Мысленные фразы: «В. В небольших дворах Ватикана».

На дне корзинки лежат семь небольших мягких пушистых вещиц светлых нежных тонов. Некоторые цвета (например, желтый) повторяются дважды. С этими вещами требуется что-то сделать (может быть, убрать повторяющиеся).

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (бесстрастным женским голосом): «Те, кто ... не уплатил налоги, рублей сорок в новом исчислении».

Мысленное, с пробелом запомнившееся четверостишье: «И всё же, всё же я грущу/ С сомнением взирая это/ Подобно ... борщу/ С ... винегретом».

Обрывок мысленной, незавершенной фразы: «Этот обычай стал ... как только...».

Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «На нашем...». Смутно видится светлое песчаное, запруженное отдыхающими побережье. Среди пестроты загорелых тел, ярких солнечных зонтов, белых пластмассовых стульев и прочих атрибутов чернеет инвалидная коляска с сидящей неразличимой фигурой.

Танцующие на городской площади мужчины в белых одеждах.

Мысленные фразы: «Они спрашивали. Они спрашивали, сколько тех, кто должен...» (фраза обрывается).

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (принадлежащая будто бы мужчине из предыдущего сна): «Кто бы знал, как (лично) я сам ... до этого момента» (за слово в скобках не ручаюсь).   [см. сон №6491]

Полощу в ванне белье. В руках оказывается деталь стиральной машины, покрытая влажным густо-серым осадком. Тщательно смываю его под краном. Раздается стук во входную дверь. Долго вожусь с ключом, шнурок которого за что-то зацепился. Говорю: «Сейчас, сейчас, я дома». В приоткрытую мной дверь входит (возвращается домой?) Усач. На поводке у него крупная светлая дружелюбная собака. Глядя на нее, приветливо говорю: «Какая собака» (Усач виделся темным силуэтом; предположение, что он вернулся домой, основано на том, что квартира была, кажется, коммунальной).

Склоняюсь над мелкими, совсем маленькими зверушками.

Довожу до кондиции платье для верховой езды. Примеряю, взгромоздившись на лошадь. Платье получилось очень красивое.

Читаю фразу на странице прекрасно изданной книги: «Вместо этого толпа потребовала от него Стройнберга». Верхний правый угол страницы занят заключенным в изящную квадратную рамку рисунком (что-то вроде старинной гравюры).

Смутно видимый автобус осторожно объезжает торец поребрика, разделяющего два шоссе. Благополучно завершив меневр, с облегчением пускается дальше.

Оказываюсь в населенном пункте, рельеф которого изобилует покатыми неровностями (разной крутизны и высоты). Дома, улицы, дворики изобретательно вписаны в необычное, тесноватое пространство. В одном месте проход затрудняет больничная каталка. Решаю (не для себя, а для других) куда-нибудь ее переместить. Покатые неровности не позволяют нигде ее приткнуть. В конце концов возле одного дома нахожу для нее место, но жильцы мягко протестуют. Спокойные, в светлой одежде, тоже покатые, как внешне, так и внутренне (то есть без острых углов), они не реагируют на мои объяснения. Говорят, что стоянка около их дома платная. А я все пытаюсь объясниться. Обращаюсь теперь к вышедшему из дома плотному мужчине с полотенцем в руках. Он отвечает, что не может сейчас разговаривать, поскольку «уже десять часов вечера» и ему «пора спать». Вот, он идет умываться перед сном, добавляет он, указывая на полотенце. Заявляю, что каталка принадлежит армии (понятия не имею, с чего я это взяла). Поскольку не помогает и это, остается повернуть обратно.

Мысленная фраза (женским голосом): «Потому что память».

Смутно, в сероватых тонах видна часть комнаты. У задней стены, на разложенных на полу подушках степенно пьют чай солидные восточные мужчины в широчайших шароварах и пышных чалмах.

