Смутно, в сероватых тонах демонстрируется некто, совершающий какие-то поступки (вижу это извне сна). Человек не ассоциируется ни с кем из известных мне наяву, а поступки воспринимаются вопиюще алогичными и вызывают недоумение. Попытки понять происходящее не увенчались успехом. Неоднократно после этого просыпаясь, пытаюсь осмыслить сон, но до утра так ничего и не удалось разгадать. Наутро убеждаюсь, что сон забыт, и утешаюсь предположением, что повидимому существуют вещи, которые нужно просто принять (не пытаясь понять).
P.S. Записала сон, уткнулась в «Нераскрытую самость» Юнга и почти сразу же прочла: «Следовательно, интеллектуальное понимание не в коей мере не является незаменимым во всех случаях".
Сочная (ночная?) темнота (чернота). Поперек поля зрения (у передней его границы) тянется грунтовая дорога, по-над которой медленно течет (влево) поток светящихся голубоватых частиц (высота его была метра в два).
Мысленная фраза (женским голосом): «Самое неизвестное всегда предварительно старается пукнуть». Было такое впечатление, что последнее слово помыслено мной самой, не имеющей понятия, о чем идет речь (слово это не несет оскорбительного оттенка).
Туманно, в серых тонах видится фрагмент дикой природы, поросшая кустами и травой поляна. На ней стоят два четко видимых одинаковых, находящихся вплотную друг к другу белых (мраморных?) камня. Они имеют форму параллелепипедов с плоскими торцевыми и чуть выпуклыми боковыми отполированными поверхностями, ощущается, что более чем на половину высоты камни врыты в землю.
Прикусила язык, от боли просыпаюсь. Осторожно проверяю, устанавливаю, что с ним все в порядке — ни следов прикуса, ни боли наяву нет.
Смотрю на лист с печатным текстом, содержащим рекомендуемые формулировки и обороты для написания научных работ. С удивлением отмечаю, что изменены (в сравнении с ранее принятыми) показатели «жирности» (упитанности) людей, не могу объяснить себе причину изменений (текст виделся превосходно).
Мысленная фраза: «Ну, душенька, не реви». Виден начинающий похныкивать малыш, он лежит на широкой взрослой кровати, на животе, опустив голову на ладошки.
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза (женским голосом): «...и кроме этого».
Мысленный диалог, принадлежащий не находящимся на Земле персонам (женскими голосами). Глуховато, спокойно, о себе самой: «Увидела, наконец-то, Землю». - Бойко: «А то было занавешено окно» (космического корабля).
Знакомый рассказывает мне по телефону анекдот про корзину для грязного белья. Около меня оказывается еще один знакомый, передаю ему трубку, чтобы он выслушал анекдот из первоисточника. А то, говорю, я могу исказить в пересказе. Посреди комнаты появляется корзина для грязного белья. Объясняю появившимся гостям, что эта вещь - иного назначения, но мы приспособили ее для грязного белья. Гости интересуются, действительно ли мы пользуемся ею постоянно и с ней ничего не случилось. Подтверждаю, что она у нас уже «десять лет», и с ней все в порядке, мы только периодически... «Моете ее?» - завершает мою мысль самый догадливый. Бегло демонстрируется стоящая в ванне корзина, омываемая обильными струями воды из душа. Нет, говорю я, вполне достаточно изредка обтирать ее изнутри смоченной в уксусе тряпкой. Бегло демонстрируется и эта процедура. Я солгала гостям, постеснявшись признаться, что корзину мы не моем и не обтираем. [см. сон №3858]
В лужице чистой воды около раковины врачебного кабинета стоит белый медицинский столик. Кто-то несколько раз нажимает на его край, перекладина столика хлюпает в воде.
Мысленная фраза (серьезным женским голосом, уважительно): «Вам же заниматься надо, религиозные задачи решать, да?»
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (спокойным женским голосом): «Причем мне показалось ... А так ничего говорить не нужно...» (фраза обрывается).
