В жутком месте, около завода (где наяву нет ничего подобного), в полуподвальном помещении находится что-то типа испытательной станции, тесной и загроможденной сверх всякой меры. Подъезжает телега, которую тащит удивительная лошадь - лошадиная голова ее непостижимым образом похожа на хорошенькую девичью головку. Ну и ну, думаю я, лошадь в центре Города, где только ее раскопали. Лошадь входит в тесное помещение, и проявляя не лошадиные, а человеческие смекалку и сноровку, втаскивает внутрь телегу. Но теперь ей самой не только не выйти, но даже не повернуться. Один из рабочих с необыкновенной ловкостью взгромождает лошадь на спину и передает находящемуся ближе к выходу второму рабочему (в их отношении к лошади сквозит поразительная доброта и покровительство).
0034
Сосед сумел затопить хозяйский нефтяной обогреватель, в квартире стало замечательно тепло. Причем то, что он до этого додумался, еще удивительней, чем давешняя лошадь с девичьей головой.
Мысленный совет (из нематериального источника). Мне рекомендуется перестать ворочаться по ночам из-за тревог и беспокойств, так как я буду иметь все, что необходимо. Ворочаться по ночам стоит только для пользы тела, чтобы оно не деформировалось от долгого лежания в одном положении.
0036
Иду к Мими за остатками вещей. Она живет в запутанном, периодически снящемся мне месте - это беспорядочное нагромождение частных домишек с садами и огородами, где нет (или почти нет) улиц. Приходится блуждать, вслепую пересекая обнесенные заборами участки. Добираюсь до цели, говорю Мими, что хочу забрать оставшиеся коробки, а кроликов и кошек, может быть, она хочет оставить себе? Мими велит забирать всё. Иду в захламленный сарай, где лежат коробки. По дороге во второй, где живут кролики и кошки, думаю, что так как мне некуда их девать, выпущу-ка я их на волю. Мими просит придти еще раз, ради ее брата, который вскоре должен приехать. Рассказывает длинную историю необыкновенной жизни брата и говорит, что брат ее (с которым я не знакома) хочет меня увидеть.
0037
Иду за продуктами по знакомому до мелочей кварталу, в котором сейчас все запутано. В довершение, одна из улиц разрыта, там меняют асфальт (широкая, уходящая вниз улица принимается мной за улицу Марата). После блужданий и плутаний прихожу в магазин, начинаю выбирать мясо (выбор велик, но мясо имеет несвойственный ему цвет).
0038
Бывшая секретарша одного из бывших моих мест работы распределяет жилье в аккуратном поселке одноэтажных, с небольшими участками, домишек. Вижу, как она подбирает дом для моего соседа. Подбор проводится по трем параметрам - по длине, ширине и высоте дома. Третий параметр особенно удивляет (какие уж там параметры, если все дома были, на мой взгляд, одинаковыми).
0039
Стою с мамой* и сестрой на железнодорожной платформе (кажется, мы встретили маму, так как у нее был с собой чемодан). Поздний вечер, идем на ночлег в какую-то квартиру, ложимся спать. На рассвете сестра появляется в моей комнате и говорит, что мама ушла. Разражаюсь слезами - для меня это является неожиданностью. Сестра спокойно объясняет, что мама решила покинуть нас, так как не хочет быть нам обузой. Говорит, что мама решила, по приглашению Креза, уехать на Урал, где на несколько дней собираются люди ее возраста. Спрашиваю, откуда сестре это известно, она отвечает, что кое-что рассказала сама мама, а кое-что содержится в записке, которую мама оставила в комнате. Идем туда, говорю, что заодно хочу рассмотреть квартиру. Как оказалось, она состоит из трех одинаковых комнат. В маминой имеется выход на лестницу, за ней следует комната сестры, моя оказалось самой удаленной (и самой аскетичной). В комнате сестры больше мебели, а в маминой много красивых старинных вещей - резной письменный стол, диковинная напольная лампа и прочее, и даже разукрашенная ниша (тайник), на задней стенке которой висит прозаический электрический счетчик. Возимся у выхода из квартиры, двери нет, проем занавешен рогожей. На лестнице кипит жизнь, лестничная клетка имеет по центру широкое сквозное открытое пространство.
