Происходившие в этом сне, совершенно разные действия являются, будто бы, одним и тем же.
1374
В этом сне фигурировали, среди прочих лиц, женщина по имени Михаль и мужчина по имени Шарон.
1375
На пути попадается дом, который мы должны пройти насквозь. Входим легко, а на выходе оказывается что-то труднопроходимое. Петя и остальные преодолевают преграду и выходят, мне преодолеть не удается. Слоняясь по дому, неожиданно набредаю на обычный, безо всяких преград, пологий выход, выхожу наружу. Наткнувшись на Петю, показываю ему, с легким удивлением, этот выход.
1376
Разговорилась с незнакомой женщиной. Она рассказывает, что устроилась работать в библиотеку, спрашивает, не хочу ли и я туда устроиться. Я не против. Появляются несколько библиотекарш, говорят, что возвращаются на работу, предлагают присоединиться к ним. В руках у них пакетики с угощениями. Оказываемся в Научной Лаборатории. Женщины подсказывают, что я могу спуститься в подвал, где сейчас накрыты столы, и взять что-нибудь. Столы в центре подвала покрыты белыми скатертями с богатым золотым шитьем. На темных деревянных скамьях амфитеатра расположились группки молодых мужчин и женщин в красивых белых одеждах. Все углубленно, многозначительно молчат. Глядя на них, думаю, как все изменилось в моей бывшей Лаборатории — и люди другие, и атмосфера другая. Подхожу к одному из столов, где в простых стеклянных вазах лежат пирожные. Выбираю, немного поколебавшись, "картошку", иду к выходу.
1377
Мою голову над ванной. Потом два водопроводчика споласкивают ванну, из верхнего сливного отверстия льется грязная вода. В смущении, со смешком говорю: «Вот как плохо быть брюнеткой, вот какая черная вода, когда голову моешь». Водопроводчики, не обращая внимания, продолжают с серьезным видом лить воду. К моему облегчению, она постепенно светлеет.
1378
Стоим у невысокой каменной ограды. Кто-то говорит, что Окнес влюблен в женщину, которая об этом не подозревает (кажется, имеют в виду меня). Он, будто бы, убежден, что этой женщине подходит именно такой, по его определению, «человек с костистым лицом». Справа приближается он сам, с пакетом семечек. Не оборачиваясь, протягиваю руку, загребаю горстку.
1379
В моих руках внезапно ломается ручка мельхиоровой чайной ложки. Без сожаления отправляю обломки в мусорное ведро.
Виден верхний участок скалы с вертикальными полуцилиндрическими (с овальными торцами) нишами - высотой с метр, шириной с треть метра. Сон неторопливо перемещает взгляд вправо, показывая все новые и новые ниши. На их фоне возникает мысленная фраза: «Они не вернулись, они не смогли вернуться в свои...» (окончание не запомнилось). Речь идет о том, что люди не вернулись на ночлег в эти ниши-постели, потому что не смогли вскарабкаться по скале. Сон показывает ее нижнюю часть, загроможденную валунами, на которых маячат полупризрачные темные люди.
1381
Рассматриваем с мамой* два зимних пальто, из которых мы с сестрой выросли. Сон несколько раз демонстрирует крупным планом их прекрасное качество. Обсуждаем, во что их можно перешить.
1382
Клочок мысленной фразы: «Терра-зоо...».
1383
Молодой мужчина ушивает свою теплую зимнюю футболку. В искусно ушитой футболке появляется его маленькая дочка.
1384
Селение Адамс внушает Пете, что он должен покинуть селение, так как там много угрожающих здоровью факторов. Что-то, касающееся зрения, каменный столб (дольмен?), являющийся источником радиации, и многое другое. Внушение было мысленным. Тезис об источнике радиации повторился неоднократно, каждый раз сопровождаясь демонстрацией каменного столба. Мы находимся далеко от этого места, в многоэтажном общественном здании. Петя спит в одной из комнат, я иду по длинным коридорам. В подвальном случайно встречаю Флекса, он приглашает посидеть вечером в кафе. С удовольствием соглашаюсь, возвращаюсь к Пете, который противится моему уходу, хочет, чтобы я побыла с ним. Выбрасываю из головы Флекса и кафе, остаюсь с Петей, опять уснувшим. Ложусь на одну из во множестве стоящих тут кроватей.