Невидимые Сущности что-то мне объясняют - терпеливо, неторопливо, доброжелательно. Подкрепляют объяснения демонстрацией опытов, видимых нерезко, в серых тонах. Просыпаюсь (ничего не запомнив) и снова засыпаю. Полупроснувшись, вижу промелькнувшее в стекле открытой створки окна (под которым стоит моя кушетка) отражение бесформенной дымчато-серой Сущности. Она мягко, бесшумно вылетает из комнаты. Полупроснувшись еще раз, вижу в этом же стекле отражение теребимых ветром веток стоящего за окном дерева. Решаю, что отражение Сущности могло почудиться, что на самом деле я и тогда видела отражение веток. Окончательно проснувшись поутру, присовокупляю к своим впечатлениям тот факт, что эта створка окна в действительности у меня всегда закрыта. А сейчас (при завершении изложения того, что произошло) вспомнилось, что на ночь я приспускаю жалюзи, оставляя незакрытой небольшую щель внизу, так что ветер мог теребить лишь край занавески.
Спускаюсь в лощину редкого светлого леса. Склоны ее поросли тонкими деревьями, на дне, в центре, находится массивное темное, похожее на бомбоубежище сооружение со скругленными углами, без окон. От него во все стороны равномерно расходятся длинные полосы с поперечным чередованием черного и белого цветов.
Мысленно сообщается, что высококлассный специалист по сбору материалов для составления биографий и такого же уровня специалист-биограф на этот раз (при выполнения совместной работы) не нашли общего языка.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «И он сидел напротив Ионы ... и предателя».
Придвигаю кому-то тарелку с сосисками, ставлю банку горчицы, говорю (по поводу горчицы): «Берите, сколько хотите».
Мысленный диалог (женскими голосами). Бесстрастно: «Это место мне кажется пустым». - Заинтересованно: «Почему?». - Бесстрастно: «Потому что молодость всегда...» (фраза не завершена).
Обрывки мысленной фразы: «...что с ... по ... ноября существует роль наговора» (магического заклинания).
Издалека, почти неразличимо, доходит мысленное сообщение, что все случившееся (со мной или с Петей) — это наказание за грехи. Предстает блеклая иллюстрация, как если бы пальцы одной руки вдвигались в растопыренные пальцы другой (сходство с пальцами лишь внешнее).
Живу в крошечной квартирке квартала Старые Ручьи, появившийся хозяин предлагает внести квартплату за год вперед. Чтобы не обострять отношения, отвечаю, что подумаю, он уходит, я ложусь спать и засыпаю. Несколько раз ощущаю волновые воздействия, вижу во сне стоящих в мелкой серой воде птиц, похожих на уток с темным оперением и белыми пятнами на голове. Просыпаюсь (не открывая глаз), чувствую себя не в своей постели в Старых Ручьях, а совсем в другом месте. Понимаю, что во время одного из волновых воздействий, вводивших меня в состояния беспамятства, меня похитили и унесли далеко от дома. Обнаруживаю, что лежу на земле, в небольшой полусмятой, герметично закрытой палатке, находящейся на залитом солнцем равнинном пространстве. Справа (снаружи) сидит, положив руки на палатку, молоденькая симпатичная апатичная девушка, левее находится молодой человек, видимый темным силуэтом. Оба спокойно ждут, когда в палатке кончится воздух, я начну биться от удушья, а они, все так же спокойно, будут придерживать палатку и подпитываться (или подпитывать находящихся поблизости товарищей) энергией моей агонии. Неясно было лишь, оставят ли меня в живых, пока воздуха в палатке достаточно, хоть она и выглядит уже, как полуспущенный мяч. Не шевелясь, трезво, спокойно оцениваю ситуацию: уготованного не избежать, на спасение рассчитывать нечего (я даже особенно не задерживалась на этих мыслях), но пока я еще могу дышать, что и делаю, паника мне не поможет. Отстраненно представляю, как буду биться в агонии, а эти двое, снаружи, будут меня придерживать (через ткань палатки), воображаемое на миг визуализируется, но до финала еще есть время, волноваться рано. Тут глаза мои приоткрываются - и я обнаруживаю себя в своей реальной постели. P.S. Обдумывая сон перед тем, как его изложить, я со слабым удивлением отметила, что какая-то часть моего Я проявила неудовольствие, разочарование тем, что приоткрыв глаза, я прервала сон, и теперь невозможно узнать, чем бы он закончился.
