В конце сна стою на улице, бесцельно глазея по сторонам. Смутно, не в цвете вижу прохожих - их поступки, высказывания, плакаты, которые они держат, и прочее. Неожиданно обнаруживаю, что в голове (на основе сиюминутных действий людей) выстраиваются связи с их Прошлым (вызвавшим эти действия) и с Будущим (этими действиями обусловленным). Связи предстают в смутной, абстрактной форме, темноватыми лучами. Они тянутся (от того, на кого в данный момент падает мой взгляд) к темноватому пятну, символизирующему Прошлое, и к такому же пятну, символизирующему Будущее.
Вхожу в помещение, вижу на полу у стены белую крысу. Крыса спокойна и симпатична, помещение не является жилой комнатой (тем более, моей), и все же почему-то начинаю крысу изгонять. С помощью оказавшейся в руках лопаты удается отшвырнуть крысу к окну, пытаюсь выкинуть ее наружу. Крыса пассивна. Убедившись, что выбросить не удается, начинаю ее убивать. Упорно (без тени агрессии) машу лопатой, каждый раз непостижимым образом промахиваясь — лопата обрушивается то с одной, то с другой стороны, в считанных миллиметрах от крысы. Крыса неподвижно сидит передо мной, и вдруг я слышу (не ушами, а как-то по-другому), что она заговорила, тихо, спокойно, внятно. Люди добрые, говорит крыса, за что меня так, ведь я же ...(тут она употребила какой-то неологизм). Крыса хочет сказать, что поедая отбросы, способствует сохранению чистоты, то есть приносит людям пользу. Просыпаюсь, вспоминаю, что происходило во сне, испытываю неприятное чувство по поводу немотивированного нападения на симпатичного зверька. Утешает, что я все же не причинила крысе вреда.
В финале сна говорю его персонажам, что лиц, из-за которых они претерпели столько страха, бояться не нужно. Объясняю, что лица эти не являлись живыми людьми, «они были нарисованными». Предстает лист бумаги с поясным (небрежным) изображением двух-трех лиц. Не запомнилось, видела ли этот лист лишь я, или он был виден и моим невнятным собеседникам. «Они были нарисованными» - это мое умозаключение по итогам воспринятого, что-то типа ясновидения. Людям же, претерпевшим столько страха, указанные лица казались живыми, реальными, настоящими.
Прихожу в пошивочное ателье за получением заказа (необычной формы носков, похожих на пилотки). Охватывает смутное, интуитивное опасение, что могу стать жертвой обмана. Опасение подтверждает (по доброте душевной) сотрудница ателье, простая женщина нижнего звена. Конкретизация помогает обмана избежать.
Мне снится, что я СПЛЮ (в одиночестве) в какой-то квартире. В нее украдкой проникает незнакомец. Сон показывает его, тихо бродящим по комнатам (дело присходит ночью, человек видится черным силуэтом). Просыпаюсь, не открывая глаз пытаюсь понять, что происходит. Далеко не сразу становится ясным, что в квартире посторонний. Каким-то образом вижу его, но никак не удается открыть глаза, чтобы убедиться в этом воочию. Долго и безуспешно борюсь сама с собой.