1385
Мысленная фраза: «В смирении переддеревом, в смирении перед деревом».
1386
Мысленная фраза: «Reading нового направления».
1387
Подлежат общественному разбирательству две молодые супружеские пары. Проблема в том, что обе молодые женщины любят одного из мужей этой четверки и не могут его поделить. Взявшиеся за проблему люди высказывают свои соображения. Когда очередь доходит до меня, говорю, что в любви, как таковой, ничьей вины нет, греховной ее делает установка государства, не признающего многоженства. После длительной дискуссии происходит чудо — одна из женщин соглашается уступить второй. Это действительно выглядит чудом. Говорю второй женщине, что она должна на коленях благодарить уступившую. Женщина опускается на колени, склоняется перед недавней соперницей, от всего сердца благодарит. Обе они были нежными, красивыми и одеты по моде по крайней мере позапрошлого века (соперницы виделись отчетливо, остальные персонажи - условно).
Делаю все новые и новые короткие записи, каждый раз сосредоточенно выбирая для этого авторучку с коричневой пастой.
Выхожу из проходных дворов на тротуар. Вижу неподалеку невысокого жилистого белокурого парня с уголовными замашками. Он держит наизготове черный топор, перед ним стоит оцепеневшая невзрачная женщина. Незаметно ускоряю шаги, чтобы агрессия ненароком не перекинулась на меня. Перехожу на другую сторону улицы (что и так входило в мои планы). Не обернувшись, собираюсь продолжить путь (сон был в блекло-серых тонах, отчетливо виделись топор и светлые волосы парня).
Мысленная фраза (нейтральным мужским голосом): «Ужасно, после чего сам приходишь как вощатка» (речь идет об изнурительной работе).
По стенам голой комнаты стоит несколько старых железных двухъярусных кроватей и одна одноярусная, все они заправлены. На одноярусной сидит смутно видимый мужчина, наверху ближайшей к нему двухъярусной лежу я. Кто-то должен придти, в связи с чем я намереваюсь покинуть комнату, скрыться. Мужчина спокойно говорит: «Не ходи». Закрываю глаза, притворяюсь спящей. Чувствую слабый толчок кровати и набрасываемый на лицо край моего темного одеяла. Понимаю, что это сделал (для маскировки) мужчина, нечаянно тряхнув при этом кровать. Лежу тихо, не шелохнувшись, потом все же осторожно приоткрываю глаза. Темно. Но не оттого, что лицо скрыто одеялом, никакого одеяла на лице нет. Это просто ночная темень. Узнаю собственную комнату - я проснулась (в той позе, в которой лежала во сне).
Мысленная, с пробелами запомнившаяся фраза: «Из ... - адрес девочки...».
В числе других прохожих с большим трудом, но уверенно преодолеваю затопленный бурными потоками воды Главный проспект.
Мысленные фразы (энергичным женским голосом): «Звонят телефоны каждый день. Очень трудно...» (фраза обрывается).
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы: «Ты у ... знаешь эту работу? Знаешь ее? Так и не вмешивайся» (речь идет, повидимому, о сантехнических работах). Смутно видятся два-три человека, стоящие на лестничной площадке.
Несу траву, похожую на морковную ботву. Она является молоком, ее лишь нужно растворить в воде. Вхожу в старый сарай, чтобы накормить голодных кошек и котят. На земляном полу стоит несколько консервных банок с водой. Мне оставалось положить в них траву, и молоко было бы мигом готово, но оголодавшие кошки не дают этого сделать. Одна за другой подпрыгивают, на лету выхватывают клочки травы, и зажав их в зубах, разбегаются по углам. Одна, молодая, ненадолго виснет на руке, но когтей не выпускает, так что рука не пострадала (все кошки были серыми).
Мысленная фраза (женским голосом): «И чтобы вы помнили первоначальную раскладку сил, напомню первую фразу: РАБЫ НЕ МЫ».
