На глазах у прохожих к Земле стремительно приближается небольшое темное ЧТО-ТО, и прямо перед нами ловко приземляется (как припечатывается) обеими ногами. Это темное плотное Существо (с полметра ростом) с широким складчатым телом. Правее появляются несколько полупризрачных долговязых (выше человеческого роста) Существ в бледно-голубых полупрозрачных хитонах. Вместе с тем, первым, они тут же, на улице, коронуют меня (за заслуги моей Души). Воодружают на голову символическую корону, поют что-то торжественно-благостное. Стою в полной растерянности (прохожие виделись темными, невнятными, и ни у них, ни у Существ я не видела лиц).
Условно видимый, воспринятый мной как известное кладбище, склон горы. Над ним, во все Небо распростерлось множество небольших одинаковых, четких изображений женской головы (моей, как мне было известно). Изображения равномерно рассосредоточены в вертикальной плоскости.
Сон о грандиозном событии, связанном с Небесными явлениями. Оказываюсь, с несколькими спутниками, в бескрайней безликой толпе, вовлеченной в незапомнившееся реагирование на происходящее в Небе. Это было величественное зрелище, из которого почти ничего не запомнилось. Одним из появившихся в Небе видений была изображенная тонкими светящимися голубоватыми линиями фигура странного человекообразного Существа в чем-то типа скафандра. На горизонте темнели огромные мрачные (полуразрушенные?) строения. Рельеф местности был умеренно гористым, невнятные человеческие массы перемещались по нему в разных направлениях. Все земное было смутным, в темных тонах, и виделось сверху. Возвратившись к себе, пересказываем увиденное Окнесу. Он относится к нашим словам со снисходительной усмешкой.
P.S. На этот раз все было так многолюдно и внушительно, что я — впервые — отнеслась к такого рода явлению без восторженной экзальтации.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза (спокойным женским голосом): «И в Ад (отправишь) на.ильников Рая...» (за слово в скобках не ручаюсь; в предпоследнем слове не запомнилась буква).
Смотрю на отпечатанный жирным шрифтом абзац, читаю крайнее правое слово одной из строчек: «Элем».
Мысленная фраза: «Впрочем, Доната тоже не излечилась тут от своих комплексов».
Мысленный диалог. «Это вы ...щаете. Скажите просто: в этом доме». - «В этом доме» (одно слово запомнилось неполностью).
Кратковременный всплеск гнева на Петю, выраженный мной вербально, грубыми словами (которые не хочется повторять): «Вот ведь ... какая...!»
Петя (в младшем подростковом возрасте) сидит со своим корректором (и, по совместительству, редактором) в кабинете издательства. Обсуждаются вопросы нескольких (двух-трех) вышедших петиных книг. Переговоры ведет корректор, по их завершении сотрудница издательства отсылает визитеров в еще один кабинет. Корректор с живейшим интересом относится к указанному месту (внутри пустого вертикального пространства по оси этого многоэтажного здания), удивляется, что здесь сохранилось такого рода помещение. Сон показывает цилиндрическое пространство, часть которого, на одном из срединных этажей, занята темноватой комнатой, заставленной и завешенной культовыми предметами и символами. Корректор со знанием дела осматривается, обращает внимание на пятиконечные звезды, что-то говорит по их поводу стоящей рядом сотруднице издательства (промелькнуло слово «мистический»)... Во втором эпизоде в издательстве (уже в другом) нахожусь я (не запомнилось, с Петей или без него). Веду переговоры по поводу издания его очередной книги. Объясняю, что у него уже вышло несколько полуофициально изданных книг, а теперь он хочет выпустить книгу официально, это будет что-то типа научной фантастики по вирусологии. Сотрудница издательства задает вопросы по теме книги, отвечаю, что ничего не знаю - могу только сказать, что автор перенес в недавнем прошлом инфекционную болезнь. «Так он (написал) по этим мотивам?» - спрашивает сотрудница. «Не знаю, понятия не имею», - говорю я. Сон нецветной, персонажи виделись условно, ясно предстало лишь светлое пустое пространство по центру здания.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «Тяжелее, ... да, но не нулю...».