Длинный, с незапомнившимся началом сон. Иду с Дайной по безлюдным местам, по заброшенным дорогам в умеренно лесистой местности. Путь изобилует препятствиями, Дайна преодолевает их без труда, я то и дело застреваю. Мне трудно спускаться с крутых, заваленных валунами обочин дороги. Первое такого рода препятствие одолеваю (не с первой попытки), второе не дается, спуститься не получается. Дайна терпеливо ждет, то уходя вперед, то возвращаясь (взбираясь) ко мне, без малейших усилий. Случайно замечаю вход в туннель, подземный переход под тем участком дороги, который мне не преодолеть. Говорю, что попробую пройти там. Оказываюсь в широком, с тупиковыми ответвлениями туннеле. Появляется бродячая кошка, чистая, с пушистой светлой шерсткой, беременная, голодная. Принюхивается к газете на земляном полу туннеля. Газета выглядит странно, между ее листами как будто что-то проложено. Не сходя с места, смотрю, каким-то образом вижу внутри листов ряды уснулых рыб (газета топорщится для этого слишком слабо, но это проходит мимо внимания). Значит, это рыбу учуяла кошка, пытающаяся теперь сдвинуть носом листы. Осторожно подхожу, и не наклоняясь (чтобы не спугнуть кошку), ногой приоткрываю верхний слой. Кошка жадно впивается в ближайшую рыбину, но поняв, что рыбы много, расслабляется. Вижу ее развалившейся на боку, лениво пожевывающей. Слева появляется кот, тоже уличный, светлый, с более грубыми повадками. Походит к еще одной, возникшей на полу газете, тоже нашпигованной рыбой, с уже открытым верхним слоем. И вот я вижу его нагло развалившимся на боку, презрительно пожевывающим, и чуть ли не с отвращением разевающим пасть, чтобы вытолкать языком остатки рыбы. Необычное поведение кошек вызвано избытком пищи. Стереотипность поведения наводит на мысль, что они попадают в такую ситуацию не впервые. Кошки и газеты исчезают. В туннель входят (слева) три-четыре смутно видимых полубесплотных худощавых субъекта в черной одежде. Они не вызывают любопытства, не присматриваюсь, но все же вижу, как они топчутся у входа (они были похожи на уличную шпану). В руках одного оказывается пила (ножовка) с широким, наполовину обломанным полотном. Тип вдруг молча, без видимой причины, резко всаживает его, почти по рукоятку, в живот другому типу. Пила входит неправдоподобно легко, как во что-то полутелесное. Однако последовавший за этим ужасающий вопль, почти звериный, свидетельствует, что поражена настоящая плоть (этот жуткий вопль меня и разбудил).
Супружеская пара по какой-то причине вынуждена проводить отпуск в полупустой (но хотя бы светлой и чистой) двухкомнатной квартире, находящейся в курортном месте. Замкнутость нервирует их, в реакции мужчины преобладают эмоции, в реакции женщины — смирение (или апатия). Я тоже нахожусь там (непонятно, в каком качестве), меня ситуация не угнетает. После очередной вспышки ворчливого протеста со стороны мужчины, пытаюсь подбодрить их, со смехом рассказываю, что свои отпуска тоже всегда проводила малоподвижно, целыми днями валяясь на песчаном пляже у озера или на реке. Это не помогает, мужчина, бурча что-то под нос, отправляется на диван в левую, облюбованную им комнату, мы остаемся в большей, где справа находится входная дверь, а слева — вход в комнату мужчины. Кроме этих помещений в квартире ничего нет, что создает сложную, невообразимым образом решаемую проблему туалета. Чтобы справить, например, малую нужду, нужно взгромоздиться на стоящий посреди правой комнаты деревянный табурет со спинкой, около которого лежит половая тряпка, и мочиться на него. Ни на мужчину, ни на женщину это сооружение не производит никакого впечатления, на меня же одна лишь мысль о том, что придется неминуемо им воспользоваться, наводит болезненную тоску. Сейчас супруги, каждый в своей комнате, с нетерпением ждут начала трансляции необыкновенного матча (кажется, футбольного). Мужчина, лежа на диване, поглядывает на пустой светящийся экран своего телевизора. Женщина, чем-то занятая, топчется у стола, ее малоформатный телевизор еще не включен. Но вот мужчина по какому-то признаку решает, что матч сейчас начнется. Равнодушная к телевизору, но радуясь за этих людей, иду сказать женщине, что пора телевизор включать.
Мысленное сообщение о чем-то неприятном. Появляется длинный серый полуцилиндрический желоб, дно которого усыпано мелкими белыми камешками (или чем-то подробным). На ощущение, связанное с неприятным, в голове возникает фраза, которую я (или не я?) мысленно произношу спокойным, рассудительным тоном: «Ну, если сон страшный, то почему бы и не испугаться?» (сон не сопровождался испугом, он вызывал тревожное чувство).
