Огромный, в дальневосточном стиле дом со множеством комнат, переходов, лестниц. Все красиво, экзотично, в коврах. Восточный узкоглазый мужчина властно смотрит на другого, тоже узкоглазого. Тот, как бы подчиняясь установленным правилам (мне показалось, что он чем-то провинился), опускается на четвереньки, ползет по залам и лестницам, все ниже и ниже. Первый, с несколькими подростками, следует за ним. Второй доползает до нижней ступеньки очередной лестницы, останавливается, опускает плечи, приподнимает противоположную часть тела. На его пышных темных шароварах видится (на уровне ануса) отверстие, обрамленное широким белым кольцом. Первый мужчина подходит вплотную и засовывает ему в зад палец (не как насильник или врач, а как-то по-другому). Подзывает подростков подойти поближе, те подходят тоже вплотную.
0024
Читаю написанный латинскими буквами текст. И хотя каждое слово там было абракадаброй, смысл понятен.
0025
Мне сказали приготовить еду из основного компонента и добавок. В моем распоряжении были лишь добавки, но я умудрилась раздобыть и основной компонент, и сварила что-то вкусное, где добавки оказались основным компонентом, а основной компонент — добавкой.
По трассе, изобилующей крутыми спусками и подъемами, движется колонна тракторов с неправдоподобно высоко расположенными кабинами. Нахожусь в одной из них (не запомнилось, водителем или пассажиром). Очень страшно ехать в такой машине по такой трассе. В одной из машин не видим водителя. Присмотревшись, убеждаемся, что кабина пуста, но машина, тем не менее, едет. Думаем, что, возможно, водитель сидит не в кабине. С вершины одного из подъемов видим, что впереди, на левой обочине, лежащей девушке отрезают руку. Видим ее белокожее тело с ярко-алым разрезом у плеча. Кто-то (может быть, я) говорит, что, кажется, ей совсем не больно. Кто-то другой (точно, не я) отвечает, что ей очень больно.
0027
Посредине я, а вокруг — бесчисленное количество обуви, и все это мое.
Некий процесс (или ситуация) представлен в форме огромного стакана с коричневатыми стенками и блекло-оранжевым дном. Я должна привести его в порядок, исправить. Приступаю к делу, манипулируя стаканом и привлекая детали той же цветовой гаммы.
Многоэтажный дом с большим сквозным пустым пространством по центру и узким серпантином лестничных пролетов, площадки в некоторых местах загромождены хламом. Я должна прибыть куда-то с какой-то целью в сжатые сроки. Сначала мешает хлам на лестнице, потом долго жду лифта, он везет куда-то не туда. Вспоминаю, что что-то забыла, вынуждена, с теми же заморочками, вернуться домой (не исключено, что это повторилось не раз). Оказываюсь в подземном метро, состоящем из фантастически разветвленной, запутанной сети эскалаторов, движущихся с угрожающе большой скоростью во всех направлениях. Нужно перепрыгивать с одного на другой, пока не попадешь к месту назначения. Система настолько сложна, что непонятно, как многочисленным пассажирам (в черной одежде) удается с этим справляться, да еще на дикой скорости (жуть какая-то!) Из метро приходится вернуться домой - обнаружилось, что я еще что-то забыла. Вхожу в лифт, теперь вдруг тесный и узкий. Он разгоняется, передняя стенка исчезает. Чтобы не вывалиться, сажусь на пол, упираюсь спиной в правую стенку, полусогнутыми ногами - в левую, плечом прижимаюсь к задней. Мчусь все выше и выше, в нескольких дюймах от разверзшегося открытого края кабинки. Мне очень страшно, мне кажется, что еще немного - и я вывалюсь. Дом исчез, видится свободное пространство, природа, земля уже далеко. Говорю себе: «Только не смотреть вниз, только не смотреть вниз!» Возношусь, вжавшись в стенки, изо всех сил отвожу взгляд от открытого края, и уставившись в обшарпанный драный линолеум пола, твержу: «Только не смотреть вниз!»