Сон о преследовании человека. Процесс был спокойным как со стороны преследуемого, так и со стороны преследователей, развивался вправо и закончился ничем, преследуемый схвачен не был. Но этот сон с какого-то момента сопровождался странными ощущениями моего мозга. Это были мягкие бесконтактные надавливания на правое полушарие, над виском. Было представление, что в этой области отсутствует фрагмент черепной коробки, мозг защищен только кожей. Воздействия были безболезненными, отчетливыми, многократными, не грубыми. След от них держится до сих пор. P.S. Спустя полгода мне пришла догадка, что, возможно, в этом сне имело место не преследование, а изгнание.
В нашей просторной квартире Петя (ему лет пять) самозабвенно играет с пришедшим товарищем. Носятся, размахивая деревянными саблями. Вижу их, пару раз пересекая комнату по своим делам, но сон показывал мальчиков и в мое отсутствие. Эта часть сна была полупризрачной, в блекло-серых тонах. Отчетливо увиделась однажды лишь сабля, показанная крупным планом. Во второй половине сна, красочной, натуралистичной, Петя сидит у меня на коленях. Прочно, крепко вжался в меня, полный решимости не сдвигаться с места. Глаза его закрыты (будто его одолела сонливость). Какое-то время отчетливо вижу (хоть и не должна была бы, ведь он сидит ко мне спиной) вижу его лицо, и не удивляюсь этому. Как не удивляюсь и тому, что ребенок стал ростом чуть ли не с новорожденного. Смотрю на него, такого крепенького, симпатичного, и не могу понять, что с ним случилось, ведь только что он носился с товарищем. К тому же, вдруг вспоминаю я, мужчина дал ему ПАРОЛЬ. Бегло, смутно, в блекло-серых тонах воссоздается (якобы уже виденный мной?) эпизод первой половины сна - худощавая, полубесплотная мужская фигура в комнате, где играли дети. ПАРОЛЬ (судя по контексту, в котором он припомнился) повидимому имел отношение к энергетическому состоянию Пети. Так что у меня нет никаких зацепок, чтобы понять, что и почему произошло с сынишкой. Ласково наклоняюсь, тихо спрашиваю: «Ослаб, что ли, а?»
Смутно, в сероватых тонах видится (как бы немного сверху) большой зал, плотно заполненный массой условных слушателей. Слева, на сцене, стоит за трибуной условный лектор, только что закончивший, повидимому, доклад, и призвавший публику высказаться. Повисшую тишину прорезает возглас из задних рядов: «А мне приснился на эту тему СОН!» Лектор отзывается: «Ну что ж, выкладывай!»
У соседа имеются приборы, позволяющие узнавать, правильно что-либо или нет. Приборы имели белый цвет, кубическую форму и выглядели тяжелыми. В них нужно что-то закладывать через верхнее входное отверстие, а на выходе оно появлялось (из решетчатой стенки) в виде фарша. Таким образом сосед получал ответы об истинности нематериальных вещей - фактов, предположений и тому подобного.
В унылой казенной полупустой комнате, где сидят еще два заказчика, жду с мамой*, когда нами займется перевозчик вещей. Этот крупный мужчина бестолково топчется туда-сюда, но дело не движется. На настенной доске приколот листок с нашим новым адресом. Мама полна скептицизма, грустно говорит, что до нас очередь дойдет не скоро. Перевозчик внезапно переключается на нас, спрашивает адрес. Указываю на лист — он теперь почему-то лежит на столе и написан не моим, а маминым почерком. Перевозчик садится за стол, смотрит на лист, заявляет, что «так не пишут» (сон был не цветным, персонажи виделись неотчетливо).
Сон, одним из персонажей которого была Резеда.
Худой узкоплечий мужчина возвращается по улице от зубного врача, украдкой вытирая непрошенные слезинки (сон был в дымчато-серых тонах).
Мысленная фраза (женским голосом, издалека, с натугой): «Но если он на (амплицит), то ничего» (сносно; за слово в скобках не ручаюсь).
Обрывок мысленной фразы: «...которые поддерживают состояние потока, с одной стороны...» (имеется в виду точка зрения).
Сон с несколькими действующими лицами (среди которых была и я), в котором велись какие-то разговоры.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Между ... (вечно) существует пропорциональная связь» (за слово в скобках не ручаюсь).
Мысленная фраза: «Теперь в природе появилась новая природа птиц».