Совершаются какие-то манипуляции, я являюсь одним из действующих лиц (если не единственным). Появляется несколько крупных трехгранных, с низкими бортиками резервуаров, заполненных (не доверху) прозрачной водой. В них что-то доливают, отчего бортики становятся высокими, прозрачными, а сами резервуары превращаются в гигантские трехгранные мензурки.
Мысленные фразы (женским голосом): «Матросами. В пять лет я бы назвала...» (фраза обрывается; возраст приводится гипотетический).
Мысленный диалог (неопределенным и женским голосами). Неопределенно: «Чтобы это удАлось?» - Вяло: «Ну я посмотрю еще раз».
Котенок, задрав хвост, расхаживает из стороны в сторону на небольшом возвышении. Чья-то рука охватывает хвост и быстро передвигает превратившегося в игрушку котенка то вправо, то влево.
Мысленный протест, что так никуда не годится, что если было что-то обещано, оно должно быть предоставлено. Мысленный отклик, что, мол, раз так, то разумеется, обещанное будет предоставлено. Видится серия мелких предметов. Диалог велся Высшими Существами, а обещалось что-то кому-то из нас, человеков (у меня создалось впечатление, что диалог не предназначен для восприятия простым смертным, так что я оказалась в роли неумышленно подслушавшей).
Засыпая, пытаюсь припомнить подробности предыдущего, только что законспектированного сна, особенно восстановить воспринятую мысленную фразу. Медленно предстает смутная, не в цвете, густая шарообразная крона дерева со множеством голых ветвей и несколькими перепархивающими с ветки на ветку птицами. [см. сон №3437]
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «Тогда ... потянутся дни непонятного грохота».
В конце сна на пути попадается участок, покрытый жидкой глинистой грязью. Один из нас проходит его, практически не запачкав обувь, остальные (два-три человека) легко устраняют незначительные загрязнения. У меня же мало того, что обувь заляпана по самые уши, так еще и никак не удается как следует ее очистить. Спутники виделись условными темноватыми фигурами, а обувь и желтоватая грязь — совсем вживую (никто из нас при прохождении этого участка не принимал никаких мер предосторожности).
Мысленный диалог. «Шедевр». - Пренебрежительно: «О том, что это шедевр, перестаньте».
На дне корзинки лежат семь небольших мягких пушистых вещиц светлых нежных тонов. Некоторые цвета (например, желтый) повторяются дважды. С этими вещами требуется что-то сделать (может быть, убрать повторяющиеся).
Большая емкость из толстого бутылочного стекла с квадратным дном, на наружной поверхности которого скапливается влага. Медленно наклоняю емкость из стороны в сторону. Влага тяжелым полновеснымии чистыми каплями падает на песок, далеко простирающийся во все стороны — кажется, это была пустыня.
Напряженные противостояния, споры, доказательства чьей-то правоты и неправоты. Участвую в этом процессе, но не запомнилось, затрагивали ли споры мои интересы.
Мысленная фраза: «Однако дополнительного дыхания нам не удалось открыть (выявить) у него».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (доброжелательным женским голосом): «...это мама очень доброе дело делает. Ну, как?» (испрашивается реакция собеседников).
Мысленная фраза: «О чем-то, до конца».
Мысленный, адресованный мне совет, по поводу которого я записала ночью в блокнот: «Идея сна — чтобы спастись, я должна стать или притвориться другой».
Решаю выкинуть из квартиры хлам. Осматриваю полки, шкафы, углы, сваливаю все ненужное на пол в прихожей. Берусь за швабру, вижу, что квартира полна сора, тщательно мету его к груде хлама. В разгар работы является Сафт с женой, детьми и двумя незнакомыми мужчинами. Прибывшим на короткий постой, им некуда приткнуться в просторной, но сейчас перевернутой вверх дном квартире. Энергично разбираю грязь, чтобы высвободить место. Спохватываюсь, что прибывшие, возможно, голодны, прошу маму* приготовить перекусить. Подходит Сафт, вежливо говорит: «Можно вам сказать, что последние пять часов мы ничего не ели?» С досадой подгоняю маму: «Мама, я, кажется, не так уж часто прошу тебя о помощи». Отчетливо вижу ореол ее волос, внимательно смотрю на них (это были реальные мамины волосы). Возобновляю уборку. Мама несет в комнату кофе и тарелку с бутербродами. Прошу добавить что-нибудь еще, в ее свободной руке возникает еще одна тарелка, с нарядными бутербродами-канапе. Прибывшие окружают стол, одному из мужчин не хватает места. Он берет что-то из-за спин других, на ощупь, скептически осматривает добычу, говорит с разочарованием: «Скудные у вас запасы, очень скудные». От безвыходности решаю использовать еду соседа, лезу в холодильник, но вижу в его кастрюле лишь подливку от баклажан.
