Рассматриваем с мамой* два зимних пальто, из которых мы с сестрой выросли. Сон несколько раз демонстрирует крупным планом их прекрасное качество. Обсуждаем, во что их можно перешить.
1382
Клочок мысленной фразы: «Терра-зоо...».
1383
Молодой мужчина ушивает свою теплую зимнюю футболку. В искусно ушитой футболке появляется его маленькая дочка.
1384
Селение Адамс внушает Пете, что он должен покинуть селение, так как там много угрожающих здоровью факторов. Что-то, касающееся зрения, каменный столб (дольмен?), являющийся источником радиации, и многое другое. Внушение было мысленным. Тезис об источнике радиации повторился неоднократно, каждый раз сопровождаясь демонстрацией каменного столба. Мы находимся далеко от этого места, в многоэтажном общественном здании. Петя спит в одной из комнат, я иду по длинным коридорам. В подвальном случайно встречаю Флекса, он приглашает посидеть вечером в кафе. С удовольствием соглашаюсь, возвращаюсь к Пете, который противится моему уходу, хочет, чтобы я побыла с ним. Выбрасываю из головы Флекса и кафе, остаюсь с Петей, опять уснувшим. Ложусь на одну из во множестве стоящих тут кроватей.
1385
Мысленная фраза: «В смирении переддеревом, в смирении перед деревом».
1386
Мысленная фраза: «Reading нового направления».
1387
Подлежат общественному разбирательству две молодые супружеские пары. Проблема в том, что обе молодые женщины любят одного из мужей этой четверки и не могут его поделить. Взявшиеся за проблему люди высказывают свои соображения. Когда очередь доходит до меня, говорю, что в любви, как таковой, ничьей вины нет, греховной ее делает установка государства, не признающего многоженства. После длительной дискуссии происходит чудо — одна из женщин соглашается уступить второй. Это действительно выглядит чудом. Говорю второй женщине, что она должна на коленях благодарить уступившую. Женщина опускается на колени, склоняется перед недавней соперницей, от всего сердца благодарит. Обе они были нежными, красивыми и одеты по моде по крайней мере позапрошлого века (соперницы виделись отчетливо, остальные персонажи - условно).
1388
Мысленная фраза: «Она преградила весь свой путь». Появляется линованый лист бумаги, на котором я неспешно записываю и одновременно мысленно произношу ту же самую фразу, изменив лишь порядок слов: «Весь свой путь она преградила». К моменту пробуждения успеваю произнести ее полностью, а дописать лишь до предпоследнего слова (включительно).
1389
В незапомнившемся сне помогаю слепой девушке.
1390
Мысленная фраза: «Ты можешь войти».
1391
Проснувшись после этого сна, несколько раз повторяю слово «Кузари».
Мысленная фраза: «А в 1861 году был снят запрет на отправления человеческих масс» (отправления имеются в виду физиологические).
1393
Находимся с Петей в живописном, похожем на миниатюрный замок доме. Петя говорит, что собирается поехать отдохнуть в Крым. Говорит так невнятно, что я вынуждена несколько раз переспрашивать, и даже немного сержусь. К замку подъезжает небольшой грузовик из селения Адамс. Мужчина и женщина вносят что-то в дом, в том числе кубики темных кирпичей, и (обменявшись парой фраз с Петей?) уезжают. Вскоре после их отъезда с потолка падают легкие фигурные золотые штучки. Я обратила на них внимание еще в начале сна, они были как бы приклеены к потолку. Потом падают кубики темных кирпичей, тех самых, что привезли (и прикрепили к потолку?) селяне. Кирпичами могло и убить, понимаю это, но у меня и в мыслях нет поостеречься. Петя тоже не проявляет беспокойства, и ни один из кирпичей нас не задевает. Начинается дождь. Полы в замке, включая ступени широкой внутренней лестницы, залиты прозрачной, почти живой дождевой водой. Думаю, что мне остается лишь согнать ее, и полы окажутся вымытыми. Стою и смотрю на замечательно чистую воду.
1394
Живущая в Америке женщина демонстрирует тетрадки сына, чтобы проиллюстрировать преимущества американской системы образования. Большеформатные тетради густо исписаны аккуратным, устоявшимся почерком (что с трудом вяжется с первоклашкой, который крутится около нас). Женщина расписывает американскую школу. Видится светлый красивый школьный класс, где слева от доски, на темной этажерке лежат пухлые белые скоросшиватели с досье на учеников. Слушаю и разглядываю все со спокойным любопытством.
1395
Сон, в котором мы с Петей о чем-то разговаривали.
1396
Сон о высоком крепком, энергичном молодом человеке. Его имя, «Арк Норш», повторилась несколько раз.
Писклявым мышиным голосом, чуть растягивая окончания слов, несколько раз мысленно восклицается: «Ой! Новый искус! Пропали!» Демонстрируются потенциальные жертвы искуса. Судя по всему, отчаянные проказники. Это нечеткие серые Сущности на светло-сером фоне.
1399
Мысленная исковерканная, незавершенная фраза: «РИФ — все ранние и молодые в случае дотрагивания до нее, дотрагивался...» (непонятный РИФ воспринялся как аббревиатура).