0030
Еду с подопечной Унгой на пароходе. По какой-то причине изменяем маршрут. Прибываем в условленное место с опозданием, с жаром объясняю Кире, почему так получилось. Она молча курит, мне тоже захотелось курить, терплю, потом думаю, что тоже могу закурить, беру у нее сигарету.
В мрачном месте - в пещере или развалинах дома - замечаю убегающего симпатичного ежа. Слежу, куда он скрылся, иду ловить. Крутая мрачная захламленная лестница, вырубленная в скальном грунте, ведет в темное никуда. Осторожно спускаюсь, хватаясь руками за шершавые каменистые стенки и не понимая, как ёж может преодолевать непомерно высокие для него ступени. Вижу на одной двух толстых ежих с ежатами. Спускаюсь пониже, чтобы рассмотреть. Выбираю самого хорошенького ежонка (он барахтался около правой ежихи), беру на руки, поднимаюсь с ним наверх.
Приглашаю незнакомого человека зайти в гости и заодно что-то починить. Он говорит: «Только без свидетелей».
Мысленный диалог. «Крепость» (сила, стойкость). - «Чтоб он исчезал?»
Мысленно, бессловесно сообщается что-то о моей натуре. Такого рода сообщений было даже два, причем не одновременно.
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «...и счастья — так сказала новому мужу (Жаклин Кеннеди)» (слова в скобках еще только заготовлены).
Мысленная, незавершенная фраза: «И его одолела шумная тревога по поводу...».
Мысленная фраза о долголетней дружбе хозяина со своим псом. Предстают непомерно тучный мужчина и сидящий, прислонившись к его ноге, крупный добродушный, светлой масти пес.
Вхожу в бывшую квартиру на Мушинской улице. Петя красит стены (в одной из комнат они стали светло-салатовыми). Берется за преобразование старой ванны, жирными мазками белил покрывает облупившуюся внутреннюю поверхность. Объясняет, что кто-то не разрешает ему красить так, как он считает нужным, но и так получится неплохо. Звонят в дверь. Иду открывать, оказываюсь на лестничной площадке. Три человека стоят перед нашей дверью, она не закрыта, а загорожена большим гипсовым щитом. Сдвигаю щит, входим в квартиру. Недоумеваю по поводу незапертой двери, ведь я хорошо помню, что закрыла ее, вернувшись домой. Вошедшие о чем-то со мной говорят (не запомнилось, о чем именно, отдельные фрагменты сна вообще были как бы затуманены, зато другие — например, окрашенная стена и покрытая жирными белилами ванна, виделись ясно).
Мысленная фраза (с выпавшим словом): «И ... вышел в свет незадолго до его появления».
Пасу малышей на площадке, покрытой кочками и влажным мхом. Детская песочница в центре площадки до краев заполнена дождевой водой. Ребятишки (в демисезонных пальто) вдруг забираются в нее, и чуть ли не ложатся в воду. Но ничего страшного, солнце пригревает так сильно, что детям не холодно в мокрых пальто, да и сами пальтишки подсыхают на глазах.
Мысленная фраза, почти пропетая легкомысленным женским голосом: "Целка, целка, целка".
Живу в большой, запущенной коммунальной квартире, где проживает и свекровь* Гремы. Грема приходит с детьми навестить бабушку. Дети носятся по квартире, забираются на массивные диванные подушки, прыгают с них на диван. Мебель в квартире допотопная, облезлая (но комнаты большие). Я раздражена проказами детей. Они, не обращая на это внимания, скачут себе с подушек на диван, да еще и интересуются, прыгала ли я сама с этих подушек в детстве. Кипя от возмущения, принимаюсь за утренний туалет. Почему-то не в ванной (может быть, ее в нашей коммуналке нет?), а прямо в комнате. Стою в халате, в моих руках влажная салфетка, забираюсь под халат то через рукав, то через застежку, и обтираюсь, не переставая злиться на детей.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (спокойным женским голосом): «Атака первых ...».
