Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы, являющиеся фрагментом рукописного текста и заканчивающиеся многоточиями: "Вокруг собралось что-то около ... ...дцати Духов... Дух посмотрел и увидел её...". Фразы прокручивались до тех пор, пока я не проснулась окончательно и не записала их.
«Мы хотим все знать» - записано ночью в блокнот, и ничего не могу к этому добавить.
P.S. Этой, да и не только этой ночью мое Я не хотело записывать сны, но ключевые слова с похвальной настойчивостью накатывались снова и снова, и добились своего. Сны оказались записанными.
Мысленная фраза, постепенно пробивавшаяся из глубины, становившаяся все отчетливей, пока я не смогла разобрать и записать ее: «Двести восемьдесят семь». Перед этим были, кажется, еще числа, но они не пробудили меня.
Мысленная фраза, медленно, упорно повторявшаяся, пока не оказалась записанной: «Содержание работы друза и хозяина на улице...» (с друзом что-то случилось у хозяина на незапомнившейся улице).
Мысленное рассуждение о том, что ПЕРВООСНОВОЙ ВСЕГО являются маленькие одинаковые квадраты. Груда визуализируется, становится ясно, что рассуждение неверно, такого быть не может. В теории все выглядит бесспорным, но если смотреть на груду квадратов, ощущение правдоподобности теории исчезает. Возникает мысленная фраза (повторявшаяся до тех пор, пока я не осознала и не записала ее): «Как-то у меня тут наложилось».
Сон, повторившийся несколько раз (чтобы разбудить меня?) Демонстрируется небольшая конструкция с несколькими широкими вертикальными, открытыми сверху пазами. Она, будто бы, является моим левым плечевым суставом. Мысленно сообщается, что с ним все в порядке. И так несколько раз — демонстрация сустава и сообщение, что с ним все в порядке.
Два древних, связанных союзом «и» имени (типа «Дионисий»). Они настойчиво мысленно повторяются, будят меня. Несколько раз повторяю их, но сидящая во мне пятая колонна отказывается их записывать, а к утру они из памяти исчезают [см. сон №0428].
В этом сне действовали (или, по крайней мере, фигурировали) странные симпатичные низенькие человечки с обтекаемыми фигурами и носами, похожими на носик садовой лейки. На их фоне возникла мысленная фраза, несколько раз повторившаяся и разбудившая меня: «Однако стаппи стараются показать домашний религиозный теплизм, которого было так много в (религиозной) Руси» (стаппи — это человечки; показать — в смысле, проявлять; теплизм — это душевная теплота; слово в скобках отражает смысл, но, возможно, является лишь синонимом того, что было произнесено).
P.S. Спустя 4.5 года я вычитала в одной из статей, что, по всем мистическим описаниям, у Существ Астрального мира нет плеч.
Мысленная фраза, настойчиво пробивавшаяся, и отвергнутая, так как показалась никчемной, бессмысленной. Но продолжавшая повторяться до тех пор, пока я ее не записала: «Стены олим и их сыновья».
Возникли (мысленно или визуально) три близких по смыслу слова, отражающие суть незапомнившегося сна. Слова были из высокого лексикона. Одна за другой, друг под другом, строятся три фразы, имеющие одинаковый смысл и содержащие по одному из этих трех слов. Фразы тоже были изысканны. Но завертелась в голове и своими повторениями разбудила меня фраза иного пошиба: «Почему два дурака должны ждать третьего?» (не знаю, была ли она адаптацией предыдущих).
Славка, брат Сандры, рассказывает о себе, читает свои новые стихи. Хватаю бумагу и карандаш, записываю их, перебивая Славку просьбами повторить строчки. Одна строка выплывает из сна, несколько раз деликатно мысленно повторяется, удается ее записать (но я нарушила порядок слов, строка получилась неритмичной): «Тихо плывет по ней порывистый вечер» (а надо было бы, наверно, так: «Тихо плывет по ней вечер порывистый».
Несколько раз повторившаяся и наконец-таки осознанная мной мысленная фраза (с потерявшимся последним словом): «Он сказал, что не знает, действительно ли he want ... ».
Сосед поздно вернулся домой. Мне чудится, что вошла Камила, но какая-то часть сознания понимает, что вошел сосед. Это убеждение оформилось в мысль, несколько раз повторившуюся и разбудившую меня: «Это не Фуфу, это мистер Krack».