1400
Сижу с двумя молодыми мужчинами в кафе торгового центра, у нас деловая встреча. Они рассказывают, в числе прочего, что где-то кроме психологии начали заниматься ортопедией, пробуют приживлять нижние части ног (в области коленных суставов). Один из собеседников, за что-то со мной расплачиваясь, протягивает заодно замызганную, в нескольких местах порванную бумажку. С удивлением узнаю старый рубль, говорю, что подарю его Пете. Думаю, что предварительно его нужно вымыть с мылом и (для верности) протереть спиртом. Переходим на другой этаж. А когда решаем вернуться обратно, не можем вспомнить, где мы сидели. Мне кажется, что этажом ниже. Спускаемся по широкой лестнице, но попадаем в полуподвальный служебный коридор с серыми цементными стенами. В одну из дверей тепло одетые люди вносят на руках больничное кресло-каталку с укутанным бледным мальчиком. У него серое лицо и сосредоточенный взгляд. Недоумеваю, почему кресло не катят, а несут на руках.
Мысленные фразы: «На этот раз вам ничего не позволено. На этот раз...» (фраза обрывается). Имеется в виду, что на этот раз нужно будет делать лишь то, что велено, безо всяких вольностей. Смутно, неразборчиво видятся те, кому дается это указание.
1403
Мужчина говорит спутнику, что удивительно, что такие-то две персоны умерли, а ты вот жив (названы имена из группы БИТТЛЗ). Это произносится со скрытой издевкой, замаскированной фальшивым восхищением. Собеседников не видно, но они чувствуются.
1404
Ведется речь о пользе исправительных учреждений - в том смысле, что она хоть и мала, но несомненна.
1405
В длинном сне с кем-то продолжительно дискутирую.
1406
В незапомнившемся сне заявляю, что могу покинуть это (какое-то) место в любое время, когда пожелаю.
Приезжаю в гости к Пете, в селение Адамс. Петино жилище невероятно преобразилось. Потолок намного выше, стены (начиная метров с двух от пола) исписаны текстами (шрифт разный, но всегда четкий, красивый), между текстами что-то понавешено. Комната теперь напоминает лабораторию алхимика. В просторном коридоре ночует пожилая, присматривающая за Петей женщина. Ее дома не было, но я каким-то образом ощутила ее, впечатление было положительным. Комментирую увиденное, все кажется интересным, необычным. Вижу пузатый стеклянный кувшин, подвешенный за ручку под потолком, горлышком к стене. Спрашиваю Петю и зашедшую за чем-то Хелю, зачем кувшин так повесили, ведь так подвешивают, чтобы ловить Духов. По ассоциации вспоминаю и рассказываю, что пару дней назад прочла в газетной заметке, посвященной проблемам детского возраста, описание симптомов странного заболевания. Во все века его излечивали священнослужители, а теперь вот рекомендуют психологов и таблетки. Хеля, повернувшись в кухонном уголке лицом к стене, бормочет заклинания.
С улыбкой, настойчиво спрашиваю смутно ощущаемую женщину: «Ну кто вы, Лурия? Ну кто вы, Лурия? Ну кто вы?»
1410
Окончание мысленной фразы: «...так же, как появляется боль или болтливость» (судя по заминке перед последним словом, упоминание болтливости первоначально не планировалось).
1411
Идущая навстречу бедно одетая женщина с мальчиком протягивает мне милостыню. Брать подаяние психологически трудней, чем давать, но я, не раздумывая, беру деньги, воспринимая это как урок смирения (думаю, что нужно уметь не только давать, но и брать). Идем некоторое время вместе, женщина оставляет мальчика со мной, чтобы я отвела его к ним домой. Иду с малышом по проспекту, несколько раз пытаюсь сократить путь, но мы оказываемся в тупиках, и приходится возвращаться. Уточняю у мальчика, где находится его дом. Озадаченно тяну: «На Французской площади?» Я полагала, что он живет в более близкой части города. Сон смутно показывает соответствующий район. Думаю, что надо позвонить маме малыша, чтобы она не волновалась. Останавливаемся у лотка со сладостями, предлагаю мальчику что-нибудь выбрать. Он относится к этому очень серьезно, и так как, судя по всему, не искушен в сладостях, помогаю ему советами.
1412
Пара продолговатых темных цветочных горшков, заполненных черной жирной землей. Мужчина сажает в них крупные белые семена (в форме бобов). Стою рядом, то ли помогая, то ли просто наблюдая.
1413
Мысленное сообщение: «Мальчик родился». Смутно видится грудной младенец в распашонках. Он лежит на спине и болтает ручками и ножками.
По асфальтовой, тянущейся по пустому пространству дороге едет допотопный броневик (это видится как бы сверху). Дорога наличествует лишь на относительно коротком участке перед машиной, продлеваясь по мере продвижения броневика. Броневик останавливается. Мне кажется, что дорога больше не продлится. Чтобы он не застрял в пустынном месте, решаю силой мысли дорогу продлить. Она тут же продлевается сама - не прямо, как я предполагала, а круто свернув вправо. Спустя какое-то время мне опять кажется, что она не продлится. На этот раз броневик застопорился в кустах небольшого оазиса. Опять намереваюсь продлить дорогу, чтобы помочь броневику. Она мигом продлевается сама, строптиво свернув вбок (на этот раз, влево). Понимаю, что это неспроста, и что мне не следует вмешиваться в ситуацию (способность силой мысли продлевать дорогу подразумевалась сама собой).
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «А я ... чтобы смогла взять себя в руки и расслабиться». Возникает роскошный раскрытый фолиант с белыми плотными листами и крупным красивым готическим шрифтом. На его фоне в воздухе висит благородная матово-черная бутылка вина. Она находится в наклонном положении, горлышком вниз, и разливает по капельке вина в буквы книги, являющиеся для нее рюмками. Между нею и книгой находится сильный источник чистого света. Расходящиеся в стороны лучи его видны из-за бутылки (чувствовалось, что вино — превосходно).
