Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «Вот, людоед отхода. ... рыбу они не любят...» (фраза обрывается).

Сочиняются стихотворные строчки. Первая уже готова и мысленно произносится: «И тут такое, Пушкин, дело». К ней придумана рифма, теперь идет формирование второй строки под заданный ритм.

Кому-то, кто не знает, где можно купить ванильный кофе, объясняю, что проще всего зайти для этого в супермаркет на Парижской улице, где он всегда бывает.

Мысленная фраза (женским голосом): «Пятьдесят четыре».

Мысленные фразы (женским голосом, задумчиво): «Типа увести с собой или остаться. Типа  массового слияния».

Мысленная фраза: «Как они — шесть дней в неделю, почти пешком».

На протяжении большей части ночи мысленно произносится восьмистишье (изредка даже условно визуализирующееся). Каждый раз после этого просыпаюсь, и после безуспешных попыток хоть что-нибудь из него вспомнить, снова впадаю в сон. И так почти до самого утра (это было, можно сказать, что-то типа наваждения).

Мысленная фраза: «Икры не, ну у нее масло, представляешь?»

Мысленная, неполностью запомнившаяся, неторопливая фраза: «Без разрушения соборов и сталкивания вниз...». Смутно, в темных тонах видится верхняя часть старинного (культового?) здания. С кромки его крыши неправдоподобно медленно падает крупное архитектурное украшение (оно видится с уровня крыши).

Мысленная фраза (завершившая обстоятельный анализ ситуации, сложившейся действительности): «Ага, среду ОНИ разлагают, а что ОНИ делают с людьми?» (ага - в смысле, понятно; среда имеется в виду окружающая, а кто такие ОНИ прояснено не было или содержалось в незапомнившейся части сна).

Оказываюсь на большой детской площадке. Внимание привлекает большая (раза в два крупней обычной) светлошерстная добродушная собака (типа лабрадора). Она лежит в просторном, обнесенном невысокой оградой загоне, по которому весело носится с десяток мелких собачонок. Справа еще один огороженный участок, где ребятишки катаются на собачках. Собачки выглядят живыми, энергичными, но как только дети садятся на них верхом, превращаются в механических уток. Утки, как заводные машинки, везут детей за пределы участка (а потом, повидимому, возвращают обратно). Кроме меня у прутьев ограды стоит еще несколько зевак (темных худощавых мужчин). Меня занимают веселые собачки. Одна их них, курчавая, ярко-рыжая, настолько поражает воображение, что я, не удержавшись, роняю что-то о ее окраске стоящему поблизости человеку. Он лаконично объясняет: «Ну, бабушка же наложила же». Он имеет в виду, что собачка приобрела свой цвет оттого, что ее обделала старушка. Догадываюсь: «От страха?» Сон переводит взгляд влево, демонстрирует непомерную, с метр высотой, кучу экскрементов - якобы тех самых, бабушкиных. Куча экспонируется обстоятельно, там преобладают темно-коричневые тона (и ничего рыжего). А собачка, на которую я смотрю, выглядит такой опрятной со своими ярко-рыжими кудряшками. Вижу, как на нее усаживается один из малышей, и никаких бабушкиных следов там не наблюдается. Это противоречие удивляет меня (ограды и собаки видятся вживую).

Хожу по зданию, в которое случайно забрела, оставляю в углу пакет с чем-то, мне уже ненужным. Увидев позже, что он исчез, радуюсь, что кому-то это пригодилось. Встречаю Лейлу и еще пару знакомых женщин, они приходят сюда заниматься английским языком. Держатся по отношению ко мне отстраненно, не придаю этому значения. Иду пешком домой, какое-то время за мной следуют два ребенка (имеющих ко мне отношение). Узнаю в идущем навстречу мужчине Фукса (не похожего на себя). Со словами «Потом, потом поговорим» он проходит мимо. Иду, сворачивая с улицы на улицу (сохраняя основное направление в сторону своего дома). Обнаруживаю, что иду в чулках. Улицы покрыты где тонким слоем влажной грязи, где водой. Шлепаю по лужам и грязи, не в силах понять, где моя обувь, помню, что выходила из дома в обуви. Путь становится все более сложным, возникают кучи земли и т.п. Размышляю, почему мы ходим по городу зигзагами, ведь теоретически между двумя любыми точками можно пройти, используя всего два взаимно перпендикулярных направления. Ненадолго видится (сверху) город, по которому я иду. Два взаимно перпендикулярных прямых светлых проспекта ведут от здания, из которого я вышла, к тому месту, куда я направляюсь.