В открытой в самом начале книге одно из предложений заканчивается числом "7.40", находящимся как раз посредине строчки.
Мысленная фраза (женским голосом): «Я обычно пишу источники» (первоисточники цитат).
Кто-то мягко, настойчиво, мысленно в чем-то меня убеждает. Это сопровождается невнятным, дымчато-серым изображением. Один из бесформенных объектов олицетворяет меня. Второй, более мелкий, пристроившийся у меня под боком, олицетворяет ту, которая производит внушение. Не запомнилось, о чем шла речь — не исключено, что и во сне мной воспринимался лишь тон убеждения (по крайней мере на сознательном уровне). [см. сон №4437]
От души веселюсь в незапомнившемся сне по незапомнившемуся поводу.
У меня в гостях подружки (мы все в молодом возрасте). Снуша вдруг, как одержимая, набрасывается на мои художественные изделия, хватает одно за другим. Остальные смотрят с недоумением, я громко протестую (тем более, что это происходит не впервые). Жалуюсь маме*, мама удивлена. Снуша жадно, неконтролируемо цапает одно, отбрасывает другое, хватает третье. Доводит меня до того, что я пытаюсь ее задушить. Несколько раз налетаю, изо всех сил стискиваю ее шею, которая переносит это без ущерба (как гуттаперчевая). Снуша продолжает безумствовать, последней вещью, которую она схватила, была чеканка по меди (изделия виделись натуралистично).
Внушительных размеров картина в темной раме композиционно разделена по диагонали на две части. Слева изображена толпа молодых женщин с грациозно склоненными головами. Справа, за широкой полосой дороги - толпа мужчин. На переднем плане, в нижнем левом углу - молодая беременная женщина, на губах ее блуждает мягкая улыбка. Лица остальных персонажей освещены светлой радостью и обращены к беременной.
Индустриальный приморский пейзаж, видимый из окна движущегося автомобиля.
Сон о захоронениях, производимых в старом, запущенном парке. Кладем что-то на участки скального грунта и засыпаем ворохом сухих листьев. В разгар работы появляется молодой мужчина, якобы осведомленный в подобного рода делах. Принимается безапелляционно (миролюбиво) поучать, указывая на наши промахи. Мирно спорим с ним. [см. сон №4341]
Мысленная фраза (женским голосом): «Что она, так и делает — посмотреть, как я настрогаю?»
Обрывок мысленной фразы: «...out with a small smoke...».
Мысленная фраза: «Ноль-пять-два-два-сорок два».
Перед рассветом иду в туалет, по пути подхожу к входной двери, прикладываю ладонь к правой стене прихожей. Ладонь как бы какой-то Силой притягивает к стене. Через притянутую к стене руку уходят, иссякают мои жизненные силы. Медленно опускаюсь на пол. Хочу сказать соседу (он собирается на работу), что умираю. Не знаю, как будет по-английски слово "смерть", поэтому говорю: «Y am very ill». Он откликается сочувственной фразой и уходит. Оказываюсь в постели. Медленно гаснет лампочка бра у моей кровати. С трудом встаю, выкручиваю где-то лампу на замену. В залитой светом, ставшей намного просторней квартире появляется Додо с приятелем. Додо пришел ко мне в гости. Мальчики бродят из комнаты в комнату, везде что-то хватая, создают беспорядок. Их стараниями на полу оказываются два-три фужера с остатками пепси-колы, стеклянный кувшин, комки газет. Подбираю разбросанное, слушаю, что рассказывает Додо. У него в руках термометр, Додо измеряет себе температуру (просто так). Заводит разговор о школьных занятиях — сначала о математике, потом о сопромате (ребенку двенадцать лет). Пренебрежительно говорит, что сопромат так же прост, как математика, это тоже всего лишь вычисления, только другие. Мальчики исчезают, квартира принимает первоначальный вид, я опять в постели. Лампочка у моей кровати снова медленно гаснет. Это вызывает уже удивление — второй раз подряд, да еще таким странным образом гаснут лампочки в моем бра? Встаю, медленно выхожу из комнаты, думаю, откуда можно вывернуть временно еще одну лампу.
