Ищу работу. За неимением лучшего соглашаюсь на неквалифицированную, отношусь к этому без особых эмоций. Работа еще только предстоит, а сейчас я нахожусь у свой знакомой (нам лет по двадцать), на ранчо. Хозяйка чем-то занята в доме, я случайно замечаю во дворе, на кряжистом дереве удивительное животное. Тело мыши, лапки геккона, прелестные круглые темные глаза, а вдоль хребта светлые конусообразные шипы. Принимаю существо за искусно сделанную игрушку, прицепленную для красоты, решаю, что странные светлые шипы — дело рук хозяйки (для защиты любимого сокровища от посторонних посягательств). Но вот существо, от которого я не отрываю взгляда, дрогнуло, пошевелило лапкой, продвинулось вверх по стволу. Зову приятельницу полюбоваться на необычного (и симпатичного) обитателя дерева. Бредем с ней по уходящей влево дороге. Вспоминаю о предстоящей работе. Говорю, что если предположить, что она досталась бы моим друзьям, то для эквивалентного падения социального уровня мне досталась бы... Застреваю в поисках сравнения, но довольно быстро продолжаю, что тогда мне досталась бы, например, работа по очистке дерева от продуктов жизнедеятельности обитающей там зверюшки. Сон бегло показывает дерево, кое-где заляпанное светлыми пятнами. При упоминании мной друзей, сон так же бегло показал повисшее в воздухе поясное изображение нескольких светловатых невнятных фигур, заключенное в фигурную рамку (приятельница лишь ощущалась, дерево и зверек виделись вживую).
В конце сна стоим справа от крупной, смутно видимой птицы (напоминающей пингвина). Чрево ее с правого бока внезапно разверзается. Оно набито чем-то темным, рыхлым, поверх которого лежит отчетливо видимый ёж. Увидев его, издаю восторженное восклицание. Птица опускает ежа на землю и щедро вываливает ему на голову порцию темной массы из чрева — для пропитания (находившиеся около меня персонажи виделись условно).
Открываю нижнюю, снабженную дверцами полку книжного стеллажа, стоящего у левой стены (моей?) комнаты. Там находится несколько коробок и литровая широкогорлая бутылка. Нечаянно выплескиваю на эту полку воду (чистую, прозрачную, живую). В замешательстве смотрю на содеянное, пытаюсь вытереть воду подвернувшейся половой тряпкой (чистой, бледно-серой). Вода, к моему удивлению, почему-то почти не впитывается. Замечаю, что она наплескалась и в бутылку, внимательно смотрю на нее, вижу что-то непонятное — шарообразное, живое, незаметно разрастающееся. Присматриваюсь, бутылка повисает в воздухе, справа от меня (я все еще сижу на корточках). Мне теперь отчетливо виден этот изумительной красоты эфемерный искрящийся шар (колония простейших одноклеточных?) Шар слабо пульсирует и светится нежными разноцветными микроскопическими огоньками (все, что оказывалось в поле зрения, виделось совсем как наяву).
Идем, небольшой гурьбой, вправо, по светлому открытому пространству. Неожиданно среди нас оказывается появившееся слева животное (длиной с полтора метра, воспринимаемое мной как змея). У него по-крокодильи короткие ноги, пузатое туловище, волочащийся по земле длинный хвост, длинная (как у динозавра) шея, аккуратная головка рептилии и тупорылая мордочка с обведенным белой каймой круглым открытым ротовым отверстием. Гладкая кожа окрашена в светлые лубочные тона, голова находится на уровне моей талии (оно идет слева от меня). Не зная нрава этого существа, дружелюбно (но осторожно) несколько раз взмахиваю рукой вокруг его головы. Обнаружив, что это не вызывает недовольства, осторожно глажу его по спине. Убедившись, что ласка принимается благосклонно, продолжаю гладить (на ходу) — ему особенно нравятся поглаживания шеи (под подбородком). Спутники мои, молчаливые, индифферентные, виделись условно, а животное — совершенно вживую (но я не уверена, что я его осязала).