1416
Мысленная фраза: «Взятие Летнего сада» (возможно, не Летнего, а просто летнего).
1417
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «И стоит только заговорить о пирожках, как ... что надо рассчитывать на собственные силы».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза (бесстрастным женским голосом): «Вы знаете, ее, наверно, ... холод, она вышла, наверно, уже...». Речь идет о бело-коричневой корове, которую сон после этого показал стоящей по брюхо в болоте.
1420
Лейла приехала из Америки к нам в гости. Иду с ней к кому-то, у кого она должна получить деньги за джинсы. Она ведет переговоры, мое внимание привлекают газовые плиты с пустыми включенными конфорками. Спрашиваю у пожилой женщины, зачем им столько плит, она отвечает, что для обогрева квартиры. Удивляюсь. Вижу в глубине кухни еще несколько включенных плит. Пересчитываю, их оказывается пять, шестая обнаруживается в недрах квартиры. Около нас крутится малышня. Решаю, что трое детей принадлежат одной семье, я еще трое — другой, и что все они являются родственниками. Говорю, что если площадь жилья уменьшить на ту часть, которую занимают плиты, то оставшуюся вполне можно было бы обогреть конвенциональными средствами.
1421
Мысленная фраза, напеваемая женским голосом на знакомый мотив: «Она дура, дура, она дура, дура».
1422
Несколько раз повторившаяся мысленная фраза: «Не играй, сеньора, с ней».
Мысленная, ритмичная фраза, повторившаяся, возможно, несколько раз: «Но захотИм ли мЫ с ними бЫть/ Если онИ захотЯт нас захватИть».
1424
МонЪ протягивает пару зимних сапог, якобы где-то мной забытых. Одеваю их, выясняется, что они непарные (шнуровка у одного проходит спереди, у другого сзади, подошва одного толще, чем у другого, и прочее). Говорю, что они непарные, на что он заявляет, что они очень удобные. Подтверждаю, что удобные, и опять говорю, что непарные. МонЪ твердит, что они удобные. Так и беседуем, каждый о своем.
Я умираю. Сижу на полу, опершись локтем о свою кровать, и умираю. Жизнь медленно покидает меня, одна за другой отключаются части тела. Думаю: «Так вот как, оказывается, это происходит». Квартира пуста, лишь в дверях моей комнаты стоит сестра, никак на меня не реагирующая. Угасающее сознание наблюдает за происходящим - во рту появились следы рвоты, на миг перехватило дыхание. Отмечаю, что пока еще дышу, и что самым мучительным будет, наверно, прекращение дыхания, удушье. И тут я вспоминаю про Петю, про что-то, чего он может лишиться, если я сейчас здесь умру. Прекращаю наблюдать за процессом умирания, прошу сестру вызвать скорую помощь. Сестра не реагирует, а я не удивляюсь этому, озабоченная мыслями о Пете. Вот я уже слабо пошевелилась, вот с трудом, но встаю, чувствуя, как с каждым мгновеньем состояние умирания покидает меня. Вот уже иду в ванную прополоскать рот и выплевываю несколько небольших черных, непонятного происхождения сгустков.
Чем-то занимаюсь. Вокруг, кажется, находятся другие люди, мне помогает маленькая девочка. Сон был нерезких, блекло-серых тонов (как на старых фотографиях). Полупроснувшись, думаю: «Ага, значит, в детстве я сама себе помогала».
Завожу (наяву) будильник, чтобы не опоздать на ужин. Засыпаю. Кто-то мысленно, с явной насмешкой (или легкой издевкой) начинает потешаться над уверенностью человека, воображающего, что он сам программирует свою жизнь. Этот Некто утверждает, что нет ничего проще, чем смешать планы человека (неясно, имелся в виду Человек вообще или конкретно я). В качестве доказательства многократно, мысленно твердится одно и то же: ты, мол, полагаешь, что сможешь проснуться в нужное тебе сегодня время, но ты не проснешься, ты проспишь, ты проспишь. Однако будильник (о котором Некто, возможно, не подозревал) дребезжит в нужное время, и я не опаздываю к ужину в том месте, где наяву гощу эти дни.
Расплющенная в лепешку кошка с раскинутыми в стороны лапами. Собственно говоря, от кошки осталась лишь шкура, которая плавно, незаметно, не меняя очертаний превращается в светло-коричневую ткань (типа рогожки). То, что я теперь вижу, похоже на аппликацию (оставаясь, однако, кошкой). И вдруг обнаруживаются неопровержимые признаки того, что кошка жива, ее расплющенная шкура в нескольких местах слабо пошевеливается - жизненная сила кошки не разрушена.
Завожу будильник, проверяю, как он звонит. Выясняется, что очень тихо, почти просто трещит. Решаю, что, может быть, удастся все же услышать его, если как следует на это настроиться.
Мысленно рассуждаю (о музыкальных упражнениях?), вскользь мелькает осознание, что рассматриваемых вариантов три, а попарных сочетаний их - шесть. Делаю вывод: «Наименее благоприятное — гамма и лучи» (имеется в виду сочетание такой пары). Возникают иллюстрации. К слову «гамма» - невнятная фортепианная клавиатура и последовательное движение в пределах октавы. К слову «лучи» - четкий кружок с расходящимися в стороны радиальными отрезками.
Мысленно сообщается, что нечто, приобретенное за "тридцать" денежных единиц, в действительности стоит "семьдесят". Таким образом иносказательно сообщается о чем-то нематериальном, приобретенном за цену, неизмеримо более низкую, чем истинная цена.
Мысленный комментарий: « Нужно не разглагольствовать, а не делать плохого».