Большой захламленный подвал, в центре которого большой железный бак (с метр высотой, почти доверху заполненный водой и являющийся унитазом). Вокруг него и по стенам, на кривобоких старых полках и длинных лавках нагромождена всякая всячина, в том числе тарелки с едой. Намереваюсь использовать бак по его назначению. То, что я собиралась сделать, происходит несколько преждевременно и интенсивно. Хлам и тарелки с едой оказываются забросанными экскрементами. В страшной панике хватаю их и бросаю в бак (на ощупь они воспринимались как муляжи, плавающие, однако, как настоящие).
Живу в коммуне. Все собираются на пирушку, наряжаются кто во что горазд. Два худых высоких парня обрядились трансвеститами. Замечаю, как один, проходя мимо другого, поцеловал его грудь (сосок выпирал сквозь одежду, но искусственной женской груди ни у одного из них не было). Оказываюсь за небольшим круглым столом, накрытым белой скатертью, сижу, с собачкой на коленях, в компании нескольких человек. На скатерть выложено печенье в форме баранок и что-то еще (подобное). Беру что-то белое, раскусываю, даю собаке. Она ест на моих коленях, потом спрыгивает на траву. Стол стоит на лужайке, справа находятся остальные участники пирушки, для них нет даже стола. Собака поедает угощение, а мы испытываем легкое чувство голода (точнее, естественное желание что-нибудь пожевать, чем-нибудь полакомиться). Лишь те три-четыре человека, что сидят за моим столом, изредка грызут коричневые колечки печенья.
0042
У меня завязались личные отношения с мужчиной (высокого роста). Он говорит, что не станет возражать, если я оповещу об этом всех, кого только можно (он сформулировал эту мысль изящно, но дословно она не запомнилась).
Светлый мешок с вывернутыми наружу краями. Он заполнен чем-то вроде крупной фасоли, которую перебирает чья-то толстая, с пухлыми пальцами рука (кисть руки человеческая, но гораздо крупней реально человеческой).
В финале сна мама* передает мне грудного младенца, чтобы я его покормила. С трудом высвобождаю уголок стола большой коммунальной кухни, кормлю ребенка куриным супом (мама, ребенок и соседи виделись условно, сама кухня — поотчетливей; малыша ни в руках, ни на коленях я не ощущала).
Мысленное название: «Голова фламинго».
Большое овальное блюдо с едой, которую нужно брать руками. В нем копошится чья-то, выбирающая себе кусок, рука. Широкий, схваченный на запястье резинкой рукав елозит по еде, что выглядит очень неаппетитно.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «А под ... лежали, если можно так выразиться, два компьютера». Смутно видятся два старых стационарных компьютера.
Хвостик мысленного рифмованного умозаключения (завершившего сон): «...сидят/ Которую просеивают, как того хотят».
Произвожу в уме вычисления. Складывая "(7+5)", бормочу: «Семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать». Удваиваю исходные числа: "(7х2=14, 5х2=10)". Суммирую результаты: "(14+10=24)". Нужно, чтобы результатом было число "30". Значит, исходные числа нужно немного увеличить.
Привезла Петю (ему лет десять) в санаторий. Стоим под соснами, записываю адрес, зарисовываю красивый фасад главного здания. Подходят плотный мальчик и любознательная девочка. Девочка спрашивает: «Вы будете писать, а он (Петя) вам отвечать?» Говорю: «Если захочет, то будет». Девочка удаляется. Замечаю Пете, что меня восхищают такие деловые дети. Спрашиваю, хочет ли он, чтобы я еще побыла тут с ним сегодня (был день заезда). Он говорит: «Нет», ненадолго уходит, возвращается. Интересуюсь о первых впечатлениях: «Ну, как там?» Он говорит: «Узко».
Мысленная фраза (женским голосом): «Это звучало, по своей хитрости, (очень остроумно)» (слова в скобках не произнесены, но уже заготовлены).
Читаю объявления на больничную тему.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом, убежденно): «С кем еще могла ... моя мать? Они останутся».
Смутно видимый малыш молча приподнимается в постели, садится и принимается немного натуженно реветь (плач виделся, но не слышался).
В ответ на незапомнившуюся фразу женщина говорит с полуулыбкой: «Ну так я же знаю, почему это может быть». Чувствуется (или даже бегло видится), что собеседники женщины мягко, понимающе улыбаются.
Зачерпываю поварешкой щи из кастрюли, пробую, суп оказывается холодным.
Стою около подростков младшего школьного возраста. Мерной лентой замеряю диаметр их голов (на уровне лба).
Мысленная фраза (детским голосом): «Папа, а разве мистики смеются?»