Маленький симпатичный серый котенок перебирает лапками в углу, возле большого зеленого бака. Слева появляется голова динозавра на длинной шее, наклоняется к котенку, осторожно берет его своей пастью.
Хороший сон, в котором происходили веселые события, и Петя кому-то охотно и удачно помогал.
Мысленный, неполностью запомнившийся диалог. «Смотри, как бы ... не попали в западню». - «Ты думаешь?»
Держу печать с круглой прозрачной стеклянной ручкой и цилиндрической золотой рабочей поверхностью.
Фантастический сон с несколькими персонажами (среди которых была и я). Действие разворачивается в старом просторном деревянном доме - двухэтажном, многоквартирном, полном света.
Мысленная фраза (мужским голосом): «А ты, убийца, вообще молчи!» Судя по снисходительному тону, речь идет о в шутку преувеличенном безобидном проступке или оплошности.
Светлая легковая машина едет задним ходом по большой асфальтированной площадке.
Большой (с газетный) лист с текстом. В текст вкраплены числа, отпечатанные более крупным жирным, рукописным шрифтом, одним из них было число «61».
Мысленный диалог. Петя: «Хорошо, (если) я к вам сейчас приду, посмотрю?» - Я, с радостью: «Конечно!»
Я должна срочно заказать для кого-то такси, а кого-то другого дожидаться на улице, чтобы передать несколько сумок с вещами (одним из этих людей - кажется, вторым, был Петя). Оставляю сумки на улице, захожу в заведение (типа билетных касс), чтобы заказать такси. Заказ принимают, но не выполняют. Иду снова, спорю. Служащие несут чушь - то, что у них не принимают такие заказы, то, что заказ исполнен, а несколько раз утверждают, что "заказы сегодня только на четвертое число". Издергавшись и так и не решив вопрос, возвращаюсь к сумкам. Время, назначенное для встречи, прошло, теперь придется идти в другое, запасное место. Вижу среди сумок сетку с черными сапогами. Не могу вспомнить, была ли она раньше. И если была, то почему я сейчас думаю, что ее не было, а если ее не было, то откуда она взялась. Вещи не мои, не помню, сколько их было, решаю, что сетка, наверно, была. Беру ее, но лишь только трогаюсь с места, подходят две девушки. Вежливо объясняют, что сетка принадлежит им, что они ненадолго оставили ее возле сумок. И я возвращаю им ее.
Мысленные, с пробелами запомнившиеся фразы (женским голосом, рассудительно): «А ... которая здесь ... Ей трудно от этого сентября считаться-то».
Мысленные фразы (энергичным голосом моей племянницы): «Идите кушать. Тетя Вероника, почему вы не идете кушать?»
Иду по дикой живописной пересеченной местности. На скалистом выступе ничком лежит маленькая мышь, которую пожирает небольшая, с воробья, птица с хищным клювом. Оказываюсь в большом здании, отправляю за окно каких-то букашек. В пустом зале этого же здания подхожу к окнам, занавешенным плотными темными гардинами. Решаю открыть хоть одно, чтобы впустить свежий воздух, отдергиваю гардину, открываю окно. С удивлением вижу, что уже стемнело, хотя до вечера еще далеко (по моим представлениям было около четырех часов дня). Маленькая девочка, забавляющаяся в кресле на колесиках, говорит, что я ей мешаю. Она сбросила обувь, и не хочет босыми ногами касаться холодного каменного пола. Смотрю на нее, на ее старшую подружку, осторожно обхожу их. Подготавливается планетарная реформа по переходу от денежных знаков к кредитным карточкам. Один из разработчиков, молодой мужчина, говорит, что все получается, лишь врачей придется оставить на старой системе. Кто-то переспрашивает насчет врачей. Разработчик говорит, что их не переведут, «так как невозможно отличить плохого врача от деревенского». Имеется в виду, что как у плохого врача, так и у деревенского (правда, по разным причинам) мало пациентов (запомнились лишь разрозненные эпизоды этого сна).