Мысленная, сопровождающаяся неразборчивым изображением фраза: «Сужая, на, неси действие сопряженного закона».
Фрагмент мысленной тирады (эпически): «...и кончилось. И почему-то это ужасно. И это влечет на колени» («ужасно» является художественным преувеличением).
Мысленная фраза: «Они выглядят радостные, усталые и одухотворенные».
Стою спиной к общежитию (в котором только что остановилась?), смотрю на расстилающееся под кручей изумительное голубое море. В моих руках громоздкое, заправленное в пододеяльник одеяло (зачем-то нужное, как помечено ночью в блокноте). Решаю, что по утрам смогу спускаться к морю, радуюсь такой неожиданной возможности. У кромки воды видятся темные силуэты ранних купальщиков. Почему бы и мне не начать прямо сейчас? Иду к спуску. Вдруг вижу на полузасохшей траве у кромки кручи новый телевизор (или компьютер) в серебристом корпусе. Останавливаюсь, внимательно смотрю, он выглядит тут как элемент рекламного проспекта. Со стороны моря появляется воробей, телевизор превращается в (свой собственный?) темноватый остов. Воробей садится на его верхнее переднее ребро. Остов, как бы под весом воробья, плавно опрокидывается вперед. Воробей, благополучно приземлившись, вспархивает на верхнее заднее ребро, остов плавно возвращается в исходное положение (тут нарушены законы механики, но во сне все выглядело закономерным). Наблюдаю за проделками воробья. Становится ясно, что это компьютерная проекция, видимая вживую здесь, на краю обрыва. Это мнение разделяет появившийся слева стройный интеллигентный мужчина в элегантном костюме. В подтверждение отмечаем (не обмениваясь фразами) однообразие (естественных, однако) движений воробья. А тот напоследок усаживается, повернувшись к нам спиной, на верхнее левое ребро. Остов плавно опрокидывается. Воробьишка, вцепившись лапками в ребро и дурашливо распушив перья, препотешно приземляется загривком на засохшую траву. Звучит песня (патриотическая или просто популярная). Мужчина с рефлекторной готовностью подхватывает ее и удаляется вдоль обрыва, влево. Глядя вслед, думаю (имея в виду пение), что он настоящий патриот, истинный гражданин своей страны. Обхватываю покрепче одеяло и решаю спуститься к морю, так маняще голубеющему внизу.
Мысленные фразы (женским голосом, с досадой): «Подожди. А...» (фраза обрывается).
Мысленная фраза (женским голосом): «Но у него всегда были другие...» (последнее слово разобрать не удалось).
Мысленная фраза (энергичным женским голосом): «Раз (уж) двухкопеечных нет, двух(копеечных)» (заключенное в скобки подразумевается).
Повстречала давнюю знакомую. Она собирается к морю со своими животными (двумя кошками и собакой). Объясняет, что ради них бывает на море ежедневно. В моем воображении на миг предстает простая короткая дорога, заканчивающаяся крутым спуском к морю. Решаю присоединиться, предварительно забрав из дома свою кошку, Мицци. Несу ее на руках. Женщина несет своих в холщевых сумках, из которых торчат светло-рыжие остренькие невыразительные мордочки с большими настороженными ушами. Темная крупная короткошерстная собака, подвижная, добродушная, бежит рядом. Внезапно оказываемся на невысоких крутых холмах, покрытых девственно белым снегом. Женщина легко, напрямик преодолевает путь, не отвлекаясь на поиски более проходимых участков. Мне крутые спуски и подъемы даются не так легко. На вершине одного в нерешительности останавливаюсь. Следы женщины ведут вниз, но как тут можно спуститься, не представляю (женщина ушла далеко вперед, ее не видно). Чтобы оттянуть время опускаю Мицци на снег. Несмотря на опасения, кошка не проявляет беспокойства, нюхает снег. Горки вмиг исчезают, я оказываюсь на широком проспекте. Мчусь на самоходном транспортном средстве (что-то типа велосипеда без педалей и мотора). Упиваясь скоростью, мчусь по проезжей части (почти свободной от транспорта). Окружающее пространство постепенно становится все более похожим на то место, где я повстречала свою спутницу. Велосипед исчезает, оказываюсь сидящей рядом с этой женщиной на автобусной остановке. Кладу вновь появившуюся Мицци в боковой карман пустой дорожной сумки, застегиваю его на молнию (карман небольшой, но Мицци в нем свободно уместилась). Из холщевых сумок выглядывают рыжие кошки. Женщина говорит, что до них у нее был дымчатый котенок, прежняя владелица которого уверяла, что он принесет удачу. Этого не произошло, и тогда были приобретены рыжие. А где же котенок, спрашиваю я. «В пекарне», - отвечает женщина (его туда подбросили). С чувством говорю, что это очень непростая проблема, и человек всегда испытывает незаслуженную вину, если вынужден избавляться от неподходящего животного. Приоткрываю кармашек сумки — Мицци лежит неподвижно, как под наркозом. Так крепко уснула? К стоящей на моих коленях сумке приближается, добродушно виляя хвостом, собака. Прошу женщину отозвать ее, чтобы не возбуждать кошку.
Мысленная, незавершенная фраза: «Однако, осторожно - снова нападение может привести к...».
Мысленная фраза: «Усердно муссируются слухи о начале враждебных действий».
