется, статичного.
В старой запущенной избушке живет некое семейство. Места общего пользования мрачны, грязны, осклизлы. Появившись здесь недавно, думаю, что нужно все это отмыть. Там даже на полу разведена черная жидкая грязь.
Спускаюсь в лощину редкого светлого леса. Склоны ее поросли тонкими деревьями, на дне, в центре, находится массивное темное, похожее на бомбоубежище сооружение со скругленными углами, без окон. От него во все стороны равномерно расходятся длинные полосы с поперечным чередованием черного и белого цветов.
Демонстрируется, ЧТО и КАК мы, люди, просим у Бога. Представление выглядит явно не в нашу пользу. Просимое и формы изложения примитивны, бездуховны, меркантильны. Незапомнившееся изображение было в серых тонах и располагалось у правой границы поля зрения. Условная фигура молящегося обращена лицом вправо. Дано понять, что ни содержание, ни форма мольбы (современных?) людей не соответствуют величию ТОГО, к КОМУ они обращены.
Мысленные фразы: «Плясал. Либо тогда, когда умел, либо тогда, когда хотел».
Мысленная фраза (энергичным женским голосом): «Вы не представляете себе, что это такое».
Обрывок мысленной фразы: «И я, охваченная благодеянием деяний...» (благодеяние означает творение благих дел, а деяния являются плодами благодеяний). Это я творила благие дела и была эмоционально охвачена этим творением, это было что-то возвышенное.
По утоптанной дорожке деревенской околицы, между плетнями, бегут (или почти бегут) встревоженные девочки в темной одежде. За ними видится широкое (вскопанное?) поле с полоской леса на горизонте.
Мысленная фраза: «Но едва он дотронулся до нетронутого танка, — из его недр (вырвались черные клубы дыма)» (слова в скобках, возможно, не были произнесены). На пустом взрыхленном пространстве смутно видится танк, из которого вдруг бесшумно вырываются густые черные клубы дыма.
Стою в очереди в привокзальном ларьке. Ввиду малости помещения хвост очереди вытянулся наружу. Внутри ларька вспыхивает перепалка. Подошедший мужчина спрашивает, кто последний. Внимательно смотрю себе за спину, несколько раз поворачиваясь вправо и влево. Убедившись, что за мной никого нет, отвечаю, что я. Мужчина прислушивается к сваре, охватившей уже всю очередь, и с любопытством спрашивает: «Почему ты не такая?» (ему интересно, почему я не участвую в перепалке). Бормочу рассеянно-скептически: «А! Это мне не поможет». Он довольно похохатывает, подрагивая своим брюшком.
Мысленная фраза (женским голосом): «Чтобы лучше познакомиться, с начальниками подразделений начать».
Ощущаю толчки, как при землетрясении. Из проходящей в моей комнате трубы (парового отопления?) медленно течет вода. В квартире появляется Мими. На наши (с соседом) вопросы говорит, что вернулась сюда, потому что в том месте, где она была, очень жарко. Встречаем Мими приветливо (она лежит в кровати на колесиках), ласково разговариваем. Разворачиваем кровать то так, то эдак, чтобы ей было удобно. Все это происходит в моей комнате. Пол покрыт темно-оранжевым песком (или торфом), поверх которого идет слой чего-то такого же, но темно-коричневого. При движении кровати слои сминаются.
Держу лист с текстом (не запомнилось, на каком языке). Читаю с возрастающим недоумением из-за несоответствия, которое чувствую, но не могу уловить. Дочитав, понимаю, в чем дело. Повторяющееся в тексте назывательное существительное не заменено новым (как это должно было бы быть). Слово это, в отличие от остальных, видится прямоугольником, заполненным серыми мазками и не выходящим за печатную строку. Недоумение сменяется новым — а почему существительное не заменено?
Жарю оладьи. Кто-то (невидимый) говорит, что для этого потребуется «часа два».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Пятнышко на стене...».
Издали и сверху видится, между двумя теснинами, участок шоссе, разделенный белой полосой. В одном месте она переходит в зигзагообразную, смещенную к правому краю дороги. Это сделано для ограничения скорости движения транспорта. С этой же целью шоссе то и дело переходят то в одну, то в другую сторону несколько девушек в национальной одежде (пышные длинные юбки и блузки).
Мысленно бессловесно сообщается, что между Утром и Днем не существует четкой разделительной границы. Видится чья-то красивая рука (по локоть) на фоне сильного теплого, восхитительно живого Света, заполнившего все поле зрения.
«Страница двести восемьдесят пять», - мыслю я, в поисках этой страницы пролистывая (задом наперед) книгу. Выясняется, что книга гораздо меньшего объема, на глаза не попадается ни одного трехзначного номера страницы. Кроме того, нумерация страниц, к моему удивлению, произвольна.
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «Как только он получил статус временного жителя, его жена Нелли сразу же...».
В большой полупустой казенной комнате с голыми стенами поправляю сбившиеся пеленки, в которые завернут грудной младенец. Он, совсем крошечный, лежит в картонной, по его размеру, коробке и пеленки сбивает потому, что ему мешает гул голосов находящихся в комнате людей. Снова и снова бережно извлекаю дитя из коробки, расправляю пеленки и кладу малыша обратно.
Мысленное рассуждение о том, что ПЕРВООСНОВОЙ ВСЕГО являются маленькие одинаковые квадраты. Груда визуализируется, становится ясно, что рассуждение неверно, такого быть не может. В теории все выглядит бесспорным, но если смотреть на груду квадратов, ощущение правдоподобности теории исчезает. Возникает мысленная фраза (повторявшаяся до тех пор, пока я не осознала и не записала ее): «Как-то у меня тут наложилось».