Мне снится, что я СПЛЮ. Стена, лицом к которой я лежу, приоткрывается, обнажая вертикальную, коробчатого профиля трубу из светлой жести. Полагаю, что это тайник, о существовании которого я знала, но не знала, где он находится. Стена смыкается. Чуть правее обширный участок ее покрыт ржавыми пятнами. Здесь, немного погодя, стена раскрывается. Ожидаю увидеть тайник, но вижу большое, похожее на театральные подмостки пространство. Правая часть его скрыта чем-то типа строительных лесов со свисающими полотнищами грубой темно-коричневой ткани. Там, за тканью, кто-то ходит, слышны голоса, в том числе детские. Не могу понять, откуда взялось это непонятное пространство. Из глубины появляется не обращающая на меня внимания женщина. Когда она немного приблизилась, жестом прошу сомкнуть стену. Женщина бесстрастно подходит к левой кромке разъема, выдвигает прозрачную стеклянную створку, справа навстречу ползет такая же. Створки, а за ними и стена, смыкаются. Перевариваю увиденное (продолжая спать во сне). Стена опять разверзается. Вижу то же пространство, занавешенные тканью леса, слышу голоса. Появляются три-четыре человека, один закрывает стеклянные створки. Мне вдруг захотелось войти в контакт с этими людьми. Кажется, даже удалось привлечь их внимание, но меня внезапно будят институтские подружки, зашедшие за мной, чтобы куда-то отправиться. Идем по улице, проходим насквозь длинный узкий коридор здания. Выходим наружу, на стоящие на склоне мостки. Дальний конец их возвышается (на пару метров) над землей. Можно либо спрыгнуть, либо сползти по сварному остову мостков. Подумав, прыгаю, испытывая невероятную, невесомую легкость прыжка. Спускаемся с крутого берега к морю. Потом идем по газону, разделяющему встречные полосы шоссе. Все это время пытаюсь заинтересовать подружек потрясающим, как мне казалось, рассказом о виденном во сне пространстве с непонятными людьми. Нора и Стася не реагируют (будто я говорю на птичьем языке). Снуша заявляет, что у нее тоже такое было, что она однажды там заночевала, и что у нее там есть подружка (сообщается какое-то необычное имя). Спрашиваю, почему она не пользуется всегда возможностью там ночевать, когда оказывается вне дома. Снуша неубедительно объясняет, что ее застенная подружка была больна. Только Атиа проявляет интерес, весьма, впрочем, пассивный, к моему рассказу. Желая втолковать ей, что речь идет о совершенно невероятных вещах, с жаром говорю: «ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ЭТО ПРАВДА, И В ТО ЖЕ ВРЕМЯ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО ЭТО СОН. ТАКИМ ОБРАЗОМ, ТЫ ВИДИШЬ ВО СНЕ ИЛЛЮЗИЮ ПРАВДЫ». Тирада моя бьется и повторяется до тех пор, пока я не осознаю ее, и проснувшись (на этот раз по-настоящему), записываю, полагая чем-то самостоятельным. И только спустя несколько мгновений вспоминаю весь сон.
P.S. Наутро, не сомневаясь в возможности вступить в контакт с застенными людьми, я трезво подумала, что не могу позволить себе этого удовольствия - ибо обязана сохранить рассудок, чтобы справляться с жизнью здесь, наяву .
ЛЕЧУ, распластавшись на соответствующем моим размерам ковре-самолете. Он сделан из толстого, в ладонь, легкого серебристого материала (металла?) с волнистой (ребристой) поверхностью. Мысленно сообщается, что я ЛЕЧУ НА ЭЛЕКТРОНЕ ВНУТРИ ВЕЩЕСТВА. В этой фразе - она была от первого лица - звучало, если я не ошибаюсь, ликование. Фраза, добросовестно повторяясь, разбудила меня, но не смогла преодолеть инертности моего Я, и потому оказалась не записанной дословно.
Мысленно сообщается и абстрактно иллюстрируется, что то, что кажется совершающимся (происходящим) случайно, на самом деле совершается (происходит) преднамеренно. Сообщение повторилось пять-шесть раз.
P.S. Ночью пришлось воспринимать советы дежурного Я не записывать этот сон как не представляющий интереса.
Мысленная, незавершенная фраза: «Я нахожусь, стараюсь находиться одна...».
Мысленная фраза (женским голосом): «И зажать мне только, только уголок глаза - и всё» (этого будет достаточно).
Мысленные фразы: «Я и Тёсик еще раз. Еще раз!»
Мысленные фразы (спокойным женским голосом): «Зачем ты хочешь снять? Они прекрасно снимаются...» (фраза не завершена). Смутно видится напольная деревянная вешалка, к которой подходит женщина, намереваясь что-то снять.
Мысленный диалог (женскими голосами). Бесстрастно: «Второй раз она накурилась». - Возбужденной скороговоркой: «Она накурилась! Ты видела?»