Разыскиваю стоматологическое отделение. Проходящая мимо медсестра сует мне в руки небольшую вазу (с геометрическим орнаментом из разноцветной эмали) и на ходу объясняет, что я должна как следует ополоснуть ее дома в заполненной водой ванне. И вот я опять в поликлинике (выполнив, очевидно, поручение), ищу медсестру. Не исключено, что я возвращалась после безрезультатных поисков домой и снова приходила сюда. Я была во власти замкнувшего меня чувства ответственности, не позволявшего передать вазу кому-нибудь другому (не говоря уже о том, чтобы просто оставить ее где-нибудь на столе). Эти мысли немедленно отвергались мной из опасения строгого спроса от давшей поручение медсестры. Пару раз другие медсестры, на миг отрываясь от своих дел, пытались мне помочь. Очередная доброхотка рекомендует обратиться к старшей медсестре. Та, такая же занятая, уделяет время, чтобы выслушать сбивчивые объяснения. Бубню, то и дело обрывая себя фразой «Это долгая история». Выслушав, женщина четко, лаконично говорит, как мне следует поступить. В завершение дружески советует: «И постарайтесь ... Излишние впечатления излишни» (часть слов не запомнилась). По ее тону было ясно, что она, как и остальной персонал, напрочь избавлена от впечатлительности. И это, пожалуй, больше всего делало их, в моих глазах, похожими на безупречно отлаженные (но не лишенные человечности) механизмы. Этим заканчивается сон, в котором я была инородным включением в среде энергичных рациональных, организованных остальных. Я была из другого теста, и цепко держалась за свои представления. В частности, за, возможно, никому не нужное чувство ответственности в отношении полученного поручения. Короче говоря, была не от мира сего (в самом банальном смысле слова).
Морской международный круиз. Обсуждаем предстоящую вечеринку. Предлагаются к приготовлению различные (любимые) закуски, повторяю в уме (или записываю) перечень продуктов, которые следует закупить. Всё готовим, и вот уже сидим за столом. Вижу блюдо с обсыпанной тертым сыром клубникой. Оно тоже было упомянуто, но мы, как я вспоминаю, забыли его приготовить. Встречаюсь взглядом с одной из наших попутчиц (кажется, француженкой), предложившей это блюдо, а теперь с упреком сказавшей: «Я приготовила сама».
Обрывки мысленной фразы: «...когда хочешь ... от навязанных мыслей».
Некто демонстрирует маленькую фигурку в белом комбинезоне с толстыми рукавами и штанинами. Фигурка является одновременно куклой и человеком. Тот, кто ее нам демонстрирует, держит ее за талию двумя пальцами правой руки. Указывает на якобы существенный недостаток фигурки. Показывает, как его можно в два счета исправить. Обмакивает кисточку в черную краску и покрывает частыми черными вертикальными полосками заднюю часть стоячего воротничка комбинезона фигурки... На возвышении, похожем на сцену бродячего кукольного театра, появляется несколько других фигурок, а потом - та, в белом комбинезоне. Смотрим не нее, обнаруживаем какой-то крупный недостаток. Исправить его придется нам самим. Долго колеблемся, подбадриваем себя воспоминаниями о том, кто покрыл черными полосками заднюю часть воротничка фигурки. Беремся за дело и покрываем такими же полосками переднюю часть воротничка.
Мысленный, с пробелами запомнившийся диалог (мужскими голосами). «...что за этим стоит». - Задумчиво: «Может, ... что-то там видит. Видит паранойю...» (фраза не завершена).
Обрывки мысленной фразы: «...основным ... которой Вероника» (имя произнесено с таким нажимом, что не исключено, что это обращение).
Полнометражный сон, бесследно истаявший, как только я начала после него просыпаться.
Обрывки мысленной фразы: «Для ... заболевшей матери» (речь идет о сиделке). Смутно видится больничная палата с сиделкой около одной из пациенток.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Там уже началась война. ... по всем нашим магазинам».
Чудесное живое море в ряби мелких, освещаемых солнцем волн. Видна покачиваемая волнами яхта. На палубе — с десяток крепких мужчин в темной одежде. У одного куртка (или толстый жилет) красивого темно-зеленого цвета, оживляющего всю картину. Берег не виден, солнце угадывается на переднем плане. Не находясь в самом сне, с удовольствием смотрю на оживленные солнечными бликами волны.
Иду по берегу узкой реки, по густой, сбегающей к самой воде растительности. Из воды высовывается красивая кобра. Легонько брызгаю на нее, она не реагирует. Брызгаю сильней, зачерпывая вместе с водой темный прибрежный песок, но и это не вызывает реакции. Кобра не меняет положения и полна чувства собственного достоинства (я действую из озорства, не очень умного, что, в конце концов, и понимаю по виду кобры). На относительно коротком участке попадаются еще несколько кобр - в воде и в траве у воды. Они так же красивы, как и первая, вижу их (как и растительность и речку) отчетливо. Сразу же за кобрами условно видится стоящая по грудь в воде молодая женщина с ребенком . Это женщина из предыдущего сна. Останавливаюсь, рассказываю о змеях и об эпизоде с первой из них. Женщина в ответ что-то говорит о кобрах. [см. сон №4928]
Мысленная фраза: «Очень обильный пища», после которой я хватаю и тяну к себе только что вынутый из холодильника изрядный кусок тушеной говядины с прилипшим гарниром, в том числе зеленым горошком.
На огражденной территории раскинулись павильоны временной международной выставки. В нескольких местах расставлены столы с пирамидами фасованных пищевых продуктов. Кто-то из нас замечает ошибку на наклейке жестяной банки. Вместо слова «гастроном» напечатано «гатроном». Умеренно возмущаемся, я говорю: «И главное, здесь столько русскоговорящих, а переводил наверняка человек, не знающий языка». Посыпались смешки. Кто-то, передразнивая стереотипы руcской экзотики, с насмешкой изрекает: «На траве на корыте гастроном».