Иду на день рождения, размышляя о неопределенности с подарком. Мне неизвестно, купил ли подарок мой партнер, тоже приглашенный на торжество. И если он явится с подарком, как поступить с тем, который несу я? Оставлять впрок и передаривать не врученный подарок нельзя, это плохая примета. Но и дарить больше, чем принято, тоже негоже, это выглядит глупо и даже как-то неприлично.
Мысленная фраза: «Да, по крайней мере по подписке она никому не рассылалась?»
Окончание мысленной фразы: «...вот, я стою на ви-воод». Видятся редкие капли дождя, падающие на навес, под которым кто-то стоит.
Среди живописных холмов Галилеи Иисус Христос подробно, терпеливо рассказывает мне о тех, кто не принимает его вероучение, не внимает его проповедям (ни единого слова я не только не запомнила, но, кажется, и не воспринимала во время их произнесения). На ближайших склонах видятся группы тех, о ком идет речь. Иисус Христос тем же мягким спокойным тоном говорит, чтобы я высекла этих людей. В поле моего зрения возникает разветвленный коричневый прут, совсем не страшный, которым можно «высечь» разве что символически. Говорю, что не буду (не могу) бить людей. Тогда Иисус Христос говорит, чтобы я разложила по алфавиту данные, содержащие сведения об Исходе. Тянусь к мешочку из мягкой рогожи (еще раньше привлекшему внимание). Он заполнен бумажными пакетами (плоскими, с ладонь, квадратами горчичного цвета), отличающимися содержанием квадратных ярлыков, в соответствии с которыми мне нужно произвести сортировку (пакеты, розга и окружающий ландшафт виделись ясно, люди в светлых подпоясанных рубахах — неотчетливо, а Иисус Христос лишь ощущался).
Вхожу за чем-то в незнакомый промтоварный магазин. Хозяина на месте нет, осматриваю полки. Через дверную стеклянную вставку вижу приближающегося крупного рыхлого странного мужчину в защитной куртке с низко надвинутым капюшоном. Решаю в отстутствие хозяина его не впускать (хотя себе войти позволила). Приоткрыв дверь, заявляю: «Магазин закрыт». Мужчина переспрашивает: Закрыт?» Говорю: «Ага, хозяин скоро должен вернуться».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза, повествующая о чем-то тревожном (женским голосом): «...(приходит) сестра — что вас, где вас можно найти».
Решаю выбирать для прогулок места, куда нужно добираться на автобусе, кладу в сумку все необходимое (книгу, еду и т.п.). Автобусы подходят один за другим, не могу решить, на какой лучше сесть. Решаю, что вполне могу прогуляться пешком. Иду куда глаза глядят. Вижу усыпанное изумительными белыми упругими цветами дерево. Две девочки намереваются отломить ветку. Решаю последовать их примеру, отломить несколько веток, чтобы дома поставить в вазу. На миг предстают усыпанные цветами ветки на столе, в узкой прозрачной вазе. Осматриваю дерево с этой целью.
Мысленная фраза (женским голосом): «(Выпустила), а потом бы сказала: Ирочка, положи на место» (за слово в скобках не ручаюсь).
Мысленная фраза, какое-то время пассивно сохранявшаяся в полупроснувшемся сознании. Когда же спохватываюсь ее записать, она тут же мягко улетучивается из памяти.
Обрывок мысленной фразы: «...про то, как ... из России...».
Мысленная фраза: «И я его спрашиваю: а сейчас у вас есть танковое письмо?»
У кромки воды (реки, озера или моря) стоит молодая, по-летнему одетая, нечетко видимая женщина. В ее опущенной руке — неподвижная, средней величины серебристая рыба с плоским, почти круглым телом. Женщина, не сходя с места, начинает вдруг неестественно размахивать рукой (делая вид, что рыба хочет вырваться?) На пасти рыбы видится темный металлический зажим, именно за него держит рыбу женщина, продолжающая нелепые взмахи. Все исчезает. Раздается дружелюбный зов (женским голосом): «Игуана! Игуана!»
К правой ветви гиперболы строится касательная, а левее (в зоне нижней части) - еще одна касательная. Это делается для решения далеких от математики проблем.
Мысленная, повторившаяся, кажется, несколько раз фраза: «Казнь на Амазонке».
Мысленный диалог (между мной и Лучиком). «Что-нибудь хочешь?» - «Да нет. Возьми меня с собой». - «Куда, детка?» - Куда-нибудь».
Мысленные фразы: «Укропный перот. От укропного перота...» (фраза обрывается).