Мы, два-три человека, находимся в жилой комнате, куда влетает стрекоза и, немного покружив, садится на пол, слева от двери. Занятая чем-то своим, несколько раз оказываюсь рядом, думаю, что ее следует выпустить, присматриваюсь, как бы ее половчей ухватить. Дело в том, что стрекоза была неправдоподобно крупной (с размахом крыльев в четверть метра), и я опасалась, как бы она меня не укусила. Прикидываю, чем ее можно накрыть — посудины нужного размера нет, а ткань может помять крылья. Тут стрекоза снимается с места, летит к окну (находящемуся напротив двери) и упирается в оконное стекло. Сон не цветной, в темноватых тонах, все виделось условно. Стрекоза же каждый раз, когда я над ней наклонялась, виделась вживую.
На полу больничного коридора (в котором я оказалась) появляется каменная ЗМЕЯ-РОБОТ. Туловище ее (длиной метра в полтора) состоит из гибко соединенных крупных (с кулак) звеньев светло-песочного, с сероватыми разводами, цвета. Каменно-неподвижное лицо, похожее на человеческое, удивило выражением надменной неприязни. И без того отлично видимую змею сон показывает вблизи, а потом — укрупненно — ее физиономию. Каменная змея мягко, бесшумно пересекла коридор и скользнула (выполняя какое-то задание) в одну из палат по его правую сторону. А я оказываюсь напротив двух дверей, ведущих в туалеты. В правый (мужской) входит темная бесплотная мужская фигура. Почти сразу же оттуда доносится ее протестующий возглас по поводу залитого водой пола. Наклоняюсь, заглядываю в узкую щель под дверью, вижу почти подобравшуюся к ней чистую воду. Вхожу в женский туалет, здесь тоже на полу вода, но совсем не такая чистая. Нечаянно роняю в нее бывшую в руке чайную ложку. Озадаченно смотрю, осторожно поднимаю, собираясь выбросить в мусорный бак, но потом решаю положить на подоконник — вдруг она кому-нибудь пригодится. На миг, бегло, мое предположение визуализируется: некто берет ложку и тщательно ее моет.
Мысленная фраза (сбивчивым медленным женским голосом): «Это... это... но тут ... нет там семилетки?» (имеется в виду школа-семилетка).
Мысленные фразы (женским голосом, высокомерно): «Я сажусь. И сегодняшний день ты будешь сидеть на Дне рождения». Смутно, в блекло-серых тонах видится щуплый молодой мужчина, которому это адресовано.
Мысленная фраза: «Ему снимается его наказание».
Мысленная фраза (с незапомнившимся словом): «Ориентироваться только на ... честной красоты».
Обрывок мысленной фразы (женским голосом): «...напрямую — по-моему, только артисты...».
Активный сон, в котором и я принимала участие.
Мысленные фразы: «Конечно, я вас знала. Но вот, что устроенность быта вашего...» (фраза обрывается).
Мысленные фразы: «Марик. Марик тоже занимал квартиры?»
Возвращаюсь домой, звоню в дверь. Петя не слышит звонка из-за громко включенного телевизора. Смутно, бегло видится комната на Рябинной улице с орущим телевизором и сидящим перед ним Петей. Звоню снова и снова, то длинным звонком, то серией коротких. Слышу, что звук телевизора понизился, воспринимаю это как ухудшение ситуации. Звонок почти потерял голос, не знаю, что делать. Подумалось кидать камешки в окно, но решаю, что не доброшу (все же седьмой этаж), да и промахнуться можно, угодить в чужие окна. Предполагаю попробовать позвонить домой от соседей, по телефону. Но услышит ли Петя телефонный звонок?
Мысленные, адресованные подразумеваемому собеседнику фразы (женскими голосами). Авторитетно: «Посчитать, что всё, уже готово». - Мягко: «Потому что мы опробовали его на людях».
Окончание мысленной фразы:«...дителям, по шуткам на строительстве».