По трассе, изобилующей крутыми спусками и подъемами, движется колонна тракторов с неправдоподобно высоко расположенными кабинами. Нахожусь в одной из них (не запомнилось, водителем или пассажиром). Очень страшно ехать в такой машине по такой трассе. В одной из машин не видим водителя. Присмотревшись, убеждаемся, что кабина пуста, но машина, тем не менее, едет. Думаем, что, возможно, водитель сидит не в кабине. С вершины одного из подъемов видим, что впереди, на левой обочине, лежащей девушке отрезают руку. Видим ее белокожее тело с ярко-алым разрезом у плеча. Кто-то (может быть, я) говорит, что, кажется, ей совсем не больно. Кто-то другой (точно, не я) отвечает, что ей очень больно.

Сижу с приятельницей в кафе, лакомимся чем-то вкусным. Все замечательно до тех пор, пока не приносят счет, неправдоподобно раздутый. Суммы в "85", "100" и "70" (денежных единиц) невероятны, - особенно если их сравнить с тем, что нами съедено. Но ничего не остается как заплатить, моя сотрапезница свою часть уже внесла. Тут появляется наша общая знакомая и мигом наводит порядок. Доказывает официантам, что счет не может быть таким огромным, говорит так убежденно, что в результате мы обретаем возможность заплатить соразмерно полученному удовольствию и не более того.

Мысленная фраза: «Через ... он будет сам клоуном или отдаст эти вожжи другим» (в незапомнившейся части фразы оговаривается срок, через который это произойдет).

Мысленное обсуждение моего пристрастия к лучшим сортам чая. «Откуда это у нее?» - задается вопрос. После непродолжительного размышления следует догадка: «А-а, это...» (окончание не запомнилось). Визуальный ряд был невнятным.

Лежу в кровати. Вдруг там же оказывается черная змея, из-под одеяла торчит голова и часть туловища. Поневоле присматриваюсь (это происходит в непосредственной близости от меня). А присмотревшись, проникаюсь к змее симпатией. Она независима (что роднит ее с кошками, к которым я питаю слабость) и простодушна (что не свойственно кошками, но притягательно само по себе). Змея крутится (не высовываясь полностью из-под одеяла), вижу ее все более отчетливо (поначалу она виделась абстрактно, просто как ЗМЕЯ). Голова и шея ее раздуваются (отмечаю, что она стала похожей на кобру). Змея откидывается затылком на подушку (я сижу в постели, слева, ближе к изножью). Теперь, на фоне белой наволочки, вижу змею совсем ясно. Она покрыта короткой, дымчато-черной шерсткой, на голове появились маленькие круглые торчащие ушки. Змея выглядит мягкой, как кошка, и такой симпатичной, что я, не удержавшись, ласкаю ее, как кошку. Тереблю за ушком, приговаривая: «Кукушка, кукушка, какая хорошая кукушка, ну что это за кукушка, ой какая славная кукушка». Змея от удовольствия испускает слабые, похожие на кошачьи, вибрации, которые я ощущаю рукой, теребящей бархатистую шерстку (у змеи не виделось лишь лицо).

Мысленная фраза (женским нервозным фальцетом): «Он менял круг».

Повстречала давнюю знакомую. Она собирается к морю со своими животными (двумя кошками и собакой). Объясняет, что ради них бывает на море ежедневно. В моем воображении на миг предстает простая короткая дорога, заканчивающаяся крутым спуском к морю. Решаю присоединиться, предварительно забрав из дома свою кошку, Мицци. Несу ее на руках. Женщина несет своих в холщевых сумках, из которых торчат светло-рыжие остренькие невыразительные мордочки с большими настороженными ушами. Темная крупная короткошерстная собака, подвижная, добродушная, бежит рядом. Внезапно оказываемся на невысоких крутых холмах, покрытых девственно белым снегом. Женщина легко, напрямик преодолевает путь, не отвлекаясь на поиски более проходимых участков. Мне крутые спуски и подъемы даются не так легко. На вершине одного в нерешительности останавливаюсь. Следы женщины ведут вниз, но как тут можно спуститься, не представляю (женщина ушла далеко вперед, ее не видно). Чтобы оттянуть время опускаю Мицци на снег. Несмотря на опасения, кошка не проявляет беспокойства, нюхает снег. Горки вмиг исчезают, я оказываюсь на широком проспекте. Мчусь на самоходном транспортном средстве (что-то типа велосипеда без педалей и мотора). Упиваясь скоростью, мчусь по проезжей части (почти свободной от транспорта). Окружающее пространство постепенно становится все более похожим на то место, где я повстречала свою спутницу. Велосипед исчезает, оказываюсь сидящей рядом с этой женщиной на автобусной остановке. Кладу вновь появившуюся Мицци в боковой карман пустой дорожной сумки, застегиваю его на молнию (карман небольшой, но Мицци в нем свободно уместилась). Из холщевых сумок выглядывают рыжие кошки. Женщина говорит, что до них у нее был дымчатый котенок, прежняя владелица которого уверяла, что он принесет удачу. Этого не произошло, и тогда были приобретены рыжие. А где же котенок, спрашиваю я. «В пекарне», - отвечает женщина (его туда подбросили). С чувством говорю, что это очень непростая проблема, и человек всегда испытывает незаслуженную вину, если вынужден избавляться от неподходящего животного. Приоткрываю кармашек сумки — Мицци лежит неподвижно, как под наркозом. Так крепко уснула? К стоящей на моих коленях сумке приближается, добродушно виляя хвостом, собака. Прошу женщину отозвать ее, чтобы не возбуждать кошку.