Выйдя на балкон, замечаю, что один край его ополз по стене, но без внешних признаков повреждения (это было похоже на фантазии Сальвадора Дали). Из глубины квартиры появляются сестра, Василис* и Василиса. Кто-то из них выходит на балкон, предупреждаю об опасности, прошу вернуться в комнату. Снова смотрю на угол. На этот раз на стыке угла балкона со стеной вижу трещину. Воспринимаю ее с облегчением (трещина придает ситуации правдоподобность), ощупываю. Она тут же превращается в приотставшую от стены коробочку (похожую на кожух электросоединений), которая от моих прикосновений теряет форму, сминается, распадается. А стык опять видится неповрежденным. С сомнением говорю: «Не знаю, может быть, он (балкон) вправду поврежден или это просто глюки».
Вхожу (без стука) к Камиле, в одноэтажную виллу. Молча пересекаю салон, краем глаза вижу Кима, в одной из комнат нахожу Камилу с младшими сыновьями. Спрашиваю, не пришла ли к ним по ошибке бандероль, адресованнная Лучику. Смутно видится трепещущий от нетерпения Лучик, ожидающий дома бандероль, и сама она, обернутая в грубую коричневую бумагу. Бандероль была размером с книгу и содержала что-то, обозначенное во сне словом «Молитва».
Мысленная фраза (жеманным женским голосом, адресованная лицу противоположного пола): «Скажите пожалуйста, это вы на чернослив похожи?»
Спустившись (на нужной остановке) с последней ступеньки трамвая, чуть не падаю - я оказываюсь на массивном горизонтальном, свободно вращающемся бревне, подвешенном на (пронзающем его сердцевину) темном металлическом стержне, внутри идущей вдоль остановки канавы (с прямыми, ровными стенками), на глубине с метр с четвертью. Ширина канавы невелика, и лишь это не позволяет мне упасть — иду, раскачиваясь, к дальнему ее торцу, глядя под ноги, на стесанный верх бревна. Добравшись до торца, безуспешно пытаюсь выбраться наружу — и это при том, что для попадающих в боковое поле зрения пассажиров (темных, полубесплотных фигур) ни бревно, ни канава не представляют проблемы, все спокойно их преодолевают... В следующем эпизоде нахожусь неподалеку, справа, у жилых домов. Незнакомый мужчина делится со мной личным опытом, связанным с канавой и бревном. Говорит, что следует выходить из трамвая за несколько остановок до этого места (намного правее) и добираться дальше пешком, наискосок, между домами. Он так любезен, что начинает подробно объяснять траекторию пешей части пути (или это тоже является важным?). Сон был нецветным, в темных тонах, отчетливо виделось лишь светлое гладкое бревно; я же подразумевалась все еще не одолевшей канаву.
Заправляю свою постель. Матрац внезапно исчезает, обнажается мрачное бугристое цементное ложе с утопленным вглубь, неопрятным сливным отверстием. Озадаченно смотрю, думаю, что его нужно закрыть решеткой. Переключаюсь на что-то другое. Комната выглядит светлой, аккуратной, в ней стоят также кровати мамы* и сестры. У меня не идет из головы цементное ложе. Поправляя постель на одной из кроватей, спохватываюсь, что эта, четвертая в комнате кровать, свободна. Решаю, что могу использовать ее вместо цементного ложа (все виделось отчетливо).
Мысленная фраза: «Всё равно, (даже) представая на лошади, вы будете тем, чем раньше были, ни больше и ни меньше» (то есть в любом случае - самим собой).
С легкостью читаю книжный абзац, в котором говорится про разбушевавшуюся реку.