Мысленная, незавершенная фраза: «Лишившись восьмидесяти процентов своей воли в совершении покупок, человек...» (речь идет о влиянии рекламы).
Мысленная фраза (женским голосом):«Я по-местному кладу — совершенно спокойно».
Мысленно сообщается и абстрактно иллюстрируется, что то, что кажется совершающимся (происходящим) случайно, на самом деле совершается (происходит) преднамеренно. Сообщение повторилось пять-шесть раз. P.S. Ночью пришлось воспринимать советы дежурного Я не записывать этот сон как не представляющий интереса.
Мысленные фразы (женским голосом): «Птицы? Еще такие...» (фраза обрывается). Смутно видится женщина, чем-то занимающаяся в жилой комнате.
Смутное изображение символа « XL» (обозначение размера одежды).
Обрывки мысленной, незавершенной фразы: «...и ... и рады будут подтверждать...».
Мысленный диалог. «Убрать книжку». - «Книжку. И какую?» Смотрю на полку с детскими книгами, не могу определиться, какую следует убрать.
Мысленная фраза: «Нам, ученым объектам».
Действие происходит в одном из прошлых веков. Чья-то жизнь, «не очень ... и одинокая» (одно слово не запомнилось) сравнивается там с крыльями бабочки. Полупризрачно видится бабочка, сидящая со сложенными крыльями, головой влево.
Мысленная фраза: «Это достаточно меня поразило после конфликта с овощами».
С трудом ориентируюсь в незнакомом городе, периодически мысленно отмечая схожие с моим городом ориентиры, расположенные здесь по-иному (то есть город этот был, в каком-то смысле, запутанным двойником моего), мне нужно попасть на автобусную остановку. Иду по жилому кварталу, дохожу до широкого длинного крутого спуска. Останавливаюсь, изучающе осматриваюсь, замечаю каменистый V-образный водосток, решаю спускаться по его, сухому сейчас, дну. Чуть ли не неожиданно для самой себя лихо съезжаю по камням, почти без усилий сохраняя равновесие. Внизу, у тротуара, устье водостока расширено, там, по левую руку от меня, лежит живой крокодил (которому, как я тут же представляю, ничего не стоит сожрать меня в этом V-образном устье). Лягнула его разок, и примерялась пнуть еще раз (другой ногой). Крокодил не реагирует, оказываюсь на тротуаре. С автобусом вышла накладка, чувствую, что опаздываю, прибавляю ходу. Мимо проезжает старая разболтанная легковушка, хватаю ее за дверцу багажника, та откидывается вверх, машина останавливается. Сажусь рядом с водителем, трогаемся в путь (с поднятой дверцей, что меня слегка беспокоит), долго не могу замкнуть пряжку ремня безопасности. Спустя некоторое время продолжаю путь пешком, поглядывая на истрепавшиеся при спуске по камням туфли и прикидывая, как их можно привести в порядок. Добираюсь до нужного места (оказавшегося музеем), вхожу в просторный, украшенный экспонатами холл. Служительница музея, навалившись грудью на черную мраморную мемориальную плиту, стирает с нее заметный слой пыли, что-то думаю по этому поводу (сон был цветной, все виделось живьем).
Диалог из сна. «Ты мне скажи, что они едят. Едят мясо?» - «Нет, что ты! Едят кашу манную».
Мысленный, параллельно визуализирующийся рассказ про маленькую девочку. Запомнилась фраза: «Отец взял на воспитание сестру Кэрин». Имеется в виду, что таким образом у героини повествования появилась младшая сестра по имени Кэрин. Смутно видятся идущие навстречу друг другу девочки, старшая из которых на голову выше младшей.