Перебираю набитые бумагами папки, одна содержит материалы на тему «Распорядок дня».
Несу домой где-то раздобытую, приглянувшуюся половинку чайной чашки. Она выглядит декоративным изделием. Но потом вспоминаю, что держать дома разбитые предметы нежелательно, это плохая примета, так что находку лучше выбросить.
Упаковала багаж, теперь нужно везти его на досмотр. Друзья пришли помогать. На стенах висят не подлежащие досмотру вещи и одежда. В последнюю минуту решаю (на всякий случай) взять с собой и их. Друзья ворчат. Вспыхнув, неистово кричу: «Я больше не хочу быть с вами! Оставьте меня!», и бросив вещи, убегаю. Мчусь по дворам и переулкам, Корина почти нагнала меня, но я не вернулась, хотя выходка грозила неприятностями из-за сорванного досмотра.
Сую рулон пластиковых пакетов в щель, на дне которой теплится оранжевый огонек. Мне хочется выяснить, что за запах появится от контакта с огоньком. Спохватываюсь, что пакеты повредятся, в воображении вижу черные пятна подпалин на нижнем торце рулона (торец видится не круглым, а квадратным, но это не задевает моего внимания).
Мысленная фраза (быстрым женским голосом): «Ой, хотела я сегодня вечером спросить».
Малыш со смутно видимыми чашкой и ложкой в руках приближается к моему правому колену. Параллельно визуальному образу (или даже упреждая его) возникает мысленная фраза, в которой говорится, что «он» (малыш) дотронулся своей чашкой до «ее» (моей) «чашечки» (коленной).
Мысленная фраза: «А я учинил им в словехе барбара». Видится женщина, энергично собирающая зеленые оливки с черной конвейерной ленты у кассы супермаркета.
Вернувшись домой, Петя говорит, что подвергся на улице жестокому избиению. Но никаких следов не видно, да и голос звучит спокойно. Вызванный врач прописывает обезболивающее. Выхожу из аптеки с коробочкой, на крышке которой крупным красивым курсивом выведено латинское название лекарства, а внутри находятся пластинки с таблетками и две сложенные пополам денежные купюры. Отмечаю, что название лекарства мне незнакомо, пускаюсь в обратный путь. Улицы превращаются в крутые овраги с потоками мутной воды. Склоны покрыты камнями, осклизлой землей, глубину воды со стороны оценить невозможно. Внимательно смотрю под ноги, перехожу мелкие потоки вброд. Недоумеваю, почему городские власти не удосужились навести над оврагами мосты, если подобные катаклизмы происходят здесь периодически. Краем глаза бессознательно фиксирую в отдалении светлые просторные улицы с невысокими светлыми домами, контрастирующие с темными оврагами. Даже солнце оживляло лучами лишь нетронутые оврагами части городка. Отмечаю это почти бессознательно, поскольку внимание направлено на очередной склон, такой крутой, что не решаюсь по нему спуститься. Тем более, что поток внизу выглядит настоящей рекой. Присматриваюсь к редким темным прохожим, отваживаюсь следовать за теми, кто движется в нужном мне направлении. Пересекаю поток, иду по его краю, все глубже погружаясь в воду. Вода мне уже по грудь, но я доверчиво следую за идущими впереди, и наконец, оказываюсь на суше. Сую руку в карман пальто, не обнаруживаю там лекарства. Роюсь в карманах, убеждаюсь, что они пусты. Решаю, что лекарство смыло водой. Думаю, что в крайнем случае можно использовать то, что имеется дома, что ничего страшного, если прописанное доктором пропало, еще неизвестно, что это за лекарство (я проникаюсь к нему предубеждением) и почему не был прописан известный оптальгин. Захожу в попавшуюся на пути аптеку купить знакомое обезболивающее. В светлом опрятном зале кассовый ящик для денег стоит на подоконнике открытого окна. Похожая на горлицу птица влетает в окно, шмыгает (с тыльной стороны) в кассовый ящик. Продавщица, подняв крышку, сгоняет птицу. Та улетает. Вдруг одна из продавщиц со словами «Он же умрет от голода» извлекает из вновь открытого ящика для денег красивого птенца (без желтизны на клюве). Он держится в ее руках спокойно, его коричневое оперение испещрено белыми и еще какими-то светлыми крапинками. Он проник в ящик тем же, что и предыдущая птица(?) путем, и находится в прекрасной физической форме.
Мысленные фразы: «Девочка по имени Саша потерялась», - невнятно бормочет женский голос, и резко повторяет: «Куда-то исчезла, куда-то потерялась, вот и всё».