Мысленная фраза: «Настойка лайкра».
Сочная (ночная?) темнота (чернота). Поперек поля зрения (у передней его границы) тянется грунтовая дорога, по-над которой медленно течет (влево) поток светящихся голубоватых частиц (высота его была метра в два).
Мысленная фраза (деловито): «Ну, что это было?»
Входим в магазин одежды, изнутри похожий на громадный ангар. Находящийся с нами молодой мужчина захотел (или ему предложили, не запомнилось) посмотреть кое-что из одежды. Тут оказывается, что если женская одежда находится внизу, то мужская - в двух больших продолговатых клетях, подвешенных под потолком. Клети спускаются на тросах и, что самое странное, запираются на засовы. Наш попутчик входит в клеть, с лязгом защелкивается дверь, клацает засов, клеть взмывает вверх. Ждем его, глазея по сторонам. Я иногда поглядываю еще и вверх, на клеть. Стены ее сварены их металлических полос с просветами, но вешалки с одеждой не позволяют видеть, что происходит внутри. Лишь раз удалось увидеть нашего попутчика, он примерял темную рубашку. Беспокоюсь, почему он не возвращается, присматриваюсь вообще к этому ангару. Слышу, как сидящий неподалеку служитель периодически спрашивает у напарника, в порядке ли запоры клети, точно ли их невозможно открыть изнутри. В группе мальчиков, которых сюда привели, один вдруг истошно кричит, что не хочет идти в клеть. А служитель опять спрашивает напарника про замки. На меня наваливается УЖАС. Решаю, что там, в клети, наверху, происходит что-то страшное, совершается насилие над теми (по крайней мере над некоторыми), которых туда заманили. И ничего невозможно поделать - клеть находится на недосягаемой высоте, а мы сами в этом ангаре в полной власти его хозяев. Единственное, чем можно не ухудшить ситуацию, это делать вид, что ничего страшного не происходит, и ждать нашего попутчика. Он все не возвращается. Ужас, страх за него и самые чудовищные предположения о том, что там с ним делают, накатываются на меня все сильней и сильней.
Мысленная фраза: «Кто-то приедет и что-то привезет с собой, чтобы укрепить эту стену».
Мысленный диалог. Глухо, издалека: «За это (из-за этого) мы останемся». - Отчетливо, быстро: «А я бесплатно живу».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «На ... я изобрел удивительный способ сохранить растения».
Мысленный диалог (женскими голосами). Бесстрастно: «Второй раз она накурилась». - Возбужденной скороговоркой: «Она накурилась! Ты видела?»
Мысленная фраза, медленно, упорно повторявшаяся, пока не оказалась записанной: «Содержание работы друза и хозяина на улице...» (с друзом что-то случилось у хозяина на незапомнившейся улице).
Обширное пространство (среда), окрашенное в светло-фиолетовый (или лиловый) цвет красивого оттенка (не запомнилось, что это означает).
Мысленная, незавершенная фраза (моя): «Когда мое внимание притянул этот ребенок...».
Мысленная фраза (женским голосом, проникновенно): «А к девушке уже подходила молоденькая-молоденькая девушка».
Большой, расположенный на одном из верхних этажей зал, кажется, круглый, с застекленными стенами. Многочисленные посетители видятся темными силуэтами, воспринимаемыми как бы против света (из положения вне здания, с уровня этого этажа).
Мысленные, адресованные третьему лицу, с пробелом запомнившиеся фразы (мужскими голосами): «Непонятно, по каким причинам ... разговариваете?» - «По каким причинам вы это спрашиваете?»
Незавершенная мысленная фраза: «Честь, совесть, гордость каждого ученого...».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «Разве ... стал бы потешаться над этими...».
«Маленький, такой хорошенький, такой взволнованный», - приговариваю я, поглаживая по голове аккуратного карапуза в темной одежде, плюхнувшегося на попу и пустившего лужу. Отчетливо видно, как лужа расплывается у него за спиной (и это при том, что под штанишками угадывается памперс). Незадолго до этого мы с малышом поспорили, но теперь все позади. Родители мальчугана и еще какие-то люди находятся тут же, и все это происходит вблизи моря (не включенного в поле зрения).
Многолюдный банкет, подходящий (судя по тому, что все уже съедено) к концу. Троцкий* (тот самый) убирает со стола, длинного темного, без скатерти, с круглым отверстием в центре столешницы. Обращаю внимание, как аккуратны движения его рук. Он вытирает стол, стряхивает объедки в отверстие, и проделывает это очень ловко. Подходит Сталин* (тот самый), отзывается с похвалой о Троцком (по поводу уборки стола) и неодобрительно прохаживается насчет нескольких, рядком сидящих женщин, которые тут, на банкете, лузгают семечки.
Мысленные фразы (уверенным женским голосом): «Не может быть. Не может быть, ведь там столько книг...» (фраза обрывается).
К Пете (он в младшем подростковом возрасте) пришел в гости товарищ. Чувствую, что они собираются устроить беготню по квартире. Опасаюсь, как бы, увлекшись, они ненароком не сбили с ног бабушку*. Предлагаю: «Раз бабушка дома, поиграйте во что-нибудь, не такое безумное».
Мысленная фраза (деловитым женским голосом): «Вероника, может, через Москву?»
Мысленная фраза (женским голосом): «И четверг — жду гостей» (два последних слова выговорены басовитой скороговоркой).