Мысленная, незавершенная фраза: «Приходят люди, (которые) фантастично относятся...» (речь идет о компьютерных фанатиках). Смутно предстает безлюдный в данный момент компьютерный уголок общественной библиотеки.

Окончание мысленной фразы (протяжно, подчеркнуто): «...каакАа, каакУа».

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Они и не думали ... Они там чем-то своим занимались».

Мысленная фраза: «И оно в рынке не было еще создано».

Фрагмент мысленной тирады: «...тяжело. Даже вспомнить о том, как я вспоминала...».

«Нет, подумать только, каков!» - возмущенно восклицает женщина. Рассказывает, как некто (кого она называет «он») предлагал купить у него наклейки. Сон смутно показывает их - небольшие, светлые, прямоугольные. Женщина (за ненадобностью) от наклеек отказывалась, тип наращивал напор. Внимание женщины рассеялось, она наклейки купила, со стороны типа это вызвало бурную радость. Его реакция отрезвила женщину, она тут же от покупки отказалась. Смутно, в серых тонах виделась рассказчица и несколько еще более смутных слушателей (рассказчицей была, возможно, я).

Мысленная фраза (спокойным женским голосом): «Нету требовательности к одежде».

Рассказывается о методах лечения с помощью небольших слепяще-белых шариков, лекарство из которых поступает в организм через кожу ступней ног.

Стою у прямоугольного цементного водоема, перед фасадом красивой старомодной больницы. Появившийся Петя настоятельно просит меня войти в здание. Вхожу, приближается врач в белом халате, отрывисто велит следовать за ним. Проводит по нескольким кабинетам нижнего этажа, приводит в подвал и исчезает. Вижу в подвале огромную больничную палату, множество кроватей застелены блеклым светлым постельным бельем и пепельно-серыми одеялами. Пациенты (молодые мужчины и женщины) облачены в серую, под цвет одеял, больничную одежду. Все выглядят спокойными, свободными, не похожими на больных. Бросается в глаза лишь печать безучастности на их лицах, как будто эти люди напрочь забыли, что жизнь существует и вне больничных стен. Поворачиваю к выходу, но в ведущем туда длинном коридоре происходит нечто неожиданное. Сплошной поток людей в серой больничной одежде хлынул мне навстречу. Приостанавливаюсь. Люди неторопливо идут мимо меня, такое ощущение, что поток их нескончаем. Он не был сильным, в крайнем случае для его преодоления потребуется затратить немного дополнительной энергии. Но пока что, во власти легкого ошеломления, я не сдвигаюсь с места, омываемая этим потоком, который течет через входную дверь в подвал (лица людей были неразличимы). P.S. Сон этот, явившийся в ту пору, когда я отказалась записывать сны, продержался в памяти три года. Понимаю это так, что он хочет, чтобы я его записала, что я и делаю в пятницу 20-го июня 2003 года.

Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «Где бы ... хоть одну газетную статью про поддельную рыбу: папа...» (после двоеточия — начало цитаты газетной статьи).

Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (женским голосом): «...хотя даже на пятьдесят процентов».

Красивую, чуть поблекшую желто-коричневую розу на длинным стебле осторожно кладут в узкий, заполненный водой пенал. Он был из светлого дерева, его овальная выемка соответствовала размером розы.

Мысленная фраза (женским голосом): «Лиля, они оставили картошку на дереве».

Кто-то говорит мне: «Напиши: выполнить наполненный дворец». Рассеянно переспрашиваю: «Выполнить наполненный дворец?» (возможно, вместо «наполненный» сказано «заполненный»).

Несу траву, похожую на морковную ботву. Она является молоком, ее лишь нужно растворить в воде. Вхожу в старый сарай, чтобы накормить голодных кошек и котят. На земляном полу стоит несколько консервных банок с водой. Мне оставалось положить в них траву, и молоко было бы мигом готово, но оголодавшие кошки не дают этого сделать. Одна за другой подпрыгивают, на лету выхватывают клочки травы, и зажав их в зубах, разбегаются по углам. Одна, молодая, ненадолго виснет на руке, но когтей не выпускает, так что рука не пострадала (все кошки были серыми).