Мы с мамой* пришли в необыкновенный светлый зал роскошного светлого дворца. Зал заполнен людьми в ярких красочных нарядах. Сквозь толпу пробирается Петя в яркой пижаме. Говорит, что должен куда-то зайти, чтобы что-то взять, после чего мы трое, как и намеревались, отсюда уйдем. Следуем за Петей. Сверху громко объявляется, что запланированный спуск отменяется и всё остается по-старому. Направление спуска (глубоко вниз) вскользь демонстрируется темным вектором. Петя вещает что-то злое столпившимся около него людям. Держится уверенно, говорит тоном мажордома (Главного Управляющего Верховного Правителя). Понимаем, что мы тут застряли. Смотрим в петину сторону, рассеянно почесывая спины двух мощных крупных (нам по пояс) животных (видны лишь их широкие спины с грубой розоватой кожей, покрытой редкой белесой щетиной). [см. сон №3246]
Обсуждаем проблему (ситуацию). Образовавшейся в разговоре паузой воспользовалась Лана. Говорит: «Да, никогда не знаешь, что чем обернется». Рассказывает, что когда умерла ее свекровь, свекр предложил «ложиться с ним тете Клаве и Тетушке Которая Отказала в Среду». Первая согласилась, и свекр оставил ей триста пятьдесят тысяч, да еще выхлопотал прибавку к пенсии в двадцать пять рублей. Бегло видится преклонного возраста пара в старой двухспальной кровати.
Мысленный диалог. «Крепость» (сила, стойкость). - «Чтоб он исчезал?»
Мысленная, не до конца запомнившаяся фраза: «В этом смысле отношения к Великой строятся как...» (возможно, вместо слова «смысле» было сказано «случае»).
Пытаюсь прочесть один из листов рукописного, оборванного на полуслове текста.
В конце сна оказываюсь (не в качестве пациентки) в больничном корпусе. Среди многочисленного больничного люда (ходячего) находится упитанный мальчик младшего подросткового возраста, почти светлокожий негритенок. Мальчик льнет ко мне при всякой возможности, обнимает и целует меня. Если учесть, что мы увиделись только здесь, в больнице, напрашивается вывод, что ребенок действует под властью бессознательного воспоминания о нашей с ним связи в дебрях прошлых жизней. В той (или тех) из них, где мы были одного возраста и любили друг друга. В моей душе по этому конкретному случаю не чувствуется отголоска. Однако по личному опыту мне известно о возникающей иногда необъяснимой тяге к впервые увиденному, незнакомому человеку как к родственной душе (такая тяга, как правило, не взаимна). Мальчик в очередной раз приникает ко мне. Мы стоим посреди просторной палаты, где сейчас кроме нас, нескольких человек, никого нет. Высказываю зародившееся предположение собеседникам, они относятся к нему с пониманием. Кто-то говорит, что любовь, переходящую из жизни в жизнь, нужно сохранять, поддерживать. Подчеркиваю неизмеримую возрастную пропасть, на этот раз пролегшую между нами. Смотрю на ребенка, говорю, что поскольку вижу мальчика нечасто, мне заметно, как он раз от раза хорошеет.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (женским голосом): «...не с кем, единственный ... с кем поддержать».
Начало мысленной фразы: «Смертью...». Заготовлены, но еще не произнесены слова «у мамы» (речь идет о ее смерти; окончание фразы еще не выработано).
Мысленные фразы (женским голосом): «Почему я тебя спрашиваю? Потому что нельзя перечислять...» (фраза обрывается).
Спускаюсь по пандусу концертного зала, нечаянно задеваю стоящую у кресел каталку со смутно видимым человеком. Каталка съезжает с нескольких пологих ступеней, закатываю ее обратно. Чтобы загладить вину, с ободряющей улыбкой говорю человеку: «Живи наверху, не опускайся».
Мысленная фраза (спокойно, заинтересованно): «Самое интересное, что везде изображена...» (последнее слово не запомнилось). Речь идет о Преисподней. Такое впечатление, что говорящий попал туда, и теперь делится впечатлениями с пребывающими на Земле единомышленниками.