Нахожусь в бывшей квартире на Рябинной улице. Вижу там кошек, ящериц, длинного (с ладонь) богомола, еще кого-то. Начинаю спокойно выпроваживать. Млекопитающих за дверь, насекомых в окно, и ящериц туда же. Одна с громким стуком шлепается на асфальт, вызывая явственные угрызения совести.
Мысленная, незавершенная фраза (женским голосом, возбужденно): «Если долго показываться не буду - значит, зачерпнули с какой-то свиньей, а это все равно...».
Мысленная фраза: «Социальная ложь, две тысячи двадцать четвертый год».
Мысленная фраза (недовольным женским голосом): «Нет, я не люблю эти (бананы)» (за слово в скобках не ручаюсь).
Мысленная, незавершенная фраза (возбужденно): «И-и-и, только тут должны получиться одни...».
Передо мной тетрадь для записи снов. Пишу на листе темно-синего цвета, полагая, что это будет «красиво». Еще раз оказываюсь около тетради. Вижу, что пропущено несколько дат. Не понимаю, как это произошло, если веду записи ежедневно. Листаю тетрадь, вижу давешний темно-синий лист, он пришит стежками белой нитки. В смятении листаю тетрадь, пытаясь понять, в чем дело.
В качестве возражения чьему-то желанию (или предложению) приводится довод о том, что еще очень много людей на Земле голодает и вынуждено просить подаяние. Появляется условно невидимая стена (разделяющая тех, кто просит подаяние и тех, у кого просят). В ее горизонтальной прорези закреплены прозрачные пластмассовых ячейки. Находясь слева от стены, вижу, как ячейки наполняются грязной желто-коричневой водой, в которой пошевеливаются, ладонями вверх, кисти рук. Старых и не старых, грязноватых, припухших, желто-коричневого оттенка, в ссадинах и царапинах, одна пара совсем детская, тоже припухшая и чумазая. Руки шевелят пальцами, прося подаяние (самих людей, находящихся по правую сторону стены, не видно, их скрывает невидимая стена).
«Я давала ему много носков», - говорю я, глядя (но не пытаясь прочесть) на верхние строчки раскрытой книги.
Мысленные фразы: «А меня сегодня на переменке петь учили. Я не знаю, хорошо это или плохо» (переменка имеется в виду школьная).
Мысленная фраза (молодым мужским голосом): «И действие — это американская система».
Волею судьбы (путем оставшегося за рамками сна замужества) попадаю в другую народность, обычаи которой мне незнакомы. На протяжении сна около меня находится то большее, то меньшее количество молодых (как и я сама) женщин в мусульманской одежде. Что-то выговаривают мне, чем дальше, тем недоброжелательней. Спокойно говорю, что промахи связаны с тем, что я здесь «новенькая», многих обычаев еще не знаю. Это не помогает, женщины все более грубо и агрессивно осыпают меня упреками (во сне не проясненными). Не чувствуя за собой вины, держусь спокойно, дружелюбно. Единственное, что приходит в голову - озабоченность по поводу детей, рожденных такими же (как и я) инородцами. Не будет ли неприязнь к нам распространяться на детей, и каково расти в атмосфере неприязни. Как бы в ответ, возникает мысленная фраза (женским голосом): «Они (дети) прорвали ... постов обороны и бежали к часовне» (количество постов не запомнилось, возможно было названо число 124). Имеется в виду, что дети спаслись бегством. Не могу представить, как такое могли совершить (самостоятельно) дети, крошки. Сон бегло показывает с десяток стоящих в ряд, у правой границы поля зрения, маленьких невнятных фигурок в черной одежде (женщины виделись неплохо и находились справа от меня, сидящей в жилой комнате, на левом краю поля зрения).
Ближе к концу сна вижу поблизости что-то, меня заинтересовавшее, поглядываю туда (к правой границе поля зрения) и все пытаюсь понять, объяснить себе то, что вижу.
На прилавке пустого, безлюдного рынка сидит малыш. Переворачивается на четвереньки, резво добирается до невысокого бортика, готов перевалиться через него. Сон намеком демонстрирует предстоящее падение. Не находясь в этом сне, поспешно открываю глаза, чтобы этого не произошло.
Мысленные фразы (женским голосом): «Я положила бумажку читать. Но теперь такое я не пишу».
В рукописном абзаце подчеркиваю слова «в основании», под которыми остаток абзаца выделен желтым маркером.