Пробираемся по глухому светлому лесу, взбираемся по некрутому склону. Вижу диковинку — огромную, больше метра в длину шишку, наполовину вросшую в мох, с восторгом говорю об этом спутникам (в отличие от всего остального, видимым условно). Все решают, что находка достойна внимания, кто-то выдирает шишку из мха, поднимает над головой и переносит к обнаруженному поблизости серому металлическому распределительному шкафу. Шишку воодружают на шкаф, чтобы на обратном пути нам было легче ее отыскать.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Но самое ... понимание высокого и низкого — это в стихотворении «Я и ты»».
Мысленная фраза (женским голосом): «Почти что все бутерброды вытягивали из-за вас».
Мысленная фраза (проникновенным женским голосом): «Спросите, познакомьтесь, и вы увидите» (убедитесь).
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «Вот что я вам скажу — на ... вот уже сколько лет находится ... тело, (а) могила (эта) старая и уже ненужная» (речь идет о непогребенном теле и могиле, куда его предлагается захоронить).
Распрощавшись с мамой* и сестрой, оказываюсь в Москве (в командировке). Пытаюсь на основе предыдущего опыта найти недорогое пристанище, брожу в надежде, что может быть, вспомню что-нибудь. Вхожу в холл высотного здания, деловые люди с сосредоточенным видом изредка пересекают его в разных направлениях. В руках оказывается двухколесная тележка с большим темным чемоданом. Выхожу на широкое крыльцо, осторожно спускаю по ступеням тележку, опять бреду наугад. В проходном дворе играют с мячом подростки. Оказываюсь на улице, с которой открывается красивый вид на раскинувшийся внизу участок Москвы. Останавливаюсь полюбоваться, опять брожу (уже без чемодана) по широкими улицам. Подумываю, за неимением выхода, вернуться на ночь к маме. Но для этого нужно отыскать магазин деликатесов и накупить ей вкусных вещей (это казалось непременным условием). Однако деликатесные магазины перестали попадаться на глаза. Брожу в надежде наткнуться либо на дешевую гостиницу, либо на деликатесный магазин.
Мысленная, с незапомнившимся словом фраза (женским голосом): «Эти ведь ... появились» (на последнем слове голос понижен почти до баса).
Мысленный диалог (мужскими голосами). Степенно: «Отдельные весы». - «Отдельные весы на что?» (для чего). - Степенно: «Чтобы они снеслись». - Брюзгливо: «Снеслись, снеслись. Конечно, снеслись» (речь идет о яйценоскости птиц).
Обрывки мысленной фразы (женским голосом): «Вера ... зато мамка Вера ...» (речь идет о двух матерях девочки, обеих женщин зовут Верами, говорится о том, как их можно было бы различать).
Мысленная фраза (задумчиво): «Н-да, здесь вас просто привяжут к правой ноге».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Придется тебе посидеть, пока ... изо всех сил не налягут и (не изменят ситуацию)» (слова в скобках не произнесены, но заготовлены; «посидеть» - в смысле, набраться терпения).
Мысленные фразы (женским голосом, деловито): «В Ялту. В Ялте кресла не отнимали».
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Узнать ... где, у кого, как и когда не было».
Большая, ярко освещенная цилиндрическая будка с застекленным верхом (диспетчерская?), все уставлено приборами. Один сотрудник сидит за столом, второй стоит рядом, и посматривая на бумаги в своей руке, что-то озабоченно говорит.
Обдумываю незапомнившуюся (или оставшуюся за рамками сна) ситуацию. Заключаю, что тогда этот человек будет слишком от всего оторван, что нежелательно. Смутно видится одинокая темноватая фигура, идущая вдоль высокой бетонной стены.
Мысленные фразы (женским голосом): «А это что, случайно купили, что ли. Семь с половиной тысяч» (речь идет о стоимости покупки).
Мысленная фраза: «Что делать, если диффамация будет ложной?»
Сижу в заполненном невнятными людьми зале судебных заседаний. На подиуме, слева, несколько человек переводят с языка на язык материалы следствия. Дело движется медленно, мне непонятно, почему черновую работу делают сейчас, на публике... И снова я там же, на другом судебном заседании. На подиуме опять возятся с переводами, опять недоумеваю. Дело в очередной раз застопоривается - не могут перевести словосочетание, означающее на исходном (русском) языке «пустые хлопоты». Прикидываю в уме выражение «продуктивные хлопоты» - «good ...» (второе слово не запомнилось), по аналогии строю требуемое, громко подсказываю.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (веселым мужским голосом): «А ... у сАмого телевизора. Короче говоря...» (фраза обрывается).