Мысленная фраза (энергичным мужским голосом): «Я локтям своим дать отдохнуть хочу, понятно?» (в этой фразе слышится что-то страдальческое).
Мысленная фраза: «Кто-то приедет и что-то привезет с собой, чтобы укрепить эту стену».
Смотрю на раскрытую книгу с очень белыми листами. Читаю наугад выбранную часть фразы: «...почему мы...». Получается так, что смотрю я на неразличимые слова, каким-то образом (не зрительно) воспринимаю их, мысленно произношу, и в тот же миг (синхронно) каждое из слов становится отчетливо видимым. [см. сон №4947]
Я изо дня в день, годами записывала их, они открывали мне все новые и новые грани. Дело дошло до того, что однажды Сон обратился ко мне как СУБЪЕКТ(!), а пару лет тому назад появилось ощущение, что сны, которые я записываю, хотят выйти к людям. Осознание поначалу было слабым, но повторялось все более упорно, сны хотели осуществить это единственным, повидимому, возможным для них способом - используя меня проводником. Утвердившись в этом, я взялась за дело, для чего пришлось освоить компьютер.
В финале сна кто-то что-то рассказывает. Высмеиваю употребленное рассказчиком слово «придется» как неискреннее: «Придется! Ой, придется! Ха-ха-ха, придется!» (рассказчик произносил это слово грустно и соотносил с собой).
Мысленная фраза: «Если группа уехала и приедет через час, будете вы к ней приставать?»
Открываю нижнюю, снабженную дверцами полку книжного стеллажа, стоящего у левой стены (моей?) комнаты. Там находится несколько коробок и литровая широкогорлая бутылка. Нечаянно выплескиваю на эту полку воду (чистую, прозрачную, живую). В замешательстве смотрю на содеянное, пытаюсь вытереть воду подвернувшейся половой тряпкой (чистой, бледно-серой). Вода, к моему удивлению, почему-то почти не впитывается. Замечаю, что она наплескалась и в бутылку, внимательно смотрю на нее, вижу что-то непонятное — шарообразное, живое, незаметно разрастающееся. Присматриваюсь, бутылка повисает в воздухе, справа от меня (я все еще сижу на корточках). Мне теперь отчетливо виден этот изумительной красоты эфемерный искрящийся шар (колония простейших одноклеточных?) Шар слабо пульсирует и светится нежными разноцветными микроскопическими огоньками (все, что оказывалось в поле зрения, виделось совсем как наяву).
Обрывки мысленной фразы (моей): «...точно так же и в ... я держала его (птенца) и...». Речь о том, что я держала птенца и беспокоилась, что не найду билет на самолет (из второго сна этой ночи). Вижу себя со стороны - держащей крупного, с индюшонка, плохо еще оперившегося птенца - это видится неясно, не в цвете, в неразборчивом интерьере. [см. сны №4937, 4940]
Фрагмент мысленной тирады (женским голосом): «И меня вызвали голосовать. Представляете, у меня еще незаполненная анкета...».
Пассажиры автобуса интересуются, живу ли я в этом районе (им такая возможность кажется странной). Подтверждаю, что живу, в крошечной квартирке. Автобус постепенно пустеет, в салоне лишь я и еще одна женщина. Водитель мчит без остановок по пустой широкой улице. Говорю, какой замечательный у нас автобус, почти как такси. Женщина видит ситуацию по-иному, и высказывает в отношении водителя какие-то замечания .
Окончание мысленной, издалека донесшейся фразы (быстрым женским голосом): «...а о Азии ничего не рассказываю».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (возможно, адресованная мне): «Они берут ... из тревог, из дождей, а мы...» (фраза обрывается; речь идет об источниках энергии).
Противостою нескольким персонажам в напряженной (не грубой) словесной баталии, защищаю себя от нападок. Помню, что находилась справа, вне помещения, а они — левее. В какой-то момент мизансцена видится сверху, цветовая гамма ее была светлой, и все выглядело реалистично.
Повисшая в воздухе овальная рама (как бы верхняя часть автобусного окна). Пространство ее заполнено схематичными изображениями пешеходов, выполненными линиями ярких акриловых цветов.