Мысленная фраза: «Специально для нее был создан Ледяной институт».
Мысленные фразы (женским голосом, оптимистично): «Прощай! Без меня веди себя хорошо...» (фраза не завершена).
В Забайкалье умирает дальний родственник некоего семейства, не поддерживавшего с ним контакта. Теперь, из своей Германии, они собираются на похороны. Информационная часть сна иллюстрируется туманным обозначением этих частей Земного шара. Что заставляет семейство снаряжаться в такую даль, к тому, с кем у них не было связи? Вспоминаю, что они исправно ездят на все похороны, где бы это ни происходило. Что ими движет? Приходит мысленный, бессловесный ответ, что поводом является возможность получить что-нибудь из оставшихся вещей, распределяемых между прибывшими на похороны. Смутно видятся люди в темной одежде, заполнившие квартиру умершего, отчетливо чувствуется, как осиротела она, потеряв своего хозяина.
Мысленная фраза: «Нос тащить надо» (не совать, куда не положено).
Мысленная фраза (женским голосом): «И четверг — жду гостей» (два последних слова выговорены басовитой скороговоркой).
Просторный зеленый двор. Стоящий в правом углу мужчина поливает из черного шланга дворовую растительность. Удаленные участки двора видятся плохо, мужчина просит нас корректировать (по необходимости) направление струи. Струя начинает орошать куст травы у подножья стоящей на земле ванны. Ясно вижу ее кафель и темно-зеленые, буроватые кусты травы. Соседний участок не затрагивается, кричу: «Ваня! Когда поливаешь вдоль ванны, перематывайся поближе!»
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «Если вы это всерьез начали, если вы это уже всерьез начали обсуждать всё...».
Последняя строчка рукописного текста завершается числом «130». Оно плохо уместилось, цифры наползают друг на друга. Зачеркиваю его, чтобы записать в следующей, пока еще пустой строке.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (мужским голосом, энергично): «Честно говоря, я не считаю это...».
Мысленная, незавершенная фраза (то ли высоким мужским, то ли низким женским голосом):
Обрывки мысленной фразы (моей): «...точно так же и в ... я держала его (птенца) и...». Речь о том, что я держала птенца и беспокоилась, что не найду билет на самолет (из второго сна этой ночи). Вижу себя со стороны - держащей крупного, с индюшонка, плохо еще оперившегося птенца - это видится неясно, не в цвете, в неразборчивом интерьере. [см. сны №4937, 4940]
Срезаю мясо с костей вареной индюшачей ноги.
Мысленная фраза: «Руководитель учебы».
Нахожусь с подопечной малышкой на деревянных, нависших над прудом мостках. Сижу на краю, малышка топчется рядом, и вдруг падает в воду. С ужасом смотрю на ее неподвижно застывшую спину. Вялыми движениями руки прикасаюсь к ней, голенькое тельце каждый раз лишь слабо дрейфует в сторону. Ужас мой возрастает, понимаю, что еще немного — и девочка погибнет. Частью сознания отмечаю, что усилия по спасению девочки неизмеримо слабее моего ужаса. Противоречие между безмерным, всевозрастающим ужасом и заведомо неэффективными попытками спасти ребенка удивляют невовлеченную в драматическую ситуацию часть моего Я. Каким-то образом девочка оказывается на мостках. Лихорадочно привожу ее в чувство, в глубине души полагая, что спасти уже не удастся. Переворачиваю вниз головой (в вертикальном положении, лопатками на край мостков), ритмично надавливаю на грудную клетку. У меня нет ни малейшей надежды, я уверена, что уже поздно, но я знаю, что должна вернуть родителям живую девочку. Я должна вернуть родителям живую девочку. Малышка, исторгнув несколько порций воды, начинает дышать. Еще какое-то время давлю толчками на ее грудь, пока окончательно не убеждаюсь, что все в порядке. Заворачиваю девочку в одеяло из темно-коричневого искусственного меха (похожее на медвежью шкуру). Появляются родители, о чем-то разговариваем — кажется, я беспокоилась, что девочке холодно. Вода в пруду была тусклой, мостки - старыми, потемневшими от времени. Девочка, которой был год-полтора, на мостках была одетой, а в воде оказалась голенькой, тело ее было погружено в верхние слои воды.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Стало быть не ... ли какой-нибудь психиатрической больницы».