Находящемуся (запертому?) в комнате мужчине необходимо помочиться. Он приближает пенис к месту стыка дверной ручки с дверью, роняет несколько капель. Кто-то Невидимый говорит: «Нельзя». Мужчина пробует сделать это у другой двери, ему опять запрещают. Он повторяет попытки еще пару раз, с тем же результатом. Виделись (смутно, условно, не в цвете) части дверей с ручками (во всех случаях это были левые края дверей) и часть мужской фигуры.
В завершение незапомнившегося сна говорю (кому-то в утешение или назидание): "Мне кажется, что незнание прибавляет женственности, так как стыдно говорить «не знаю», и поэтому тянут «не зна-а-аю» (кокетливо)".
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (доброжелательным женским голосом): «Не швыряй ... Подожди, не швыряй ничего». Смутно видятся мужская куртка и два предмета кухонного обихода. Вещи принадлежат мужчине, который должен их увидеть и соответствующим образом отреагировать.
Окончание мысленной фразы: «...стала выезжать уже не за сорок километров, а за сорок километров».
Иду по студенческому городку, в библиотеку. Зима, все вокруг бело от снега, в том числе большой островерхий холм, к которому я приближаюсь. Дорога на нем переходит в узкую тропинку, слева склон круто уходит вниз. Останавливаюсь, но увидев идущих во встречном направлении людей (в черной одежде), решаю, что тропа проходима. Бросаю взгляд вниз, подбадривая себя тем, что обрыв хоть и глубок, но по крайней мере засыпан мягким снегом. Вопреки ожиданиям, внизу громоздятся ледяные глыбы, а на одном участке (в форме вертикального полуколодца) нет ни снежинки. Понимаю, что опасность упасть и разбиться велика, но решаю идти. Ступаю на тропу, теряю равновесие, падаю вниз. Помню дикое ощущение страха в момент падения, потом на какое-то время происходящее выпадает из сознания. А потом я очнулась, ощущая, что ЛЕЧУ над холмом по дугообразной траектории. Осознав, что упала с обрыва, а теперь возношусь наверх и скоро приземлюсь по правую сторону холма, прихожу к выводу, что такого наяву быть не может. И значит, мне это СНИТСЯ. Деловито думаю, что все, предшествующее полету, было настолько реалистично, что совсем не казалось сном. Оказываюсь в нужном здании, иду в справочно-библиографический отдел. Перед входом две уборщицы моют пол, лужица чистой воды подбирается в двери отдела. Осторожно перешагиваю, открываю дверь, в удивлении останавливаюсь. Каталожных ящиков нет и в помине, комнаты полны света и воздуха, по стенам стоит несколько старинных шкафов, сквозь стеклянные дверцы видны старинные изделия из фарфора. Спрашиваю, где теперь находится нужный мне отдел, сидящая у входа женщина отвечает, что ниже этажом. P.S. Ощущение, что я нахожусь во сне, было только во время полета, а потом сразу исчезло.
Смутно видится, как кого-то рвет над ванной, следы смывают в сливное отверстие. Во втором (завершающем) эпизоде, видимом ясно, в цвете, полощу здесь выстиранное белье. Вода в белой ванне чистая, прозрачная, живая. Приходится лишь следить, чтобы белье не попадало в зону незакрытого сливного отверстия (мне известно, что тут недавно произошло).
Мысленно сообщается, что в периоды (моменты), когда я оказываюсь не в состоянии управлять собой, мною управляют Свыше. Демонстрируется движение условной человеческой фигурки по горизонтальным линиям (как на листе линованой бумаги). Фигурка проходит линию до конца и спускается на следующую. Подробно объясняется суть управления. Темная прямоугольная голова фигурки похожа на футляр. Когда все в порядке (когда я управляю собой сама), голова слабо светится изнутри. Когда же голова прерывает работу, сверху протягиваются к ней тонкие светлые связующие нити.
На горизонтальную гранитную плиту падают (справа, под углом) гранитные шарики, отскакивают влево и исчезают за границей поля зрения (коричневатые поверхности плиты и шариков отполированы). Полупроснувшись, повторяю (в полудреме) содержание сна. Снова уснув, воспринимаю мысленную фразу: «Скакала, еще как скакала». Фраза не просто относится к этому сну, она будто бы разрешает мое якобы сомнение по поводу того, действительно ли я была одним из отскакивающих от плиты шариков.
Молодая пара, муж и жена, подходят к темному многоэтажному торговому центру. Жена направляется ко входу, муж говорит, что зайдет в отдел мужских товаров, но сворачивает в сторону (влево) и исчезает в редкой растительности. СОН НАЧИНАЕТ ЕГО ИСКАТЬ. Показывает большую белую стену, испещренную разноцветными самодельными надписями. Демонстрирует нижний участок, где одна из надписей сделана будто бы рукой этого мужчины (прочесть ее не удалось). Двумя мощными лучами от установленных на земле прожекторов медленно прощупывает внезапно окутавшееся сумерками пространство (было еще что-то, связанное с поиском).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Сначала двадцать пять человек ... а сегодня - семьдесят».