Мысленная фраза (на фоне раскрытой книги, по поводу ее содержания): «И говорится — привкус, привкусие красоты».
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «Но ему нельзя ... на этом настаивает...».
От кого-то укрываясь, взбегаем на самый верх, в чердачную башенку. Бросаемся из крошечного правого помещения в такое же по величине левое, запираем дверь. Спохватываемся, что нужно закрыть и первую (входную) дверь. Каждый изъявляет готовность пожертвовать собой, чтобы добраться до нее. Опасность состоит в угрозе быть обстрелянным карамелью, бросаемой (непонятно кем) с необычайной силой. Выскакиваем в правое помещение. Дверь закрывать поздно — преследователи как раз в этот миг входят. Полетела карамель в темных фантиках - непонятно, кто ее швыряет, она летит в нас, но ни разу ни в кого не попадает. Опасливо ежимся. Столпившиеся у входа преследователи - представители власти в костюмах и светлых плащах — объявляют (нейтральным тоном): «Товарищи! Эта дорога...» (окончание фразы не запомнилось).
Мысленная фраза (мужским голосом, смачно, но это не эротика): «Я люблю свое тело».
Глажу, безудержно ласкаю незабвенную кошку Мицци. Вижу и осязаю ее совсем вживую.
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «Откуда у него сейчас в голове...».
Мысленно возвращаюсь к предыдущему сну, пытаюсь восстановить в памяти фразы. Фразы (не могу сказать, те же ли самые) мысленно произносятся кем-то невидимым. Полупроснувшись, повторяю их, засыпаю. К утру остаются в памяти хвостики двух: «...она моя мать» и «...я должен всё знать». Делаю вывод, это они не могут быть фразами предыдущего сна, - те велись не от первого лица. [см. сон №3479]
Вижу на стене крупную блекло-белую бабочку, хочу отловить и выпустить за окно. По каким-то признакам (или интуитивно?) понимаю, что бабочка мне СНИТСЯ, и не трогаю ее.
Мысленная фраза (женским голосом, эмоционально): «Там уже четыре настоящих младенца» (возможно, было сказано не «младенца», а «владельца»).
Обрывки мысленной фразы: «Его ... были не... неописуемы — раздетый Дьявол в трех шагах...».
Мысленная фраза (женским голосом, категорично): «Нет, а зачем она остановилась?»
Мысленная фраза (мужским голосом, неторопливо, с запинками): «Порция мяса в десять... в десять... в десяти минутах».
В деревенском кинотеатре вместо кресел установлен общий, наклоненный в сторону экрана настил. Зрители лежат на нем на спине, ровными шеренгами. Лежу в одном из передних рядов, между мужчиной и женщиной, с которыми пришла и которых намереваюсь поморочить. Я задумала незадолго до окончания сеанса незаметно натянуть обувь (которую тут принято снимать) и соскочить с настила первой. Совершаемые украдкой действия кажутся моим спутникам непонятными, а мое намерение — неочевидным.
Мысленные фразы: «Поясняю. Это поясняю».
Мысленная, незавершенная фраза: «И это ничего не значит, если, как вы сказали...».
Окончание мысленной тирады (женским голосом, эмоционально): «...желто-красной! А как (же) мы на работу едем?»
Мысленная фраза: «А мне больше нет никакой заминки».
В этом сне фигурировал Рэм, а меня учили делать (нарочно) что-то не по правилам – нарезать корни (кажется, сельдерея) не тонкими дольками, а толстыми.
Мысленные восторги: «Какой суп! С колбасой!»
Мысленная фраза (женским голосом, бодро): «Танцевать будет чистенько» (речь идет о молодом мужчине).
Сижу за обеденным столом, с кем-то разговариваю. Случайно, к немалому удивлению обнаруживаю, что голова моя обмотана теплым темно-серым шарфом.
Пристегиваю крепление к толстому шнуру (или отстегиваю). Это показано со стороны, смутно, в серых тонах. Кто-то, находящийся вне пределов поля зрения, произносит (удивленно или с удовольствием): «М-м-м».
Стоило открыть дверь, как в квартиру хлынуло несколько крупных темных кошек (одна временами кажется черной). Разбежались во все стороны, принимаюсь их изгонять. Растопыриваю руки-ноги, и воспользовавшись подручным материалом, двигаюсь, наподобие бульдозера. Совсем было оттесняю кошек к раскрытой двери, но они разворачиваются и опять шмыгают в комнату, начиная носиться там с места на место. Опять гоню их к дверям, а они опять проделывают свой трюк, и так несколько раз. В конце концов кошки выпровожены, только с той, что временами казалась черной, пришлось повозиться подольше.
Мысленная фраза о том, что сказал «Роман», когда встретился «с поляком». Поляк протянул руку и сказал, что Роман может ее выкручивать, но только не привлекая внимания окружающих. Нечетко видятся мужчины, один из которых протягивает второму правую руку.
«А, не знаю, ... племя ... познакомиться. Там вообще-то по списку», - говорит молодой мужчина (посетитель?), наклонившись над столом (за которым сидит молодая служащая) и приготовив ручку, чтобы что-то записать (часть слов не запомнилась).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Тоже ... это случайно было. Когда мы с тобой сели ...» (фраза обрывается).