Брожу по большому, крытому куполом рынку. На что-то засмотревшись, наступаю на угол стоящего на полу (у прилавка) полупустого подноса со сдобой. Кто-то еще, даже не заметив этого, прошелся прямо по булкам, не помяв их (будто был бесплотным). Говорю про поднос продавщице. Она (вероятно, в силу юности) радостно улыбается и чуть ли не с восторгом произносит: «Да?», и не думая убирать поднос. Ее хорошенькая головка занята совсем другими вещами. Оказываюсь у мясного прилавка, покупаю немного мяса. По дороге домой думаю, как бабушка (моя мама*) приготовит его Пете (он мыслится подростком). Должен же он хоть изредка есть мясо, оно необходимо растущему организму, даже соблюдающему вегетарианство. Тут я призадумываюсь... Петя — вегетарианец? Или он просто не любит мясо? И Петя, где он? Медленно доходит, что бабушка и Петя-ребенок — в далеком прошлом. Слева бегло предстает смутное, заключенное в дымчатое облако изображение их обоих. Постепенно осознаю, что мамы давно нет в живых. А Петя, где он? Он уже взрослый, он в селении Адамс... Открываю глаза — где это я? А-а-а, вот, оказывается, где. P.S. Сон увел меня из реальности очень глубоко.
Просыпаюсь с пословицей на устах: «Любишь кататься — люби и саночки возить», которой будто бы подвожу итог приснившемуся. Пословицу полагаю адресованной мне, но ни один из запомнившихся эпизодов не мог ее породить. Помню, что по поручению Пети ехала на автобусе и уточняла у водителя, где мне выйти. В другом эпизоде выскочила на миг из своей комнаты (общежития) в длинный коридор. Выскочила, как была, голой, в уверенности, что в коридоре никто не появится. Отчасти беззаботно, отчасти украдкой добежала до помещения общего пользования, к мусорному баку, куда мне нужно что-то выбросить. Попалась на глаза группе проходящих мимо людей (впрочем, не исключено, что они меня не заметили). В последнем эпизоде должна присоединиться к занимающейся медитациями группе, в которую входит Петя. Приближаюсь к железнодорожному полотну, вижу группу — они делают упражнения на открытом воздухе. Решаю идти напрямик, приглядываюсь к буграм черной взрытой земли, оценивая проходимость сложного участка. [см. сон №2549]
Мысленная фраза (молодым мужским голосом): «Снимай чашку и снимай фуражку».
Справа от меня женщина разговаривает по беспроволочному телефону. Какое-то время слушает, потом говорит, что, мол, нет, это ты беременна, так что иди на аборт и не бойся, их делают под общим наркозом, удачи тебе (судя по всему, женщина является врачом, а ее приятельница полагала, что заболела, и перечисляла симптомы).
Мысленная, завершившая сон фраза: «Одни ведут простаков, другие — сохраняя жизнь» (речь идет о фигурировавших во сне механизмах).
Стою на кафельном полу, с недоумением глядя под ноги. Не понимаю, кто и зачем расплескал передо мной воду (она виделась отчетливо, была чистой, почти живой).
Лето, дача. Ставлю перед Петей (ему года четыре) тарелку с грибным супом. Ребенок говорит, что суп нужно посолить. Вожусь с солонкой, любознательное чадо интересуется, каким будет суп, когда его посолят. Занятая солонкой, отвечаю, что суп станет именно таким, каким станет, когда я добавлю в него соль. Несколько раз подцепляю кончиком ложки соль из большой фанерной солонки, но каждый раз соль оказывается подозрительного грязно-серого цвета. И это при том, что бегло заглядывая в солонку, неизменно вижу белейшую мелкую соль. С недоумением всматриваюсь. Вижу вкрапления рассыпчатых грязно-серых комочков. Выбрасываю их в мусорное ведро, солю Пете суп чистой солью. Входит мама*, она куда-то спешит и должна перед уходом поесть. Прикидываю, что можно приготовить на скорую руку. В размышления вкрадывается здравая мысль, что если бы я не только перебирала в уме варианты, а хоть что-то начала делать, это лучше всего продвинуло бы решение проблемы. Предлагаю маме то, что имеется.
Оказываюсь в населенном пункте, рельеф которого изобилует покатыми неровностями (разной крутизны и высоты). Дома, улицы, дворики изобретательно вписаны в необычное, тесноватое пространство. В одном месте проход затрудняет больничная каталка. Решаю (не для себя, а для других) куда-нибудь ее переместить. Покатые неровности не позволяют нигде ее приткнуть. В конце концов возле одного дома нахожу для нее место, но жильцы мягко протестуют. Спокойные, в светлой одежде, тоже покатые, как внешне, так и внутренне (то есть без острых углов), они не реагируют на мои объяснения. Говорят, что стоянка около их дома платная. А я все пытаюсь объясниться. Обращаюсь теперь к вышедшему из дома плотному мужчине с полотенцем в руках. Он отвечает, что не может сейчас разговаривать, поскольку «уже десять часов вечера» и ему «пора спать». Вот, он идет умываться перед сном, добавляет он, указывая на полотенце. Заявляю, что каталка принадлежит армии (понятия не имею, с чего я это взяла). Поскольку не помогает и это, остается повернуть обратно.
Мысленный, с одним незапомнившимся словом, диалог (мужскими голосами). Юноша, бодро: «Шел, шел, чтобы ... поделить. Но ничего не нашел». - Пожилой, рассеянно: «Ничего не съел».