Мысленные фразы (мужским голосом): «Сними собачку. На голову».

Сон, судя по интерьерам, из Будущего. Прорабатывается и провозглашается мысль об ошибочности мнения о связи состояния зубов человека с частотой профилактических осмотров. Опровержение строится на заключении о множественности факторов, влияющих на состояние зубов, и на невозможности предусмотреть и учесть взаимовлияние этих факторов как друг на друга, так и на зубы. P.S. Проснувшись после этого сна, я не сразу поняла, кто я и где я.

Мысленная, издалека донесшаяся фраза: «Полтора миллиона действующих лиц».

Мысленные, неполностью запомнившиеся фразы: «Чудо же сотворил, безусловно, Лев Толстой. Несколько лет тому назад он сотворил историю...».

Иду (в качестве постороннего лица) по высокой эстакаде производственного цеха, мимолетно проваливаюсь ногой в выемку дощатого настила. Оказываюсь в другом месте, случайно узнаю, что молодого одинокого (незнакомого мне) мужчину должны лишить жизни. Из сочувствия решаю разделить с ним судьбу. Оказываемся в большой пустой, без окон, запертой комнате (камере?), где будем умерщвлены. Мужчина (видимый условно) будто бы и не замечает происходящего (или оно не кажется ему достойным внимания). Достает белоснежный лист бумаги, где красивым почерком что-то написано (стихи?), читает вслух. Находясь рядом, не слышу ни слова. Он читает, а я не могу не думать о предстоящем. Мне каким-то образом известно, какая смерть нас ожидает - здесь будут медленно повышать температуру, пока мы не скончаемся. Воображение рисует картины агонии — две смутные, скорчившиеся на полу фигуры. Рассудок озабочен вопросом, удастся ли до конца сохранить человеческий облик. Дверь в передней стене открывается, в камеру входит смутно видимая женщина. С серьезным видом, не глядя в нашу сторону, пересекает камеру в направлении второй двери (в задней стене). Успеваю спросить, будут ли люди видеть нашу агонию. Женщина на ходу, не оборачиваясь, коротко, бесстрастно роняет, что мы невидимы. Имеется в виду, что мы являемся НЕВИДИМКАМИ уже сейчас, и останемся таковыми до конца.

Мысленная, незавершенная фраза: «И его одолела шумная тревога по поводу...».

На стойке сидит кошка. Сидит спокойно, и вдруг разевает пасть и издает шипение в чей-то, повидимому, адрес. Поскольку положение тела при этом не изменяется, шипение не выглядит слишком агрессивным.

Стою в центре большой лесной поляны, в окружении десятка смутно видимых людей. Внешне неотличимая от них, но не принадлежащая к Землянам, имею основания за себя в данной ситуации беспокоиться. Это вынуждает пустить в ход защитное оружие — безвредное излучение, блокирующее возможные агрессивные замыслы (или действия) в отношении меня со стороны кого бы то ни было. Излучение, по моему желанию, может испускаться из ладони правой руки. Незаметно пошевеливаю кистью руки, поворачивая ее поочередно к каждому из Землян. Решаю (для верности?) сделать излучение видимым (такая возможность тоже предусмотрена). Повторяю защитную процедуру — излучение выглядит как поток слабо светящихся частиц.

Мысленная, незавершенная фраза: «Сон и над тем, что болевой точкой уже реагирует на...».

Нахожусь у кого-то в гостях, веселимся, но там мало еды. Обеспокоенная этим, съедаю всего по пол-порции, чтобы оставить тому, кто вскоре должен придти.

Мысленная фраза (мягким тоном): «Записку я, кстати, спрятала, и говорила сыну, чтобы он такого не вытворял».

Миниатюрная рассудительная, с аккуратным коричневым оперением уточка стоит на краю поребрика у цветочного магазина, смотрит на пустую проезжую часть, спускается с тротуара и топает к противоположной стороне. С удвольствием наблюдаю за ней, беспокоясь, чтобы ее не сбили могущие в любой миг появиться автомобили (в моем воображении они тут же и промчались, по одному с каждой стороны).

Мысленные фразы (мужским голосом): «А так — надо еще. Надо еще, надо еще, надо еще» (последняя фраза прозвучала гулко, постепенно затухая).

Мысленная фраза: «Не включать, по меньшей мере, (бойлеры)» (за слово в скобках не ручаюсь).