Моя подчиненная докладывает что-то начальству. Сижу напротив них, слушаю и безуспешно пытаюсь съесть сваренное вкрутую, полуоблупленное яйцо. Ложка с поразительным постоянством соскальзывает с упругой мякоти яйца, верхушка которого испачкана чем-то фиолетовым (свекольным соком?)
Мысленно пересказываю якобы приснившееся: «Мы с Петей находимся в многолюдном месте. С нами вместе крутится ... собака» (прилагательное не запомнилось). Смутно видится плотная толпа одинаковых условных (бесплотных?) черных фигур, среди которых стоим мы с Петей (реальные, условно видимые), и вертится вокруг нас вживую видимая крупная светлая добродушная собака (типа лабрадора).
Мысленное слово: «Кофеанус». Произнесший это слово как бы играет с ним, интонационно выделяя его первую часть.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (женским голосом): «Он начал, не без напоминания, второй раз...».
Пристегиваю крепление к толстому шнуру (или отстегиваю). Это показано со стороны, смутно, в серых тонах. Кто-то, находящийся вне пределов поля зрения, произносит (удивленно или с удовольствием): «М-м-м».
Издалека, повторяясь и становясь все более различимой, входит в мое сознание и будит меня мысленная (возможно, завершающая сон) фраза, произносимая ритмично, женским голосом: «ТЫ МЕНЯ НЕ БОЙСЯ, Я ТЕБЯ НЕ ТРОНУ, Я ТЕБЯ НЕ ТРОНУ, ТЫ НЕ БЕСПОКОЙСЯ».
Мысленные фразы (решительным женским голосом): «А лучше, если тебя с ними не будет. Не будет у тебя с ними друзей».
Вывеска над окнами нижнего этажа небольшого здания. Надпись занимает две строки, удается прочесть крупно выведенное крайнее левое слово, непонятное и незапомнившееся.
Мысленный диалог. «Казалось (бы), как люди». - «Несколько людей».
Полупроснувшись, размышляю (не впервые), почему мы не помним не только состояние раннего детства, но и внутриутробного состояния, и предшествующего ему состояния в виде СПЕРМАТОЗОИДА. Вплывает мысленная, женским голосом произнесенная фраза: «Я - в роли маленького, крошечного, беленького».
Хожу из квартиры в квартиру глав нашего города, веду какие-то разговоры (возможно, на одну и ту же тему). В том, что говорят собеседники, мне каждый раз видится несуразность.
Большой захламленный подвал, в центре которого большой железный бак (с метр высотой, почти доверху заполненный водой и являющийся унитазом). Вокруг него и по стенам, на кривобоких старых полках и длинных лавках нагромождена всякая всячина, в том числе тарелки с едой. Намереваюсь использовать бак по его назначению. То, что я собиралась сделать, происходит несколько преждевременно и интенсивно. Хлам и тарелки с едой оказываются забросанными экскрементами. В страшной панике хватаю их и бросаю в бак (на ощупь они воспринимались как муляжи, плавающие, однако, как настоящие).