Ем салат из свежих овощей. Сон не цветной, ингредиенты окрашены в разные оттенки серого. На поверхности оказывается густо-черный кубик (в отличие от остальной массы имеющий четкую геометрическую форму). Удивляюсь, но продолжаю есть. Полагаю, что наверно это кубики (их уже несколько) вареной свеклы. Пытаюсь узреть в черноте свекольный оттенок, однако его ни при каком, самом внимательном (и ангажированном) рассматривании не обнаруживается. С неохотой признаю, что кубики являются посторонним включением. А если это так, то кто и с какой целью добавил их в салат? И не благоразумней ли прекратить этот салат есть? Есть не прекращаю, снова говорю себе, что это свекла, опять ищу в черной окраске свекольный оттенок. Все отчетливей убеждаюсь, что кубики на свеклу не похожи, и салат есть не стоит. Так и колеблюсь между двумя противоположными чувствами. Одно я безусловно предпочла бы, и прилагаю усилия, чтобы его утвердить. Второе, признаваемое неохотно, предпочла бы отвергнуть, но на это остается все меньше шансов — кубики определенно выглядят чужеродным включением.
Большая заасфальтированная площадка залита противной серой водой, где-то авария водопровода. Воду нужно согнать в открытый люк в центре площадки, что безуспешно пытается сделать какой-то недотепа. Топчется вокруг люка, отдает команды бульдозеристу, но вода лишь перегоняется с места на место, почти не попадая в люк. Им необходимо также погрузить в люк (с помощью бульдозера) громоздкую деталь, но она то не лезет, то проваливается не тем боком.
Мысленные, с пробелами запомнившиеся, завершившие сон фразы (самоуверенным женским голосом): «Также и ... Чем она отличается от ... - непонятно, а если понятно — неотличимо». Имеется в виду, что нечто, становясь понятным, утрачивает в связи с этим признаки отличия.
Застегиваю кнопки своего красивого длинного пестрого халата. Когда оказывается, что они пришиты не на ту сторону, приходится одну из пол халата выворачивать.
Что-то, связанное с наркотиками, в том числе большая, в три пальца толщиной, самокрутка. Когда ее сворачивали, на фоне измельченных табачных листьев виделась щепотка белого порошка.
Повторяется (все отчетливей внедряясь в мое сознание) мысленная фраза: «Рука Пети». Фраза воспроизводится и визуально - на листе бумаги, в верхней левой части поля зрения, крупным красивым светлым курсивом. Она держится достаточно долго, чтобы я смогла как следует рассмотреть и прочесть ее (выражение использовано в переносном смысле — как дело рук, манера исполнения).
Мысленная фраза (мужским голосом): «Вместо того, чтобы (сказать) папочка, прости меня пожалуйста» (фраза начата наставительно, а закончена проникновенно, возможно другим лицом).