Выходим из гостиницы, идем на ознакомительную прогулку по городку, оказываемся на пыльной рыночной площади. Рынок пуст, лишь на одном прилавке выложены свежие грибы - некрасивые, разлохмаченные (природно), сросшиеся в блоки. Кое-кто из наших склонятся их купить. Протестую, уверяю, что гораздо лучше (и интересней) насобирать их позже самим в лесу. Оказываемся на большой поляне, покрытой густой сочной травой. Не запомнилось, как мы там развлекались, помню, что намеревалась за что-то обрызгать одну из наших женщин (все мы были молоды). Несколько раз в моей ладошке оказывается (незапомнившимся образом) чистая прозрачная вода, каждый раз размахиваюсь, представляя, как брызги окропляют женщину, но каждый раз не довожу дело до конца (посчитав его слишком дерзким?) В конце концов ограничиваюсь бойким признанием в своем намерении, добавляя, что «лишь в самый последний миг» отказалась от его реализации (персонажи виделись условно, остальное — совсем как наяву).
Смутно видится девушка-солдатка в натянутой поверх формы белой майке.
Мысленная, c незапомнившимся словом, незавершенная фраза (женским голосом): «Даже та ... юбка, которую я повесила, по его хотенью, прямо над его головой...» (на видном месте). Смутно видится вешалка с юбкой, которую угадываемая женщина вешает на полураскрытую дверцу платяного шкафа.
Мысленный диалог (мужскими голосами). «Вот так вот сидишь хорошо сидишь». - «При нём».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом, убежденно): «С кем еще могла ... моя мать? Они останутся».
Мысленная фраза: «Довольствоваться руководством в малом».
Мысленная фраза: «Голоса с двух сторон».
Смутно видится, как толстый темный скомканный свитер засовывают в похожий на наволочку чехол. Действие сопровождается мысленным комментарием: «На этот раз модель свитера вошла без осложнений».
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (спокойным женским голосом): «Пусть ... Он на вас минус будет держать» (минус имеется в виду банковский).
Борвич* тяжело заболел, Лера просит помочь за ним ухаживать, быть при нем почти неотлучно (за услугу предлагается плата). Быть неотлучно (где бы то ни было) для меня непереносимо, но этим людям я не могу отказать. Беспокоит лишь вопрос инъекций. Я ни разу в жизни не делала уколов, и теперь извлекаю из памяти все, что когда-либо читала на эту тему, и все, что помню про уколы, сделанные когда-либо мне.
Условно видимая женщина торопливо, с недоумением рассказывает: «...и говорит, где мама Ира? Я говорю, слушай, я ее не знаю, а он начинает прыгать». Смутно, в светло-серых тонах видится голенастый мальчишка в шортах и футболке. Мальчик раздраженно дергает руками и подпрыгивает на месте, высоко вскидывая пятки.
В последнем эпизоде иду с Петей (в сторону горизонта) по обочине прорубленной в тайге дороги. Сзади раздается шум приближающегося мощного грузовика (сон мельком показывает его). Мы, как по команде, одинаковыми движениями прикрываем на ходу одинаковыми светлыми косынками свои одинаково обнаженные ягодицы (сон бегло демонстрирует и это). Невозмутимо продолжая путь, подумываю, что, пожалуй, это никуда не годится - расхаживать в таком виде в местах, где могут появиться люди. Спохватываюсь (вспоминаю), что мы оба в купальных трусиках. Сон это подтверждает, демонстрируя наши ягодицы обтянутыми черными шерстяными трусиками - теперь именно их мы дружно, как по команде, прикрываем на ходу теми самыми косынками, слегка цепляющимися за шершавую ткань. Получив визуальное подтверждение догадке, успокоительно думаю, что в таком случае положение не так неприлично (ягодицы были одинаковыми, сон акцентировал внимание именно на них, виделись также наши голые ноги и спины).