Мысленные фразы (страдальческим женским голосом): «Какая кисленькая без капусты. Какая кисленькая без капусты». Смутно, в бледно-серых тонах видимая женщина пробует что-то из пиалы, и сморщившись, как от оскомины, повторяет тем же тоном: «Без капусты».

Мысленное обсуждение темы завершается фразой: «Поэтому готовьтесь, серьезно готовьтесь» (речь идет, кажется, о выборах). Там было также число «13», означавшее количество дней или дату.

Мысленная тирада, напичканная словом «известно» и его однокоренными сородичами. Запомнилась одна фраза (возможно, завершающая): «Известно, что он был широко известен в известных кругах Москвы» (или Санкт-Петербурга, не запомнилось точно; возможно, было сказано не «он», а «имя его»).

Прибываю в Москву, в командировку от своей новой работы. (в организацию, хорошо известную по работе предыдущей). Выполняю задание, иду на вокзал. Необъятный зал ожидания умеренно заполнен пассажирами. Оказываюсь в огороженном массивными скамьями закутке, раздеваюсь. На мне теперь только темное пальто. Раскладываю снятую одежду по скамьям, заглядываю в сумку, обнаруживаю, что забыла дома деньги. Не понимаю, как это могло произойти. Обдумываю варианты решения проблемы. Шарю в глубоких карманах пальто, вытаскиваю и снова засовываю газетные вырезки и еще какую-то мелочь. Нащупываю на дне левого кармана что-то твердое. Это калькулятор. Смотрю с недоумением. Вспоминаю, что кошелек по форме и цвету похож на него, понимаю, что я их перепутала. Вижу стоящую у стены самоходную тележку, лихо ношусь на ней по залам (на удивление пассажирам). Вволю накатавшись, возвращаюсь в закуток. Вижу рядом со своей одеждой две пары немыслимо застиранных мужских трусов. Недовольно кошусь на них, одеваюсь.

У молодого мужчины возникла проблема. Смутно видится человек и символизирующий проблему предмет. Проблема характеризуется настолько сложной, что у человека, казалось, не было никакой возможности с ней справиться. Высшими Сферами человеку придаются дополнительные качества, которые слившись (или дополняя друг друга) идеально подходят к ее решению, она перестает быть непреодолимой. Новые качества символизируются парой плоских прямоугольных металлических пластинок. Они выползают из какой-то щели и располагаются одна над другой, почти вплотную. Дополнительные качества казались (с точки зрения обычной логики) не имеющими к проблеме ни малейшего отношения (грубо говоря, как если бы человека, которому предстоит поднять тяжелый груз, одарили бы абсолютным слухом или умением слагать стихи). Эта несообразность вызывает у меня удивление. Но решение с их помощью проблемы было принято почему-то, наоборот, как само собой разумеющееся.

Справа появляется внушительная фигура, облаченная в черное, в том числе в роскошную черную мантию с необыкновенными переливами (что-то вроде блеска драгоценных камней). Фигура окружена многочисленной свитой, тоже в черном. Мы, несколько человек, глядя на появившихся, говорим себе, что «и не представляли, какая величественная мантия у нашего Руководителя» (ничьи лица не виделись, спутники мои лишь ощущались).