Торопливо, в нетерпении шепчу кому-то (невидимому): «Ну, скорей говори!»
Смутно видимая, сидящая за служебным столом женщина выписывает что-то на клочке бумаги и протягивает его мне. Вижу текст, но прочесть ничего не удается.
Мысленная фраза (бойким молодым голосом): «Лучше всего кататься на велосипеде».
Мысленная, незавершенная фраза (спокойным женским голосом): «И постоянно ссорясь, под постоянным страхом — (поскольку) мама не разрешила...».
Придвигаю кому-то тарелку с сосисками, ставлю банку горчицы, говорю (по поводу горчицы): «Берите, сколько хотите».
Невнятно дает о себе знать телефон, сразу же после этого смутно показанный.
Дверь в комнату соседа и смежные участки стены покрыты налетом комочков пыли, стираю их влажной тряпкой, боковым зрением замечаю какое-то движение на полу, вижу замершую перед очередным броском ящерицу, за которой тянется что-то типа полуопавшего парашюта (небрежно сотканного из нитей, напоминающих паутину и пух одуванчиков). Накрываю ящерицу стеклянной банкой, несу к окну (парашют в банку не поместился, но был достаточно крепок, чтобы выдержать эту процедуру, - он являлся, как мне каким-то образом известно, гнездом для ожидаемого потомства). Дверь соседа теперь покрыта сетью мелких бледно-сиреневых пятнышек, с удивлением пытаюсь установить причину их появления, решаю, что это — следы недостаточно тщательно стертой пыли.
Яся заинтересовалась старинными фолиантами на полке книжного стеллажа (они были в тронутых временем твердых темно-коричневых обложках с тускло-золотистым орнаментом). Изъявляет желание взять один почитать. Опасаясь, как бы ценная книга не оказалась зачитанной, прошу (в завуалированной форме) расписку, получаю исписанный с двух сторон листок. Яся уходит, углубляюсь в расписку. Язык мне незнаком, почерк разборчивый, читаю легко, и даже всё понимаю. Но дело в том, что в этой (хитроумно?) составленной расписке речь хоть и идет о взятой книге, но невозможно уловить и намека на то, что взята она во временное пользование. Снова и снова вчитываюсь, но ничего нужного пока не нахожу (книги и записка виделись отчетливо, Яся и несколько периферийных персонажей имели условный, темноватый вид).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «А к чему надо было ...? Слушать их кривляния и опять насторожиться?»
В финале сна спохватываюсь, что вставши с постели, не причесалась, и представляю, как всклокочены мои волосы.
Мысленная фраза (спокойным женским голосом): «Но утром я не умею разговаривать по телефону». Фраза повторяется несколько раз, с разной интонацией (в поисках максимальной выразительности?)
На спортивной площадке стоит лошадь. По обе стороны седла сидят, лицом друг к другу, двое взрослых, подстраховывающих девочек. Те по очереди разбегаются и вытянув вперед руки и скользя животами по седлу, перепрыгивают через лошадь.
Коттедж моего детства, в котором живет семейство Камилы. Иду с ее младшими детьми купаться. По просьбе Додо приходится вернуться с полпути, чтобы взять другие купальные трусики для него и его братца. Мальчишки поют мини-песенку, немного скабрезную, про разные виды купальных трусиков. Песенка сопровождается клипом, где некоторые трусики сидят нормально, а некоторые прикрывают попки лишь наполовину. Бассейн располагается не во впадине, а — вопреки законам природы — вздымается горой (во сне это принималось как должное). Додо сходу устремляется туда, Ролл бросается в находяшийся слева широкий газон. Газон зарос густой травой, покрытой такими крупными, обильными каплями росы, что там действительно можно искупаться. Прошу все же Ролла присоединиться к Додо, потому что газон не может быть чистым из-за кошек и собак (это был финальный эпизод сна).
В стакан с чаем малыш забрасывает крошки, соринки, и даже живых мух. Велю ему прекратить, заглядываю сверху в стакан — бр-р-р.