Возвращаемся откуда-то с Петей. Вдруг вижу нечто невероятное. Небо, в просветах между темноватыми облаками, ярко светится. В просвете по ходу нашего движения поразительно отчетливо видится Лик Святого. В просвете справа видятся подогнанные вплотную друг к другу каменные блекло-песочные плиты. Их равномерно бугристая поверхность как бы отполирована. Испытующе перевожу взгляд с одного видения на другое, пристально рассматриваю, убеждаюсь, что всё видится по-прежнему отчетливо. Краем глаза замечаю редких прохожих в черной одежде, тоже смотрящих в небо, но смотрящих спокойно (если не равнодушно). Левее первого Лика (представленного в анфас) появился второй Лик, представленный в профиль и видимый так же ясно. В изумлении хватаю за руку оказавшегося рядом прохожего, чтобы обратить его внимание на происходящее (не осязая прикосновение и не заметив этого). Оба Лика примыкают к тучам, так что головы не выглядят автономными (за тучами можно домыслить тела). Первому Лику клубы туч доходят до подбородка. На миг этот четкий красочный образ вдруг блекнет, расплывается, кажется игрой воображения, фрагментом туч. С разочарованием перевожу взгляд выше, Лик тут же становится прежним. Второй Лик примыкает к тучам затылком и шеей. Левее и выше вижу такой же ясный третий Лик Святого. Он примыкает к широкой вертикальной темной планке (от верхнего края которой, над третьим Ликом, отходит вправо еще одна). Лики были русоволосыми, одухотворенными, выглядели живыми, но не двигались (и даже не моргали). С неменьшим интересом взгляд мой то и дело притягивается к каменными плитами. Мое возбуждение не спадает. Изредка, не отрываясь от Неба, обращаюсь к Пете с возгласами. Потом, все же взглянув на него, вижу, что он стоит потупившись. Понимаю, что он не хочет смотреть на такие вещи. Мягко беру его за руку (не осязая ее и не отдав в этом отчета), предлагаю пойти в другую сторону, чтобы видения остались за нашими спинами. И мы поворачиваем в другую сторону.
Мысленная фраза (женским голосом): «И четверг — жду гостей» (два последних слова выговорены басовитой скороговоркой).
Я умираю. Сижу на полу, опершись локтем о свою кровать, и умираю. Жизнь медленно покидает меня, одна за другой отключаются части тела. Думаю: «Так вот как, оказывается, это происходит». Квартира пуста, лишь в дверях моей комнаты стоит сестра, никак на меня не реагирующая. Угасающее сознание наблюдает за происходящим - во рту появились следы рвоты, на миг перехватило дыхание. Отмечаю, что пока еще дышу, и что самым мучительным будет, наверно, прекращение дыхания, удушье. И тут я вспоминаю про Петю, про что-то, чего он может лишиться, если я сейчас здесь умру. Прекращаю наблюдать за процессом умирания, прошу сестру вызвать скорую помощь. Сестра не реагирует, а я не удивляюсь этому, озабоченная мыслями о Пете. Вот я уже слабо пошевелилась, вот с трудом, но встаю, чувствуя, как с каждым мгновеньем состояние умирания покидает меня. Вот уже иду в ванную прополоскать рот и выплевываю несколько небольших черных, непонятного происхождения сгустков.
В конце сна стою с приятельницами у буфетной стойки, намереваюсь заказать кофе и пирожное. Стоящие передо мной приятельницы, все, как одна, говорят буфетчице: «Капучино и кофе». Автоматически повторяю за ними: «Капучино и кофе», не очень представляя, что такое капучино. Смутно припоминаю, что это что-то из взбитых сливок. А как же пирожное? Спохватываюсь, заказываю и пирожное. Получаю на маленькой тарелке бисквитное пирожное с несъедобным на вид, ядовито-желтым кремом.
Мысленные фразы (упрямо, решительно): «Больше ничего брать не буду. Мне надо было (бы) уйти и ничего не сказать».
Очаровательный малыш, лучезарно улыбаясь, говорит: «Мазелейс Вероника» (имя произносится с шутливым раскатистым р). Отвечаю: «Yes», хоть и не понимаю первого слова. Малыш вторит: «Yes, yes».