Мужское лицо, попеременно закрывающее то один, то другой глаз. Удивленная, пристально смотрю на него. Оно плавно, ловко превращается в другое мужское лицо - нарисованное, с закрытыми глазами, длинными густыми волосами (и с похожим на петин носом).

Активисты какого-то движения трудятся над лозунгом «Не дадим никому голодать!»

Мысленные фразы: «Как называется процедура? - спрашивает кто-то и подсказывает:   -  Правильно, изометрия» (речь идет о дефекации, абстрактно, неразборчиво показанной).

Мысленная фраза (женским голосом): «Вот и нащупано (твое) подвешенное состояние» (временно неопределенное положение). Невнятно видится мужчина, которому адресовано сказанное.

Вид сверху на площадь старинного западно-европейского города. Площадь почти пуста, на переднем плане, слева, лежит человек в блекло-сером одеянии. Лежит вниз лицом, подобрав под себя согнутые руки и ноги. Из пространств между опоясывающими площадь старинными коричневатыми зданиями к этому месту неторопливо стекаются редкие худощавые люди в черных костюмах.

Вхожу в спальню родителей*, у входа чувствую (сквозь войлочные тапки) помеху под ковровым покрытием. Обнаруживаю под ним монеты. Вижу рассыпанные монеты и поверх покрытия. Собираю, разглядывая их на ладони, иду к себе. Думаю, что с учетом этих денег подведение баланса расходов текущего месяца для меня упростится.

Мысленная фраза (женским голосом, решительно): «И вообще куклы мне наименьше всего понравились».

Мысленно, бессловесно сообщается, что мыслительный аппарат Человека предназначен для того, чтобы доискиваться до Сокрытого. Демонстрируется модель индивидума (манекен) с частично раскрытой черепной коробкой.

Глажу, безудержно ласкаю незабвенную кошку Мицци. Вижу и осязаю ее совсем вживую.

Обрывок мысленной фразы: «...книга малочисленным сказом часто выходила...».

Наружная стена здания с налепленными под окном почтовыми ящиками. Дверца одного откинута внутрь, ящик выглядит, как вырубленная в стене ниша. Небольшая птица подлетает к  нему, и тут же с громким тревожным криком бросается прочь. Распахивается окно, смутно видимый мужчина с беспокойством выглядывает наружу. Находящаяся где-то поблизости птица не умолкает. Бегло демонстрируется, что ее испугало. В узкой щели почтового ящика видится комочек серых перьев, обагренных мазками темной крови — это истерзанный (и непонятно, живой ли) птенец (но не этой птицы). Возникает мысленная фраза (касающаяся того, что увидела птица): «...а спина вся красная» (начало не запомнилось). Имеется в виду обагренная кровью спинка птенца, на миг визуализировавшаяся.

Сижу за столиком на многолюдном перекрестке пешеходных улиц, читаю газетную статью. Содержание не осознаю, понимаю лишь, что это очередной компромат на Ифара. То, что я беззвучно читаю, громогласно воспроизводит стоящий на столике радиоприемник. Громкость звука нарастает. Продолжая читать, думаю, что ее следует уменьшить. Это тут же, деликатным движением руки осуществляет сидящий около меня грузный мужчина. Бросаю благодарственный взгляд. Звук, однако, все еще кажется мне чрезмерным. Отрываюсь от газеты, осматриваю клавиши приемника, нажимаю на нужную. Сообщение о Ифаре плавно, незаметно переходит в сообщение о том, что являлось предметом одного из снов этой ночи - что моя мама* хочет приобрести приглянувшуюся ей сумку. [см. сон №3837] 

В конце сна с удивлением говорю условно видимым окружающим: «Первую половину срока я там только...» (конец фразы не запомнился). Речь идет о неожиданно благоприятном для меня завершении ситуации. Начало ее не содержало (вследствие заурядности) даже намека на ошеломивший меня финал.

Смутно видимая женщина оживленно говорит: «Слушала первую программу Академии военной, только там все интересует» (речь идет о радиопрограмме).