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (женскими голосами). «Нет, ... из-за дочки». - «Она свидетельница дочки?»
Мысленная фраза (спокойным женским голосом): «Нету требовательности к одежде».
Молодой мужчина (каким-то образом им являюсь и я) заменяет в пустой квартире поврежденные электрические патроны. В какой бы комнате он ни работал, в дверном проеме (дверей там, кажется, не было) неизменно стоит молоденькая, поучающая его девушка (квартира, кажется, принадлежит ей). Мужчина прикрепляет последний патрон, девушка говорит, что ей нужны носилки. Мужчина отвечает, что они (имеются в виду носилки для мусора) находятся в такой-то комнате. Девушка заявляет, что он сам должен взять их и на них отнести ее, девушку, в одну из комнат. Я (уже развоплощенная с мужчиной) думаю, что молоденькие барышни, даже самые лучшие их экземпляры, не могут без того, чтобы не придумать какую-нибудь несусветную чушь. И что если даже не принимать во внимание нелепое желание прокатиться на носилках для мусора, как вообще может нести носилки один человек.
Сон, в котором я инстинктивно реагирую таким образом, что это оказывается наилучшим способом защиты.
Прихожу на очередное занятие духовными практиками. Тусклый свет падает в коридор через зарешеченные стеклянные вставки входной двери. За стойкой дежурных сидит незнакомая женщина. Что-то спрашиваю, она говорит, что ничего не знает, что сидит здесь «формально». Признаю в одной из пришедших Айс, мгновенно проникаюсь к этому месту недоверием, иду к выходу. Ко мне подходит молодой человек, спокойно заявляет, что я должна пройти с ним куда-то вглубь помещения. Подходят еще двое. Наполняюсь протестующей тревогой, хочу уйти. Они мягко, не прикасаясь, оттесняют меня. Пытаюсь кричать, повернувшись в сторону входной двери, сквозь вставки которой виден поток пешеходов. Крик не получается. Подстегиваемая тревогой и стремлением привлечь внимание людей на улице, пробую кричать снова и снова. Мужчины молча, спокойно стоят рядом. Но вот удается, подойдя к двери, закричать. Вот я уже на тротуаре, среди людского потока. Кричу оглушительно, изо всех сил, все громче и громче. Мужчины молча спокойно терпеливо, как бы зная, что я никуда не денусь, стоят рядом. Прохожие ни на меня, ни на мои крики не обращают внимания. Воспринимают происходящее как эпизод киносъемки (по ходу которого героиня должна кричать). Кто-то из прохожих роняет на ходу: «Ничего, скоро такие ... снимать не будут» (часть фразы не запомнилась, имеются в виду душераздирающие сцены).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза (беглым женским голосом): «Там же письмо от ... с такими же словами».
Мысленное, незавершенное умозаключение по поводу предыдущего сна: «Какие-то альтруистические познания о том, что...». [см. сон №3812]
Размышление о двуязычном словаре (в связи с оценкой чьего-то запаса слов).
Занимаюсь чем-то типа гематрии. Видны цепочки слов, изображенные крупными печатными буквами. Надписываю под ними числовые эквиваленты (возможно, это делаю не я), суммирую их. Почти все эквиваленты кратны десяти и лежат в пределах первой сотни. Лишь крайние правые в отдельных словах имели эквиваленты, равные, кажется, единице, на что я обратила внимание. [см. сон №1552]
Обрывки мысленной фразы: «...я не знаю ... в общем ... а придворные ... или обходят их молчанием (или)...».