Мысленная фраза (женским голосом, ласково): «Иди в ... сейчас иди» (одно слово не запомнилось).
Гроб, из того вида пластика, из которого изготовляют заполняемые водой дорожные заграждения. Розовый, с белой крышкой, закрытый пустой гроб. Такое впечатление, что он ненастоящий.
Мысленная, незавершенная фраза (возможно, моя): «Я обнаружила, я впервые обнаружила, именно в первый раз, именно двенадцатого, именно...» (на двенадцатый день). Бегло видится число "12".
Мысленные фразы (решительным женским голосом): «А лучше, если тебя с ними не будет. Не будет у тебя с ними друзей».
Нахожусь в гостях у молодой семьи. Их маленький сынишка возвращается с прогулки вспотевшим, в песке. Веду его в ванную, где отец ребенка моет детскую ванночку. Ставлю мальчика под душ, убеждаюсь, что он начал ополаскиваться, выхожу. С недоумением слышу, как отец (до тех пор не проронивший ни слова) набрасывается на сына с грубой бранью.
Старый темный деревянный двухэтажный дом. Хозяева отсутствуют, здесь временно живу я. Дом мне нравится, он просторный, со множеством красивых старинных вещей. Появляется Петя с молодой женщиной, забирают часть вещей, поднимаются на второй этаж, к выходу. Вижу, как Петя выходит в дверь (типа балконной), делает шаг — и мгновенно исчезает из поля зрения. Значит, он упал вниз? С такой высоты?!! Я парализована страхом, ужасом! Не помня себя, кидаюсь к двери. Так и есть, дверь выходит В НИКУДА, вижу, как высоко она от земли. Последние силы покидают меня, неестественным от ужаса голосом хриплю вниз: «Петя!!!» Вижу внизу, под этой дверью, несколько мелких сообщающихся прудов, окруженных мягкой землей с редкой травой, но не вижу Петю, хоть он и откликнулся веселым голосом на мой вопль. Внимательно вглядевшись, наконец вижу его, он с довольным видом плавает в прудах. Вода там прозрачная, мелкая, буквально по щиколотку, и несмотря на это, я не вижу Петю. Хотя каким-то образом и ВИЖУ, как он дурачится в мелких прудах. С невероятным облегчением возвращаюсь в комнаты. Мимоходом замечаю отсутствие отдельных вещей (которые забрал Петя), беззаботно думаю, что смогу уладить эту проблему с хозяевами - по сравнению с только что пережитым остальное кажется мне сущей ерундой. Телефонный аппарат замотан темным одеялом (интересно, зачем Петя это сделал?) Вместо телевизора, который тут был, стоит другой, диковинной конструкции (корпус его укреплен на гибком стержне). Потом, наверно, постучали или позвонили в дверь, в доме появляется несколько незнакомых мне молодых людей, и кажется, начинаются новые заморочки.
Окончание мысленной фразы: «...еще восемь нездоровых лиц».
Сон, который никак не мог прорезаться — уплывал, как только я пыталась вспомнить его.
Стою в больничном коридоре, прошу женщину-врача не прописывать мне лекарств. Мотивирую тем, что за всю жизнь принимала их считанное число раз. Врач соглашается, и тут же дает полный доверху лекарственный стаканчик (видимый, в отличие от врача, отчетливо). Стаканчик заполнен темной масcой с мелкими темными горошинами. Держу лекарство, не отваживаясь принять. Меня хватает лишь на то, чтобы мысленно представлять, что оно у меня во рту и что я запиваю его доброй порцией воды. Вообразила это уже несколько раз, но дальше дело не идет.
Соседи по двору периодически сотворяют мелкие пакости, безобидные, но действующие на нервы. Подходим с Петей к сараю, повесить на просушку махровое полотенце. Крыша сарая обтянута новым черным тентом (вместо блеклого пестроватого старого). Думаю, кто бы мог это сделать. Петя сдвигает на глаза капюшон футболки. Говорю: «И вы думаете, что хоть кто-нибудь подумает, что это не вы? Вы глубоко ошибаетесь».
Полновесный сон, в котором что-то неоднократно, терпеливо объяснялось (или советовалось).
Мысленная фраза: «И оно в рынке не было еще создано».
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза (женским голосом): «Мирное решение о продолжении жизни и согласие с ней расстаться, свойственные ... Голландии...» (слова «решение» и «согласие» следует, возможно, поменять местами).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «...над землей. А потом над землей...» (фраза обрывается).