Мысленная фраза: «Мужчина отделался легким испугом, а девушка — переломом ноги».
Книжная витрина с рекламой руководства по написанию пьес.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «...над землей. А потом над землей...» (фраза обрывается).
Мысленный, с пробелом запомнившийся диалог (женскими голосами). Спокойно: «Да, я уже вижу, (что) мой ребенок...». - Спокойно: "...". - Возмущенно: «Да ты что?!»
Прихожу в учреждение, излагаю служащей проблему. Дотоле спокойная особа (утомленная пышнотелая, средних лет брюнетка) вдруг возбуждается, перебивает меня, делает вид, что меня не понимает. Коверкает мои слова, искажает их смысл, раскричалась на весь зал, и не думает останавливаться. Улучив минутку, спокойно повторяю сказанное (крики меня не задевают). Она пуще прежнего кричит, привскочив от возбуждения с места. Удается еще несколько раз спокойно повторить просьбу, и постепенно пыл скандалистки угасает. Она успокаивается, садится на место, все идет к тому, что проблема (заурядная) будет решена.
В конце сна малыш повел себя непривычно (дело происходит в жилой комнате). Одна из женщин (возможно, ею была я) с недоумением говорит: «Надо же, а у меня...» (окончание не запомнилось). Женщина хочет сказать, что у нее этот ребенок так никогда себя не вел.
Оказываюсь соучастницей какого-то недоразумения. Невинного недоразумения, которое в результате нелепого стечения обстоятельств предстает (в глазах правоохранительных структур) чуть ли не государственным преступлением. Эта часть сна иллюстрировалась чем-то невнятным, в темно-серых тонах. А сейчас я стою (на открытом воздухе) около высшего военного чина (Верховного Главнокомандующего, упитанного мужчины лет пятидесяти, в мундире — в этой части сна все видится натуралистично). Раздраженная нелепым поворотом дела, излагаю реальную суть произошедшего (ни слова не запомнилось). И чем дольше я говорю, тем шире раскрываются глаза ошеломленного военного (сон показывает его лицо крупным планом). Военный воспринимает мою речь как признание теперь уже чуть ли не во всемирном заговоре. Я же стремилась лишь косвенно дать понять, что если в процессе расследования нелепость не будет развеяна, я не унижусь до оправданий, пальцем не пошевелю для этого. И пусть со мной делают, что хотят, мне на это наплевать.
На столе сбились в кучу выставленные нами маленькие живые человечки. Они были сантиметров в десять ростом, абсолютно черные (либо тщательно закутанные в черную одежду, либо чернокожие). Их черные заплечные мешки набиты белейшей мелкозернистой солью, которую сон пару раз мельком показывает. Нам нужно сделать так, чтобы о содержимом мешков не догадался никто из находящихся поблизости людей. Осторожно обминаем пальцами котомки, придавая им вместо обтекаемой прямоугольную форму (исключающую представление, что в котомках находится сыпучий продукт). Котомки, особенно уже обмятые, виделись отчетливо, как и соль, белизна которой контрастировала с сажеподобным цветом человечков (обычные люди этого сна воспринимались условно).
Лежащий на спине, свернувшийся в защитный клубок ёж с торчащими во все стороны, светлыми на концах иголками.
Незапомнившийся нецветной спокойный сон (с моим участием). Начиная после него просыпаться вижу, как Нечто (мое Сознание?) медленно всплывает из глубин, приближаясь к границе с несновидческой Реальностью, по непонятной причине границу не пересекает, а разворачивается обратно, в глубину Реальности СНОВИДЧЕСКОЙ — чтобы остаться там навсегда. Несколько мгновений ясно (спокойно) это осознаю, но потом Нечто границу все же пересекает — и я просыпаюсь.
Устрашающие предположения относительно кажущихся безобидными фактов. Раздваивания смыслов? Персон?
Мысленная фраза (бойким молодым голосом): «Лучше всего кататься на велосипеде».