Мысленно сообщается, что сон (как физиологическое состояние) является очень своеобразным явлением. Достичь этого состояния волевым усилием невозможно, сон своеволен, и приходит только сам. Сообщение иллюстрировалось абстрактными изображениями.

Мысленный диалог (женским и мужским голосами).  Спокойно: «Я видела его только вечерами».  -  Сумбурно: «А где он, где он работает?»

Мысленная фраза (напористым женским голосом): «Сказали ей, сколько лет должна быть старше».

В финале полнометражного сна окруженная эмоционально нейтральными персонажами женщина отчаянно кричит: «Нет! Нет!!» Она стоит в центре случайно образовавшегося круга, содержащего десятка полтора лиц обоего пола. Люди неторопливо вышли из разных углов комнаты и стоят не вплотную друг к другу, за их спинами темнеют предметы мебели (это видится смутно, сверху).

Кто-то (невидимый) с восхищением рассказывает об «обаятельной» Мальвине*, бесстрашной находчивой разбойнице, у которой «рук нет, но зато в ногах такая сила». Рассказывает, как в критический момент разбойница в одиночку посетила (поочередно) главарей враждебных кланов (с трепетом и смаком перечисляются их клички). Как она, вызвав к себе сочувствие, склонила их на свою сторону. Смутно, бегло демонстрируется безрукая разбойница, идущая в наступление (в том числе на главарей), орудуя ногами, как ассы восточных единоборств. «Вы про эти ноги напишите», - брюзжит невидимый оппонент рассказчика. Он воспринимает ситуацию по-иному. Полагает, что убойные ноги станут козырем против того, чтобы разбойницу пощадили на предстоящем процессе, несмотря на то, что она заручилась поддержкой семерых главарей.

Живу у старика, в просторной квартире (он подразумевается). Наталкиваюсь около ванной на двух женщин. Одна из них, блондинка, указывает мне на чистое, до невозможности застиранное полотенце для рук. Становится известно, что она живет в принадлежащей ей части этой же квартиры. Случайно знакомлюсь с симпатичным молодым человеком, своим ровесником, приглашаю его в гости. Он приходит, садимся смотреть имеющиеся у меня фотографии (запечатлевшие нас с ним?) В результате просмотра обнаруживаю, что молодой человек имеет отношение к квартире, в которой мы находимся - давешняя блондинка является его матерью. Если я и удивлена (а я безусловно удивлена), то лишь тем, как непроницаемо держится гость (ничем не выдавший ставшего мне известным). Не в силах справиться с удивлением, спрашиваю: «Так мы соседи?» Молодой человек какое-то время невозмутимо молчит и спокойно интересуется: «А вы как тут оказались?» Отвечаю: «Я здесь временно»(или "случайно", не помню точно).

Отправляющаяся в кратковременную экспедицию группа нанимает носильщиков. Те на группу нападают, мирная экспедиция оборачивается кровавой драмой (эта часть сна не запомнилась). Видимые условно члены экспедиции были хрупкими на вид и олицетворяли интеллект. Носильщики виделись отчетливей и являли пример грубой примитивной, почти неосмысленной физической силы. И вот теперь уцелевшие носильщики мирно сидят у остывшего костра в небольшой лощине редкого леса. Один, поодаль, упорно пытается развязать заскорузлыми пальцами двойной узел на обрывке грязно-серой веревки. Внимание сна некоторое время приковано к его рукам, крупным планом показано, как узел начинает подаваться. Справа к подельникам приближается белобрысый малохольный парень (резко отличающийся от зрелых, мощных остальных). Кто-то говорит спокойно: «Да, ... Зачем же ты поехал, Костя?» (часть фразы не запомнилась; имеется в виду сама по себе поездка с этой экспедицией). Судя по вопросу, с парнем произошло что-то неожиданное как для его подельников, так и для него самого. Он, повидимому, в какой-то момент оплошал, и теперь проникновенно, невразумительно бормочет: «Я хотел понять, что это такое. А они меня обнили...» (фраза обрывается; «обнили» является искаженным «обняли», а «они» - это, вероятно, члены экспедиции).

Окончание мысленной фразы ( неторопливо): «...сантиметров тридцать».

Мысленная фраза: «И все это теперь происходит на Южном Урале».

Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (женским голосом): «Часы для туалета» (уборной). Смутно видится мужчина, коснувшийся рукой стены помещения.