Фрагмент мысленной тирады (эпически): «...и кончилось. И почему-то это ужасно. И это влечет на колени» («ужасно» является художественным преувеличением).
Мысленная фраза: «Дома там они разговаривают, разговаривают беспрерывно».
Совершаем длинный переход по пересеченной, легко преодолимой местности. Входим в помещение многоэтажного здания, где находятся несколько человек, в том числе Фил (со своей Филой). Фил, дурачась, нацепил юбку (из тонкой, невесомой ткани, свисающей сзади коротким мысом). Поворачивается боком, приподнимает согнутую в колене ногу, обнаженная ягодица торчит из-под юбки. Ему говорят, что это неправильно, просят меня показать, как нужно одевать эту юбку. Говорю Филу, что нужно, чтобы попа только угадывалась, так выглядит более сексуально. Обещаю показать это на деле, пусть только подождет, пока я кончу чистить зубы.
Окончание мысленной фразы (безмятежным женским голосом): «...или еще какой организации, которая мне грозит» (речь идет о неприятности гипотетической).
Полузнакомый человек просит у меня монету (он голоден). Протягиваю на ладони горсть монет, человек берет одну (ту, что просил). Бессловесно предлагаю взять больше, и человек (не сразу) берет еще несколько. Монеты виделись (в отличие от невнятного остального) совсем вживую (они были серебристого цвета и мелкого достоинства).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Или в лесах, где он родился, родилась ... собака».
Спускаемся по широкой светлой мраморной лестнице, находящейся под открытым небом и замусоренной. Мусор выглядит странно. Вижу две-три, в рост человека, банки из-под майонеза и такую же огромную пластиковую коробку из-под маргарина, в которой, подогнув ноги, лежит человек.
На размазанном темно-сером фоне высветилось небольшое, с ладонь, четкое изображение. Вид изнутри пещеры на просунувшуюся туда голову динозавра, задумчиво ее осматривающего. Края пещеры, как и видимая часть динозавра, были белого, почти светящегося цвета.
Обрывки моей мысли: «...а ведь ... Отчасти». Последнее слово произношу с расстановкой, взглянув на ходу в зеркало, стоящее на узком выступе стены, в трети метра от пола. Успеваю зафиксировать свое отражение почти у левой его кромки. Успеваю убедиться, что вижу обычное зеркальное отражение, живое, в цвете, но узнать себя не успеваю (или не могу - этот момент запомнился неотчетливо). Сейчас, вспоминая и излагая сон, мне кажется (задним числом), что отражение было чуть ниже и левее, чем ему положено было бы быть. Но во сне я лишь всматривалась в черты лица, которые как бы и видела и не очень видела (и проснулась, так и не успев сделать никакого умозаключения).
Кто-то наматывает (наплетает) на пальцы руки тонкую светлую бечевку.
Говорю приехавшему в гости Пете: «Войдите туда спиной, оглянитесь и посмотрите, как выглядит комната». Я имею в виду произведенные мной изменения интерьера. Оказываюсь в кровати. Дверь в комнату приоткрывается, в полусумраке входит (протискивается) спиной Петя. Говорю: «Оглянитесь». Он медленно разворачивается (Петя виделся поразительно реально).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «Вообще-то вы бы ... держали при себе. У тебя большое имя...» (фраза обрывается).
Мысленная (моя) фраза, порожденная воспоминаниями о первом сне этой ночи: "Недостающего, по-моему, много, а достающее пугающе натуралистично". Но сон своей натуралистичностью не пугал, и тем более не ужасал, а лишь поражал. [см. сон №4726]
Мысленная, неполностью запомнившаяся, незавершенная фраза: «Так, по-русски говоря и не по-русски говоря, ... блестящее выступление...».
Мысленная фраза: "Пять шесть одна шесть тринадцать".
Два слона привязаны к люстре, их хотят умертвить, они какают — так я записала ночью в блокнот, и больше ничего не вспоминается.
Мысленная, назавершенная фраза (женским голосом, энергично): «А может быть, такая вот, постоянная ...?».