Вхожу в бывшую квартиру на Мушинской улице. Петя красит стены (в одной из комнат они стали светло-салатовыми). Берется за преобразование старой ванны, жирными мазками белил покрывает облупившуюся внутреннюю поверхность. Объясняет, что кто-то не разрешает ему красить так, как он считает нужным, но и так получится неплохо. Звонят в дверь. Иду открывать, оказываюсь на лестничной площадке. Три человека стоят перед нашей дверью, она не закрыта, а загорожена большим гипсовым щитом. Сдвигаю щит, входим в квартиру. Недоумеваю по поводу незапертой двери, ведь я хорошо помню, что закрыла ее, вернувшись домой. Вошедшие о чем-то со мной говорят (не запомнилось, о чем именно, отдельные фрагменты сна вообще были как бы затуманены, зато другие — например, окрашенная стена и покрытая жирными белилами ванна, виделись ясно).
Собираясь бросать жребий, выдвигают ящик письменного стола. Около него сидит дородная женщина с листами вариантов полей. Один из них положат на дно ящика, в который будут забрасывать игральную кость. Женщина заторможенно перебирает листки, как бы не зная, на каком остановиться. Ее действия вызывающе незаконны - выбор должен производиться наугад. Но она продолжает перебирать листы пухлыми, крупным планом показанными пальцами.
Короткий сон, мгновенно (бесследно) истаявший, как только я после него проснулась.
Мысленные, с пробелом запомнившиеся фразы (женским голосом): «...и вернешься? Предлагаешь так снять свою обувь...» (фраза обрывается).
Перемещения, после которых оказываемся с Петей (незапланированно, на мой взгляд) в селении Адамс. Петя передает селянам большой рюкзак с подарками, селяне охотно подарки принимают. Действие продолжается в этом же месте.
Фрагмент сообщения одного из персонажей сна: «При этом ... держались очень сдержанно».
Стычка между противоборствующими группировками, в толпе, в узком проходе рынка. Все происходит молча, без единого звука. Крепкий, средних лет мужчина получает несколько весьма ощутимых тычков (для удара в толпе было не размахнуться). Захваченный схваткой, не обращает на них внимания.
Что-то про конструкторский отдел, и чья-то фраза в связи с этим: «Не указывай только, что они водяные».
Мысленная фраза (женским голосом): «Как она (узнала), что бабушку укладывал кто-то другой, а не она?» (за слово в скобках не ручаюсь).
Мысленная фраза: «И скажет это Творение своему Создателю: Папа, это не я?» (не могу вспомнить, вопросительной или утвердительной была цитата).
Мысленная фраза: «Скрипит, с какой-то прочностью соединяется».
Мысленный диалог (женскими голосами). Вяло: «Две тысячи девяносто пять, отнять...». - Энергично, нетерпеливо: «То же самое, повторить операцию».
Обрывки мысленных фраз: «А ... ? Жеманиться с самого начала или...?»
Стенки умывальной раковины заляпаны большими черными кляксами. В центре белеет небольшой кружок (просвечивает раковина?) Открываю воду, начинаю их смывать.
Блуждая по городку, узнаю о предстоящем спектакле, в котором гениально решена острая финальная сцена (где главный герой должен кого-то задушить). В прочитанной (или иным способом воспринятой мной) рецензии упор делался на мастерство актеров. Попадаю в заполненный зрителями зал. В финальном акте оказываюсь чуть ли не на краю сцены, происходящее видится отсюда условно и не производит впечатления (бегло отмечаю, что главный герой на этот раз никого не задушил). По окончании спектакля из-за кулис появляются представители театрального мира, обсуждают (между собой) финал, превозносят игру. Из-за них выскакивает черный щенок, кудрявый, очаровательный, веселый. Кидается ко мне, я приседаю, он ставит передние лапы мне на колени, безостановочно виляя всем телом. Глажу его (и вижу, в отличие от всего остального, совершенно вживую). Он прелестен, правый глаз его обведен темно-зеленой краской (гримом?) Думаю, что для существа, безвылазно, повидимому, тут живущего, он выглядит великолепно. Продолжая его ласкать, говорю: «Какой хороший мальчик, ты будешь жить долго».
Мысленный диалог. «Три и четыре — это двенадцать?» - «Нет, по-моему, четырнадцать».
Мысленная фраза: «Заговор, приводимый в исполнение».