Мысленная, незавершенная фраза: «Пока в Знатике крутилась пустышка, в...». Знатик является (фамильярным?) обозначением понятия Знак Зодиака, а пустышкой пренебрежительно обозначена какая-то личность. В недоговоренной части фразы должна пойти речь о том, что в то время, когда пустышка крутилась, где-то происходило что-то серьезное.

Справа от меня женщина разговаривает по беспроволочному телефону. Какое-то время слушает, потом говорит, что, мол, нет, это ты беременна, так что иди на аборт и не бойся, их делают под общим наркозом, удачи тебе (судя по всему, женщина является врачом, а ее приятельница полагала, что заболела, и перечисляла симптомы).

Мысленная, незавершенная фраза: «Отсюда следует, что ни автор, ни главный герой — ни положительный, ни отрицательный — не имели представления о...».

Перебираю вывешенные на магазинной стойке блузки, вижу на одной из вскинувшихся бирок цену: «62».

Сижу с Норой на балконе высокого этажа старого жилого дома. На балконе противоположного дома вижу престарелого мужчину, признаю в нем отца Норы, предлагаю окликнуть. Улица узка, машем руками, мужчина поднимает голову. Несколько мгновений поразительно отчетливо вижу его лицо - старчески бессмысленное, с выцветшими, некогда голубыми, а теперь незрячими глазами, интеллигентное некогда лицо. Я ошиблась, это совсем не отец Норы. Импульс сочувствия к дожившему до такого состояния человеку проходит через мое сознание.

Визуальная часть сна не запомнилась. По ее поводу мысленно провозглашается: «Год две тысячи первый». Бессловесным образом дается понять, что мы с Петей до сих пор живем представлениями (понятиями) того времени.

Первая половина сна насыщена эмоциями - требовалось решить проблему Важного Выбора, проблемы с транспортом (выбор правильного маршрута) и многое другое. В конце концов мне удается попасть в нужный автобус, трассы его и еще двух автобусных маршрутов четко и далеко просматриваются на расстилающемся равнинном пространстве. Видно, что они сближаются на конечном участке, ведущем к общему пункту назначения (неясному силуэту города), отмечаю, что сближение выглядит симметричным. В одном месте трассы имеют по темному поперечному участку, полагаю, что это и есть те участки, где осуществляется Важный Выбор. Оказываюсь в служебном помещении, мне нужно зарисовать схему, беру лежащую на столе копию чертежа, зарисовываю ее на его поле (верхнюю часть чертежа не трогаю, она совпадает с моей схемой). За этим занятием меня застает вошедший в комнату Фесио Арфас (входная дверь находится у меня за спиной). Смутившись, извиняюсь за испорченный лист, Фесио Арфас добродушно пресекает извинения, говорит, что чертеж устарел, они собираются делать новый, для которого Петя сейчас делает фотоснимки. Продолжая чувствовать неловкость и пытаясь выйти из положения, полушутливо спрашиваю, какой выкуп могу я заплатить за испорченный лист. Фесио Арфас в том же тоне отвечает, что это может быть, например, бокал его любимого напитка. Спрашиваю, что это за напиток, он говорит, что этот напиток всегда готовит ему... (называется имя человека селения Адамс). Спрашиваю рецепт напитка (мы продолжаем разговор в шутливом тоне). Он говорит, что сначала составитель напитка произносит над бокалом заговор, бегло предстает текст заговора - короткое четверостишье, такое расплывчатое, туманное, в серых тонах, что невозможно было даже понять, на каком это языке (то есть мне совершенно недоступное). А потом, продолжает Фесио Арфас, этот человек почти доверху заполняет бокал спиртом и добавляет туда... (называется незнакомый мне компонент). Спрашиваю, что это такое, он отвечает, что я должна это знать - это... (повторяется непонятное слово), бутылки которого обычно загружают в известные мне контейнеры. Видится крупногабаритный контейнер из твердого светлого пластика, частично заполненный пузатыми литровыми бутылками вишневого сиропа, действительно прекрасно мне знакомого (Фесио Арфаса я не видела, а лишь ощущала его присутствие).

Видна нижняя половина листа с текстом письма (или записки) с редкими ровными строчками. Завершает текст слово «Спасибо», под которым приписано что-то еще (возможно, имя и дата).

Мысленная фраза (на фоне раскрытой книги, по поводу ее содержания): «И говорится — привкус, привкусие красоты».