Сначала я увидела цепь гор с пологими вершинами, горы задрожали, но не рассыпались, потом позади гор стало видно море, воды его были серые, и высокие редкие волны набегали, одна за другой, на берег у подножья гор, а над всем этим с неба медленно спускались три или четыре светящихся белым светом больших шара, внешняя поверхность их была неплотной, состоящей из слоя мелких светящихся частиц. P.S. Этот сон не вызвал у меня никаких эмоций, но утром, спустя пару часов после того, как я спокойно записала его, я пережила тяжелейшее потрясение. А много позже вычитала, что такого рода сны, сны-катаклизмы, предсказывают потрясения психики.
На тротуаре, возле углового здания стоят чем-то наполненные большие мешки с вывернутыми наружу краями. Большая часть мешков — белого цвета, и лишь несколько — черного, блестящего (будто их аккуратно обмазали смолой).
Держу листы со статьей, напечатанной на иностранном языке, с включениями формул (или уравнений). Пробегаю текст глазами, задом наперед, чтобы отыскать место, на котором остановилась.
По петиному указанию приступаю (или собираюсь приступить) к уничтожению каких-то ненужных элементов.
Петя раскрашивает плакат и вдруг чертыхается по поводу того, что внезапно кончилась краска. Раскрашивая другой плакат, говорю, что могу купить ему краску, но лишь того цвета, который использую сама (его краска была цвета сливочного масла, а моя — ближе к молочному). Перевожу взгляд с плаката на плакат, чтобы прочувствовать цвета и оценить степень их совместимости. Петя отвергает предложение, полагая неприемлемым заканчивать плакат другим цветом. Мне же кажется, что даже если с другой краской и не получится так, как хочет Петя, то ведь все равно нет другого выхода, да и получится совсем неплохо, потому что цвета прекрасно сочетаются. Говорю это Пете.
Мысленная фраза: «Наверно, я книжку прочитал раньше, чем вы газету прочитали?»
Нахожусь в гостях у Пети. Перед уходом стою с ним на кухне, он что-то перекладывает из посуды в посуду. Говорю, что у меня есть удобные пластмассовые крышки для жестяных консервных банок, предлагаю с ним поделиться, Петя не проявляет к этому интереса.
По широкой горбатой улице едет непрерывный поток разномастных машин. А в моей голове, будто бы, такой же поток разномастных мыслей.
Отпечатанный на белом листе текст, содержащий что-то типа перечня. Каждая строчка начинается с порядкового номера (или буквы). Удается прочесть и почти полностью запомнить пару соседних строк: «Отдел приятной опасности» и «Отдел опасной приятности».
Проходя мимо, случайно взглядываю на здание, сквозь открытые окна вижу светлые классы, заполненные молодыми туристами. Оказываюсь в окружающем дом дворе, случайно вступаю в разговор с куратором группы. Молодой куратор демонстрирует фотографии подопечных, живописной пирамидой красующихся на фоне пышной зелени. Делится опасением, что снимки могут показаться фривольными из-за обнаженных торсов нескольких мужчин, указывает на вкрапления оголенной плоти. На мой взгляд (в контексте снимков на фоне природы) эта вольность выглядит гармонично, к тому же в наше-то время... Еще большее опасение вызывает у куратора торчащее около одного из пупов колечко (не сразу, но он отыскал и его и ткнул в него пальцем). Успокаиваю и насчет пирсинга, ведь этим сейчас никого не удивишь. Глядя на снимки, вспоминаю, как точно так же когда-то фотографировали нас. Там еще, вспоминаю я, было чучело тигра. Рассказываю куратору, как мы испугались, поначалу приняв тигра за настоящего. На миг неотчетливо предстают деревья и зелень у угла высокого здания, неясные человеческие фигуры и — ярким полосато-рыжим пятном — чучело тигра, очень похожего на живого.
«Время — не лифт?» - с живейшей заинтересованностью переспрашивает смутно видимый человек (услышавший нечто, поразившее его воображение). В тоне вопроса этого взрослого человека слышится проснувшееся мальчишеское любопытство. Справа смутно высится нечто, что можно принять за лифт. Перед ним, понизу, правее, идет строка невнятных светлых письменных знаков (сон был в серых тонах).