Демонстрируется процесс усвоения пищи (неизреченное слово «пища» воспринято мной из сна). Имеется в виду полупрозрачный светлый поток (энергии? излучения?) Он поступает сверху, чуть отклоняясь влево от вертикали, и входит в тело человека через кожный покров в области правого плечевого сустава. Человек (или искусно выполненный манекен?) стоит спиной, по пояс обнаженным. Подробно, неспешно демонстрируется и объясняется, что и как происходит при этом в организме. [см. сон №3813]
Мысленно, бессловесно сообщается, что в селении Адамс намного легче приходится тем, кто живет на первом этаже, и следовательно, может ходить по земле. В этой возможности усматривается главная польза для человека. Видятся несколько темных двухэтажных домиков, стоящих среди темных деревьев на темной земле, по которой бродит несколько человек (сон не был цветным).
Мысленные фразы (женским голосом, примирительно): «Ладно, ладно. Он сдался».
Дважды повторившаяся мысленная фраза (несерьезным тоном): «Господину Кюарэ».
Одну из комнат нашей коммунальной квартиры занимает странная, преклонных лет, неряшливая женщина с песочного оттенка волосами. Дверь к ней всегда открыта, проходя мимо смутно вижу ее, вечно чем-то занятую. Слева у нее стоит высокий книжный стеллаж (темный, с темными книгами). Женщина часто обращается к его верхним полкам, взбираясь на табурет. Раз подумалось, что в ее возрасте это может быть небезопасно. Позже вижу перед стеллажом грубо сколоченную, прикрепленную к полу стремянку. Думаю, что теперь, несмотря на убожество приспособления, женщина будет в большей безопасности. Однажды, поднимаясь на наш этаж, вижу эту комнату через незакрытую входную дверь квартиры. Когда мои глаза оказываются на уровне пола комнаты, замечаю (на месте исчезнувшей стремянки) вырубленное в полу ложе с небрежно обломанными краями. Оно было неглубоким, прямоугольным (под стать человеку). Удивившись, решаю, что это новое спальное место женщины (хотя там не было признаков постельного белья). Думаю, что ложе сооружено из соображений безопасности - из него невозможно выпасть. Как-то раз таким же образом, с лестницы, вижу в ложе кошку этой женщины. Кошка, вытянувшись на спине (головой к двери), читает книгу. Я вижу песочного отлива волосы, смутную, вытянувшуюся на спине, во всю длину ложа, фигуру в чем-то светловатом, под цвет волос, и книгу у нее на груди. Однозначно воспринимаю это так, что в ложе лежит кошка. Каково же мое изумление, когда кошка, чтобы перевернуть страницу, протягивает к книге узкую бледную человеческую кисть руки! Смотрю на руку — она видится отчетливо — и до меня начинает доходить, что я напутала. Приняла за кошку хозяйку комнаты, и все лишь потому, что у обеих похожий волосяной покров (по цвету, например, вообще неотличим). Рассказываю об этом соседям и самой женщине (все они виделись смутно и без лиц).
Молоденькая служащая отправляет на почту большую белую упитанную собаку (в специальном наморднике). Та возвращается с пачкой корреспонденции в зубах. Удивляюсь, но еще большее удивление вызывает, что девушка, не обращая внимания на собаку, легкомысленно устремляется наружу. Говорю, что почту у собаки нужно забрать, чтобы она ее не изгрызла. Девушка на ходу, не оборачиваясь, что-то беззаботно отвечает и исчезает. Собака ложится на пол и неспешно, с удовольствием изгрызает пачку разномастных белых конвертов. Потом предпринимает слабые попытки попробовать на зуб махровое полотенце, которое находится у меня в руках и которое я вынуждена из-за этого поднять над головой, после чего собака теряет к нему интерес.
Съемочная группа обращает внимание на попавшегося на глаза грудного ребенка. Точнее, на издаваемые им необычные, своеобразные звуки. Группа решает, что они (а не человеческая речь) как нельзя лучше подойдут к озвучиванию отснятого ими материала. Заключается договор, представителями младенца оформляются находящиеся около него взрослые (младенец выделялся светлым пятном на фоне всего остального, видимого невнятно).