Стою около веретенообразных светлых, чуть выше человеческого роста, Существ. Спрашиваю у ближнего, кто они такие. Их было порядка четырех, но лишь ближний виделся отчетливо. Остальные - гораздо хуже, возможно, из-за того, что они стояли позади и правей первого. Те, остальные, не виделись такими светлыми, они были как бы подернуты легкой серой дымкой.
Находясь в очень преклонном возрасте, сижу на приеме у Мигра. Он предупредительно выслушивает мои незатейливые пожелания (типа поставить стул в коридоре, около одной из комнат). Вынужденный мне отказывать (по объективным причинам), Мигр каждый раз мягко это разъясняет. Не особо вникая, принимаю отказы неизменным «Ну и ладно».
Мысленная фраза (энергичным мужским голосом): «Но раньше не приходите?»
Собираюсь с мужем (сновидческим) на день рождения к Василисе. Вдруг решаю переодеться (хотя одета достаточно нарядно, к тому же нам пора выходить). Начинаю снимать блузку (через голову), застреваю с поднятыми вверх руками. Безуспешные попытки высвободиться приводят к нарастающим неприятным ощущениям. Вспоминаю, что застреваю подобным образом не впервые, и что это чревато очень тягостными ощущениями. Прекращаю бороться с блузкой, подумываю расстегнуть пуговицы (а возможно, начинаю их расстегивать). Неприятные ощущения идут на убыль, и тут меня будит шум, раздавшийся (наяву) в квартире за стеной. P.S. Далеко не впервые в своих снах застреваю я в одежде, и это действительно ведет к тягостным (чуть ли не с угрозой жизни) ощущениям. Но на этот раз я впервые ВСПОМНИЛА ПРЕДЫДУЩИЙ СНОВИДЧЕСКИЙ ОПЫТ. Впервые скорректировала во сне свои действия на основе предыдущего сновидческого опыта, и это начало приводить к положительным результатам. Может быть, мне и удалось бы полностью справиться с ситуацией, если бы меня не разбудил шум за стеной (хотя можно допустить, что шум возник именно для того, чтобы разрешить мое затруднение).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «...типа карточка. Я не очень люблю писать».
Мысленная фраза (неторопливо): «Он говорит, что этих, чернокожих, взял себе почти всех».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (женским голосом, мягко, ритмично): «Пусть ... сцену/ И с нее чулки снимУт».
Трещина на сводчатом, довольно крутом куполе потолка.
В просторном зале поликлиники стоит женщина в темной одежде, с темной детской коляской. Серовато-смуглое лицо ее, обрамленное пышными черными, небрежно забранными назад волосами, скорчено в недовольную гримасу.
Ставлю на электроплитку кастрюлю (с супом?) и поглядываю вправо, на комплект новых красивых никелированных чайников (заварной находится на основном). Подумываю ими воспользоваться.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «...журналистский продолжает работать. Нужен он, не нужен — журналисты посылают статьи».
Мысленная, незавершенная фраза: «Ты же знаешь и ругаешься, если он по недостаточной площади...» («по» - в смысле, по причине). Фраза сопровождается неразборчивым изображением.
Мысленная, неполностью запомнившаяся, незавершенная фраза (тоном глашатая): «К... с ... обратился с законами секретарь...».
Я в школьном возрасте, нам задали на дом сочинение по истории. Всё откуда-то списываю, допустив ошибку. Перевираю годы жизни исторического лица, которое было объектом моей работы (его, жившего в Средние века, я подтащила поближе к нам). Очередной урок литературы. Пролистав сочинение, учительница спрашивает меня о датах жизни героя. Не заподозрив неладное, повторяю ошибку, чем подтверждаю, что все списала. Появляется мысленная фраза: «Хорошо, сказала учительница, тяжело вздохнув, два» (я зарабатываю двойку).