В состоянии полусна думаю, что одним из вариантов поиска подсказки для решения нерешаемого является чтение наугад выбранной фразы какого-нибудь текста. В качестве иллюстрации (или ответа на вопрос?) предстает газетный лист. Читаю огромный, бросившийся в глаза заголовок (возможно, он и не был заголовком): «ЧТО ТЫ ОБ ЭТОМ ЗНАЕШЬ». Воспринимаю его преисполненным скептицизма — мол, ничего ты не знаешь, понятия не имеешь. Не могу сказать, о чем идет речь, поскольку никаким конкретным вопросом не задавалась. Разве что предположить, что имеется в виду вопрос по поводу гадания (по тексту) как такового.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Там уже началась война. ... по всем нашим магазинам».
Стою посреди чистой, красиво оформленной, просторной пустой кладовки. Прикидываю, что можно вынести сюда из квартиры, чтобы разгрузить шкафы. В центре возникает большая, похожая на ванну квадратная емкость, изнутри покрытая белой эмалью, а снаружи облицованная толстым слоем чего-то, тоже белого. Слышу падение капель воды, вижу струйку, все более интенсивно льющуюся на край емкости. Поднимаю голову - потолок в одном месте растворяется сочащейся водой, обнажается конец темной вертикальной трубы, из которой она льется. На моих глазах размывается еще один участок, и еще один. Теперь вода льется из трех одинаковых труб. Догадываюсь, что трубы - вентиляционные, это дождь сейчас попадает в них. Сон показывает возвышающиеся над крышей три заливаемые дождем трубы. Подставляю под струйки пластмассовые цветные тазы, накопившуюся воду куда-то выплескиваю. Оказываюсь в красивом туалете с просторными чистыми кабинками. Прилаживаю одноразовый чехол на унитаз, переговариваясь с находящимися снаружи знакомыми, занятыми подготовкой к предстоящей вечеринке. Сон показывает этих людей в примыкающем к туалету зале. Загораживаю чем-то щель внизу кабинки, чтобы меня не было видно. Среди людей в зале находится Дайна, обморозившая (вследствие несчастного случая) лицо. Когда она приближается к дверце моей кабинки, вижу, что левая половина ее лица представляет собой сочащуюся алой кровью рану (не доставляющую Дайне страданий).
Нахожусь в старой деревушке, среди первозданной природы, полной воздуха и света. На моем попечении малышка. Сижу на крыльце, она топчется неподалеку. Чем-то увлекшись, потихоньку удаляется вправо. Мне нужно вернуть ее, или хотя бы последовать за ней, но я не могу пошевелиться. Тело сморил неуместный сон, с которым никакое чувство ответственности за ребенка ничего не может поделать. Прилагаю неимоверные усилия, чтобы встать. Кажется, что вот-вот удастся, но ничего не удается. Малышка уходит все дальше (я вижу ее, значит, глаза мои были открыты, и сон завладел мной не целиком?) Беспокойство нарастает, понимаю, что если ребенок уйдет далеко, я его просто не найду. Всё сновидение состоит в борьбе с сонливостью. Лишь однажды сон отвлекся и показал узкое окно, слева от крыльца. В окне видится прислоненная к стеклу (изнутри) светлая выразительная (размером с человеческое лицо) маска, которая медленно полуулыбнулась приятной, симпатичной улыбкой. Это вызывало у меня легкое удивление (все, кроме лица девочки, виделось отлично, в том числе маска, похожая на Арлекино; возможно, это была не маска, а кукла).
На клочке картона небрежными каракулями написано объявление. Оно видится отчетливо, но прочесть ничего не удается.
Кажется, сначала меня действительно кусали мошки, а потом все плавно перешло в сон. Во сне борюсь с ними, чем-то их опрыскиваю (а получалось, что и себя). Мошки перебираются на другие участки тела и снова кусаются.
Мысленная, незавершенная фраза: «Я только стремлюсь уведать, правда ли...».
Молодая женщина с новорожденным мальчиком на руках, его головка покоится на логтевом сгибе правой руки женщины.
Большая емкость из толстого бутылочного стекла с квадратным дном, на наружной поверхности которого скапливается влага. Медленно наклоняю емкость из стороны в сторону. Влага тяжелым полновеснымии чистыми каплями падает на песок, далеко простирающийся во все стороны — кажется, это была пустыня.
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом): «Все они, в целом, перемешиваются, но...».
Прохожу мимо комнаты сестры, мимоходом замечаю на двери двух пауков (коси-ножек). Осторожно беру их в кулак, несу к окну. Разжав руку, с недоумением вижу на ладони, кроме пауков, небольшое бесформенное черное образование, стряхиваю его за окно вместе с пауками.