Фрагмент мысленного диалога: «...что лучше быть внутренним, а не внешним». - «А мне слышится здесь другое - что немцу лучше быть внутренним».

На работе одна из сотрудниц намеками заводит со мной разговор о том, что в комнате, где сидит Вейка, постоянно ощущается неприятный запах. Говорю, что единственной разумной реакцией может быть искренняя благодарность Богу за то, что сей печальный удел выпал другому — посочувствовать, а не осуждать. P.S. Это сон, как и предыдущий, я не законспектировала и даже не взглянула на часы. Ни на то, ни на другое не было желания (подумалось, что, возможно, следует прекратить записывать сны).

Чья-то фраза, завершившая сон: «А он целый день знай стучит монетой по монете».

Мысленная фраза (энергично): «И он так и решил с удовольствием - ничего».

Мысленная, издалека донесшаяся, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом): «Я понимаю ... полежать. Но тут жертвовать неудобно».

Мысленная, незавершенная фраза (неуверенным женским голосом): «У вас нету, когда у меня есть...?» (речь идет о наличии и отсутствии не одного и того же).

Останавливаемся с Петей (школьником) в незнакомом городе. Выходим на крыльцо помпезного многоэтажного здания (гостиницы?), где обрели временное пристанище, идем с попутчиками осматривать окрестности. Оказываемся у неглубокой узкой речушки с буйной растительностью и мелькающей в воде живностью. Все это (из-за отсутствия цвета, в серых тонах) производит довольно унылое впечатление. Останавливаемся, чтобы рассмотреть бойких обитателей воды... А теперь мы с Петей вдвоем спускаемся с того же крыльца, преодолеваем тот же путь, оказываемся на том же месте у речушки. Смутно видимая женщина что-то выуживает руками из воды и выкладывает на темный, торчащий над водой валун. Присматриваюсь — на камне распростерто несколько светлых ленточных червей (по крайней мере я их приняла за червей). Подходим к воде. Участок земляного берега, на котором мы в прошлый раз стояли, засыпан мелкими белыми камешками, приятно хрустящими под ногами. В воде на этот раз лишь микроскопические мальки и несколько улиток. Подумываю, не прихватить ли улиток для аквариума, пусть там будут пока хоть они.

Мысленно произношу и почти одновременно вижу слово «Bilenid» (или что-то в этом роде).

В этом сне Петя был лидером. Меня там не было. Персонажи виделись условно. Мое дежурное Я воспротивилось конспектированию сна — довольно редко, но это все же происходит.

Неотчетливо видимый (по пояс) Петя в черной кожаной куртке. Шея обмотана длинным светло-серым шарфом, взгляд опущен вниз. Впечатление, что Петя спускается со ступенек, на лице его блуждает тихая, спокойная полуулыбка.

Мысленная фраза (молодым энергичным голосом): «Что такое, нельзя ли издавать классику?»

В деревне, при большом стечении народа хоронят старушку. Она была, наверно, безногой, так как занимала половину гроба. Народ ее оплакивает, а я вижу, что хоть глаза ее закрыты, но она пошевеливает то бровями, то губами, да и цвет лица ее совсем не покойницкий. Говорю, что старушка жива, но меня никто не слышит (или не слушает). Все голосят и готовятся к погребению. Смотрю на шевелящееся лицо старушки, повторяю, что она жива. Люди мне не верят. Говорю, что пусть сами проверят, если не верят. Пусть причинят старушке боль и увидят, прореагирует она или нет. Народ внял моим словам, решают положить на лоб старушке тряпку с горячей водой. Полдеревни льют на серую тряпку невероятное количество горячей воды, кладут тряпку на старушечий лоб. Старушка к-а-а-ак взревет (оглушительно!) Садится в гробу, и кажется, у нее даже ноги объявились. Кто-то снимает тряпку со старушкиного лба, тряпка превращается в кусок отварной куриной грудинки, один из присутствующих начинает ее есть. Говорю, что не стоит есть то, что было на покойнике, что я ему дам другой кусок курицы. Открываю коробку, беру один из находящихся там кусков куры, даю этому человеку [см. сон №0528].