Мысленная фраза: «Создали звуковую подушку до тысячи ста дециметров» (здесь дециметры - это либо длина звуковых волн, либо искаженные децибеллы, либо сновидческий гибрид). Речь идет о подушке безопасности, защищающей от акустических воздействий. Похожая на обычную постельную, она невнятно демонстрируется.

Стою на правой ноге, вытираю ножным полотенцем левую ступню. Ее пальцы шли (я это обнаружила лишь сейчас, излагая сон) в противоположном общепринятому направлении (мизинец находился справа). Начав его вытирать, с удивлением вижу, что он одновременно является мизинцем еще одной моей стопы. Отчетливо вижу, как вправо от этого мизинца идут остальные ее пальцы. С удивлением смотрю на сдвоенную ступню, не отвергая возможности подобного казуса.

Видна чья-то кисть руки, старательно выводящая черными чернилами короткую незамысловатую закорючку (подпись) в нижней части бланка (похожего на товарный чек).

Мысленное слово: «Кориандр».

Мысленный диалог (мужскими голосами). Скептически: «Ну, и что смешное?»   -  Задумчиво : «Что смешное... Мама, что смешное?»

Мысленная фраза: «Его освободили с дедом».

Смутно, в бледно-серых тонах видится легковая машина, стоящая левыми колесами на довольно высоком поребрике. Возникают мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Человек ... Это крен в левую сторону».

После того, как кто-то что-то объявил, небольшая толпа набрасывается с бесцеремонными объятиями и поцелуями на находящегося среди них человека. Человек (вследствие ошеломления?) не предпринимает попыток высвободиться.

Оказываюсь в гостях у Пети, в селении Адамс, среди танцующих селян. Была уверена, что у меня ничего не получится, но (к собственному удивлению и даже удовольствию) все получается. Танцую легко, наравне с остальными.  [см. сон №2255]

Коттедж моего детства, в котором живет семейство Камилы. Иду с ее младшими детьми купаться. По просьбе Додо приходится вернуться с полпути, чтобы взять другие купальные трусики для него и его братца. Мальчишки поют мини-песенку, немного скабрезную, про разные виды купальных трусиков. Песенка сопровождается клипом, где некоторые трусики сидят нормально, а некоторые прикрывают попки лишь наполовину. Бассейн располагается не во впадине, а — вопреки законам природы — вздымается горой (во сне это принималось как должное). Додо сходу устремляется туда, Ролл бросается в находяшийся слева широкий газон. Газон зарос густой травой, покрытой такими крупными, обильными каплями росы, что там действительно можно искупаться. Прошу все же Ролла присоединиться к Додо, потому что газон не может быть чистым из-за кошек и собак (это был финальный эпизод сна).

Мысленная, незавершенная фраза: «Амалия — она и только она...». Возникает фраза, начертанная латинскими буквами.

Мысленный диалог (мужскими голосами). Вяло произносится длинная фраза, на что второй собеседник бесцеремонно, нетерпеливо говорит: «Есть хочу!»

Мысленные фразы (ровным тоном): «Здравствуй, милый человек! У меня...» (фраза обрывается).

На пологом склоне песчаной дюны внезапно образуется горизонтальная воронка. В нее, как под действием Неведомой Силы, всасывается песок и попавший в поле этой Силы крупный камень. Габариты камня превышают жерло воронки, так что он лишь прикрывает ее.

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (спокойным женским голосом): «То ... По крайней мере, взорвет».

Косноязычно рассказываю окружающим о чем-то, недавно произошедшем - пользуясь необъяснимо скудным набором слов и то и дело повторяясь. Рассказ фрагментарно визуализируется (дело касалось каких-то, вызвавших мое удивление предметов).

Мысленные фразы (рассеянно): «Что бы ему написать? Мой дядя...» (фраза обрывается; начало ее является подлежащим).

Мысленно, лаконично сообщается, что мы находимся там где надо (имеемся в виду мы с Петей).

Пластинка, носитель сна (похожая на лист бумаги) поднялась почти до границы двух сред. Но вместо того, чтобы пересечь границу и войти в область сознания, соскользнула (вильнула) вбок (вправо).

Худой, просивший подаяние мужчина, сидевший на улице Джирдинг, встает, берет на руки уснувшего мальчугана и собирается уходить (это видится смутно, в сероватых тонах).