Две одинаковые студии в виде огромных параллелепипедов с прозрачными потолками и стенами. Внутри видится немного темной мебели и некоторое количество людей. Студии стоят параллельно друг другу, почти вплотную. В правой находятся люди искусства. Они то и дело поглядывают через прозрачные стены на тех, кто находится в левой студии, причем смотрят с непонятной холодностью, чуть ли не с неприязнью. В левой находятся лица, не относящиеся к сфере искусства. Они не обращают внимания на своих соседей, возможно, даже не замечают их. Вижу (не находясь в этом сне) в левой студии несколько странных Существ, непринужденно расхаживающих среди людей и держащихся естественно и равноправно. Это двуногие Существа, немного ниже человеческого роста, с головами, похожими на заячьи, только более крупными. Их уши, по-заячьи длинные, более грубые, располагаются по бокам головы. Пристально рассматриваю физиономии Существ, и, в отличие от всего остального, вижу их вживую.
Мысленное пояснение к сну предыдущей ночи. Фраза будила меня несколько раз (безуспешно). Запомнилось, что она содержала противопоставление: «Они ... а вы...». [см. сон №5126]
Мама (сновидческая) вернулась из больницы неузнаваемой. Превратилась в молодую веселую красивую блондинку, одетую в яркое платье, вдоль которого вьется роскошная пушистая коса (эту прическу сделала больничная парикмахерша). Ахаю, говорю находящемуся в соседней комнате мужу (сновидческому), что он ее не узнает. Возвращаюсь в салон, вижу у мамы в руках шариковую ручку (которую она прихватила в больнице, где свирепствует эпидемия гриппа). Советую ручку выбросить, мама неохотно соглашается. Предлагаю ей отдохнуть. Она идет в свою комнату, я, ласково приговаривая, готовлю ей постель. Мама пока что ложится на стоящий у противоположной стены диван. Вот она лежит там, на спине, сжавшись в комок, подтянув колени к подбородку, и мерно, как заведенная, раскачивается вверх-вниз, вверх-вниз. Голова ее коротко острижена, волосы черны, как вороново крыло. Говорю ей что-то приветливое, продолжаю стелить постель (ни в одном из эпизодов мама не была похожа на себя).
Мысленный диалог (мужским и женским голосами). Неторопливо: «Ведущих. Ведущих». - Энергично: «Ведущих? Наверху ведущих или внизу?»
Мысленная фраза (женским голосом): «Мы должны перебираться насквозь».
Провожу летний отпуск в дачном городке, где находятся и Кира с Юджином. Зайдя к ним, вижу Киру в нарядном платье (хотя мы ходили там полуодетыми, чуть ли не в пляжных костюмах). Оказалось, что они собираются в дальний книжный магазин. Сон бегло показывает старый (как и всё остальное в этом городке) домишко магазина. Решаю присоединиться, возвращаюсь домой переодеться. Обнаруживаю, что забыла у Киры ключи. Только было поворачиваю обратно, как на помощь приходит хозяин жилья (непонятным образом узнавший о моей проблеме). Говорит, что у них есть запасной ключ, идет в кухонный уголок. Понимая, что не должна знать, где хранится запасной ключ, деликатно отворачиваюсь к стене. Вижу эту дощатую серую стену поразительно ясно, стою и разглядываю ее шершавую поверхность (стена и нарядное платье Киры виделись в вживую).
В старой запущенной избушке живет некое семейство. Места общего пользования мрачны, грязны, осклизлы. Появившись здесь недавно, думаю, что нужно все это отмыть. Там даже на полу разведена черная жидкая грязь.
Мысленная, с пробелом запомнившаяся фраза: «А он не ... - туда нельзя и сюда нельзя».
Мысленная фраза (решительным мужским голосом): «Я тоже не знал, что ее расстреляют».
Закрытый, пухлый от содержимого скоросшиватель. Верхняя обложка вдруг покрывается расплывающимся фиолетовым пятном. Оно распространяется от верхней кромки вниз, примерно на три четверти поверхности обложки.