Нежусь (в юном возрасте) поутру в постели. Мама* открывает кому-то дверь, входит мой приятель, спрашивает: «Вероника дома?» Мама говорит: «Сейчас», идет в мою комнату. Даю знать, что не хочу вставать, мама говорит молодому человеку, что я нездорова. Он не уходит, идет в мою комнату, садится около кровати, тихо кладет руки мне на грудь. Не открывая глаз, как бы во сне, медленно сдвигаю их. Он тихо повторяет свое, а я — свое. Притворяюсь спящей, надеясь, что он уйдет. Он уходить не собирается, чувствую себя со своим притворством все глупее.
Сначала что-то про меня (связанное с моими гландами). Потом что-то про соседа (направлявшегося к стиральной машине с ворохом белья в руках). Потом что-то про Петю (его лечащего врача подвергали критике за безответственность).
Мысленная фраза (быстрым женским голосом): «У меня уже голова почему-то ненастоящая».
Обрывок мысленной фразы: «...так же, как мажорные музыкальные фрагменты, которые продолжают звучать...».
Прочищаю над раковиной нос. Из ноздрей выскакивают две цепочки мелких предметов, перемежающихся свежими крепкими ростками. Держу цепочки и удивляюсь. Удивляюсь очень сильно, но все же не до такой степени, чтобы сообразить, что такое может только присниться.
Что-то смутное, в серых тонах, изображающее, будто бы, бегство Льва Толстого из Ясной Поляны.
Мысленные фразы (безапелляционным женским голосом): «Я же знаю, что они считают, что это лучше. Тем более».
Мысленные (мои) фразы: «Тридцать восьмой девятке. Тридцать девятой девятке». Фразы будто бы относятся к первому сну этой ночи. [см. сны №4684-4687]
Кто-то излагает длинную историю. Видно не рассказчика, а однородную серую субстанцию, являющуюся будто бы излагаемой историей. Лишь один раз в ней появляется смутный образ — спина в темном пиджаке с воткнутым в нее большим ножом (типа финки). Рана неопасна, нож застрял в ребре, так что крови не было. По завершении истории поучаю рассказчика: несколько раз повторяю, что в слове «шейка» обязательно присутствие буквы «й», что в середине этого слова буква «й» должна быть обязательно, в отличие от слова «кошка».
Мысленная фраза: «Всё, на чем останавливалось мое внимание, на моих глазах изменялось» (возможно, вместо последнего слова использовано идентичное по смыслу).
Фрагмент мысленного диалога: «...что лучше быть внутренним, а не внешним». - «А мне слышится здесь другое - что немцу лучше быть внутренним».
Мысленный диалог (женскими голосами). Неуверенно: «Восемнадцать». - Твердо: «Пусть это будет стоить восемьдесят шесть тысяч».
Купаемся с Петей в чудесном море. Он говорит, что по просьбе кинокомпании отослал им мои фотографии. Спрашиваю, заснял ли он меня для этого прямо сейчас, в море, сотовым телефоном. Петя в ответ лишь загадочно посмеивается (божественное море виделось и осязалось вживую).
Мысленный диалог (женскими голосами). Глуховато: «В крови тетя ... лежит» (одно слово, возможно имя, не запомнилось). - Возбужденно: «В крови».
«...не так?» — спрашиваю я (начало фразы не запомнилось), разворачивая новую пару черных носков. Стоящая рядом женщина говорит: «Конечно, не так!»
Мысленно, бессловесно сообщается, и как-то иллюстрируется, что сейчас у меня нет свободы выбора действий. Я могу действовать лишь по обстоятельствам.
Нахожусь среди людей. Чувствую вдруг, что не могу вернуться к себе (в физическом и психологическом смысле). Прошу, чтобы нам создали панику. Мне известно, что в паническом состоянии, в аффекте человек действует инстинктивно, и инстинктивно устремится к себе. Предстоящее (или лишь предполагаемое) тут же демонстрируется — смутно (сверху) видится группа бесплотных спокойных людей, внезапно мягко бросающихся врассыпную. [см. сон №7149]
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (мужским голосом, печально): «Куда вы ...? Мне все равно ничего не скажете — я все равно ничего не понимаю».