Стою у окошка билетной кассы автобусной станции, говорю: «Здравствуйте, мне нужно...» (окончание не запомнилось).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся, незавершенная фраза: «Редко, когда выпотрошенные ... зачищенные...». Смутно видится прилавок, заполненный белыми кусками сырой рыбы. Чьи-то руки срезают ножом (зачищают) потемневшие кромки.
Мне снится, что я СПЛЮ, и меня будит тихий стук во входную дверь. Чувствую, что это Петя, говорю: «Сейчас, сейчас». Лихорадочно соображаю, что лучше — вынудить Петю подождать за дверью (пока я буду одеваться) или открыть ему, юркнув в ванную (и вынудив ждать хотя бы в квартире). Решаю, что второй вариант вежливей — и просыпаюсь (по-настоящему).
Мысленный диалог (мужскими голосами). Убежденно: «Зарывал туфли». - Протестующе, ворчливо: «Ничего я не зарывал».
Нахожусь в Москве, в командировке, привычно хожу по министерским инстанциям. Одна из сотрудниц (по завершении наших с ней переговоров) говорит, что мне нужно зайти в такой-то кабинет, на предмет разговора о возможном переходе в Министерство. Для меня это более чем неожиданно, я сбита с толку. Иду в указанный кабинет, лишь повинуясь. Восседающая там дама полунамеками сообщает, что Министерство заинтересовано в свежем пополнении, я являюсь одной из претенденток. В моей ошарашенной голове вяло всплывает беспорядочный сонм эмоций — удивление, растерянность, сомнение и т.п. Придя в себя, неуверенно говорю, что вообще-то удовлетворена своей нынешней работой и положением (это была святая истинная правда). Дама многозначительным кивком дает понять, что это известно, и что это ничего не меняет. Оказываюсь (по командировочным делам) в кабинете высокого начальства. По завершении разговора оно собственноручно названивает по своим каналам, чтобы раздобыть мне обратный билет (с этим всегда была проблема). Я опять ошарашена (происходящее неслыханно!) Начальство объясняет, что следует сделать, куда поехать, кому звонить и что сказать, чтобы получить билет. Добавляет, что ехать нужно прямо сейчас. Оказываюсь в коридоре. «Прямо сейчас» меня совсем не восторгает, лишает традиционного предотъездного вечера (проводимого всегда в свое удовольствие). Тут я с прискорбием убеждаюсь, что не запомнила инструктаж. Наверно, у меня был такой вид, что два проходящих мимо молодых энергичных мужчины (здешние сотрудники) по собственному почину берутся мне помочь. Один делает несколько телефонных звонков и доводит дело почти до конца, оставив на мою долю самую малость. Уходя, спрашивает (почти случайно), по какому из номеров мне велел звонить начальник. Не могу вспомнить, мямлю что-то невразумительное. Собеседник отстраненно смотрит на меня, и оба они исчезают (персонажи виделись неотчетливо; первые трое держались степенно, а два последних, худощавые, более темные, двигались резкими рывками).
Мысленные фразы (женским голосом, первая спокойно, вторая с пафосом): «А мне? Он клялся и уста...» (фраза оборвана на полуслове).
Подходим с Петей к выходу из похожего на пещеру помещения. Навстречу хлынул поток восточных девушек-подростков. Толпа затянула Петю (вобрала в себя?), я не вижу его, он исчез. В панике перебегаю с места на место, мечусь по улицам и кричу, кричу, кричу: «Помогите! Помогите!...» (окончание воплей не запомнилось). Спустя какое-то время, уже перестав метаться, случайно натыкаюсь на Петю. Он безмятежно растянулся на тротуаре, спиной к стене здания. Лежит на боку, подперев рукой голову, в мелкой луже мыльной воды, живой и невредимый, весьма довольный собой. С облегчением переведя дух, прошу: «Мы должны договориться, как ты будешь сообщать, что с тобой все порядке. Я (из-за тревог за тебя) выжата». На миг отвлекшись, повторяю: « Я полностью выжата». Еще на миг отвлекшись, завершаю мысль: «От меня почти ничего не осталось». Оказываемся сидящими за столом, с незнакомым мне мужчиной. Обращаясь к нему, Петя (продолжая беседу?) нейтральным тоном сообщает о перенесенной медицинской процедуре. Отказываюсь от намерения повторить свою просьбу, поняв, что на петину долю тоже выпало кое-что претерпеть.
Мысленно прикидываю, во что лучше завернуть горстку изюма для Александры. Решаю, что лучше всего в фольгу. В воображении вижу это. Решаю, что стоит насыпать изюма побольше, вижу в воображении и это. А потом недоумеваю, с чего это вообще пришла мне нелепая мысль об изюме.
Мысленная фраза (покладистым женским голосом): «Я говорю, что Ирочка должна держать».