Один из периодически повторяющихся (с разными вариациями) снов о прекрасном море, к которому нужно спускаться с кручи. На этот раз там были короткие тексты-абракадабры, которые выглядели как бы правильными, но прочесть их было невозможно. Они появлялись в воде, у берега, только по выходным дням, и составлялись из живых рыбок. Рыбки изгибались так, что из каждой получалась буква или часть буквы. Рыбки знали свое место и не двигались, слабо пошевеливая плавниками. Лишь одна находилась в беспрерывном движении. Она то занимала место почти в конце одной из фраз, то выплывала оттуда, то снова возвращалась, как будто не была уверена, что это действительно то место, которое надлежит занять именно ей. Наблюдаем за славной рыбкой, вызывающей симпатию своей живостью. Решаем ее угостить, протягиваем что-то белое, пушистое на прутике. Рыбка перестает сновать, подплывает и бесстрашно и весело угощается, захватывая кусочек за кусочком с отменным аппетитом.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «И корейские ... потерпев полное поражение, удалились». Фраза сопровождается невнятной иллюстрацией.
Ненадолго появляется наше Верховное Существо, облаченное в роскошные белоснежные одежды (лица его видно не было).
В конце сна формируем (с напарником) котлеты и укладываем их по ободу деревянного вращающегося подноса. Котлеты оказываются снаружи бурыми, а внутри темно-красными (хотя в миске масса одноцветна). Напарник мой не видит и не говорит (что-то не может, а что-то не хочет). Приходится тратить массу выдумки, чтобы обмениваться с ним информацией.
Смутно виден стоящий на уличном перекрестке высокий сутуловатый человек. Вялыми движениями руки он направляет поток скопившихся для поворота машин на улицу Джирдинг.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «... - и скоро излечишься».
Окончание мысленной фразы: «...и всё, вы продали» (предали, выдали).
Мысленные фразы: «Теперь об эрозии. Ее, однако, никогда не истребить (полностью)».
Оказываюсь (с сестрой?) в просторном жилье малознакомого (или незнакомого) молодого человека. Он водит нас по квартире, говорит, что пустил бесплатно студентов - благо, места хватает (молодой человек производит впечатление чрезмерно простодушного и открытого). Спрашивает: «Показать, что я сделал?» Ведет к широкой красивой двухпролетной лестнице, говорит: «Смотри! Смотри!» Искренне ахаю. Ведущая вниз лестница пока никуда не выходит, пробитый в подвальной стене проем временно заколочен старыми досками. Однако за ним ощущается обширное помещение, еще не отделанное, но обещающее быть красивым и удобным для жилья. «Смотри! Смотри!» - с простодушной гордостью повторяет парень. Мы стоим на верхней площадке, квартира мне определенно нравится, подумываю, не поселиться ли мне здесь.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом, адресованные ребенку): «Ты помнишь, кто была Ина и кто ...? Кем была Ина? Она все время была...» (фраза обрывается).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (недоуменно): «А этого-то почему обижать ...? Почему только раз в десять месяцев?»
Администрация общежития составила расписание посещения душа таким образом, что ребята одного пола должны входить сразу же после выхода ребят другого пола. Горячо, не выбирая выражений, возмущаемся (в своем кругу): «Нет, ну какие сволочи! Знают, что в подростковом возрасте пробуждающаяся сексуальность неуправляема и готова вспыхнуть, как порох, и специально провоцируют молодежь». Это происходит на фоне плавной череды унылых однообразных школьных зданий с темными угрюмыми стенами и зарешеченными окнами. [см. сон №7328]
Мысленные фразы (тягучим женским голосом): «Возьми. Это Оська ее взял». Появляется смутно видимая рыхлая женщина, которой будто бы принадлежит сказанное. Она идет (вправо) по горной тропе, оборачивается назад (к кому-то, находящемуся за границей поля зрения) и протягивает в его направлении руку.
Мысленное, мной произносимое двустишье: «Я океан закерила/ И потому поверила».
Кубический эталон единицы объема помещают в большой темный, неопределенной формы сосуд. Намереваются сосчитать, сколько раз кубик уложится там, чтобы определить объем сосуда. Возникает мысль, что эталон не годится, он во всех измерениях меньше полагающегося. Сосуд встряхивают, кубик приходит в движение, каким-то образом становится очевидным, что он действительно чуть меньше требуемого.
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «Все ... а ... с похвалой отозвалась о небесах» (последним словом в последний миг что-то зашифровано - оно введено после мимолетной задержки).