Мысленная фраза: «Вопрошающие слишком снисходительны». Смутно виден Страж с мечом, стоящий у входа в Нижнюю, Подземную область. Ту самую, куда должны направляться (распределяться?) Души умерших (Страж — эти и есть Вопрошающий).

Обдумываю ситуацию, умозаключаю, что там произошел «опять сбой типа железобетонного вина в зубах у Анны» (имеется в виду нечто такое же абсурдное, как словосочетание «железобетонное вино»).

Мысленная фраза: «Она как учительница напоминала себе об этом сама».

Несколько грузовиков, движущихся с зажженными, светящими желтым светом фарами.

Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Запиши ... чтобы запомнить нашу квартиру».

Пышное празднество в большом нарядном зале. Множество гостей в богатых, не нашего века, нарядах, танцуют что-то старинное. Сон начался как черно-белый, и плавно перешел в цветной, окрасив одежды танцующих в благородные светлые тона.

Мысленный диалог. «Рони!» - «Что она хочет?» - «Она хочет поговорить с тобой».

Мысленная, незавершенная фраза: «И его одолела шумная тревога по поводу...».

Мысленный зов (мужским голосом): «Госпожа!  - нейтральная интонация сменяется на суровую: - Госпожа!»

Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «Я... поиском. Но не от страха, не зайчистым поиском, (а)...» (фраза обрывается; возможно, вместо невнятного слова «поиском» было произнесено другое).

Мысленные фразы (женским голосом): «Не слышу. ГОлоса не слышу, - доносится вяло, издалека, после чего четко повторяется:  - ГОлоса не слышу».

«Ты наш малый боевик», - ласково говорю небольшому, с ладонь, несуразному броневичку буро-защитного цвета. Машинка медленно передвигается из стороны в сторону, и больше похожа на ожившую, а не на заводную.

Смутновато видится молодая женщина в длинной темной юбке и коричневом свитере, эффектно обтягивающем ее стройную фигуру.

Мысленная фраза (бодрым женским голосом): «Итак, квадратики изменили свое направление, стали знаками тоски» (речь идет о смысловом направлении). Квадратиками названы тонкие прямоугольные рамки, в которые (перед этим) заключались отдельные слова текста (и кажется, небольшие предметы). Рамки вычерчивались сами по себе.

Фрагменты то ли самостоятельной мысленной фразы, то ли фразы из сна: «...без труда ... в никуда...».

Снимаем летом у моря пару комнат в строении-муравейнике (к первоначальной хате пристроены, вкривь и вкось, автономные клетушки, предназначенные для наезжающих летом отпускников). В муравейнике шум, гам и очень весело. Девушки-иностранки постоянно что-то требуют у хозяина, здоровенного парня, он на все отвечает: «Да, госпожа». Жизнь бьет ключом, но балаган страшный (когда мы, например, собирались стирать, невозможно было сразу понять, где кончается наша одежда и начинается одежда наших бесчисленных соседей). Как-то раз поднимаюсь к нашим клетушкам по дорожке, где из земли выступают огромные, перевитые лианами корни. Иду по сплошным корням, навстречу сбоку выходит мальчик лет пяти. Правой рукой прижимает к груди кипу скрученных газет, а левую, на ладони которой лежит что-то вроде пары темнозеленых листьев, протягивает в мою сторону и просит: «Накакай мне сюда». Думаю, что вряд ли у меня это сейчас получится, говорю, что по всем вопросам нужно обращаться к хозяину. Какое-то странное имя было у нашего хозяина, кажется, «Щец». Все только и делали, что кричали с утра до вечера: "Щец!", "Щец!", а он неизменно отвечал: «Да, госпожа». К хозяину, говорю я мальчику, мальчик отвечает, что у него уже ЭТО есть, и показывает на свой пакет из газет. В конце сна пишу на круглом листе бумаги про наше житье-бытье, отмечаю, что тут весело, добавляю: «...жаль, что это только во сне», - и просыпаюсь. P.S. То есть сегодня ночью я в очередной раз поняла, что нахожусь ВО СНЕ.

В финале сна мысленно объясняю, что по таким-то (незапомнившимся) причинам во мне сохранилась «настоятельная необходимость ключевой детской лексики».