Проснувшись (наяву) после предыдущего сна, безуспешно пытаюсь вспомнить подробности. Снова засыпая, воспринимаю начало мысленной фразы, будто бы к нему относящейся: «Дух, которого она вызвала...». [см. сон №1119]
Плотные строчки сгруппированных в блоки шифров, используемых для воздействия на людей.
Нахожусь в гостях. По обе стороны от меня (на значительном расстоянии) сидят хозяйки дома — молодая женщина и ее старушка-мать. Входит подросток, кроткий ребенок, сын молодой женщины. Молча протягивает мне тарелку с омлетом, со смущенной улыбкой отходит в сторону. Тронутая неожиданным вниманием, сердечно благодарю: «Very, very much» (не произнося подразумеваемое «Thank you» и этим усиливая выражение чувств).
Мысленная, незавершенная фраза (мужским голосом, нерешительно): «Я ей сказал, что я, это, доеду до, это...».
«Столько авторов. Восемь!» - с удивлением говорит мужчина. Он сидит в помещении химчистки, под гирляндами темной одежды, с увесистой книгой на коленях.
Мысленные фразы (мужским голосом): «Постой, Иэ. Стой, я тебе говорю!» (первая фраза звучит мягко, вторая резко, все это сопровождается невнятным изображением).
Мысленные фразы (категорично, в форме возражения): «Слушайте, уже использовано в себе всё. Вплоть до взрывчатки».
Речь идет о пяти самых сильных врачах. Они демонстрируются в процессе проводимого ими лечения. Демонстрируются не в телесной форме, а в абстрактной. Мысленно сообщается, что недаром эти пять самых знаменитых врачей находятся под постоянным, тщательнейшим контролем. [см. сон №6003]
Светло-коричневые атласные суперобложки четырех книг (возможно, четырехтомника). Удается прочесть названия средних книг. На одной напечатано мелким шрифтом «Большевизм», под ним крупно, броско «Стрельба». На другой — мелким шрифтом «Большевизм», под ним крупно «Тайна».
Раздеваю внезапно впадающую в сон малышку, веду ее в соседнюю комнату, к стоящей в углу кроватке.
Тройное поясное изображение молодого, коротко остриженного мужчины. Внизу они сливаются, вверху расходятся. Одно расположено вертикально, другое отклонено вправо, третье, немного затененное, находится между ними, чуть позади.
Мысленная, незавершенная фраза: «Так, живой двойник, а не живая вещь, имеют...».
И все-таки я сообразила, как можно легко и просто скрепить два черных квадрата. Нужно загнуть их углы, наложить квадраты друг на друга, пробить в согнутых углах отверстия и стянуть их бечевкой. Все это не только мыслится, но и видится.
Мысленная фраза: «Торцевые — (это) мы, когда что-то потеряем».
Держу один из петиных башмаков, заглядываю внутрь. С изумлением вижу торчащую в щели между лопнувшей подметкой и верхом башмака крупную гусеницу с хитиновой оболочкой, усеянной мелкими шипами. Как она могла туда попасть? Поспешно извлекаю ее, радуясь, что мне это удалось. На всякий случай проверяю второй башмак, там тоже гусеница. Мое изумление возрастает. Быстро вытряхиваю и эту. Эпизод с гусеницами повторился несколько раз.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (неторопливым мужским голосом): «...этой квартирой. Над всем этим, над этой квартирой».
Мысленная фраза: «Это я знал, знал, что надо заменить, но заменял сумку» (последнее слово звучит полувопросительно, с недоумением).
Где-то сижу, вдруг меня охватывает предсмертная дурнота. Она нарастает, меня сильно, однократным толчком рвет, после чего вместо смерти наступает улучшение — очищение, просветление (рвотные массы были символическими). С удивлением рассказываю об этом грузному молодому человеку. Говорю, что ощущение приближения смерти не вызывало неприятия, потому что в моем представлении Смерть — это возможность найти ответ на вопрос, что ждет нас там, по другую сторону Жизни.
Идет речь о чьем-то весе в "368" килограмм. Говорится, что если этот вес уже был известен, то ... (не запомнилось, что именно), а если известен не был, тогда другое дело.