Многолюдное сборище по поводу того, что у меня родился ребенок (не присутствовавший во сне сновидческий сын). Атмосфера оживленная, с удовольствием пересказываю интересные, на мой взгляд, эпизоды. В том числе, что получила поздравление от группы проходивших мимо моей палаты рабочих, совсем мне незнакомых, выразивших удовлетворение, что мне посчастливилось получить прекрасную родовспомогательную помощь даже здесь, хотя лучшей считается другая больница. Смутно видится группа рабочих в темной одежде, по пути задержавшихся около моей палаты и доброжелательно разговаривающих со мной. В целом сон был немного фантастическим. Оказываюсь одна в одной из комнат все той же, заполненной друзьями и родственниками квартиры. Входит Билли*, у него неживой вид, заторможенные движения. Говорит, что хочет пригласить меня на танго. Не реагирую. Добавляет, что пришлет мне два диска с записями танго. Не реагирую и на это. Комнату заволакивает дымкой, раздается старое танго: «Утомленное солнце нежно с морем прощалось...» (не запомнилось, звучали ли слова или была лишь мелодия). В этом сне невероятно отчетливо виделось не очень живое лицо Билли (до того, как он заговорил со мной), остальные персонажи (кроме рабочих, у которых я не видела лиц) просто ощущались. P.S. Сон был живым настолько, что когда, записав его, я вышла на улицу, на меня наплыло ощущение, что то, что меня окружает здесь и сейчас, — не единственная Реальность, а одна из существующих, к которой, как и к Реальности сновидений, я имею доступ, и сейчас шагнула в нее. Ощущение рассеялось, но не настолько быстро, чтобы я не смогла получить удовольствие от его новизны и необычности.
Выравниваю большую стопку сбившихся петиных рубашек. Верхняя, темно-синяя в полоску, напоминает ту, в которой Петя в детстве сфотографировался для заграничного паспорта, когда мы собирались летом съездить в гости в Болгарию.
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «Ваша точка (зрения) будет прямым доказательством...».
Нам с Петей то и дело попадается на глаза женщина. Темным (возможно, бестелесным) силуэтом бесшумно возникает, и так же бесшумно исчезает внутри нашего жилища. Не обращаем внимания. В завершающем эпизоде собираемся выйти из квартиры. Приостанавливаемся у двери, почувствовав, что женщина стоит по другую ее сторону (снаружи). Сон смутно, сверху показывает знакомый силуэт. Мешкаем, не зная, как поступить. Интуитивно манипулирую нашим дверным замком (новым, стальным, с кнопками набора кода). Что-то набираю на его панели, приоткрываю дверь, и высунув руку, манипулирую замком соседской квартиры. В результате удается беспрепятственно выйти, отделаться от преследовательницы, исчезнувшей на этот раз, кажется, окончательно (сон был темноватым, Петя виделся условно, замок — отчетливо; эмоциональный фон был спокойным, деловитым). Не знаю, чем объяснить, что мы все же прореагировали (впервые) на появление женщины. Может быть, это вызвано тем, что на этот раз она преградила нам выход из квартиры? [см. сон №6867]
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Сначала двадцать пять человек ... а сегодня - семьдесят».
Мысленная фраза (бесстрастным женским голосом): «Их путь: двадцать шесть и сто десять» (возможно, было сказано не 26, а 260). Суммирую (не просыпаясь) эти числа (с какой-то целью), но понимаю, что получилось что-то не то.
Мысленная фраза: «Комиссия Брановера» (речь идет о финансировании). Смутно видится поток условных денежных купюр, текущих от правой границы поля зрения к левой.
Мысленная фраза (бодрым женским голосом): «Нет, больше нет ничего по-пу-ля-ри-зующего».
Мысленная фраза: «Распирается от недоумения».
Сон, среди персонажей которого были Мона и МонЪ. Чтобы скоротать (в ожидании чего-то) время, подметаю в комнатах полы. Замусоренные, они становятся изумительно чистыми после нескольких взмахов швабры, с удовольствием это отмечаю. Помню, что меня упрекали в чрезмерном эгоизме и отрыве от масс. В конце сна пытаюсь влезть в избу под приподнятую фрамугу низко расположенного окна. Щель оказывается слишком мала, решаю войти в дом через дверь (расположенную с противоположной стороны).
В старинном поморском северном селе хоронят старую женщину. Виден (сверху) участок безлюдной улицы с крепкими избами из мощных, потемневших бревен, за ними - край холодного свинцового моря. На земле стоит условно видимый гроб с телом женщины в темной одежде. Возникает мысленная фраза (запомнившаяся обрывочно): «А почему ... если ты Смирнов, а...?»
Мысленная фраза (женским голосом): «Куда спросила — не спросила, а поверила, что нет».
Сообщение о том, что некто построил замок. Аляповатое, безвкусное строение видится издалека, но отчетливо.