Обрывки мысленной фразы (неторопливым женским голосом): «...зеленью. ... оконная зелень». Смутно видится стоящий на подоконнике цветочный лоток со странного вида растением, похожим на приплюснутую румяную булочку. Из его сердцевины торчит что-то ярко-зеленое, напоминающее свежепроросшую курчавую траву.

Мысленные фразы: «Берегите себя. В известных направлениях и я себя берегу».

Хожу по зданию, в которое случайно забрела, оставляю в углу пакет с чем-то, мне уже ненужным. Увидев позже, что он исчез, радуюсь, что кому-то это пригодилось. Встречаю Лейлу и еще пару знакомых женщин, они приходят сюда заниматься английским языком. Держатся по отношению ко мне отстраненно, не придаю этому значения. Иду пешком домой, какое-то время за мной следуют два ребенка (имеющих ко мне отношение). Узнаю в идущем навстречу мужчине Фукса (не похожего на себя). Со словами «Потом, потом поговорим» он проходит мимо. Иду, сворачивая с улицы на улицу (сохраняя основное направление в сторону своего дома). Обнаруживаю, что иду в чулках. Улицы покрыты где тонким слоем влажной грязи, где водой. Шлепаю по лужам и грязи, не в силах понять, где моя обувь, помню, что выходила из дома в обуви. Путь становится все более сложным, возникают кучи земли и т.п. Размышляю, почему мы ходим по городу зигзагами, ведь теоретически между двумя любыми точками можно пройти, используя всего два взаимно перпендикулярных направления. Ненадолго видится (сверху) город, по которому я иду. Два взаимно перпендикулярных прямых светлых проспекта ведут от здания, из которого я вышла, к тому месту, куда я направляюсь.

Рассказываю Пете содержание одного из снов, использую на ходу пришедшее на ум определение. Петя меня поправляет. Удивляюсь двум вещам — как он может лучше меня знать, что мне снится, и почему он поправляет меня с таким видом, будто ему наперед известно, что я собираюсь сказать.

Мысленно сообщается о чем-то, произошедшем «в 1875 году». Фраза начинается со слов: «Почему же...».

Иду по студенческому городку, в библиотеку. Зима, все вокруг бело от снега, в том числе большой островерхий холм, к которому я приближаюсь. Дорога на нем переходит в узкую тропинку, слева склон круто уходит вниз. Останавливаюсь, но увидев идущих во встречном направлении людей (в черной одежде), решаю, что тропа проходима. Бросаю взгляд вниз, подбадривая себя тем, что обрыв хоть и глубок, но по крайней мере засыпан мягким снегом. Вопреки ожиданиям, внизу громоздятся ледяные глыбы, а на одном участке (в форме вертикального полуколодца) нет ни снежинки. Понимаю, что опасность упасть и разбиться велика, но решаю идти. Ступаю на тропу, теряю равновесие, падаю вниз. Помню дикое ощущение страха в момент падения, потом на какое-то время происходящее выпадает из сознания. А потом я очнулась, ощущая, что ЛЕЧУ над холмом по дугообразной траектории. Осознав, что упала с обрыва, а теперь возношусь наверх и скоро приземлюсь по правую сторону холма, прихожу к выводу, что такого наяву быть не может. И значит, мне это СНИТСЯ. Деловито думаю, что все, предшествующее полету, было настолько реалистично, что совсем не казалось сном. Оказываюсь в нужном здании, иду в справочно-библиографический отдел. Перед входом две уборщицы моют пол, лужица чистой воды подбирается в двери отдела. Осторожно перешагиваю, открываю дверь, в удивлении останавливаюсь. Каталожных ящиков нет и в помине, комнаты полны света и воздуха, по стенам стоит несколько старинных шкафов, сквозь стеклянные дверцы  видны старинные изделия из фарфора. Спрашиваю, где теперь находится нужный мне отдел, сидящая у входа женщина отвечает, что ниже этажом. P.S. Ощущение, что я нахожусь во сне, было только во время полета, а потом сразу исчезло.

Молодая женщина с простым, грубо вылепленным лицом говорит: «В молоке мне было проще всего их исчезнуть».