Смутно, бегло видится поддергивающий брюки мужчина, являющийся будто бы сновидческим моим мужем из второго сна этой ночи. [см. сон №5008]
Сон, в котором фигурируют светлые таблички-надписи.
Мысленная фраза: «Уникальный пилигрим».
Мысленная фраза: «Я была бы рада, если бы вы не чужой рукой раздевались».
Мысленные фразы: «С вистом. Висты ушли сами».
Мысленная фраза: «Удалось установить, that Polish peoples is spirituals!»
Медленное мысленное перечисление имен. Поначалу беззвучное, потом какое-то имя возникло, но так тихо, что не удалось его воспринять. Следующее — более внятно, но и его я не разобрала. Третьим отчетливо произносятся (мысленно) мои имя и фамилия, после чего я просыпаюсь.
Мысленная фраза: «Идеалисты так говорят с нами, кто бы мог сказать острее». Появляется лист со светлым текстом.
Сон с рядом персонажей, в котором демонстрировалась и подчеркивалась безупречная фигура Альбы.
На протяжении большей части ночи мысленно произносится восьмистишье (изредка даже условно визуализирующееся). Каждый раз после этого просыпаюсь, и после безуспешных попыток хоть что-нибудь из него вспомнить, снова впадаю в сон. И так почти до самого утра (это было, можно сказать, что-то типа наваждения).
Мысленное слово: «Тетраграммофон».
Мысленная, неполностью запомнившаяся фраза: «... а А — я не знаю, они что-то означают у входа». Видится большая печатная буква «А», окрашенная в красный цвет.
В изножье моей кровати висит большое чистое зеркало. С его помощью вижу (лежа в кровати) отражение своей приоткрытой двери и проходящего на кухню высокого мужчину.
Мысленная фраза (женским голосом, полувопросительно): «Мне нужно (перевести) сюда и выпустить на волю» (за слово в скобках не ручаюсь).
Гуляем с Петей (дошкольником) и присоединившейся женщиной по парку, присаживаемся на скамью. Поблизости, за столиком кафе, расположились две-три женщины с детьми (трое из которых, петиного возраста, показались мне близнецами). Одна из тройняшек оказывается на нашей скамье. Приобнимаю девочку за плечи, спрашиваю: «Тебя как зовут?» Она говорит: «Таня». Шутливо тяну: «Та-а-аня? Всё понятно». Обнимаю Петю, шутливо говорю: «А тебя как зовут? Пе-е-етя? Тоже всё понятно».
Полновесный сон, истаявший, как только я после него проснулась.
Вокруг меня перемещаются в разных направлениях люди, являющиеся адептами двух мировоззрений и различающиеся цветом одежды. У одних она в бело-голубую клетку, у других белая. Бело-голубые фигуры более многочисленны, видятся отчетливо. Белых фигур меньше, они неуловимей для глаза, призрачней (ничьих лиц я не видела). Сон повторяется еще раз, пополнившись мысленной фразой, произнесенной мной по поводу одного из приснившихся в первоначальной версии лиц: «Он меня позвал и сказал что-то».
Во дворе, окруженном старыми темными избами, видим симпатичную клумбу. Вдохновившись чужим примером, решаем соорудить еще одну (не имея отношения к этому месту). Вскапываем жирный чернозем, натыкаемся на зарытые в землю алюминиевые кастрюли, они были без крышек, и ни на одну не налипло ни крупицы земли. Самая крупная (пароварка с решетчатым вкладышем) была новой, корпус ее соединен нитью (типа лески) с другой кастрюлей, на верхних ободках обеих выбиты цифры, подтверждающие их парность и указывающие дату, до которой они должны находиться в земле. Не обращая внимания, что дата не истекла, несем кастрюли к знакомой нам в этом дворе женщине. Она с пониманием относится к находкам, говорит, что продаст их. Возвращаемся во двор, держа в руках (и возможно, начав есть) по темной котлете (точнее, у меня с девушкой было их три, полагаю, что третья предназначена для нашего, оставшегося во дворе товарища). Отдаю ему котлету, вижу у него в руках еще одну такую же, наполовину объеденную (люди виделись условно, а посуда и чернозем — ясно).