Мысленная фраза (женским голосом): «Понимаешь, ... я же тебя жду с семнадцатого октября» (ласковое обращение — женское имя — не запомнилось).
Свободно читаю текст, в котором несколько раз упоминаются, как объект сравнения, «обезьяны» (лишь в последних фразах было какое-то затруднение).
Мысленные фразы (женским голосом): «И ничего не будет. Освобожусь и отпущу всех...» (фраза обрывается).
Мысленная фраза (деловитым женским голосом): «Сдала в эту, в библиотеку, с опозданием».
Сдираю с чего-то белую наклейку. Появляется мысленная фраза: «И потом, кто хочет добраться до глубины...» (окончание неразборчиво).
Держу лист с текстом (не запомнилось, на каком языке). Читаю с возрастающим недоумением из-за несоответствия, которое чувствую, но не могу уловить. Дочитав, понимаю, в чем дело. Повторяющееся в тексте назывательное существительное не заменено новым (как это должно было бы быть). Слово это, в отличие от остальных, видится прямоугольником, заполненным серыми мазками и не выходящим за печатную строку. Недоумение сменяется новым — а почему существительное не заменено?
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «И вдруг ... что родится ... и пройти его снова должен (тот же?) ... мальчик» (за порядок слов не ручаюсь).
В конце сна мысленно сообщается, что у молодой женщины, молящейся на белом снегу, а до этого благополучно родившей ребенка, что-то произошло. Сообщение сопровождалось неотчетливой иллюстрацией, из которой запомнилась земля, припорошенная белым сверкающим снегом.
Временно живем с Петей в старой деревенской избе. Петя спит (или уже не спит), я вожусь в отгороженной под кухню части. Дом такой запущенный, что в нем расплодились (и расхрабрились) насекомые, а по углам и щелям растет трава. Принимаюсь все это искоренять.
На обширном пространстве собрались участники молодежного лагеря. Все только что прибыли и разбрелись кто куда со своими рюкзаками. Директор-распорядитель, крупный, энергичный мужчина, поручает мне их регистрацию. Организовал в стороне рабочее место, сел рядом (помогать). Пишущая машинка стоит на ящике, провода подключены к электропитанию. Я должна впечатывать данные удостоверений личности в бланки, прокладывая копирку между полагающимися тремя экземплярами. Впрочем, копирку прокладывал, кажется, директор. Он так хлопотливо, неотступно помогает мне советами и действиями, что я, не выдержив, говорю: «Знаете, сколько времени я занимаюсь печатаньем? Уже четырнадцать лет». Стоило мне это произнести, как я тут же допускаю (впервые) ошибку — нижняя строчка не умещается на поле бланка и уходит на валик машинки. Оказываюсь с директором на тротуаре городской улицы. Машинка стоит на ящике, директор подсоединяет провода к электроудлиннителям. Уже без пишущей машинки вхожу с директором в какую-то квартиру. Вслед за нами через приоткрытую дверь вбегают пять крупных кошек - разного цвета, но одинаково бесцеремонных. Рассосредоточившись по квартире, кошки начинают забавляться. Самая нетерпеливая, разбежавшись с порога, подпрыгивает и вцепляется в одну из шарообразных вязаных вещей, подвешенных на книжном стеллаже. Срывает шар, и еще не приземлившись, на лету, самозабвенно тискает и царапает его. От ее толчка остальные шары мягко, красиво разлетаются по комнате. Решаю изгнать непрошенных гостей, но не тут-то было. Директор помогает мне, тоже безрезультатно, кошки не обращают на нас внимания. Одна из разбойниц, рысью вбежав в дальнюю комнату, вспрыгивает на кровать, принимается кататься там с боку на бок и с чем-то играть. Удается схватить игрунью за шиворот, тащу ее (на весу) к выходу. Кошки виделись и ощущались вживую (только морд их я не видела), это были существа, полные жизненной силы и энергии. Люди виделись условно, гораздо условней, чем бланки и корочки удостоверений личности.