Автобус сильно накреняется, и это заставляет меня взглянуть в окно. Мы съезжаем с высокого поребрика улицы, беспорядочно забитой старыми пыльными сельскохозяйственными машинами. Удивляюсь, как водителю удается пробираться между ними. Иногда для этого приходится (как только что) заезжать на тротуар, и когда мы съезжали с него, у меня возникало ощущение, что мы можем перевернуться. Водитель ловко лавирует, пару раз помогаю ему, на ходу отталкивая откидывающиеся рамки агрегатов. Оказываемся на участке, где проехать уже невозможно, автобус останавливается. Загромоздившие проезд машины и агрегаты приходят (самостоятельно!) в движение и освобождают проезд. В этом автобусе кроме меня пассажиров не было (или я их не видела, как не видела, кстати, и водителя).
Мысленный диалог (мужским и женским голосами). «Как удар». - Со смешком: «За гитарой».
Сижу (в числе большого количества гостей) за столом, что-то рассказываю. Хозяин дома слушает молча, Фуфу (которая меня сюда привела) моей разговорчивостью недовольна. Рассматриваю корешки бесчисленных книг, потом оказываюсь в игровой комнате детей хозяина дома (которых, по словам Фуфу, у него четырнадцать). Площадь комнаты, по моим прикидкам, была порядка 150 кв.метров (мельком подумалось, что помещение такой площади в этом доме поместиться не может). На полу, покрытом серым ковровым покрытием, разбросаны крупные игрушки, на стенах - шведские стенки. Дети, мал мала меньше, мирно играют. С изумлением вижу, как то одно, то другое дитя стремительно взмывает в воздух и переносится из конца в конец комнаты. Присмотревшись, обнаруживаю, что они используют подвешенные к потолку ременные корзинки, снабженные пультами управления. Ребенок садится в корзинку, просовывает ножки сквозь переплетение ремней, берет пульт и перемещается в желаемом направлении. Детям захотелось что-то сделать с помощью одной такой корзинки. Облепили меня, просят помочь. Просьбу можно выполнить, лишь забравшись в корзинку, о чем не могло быть и речи — я, совсем как наяву, безумно боюсь высоты. Говорю, что попробую помочь, но в корзинку не полезу ни за что. И мне удается сделать то, что просили дети (для этого руки и ноги мои на время сильно удлиннились). Дети воспринимают все как должное, так как фиксируют внимание на конечном результате. Я же, зная, каким образом результат достигнут, обрадовалась. В финале сна мне становится каким-то образом ясно, что я была приглашена в этот дом на предмет негласного выяснения совместимости с детьми (как потенциальная няня) и что проверку я выдержала.
«Семь, семь штук», - говорю я. Мужчина с сомнением переспрашивает: «Семь штук?» Листает взад-вперед странички альбома, постукивает по ним карандашом, не понимая, сколько картинок (или фотографий) нужно скопировать. Повторяю: «Семь страниц».
Молодая восточная женщина в национальной одежде произносит страстную речь по поводу успеха восточных кинофильмов на какую-то тему. Отдав должное этой победе на идеологическом, кажется, фронте, горячо призывает свой народ не останавливаться на достигнутом (речь идет не об искусстве, а о политической борьбе).
Петя рассказывает об автомобильном путешествии, в том числе о том, что они объехали северную часть Озера, предмет обсуждения бегло, смутно, в серых тонах визуализируется, предполагаю, что объехать можно было, наверно, за час, Петя отвечает: «За час?! (За) шестьдесят минут!» Говорю: «Но ведь это и есть час».
Мысленная фраза (мужским голосом, неторопливо, с запинками): «Порция мяса в десять... в десять... в десяти минутах».
Если предыдущий сон основывался на (оставшемся за рамками) непослушании, то этот похож на обычный урок (ночью я записала также слово «СКАЗКА», сопроводив его вопросительным знаком). Учениками были похожие на предыдущих одушевленные мыслящие, на вполне самостоятельные Сущности, урок вела похожая на женщину Учительница, мягкая и терпеливая. Занятие посвящено строению — царства? организма? - и, в частности, множеству видов имеющихся там дорог, самых невероятных. Рассказывая о них, Учительница снимает со стеллажа соответствующие макеты, нечто вроде грубо выделанных темных покоробленных шкур. На них смоделированы рельефы, по которым узкими полосками тянутся фрагменты дорог. Об одном из типов дорог, как о самом удивительном, Учительница рассказывает с нажимом, привлекая для наглядности образец. Эту липкую дорогу она называет «медово-...» (вторая часть определения не запомнилась). В какой-то момент Учительница делает мягкое замечание тем, кто не желает следовать правилам (отвлекается): «...поэтому встаньте и отойдите в сторону». Визуальный ряд сна был нечетким. Просыпаюсь, конспектирую сон. Начиная снова засыпать, высказываю кому-то желание понять, чтО это было. Мне обещают встречу с Существами обоих снов. [см. сон №3334]
Женщина, толкающая перед собой черную ручную тележку, торопливо, чуть ли не вприпрыжку пересекает поле зрения.
Небольшой черный круг, расположенный вертикально, в центре поля зрения. На его фоне возникает светящаяся голова живого динозавра. Динозавр приоткрывает рот, и кажется, что он улыбается доброй, симпатичной улыбкой.
Мысленные фразы (женским голосом): «Кто эти девочки? Положите его сюда».
Мысленная фраза: «Туда вели продолжившиеся рельсы». Фраза комментирует действия железнодорожных рельсов, понемногу самопроизвольно вытягивающихся влево.
Что-то происходит на фоне античных развалин - фрагмента полуразрушенной стены, одиноко стоящего на пустом, покрытом темно-коричневой землей пространстве. Стена похожа на театральную декорацию, но не сама по себе, а тем, что стоит посреди этого коричневого пространства, как на гигантской сцене.