«Вот он!» -восклицаю я, обращаясь к Пете, и от избытка чувств хватая его за руку. Я хочу сказать, что увидела Город, оказавшийся таким необычным, восхитительно красивым. Еще за миг до этого мы неспешно шли по дороге сквозь редкий лес, и перед нами маячили бурые горы с тонкими островерхими вершинами. Случайно подняв глаза, я вдруг увидела там Город. Это огромный, вырубленный в горном массиве, квадратный в плане вертикальный колодец. Дно его является городской площадью, стены - фасадами светлых живописных многоэтажных зданий (врезанных в толщу гор). Вижу, как бы сверху, эти фасады, освещенные теплыми живыми лучами утреннего солнца. Петя Города не видит. Твержу, что вот же он, перед нами, удивляясь, как можно его не видеть. Как бы в ответ(?) обнаруживаю, что в какие-то моменты (непонятно, чем отличающиеся) Город действительно не виден, видятся только горы. Петя наконец-то замечает Город. Обращаю его внимание на красоту оживленных солнцем фасадов, особенно на высокую башню с тонким высоким шпилем. Вот мы уже на площади. Теперь фасады видятся укрытыми циновками из редких коричневых прутьев (открытыми оставлены лишь дверные и оконные проемы). Сон показывает циновки отчетливо, крупным планом. Неуверенно предполагаю, что под ними фасады все же каменные, что циновки — это камуфляж, Петя в этом уверен. Видим редкие бесплотные фигуры в темной одежде, Город воспринимается как туристический центр. А большой ярко-желтый надувной детский матрац, забытый кем-то в центре площади, убеждает нас, что тут есть даже бассейн. Входим в одно из зданий, нам нужно позаботиться о месте, где можно было бы обосноваться и перекусить. Сон был красочным, всё, кроме людей, виделось натуралистично, Петя лишь ощущался. По законам несновидческой Реальности Город, когда мы находились вне его стен, виден быть не мог.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Мистер (имярек) дал под зад коленкой (тому-то), чтобы он высказался против» (против истины).
Мысленная фраза (женским голосом): «Почти что все бутерброды вытягивали из-за вас».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «То есть он не сделал того, что сделал...».
Мальчик лет десяти решает логические головоломки. Перед ним разграфленная на квадраты доска и набор фишек. Мальчик успешно решает одну, потом еще одну, более, по его признанию, сложную. Объясняет, что во второй нужно было заполнить какое-то количество клеток фишками двух цветов так, чтобы одинаково окрашенные не соседствовали друг с другом.
Прижимаю к себе симпатичную черную морскую свинку.
Мысленная, незавершенная фраза: «Куратор Люба вошла в комнату и спросила...».
Мысленная фраза (ритмично): «Он же им и так устроен».
Сон, на который мое сонное сознание отреагировало фразой: «Робки и не сильны». [см. сон №1597]
В финале сна (касающегося состояния моего здоровья) мысленно умозаключаю (или объясняю): «Это у меня просто конфликты с природой», не усматривая поводов для беспокойства, полагая происходящее преходящим.
Мысленная фраза: «Они уже хотели было улыбнуться, как вдруг - Стоп! Вы арестованы!» Смутно видятся два стоящих на тротуаре человека (о которых идет речь), к которым приближаются два-три незнакомца.
Мысленные фразы (женским голосом): «Матросами. В пять лет я бы назвала...» (фраза обрывается; возраст приводится гипотетический).
Мысленные фразы: «Законы движения. Первый раз взять законы движения и попробовать их откомментировать».
Мысленная фраза (запальчиво, как бы в споре): «Я, как героиня разомкнутого Мира». Видится аппетитный, хорошо пропеченный, обсыпанный кунжутным семенем рогалик (не исключено, что он что-то символизирует).
Мысленные фразы: «Это намного лучше. Хотя бы на месяц...» (фраза обрывается).
Мысленная фраза: «Я жила совершенно в другом, явно противоположном Поле» (речь идет о зоне действия каких-то Сил).
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза (завершившая сон): «Но причина не в ... а в...».
Стоим у невысокой каменной ограды. Кто-то говорит, что Окнес влюблен в женщину, которая об этом не подозревает (кажется, имеют в виду меня). Он, будто бы, убежден, что этой женщине подходит именно такой, по его определению, «человек с костистым лицом». Справа приближается он сам, с пакетом семечек. Не оборачиваясь, протягиваю руку, загребаю горстку.
Анфилада одноместных и двухместных комнатушек. В мою входят два молодых человека из одной из соседних комнат. Присаживаются, заводят разговор — поначалу нейтральный, но быстро перешедший в агрессивный (без повышения голоса). Мне грозит от говорящего нешуточное насилие (второй визитер помалкивал), направляю усилия на то, чтобы погасить (или хотя бы оттянуть) угрозу. С трудом удается удерживать диалог в состоянии шаткого равновесия (визитеры виделись фигурами темными, невнятными; молчащий ассоциировался с сыном madame Икс). [см. сон №8284]
Мысленная, незавершенная фраза (тенором): "Дальше тогда я буду..." (в дальнейшем).