Мысленная фраза (возможно, являющаяся комментарием к предыдущему сну): «Моя установка — чтобы перевернуть все вверх дном, но добиться своего». [см. сон №2116]
Нахожусь на одном из верхних этажей многоэтажного здания (типа общежития). Нас там несколько человек, чем-то занимаемся. Ненадолго отлучаюсь. На обратном пути вижу в коридоре, около открытой двери одной из комнат, трех человек. Машинально смотрю на них. Приблизившись, узнаю Морсину*, Билли* и свою тетушку Матильду*. Вопреки неосознанному намерению пройти незамеченной, не отрываю от них взгляда. Они невольно смотрят в мою сторону и поначалу не узнают. Готовлюсь пуститься в объяснения, почему так изменилась, но подойдя почти вплотную, оказываюсь без труда узнанной. Вживую вижу озаренное радостной улыбкой лицо тетушки Матильды. Смотрящая без улыбки Морсина видится менее ясно, стоящий за ней Билли лишь ощущается. Останавливаюсь, говорю, что сегодня не смогу общаться с ними, сегодня я занята. Вот завтра - пожалуйста, а сегодня никак. Повторяю это дважды или трижды, твердым тоном, глядя на радостно улыбающуюся тетушку (поначалу эти три персонажа не воспринимаются мной как лица, с которыми я до этого общалась, но заговариваю я с ними так, будто отвечаю на недавно полученный от них дистанционный призыв).
Большеформатная, в мягком светлом переплете книга с отчетливо видимым текстом. Без труда читаю (или воспринимаю иным образом) фразу правой страницы: «Позвоните мне». Не свожу с текста взгляд, строчки букв меркнут и плавно превращаются в нотную запись. Недоверчиво присматриваюсь, вперив взгляд в верхнюю половину левой страницы. Убеждаюсь, что действительно вижу нотную запись. Чем сильней мое недоверчивое удивление, тем отчетливей видятся нотные знаки. Когда их отчетливость становится максимальной и полностью развеивает мои сомнения, я просыпаюсь.
Косноязычно рассказываю окружающим о чем-то, недавно произошедшем - пользуясь необъяснимо скудным набором слов и то и дело повторяясь. Рассказ фрагментарно визуализируется (дело касалось каких-то, вызвавших мое удивление предметов).
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «Это тоже ... но несколько посмелее все ж таки».
Два сна со сходным сюжетом. Приехав на отдых, селимся в гуще отдыхающих. В обоих случаях хозяева сообщают, что поскольку жившие до нас лица уплатили за весь планируемый срок, но съехали раньше, нам за жилье платить не нужно. Воспринимаем это как приятную неожиданность, переглядываемся, незаметно обмениваемся улыбками. P.S. Записав эти сны, я задумалась, каков их смысл — ведь глагол «жить» имеет два значения. Эта мысль держалась во мне целый день.
Мысленная, запомнившаяся с пробелом, незавершенная фраза (спокойным женским голосом): «Нет, нет, нет ... только смешные, поэтому...».
Несколько муравьев рассосредоточены по полю зрения, и видятся в мельчайших деталях.
Обрывок мысленной, незавершенной фразы: «Этот обычай стал ... как только...».
Мысленная фраза (женским голосом): «Кто, кто очень любит?» (речь идет о каком-то виде деятельности).
Мысленная, незавершенная фраза (задорным молодым женским голосом): «Я и на джентльмена на таких, и ума...».
Мысленная, незавершенная фраза: «Утром, когда комендант ничего не мог понять...».
Мысленная фраза (женским голосом): «Если верчено, чего мы сделаем?»
Мысленная фраза (женским голосом): «Почему вы побывали там, где никогда не были?»
Вижу переплетение балок (как на картинах Дюрера). Поворачиваюсь (наяву, не просыпаясь) с боку на бок, осознаю это во сне. Балки не исчезают. Констатирую, что несмотря на то, что я повернулась на другой бок, «они продолжают быть там» - в противоположность финалу сна про белку [см. сон №0412].
Окончание мысленной тирады (женским голосом, эмоционально): «...желто-красной! А как (же) мы на работу едем?»
Мысленная фраза (женским голосом, выспренно): «А у тебя от слез горят лучи».
Незапомнившаяся мысль иллюстрируется заполненной до краев тарелкой супа и последним объектом какого-то перечисления. Этим объектом являлись «бродячие собаки», две-три которых смутно, бегло показаны.
Мысленно, бессловесно сообщается, и абстрактно иллюстрируется, что меня морочили, обманывали, но в конце концов правда прояснилась, обман ушел. Ситуация изменилась явно в лучшую сторону (сон был в серых тонах).