Совершаются какие-то манипуляции, я являюсь одним из действующих лиц (если не единственным). Появляется несколько крупных трехгранных, с низкими бортиками резервуаров, заполненных (не доверху) прозрачной водой. В них что-то доливают, отчего бортики становятся высокими, прозрачными, а сами резервуары превращаются в гигантские трехгранные мензурки.
Маленькая талантливая, непосредственная девочка занимается балетом. Мы пришли на репетицию, чтобы взглянуть на нее. Посторонних в зал не пускают, ждем в холле. В перерыве малышка, отвечая на расспросы, описывает репетиционный зал как не очень удобный, и возвращается на репетицию. А нам вдруг разрешают войти. Садимся на ближайшую скамью, осматриваемся. Зал находится под самой крышей, это большое длинное узкое помещение с низким потолком. Темные деревянные скамьи для зрителей почти вплотную опоясывают дощатый настил находящейся на уровне пола сцены. Пересаживаемся ближе, сцена теперь видится покрытой песком, по которому бродит несколько смутно видимых крупных кошек. Угрюмый, раза в два больше обычного, кот внюхивается в одном месте в песок, неторопливо, сосредоточенно что-то выискивая. «Дедушка солист!», - звонким голоском обращается к нему девочка. Сидящие в зале редкие зрители умильно улыбаются. Кот копается в песке, его действия будто бы изменяют что-то во благо девочки (девочка скорей ощущалась, чем виделась, а копающегося в песке кота сон показал отчетливо, крупным планом).
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза (женским голосом): «...и ... а одна буква а — так просто нашлась».
Мысленная кому-то просьба «передать, что на единственной земле его не ищут», и что «так только мы можем ему помочь». Оказываюсь ненадолго в городе, в котором когда-то родилась. Иду со спутниками по набережной, вдоль университетских зданий (а возможно, это был другой уголок города). Здания окрашены в кирпичный и темно-серый цвета с белой отделкой, под ногами у нас ковер осенних листьев. Говорю спутникам, что, оказывается, во мне не умерла любовь к этому городу. [см. сон №0936]
Сижу на галерке, положив руки на парапет и устремив взгляд вниз, на круглую площадку, во все стороны от которой круто взмывают ряды скамеек. Аудитория почти пуста, лекция или закончилась или еще не началась. За столом на круглой площадке сидит лектор (профессор), вокруг него бегает сынишка. Малыш бегает, дурачась, и вдруг звонко, на всю аудиторию кричит: «А у папы геморрой!» Сидящий неподалеку от меня мужчина сконфуженно, вполголоса басит: «Ой!» (сон был в темноватых тонах, люди скорей ощущались, чем виделись).
Мысленное размышление: «Несвязанность времен. У меня (личное отношение к ней)» (слова в скобках не произнесены, но уже заготовлены).
Мысленная, незавершенная фраза: «В одиннадцатом номере...».
Мысленный диалог (женскими голосами). «Посмотри, что тут выросло». - «На румяном? На румяном, в конце года».
Состригаю с ног редкие волосинки. Но вот в пальцах оказывается ощутимый клочок, смотрю на него с недоумением (этого не может быть), пытаюсь понять, в чем дело. Недоверчиво выпускаю клочок из пальцев, разглаживаю его — рассосредоточившиеся волоски (слева, на колене) видятся привычно редкими, короткими, светлыми, почти незаметными. Однако стоило снова ухватиться за них, как они опять превращаются в ощутимый клочок темных грубых, более длинных волос.
Мысленная, незавершенная фраза: «То, что регулярно происходит в этой стране и сказывается на близлежащих...».