Обрывок мысленной фразы: «... тетя Ватя, чуть в сторону...».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом, уверенно): «... помните? Вы были. А вы к начальникам спросите».
Мы с Петей в подземном метро - запутанном, и состоящем, кажется, лишь из эскалаторов. Здесь много уровней и переходов, маловато света, многолюдно. Спускаемся на пустом эскалаторе. Вижу на своей ступеньке пару белых фаянсовых кружек. Возникает желание поддать их ногой, что я и делаю. Кружки летят по ступенькам и вдребезги разбиваются у подножья эскалатора. Стоящий там служитель останавливает меня, просит предъявить билет. Говорит, что за разбитые кружки, осколками которых могут пораниться пассажиры, полагается наказание. Велит ждать, куда-то отлучается. Петя, которому я это пересказываю, говорит, что глупо стоять и ждать, надо удирать. Мчимся, сворачивая то в одну, то в другую сторону. На бегу взглядываю на проездной билет, обнаруживаю, что держу лишь пластиковый футляр. Говорю Пете, что служитель изъял мой билет (и думаю, что придется покупать новый, а ведь сейчас еще только середина месяца). Вскакиваем на забитый пассажирами, идущий вниз эскалатор. Перед нами на ступенях лежит потерявший сознание человек (внизу его ждут санитары с носилками). Лысая смуглая голова его чуть ли не касается наших ног. Говорю, что нужно подняться повыше, чтобы внизу не наступить нечаянно на него. Подняться из-за тесноты невозможно. Внизу мужчину немного встряхивает, из него выплескивается рвота, брызги попадают на край петиного ботинка. Мы цепенеем. Петя медленно счищает ботинок. В его руке появляется ложка, которой он зачерпнул ЭТО, и теперь медленно, как в трансе, подносит ко рту. От ужаса отключившись, так же медленно протягиваю руку, тяну ложку на себя, и заторможенно, изо всех сил повторяю: «Нет! Нет! Нет!»
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Машина ... она подождет, когда соберутся все».
Моя мысль по поводу предыдущего сна: «Я должна их включить» - то есть то, что я делала, являлось включением глыб. [см. сон №3241]
Иду (в качестве постороннего лица) по высокой эстакаде производственного цеха, мимолетно проваливаюсь ногой в выемку дощатого настила. Оказываюсь в другом месте, случайно узнаю, что молодого одинокого (незнакомого мне) мужчину должны лишить жизни. Из сочувствия решаю разделить с ним судьбу. Оказываемся в большой пустой, без окон, запертой комнате (камере?), где будем умерщвлены. Мужчина (видимый условно) будто бы и не замечает происходящего (или оно не кажется ему достойным внимания). Достает белоснежный лист бумаги, где красивым почерком что-то написано (стихи?), читает вслух. Находясь рядом, не слышу ни слова. Он читает, а я не могу не думать о предстоящем. Мне каким-то образом известно, какая смерть нас ожидает - здесь будут медленно повышать температуру, пока мы не скончаемся. Воображение рисует картины агонии — две смутные, скорчившиеся на полу фигуры. Рассудок озабочен вопросом, удастся ли до конца сохранить человеческий облик. Дверь в передней стене открывается, в камеру входит смутно видимая женщина. С серьезным видом, не глядя в нашу сторону, пересекает камеру в направлении второй двери (в задней стене). Успеваю спросить, будут ли люди видеть нашу агонию. Женщина на ходу, не оборачиваясь, коротко, бесстрастно роняет, что мы невидимы. Имеется в виду, что мы являемся НЕВИДИМКАМИ уже сейчас, и останемся таковыми до конца.
